Светланы Юрьевны Шестаковой, кандидата социологических наук, доцента кафедры социальной работы Института гуманитарных наук Тюменского государственного нефтегазового университета, преподавателя «Сектоведения». лекция
| Вид материала | Лекция |
- Светланы Юрьевны Шестаковой, кандидата социологических наук, доцента кафедры социальной, 88.97kb.
- Презентация книги о социальной культуре предпринимательства Казахстана на гос языке, 26.73kb.
- Их вертикально интегрированных нефтяных компаний коротка, но любопытна с точки зрения, 139.84kb.
- Государственный университет гуманитарных наук институт истории российская академия, 2755.87kb.
- Библиотечно-издательский комплекс Тюменского государственного нефтегазового университета, 793.33kb.
- Г. Г. Татарова Математическое моделирование социальных процессов в социологическом, 144.38kb.
- Печатная или на правах рукописи, 249.64kb.
- Рабочая программа по курсу «Культурология», 368.01kb.
- Н "нарратив" (в переводе с английского "рассказ", "повествование") прочно вошел в научную, 333.92kb.
- «Социальная работа в XXI веке: опыт и перспективы» Конференция состоится 19-20 апреля, 72.87kb.
С.Ш.: Известные факты, конечно. И вот, Лютер, строился Собор святого Петра в Риме, широко продавались индульгенции, в 1516 году это произошло. Широко продавались индульгенции, отпущение грехов не только настоящих, но и будущих. Надо было выстроить собор, понимаете, в чём вся проблема? Вот, и, конечно, он своим духовным чадам – он же был монах – он всё время говорил, что от наказания нас от ада добрые дела не спасают нас. То есть, вот, посыл верный – что мы спасаемся милостью божьею. В принципе, он сказал-то правильный аспект, но половинчатый. Он говорил о том, что не добрыми делами, а милостью божьею спасаемся (неразб.). Ну, и в конечном счёте он, поединок произошёл между Лютером и Тецелем, то есть другим учёным монахом. И вот он потом, в конце концов, в 1517 году к дверям храма свои «95 тезисов» прилепил, и этим самым послужило как раз межева, отмежевание Лютера от католиков. Папа его предал анафеме, естественно, конечно. Он остался жив, потому что его поддерживали очень многие свяще., ну, и священники некоторые, профессора, студенты, рыцари и князья.
Реплика: Повторите, пожалуйста, в каком году.
С.Ш.: 1517. Конечное уже отмежевание – 1517.
Реплика: Отмежевание – это как?
С.Ш.: Отход. Отделение, да, правильно сказать. И как раз живой-то он остался в силу того, что – ну, я дума, там бы решили как-то по-другому вопрос – поддержка была большая, авторитет был у него достаточно большой. Вот. Но что здесь происходит дальше? Какая здесь произошла трагедия? Благими намерениями вымощена дорога в ад, получается. Вообще говорится о том, что, если говорить о причинах ошибок лютеранства, зарождение лютеранства началось, причины его ошибок в том, что не было у него по базе данных, что называется, да, в его схоластическом образовании оно уже изначально представляло христианство в искажённом виде. То есть, сугубо католическом. И от первых веков, от первых столетий христианства отделяло много, много, действительно, времени, и не было у него живого духовного опыта. И поэтому посыл, который, бог знает, от бога он был или как, вот этот верный посыл, что спасаемся милостью божией, а не добрыми делами, он ушёл в другую ересь, то есть, он создал свою. А что этому всему положило начало? – его, ну, как у каждого из нас, гордыня. То есть, он не знал и принципиально отверг церковное предание. Вот в чём вся загво., главная суть проблемы. Не знал и принципиально отверг церковное предание. Это главный источник заблуждений протестантизма.
Реплика: Но какой-то канон был?
С.Ш.: Да.
Реплика: И есть, да?
С.Ш.: Да, в контексте. В определённом контексте опять, конечно же, в своём. То есть он сказал: вот, есть Библия, и я буду трактовать её, как…
Реплика: Каждый может.
