А. П. Груцо Гипотаксис (подчинение) в его развитии

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 2 3 4 5

Министерство образования Республики Беларусь

Учреждение образования

«Белорусский государственный педагогический университет имени Максима Танка»

А. П. Груцо

Гипотаксис (подчинение) в его развитии.

(вузовское методическое пособие по русскому и белорусскому языкам)

Допущено Министерством образования Республики Беларусь в качестве учебного пособия для студентов филологических специальностей, обеспечивающих получение высшего образования.

В пособии содержатся материалы, расширяющие и углубляющие содержание таких лингвистических дисциплин, как историческая и сравнительная грамматика русского и белорусского языков. Разработанные рекомендации могут быть положены в основу спецкурсов и спецсеминаров не только по дисциплинам историко-лингвистического цикла, но и современным русскому и белорусскому языкам, а также для активизации научно-исследовательской работы обучающихся (студентов, магистрантов, аспирантов).

Минск, 2006.

СОДЕРЖАНИЕ

Гипотаксис в его историческом развитии (на материале близкородственных русского и белорусского языков)

Основные этапы развития гипотаксиса на уровне предложения.

Сложноподчинённые предложения с придаточными определительными (из истории относительного подчинения).

Сложноподчинённые предложения с придаточными изъяснительными.

Сложноподчинённые предложения с придаточными условия.

Сложноподчинённые предложения с придаточными уступительными.

Сложноподчинённые предложения с придаточными причины.

Сложноподчинённые предложения с придаточными следствия.

Сложноподчинённые предложения с придаточными места.

Сложноподчинённые предложения с придаточными времени.

Сложноподчинённые предложения с придаточными цели.

Сложноподчинённые предложения с придаточными сравнительными, меры, степени и образа действия.

Заключение

Литература

Расшифровка принятых сокращений.

Примерная тематика самостоятельных работ обучающихся.

Предисловие.

Преподаватель средней общеобразовательной школы, равно как и других учебных заведений (лицеи, гимназии, техникумы, колледжи и пр.) независимо от его специализации должен в совершенстве владеть литературной русской речью – как разговорной, так и письменной разновидностями её. В подготовке преподавателя-словесника важную роль играют читаемые согласно учебному плану спецкурсы и спецсеминары, в том числе и по таким лингвистическим дисциплинам исторического цикла, как историческая грамматика и история близкородственных русского и белорусского языков, так как в процессе обучения студенты должны твердо усвоить не только произношение и написание отдельных слов, приёмы и особенности построения различных типов и моделей словосочетаний, простых и сложных предложений, но и приобрести необходимые сведения по эволюции отдельных категорий и форм разных уровней языковой системы.

При выборе и планировании спецкурсов и спецсеминаров прежде всего нужно исходить из того, насколько тот или иной из них соответствует повышению уровня именно профессиональной подготовки преподавателя-словесника.

В малокомплектной сельской школе Беларуси преподаватель-словесник зачастую параллельно преподаёт русский и родной белорусский языки, а потому в процессе его вузовской подготовки необходимо обращать внимание на исторически сложившиеся несоответствия в языковых системах изучаемых языков, а равно как и на преодоление влияния на литературные языки местной диалектной речи. В подготовленном учебном пособии, посвящённом изучению гипотаксиса, т.е. подчинения, развитие и функционирование сложноподчинённого предложения с различными видами придаточных, могут рассматриваться и интерпретироваться на фактическом материале русского ибелорусского языков в синхронном и диахроническом плане, с учётом их взаимодействия. Содержание учебно-методического пособия, ориентированного на улучшение самостоятельной теоретической подготовки обучающихся, что прежде всего касается выбора тем курсовых и дипломных работ, а также самостоятельных реферативных докладов и сообщений бакалавров, магистров и аспирантов. Более подробный список приемлемых тем, подлежащих разработке с учётом изложенного материала помещён в конце учебного пособия.

При этом каждая из предлагаемых тем может выполняться с привлечением диахронического и сравнительно-сопоставительного методов исследования, т.е. с учётом фактического материала, засвидетельствованного памятниками древнерусской, старорусской и старобелорусской письменности, а также монографиях, учебниках и учебных пособиях по исторической и сравнительной грамматикам русского и белорусского языков.

