Розділ 1 особливості науки І наукового знання
| Вид материала | Документы |
СодержаниеЕсть ли у естествознания альтернатива богу? |
- В. О. Сухомлинський Змінився час, змінюються І вимоги до людини, її освіченості. Даючи, 342.57kb.
- Міжнародні відносини: проблеми наукового дослідження, 138.24kb.
- Програма спецкурсу, 41.47kb.
- Назва реферату: Класична модель наукового знання Розділ, 161.31kb.
- Навчальна програма, 110.42kb.
- Програми фахових дисциплін для вступного випробування за напрямом „філософія для освітньо-кваліфікаційних, 3735.02kb.
- Чернівецький національний університет імені Юрія Федьковича, 381.19kb.
- Міністерство освіти І науки України, 472.16kb.
- Опис кредитного модуля (дисципліни), 106.57kb.
- Розділ 7 облік виробничих витрат, 659.47kb.
Синергетика обладает парадоксальным свойством самоприменимости: на развитие синергетики можно смотреть синергетически. А складывается она очень сложным образом, неоднозначно и неравномерно… Синергетическое движение в России и мире за последние пять лет понесло тяжелые потери: Франсиско Варела (1946-2001), Юрий Львович Климонтович (1924-2002), Илья Романович Пригожин (1917-2003), Сергей Павлович Курдюмов (1928-2004). С уходом этих флагманов синергетического движения особую значимость приобретает задача сохранения аутентичного ядра синергетики во всем богатстве его научно-теоретических и философско-мировоззренческих смыслов, в чем заметную роль играет и настоящий «круглый стол», организованный журналом «Вопросы философии».
Возвращаясь к феномену синергетики в России, где она расцвела во всех своих приложениях и возводится ныне чуть ли не в новую философию природы или, точнее, философию изучения сложных систем вообще, хочу подчеркнуть, что синергетика не является таковой в других школах синергетики в мире. Утверждая это, я основываюсь на своем двухлетнем опыте работы в Центре синергетики профессора Германа Хакена в Университете Штутгарта, на изучении его работ и работ его немецких коллег. Для Хакена синергетика – это, прежде всего и главным образом, модели, модели становления кооперативного поведения, родившиеся из физики лазеров. Основа этих моделей – поиск параметров порядка, принцип подчинения и циклическая причинность, устанавливающаяся между поведением элементов на микроуровне и параметрами порядка на уровне развития системы как целого. Конечно, он проявляет большой интерес и к философским следствиям синергетики и во введениях к своим книгам постоянно подчеркивает, что синергетика междисциплинарна и применима к сложным системам разной природы, в том числе и к человеку и обществу. Это он замечательно показал, сделав доклад на тему «Самоорганизующееся общество»… Его теоретические представления и анализ современных трендов общественного развития Германии и США приводят к убеждению, что все сферы общественной жизни могут быть перестроены на началах самоорганизации и самоуправления, ответственности каждого члена общества за возникающее общественное целое. Но этот сюжет не является центральным в его творчестве. То, в чем Хакен действительно далеко продвинулся, – это приложения синергетики в психологии восприятия и в информатике, в том числе построении компьютера, работающего согласно принципам синергетики, так называемого синергетического компьютера, дальше к философии он не идет.
С профессором Хакеном мы совместно прорабатывали некоторые идеи классиков немецкой философии, которые поразительно близки синергетике. Например, сложная природа времени, как она раскрывается в «Феноменологии внутреннего восприятия времени» Эдмунда Гуссерля: ретенции, тянущиеся из прошлого, и протенции, простирающие свои нити из будущего и влияющие на нас сегодня, – все это в настоящем. Близка к этой и позиция Мартина Хайдеггера о модусах времени и о сложном, наполненном моменте «теперь», включающем в себя и прошлое, и будущее. Синергетика говорит в этой связи о сложной связи пространства и времени и различных модусов времени в структурах-аттракторах эволюции, которые описываются инвариантно-групповыми решениями. Фридрих Ницше говорил о конструктивности хаоса и о преддетерминации, влиянии завтра на сегодня. Или Николай Гартман, который писал об уровневой онтологии бытия. Вячеслав Семенович Степин говорил сегодня здесь, что синергетика призвана дать нам понимание не просто соотношения микрохаоса и макропорядка, но и законов иерархической организации мира, возвышения по уровням сложности. В немецкой философии, в частности, у Николая Гартмана, можно найти ряд любопытных представлений на этот счет. Хотя Герман Хакен с интересом обсуждал эти проблемы, в самих его работах мы не найдем сопоставления представлений синергетики с немецкой философией. Как он отмечал в одном из интервью, он занимает позицию, более близкую к Аристотелю, нежели к Платону, но не склонен руководствоваться отвлеченными философскими принципами, а, скорее, конкретным опытом исследования процессов самоорганизации и эффектов становления когерентного поведения, пониманием их физических механизмов и их математическим описанием. Философия самоорганизации существует в Германии сама по себе. Имеются работы коллег-философов, которые развивают эти идеи независимо от синергетиков, но со ссылками на их работы. Например, интересные публикации философа М.-Л. Хойсер-Кесслер, которая изучает становление идеи самоорганизации в натурфилософии Шеллинга. У самого Хакена этой метафизической оболочки нет.
