Geum.ru

Институт международных экономических связей сборник научных трудов москва 2005 Научный редактор

Вид материалаДокументы
Арсеньева М.А., студентка 1 курса
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   22

Арсеньева М.А., студентка 1 курса



Наука и нравственность (по книге И.И. Мечникова «Этюды оптимизма»)


Илья Ильич Мечников - русский биолог, один из основоположников эволюционной эмбриологии, сравнительной патологии, микробиологии и иммунологии. Он родился 3 мая 1845 года в деревне Ивановка, с трех лет жил в имении Панасовка – ныне село Мечниково, близ города Купянска. Будучи студентом естественного отделения физико-математического факультета Харьковского университета, Мечников начал публиковать работы по зоологии.

В 1864 году окончил университет и был командирован за границу. В 1865 году Мечников переехал в Италию. Работая одновременно с А. О. Ковалевским в Неаполе, выполнил классические исследования по эмбриологии беспозвоночных – магистерскую диссертацию «История эмбрионального развития Sepiola» (1867) и докторскую – «История развития «Nebalia», защищенную им в 1868 году в Петербургском университете. В 1867 году возвратился в Россию и был избран доцентом Новороссийского университета в Одессе. С 1870 по 1882 год был там же профессором зоологии и сравнительной анатомии. В эти годы, развивая эволюционное направление в эмбриологии, Мечников создал теорию развития многоклеточных организмов и заложил основы учения о фагоцитозе. Работая над вопросами борьбы с жуками – вредителями злаковых посевов, впервые выдвинул идею применения биологических методов уничтожения вредителей сельскохозяйственных культур; занимался изучением различных патогенных микробов, интересуясь при этом вопросами иммунитета.

В 1882 году Мечников покинул университет и продолжил исследования на собственные средства в домашней лаборатории. В 1886 году вместе с Н. Ф. Гамалея организовал в Одессе первую в России бактериологическую станцию для прививок против бешенства. Работа станции вызвала многочисленные нападки чиновников и реакционных врачей. Поэтому в 1887 году уехал за границу. В 1888 году по приглашению Л. Пастера он приехал в Париж и организовал в Пастеровском институте лабораторию, которая стала центром передовой медицинской науки; в этой лаборатории Мечников работал до конца жизни и провел многочисленные исследования в области патологии, микробиологии и иммунологии. Умер в Париже 2 июля 1916 года.

В 1908 году И. И. Мечникову вместе с П. Эрлихом была присуждена Нобелевская премия за открытия в области иммунологии.

Книга Мечникова «Этюды оптимизма» была написана в 1886 году. Она поныне привлекает внимание читателей и несмотря на ряд переизданий, становится библиографической редкостью.

В жизни великих людей, открывающих новые эпохи в области научной мысли, есть всегда две стороны, одинаково драгоценные для потомков: итоги их реформаторской деятельности и тот путь, которым шла их мысль. Это справедливо и для оценки жизни и творчества И. И. Мечникова. "Этюды оптимизма" лишь ступень в развитии его мировоззрения.

Эта книга до сих пор остается актуальной для широкой аудитории. В «Этюдах оптимизма» великий русский ученый затронул многие аспекты жизни на земле.

Я хочу остановиться и рассмотреть подробнее проблемы, которые изложены в книге в главе «Наука и нравственность».

На протяжении всего повествования И. И. Мечников несколько раз касался вопросов, тесно связанных с задачей нравственности. А что такое «нравственность»? Я считаю, что это понятие неоднозначное и не имеет четкого определения. В разные исторические эпохи, в разные периоды жизни человек трактовал это определение по-своему, по-иному.

Я хочу рассмотреть как изменялся смысл понятия в годы жизни великого ученого И. И. Мечникова.

Свое повествование в главе «Наука и нравственность» Мечников начинает с вопроса, который касался опытов над человеком. Он пишет, что в средние века приходилось прятаться, чтобы вскрыть человеческий труп; прибегать к массе ухищрений при малейшем опыте над человеком. Но в то же время люди, которые нисколько не возмущались бесчисленными несчастными случаями, производимыми автомобилями и другими способами передвижения, громко восставали против попыток испробовать на человеке действенность какого-нибудь нового лечебного средства.

Многие люди, даже среди ученых, считали безнравственным сделать какую-либо попытку, чтобы помешать, например, развитию венерических болезней. Некоторые профессора были против исследований относительно предохранительного действия ртутных мазей против сифилиса.

