В. И. Философия откровения. Т. Спб.: Наука, 2002 480 с. Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг философия откровения 1844 Том Третья книга
| Вид материала | Книга |
- Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг философия откровения том 1 Шеллинг Ф. В. И. Философия, 7109.5kb.
- Маска откровения, 18.09kb.
- Т. А. Сулейменов Курс лекции по философии Шымкент-2010 г. 1-лекция, 1988.6kb.
- Эрнст Кассирер философия классических форм том Мифологическое мышление, 4676.59kb.
- С. В. Булярский Принято на зас каф философии и политологии 4 апреля 2000 г., протокол, 128.66kb.
- Воспоминание о будущем или горькая правда «Откровения Иоанна богослова», 2885.85kb.
- Ф-программа вступительного экзамена в аспирантуру Утверждаю, 664.78kb.
- «Философия и общество», 3434.59kb.
- «Предмет философии. Философия и мировоззрение. Философия и наука», 257.59kb.
- Ю. М. Бохенский современная европейская философия, 3328.46kb.
* 2 Цар. 24, 16. ** Пс. 90.
316 ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ
ственно «страстному влечению» (Sucht), которое означает болезнь во многих словосочетаниях, в таком, например, как «чахотка» (Schwindsucht).9 Всякая вселенская, космическая болезнь есть страстное влечение, возбужденная потенция, которая стремится к самоосуществлению ценою нынешнего положения вещей и всего человеческого рода, и, как бы снедаемая жаждой действительности, ищет (sucht) того, кого она могла бы поглотить. Поскольку эти потенции, которые как вечное прошлое должны были заключаться под властью творения, заявляют о себе только в результате освобождения или вознесения той первопотенции, которая лежит в основе их всех и, следовательно, по отношению к которой все особые потенции предстают словно дети и потомки, вполне понятно, почему отдельные злые духи представляются как дети и ангелы, т. е. слуги сатаны.
Вот, пожалуй, и все о злых ангелах. Злые ангелы - потенциям, вышедшим из-под некогда главенствовавшей над ними власти.
Но что сказать о добрых ангелах? Быть может, и это просто потенции? Конечно. Только в том смысле, который прямо противоположен значению злых ангелов. Ибо если последние представляют собой потенции, которых в действительности не должно было быть и которые в результате падения человека или совершенного им греха достигли власти, чтобы стать действенными, любой добрый ангел, напротив, представляет собой то. чем он действительно должен был быть согласно божественному замыслу, но по вине человека остается только потенцией или возможностью, остается чем-то неосуществленным. Таким образом, добрые ангелы, будучи именно ангелами, т. е. лишь потенциями, тоже нетварны. Замысел состоял в том, чтобы они были действительными, но они не таковы, они остались merae potentiae10 и, стало быть, как таковые именно нетварны. Злые ангелы суть духи, которые не должны были быть, но которым было
ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ТРЕТЬЯ КНИГА 317
дозволено стать действительными благодаря тому самому процессу, через который потенции, долженствовавшие быть, остались только потенциями, удержанными от действительности и определенными на существование только в потенциальности, ибо они все-таки не могли быть уничтоженными. В результате падения человек отъединился от своего ангела, положил то, чем он, собственно, должен был быть, вне себя как потенцию; после смерти в мире духов соотношение может поменяться. Человек, который после смерти не может соединиться со своим ангелом и оказывается неспособным вести вселенскую жизнь ангела, будет ввергнут в самую скорбную, самую глубокую потенциальность (- тьме). Ибо только в этой жизни самобытность человека имеет возможность быть действенной, но именно для нее та область оказывается ночью, в которой она больше не может действовать. В Евангелии от Луки говорится, что ангелы приняли душу Лазаря,11 и смысл здесь в том, о чем мы только что сказали. Однако то, что можно сказать о человеке, можно сказать и о всякой прочей твари, ибо после того всеобщего возбуждения, в результате которого вселенная представляет собой организм, существующий лишь во взаимном исключении своих частей и именно поэтому бренный, в результате этого возбуждения, перешедшего на мир, всякая вещь утратила свое изначальное место и уже не есть то, чем она должна была быть, и, не соответствуя своей изначальной идее, она имеет эту идею вне себя, и потому, согласно представлениям иудеев, существует бесчисленное множество добрых ангелов, да и Христос говорит о легионах ангелов, которых Отец мог бы послать ему на помощь.12 Отсюда становится ясно, что по своей природе добрые ангелы суть добры и в этом смысле безвольны; если бы мы, как прежде, рассматривали их как тварей, они бы представляли собой нечто безмерно пошлое и скучное, какими они и появляются во всех стихах, где к ним прибегают как к
