Geum.ru

Алексей Лельчук

Вид материалаРассказ
Подобный материал:
1   ...   6   7   8   9   10   11   12   13   ...   17

Переход



Я правда хотел туда вернуться. Очень хотел. Просил, бегал везде, пробовал что-то, искал выход. Мне, конечно, все говорили, что ни у кого еще это ни разу по-настоящему не получалось. Но я и не хотел обязательно по-настоящему. Я уже ушел оттуда, как и все мы, но я хотел иметь возможность возвращаться, или хоть раз вернуться, чтобы как-нибудь помочь им там. Я ведь все знал и помнил этого мужика. Он целый день после этого шатался по городу, и все его видели. И они там, и мы здесь. Я его показывал и Рине  мол, может быть, вспомнишь, ну, хоть чуточку. А она: «Нет, честно, не помню. Ну, Серж, честно, не помню. Если б вспомнила, я бы тебе сказала. Не могу. Не тащи меня туда. Я уже здесь. И мне здесь нравится». Она и видела-то его всего полсекунды и забыла сразу же.

Я тогда сидел у себя в комнате, а может быть и спал. Был жаркий день, я возился опять с этой новой квартирой, устал и завалился посреди дня спать. Проснулся, наверно, оттого, что залаяли собаки. Они выбежали на балкон и орали, как сумасшедшие, как обычно, когда идет кто-нибудь незнакомый.

Дело в том, что мы с Риной и ее подружкой Мишель сняли квартиру, ремонтировали, обживали ее понемногу и искали человека в четвертую комнату. Мы дали объявления в пару газет, и периодически к нам приходил кто-нибудь смотреть комнату. Так что я подумал, что, наверно, Рина договорилась с кем-нибудь по телефону и не сказала мне. А вот он и пришел.

Я крикнул на всякий случай: «Рина!»  но она, похоже, закрылась в своей комнате, и ответа я не услышал. Потом я пошел на галерею смотреть, кто пришел. Квартира была в старом доме, очень закрученной планировки. Гостиная выходила одной стороной на широкую открытую галерею, с которой вела открытая лестница во двор и на которую выходили двери в комнаты. Мы еще не до конца все отремонтировали: например, у нас не было замка во входной двери, так что мы загораживали ее кирпичом, а в дом лазили через всегда открытое окно. Рина мне постоянно говорила, что кто-нибудь придет нас грабить, так что надо поставить замок, но у меня все не доходили руки.

Выглянув из своей комнаты, я увидел этого мужика понимающимся по лестнице.

 Привет!  крикнул я ему.

 Привет!  ответил он небрежно.

 Вы комнату смотреть?  крикнул опять я и пошел ему навстречу.

 Да, я  Джон,  мужик поднялся к нам на галерею.

 Вы, наверное, с Риной договаривались?  пытался я установить, откуда он взялся.

 Да,  опять небрежно ответил мужик и двинулся в сторону открытой двери в мою комнату.

Оробев от его инициативы, я пошел за ним. Мужик молча осмотрел мое жилище, засунув руки в карманы. Собаки унялись после того, как я начал мирно говорить с мужиком, а их тормошить по загривкам.

Я еще раз вспомнил, что не договаривался ни с каким Джоном. Но Рина на днях где-то упоминала это имя, не помню по какому поводу. Возможно, это и был тот самый Джон.

 Вы хотите посмотреть гостиную и вашу комнату?  я задавал ему само собой разумеющиеся вопросы.  Я Рину позову, познакомитесь.

Мужик двинулся в гостиную. На предложение позвать Рину он чуть заметно дернул губой. Более того, он зачем-то вытащил из кармана пистолет средних размеров, покрутил его в руках и протянул мне. «Ничего себе шуточки»,  подумал я и зачем-то взял пистолет. Привыкнув, что в этой стране половина населения ходит с пистолетами, я удивился недостаточно сильно.

Мужик прошел по галерее к комнате Рины, уже совсем мало обращая на меня внимания. Я попытался было показать ему кухню, но он повернулся ко мне каким-то странным манером, и я решил промолчать. Я вообще медленно соображаю в критических ситуациях.

Мы с мужиком вошли в комнату к Рине, и я понял, почему она не ответила, когда я ей кричал. Она тоже, видать, уморилась за утро и спокойно спала, отвернувшись к стенке. Когда мы подошли к ее кровати, и я захотел было ее разбудить, зазвонил телефон. Он стоял у нее в изголовье на тумбочке, и розетка торчала тут же, на стене. Рина начала просыпаться, но в это время мужик наклонился и выдернул провод из розетки. Телефон замолчал.

Я забеспокоился и решил уже спросить у мужика, какого черта ему тут надо.

 Э-э,  начал я. При этом я держал пистолет за дуло и прикидывал, зачем мужик мне его дал и что я могу с ним сделать.

На это мужик вынул из кармана полный магазин патронов и дал его мне. Теперь я стоял с заряженным пистолетом в одной руке и полным магазином в другой.

Рина почти проснулась, обернулась, приподняла голову и хотела что-то сказать, но в это время мужик быстро вытащил из другого кармана еще один пистолет и выстрелил Рине в грудь. Прямо как в кино  выхватил пистолет и выстрелил.

Так и не проснувшись как следует, Рина рванулась всем телом назад к стене, сделала пару судорожных вздохов и затихла. Как и в кино, посреди груди на майке у нее расплывалось красное пятно.

 Боже!  метнулся я,  Рина!

В это время она уже была здесь.