В зависимости от уровня подготовки обучающихся, объёма исследуемого материала и его интерпретации, формулировка каждой из тем, как и её разработка, по усмотрению преподавателя может быть изменена в сторону её усложнения или упрощения. В этой связи дополнительная литература преимущественно по современному русскому и белорусскому языкам определяется преподавателем применительно к каждой отельно взятой теме.

Исходный подход по получению уровня лингвистической подготовки обучающихся прежде всего продиктован спецификой университетов педагогического профиля, в соответствии с которым надлежит готовить не научных сотрудников, а квалифицированных преподавателей средней общеобразовательной школы, в совершенстве знающих русский и белорусский языки с учётом их взаимодействия и взаимовлияния друг на друга в процессе их исторического развития.

Автор выражает глубокую признательность и благодарность доктору филологических наук, профессору М.Г. Булахову, доктору филологических наук, профессору Т.Г. Трофимович, кандидату филологических наук, за замечания, высказанные при подготовке пособия, преподавателю кафедры иностранных языков Е.И. Груцо за подготовку рукописи к опубликованию.

Введение.

Как часть речи, обозначающая действие и состояние, глагол характеризуется унаследованными от праславянского и индоевропейского языков грамматическими категориями вида, времени, наклонения, лица и числа. Из них наиболее крупным изменениям подверглась категория времени, так как его формами выражалось не только отношение действия или состояния к моменту речи о нем (абсолютное время), или какому-либо другому моменту, взятому в качестве исходного (относительное время), но и значения совершенности или несовершенности действия, длительности и повторяемости его, то есть различные видовые оттенки. В дальнейшем, недостаточно дифференцированные в семантическом отношении вид и время, с учетом их назначения получают более четкое грамматическое оформление присущих им значений. Кроме того, в ряде случаев, как об этом свидетельствуют памятники старославянской и даже древнерусской письменности старшей поры, глаголы несовершенного вида имеют значение будущего простого, тогда как бесприставочные и приставочные глаголы совершенного вида употребляются в значении настоящего, что, в свою очередь, свидетельствует о генетическом родстве этих форм. Без всестороннего и прочного усвоения особенностей исторического развития и функционирования категорий времени нельзя также уяснить, почему глаголы в форме настоящего и будущего времени изменяются применительно к категориям лица и числа, т.е. спрягаются, тогда как в прошедшем времени, утратив способность спрягаться, они изменяются по числам и родам (только в единственном числе). При этом нельзя не учитывать также того, что хотя процесс складывания и функционирования категорий времени в восточнославянских языках в общих чертах протекал одинаково и закончился одновременно, несоответствия в дальнейшем закреплении отдельных временных форм, на что будет обращено максимум внимания, объясняются спецификой каждого из них. Отмеченные, как и другие изменения, происходившие в течение веков, были направлены на совершенствование грамматического строя близкородственных восточнославянских языков, что отвечало растущим потребностям общения и взаимопонимания людей. По изучении данного спецкурса студенты, а равно бакалавры, магистры и даже аспиранты, получат знания, необходимые для осмысленного понимания таких особенностей современного состояния системы временных форм глагола, которые могут быть поняты и объяснены только при условии их исторического комментирования. Сказанное относительно планирования и проведения самостоятельных исследований обучающихся по сравнительно-исторической морфологии в равной мере касаются аналогичных исследований по синтаксису прежде всего на уровне гипотаксиса.

В отличие от паратаксиса, выражающего синтаксические отношения путём простого соположения предложений без формального выражения их синтаксической зависимости, гипотаксис как предмет исторического синтаксиса представляет собой способ сочетаемости предложений, при котором одно из них обычно выполняет функцию какого-либо члена главного предложения, что обычно выражается подчинительными союзами и союзными словами, а также без применения их, т.е., ритмико-мелодическими средствами и особенностями основных составляющих единиц.

Уже в памятниках старославянской и древнерусской письменности старшей поры гипотаксис – это сложная система синтаксических построений различных структурно-семантических типов и моделей. К числу наиболее распространённых из них в близкородственных русском и белорусском языках относятся сложноподчиненные предложения, выражающие субъектно-объектные, атрибутивные, локальные, темпоральные, казуальные, или причинно-следственные, условно-следственные, целевые, а также отношения меры, степени и образа действия, осложнённые сравнительными отношениями.

