В. И. Философия откровения. Т. Спб.: Наука, 2002 480 с. Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг философия откровения 1844 Том Третья книга

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 37

После этих разъяснений мы, наверное, можем тотчас перейти к рассмотрению последнего, непреходящего состоя-

___________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ТРЕТЬЯ КНИГА________249

ния, в котором находится Христос, того состояния, которое обычно называют состоянием превознесенности, согласно отрывку из Послания к Филиппийцам, который во всем нашем исследовании наделил нас первым лучом света и который поэтому мы и здесь приводим с полным основанием. Итак, согласно этому отрывку, тот, кто был ен мпсцЮ депэ и поскольку был именно в этом состоянии, — то есть кто больше не был депж, который был ен бсчЮ, в начале, — итак, он, будучи только образом Бога, отказался от этого образа, став человеком, причем, не просто путем соединения с человеком, возникшим от него независимо или уже наличествовавшим, а в результате того, что он сам принял человеческую природу и сущность. Однако он стал человеком лишь для того, чтобы до смерти быть послушным Богу. Следствием этого послушания до смерти стало то, что Бог возвысил его и дал ему имя (т. е. достоинство), которое выше всякого прочего имени, дабы перед именем Иисуса преклонилось всякое колено тех, кто пребывает на небе, на земле и иод землею, все небесные, земные и преисподние силы (Флп. 2,10).

Легко понять, что, когда речь заходит о возвышении Христа, возникают те же трудности, которые заявляли о себе и тогда, когда мы говорили о его уничижении. Здесь встает вопрос о том, что же именно является подлинным субъектом возвышения, тогда как там спрашивалось, что является субъектом уничижения. Однако само собой понятно, что одно лишь голое Божество (simplex et nuda deitas15) Христа так же мало способно на уничижение, как и на возвышение. Таким образом, согласно расхожему представлению, остается только сказать, что субъектом того и другого является человек, хотя в отношении уничижения именно вочеловечение и является таковым, и уже вочеловечившийся не может уничижиться. Здесь традиционные теории помогают в том смысле, что, с их точки зрения, уничижение человека заключается именно в non-usus (неиспользовании) божественных свойств,

250_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ИОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

которые стали ему присущими благодаря его личностной связи со второй потенцией Божества (если бы он уже мог использовать эти свойства, тогда, скорее, надо было бы говорить о возвышении человека). Тогда возвышение заключалось бы только в том, что человек получил полную возможность использовать эти свойства. Однако поскольку, согласно первому предположению, он сам добровольно отказался от использования этих свойств, возвышение его Богом заключается только в том, что теперь он позволил ему свободно использовать эти свойства. Но тогда — по отношению к простому дозволению или разрешению использовать то, что и так уже имеешь (к чему, собственно, и сводилось бы превознесение Христа), — приведенные слова апостола дйь кбй о деьт (= Отцу) бхфьн хресэшщуе,16 а также многие другие новозаветные выражения были бы слишком сильными. Так же мало с этим согласуется и дальнейшее, а именно слова о том, что он дал ему имя выше всякого имени; в оригинале сказано ЭчбсЯубфп (дарованное из благосклонности, дабы засвидетельствовать ему милость). Это слово, наверное, не может употребляться по отношению к одному лишь дозволению воспользоваться тем, что уже имеешь. Однако с этими трудностями и мнимыми объяснениями нам позволяет справиться ранее обоснованное представление, которое, таким образом., сохраняется до конца. Тот же самый субъект, которого, как мы показали, непосредственно перед вочеловечением нельзя назвать ни Богом, ни человеком, тот субъект, который, будучи в своей субстанции или самобытности покорным Богу, стал человеком и сохранял эту покорность до смерти, тот самый субъект теперь возвышен в своей самобытности, в своей субстанции, т. е. признан Богом (Отцом) как Господь, как хйьт депа ен дхнЬмей17 (в полном значении слова), как сказано в начале Послания к Римлянам, а именно ео бнбуфЬуещт нексюн, т. е. с тех пор, как воскрес из мертвых;18 он преображен как подлинный

___________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ, ТРЕТЬЯ КНИГА_______251

Божий наследник, т. е. как тот, которому Бог передает все бытие, дабы отныне он владел им как самобытная личность, все еще не зависимая от Бога и в этом смысле внебожественная, хотя и полностью единая с ним. Такова награда Христа (это, как вы, наверное, видите, является прямым следствием его независимости от Бога, достигнутой в результате грехопадения человека, независимости, которую он, однако, не использовал, поскольку не почитал хищением в этой независимости противостоять Богу19), — итак, награда Христа заключается в том, что теперь он имеет право быть вне Бога в своем собственном образе: теперь он не без божественной воли, а по божественной воле находится вне Бога, и в этом бытии-вне-Бога он облачен всею славою. Это Божество, которое он имеет как особое Лицо, является следствием его добровольного уничижения: дйь кбй ь деьт и т. д.