С.Ш.: Каждый, вот протестанты, чем они отличаются? – Вот, у меня Евангелие, и не надо мне ваших святых отцов, я сам всё буду трактовать. Зачем мне чьи-то трактовки? Кто сказал, что они святые? И так далее – как они любят говорить – когда я сам дух святой, что ты мне тычешь?! – они говорят, это уже секты пошли – что мне тычешь в мёртвую букву, если я наполнен духом святым?! Вот это реальные речи про протестантских вот этих всех: Что ты мне тычешь?! И что получается такой вот момент: они не приемлют толкования сложного, не такого всё-таки простого вопроса, как священное, это не может быть простым вопросом для человека несведущего: исторический понимать контекст слов надо. Исторический контекст слов хотя бы понимать. Да, конечно, Евангелие мы понимаем каждый раз по-разному: очень много смыслов, подсмыслов, вариантов, восприятий и так далее. Да, действительно, ты не понимаешь, бес услышит и отходит от тебя, когда ты читаешь Евангелие, но трактовать, толковать – побояться надо. Уж всё-таки для начала надо толкование прочитать, чтобы всё-таки немножко…
Реплика: Они, кстати, не любят на Евангелие ссылаться, и в основном – на Ветхий завет любят.
С.Ш.: Ну да, потому что в Ветхом завете, там у них очень много уловок, за которые ни цепляются, а Евангелие – это уже слово божие, особое, поэтому на них и креста нет и всё остальное. И вот когда, что же я хотела сказать-то? Другое мнение, вылетело из головы. Я, видите, пытаюсь вам вот такими тезисами рассказать, что я за полгода, называется, рассказываю. Вот, и здесь, видите, какая загвоздка получилась, такая чисто психологическая, момент такой, лукавство вот как проникает, то есть: я не буду слушать чьё-то мнение совершенно. В данном случае святых отцов. Но ты-то попадешь в то, что ты начинаешь слушать кого? Самого себя? Ну, гордыня, ребят, далеко заведёт. А в конечно счёте они слушали Лютера и Кальвина, а толкования святых отцов они не стали слушать, а стали слушать своих же богословов, Лютера и Кальвина. То есть, вот в какую они попали, Домоклов меч над ними стал висеть, над ними висит. Святых не будем, значит, всё равно кого-то будешь слушать, потому что ты, каждый из нас требует учителя, живого учителя, живого в жизни. Не текстового учителя в жизни – духовного. Вот, всему чтобы научиться, сначала ребёнок, вот, как бы если бросит: Мама, ты не умеешь делать суп идеально, есть другая мама, которая может делать лучше. Так что не лезь, я сделаю суп сама, я не знаю, как его делать абсолютно, но я буду сама, не нужны мне твои советы.
Мы уже все святы, мы святы своей верой, мы спасены. Плохо? Плохо. Сначала мы учимся от мамы, сначала мы узнаём первые сведения от мамы, от папы, а потом уже набираем опыта и доходим, там, может быть, до вершин уж кулинарного мастерства – уже не к маме, а уже к монстрам, там, чего-нибудь.
Реплика: … уходит из дома…
С.Ш.: Нет чаще всего мы слушаем матерей, элементарно спрашиваем, кто даёт нам молоко. И ребёнок доверяет, что, маме. И нам объясняют, что молоко даёт корова, да? Правда же, доверяем? И здесь лучше быть учеником ученика, чем ничьим учеником. Просто ученик-то, он же святой, правильно? Тоже простое доказательство: я лучше буду слушать святого, который пришёл к святости. Раз он пришёл к святости, и другой пришёл, третий пришёл, значит, этот путь приводит к святости. У меня давнишнее, базовое образование – физмат. Я, знаете, люблю точность вот такую: кого надо слушать? – того, кто пришёл к святости. Логично? Логично. Просто? Просто.
Реплика: А ещё атеисты говорят: а откуда вы узнали, что они святые? Тоже же люди (неразб.).
С.Ш.: Ну, здесь уже совсем другой вопрос, очень просто отвечают, кстати, на него. Он просто вере не научен, получается. Всё надо показать, рассказать, что святыми они при жизни не назывались, вот, что святость жизни, она мерилась уже по смерти человека. И как она – ну, на конкретных, может, примерах святых. Что, вот, чудеса и комиссии, которые собираются по канонизации.
Реплика: А как жизнь Лютер закончил?
С.Ш.: Жизнь Лютер закончил (вот это я, кстати, хотела сказать – вылетело из головы). Спасибо. Жизнь Лютер закончил, вот, показатель жизни – смерть.
Реплика: Первый показатель.