318 ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ
некоему вспомогательному средству.* Они суть безвольные духи, ибо они представляют собой совсем не то, чем должны были быть. Безволие добрых ангелов — общее место; проницательный и набожный Галл ер13 в своей «Теодицее» говорит о том, что мир скудный лучше сонма лишенных воли ангелов. Именно потому, что они лишены собственной воли, апостол называет их (Евр. 1,14}, т. е. служебные духи, посылаемые на служение тем, которые должны наследовать блаженство. Подобно тому как злой дух неотступно призывает человека, чтобы тот помог ему обрести бытие, и как только человек дает место хотя бы одной возможности, всегда умеет предоставить новые, добрый дух также неотступно следует за ним, и поэтому каждый человек в этой жизни, как учат жители Востока и особенно евреи, находится как раз между своим добрым и злым ангелами; добрый ангел не расстается с человеком и настолько с ним связан, что не оставляет его своим участием, как бы продолжает смотреть за ним даже тогда, когда человек отворачивается от Бога. Поэтому Христос** говорит о детях, в которых зло еще спит, не развившись, что их ангелы на небесах всегда видят лицо его небесного Отца, они еще не отступились от Бога. Будучи отъединенными от действительности, добрые ангелы тем не менее не являются существами, отделенными от творения; отъединенные от него, они все-таки не перестают сохранять с ним связь и тем самым соприсутствовать. Любой ангел представляет собой потенцию — идею — определенной твари или индивида (поэтому и народы, рассматриваемые как индивиды, имеют своего ангела, своего духа). Отношение, которое человек сохраняет со своим добрым ангелом, представляет собой неповторимую связь, сохраняющуюся даже
* Ср. первый раздел первого тома. (Примеч. К- Ф. А. Шеллинга.) ** Мф. 18, 10.
ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ТРЕТЬЯ КНИГА 319
тогда, когда он отчуждается от Бога. Поэтому добрые ангелы называются Божьими посланниками. Посланники же необходимы лишь тогда, когда предполагается какое-то удаление; из этого явствует, что добрые ангелы, находясь в том состоянии, в котором они предстают именно как ангелы, т. е. только как потенции, не могут быть созданными, ибо удаление от Бога заявило о себе не в творении, а только после него. До того как пришел тот, кому было предназначено снова под единою главою соединить все творение, подвергшееся распаду, добрые ангелы были единственными связующими нитями между миром людей и божественным миром. Иудейская гордость была бы куда более польщена, если бы закон был дан непосредственно Богом, и платоник Филон прилагает все усилия, чтобы доказать, что в обнародовании этого закона ангелы не играли никакой роли. Таким образом, если иудеи времен Христа считали -— и апостол это подтверждает*, — что закон Моисея был дан при содействии ангелов, такое убеждение могло основываться только на реальном чувстве. Ибо именно в том и состоит различие между ветхозаветным откровением и явлением Христа, что там Бог говорил через ангелов, а здесь — через самого Сына, Христа, которому надлежало быть вознесенным выше всех ангелов и которому они служили уже во время его явления как своему Господу. Будучи до явления Христа отъединенными и удерживаемыми от действительности, они с его рождением выступили из этого состояния сокрытости. Лука повествует о том, что, как только родился Христос, явилось ангельское воинство, воспевшее «Слава в вышних Богу»,14 и, едва начав свое учительское служение, Христос сам сказал первому, кто признал в нем Сына Божия, Мессию (Ин. 1, 57): «Отныне будете видеть небо отверстым и ангелов Божьих, восходящих
Евр. 2, 2: Гал. 3, /9; Деян. 7, 53.
320 ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ
и нисходящих к Сыну Человеческому», — т. е. между ним и Богом они увидят непрестанное, никогда не прерывающееся общение.