Хотя складывание сложноподчинённого предложения в восточно-славянских языках в основном протекало одновременно и одинаково, унаследованные от старославянского и древнерусского языков структурно-семантические типы и модели его в различных по жанрам памятниках старорусского и старобелорусского языков отражены неодинаково. В этой связи историческое сравнительно-сопоставительное изучение системы сложноподчинённого предложения является наиболее целесообразным. Кроме фактических данных памятников письменности для уяснения углубленной исторической эволюции изучаемой языковой системы по возможности необходимо привлечение данных диалектологии, так как именно в народных говорах спорадически сохраняются архаические, неполноценные в семантическом и логико-стилистическом отношении и потому вышедшие из употребления варианты изучаемых синтаксических построений.

Именно такой подход к изучению сложноподчиненного предложения позволит студентам лучше понять и прочнее усвоить особенность развития и функционирования его различных разновидностей в современных русском и белорусском языках.

В целом фактический материал излагается в соответствии с достижениями современной лингвистики на уровне синтаксиса сложноподчиненного предложения с учётом научности, доступности, связи теории с практикой, системности и последовательности изложения, что опять-таки позволит повысить образовательный и воспитательный потенциал будущих преподавателей-словесников по лингвистическим дисциплинам исторического цикла и современным русскому и белорусскому языкам.

В качестве иллюстраций в основном используется фактический материал, выявленный автором при анализе различных по жанру памятников письменности, записей диалектной речи, а также произведений классической литературы на русском и белорусском языках. Исключение составляют отдельные случаи употребления иллюстраций, традиционно используемых предшественниками автора.

I. Основные этапы развития гипотаксиса на уровне предложения.

Гипотакис представляет собой выражение отношений зависимости элементов в составе сложного синтаксического построения. Из проблем гипотаксиса наиболее актуальной является изучение особенностей складывания и развития бессоюзного, относительного и союзного подчинения, с учётом роли лексических средств в строении синтаксических конструкций, так как по мере дифференциации и формального разграничения синтаксических отношений в качестве союзов и союзных слов как показателей таких отношений закрепляются всё новые слова, по происхождению преимущественно местоимения и наречия.

Связь между основными частями сложного предложения является грамматической, если она формально выражена специальными структурными средствами как её показателями, а именно союзами и союзными и соотносительными словами, а в бессоюзных предложениях, соотносимых со сложноподчиненными предложениями союзного подчинения, преимущественно соотношением глаголов-сказуемых и их составных частей. В качестве союзных слов употребляются местоимения кто, что, какой, который, каков, каковой, кой, чей, наречия где, куда, откуда, когда, как, насколько, почему, отчего, зачем и числительное сколько. Как полагают некоторые учёные, исходным материалом, на основе которого впоследствии с течением времени сложились сложные предложения с сочинением и подчинением, являются синтаксические конструкции так называемого «цепного нанизывания предложений», известные уже по памятникам старославянской и древнерусской письменности старшей поры. Грамматическим средством объединения предложений в составе такого сложного целого, отражающего ход формирования и выражения сложной мысли, без надлежащей дифференциации при её фиксации, являются присоединительные союзы а, и: и съниде дъждь. и прид@ рh&+++кы. и възвhаш# вhтри. и потhк@ с# храминh тои. И падh и бh разорeниe ei вeлиe зело. Савв. кн.; Изъгнаша варяги за море, и не даша им дани, и не бh в нихъ правды, и въста родъ на родъ, и быша в них усобице. и воевати почаша сами на ся. Пов. вр. лет; И тут есть Индейская страна, и люди ходят нагы все, а голова непокрыта, а груди голы, а волосы в одну косу плетены, а все ходят брюхаты, а дети родят на всякый год, а детей у них много, а мужи и жены все черны; яз хожу куды, и за мною людей много, дивятся белому человеку. Хожд. Аф. Ник.

Наряду с включением в состав бессоюзных сложных построений союзов, относительных и союзных слов, сочинение и подчинение, по мнению Т.П. Ломтева (см. его работу “Очерки по историческому синтаксису русского языка”, с. 488-497), могло складываться из грамматической связи однородного следования неоднородных предложений путём их парного объединения, путём объединения в одно целое вопроса и ответа на него, а также на основе простых предложений, включением в их состав причастий и причастных оборотов.