Хотелось бы обратить внимание на еще один важный и интересный момент, касающийся современного состояния синергетических исследований. По признанию самого Хакена и по оценкам его коллег из Университета Штутгарта, у Хакена практически нет последователей. У него нет школы, такой, скажем, какая была создана Курдюмовым… У Хакена, конечно, были сотрудники, которые применяли его синергетические модели в своей области - физике, информатике, психологии. Но они, получив контракты, разъехались по разным университетам и занимаются моделированием конкретных процессов, и если там и есть философия, то это, как они называют, – формальная философия, такая философия, которая для нас является просто физикой и прибавкой некоторой рефлексии над ней. Примерно также обстоит дело и во Франции, о чем я скажу немного позже.
Говоря о своих последователях, Хакен ссылается на Клауса Майнцера, своего ближайшего коллегу, заведующего кафедрой философии в Институте междисциплинарной информатики при Университете Аугсбурга (Бавария), который является одновременно Президентом Немецкого общества по исследованию сложных систем и нелинейной динамики. Майнцер написал замечательную книгу «Мышление в сложности»… В настоящее время он занимается дальними приложениями нелинейной динамики и синергетики для понимания «расширенной реальности» (ибо «быть-в-мире» означает сегодня быть включенным в систему человек-компьютер), сетевого распространения информации и сетевого мышления, а также этическими вопросами новых биологических, генетических и компьютерных технологий. Кроме того, его интересуют возможности приложения моделей нелинейной динамики в когнитивных науках, речь идет об очень модной и набирающей силу в западных странах концепции телесного, инактивированного или ситуационного познания (embodies cognition), изучением и развитием которой в последнее время занимается и Майнцер.
Есть еще одна, по своей методологии близкая Хакену, группа ученых в Германии и в Швейцарии, которые понимают синергетику в непосредственной связи со своей практической деятельностью в области клинической психологии, психотерапии и реабилитационной психиатрии. Это работы Гюнтера Шипека, Вольфганга Чахера и их коллег. Они применяют в том числе и математические модели синергетики, чтобы понять течение душевных болезней, например, шизофрении, прогнозировать их развитие и осуществлять лечение. Психотерапевтические процессы рассматриваются ими как каскады фазовых переходов и смены параметров порядка, изучаются такие динамические черты этих процессов, как флуктуации, последовательности, циклы. Ментальные состояния понимаются как квази-аттракторы психических событий, а воздействие психотерапевта – как изменение психосоциального аттрактора или ландшафта потенциалов психики, причем диверсификация ландшафта потенциалов психики пациента рассматривается как путь к повышению ее устойчивости… Таким образом, философия синергетики становится здесь своего рода практической философией.
Во Франции тоже существует синергетическое движение, которое называется там «сложным мышлением», под которым понимаются методы познания сложного в мире. Олицетворением синергетики по-французски является Эдгар Морен, Президент Ассоциации сложного мышления, весьма влиятельной организации во всем франкоязычном, итальяно- и испано-говорящем мире. Его основной труд «Метод. Природа Природы» недавно вышел в свет в моем переводе в России. То, что развивает Эдгар Морен, - это действительно мышление в духе Ильи Пригожина, но с большим культурологическим, социальным и образовательным подтекстом. Синергетика доводится здесь до инженерии познания сложного, до требований радикальной реформы образования, социального управления и практической деятельности. Что касается применения методов нелинейной динамики в когнитивных науках, то эти исследования проводятся в Центре прикладной эпистемологии, директором которого является Жан Петито. Философия самоорганизации является там формальной философией, небольшой надстройкой над математическим описанием, о чем я уже говорила.