С другой стороны, столь же авторитетные ученые убеждены, что действуют вполне нравственно, пытаясь найти средство против сифилиса, для того, чтобы предохранить множество людей, между прочим детей и других невинных жертв, которые за неимением предупредительных средств платят дань этой ужасной болезни.

Для начала этих несколько примеров достаточно, чтобы показать, какая неразбериха царила в нравственных понятиях людей. Человеку ежечасно приходилось сообразовывать свои поступки и поведение с законами нравственности, а между тем относительно их даже самые авторитетные люди далеко не соглашались между собой.

Например, философ Бутру утверждает, что «нравственность основана на чистом разуме и не может иметь другого основания». Поэт Сюлли-Прюдом же считал, что основой нравственности является, главным образом, чувство, совесть. По его мнению, «в преподавании нравственности сердце, а не ум является одновременно учеником и учителем».

В противоречиях, упомянутых в начале, отражены оба эти мнения. Антививисекционисты протестуют против опытов над живыми существами из чувства жалости к бедным, беззащитным животным. Ведь совесть подсказывает, что всякое страдание, причиненное другому существу на пользу человека или иного животного безнравственно. Некоторые физиологи решаются делать опыты лишь над малочувствительными животными, например, как лягушки. Но большинство ученых нисколько не стесняется вскрывать животных и доставлять им жесточайшие страдания с целью выяснения какой-нибудь научной задачи, которая со временем может увеличить счастье людей или полезных человеку животных.

Великие законы, управляющие инфекционными болезнями, и ценные средства борьбы с ними никогда не были бы найдены без вивисекции или даже при ее ограничении. Для того, чтобы оправдать вивисекцию, ученые становились на точку зрения теории утилитарной нравственности, оправдывающей всякое средство, полезное человечеству.

Антививисекционисты, наоборот, опирались на интуитивную теорию, сообразующую поведение с непосредственными указаниями совести.

В приведенном примере задача легко разрешима. Совершенно ясно, что вивисекция вполне допустима при изучении жизненных процессов, так как она одна позволяет науке делать серьезные шаги вперед. А между тем, несмотря на это постоянно встречались люди, не допускающие вивисекции на основании своей сильно развитой любви к животным.

Воздержание молодых людей от брака, проституция, аборты – все это, по мнению И. И. Мечникова, крайне важные вопросы, решение которых очень сложно с нравственной точки зрения. То же самое можно сказать относительно всего, что касается наказуемости.

Также и вопрос о смертной казни в высшей степени спорный и требует многочисленных и разнообразных исследований. Для определения пользы ее или бесполезности прибегают к статистическим данным. По мнению одних, такого рода наказание нисколько не уменьшает числа преступлений; другие же думают, что она действительно служит запугивающей мерой. Почти затруднителен вопрос относительно менее серьезных наказаний, чем смертная казнь, и особенно относительно наказания детей.

Итак, утилитарная нравственность часто бессильна установить благо, которое должно вытекать из предписываемого ею поведения, тем более, что часто неточно известно, кто собственно, должен воспользоваться этим благом.

Ввиду стольких затруднений многие теоретики нравственности признали неприменимость утилитарной теории и перешли на сторону интуитивной. По ней, основа нравственности заключается во врожденном чувстве каждого человека, в известного рода социальном инстинкте, заставляющим делать добро ближнему и подсказываемом внутренним голосом совести, как следует поступить, гораздо лучше, чем всякая утилитарная оценка поведения.

Если бы была возможность знать внутренние побуждения людей, можно было бы руководствоваться ими для классификации их поступков. К нравственным поступкам относили бы поступки, внушенные любовью к ближнему, а к безнравственным – вызванные эгоистическими мотивами.

Шопенгауэр говорил, что нравственность, исключительно подчиняющаяся чувству, есть не что иное, как карикатура на настоящую нравственность. Влекомый потребностью к альтруизму, человек необдуманно рассыпает свои щедроты, и это приводит только ко злу как для ближних, так и для него самого.

А иногда дурные поступки приносят обществу больше пользы, чем поступки, внушенные самыми благородными чувствами. Так, меры большой строгости часто полезнее полумер, применяемых администратором, преисполненным легкостью и добротой.

Теорией нравственности занимался и Кант. После нескольких неудачных попыток определения рациональной нравственности философ высказал теорию, которую многие мыслители признали крупным шагом вперед. Но тем не менее она никогда не была принята в широких кругах и служит лишь доказательством того, что чистый разум не в силах разрешить великой задачи нравственности.