В этой связи обращают на себя внимание разновидности паратактических конструкций без соединительных союзов а, и на стыке составных частей их: У Ярмолы отняли у него на тотъ часъ сермягу – коштовала его полкопы и два гроши, поесъ с калитою, ... шапка нурбалка – коштовала пол осма гроша. АМГС, 150, 1582.

Однако не исключено, что такие синтаксические конструкции сложились в результате выпадения широкоизвестных старобелорусскому языку относительных местоимений который, што, употреблявшихся для подчинения придаточного определительного, соподчинённого паратактичным, с общим членом: Борису Кшътовтовичу три чоловеки у Рокове: Евлейко, Тябутъ Лимейковичъ – дають три пуды меду, да по три куницы, Обакъ, што съ куницу даеть. КЗ, 117, 1449; у Левона Лабута на тотъ часъ отъняли у него… иермяк блакитный з шнурами едъвабными чорными, который коштовалъ его полтрети копы грошей литовских, кордъ – коштовалъ его два злотых литовских, секерка – коштовала его шесть грошей. АМГС, 149-150, 1582.

Промежуточным этапом складывания гипотаксиса является включение в состав части, находящейся преимущественно в препозиции, соотносительных слов (местоимений и наречий), значение которых раскрывается второй частью, в результате чего усиливается её зависимость от первой части сложного синтаксического образования. Это построения типа: Жаловалъ намъ Митко… на Ивана… отнимаеть дей въ мене село на Росожи. Хомино отъца моего дядька, а тое дей село далъ дядьку отца моего Хоме князь Жикгимонтъ. КЗ, 428, 1488.

В дальнейшем, на заключительном этапе развития гипотаксиса, для пояснения таких соотносительных слов и их функциональных соответствий в главной части употребляются придаточные присловные и прифразовые с союзами и союзными словами. С учётом их использования в предлагаемом учебном пособии предполагается рассмотреть основные разновидности сложноподчинённых предложений, закреившихся в руском и белорусском языках для выражения объектно-субъектных, атрибутивных, причинно-следственных, условно-следственных отношений, а также отношений времени, места, цели, сравнения, меры, степени и способа действия, что, безусловно, будет способствовать более прочному усвоению студентами изучаемого фактического материала.

При классификации бессоюзных сложносочинённых предложений учитывается их соотнесённость с соответствующими конструкциями, для объединения составных частей которых используются соединительные и противительные союзы.

В основу классификации бессоюзных подчинительных конструкций положена их соотнесённость с соответствующими конструкциями союзного и относительного подчинения, которые в свою очередь распределяются в зависимости от того, как объединены в одно смысловое и структурное целое их составные части. Что касается структурно-семантической организации сложноподчинённых предложений союзного и относительного подчинения, то основными показателями синтаксических отношений прежде всего являются союзы и союзные слова, входящие в состав придаточной части, интонация, а также особенности построения составных частей, порядок следования и соотношение глаголов-сказуемых в их составе, а также неполнота главной части. Использование перечисленных средств, а равно их роль в структурно-семантической организации различных типов и моделей сложноподчинённого предложения, о чём относительно каждого из них будет сказано ниже, далеко не одинаковы. Так, например, порядок следования составных частей у одних видов является свободным, тогда как у других – только фиксированным, т.е., закреплённым в препозиции или постпозиции. При этом бессоюзное подчинение рассматривается как исходное в процессе складывания и развития союзного и относительного подчинения, а потому соотнесённость положена в основу их классификации.

По своим структурным и семантическим признакам, т.е., с учётом структурно-семантического принципа классификации, сложноподчинённые предложения бессоюзного, союзного и относительного подчинения делятся на нерасчленённые (присловные) и расчленённые (прифразовые). В нерасчленённых сложноподчинённых предложениях (к ним относятся изъяснительные, определительные меры, степени и образа действия) придаточная часть распространяет слово или словосочетание главной части. К расчленённым относятся сложноподчинённые предложения с придаточными места, времени, условия, цели, причины, следствия, а также с придаточными сравнительными и уступательными.

Сложноподчинённые предложения с придаточными меры, степени, образа действия рассматриваются или как синтаксические конструкции, между составными частями которых выражаются атрибутивные отношения, и в этой связи объединяют их со сложноподчинёнными предложениями с придаточными определительными. Не выделяются как самостоятельный тип, а рассматриваются в рамках определительных отношений сложноподчинённые предложения с придаточными места в «Русской грамматике» (М., 1980, Т. 2). Вне этого деления находятся также придаточные предложения, занимающие позиции, идентичные позициям подлежащего и сказуемого в простом предложении.