С.Ш.: Первый показатель жизни – это смерть. Лютер закончил жизнь, удавившись в постели, в которой он грешил с бывшей монахиней. С бывшей монахиней. То есть, он сожительствовал, будучи монахом с монахиней бывшей.
Реплика: (вопрос звучит неразборчиво)
С.Ш.: Да, да, удушение, удушение в постели блуда. Поэтому конец жизни как-то удручающе действует на душу. Что-то не хочется мне таким путём уйти.
Реплика: …лечил больных крестьян, заразился холерой (неразб.).
Реплика: (неразб.)
Реплика: (неразб.) лечил больных крестьян, заразился и умер.
Реплика: …это другое…
С.Ш.: Это: отдайте душу свою за (неразб.).
Реплика: Это альтернатива.
С.Ш.: Вот, и поэтому даже смерть Мартина Лютера, без злорадства без всякого, конечно, это трагедия в жизни человека: как получилось? Что там в сердце человека господь отсудил такой страшной смертью? Он же с этой монахиней давно там сожительствовал, совратил кто там кого – не понять, не будем лучше разбираться. И вот эти вот заблуждения увели в такую страшную ересь, считать, ну, дальше, не дальше – другая ересь, другое свойство. И поэтому, конечно же, в протестантизме есть следующее главное положение, что отличает его от, конечно, там нет ни благодати, ни причастия, нет этого ничего. И Лютер буквально понял отдельные слова апостола Павла: Человек оправдывается верой независимо от дел закона. Человек оправдывается не делами закона, а только верой в Иисуса Христа. То есть, человек спасается верой, да. Это основной посыл протестанта любого, то есть, человек спасается верой: поверь – и спасён. Вот все секты пропротестантские, они вот как раз на этом зиждятся. Когда мы с баптистами беседовали на их собрании, из них пышет вот это вот: А что Вы нам тут рассказываете? Я уверовал – и я просветлён. Мы уже все святы, мы святы своей верой. Мы спасены.
Реплика: А вот мы святее, они там ещё разбирают, вот мы святее или мы святее. А, вот, мы вот то сделали – мы святее.
С.Ш.: То есть, это какие-то такие аспекты. Это баптисты, вот, это самые такие ортодоксальные ещё более или менее протестанты, не то чтобы тоталитарные, там, варианты, деструктивные, которые вы сейчас посмотрите на видео.
Реплика: И глаза сияющие.
С.Ш.: У них вот такое некоторое болезненное сияние присутствует. Протестантов-то, сектантов, их сразу видно: они такие какие-то такие глянцевые люди. Это ж самое страшное, что вот наши же соотечественники, заблудшие немножечко. Вот сидят они накрашенные, в брюках, там, хотя в Ветхом завете про брюки на женщинах, там сказано всё конкретно. Сидят. «Что Вы мне рассказываете? – сказала мне одна. – Мы, я просто протестант. Мы протестанты, пятидесятники». И когда я с ней беседовала, на самом деле это неопятидесятническая тоталитарная деструктивная секта, не я ж в неё вступала, думаю: «Ну, как хочешь». «Ну, что Вы мне рассказываете?» Сидят, в брюках такая, накрашенная, ну, современная такая женщина, девушка. Вот. «Я 15 лет уже в церкви, я 15 лет с богом». И: «Знаете, как переполняется моё сердце любовью, когда я молюсь? (неразб.) дух святой переполняет моё сердце.» Вон у меня соседи в методическом кабинете, я беседы-то провожу иногда. Вот, если это б сказал православный, он сказал бы: «В прелести девчонка-то». Что такое прелесть, знаете, да? То есть, не дай бог нам каждому оказат., ой, больше всего надо бояться. Как батюшка один сказал, которого сейчас действительно большого духовного совета спрашивают – где-то, то ли я (неразб.), прелесть, ну, тонкие, там, более утончённые прелестные состояния тоже бывают, мнения о себе, ещё что-нибудь – :«Вот, да, да, да, я вот об этом тоже боюсь, всё время молюсь об этом, чтоб мне и впредь не впасть. Лучше (неразб.). Вот православное зрение. Сказать: «Я 15 лет с богом». Любой православный из вас знает, что так говорить опасно. Я вот не знаю, с богом ли, да я не с богом, я его каждый день предаю, да по нескольку, да на час, час не проживу. То есть, вот действительно, православие даёт такое: «Держи ум свой во аде и не отчаивайся» (неразб.). Ну, здесь можно, конечно, много приводить вот этого богатства, да (неразб). «Держи ум свой во аде и не отчаивайся». Вот это вот состояние действительно, ну, такого праведного сердца. Это уже, наверно, состояние… «А почему, наверно, так?» Ну, немножко вот объясняю, ну, допустим, я объясняю студентам, да: если уже, чем человек святее, тем больше чувствует себя грешным, да. Как он это чувствует?