Лишь последовательно и во всей полноте отстаивая свою точку зрения, мы получаем возможность так объединить различные высказывания о возвышении Христа, чтобы при этом не утрачивалось их совершенное своеобразие, например, когда Петр в своей речи, обращенной к иудеям (Деян. 2, 36) говорит: «Итак, твердо знай, весь дом Израилев, что Бог со-делал Господом и Помазанником, Чсйуфьт (т. е. помазанным на царство), этого Иисуса, которого вы распяли», — он сделал его Господом, того самого Иисуса, которого вы распяли и который после смерти не перестал быть человеком, не растворился во вселенной, не возвратился в Божество, а остался человеком. Но мы и нуждаемся в таком Посреднике (я творю нуждаемся, ибо он не только был, он есть вечный Посредник), — именно в том человечестве, которое является вечным свидетельством его всецелого послушания Богу, теперь и заключается его бытие-вне-Бога, его самостоятельное по отношению к Богу бытие при сохранении самого сокровенного единства, ибо лишь тот может быть посредником, кто не за-

252_________ФРИДРИХ_ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

висим от обеих сторон.* Христос находится вне Бога через свое вечное человечество и вне человека и независимо от человека через свое Божество. Бог сделал его Господом, — такое нельзя было бы сказать о том, кто не был ен бсчЮ, в начале, деьт, Богом, такое нельзя было бы сказать и о том, кто всегда был в Боге, был поглощен божественной жизнью. Однако это можно сказать о том, кто был положен вне Божества, положен самостоятельным по отношению к Богу и кто мог быть не зависимым от него, но вместо этого уничижил себя и покорился ему; такого можно было возвысить до того господства и той славы, которых он не хотел, к обретению которых не испытывал жадного стремления. Христос сам, согласно Евангелию от Матфея (Мф. 28,18), рассматривает свою славу, власть и господство как только данные ему или воспринятые им, но не как бывшие у него изначально, как это есть у Отца. Что касается учения апостола, то здесь я вспоминаю об уже упомянутом месте из Первого Послания к Коринфянам (1 Кор. 8, 6): «№мАн ейт дЭпт ь рбфЮс», «но у нас один Бог Отец, из которого все, и мы в нем, и один Господь (ейт кэсйпт) Иисус Христос, через которого все».22 Здесь Отец, будучи единым Богом, явно отличается от Сына, который назван не Богом, а Господом (кэсйпт), тем, кому внешним образом, а именно вне Бога (в видимом и невидимом мире) все подчинено и

_____________

* Христос стал человеком без какой-либо возможности вернуться в прежнее состояние. Он как бы заставил Бога принять в нем человека. Он хотел воскреснуть как Сын Человеческий. В смерти он был superstes anima20 как человек, но они хотела быть превознесенной и прославленной только в образе человека. Смысл последних слов в Первом послании Петра (1 Пет. 3, 18) таков: оживший духовно или в Духе (еще невидимо), так что он уже был уверен в том, что действительно настанет и воскресение его тела. Продолжение существования духовного (души) после смерти уже есть следствие дальнейшего движения вплоть до воскресения. Если бы в этой последовательности не было положено А3, тогда не было бы движения к А2. Таким образом, уже до воскресения Христос был жщпффпйздзеЯт <фц) рнеэмбфй.21 (Примечание на полях,)