Однако поскольку резких границ между отдельными видами сложноподчинённых предложений расчленённой и нерасчленённой структуры не существует, поскольку классификация их, основанная на структурно-семантическом принципе, носит условный характер. Одни учёные, как, например, авторы учебника «Современный русский язык». М. 1978, к нерасчленённым относят сложноподчинённые предложения с придаточными определительными, изъяснительными, меры, степени и образа действия, тогда как другие (см. учебник «Современный русский язык». Минск, 1983, ч. III), к числу вышеперечисленных относят и сложноподчинённые предложения с придаточными места.

Громоздкой, а потому несостоятельной, является классификация, основанная на формально-грамматическом принципе: сложноподчинённые предложения делятся на группы по союзам и союзным словам.

Более совершенной является логико-грамматическая классификация, в основу которой положен принцип соотнесённости (уподобления) придаточных частей членам простого предложения. Именно на этом основано традиционное деление зависимых частей сложноподчинённого предложения на придаточные определительные, дополнительные и обстоятельные (места, времени, цели, причины, следствия, меры, степени, образа действия, условные и уступительные). С учётом отмеченных структурно-семантических и функциональных особенностей, нашедших отражение в классификации сложноподчинённых предложений бессоюзного, относительного и союзного подчинения, как наиболее целесообразное должно вестись диахроническое изучение их на материале близкородственных русского и белорусского языков.

Сложноподчинённые предложения с придаточными определительными

(из истории относительного подчинения)

Следы зарождающегося относительного подчинения находят своё отражение уже в бессоюзных сложных предложениях, выражающих отношения определяющего и определяемого, что в основном осуществляется такими внутренними и структурными средствами, как расположение частей, присущий им порядок следования слов и соотношение глагольных форм сказуемых и др. Такие синтаксические построения, зафиксированные памятниками письменности, соотносимы со сложноподчинёнными предложениями с придаточными изъяснительными, определительными и др. современных восточнославянских языков.

Среди бессоюзных сложных предложений, выражающих субъективные отношения, более древними являются построения с так называемым общим членом в обеих частях: определяемое имя первой части, выполняющее функцию подлежащего или дополнения, во второй части подразумевается: Привели ко мне бешенова, Федором звали. Аввак.

Особую группу составляют бессоюзные сложные предложения, в которых определяемое имя первой части повторяется во второй части с указательным местоимением или без него: В той церкви трапеза Христова: на той трапезе Христос съ ученики вечерял. Опис. Конст.

Более совершенными в структурном отношении являются бессоюзные сложные предложения, определяемое имя первой части которых не повторяется во второй части, а заменяется личным или указательным местоимением, с помощью которого и выражается зависимость определяющей части от определяемой: Да взялъ есмъ у Петра конь сер, цена ему десять рублевъ. Дух. гр. 1472 г.

Подобные образования сохранились в говорах и разговорной литературной речи. Литературному русскому языку известны лишь бессоюзные сложные предложения, между составными частями которых пояснительно-определительные отношения выражаются интонацией: Весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Гоголь.

Рассмотренные разновидности бессоюзных синтаксических конструкций, связь составных частей которых выражается путём смыслового сопоставления (в лингвистической литературе их принято называть сложными предложениями с паратактическими придаточными) известны и старобелорусскому языку. Опять-таки более полноценными в структурно-семантическом отношении являются те из них, в составе которых рядом с определяемым существительным в качестве анафорической ссылки начинают употреблятся личные местоимения 3-го лица единственного и множественного числа: Пры ас’ец’и ток, п’ечка и цапк’и, на йих став’ил’и дабро. ДАБМ, II, 787; Н’идал’ока жыў цар, у йаго была прыгажэйшайа ад ус’их дачка. ХПБД, 125.

Сравнительно редкое употребление паратактических относительных конструкций объясняется тем, что они как присущие более раннему периоду развития языка по мере усиления гипотетичности заменяются сложными предложениями, построенными по способу подчинения. Связь составных частей последних осуществляется при помощи получивших значение грамматических показателей атрибутивных отношений указательных и вопросительных местоимений и вопросительных наречий.