Я не стану долго останавливаться на этой теории, но считаю не лишним охарактеризовать ее в нескольких строках.

По Канту нравственность не вытекает из чувства симпатии, а цель ее не есть общее благо. Природа плохо бы распорядилась, если бы поставила счастье целью человеческой жизни, потому что низшие существа вообще счастливее самых совершенных людей, считал Кант. Нравственно действовать заставляет нас внутренняя потребность, причем мы не всегда в состоянии объяснить наше поведение стремлением к благу, которое должно из него воспоследовать.

Учение Канта сводится к интуитивной теории нравственности. Оно основано не на чувстве симпатии и доброты, влекущем нас делать добро ближним, а исключительно на чувстве долга. Кант не видит никакой заслуги в поступках человека, находящего удовольствие в служении ближнему.

Поступок становится нравственным только тогда, когда побуждением к нему служит одно только чувство долга.

Понятно, что нравственному учению Канта могли бы последовать только люди, составляющие исключение из общего правила, так как большинство человечества подчиняется скорее своим склонностям, чем чувству долга. Кроме того, только малоразвитый человек может принимать добро от всякого, не задаваясь вопросом о том, делается ли это добро под влиянием симпатии или чувства долга. Но человек более высокой культуры не примет услуг, сделанных не от доброго сердца, а по одному чувству долга.

С этой теорией Канта многие были не согласны, да и он сам чувствовал потребность найти какое-нибудь другое средство для определения человеческого поведения.

Как известно, он остановился на следующей формуле: «Действуй так, чтобы принцип твоей воли всегда мог служить одновременно основанием всемирного законодательства.» То есть, например, человек, не имеющий денег и возможности заплатить свой долг, спрашивает себя, следует ли ему, несмотря на это, обещать заимодавцу вернуть занятое. Применяя теорию Канта, он должен поставить вопрос так: к чему бы привело такое обещание, если бы все постоянно делали его? Ясно, что если бы такие ложные обещания стали общераспространенными, никто больше не доверял бы им и они, следовательно, сделались бы неприменимыми в практической жизни.

Итак, формула Канта дает рациональную основу для обозначения этих поступков безнравственными. То же касается и кражи. По формуле Канта, воровство порицаемо, потому что ставши общераспространенным, оно сделает собственность невозможной.

Кант в поисках рациональной основы нравственности нашел только ее внешнюю форму, в которой отсутствует внутреннее содержание нравственности.

Для нравственного человека недостаточно руководствоваться одним сознанием чувства долга, - ему необходимо еще и знать, к какому результату приведут его поступки. Если безнравственно делать ложные обещания, то это потому, что никто не будет доверять им. А между тем, доверие необходимо для блага людей.

Когда человек в погоне за личным счастьем бесконтрольно предается своим склонностям, это его поведение, как правило, называется безнравственным. Следуя своей природе, человек может стать лентяем и пьяницей. Такому человеку спиртные напитки в больших размерах доставляют удовольствие и веселье. Почему же безнравственны лень и пьянство? Потому ли, что они мешают «полной и широкой жизни», по формуле Герберта Спенсера? Но именно ею оправдывают сторонники этой теории всякие излишества, без которых полнота и широта жизни им кажутся невозможными.

Несмотря на то, что такие пороки, как лень и пьянство, тесно связаны со свойством человеческой природы, они безнравственны, потому что мешают завершению цикла идеального человеческого существования, считал И. И. Мечников. Чтобы доказать свою точку зрения, ученый приводит пример двух братьев, почти одних лет, воспитанных под одинаковым влиянием и в одной и той же среде. Тем не менее их вкусы и поведение были очень различны. Старший брат, несмотря на очень большой ум, будучи в гимназии, главным образом, любил упражнять свою мускульную силу и развивать свои склонности ко всевозможным удовольствиям. Он считал, что если «цель в жизни счастье, то следует как можно более идти ему на встречу».Поэтому он часто посещал такие места, где можно было лучше всего повеселиться. Источником наслаждения для него были карты, вкусная еда, женщины. Его нисколько не соблазнял пример младшего брата, вечно погруженного в книги.