___________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ТРЕТЬЯ КНИГА________253

передано Божьей волей; он назван кэсйпт, так как он может быть соделан Господом, ему может быть дано и то бытие, над которым он властвует, но никого нельзя сделать изначальным обладателем этого бытия. Сын стал Господом бытия. Таким образом, выражение ейт кэсйпт означает, конечно же, нечто большее, чем только учителя, о котором в данном случае говорят рационалисты, оно означает Господа вселенной, ибо в том же месте (пятый стих) Павел называет лжебогов кхсЯпхт и депэт (которые считаются за депЯ), и их, конечно, следует понимать не как учителей, а как действительные, господствующие над миром потенции; именно этим рпллпЯт кхсйпйт,23 этим многим господам он противопоставляет ейт кэсйпт, единого Господа вселенной Христа, которого именно поэтому возвещают Богом, действительным Богом, а не просто кажущимся (легьменпт дЭпт24), но в то же время возвещают не как о дЭпт или ейт дЭпт, т. е. не в том качестве, которое, в отличие от Сына и Духа, присуще только Отцу. Тот, кто делается Господом, тем не менее не мог быть Богом субстанциально, таковым он мог быть только вне Бога, но именно ему в ситуации грехопадения надлежало обрести всю полноту праведности через страдание (через лишение славы), лишь он должен был принять это страдание. В той беседе, которую Христос, воскреснув, ведет с учениками, идущими в Эммаус,25 он еще остается неузнанным и поэтому говорит о себе в третьем лице, задавая вопрос: «Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу свою?»26 Он не говорит: «Не так ли надлежало пострадать человеку Иисусу?» Он говорит: «Не так ли надлежало Христу?» Лишь тот, кто был ен мпсцЮ депа, кто стал самостоятельным по отношению к Богу, лишь он мог, находясь на этом пути, — пути подчинения до смерти, — войти в свою славу, т. е. стать таким, кого сам Бог теперь признает как Господа и делает таковым. Ибо речь шла не о его славе вообще, а о славе, которую он имел по воле самого Отца и с его согласия. Совершенно похожее выражение содержится в

254_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

Послании к Евреям (Евр. 2,10). «Ибо надлежало, чтобы тот, для которого все и от которого все (Бог), надлежало, чтобы он через страдания сделал совершенным основоположника (зачинателя) нашего спасения (Ьсчзгьн фзт ущфзсЯбт)».

Итак, здесь, в конце, впервые по-настоящему разъясняется смысл Христовых страданий. Лишь тот, кто имел славу, имел мпсцЮн депы без (независимо от) Отца, лишь он должен был отказаться от этой славы, через страдание и смерть принести себя в жертву, дабы достичь славы с Богом (воссесть одесную Бога). Все это, согласно нашему предположению, можно сказать только о таком субъекте и ни о каком другом.

«Дана мне всякая власть на небе и на земле»,27 — с такими словами расстается Иисус со своими учениками. Блажен тот, кто разумеет это в полной истине сказанного, т. е. кто в то же время понимает, что Христос имеет всякую власть в том смысле, что она ему дана, т. е. дана как для-себя, как вне-Бога-сущее. Тот, кто познает Христа в его субстанции, как особую личность, и одновременно как того, кому дана всякая власть, впервые познает его как истинного Христа, Христа как он Есть, и занимает позицию нынешнего бытия и жизни человечества. Следовательно, как говорит апостол, благодаря тому, что Бог во Христе примирил с собою мир,28 высшее отношение посредничества, которое было уже в творении, отношение, которое там достигает лишь уровня высшей мысли, сама тайна творения во Христе предстает для каждого человека понятной и постижимой как непосредственная истина и действительность. Впрочем, надо отметить еще одно: нынешней славой Христа преодолевается то бесславие, то отрицание, в котором он оказался по вине человека, но так как даже эта (совершенная) слава Христа все еще остается сокрытой, его последнее, явное и всеобщее прославление по-прежнему остается делом будущего.

Тридцать третья лекци

Теперь, когда мы достигли этого момента, всем, наверное, стало понятно, что же именно говорилось в начале и не раз по ходу нашего изложения: христианство — не учение, а дело, и подлинное содержание христианства — сам Христос и его история — не просто внешняя история его деяний и страдания, пришедшихся на то время, когда он был зрим в своем человечестве, а история высшая, в которой его жизнь как жизнь человека представляет собой лишь переход и поэтому только момент. Непосредственным предметом объяснения является Христос в его историческом явлении. Однако само это явление можно объяснить только из той связи, которая превосходит его и, с одной стороны, простирается до начала всех вещей, а с другой — до их окончательного завершения. Тем не менее содержание христианства не представляет собой так называемую всеобщую религию. Его содержание — особая личность, которая с начала нынешнего миропорядка находилась вне Бога, но именно поэтому была самостоятельной, однако не воспользовалась этой самостоятельностью (не приобрела ничего для себя), а прибегла к ней лишь для того, чтобы добровольно покориться и принести в жертву самое себя, дабы превратить божественное неблаговоление в милосердную благосклонность. Только благодаря этому Христос, пребывая во внебожественной славе, которая тем не менее была признана самим Богом и желанна им, как наследник Отца, которому тот передал все бытие, получил возможность гос-