При этом определительные придаточные с относительными местоимениями иже, яже, еже, которые обычно согласовывались с определяемым именем, были присущи преимущественно литературно-книжным произведениям: И приспе оснь, и помяну Олег конь свои, иже бе поставилъ кормити и не вседати на нь. Пов. вр. лет.

В старобелорусском языке для подчинения придаточного определительного наряду с иже употребляется его западнославянский вариант ижъ, широко известный также в качестве изъяснительного, причинного, условного и временного союзов. При выражении атрибутивных отношений союзы иже, ижъ используются даже в конструкциях, которые как заглавия в общих чертах передают содержание статей закона: О судьи, ижъ не имеет быти каранъ за злый судъ. АЗР, I, 1в, XV ст.; О сиротахъ, иже никого не мають, ни отца, ни матери, ни племени. Там же, 39, 1420-1423.

Изредка встречаются определительные придаточные предложения, подчинение которых осуществляется формами косвенных падежей отмеченных относительных местоимений: Кде есть конь мъй, его же быхъ поставилъ кормити и блюсти его; Возъми дань, юже ималъ Олегъ. Пов. вр. лет.

Преимущественно в языке деловой письменности для подчинения придаточного определительного широко использовались относительные местоимения кто, что, который и изредка каков, какой, чей. В главном предложении перед определяемым именем могло употреблятся указательное местоимение, выполняющее коррелятивную функцию (корреляция – взаимосвязь, взаимообусловленность): И с теми селы, которые тягли къ Костроме. Дух. гр. 1389 г. Как грамматические показатели атрибутивных отношений вопросительные местоимения хто, што, который известны ещё древнерусскому языку, из наиболее древних памятников которого случаи употребления наблюдаются в краткой и пространной редакциях Русской правды, Поучении Владимира Мономаха, Моленни Даниила Заточника.

Определённый интерес представляет распространение в языке деловой письменности аналогичных конструкций с союзным словом кои: а другая половина темъ христианом, на коихъ то серебро. Дух. гр. 1472 г. В последующий период такие конструкции встречаются в письмах, указах и буммагах Петра Великого, журналах Новикова, произведениях Тредьяковского, Державина, Радищева и даже Карамзина. В современном русском литературном языке местоимение кои используется как компонент книжного стиля.

В качестве союзных слов, с помощью которых придаточное определительное присоединялось к главному, использовались также вопросительные местоимения каков, какой, чей: И отдавать темъ людемъ, чья та челобитная будет; да им же платье, какое прилучится. Катош.

В современном русском литературном языке распространёнными союзными словами являются относительные местоимения какой и особенно который. Как стилистически не маркированное, оно считается универсальным средством выражения определительных отношений. Обычно придаточное определительное с союзным словом который стоит сразу же после определяемого им слова главного предложения. Если же союзное слово который является в придаточном предложении второстепенным членом, зависящем от существительного или прилагательного обычно в сравнительной степени, то оно ставится после главного слова словосочетания, в которое входит: Надя повела ребят светлым коридором, окна которого выходили на город. Фадеев; Передо мною было большое круглое болото, занесённое снегом, из-под белой пелены которого торчали редкие кочки. Куприн.

По памятникам белорусской письменности вопросительно-относительные местоимения хто, што, который в функции союзов и союзных слов отмечаются с XIV ст. При этом, как и в старорусском языке, зависимая часть с местоимениями хто, што может иметь объектное, субъектное и атрибутивное значения, тогда как с местоимением который ей чаще всего присуще атрибутивное значение. Кроме того, в конструкциях с препозицией зависимой части объектное, субъектное и атрибутивное отношения в ряде случаев осложняются условно-следственными (подробней об этом в разделе «Сложноподчинённые предложения с придаточными условия»).

Из паратактических конструкций относительного подчинения наибольший интерес представляют те, в составе которых препозитивное определительное с хто, што, который поясняет в главном преимущественно одушевлённое существительное, рядом с которым в качестве определения употребляется указательное местоимение тотъ: А хто погадаетъ на нашъ животъ, а забежить въ Ильи Воеводину землю, того издрадцу Илья воевода маетъ намъ зъ его земли выдати; а хто на Ильи воеводинъ животъ погодаетъ, а забежитъ в нашу землю, и мы маемъ такогожъ того здрадцу зъ нашое земли Ильи воеводе выдати. АЗР, I, 54, 1442; и на тотъ дей часъ хлопъца княжичого Туровца на звонницы мало каменемъ не забили, который хлопецъ на патеры звонилъ. АСЗС, 22, 1556.