Реплика: Чем ближе к свету…
С.Ш.: Чем ближе к свету, тем больше пятен видно на нас. Чем он светлее сам, то каждое пятнышко его мучает, которое нечаянно капнуло. А я вот люблю, чёрную одежду оденешь – хоть весь закапайся, всё нормально.
Реплика: Или в тёмном помещении…
С.Ш.: Вот, а старец Николай с острова Залит: ну, ходит он уже, ну, то, что это столп старчества был, каждый из нас знает, да. Столп, то есть он великий старец был, не просто так, конечно: там, старец, чё-то, как-то, там, названный, неназванный – великий старец. И он ходит и говорит: «Помолитесь обо мне, грешном». И свет такой. Он-то правда так себя видит. Но иногда бывает, вот, наше вот такое неофитское желание: да, я вот такой плохой, да, после меня. Да, мы хотим так посмиряться, вот, поиграем немножко, а в душе думаем: а вообще-то я ничё, даже если я так говорю – вообще хороший. То есть, есть такие у нас ошибочки.
Реплика: Если я всё равно грешу, так я уж погрешу.
С.Ш.: Да, да, да, просто такие допущения божии, чтобы (неразб). А так иногда говорят: «смирение». Как описать, что такое смирение, высшая добродетель? Мне понравилось очень выражение, не помню, тоже кого-то из святых, не вспомнить, нехорошо. «Смирение объяснить никто не может, потому что смиренный не может объяснить, что такое смирение, потому что он смиренный, а несмиренный не может объяснить, потому что он несмиренный». Вот, такой момент тоже может быть. Ну, конечно, мы объясняем, там, смиренномудрие – это видение своих грехов, сами всё знаете.
Реплика: Светлана Юрьевна, а что значит ложное смирение?
С.Ш.: Ложное сми., ой, это много разных вариантов я, сейчас если мы начнём про эту тему, думаю, (неразб.).
Реплика: Так это понятно…
Реплика: …надо смиряться…
Реплика: …но не всегда надо смиряться, в смысле…
Реплика:…а сама не смиряется, сама не смиряется…
Реплика:…гордишься тем, что смиряешься…
С.Ш.: Вы знаете, в каких случаях не надо смиряться?
Реплика: Не надо, когда смиряться не надо?
С.Ш.: С ересью смиряться не надо. Вот как говорят, одному святому отцу говорят, там, говорили: ты блудник – ну, там, старцу какому-то. – Да, да, я такой. – Ты, там, чревоугодник. – Да, я такой. И по всем грехам, он: да – и со всем соглашается. Ты – еретик. – Нет, я не еретик. Вот здесь вот стояние в вере. Стояние в вере это не та область, в которой нужно смирение. Да, да, да, вот мы такие, да. Ты плохой, а церковь свята. Ты плохой, но не забывай, что ты должен видеть и зреть то, что тебе говорят святые отцы, по крайней мере. И вот как раз ложное смирение – это когда мы смиряемся, при нас хулят, хулят Христа, а мы смиряемся. Ну, это уже по нашей теме, (неразб.) варианте, вы уже успели. Когда мусульманин говорит при тебе: Что у вас там за господь? Вы вообще язычники! У вас там бог – троица какая-то, значит, тут чё-то, там, – начинает кощунствовать при тебе, и мы молчим – это не то, что ложное смирение, это – предательство Христа.
Реплика: Когда начинаешь что-то говорить, они начинают, получается, спор.
С.Ш.: А не надо спорить, надо сказать: Твоё учение – лжеучение. Мухаммед – лжепророк. И не кощунствуй над моим богом при мне. И всё.
Реплика: Так можно объяснить, что такое троица…
С.Ш.: Нет, понимаете, объяснять бесполезно. Хороший мусульманин, он мусульманин.