256_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

подствовать вплоть до того момента в самом отдаленном будущем, предвиденного святым апостолом Павлом, когда он, одолев всех своих врагов, все, противящееся Богу,1 возвращает Отцу царство (то бытие, которым он владеет доныне) и вместе с этим бытием сам возвращается в него, однако даже здесь не утрачивает своей личностности и господства над этим бытием, ибо именно потому, что Отец владеет им как бытием, которое Сын снова полагает в него, оно остается в Отце бытием как Отца, так и Сына, и именно этим последним моментом полагается совершенное единство, общность бытия Отца, Сына и Духа, который, в конечном счете, главенствует над всем и в этом смысле тоже владеет бытием.

Доведя изложение до этого момента, я мог бы, пожалуй, решить, что достигнута последняя цель этих лекций, представлявших собой не что иное, как объективное разъяснение христианства. Однако вполне уместно еще раз взглянуть на это разъяснение и кое-что сказать о его характере.

Представим человека, воспитанного в традициях строгого рационализма, никогда прежде о христианстве не слыхавшего и вдруг неожиданно столкнувшегося с ним; он непременно почувствует, что должен объяснить это явление, причем именно так, как в подобном случае он почувствовал бы необходимость объяснить мифологию, ибо вряд ли последнее покажется ему более чуждым, чем первое. Однако между тем и другим есть одно важное различие: в мифологических представлениях нет ничего исторического, кроме того, что в определенное время в них верили определенные народы, считавшие их истинными. Однако у нас нет никаких оснований считать исторически истинными те лица, которые являются предметом этих представлений. Даже если мы, исходя из того, что это не просто представления, а действительно теогонические потенции, действующие в мифологическом процессе, даже если, исходя из этого, мы согла-

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ТРЕТЬЯ КНИГА_______257

симся, что среди язычников были настоящие теофании, их боги все равно не станут историческими персонажами. Христос же — не просто явление: он жил, как всякий другой человек, родился и умер, и его существование в истории так же удостоверено, как и существование любого другого жившего в ней человека. Явление христианства уходит так далеко в документально засвидетельствованную историю, что, насколько я знаю, в Германии никому не взбредет в голову отрицать существование такого Христа. Если бы можно было усомниться в истинности его исторического существования, тогда можно было бы попытаться представить христианство лишь как продолжение или необходимое завершение мифологического процесса, без какого-либо различия между мифологией и откровением. В таком случае можно было бы сказать примерно так: после того, как ранний этап мифологического процесса завершился страданием и смертью реального Бога, необходимо, чтобы и в дальнейшем второй Бог, пострадав и умерев, стал прошлым по отношению к человеческому сознанию, дабы по-настоящему приблизилась третья потенция, доселе недоступная этому сознанию и в язычестве осмыслявшаяся как будущая, и, таким образом, по восстановлении всего изначального единства мифологический процесс, или язычество, придет к своему окончательному завершению. Можно предположить, что этот этап процесса должен был протекать в той части человечества, которая доныне приходилась на язычество, можно также предположить, что, после того как однажды одному народу была явлена более высокая картина мифологических представлений, более высокое представление с неодолимой силой привлекло к себе язычество, которое как раз к тому времени уже обнаружило совершенно очевидные признаки полного истощения, — привлекло и с невероятной быстрр-той распространилось по миру, который легко было победить. Иудеи, таким образом, были избраны лишь как исход-