Для того, кто как следует усвоил эти пояснения, едва ли останется что-либо непонятным в ветхозаветных и новозаветных речениях об ангелах. В целом он сможет понимать и осмыслять их именно так, как мифологические представления, т. е. не как аллегории, ибо эти существа суть действительные потенции; злым не надлежало быть, но в результате грехопадения человека они утвердились, а добрые, напротив, должны были быть, но в результате того же грехопадения они остаются чистыми потенциями. Остается, однако, вопрос, который нельзя не поднять. Сознание апостола преисполнено идеи тех тех потенций и ангелов, которые стали весьма чужды нашему сознанию, ибо здесь нельзя не признать чего-то временного (хотя и не случайного). На чем зиждется это временное? Власть космических сил, которая в язычестве и во времена действия Моисеева закона в какой-то мере еще была неограниченной, постигается только в том упразднении, которое совершил Христос. Любая господствующая потенция в своем единообразном действии самым определенным образом ощущается только в ее упразднении. Поэтому Христос и апостолы должны были совершенно определенно ощущать эти силы. Перед тем, кто освободил наш мир от власти данных потенций, этот словно погрязший в хаосе мир духов с характерным для него ложным возбуждением сил или влияний, с которыми он боролся, должен был представать самым непосредственным образом. По отношению ко Христу они еще имели объективную власть, которой впервые их лишил именно он, и, таким образом, преимущественно для него они должны были совершенно особым образом быть объективными. Он, уничтоживший язычество и лжебогов как действительные силы (они были уничтожены не просто в челове-
ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ТРЕТЬЯ КНИГА 321
ческом представлении, а объективно), должен был самым решительным образом ощущать их реальность, причем даже в большей степени, чем те, кто находился под их властью. Нельзя не признать, что в некоторых речениях апостола присутствуют мифологические краски. Эти речения представляют собой рефлексию мифологии в христианстве. Вряд ли стоит стремиться к тому, чтобы не признавать это мифологическое; надо признать его, но попытаться объяснить иначе, чем это обычно делается. Именно эти мифологические речения, которые апостол употребляет по отношению к злым духам, свидетельствуют о реальности, об истинности нашего взгляда на язычество. Если оно оказывается настолько сильным, что его представления так мощно влияют даже на сознание апостолов, то в таком случае оно должно быть чем-то реальным, а не просто воображением. Апостол Петр не читал «Теогонию» Гесиода и тем не менее он говорит совсем как Гесиод. Когда упразднилось то одностороннее и исключительно иудейское, что было свойственно апостолам, их сознание открылось для языческого, оно вступило в него. Обе формы домостроительства находились в напряженном соотношении, и, когда это напряжение упразднилось, одно больше не исключало того реального, которое было в другом.
Так как это разъяснение имеет весьма важное значение, я хочу привести еще несколько красноречивых мест из апостольских посланий.
В Послании Иуды, которое я считаю одним из самых древних документов христианства, говорится об ангелах, которые не сохранили своего начала, оставили свое жилище и которые теперь заключены в вечные узы во мраке до суда великого дня. Таким образом, здесь имеются в виду злые ангелы, о которых сказано, что а) они не сохранили своего начала . Вместо «своего начала» мы можем сказать «свою потенцию», ибо всякое начало — это прежде всего потенция, а всякая потенция —
322 ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ
лишь начало; они не сохранили свою потенцию, т. е. они вышли из голой потенции, в которой они были созданы, которая была им предназначена и которая была только их бытием . Кроме того, говорится, что б) они оставили свое жилище. Здесь по-иному выражено то же самое понятие, которое в своей основе является не более иносказательным, чем в том случае, когда мы говорим, что они больше не находятся ео loco, quo initio fuerant16 или quo esse debebant,17 что они оставили то место, которое было им дано творением, место одной лишь потенции, место, от которого они не могли отъединиться (ибо отъединяется лишь действительное от действительного, а не возможное от действительного). Речь идет о том же самом, что имеет в виду Христос, говоря о сатане, что тот, что он не может удержать то отношение, в котором одном он имеет истину и вне которого он есть ложь и неправда; на то же намекает и Иоанн, говоря о сатане, что тот , т. е. что он от начала, как только он есть, начинает уходить с того места, на котором оказался в результате творения и которое ему надо было рассматривать как средоточие, как цель всего его движения, т. е. как ту точку, из которой ему не следовало исходить. О злых ангелах говорится, что в) Бог до наступления суда великого дня держит их в вечных, т. е. нерасторжимых узах во мраке. Дело в том, что характерная для них потенциальность является и их пределом, который они не могут преодолеть сами, а только с помощью человека; таким образом, они могут действовать только из мрака, из области не-сущего, с которой они связаны нерасторжимыми (потому что они покоятся на их же природе) узами; они могут выступить оттуда только тогда, когда человек своей волей их оттуда освободит.