Шум и гул, в котором сложно что-то разобрать, звучит какой-то вопрос
С.Ш.: Ой, это к священникам, это богословие, я не читаю. Бог – троица, бог един в трёх лицах. То есть, это таинство, которое даже в догматическом богословии, я вот просто прочитала догматическое богословие, не особенно вдаваться в какое-то рассуждение: мы не сможем понять до конца единство и троичность бога.
Реплика: Просто верить, и всё.
С.Ш.: Да, бог-отец, бог-сын и бог-дух святой. Единство…
Реплика: Можно Лосского почитать.
С.Ш.: …Да, я вот тоже тут перечитывала. Единство в троичности. Три лица, три личности, но единый, единый бог. Почему нам это сложно понять? – потому что мы не можем понять создавшего нас до конца, потому что это только вопрос вечности, и познание бога в вечности будет продолжаться, если в раю с краешку окажемся хотя бы. А постичь его здесь не получится, потому что нашим трёхмерным мозгом мы просто неспособны.
Реплика: Вчера у (неразб.) по телевизору лекция была, батюшка рассказывал о троице, ну и один искренне верующий: исповедуется, причащается, искренне верит. «Ты понял, что такое троица?» - «Да понял: это Иисус Христос, божья матерь и святой Никола».
Реплика: О господи!
С.Ш.: А, это старый стиль, это только бабушки, это вот когда, как спасаются люди, это нужно очень учёным спастись, и, кстати, иногда учёность наша, горе от ума, приводит как раз к обратному, а можно и в простоте спасаться. Вот, бабушки в деревнях: а так бог-то, бог-троица, это господь, там, божья матерь и Никола Чудотворец. И спасаются – по своей простоте, по своей какой-то, она же не специально, она же не сама, но она чувствует Христа, она чувствует бога. А иногда вот мы богословствуем-богословствуем, если что слышали о богословии. Так, и здесь как раз…
Реплика: Казалось бы, полный еретик.
С.Ш.: Да, это забавный случай, ага, всё правильно сказала. Так, и здесь вот в другую крайность, напишите вот этот момент: Лютер впал в другую крайность: отвергнул не только богоутверждённое священство и таинства, но и апостольское понимание церкви. Отвергнул священное, священство, таинства и апостольское понимание церкви в целом. А уж о священстве говорится в самом Евангелии, в самом Евангелии говорится о священстве: «На ком оставите грехи, на том останутся».
Реплика: Что там после священства?
С.Ш.: Священство, таинства и апостольское понимание веры отверг, церкви, апостольское понимание церкви. То есть, это получилась уже ересь, глубинная, другая, и от неё, конечно же, она сама в себе не стойка, не стойка, она разламывается, естественно. Допустим, как индуизм, как всякое ложное вероучение. Индуизма, как такого, тоже нет, между прочим, для примера. Это – конгломерат сект вообще, разных-разных. Это как, вот индуизм, нет, даже не под запись. И то же самое в протестантизме: он просто разваливается весь и превращается в большое количество различных сект: исторических, то есть которые раньше произошли; или сейчас современных тоталитарных. По учебнику Дворкина можно посмотреть: там...
Реплика: (неразб.) сектантских (неразб.)