258_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

ная точка, как вместилище этих новых представлений. Таким было бы это объяснение, которое, хотя до сих пор никто к нему не прибегал, могло бы, пожалуй, действительно сойти за объяснение, если бы единственное обстоятельство не сделало его совершенно невозможным: Христос — личность историческая, личность, которая не просто явилась, но, как всякий другой человек, прожила и претерпела страдания на глазах у всего мира. Здесь речь идет не о том, чтобы дать объяснение какому-то субъективному представлению, пусть даже на основе необходимого процесса. Здесь царство одного лишь представления упраздняется, на его место приходят истина и действительность. Таким образом, остается, казалось бы, лишь одно: признать историческое существование некоего Христа, но то более высокое — не просто историческое, — что было ему присуще, попытаться совершенно субъективным образом объяснить в историческом контексте, чтобы потом говорили, что основателя этой религии его приверженцы воспринимали мифологически, что он был окружен и прославлен мифами. Когда я упоминаю о таком решении, которое в последние годы встречают столь бурными рукоплесканиями, я надеюсь, мне поверят, что о нем я узнал вовсе не благодаря последним экспериментам. Воспользовавшись случаем, вообще хочу заметить, что, впервые начав читать философию откровения в 1831-1832 гг., я с тех пор читал ее не раз и всегда так, как я прочитал ее теперь. Если вы заинтересуетесь хронологией, вы увидете, что философия откровения сформировалась без какой-либо оглядки на те явления в богословии, которые заявили о себе лишь позднее и которые, появись они раньше, вряд ли бы заставили меня пуститься с ними в полемику. Дело в том, что философия откровения основывается на расширении философии и самого философского сознания, которое было возможно только благодаря повторному обращению к ее началам. Разве мог

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ТРЕТЬЯ КНИГА_______259

счесть достойными моего внимания тех людей, которые, не обладая признаками какой-либо самобытности в философии и просто утверждая данную на сегодняшний день философию как неколебимую (каковой, как мне очень хорошо известно, ее не считал и сам зачинатель), совсем по-школярски используют ее и даже не ее, а некоторые совершенно незаконченные ее положения против тех истин, для которых во всем скопище их понятий нет таких, с помощью которых они могли бы посягнуть на эти истины своим даже не общим, а самым что ни на есть всеобщим, т. е. в высшей степени обывательским разумением? Вопрос о значении и реальности откровения зависит от кризиса самой философии, который должен был начаться и действительно начался. Поэтому до тех пор, пока они уверяют, что в философии, как говорит пословица, все дни похожи на вечер и делать больше нечего, можно спокойно смотреть на те подвиги, которые они совершают в богословии. Их неспособность постичь своеобразие отношений, проявляющихся в христианстве, а также бессилие их философии, также не могущей этого сделать, не является причиной того, чтобы люди сведущие устраивали полемику по этому поводу; им все это и так достаточно хорошо известно.

В связи с этим позволю себе сделать еще одно замечание. Мои лекции о философии откровения слушает немало людей и, насколько я знаю, в записях они распространяются далеко за пределами Германии. Поэтому было бы удивительно, если бы отдельные выражения, обороты и идеи не стали широко известными уже в каком-то другом контексте. В этой связи заявляю, что я не читал ничего такого, чего не читал бы в 1831, 1832 и последующих годах. Что касается лекций по философии откровения, то здесь хронология уходит еще дальше.

Относительно самой гипотезы — гипотезы прославления жизни Иисуса в мифах (о которой думали не только я,

260_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

но и многие, причем уже более сорока лет*), то здесь, пожалуй, всякий согласится, что в преданиях и мифах прославляется лишь та жизнь, которая, ранее заявив о себе своими делами или как-то еще, и без того была вознесена в высшие сферы. А теперь спрашивается: благодаря чему местный раввин Иисус стал предметом такого прославления? Благодаря своему учению? Но содержанием этого учения, не беря во внимание его возвышенную мораль (которая, впрочем, уже имела нечто аналогичное, нечто похожее в лучших иудейских учителях), основным содержанием его учения был он сам: в том, что его послал Бог и что он есть Сын Божий. Как это учение приняли иудеи, показывают камни, которые они хватают, как только он говорит: «Прежде, нежели был Авраам, я есмь».2 Или: «Я и Отец — одно».3 Итак, где сокрыта предпосылка, сделавшая вероятным столь необычайное прославление? Ведь в то, что он — Мессия, не поверил почти никто из его народа.

Таким образом, лишь тогда, когда мы предполагаем все то, что можно сказать о Христе независимо от Евангелий и язычества и что можно вывести из Ветхого Завета, когда мы считаем, что его ценили только за то, за что мы сами в нем признаем, наверное, тогда и только тогда можно предположить, что вследствие такого взгляда и в согласии с ним зародились и некоторые рассказы, которые теперь содержатся в Евангелиях и которые можно было бы назвать догматическими мифами. Однако именно такое допущение заставило бы заранее предположить все Христово величие независимо от этих рассказов и Евангелий, и тогда мы тем более почувствовали бы желание и настрой более объективно рассмотреть происхождение Евангелий и их самую сво-

Blog

В. И. Философия откровения. Т. Спб.: Наука, 2002 480 с. Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг философия откровения 1844 Том Третья книга