Я тоже как в кино вскинул пистолет и хотел выстрелить в мужика. Но я так и держал его за дуло, и не успел перехватить. Мужик развернулся и, точно так же, как в Рину, пульнул в меня.

Мне сильно повезло, что я умер от выстрела в упор,  быстро.

Таких счастливчиков совсем немного, у большинства переход всегда связан с болезнями, страданиями, пытками и так далее. Я же просто почувствовал резкую боль и, собственно, все. В тот день я это ощущение уже испытал  когда треснулся со всей силы головой об угол железной ставни. Аж в глазах помутилось, и поранился до крови, но пошел потом на кухню, приложил ко лбу ледышку мясного фарша из морозилки и через пятнадцать минут уже про все забыл. У меня голова крепкая.

Так было и тут: сам переход оказался очень быстрым и совсем простым. И я сразу же оказался разъединенным с тем миром, но, естественно, мог видеть прекрасно, что там происходит.

Мужик засунул пистолет обратно в карман, оглядел еще раз комнату. Он вышел из квартиры, спустился вниз и пошел по улице. Он шатался по городу, заходил в магазины, встречал друзей. Я все это время бегал за ним, проходя сквозь прохожих и дома, следил. На свое новое существование я не обратил тогда внимания  все равно я уже здесь, успею еще понять что к чему. Я хотел, пока не поздно, разобраться с этим мужиком. Под вечер к нему подкатила какая-то бабенция, они просидели до часу в баре, потом взяли такси и поехали к этой бабенции домой. Я мог бы подняться с ними в квартиру и понаблюдать, но мне этого не было нужно. Собственно, все уже произошло: никто его в нашем доме не видел, он спокойно ходил весь день по городу и под вечер укатил с женщиной, как и положено.

Рина, которая после перехода осталась дома, видела, как пришла Мишель, прикатила полиция, искали улики, но нашли только, что оба мы убиты пулями, подходящими к пистолету, валявшемуся там же с моими отпечатками пальцев. В магазине не хватало нескольких патронов. Мотивы и детали преступления полиции были неясны, но все равно расследовать дальше никто ничего не стал.

Мы с Риной какое-то время здесь устраивались, думали, чем заниматься, где жить. Насмотрелись на здешние диковинки, попутешествовали, нашли какую-то работу, недорогой спортзал. Надо было все это уладить, потому что, несмотря на немного преувеличенные представления о том, что здесь происходит, здесь нужно точно также жить, как и там, только всего гораздо больше и разнообразнее. Свободнее, возможностей больше, по работе, например. Я нашел работу почти по специальности, если, конечно, учесть, что те компьютерные сети, что я клепал раньше, здесь уже двести лет как устарели.

Там мы с Риной не были особенно близки, просто снимали комнаты в одной квартире, имели каждый своих друзей, свои планы. Здесь, оттого, что мы попали сюда почти одновременно и были связаны одной историей, мы сблизились, так что теперь мы просто уже вместе живем. Я, по крайней мере, понял, что с ней мне существенно проще жизнь дается, а без нее  наоборот, грустно. Да и красивая она, что ни говори.

Потом на меня вдруг как нашло... Ведь мы жили там, что-то делали, кого-то знали, и вот пришел этот Джон, укокошил нас, и теперь мы отделены от того мира невидимой чертой. Я даже не могу пойти к ним и показать, кто убил. Рассказать той же Мишель, что это не я стрелял, а другой, и о том, как мы здесь живем.

То есть никто не запрещает, можно идти, ходить между ними, как призрак, смотреть, чем они занимаются. Некоторые любят даже катать иногда туда, встречать старых друзей, вспоминать что-то. Но никак нельзя ничего им туда сказать, ничего нельзя им туда передать  они нас не видят и не чувствуют. Да и нам, честно говоря, при таком раскладе, нечего оттуда взять или услышать. Все у нас тут есть свое, а чего нет, от того уже отвыкли давно.

Я пытался, как уже сказал, найти выходы туда. По крайней мере, мне хотелось, чтоб поймали этого Джона, чтоб он хоть не убил никого больше. У меня были какие-то мысли, как можно мои компьютерные игрушки попытаться перенастроить, чтоб послать сообщение туда на какой-нибудь компьютер, пробовал возвращаться чуть-чуть назад по времени и в точности повторять свои собственные действия в том же порядке на том же самом месте, но чуть-чуть в какой-то момент уклоняясь от старой версии, надеясь, что мои уклонения застрянут там, и что-то изменится. В конце концов я даже обращался к Совет по депереходной связи  есть ли у них средства лазить в тот мир. Так ничего и не нашел. Да и не только в Совет я ходил. И в полицию, и в Банк мертвых. Когда мы ездили с Риной на неделю в Тибет, обошел там несколько монастырей, но даже даосы не знали способов выхода. Или не хотели говорить.

А это странное чувство все равно осталось  что мы живем совсем рядом, и единственное, что произошло, это, что у нас был переход, а у них не было. И мы, и они продолжаем жить, и с нами, и с ними что-то происходит, какие-то похожие, в общем, изменения. Кто-то там работу сменил, кто-то ребенка родил. Мы здесь тоже: вот, с Риной сошлись, я английский выучил, наконец. Но все это  совершенно раздельно.

Так я и бросил свои попытки. Устал уже искать связь. Бог с ней, с той жизнью. Здесь тоже есть жизнь  своя. На следующей неделе с дочкой на Марс полетим, например, на экскурсию.


1994