С.Ш.: Да, я знаю, меня студенты просвещают, потому что я телевизор как таковой не смотрю. Видеоматериалы смотрю, DVD- смотрю материалы, а так просто – отказалась. Вот, и чувствую себя в этом хорошо, но я знаю, что сектантские каналы есть (неразб.). И вот здесь как раз слова Феодосия, игумена печорского, святого Феодосия, да, Печорского, мне бы хотелось как раз зачитать, потому что, понимаете, встречается такое даже от, сейчас скажу, даже в богословских кругах такие еретические воззрения, такие аспекты, которые должны вас, которые должны вас немножко подключить голову. То есть, размышляйте, чьего мнения держитесь, вот: современного богослова, какого-нибудь N, ну, правда, я образно говорю, или святых отцов. Святые отцы говорили совершенно определённо: «Веры латинской, католической, не приобщайтесь, – Феодосий Печорский говорит. – Всякого учения их избегайте и нравов их гнушайтесь, берегись, чадо, кривоверов и всех бесед их, не подобает также, чадо, хвалить чужую веру. Хвалящий чужую веру всё равно что свою хулит. Если кто начнёт хвалить и свою, и чужую, то он двоеверен, близок к ереси. Ты же, чадо, блюдись таковых и свою веру непрестанно хвали. Не братайся с ними, убегай от них, подвизайся в своей вере добрыми делами». Вот здесь пока приостановимся, там дальше просто важный момент будет. Почему вот об этом идёт речь: хвали, то не хвали? Потому что, если ты хвалишь другую веру, не потому что, там, другого человека хочешь похвалить – человека-то хвали, хороший качества человека, что их не хвалить-то? Вот, но, ты когда хвалишь другую веру, значит ты в ней видишь аспекты истины, а этим самым ты отпадаешь от истинного понимания Христа, потому что там совершенно по-другому воспринимается Христос. То есть, это вопрос твоего, здесь не может быть срединного положения: или наше, или ваше. Не получается, вот. Здесь совершенная чёткость должна быть, догматика, вот. Что дальше говорится, по отношению к человеку: «Твори милостыню не своим только по вере, но и чужеверным. Если увидишь нагого, или голодного, или в беду попавшего, будь то (неразб.) турок или латинянин, ко всякому будь милосерд, избавь его от беды, как можешь, и не лишён будешь награды у бога, ибо сам бог с нынешнем веке изливает милостыню свою не на христиан только, но и на неверных. О язычниках и иноверцах бог в этом веке печётся, но в будущем веке они лишены. Ты же, чадо, если увидишь иноверных, с верными спорящих, лестью хотящих отвести их от правой веры, помоги православным. Этим как бы овец избавишь от пасти льва. А если смолчишь и оставишь их без помощи, это всё равно как если бы ты отнял искупленную душу у Христа и отдал её сатане. Если скажет тебе противящийся: вера наша и вера ваша – от бога, то ты, чадо, ответь так: кривовер ты, или ты и бога считаешь двоеверным? Не слышишь ли ты развращения от злой веры? – как говорит писание: един бог, едина вера, едино крещение». То есть, даже где-то он более кратко говорит: «Кто хвалит свою веру и чужую, тот кривовер будет». Просто нынешние аспекты в некоторых даже богословских православных журналах, в некоторых изданиях некоторыми богословами трактуются так: мусульмане, вот, их бог такой. Здорово! Мусульмане, вот, они, у них, там, вера, вот, хорошая, вера и справедливость. Если б я такое сказала – ой, не дай бог такое когда-нибудь сказать. Это отпадения от Христа, предательство Христа. О какой справедливости мы говорим? Ты что, богослов, немного хоть ислам знаешь вообще? Как он произошёл? Кто такой Мухаммед? Что произошло с этим бедным человеком, Мухаммедом? Под каким давлением, под какого ро., каким одержимостью он был? С ним произошли просто оккультные воздействия злого духа, по всем вообще канонам. Если ты, богослов, такие вещи творишь, либо ты сознательно врал, либо ты абсолютно не образован, либо ты предатель Христа, либо ты трус. Потому что сейчас в Тюмени страшнее всего сказать про ислам, страшнее, чем про Свидетелей Иеговы сказать что-то плохое. Потому что есть крайние формы ислама, исламского здесь, которые могут и вырезать за такие слова. Потому что девятая сура, пятый аят: «Лови язычников, где можешь, и убивай их и делай всё самое плохое». Если кто-то скажет, что в Коране этих слов нет, вот, запоминайте: 9 сура, 5 аят. А мы – язычники, мы верим в троичного бога. Это просто такой пример, да, стояния в вере. И поэтому, допустим, как я говорю, я же говорю студентам светским совершенно. У меня там сидит по пять-шесть: татары и русские. Во-первых, это вопрос не национальности. Вот как вам нужно правильно с любовью к человеку это говорить. Ведь здесь я не говорю о человеке (неразб.). Кстати, есть такой евроислам. И есть ещё очень интересная проблема: не всякий мусу., относящий себя к мусульманству, вот реально наши татары, знают, что такое мусульманство. Не знаю, говорил вам или нет Суровягин. Не всякий. Чтобы Коран знать таков, какой он есть, надо очень серьёзно разбираться. А жили они всю жизнь в России, а в России просолены христианским мировоззрением, и они живут действительно благочестно во многих аспектах, так вот: растят детей, не блудят, абортов, там, не делают и так далее. Они живут-то по менталитету-то христианского мышления, а относят себя исторически: я, вроде как татарин, так ислам. И они глубины мусульманского вероисповедания не знают. Как и, кстати, многие православные своей веры не знают.