Еще мифологичнее оказываются те речения, к которым прибегает апостол Петр в своем Втором послании (2,4), где говорится, что Бог не пощадил даже согрешивших ангелов,
ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ТРЕТЬЯ КНИГА 323
т. е. ушедших с места (в своем тяготении возвыситься над потенцией, а также в искушении воли человека), которое было определено как их средоточие и откуда им не следовало уходить, Бог их не пощадил, он, сковав их узами мрака, заключил в тартар до наступления последнего суда (естественное и необходимое следствие воспринимается как наказание). Здесь уместно обратиться к оригиналу, где сказанное выглядит так: . Особенно примечательно слово которое больше не встречается ни в Новом Завете, ни в греческом переводе Ветхого; только Секст Эмпирик,18 говоря о Кроносе, употребляет сложное Аполлодор употребляет его, характеризуя одного из титанов.20 Говоря об этом, нельзя не вспомнить, как о титанах рассуждает Гесиод.Итак, кроме мы здесь имеем и «тяжкие узы». Было бы явной глупостью отвергать здесь наличие мифологического, однако если мы поймем его правильно, оно покажет нам, что данное выражение берет начало в том реальном восприятии, о котором мы больше не имеем никакого опыта. Так как апостолы стояли как раз на границе слепого и свободного сознания, их представления проистекают из того суда, который они переживали и в ходе которого упомянутые силы были лишены своей объективной власти.
324 ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ
По причине прямого родства материй я не могу здесь не затронуть еще одного важного вопроса: что означают многочисленные явления ангелов и преимущественно те теофа-нии, которыми полон Ветхий Завет? Поскольку существует единое мнение о том, что Божество как таковое не может являться, издавна — особенно отцы Церкви — стремились к тому, чтобы преподать эти рассказы как истинные, но в то же время не связать с Божеством чего-либо неподобающей. Одно из самых обычных объяснений заключается в том, что во всех этих явлениях представал лишь Сын Человеческий, который, до того как полностью стать человеком, в Ветхом Завете иногда принимал человеческий образ. Наверное, такую точку зрения можно было бы признать вполне удовлетворительной, если бы всегда являлось только одно лицо. Но как объяснить появление трех мужей, пришедших к Аврааму для того, чтобы возвестить ему рождение Исаака?24 Остается лишь сказать, что эти явления были возможны только в силу мифологического напряжения сознания, в котором вообще находилось человечество. То же самое мифологическое напряжение, которое опосредствует представление о богах, в данном случае становится посредником действительного явления Божества, точно так же, как дары первой общины являются дарами Святого Духа, тогда как средство (посредник), через которого он действовал, было дано тем состоянием сознания, которое позднее упразднилось, исчезло. Речь идет о тех самых потенциях, которые опосредствуют появление мифологических представлений и которые в ветхозаветных теофаниях могут быть посредниками действительного явления Божества. Подобно тому как, согласно предыдущим разъяснениям, мифология и само откровение не разнятся субстанциальным содержанием, в ветхозаветных теофаниях субстанциальные потенции суть те же, что действуют в мифологии. Теофании Ветхого Завета суть богоявления не через само материальное, а через то, что их пронизывает.
ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ТРЕТЬЯ КНИГА 325
Вы сами понимаете, что такое объяснение отличается от предыдущего, усматривавшего в теофаниях лишь мифологические, г. е., по существу, лишь поэтические рассказы, которые только потому не отождествлялись с полным вымыслом, что это поэтическое как необходимое психологическое следствие выводили из более высокой древности. Тому, кто объясняет мифологию лишь с субъективной точки зрения, остается субъективно истолковывать и эти явления, ибо слишком очевидна аналогия между ними и мифологическими событиями. Однако, несмотря на то что такое субъективно-мифологическое объяснение почти невозможно одобрить, надо тем не менее признать, что те, кто впервые стали его применять, намекали на область, где можно было найти настоящее объяснение, хотя недостаточные понятия мифологии, которые по меркам господствовавшей в ту пору популярной философии, пожалуй, и не могли быть иными, не давали им отыскать истинное объяснение. Как известно, Эйхгорн25 был первым, кто попытался объяснить Ветхий Завет с точки зрения мифологии. Я называю его потому, что в ту пору он действительно был человеком живого творческого ума, а также потому, что стоит вспомнить о человеке, который указал путь, даже если сам не сумел пойти по нему. Эти первые попытки, направленные на то, чтобы сделать более понятными многочисленные ветхозаветные рассказы и представления, все-таки заслуживают признания.