Если определяемое существительное, которое в главном предложении синтаксических конструкций этого типа употреблялось в качестве подлежащего или дополнения, утрачивается и заменяется указательным местоимением тотъ в форме именительного или косвенных падежей, препозитивное придаточное с хто, который, раскрывая конкретное содержание указанного местоимения, утрачивает атрибутивную функцию и оформляется в придаточное изъяснительное: А хто будетъ намъ неприятель, тотъ (опущено определяемое существительное) Ильи воеводе неприятель; а хто будетъ Ильи воеводе неприятель, тотъ и намъ неприятель. АЗР, I, 54, 1442; а хто в орде на царстве седить, съ тымъ таки у приязни бывали. КЗ, 331, 1480-1489; про то такъ ся паномъ ихъ милости видить, ижъ бы на тыхъ, которые того поплатку не дали, совидо бы оный поплатокъ, децкимъ вашое милости былъ отправенъ. КПД, 31, 1538; Если не выкупитъ а рокъ минетъ, тотъ, который его купилъ, буде его мелъ и потомкове его на вечность. Хран., 12б, XVII ст.

Паратактические конструкции относительного подчинения с сочинительными союзами а, и и отмеченными относительными местоимениями вопросительных корней отличаются иакже тем, что выражаемые ими атрибутивные и субъектно-объектные отношения осложняются условно-следственными.

Для подчинения придаточного определительного, значение которого осложняется оттенком принадлежности, в языке белорусской письменности XV-XVII вв. употребляется относительное местоимение чый (чий). Однако, как и в современном белорусском языке, такое придаточное (обычно оно стоит после главного или в середине его сразу же за поясняемым словом) встречается редко. Скорее всего, это объясняется тем, что присущий ему оттенок принадлежности находит иные пути и средства выражения: Тогды тотъ пан, чій лес, имеетъ свое желудье брати. АЗР, I, 19, XV ст.; Чыи бывали предки съ чыими въ брацтве и въ приязни межи собою, тыи бы и ныне нехай потомужъ были. АЗР, I, 214, 1500.

Для выражения атрибутивных отношений в древнерусском языке использовались вопросительные наречия яко, где, куда, откуда, когда, получившие относительное значение. При этом если постпозитивное определительное с относительными наречиями где, куда, откуда присоединяется только к имени с пространственным значением (Дулеби живяху по Бугу, где ныне велыняне. Пов. вр. лет; И поидоша не тем путем, куды Фрязин шел. Моск. лет.), то соответствующее придаточное с когда могло присоединятся только к определяемому имени с временным значением (И скажет им день, когда к нему быть. Катош.).

В современном русском языке вопросительные наречия где, куда, откуда, когда также используются в качестве союзных слов для подчинения придаточного определительного в основном в тех случаях, когда необходимо подчеркнуть пространственный или временной оттенок его значения: Домик штаба выходил на улицу, где росли чахлые, ободранные осями арб, шелковицы. Первенцев; Его тянуло за церковную ограду, куда целыми стаями собирались ободранные дети. Помяловский; Поднявшись на небольшой холмик, откуда начиналась узкая, едва заметная лесная тропинка, я оглянулся. Куприн; Он говорил о временах грядущих, Когда народы, распри позабыв, В великую семью соединятся. Пушкин.

Как свидетельствуют памятники старобелорусской письменности, современные синтаксические конструкции, в составе которых находящееся в постпозиции придаточное определительное с относительными местоимениями и наречиями вопросительных корней в основном сформировались ещё в период складывания языка белорусской народности. Кроме относительных местоимений хто, што, который, чей, каков, являющихся основными для подчинения такого придаточного определительного как соответствующее какой со второй половины XVI ст. начинают употребляться относительные местоимения які, яковый: а коли было рано, наступила саранча на всю землю египетскую, якой не было передъ онымъ часомъ, а ни потом буде. Биб., 118, XVII ст.; w судь

Blog

А. П. Груцо Гипотаксис (подчинение) в его развитии

Содержание