Он говорил: «Ты находишь счастье в учении, это твое дело. Я же терпеть не могу книг и счастлив лишь тогда, когда веселюсь. Всякий должен идти по своей собственной дороге для достижения цели в жизни». В результате поведения старшего брата, здоровье его сильно пошатнулось и 56 лет он умер от болезни сердечно-сосудистой системы, вполне осознавая себя погибшим. Он был очень несчастен в последние годы, так как у него в высшей степени сильно развилось чувство жизни. Он стал жертвой своего поведения, потому что в юности он не подозревал, что настоящее чувство жизни развивается поздно и в старости становится гораздо сильнее, чем в молодости.

Его брат точно так же не знал этой истины; но, поглощенный научными знаниями, он держался в стороне от обычных юношеских развлечений и вел умеренный образ жизни. Благодаря такому поведению, он оставался полон сил и бодрости в то время, когда его бедный старший брат стал уже развалиной.

Мечников приводит этот пример не для того, чтобы лишний раз повторить всем известную истину, что умеренность приводит к лучшей старости, чем неумеренность, а для того, чтобы отметить значение знания эволюции жизненного инстинкта в течение индивидуального развития.

Душевная эволюция, по мнению И. И. Мечникова, в старости совершает значительный шаг вперед. Даже не принимая гипотезы инстинкта естественной смерти, завершающего нормальную жизнь, нельзя отрицать того, что молодость только подготовительная ступень и что лишь в известном возрасте душа достигает своего полного развития. Признание это должно составлять основной принцип науки жизни и руководить педагогией и практической философией.

Отсюда следует вывод, что личная нравственность заключается в током поведении, при котором может совершиться нормальный цикл жизни, приводящий к возможно полному чувству удовлетворения, которое достижимо только в преклонном возрасте.

Рациональная нравственность не может быть основана на человеческой природе в ее настоящем виде, который есть результат долгой эволюции, где животная сторона занимает значительное место. Человеческая природа, способная к изменениям точно так же, как и природа организмов вообще, должна быть видоизменена сообразно определенному идеалу. Садовник или скотовод не останавливаются перед природой занимающих их растений или животных, они видоизменяют ее сообразно надобности. Точно так же и ученый-философ не должен смотреть на современную человеческую природу как на нечто незыблемое, а должен стремиться изменить ее ко благу людей.

Например, американский агроном Бербанк (Burbank) приобрел большую известность усовершенствованием пород полезных растений. Он создал новый вид картофеля, увеличивший доход с одного клубня.

Образование так необходимо для нравственного поведения, что невежество следует отнести к наиболее безнравственным явлениям. Помимо книг, для хорошего управления поведением людей необходимы широкие познания о практической жизни человека. Врач, только что окончивший медицинский факультет, несмотря на всю свою науку, еще недостаточно подготовлен для врачебной практики. Для этого ему необходима многолетняя практика лечения больных. То же самое относится и к практическому применению нравственных принципов. Управление поведением требует глубоких теоретических и практических знаний. С успехом знаний нравственное поведение будет все более отождествляться с полезным поведением.

Человек способен на великие дела; вот почему следует желать, чтобы он видоизменил человеческую природу и превратил ее дисгармонии в гармонии. Одна только воля человека может достичь этого идеала.

Итак, нравственность – это одна из постоянных человеческих ценностей, передающихся из поколения к поколению.

Это внутренние, духовные качества, которыми руководствуется человек. Этические нормы, правила поведения определяются этими качествами. Мне кажется, со словом «нравственность» не случайно связаны такие понятия, как «настоящий», «подлинный», «природный». Это то же, что характер, лежащий в основе поведения человека, его отношения к жизни, к людям.

На разных этапах жизни подход к содержанию понятия нравственности изменялся. Спорили ученые, философы (Мечников, Кант, Шопенгауэр и другие) о том, что должно лежать в основе нравственности: чувства, разум, чувство долга, интуиция...

И каждый из них, мне кажется, в чем-то частично прав.

Но во се времена определенно признавалось, что человек высокой нравственности – это человек воспитанный, культурный, образованный, разбирающийся в законах общественной и практической жизни. Нравственные принципы требуют глубоких, разносторонних знаний.

Человек таких принципов, используя знания психологии, педагогики, методы индивидуального подхода, наверное, не поставит другого человека в неловкое положение, не заставит его страдать, а скорее наоборот, если понадобится, придет на помощь.

С такими людьми приятно общаться, их уважают и ценят. Почему-то сразу приходят на память Чеховские слова: «В человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли...»