Впрочем, я надеюсь, что никто не упрекнет меня в том, что на материю, которую мы обсудили под конец, ушло слишком много времени и старания. Представления о сатане, равно как о добрых и злых ангелах, так глубоко связаны со всем содержанием христианства, что не определившийся с этим вопросом получит шаткое представление о смысле всего христианства. Кроме того, поскольку я постоянно пытался связать общие замыслы со специальными лекциями, это последнее изложение послужило тому, чтобы ввести в науку
326 ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ
понятие, которое доныне было совершенно чуждо философии, — понятие подлинного мира духов.
Часто говорили, что предназначение человека в современной жизни заключается в том, чтобы быть связующей нитью между природой и духовным миром. При этом под последним понимали лишь тот мир, в котором человек уже существует или, по меньшей мере, должен существовать; здесь же речь идет о мире духов в собственном смысле. Сознание своей связи с таким миром, сознательное стремление быть существом вселенским, в своих радостях и горестях причастным не только этому миру, возносит человека над землей, над природой, которая сама становится понятнее в своих пределах, если имеет какой-то иной мир кроме себя. Пятьдесят лет назад Кант считал, что он обстоятельно исследовал и исчерпал всю область познавательных возможностей человека; позднее всю область понятия и любого возможного движения понятия хотели описать логическим кругом. Если присмотреться к этому внимательнее, обнаружишь, что охвачены лишь те понятия, которые были предложены тогдашним случайным взглядом на мир. Однако уже в настоящем изложении обозначилось совсем иное понятие и иное его движение, о которых люди, предпринимавшие упомянутые попытки, и не подозревали. Эти попытки они соотносили с тем миром, который уже как бы преднаходи-ли, который знали. — нам же в этих лекциях открылся мир, о котором они решительно ничего не знали, который они совершенно не могли включить в круг своих понятий, поскольку это было бы полным искажением. Это может служить предостережением против всякого поспешного и высокомерного завершения философии. Факт существования философии откровения уже показал, что остается целый мир, не охваченный прежней философией.
В том, что я вам прочитал, содержится все, что, на мой взгляд, необходимо для того, чтобы понять откровение как в
ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ТРЕТЬЯ КНИГА 327
формальном, так и в материальном аспектах, и что можно потребовать от философии откровения, ибо, например, в область практического, в христианскую мораль она входить не должна, по меньшей мере, не должна это делать необходимым образом. Последнее представляет собой самостоятельно обнаруживающееся следствие теоретических понятий. Если какое-то из учений традиционной догматики не было подвергнуто специальному рассмотрению, были тем не менее даны научные средства, с помощью которых можно охватить каждое из них. В самом начале я пояснил, что речь идет не о спекулятивной догматике, а о разъяснении христианства с точки зрения более высокой, исторической связи. Эта более высокая связь, восходящая к началу вещей, полностью объяснена. Единственное, что остается сделать, это объяснить переход из этой более высокой, внутренней истории во внешнюю. Этот переход опосредствуется Церковью, которой вверено исполнение Христова слова. Следовательно, предметом нашего последнего изыскания должна стать история или развитие христианской Церкви. Представить путеводные идеи для этого исследования —• таково содержание и задача ближайших лекций.
Тридцать шестая лекци
Когда Христос завершил свое дело на земле, он предвидел и сказал своим ученикам, что такое время, какое было в пору его пребывания на земле, не может длиться бесконечно. Настанут дни и часы, говорил он,* когда они пожелают видеть хотя бы один из дней Сына Человеческого и не увидят его. Хотя до полного упразднения язычества, в еще продолжающейся борьбе против его темных сил необычайные дары по-прежнему должны были сохранять свою силу, однако уже Павел, будучи весьма проницательным апостолом, в отрывке о духовных дарах (в Первом послании к Коринфянам), возвещает** о наступлении момента, когда прекратятся пророчества, умолкнут языки и упразднится знание, , покоящееся на том состоянии сознания, которое предполагает определенную меру, на что намекают и слова ибо мы знаем лишь в той мере, в какой нам это позволяет данное особое состояние сознания, знаем не безусловно, не свободно, не общезначимо, — когда же наступит совершенное, тогда всему частному, всему, что является лишь следствием еще несовершенного состояния, постигнутого в момент становления, придет конец. Вместе с упразднением того напряжения, которому было подвержено сознание в язычестве, должно было упраздниться и сверхъестественное, которое лишь в противостоянии язы-