В связи с этим хотелось бы обратить ваше внимание еще на одну особенность развития синергетики в России. Сергей Павлович Курдюмов всегда сетовал на то, что работы, в которых излагались ключевые полученные его школой результаты моделирования сложных спектров структур-аттракторов в открытых и нелинейных средах, публиковались уже с 1970-х годов, но не вызывали должного интереса научного сообщества. Мощнейшие идеи о сложных спектрах структур, возникающих в режимах с обострением, о законах нелинейного синтеза сложных структур, о коэволюции как искусстве «жить вместе», результаты, подобных которым нет ни в школе Пригожина, ни в школе Хакена, фактически были получены уже 30-40 лет назад и подробно излагались в толстых научных монографиях, типа «Современные проблемы математики», в многочисленных препринтах Института прикладной математики им. М.В. Келдыша, в солидных научных специализированных журналах, но практически оставались без внимания и в России, и за рубежом. Почему? Это один из парадоксов приживания нового в науке. Синергетика в России начала бурно развиваться через именно философию синергетики, когда эти результаты стали излагаться на качественном уровне и в философском контексте, когда С.П. Курдюмов со своими учениками стал писать популярные книги о приложении синергетики к футурологии, к развитию общества, к творчеству человека. Только когда синергетика обросла мировоззренческими, метафизическими в аристотелевском смысле оболочками, возник подлинный интерес к синергетическому ядру как таковому.
И, наконец, последнее мое замечание о применении синергетики. Границы применения синергетики связаны с границами применения синергетических моделей, хотя когда математизация невозможна, синергетические модели могут плодотворно применяться в качественном виде. Для меня синергетика – это, прежде всего, модели, понимание сложных внутренних механизмов эволюционных процессов в природе и обществе, а не просто синергетическая терминология, используемая нередко в метафорическом смысле, Метафоры, как известно, допустимы как исходный стимул познания. Важнейшей является проблема сложности адаптации синергетических моделей к гуманитарному и социальному материалу, которая разрешима только при обоюдном и тесном сотрудничестве специалистов в соответствующей гуманитарной или социальной области знания и специалистов в области синергетики, через творческие коллективы и личностное знание специалистов. Здесь существует такой парадокс, который я хотела бы отметить. Мне кажется, синергетика сейчас более важна и лучше воспринимается представителями гуманитарных и социальных наук, чем наук естественных, если только сами они изначально не являются синергетиками, как Д.С. Чернявский, Ю.М. Романовский или Г.Г. Малинецкий, т.е. если они не занимаются разработкой моделей самоорганизации. В таком случае физики, химики, биологи, как правило, скептически относятся к синергетическим моделям и к синергетическим понятиям как к искусственно навязываемому им языку, они продолжают делать свое дело и оперировать уже наработанными ими методами в своей узкой области естествознания. В гуманитарных и социальных науках ситуация совершенно иная. Скажем, историки собираются сегодня на симпозиумы и всерьез обсуждают «что было бы, если бы ...», т.е., зная исторический материал, обсуждают альтернативную историю. И это хороший знак, ибо, будучи трансдисциплинарной областью знания, синергетика, как и математика, опережает развитие традиционных дисциплинарных областей. Она может открывать для них необычные ракурсы дальнейших исследований, служить эвристическим инструментом дальнейших научных изысканий.
Б.И. Пружинин (доктор философских наук, зам. главного редактора журнала «Вопросы философии»): По сути развернувшейся здесь дискуссии о философско-методологическом статусе синергетики я бы хотел заметить следующее. Релятивистские умонастроения, ныне у нас популярные (впрочем, популярные не только у нас), в принципе исключают абсолютизацию чего бы то ни было, включая абсолютизацию возможностей синергетики и ее подходов. По крайней мере, исключают ее сознательную абсолютизацию. Так что вряд ли сегодня кто-либо будет всерьез оспаривать тезис, согласно которому идеализации, лежащие в основе моделей синергетики, определяют сферу приложимости этих моделей – на то они и модели, о чем отечественные философы высказались лет 40 назад и что вошло уже в учебные вузовские курсы. А развернувшееся здесь обсуждение еще раз подтверждает, что вопрос для философов заключается совсем не в том, есть ли вообще у синергетики границы и где они вообще пролегают. Не философам принадлежит здесь решающее слово – обобщения, конечно, нужны и возможны, но общие сентенции на этот счет, как правило, тривиальны. Пролегают границы там, где синергетические модели теряют эффективность. Вопрос приложимости модели решается всегда конкретно – в лабораториях, в повседневной научной работе, в познавательной и технологической практике. И кстати, точно так же, в рабочем порядке прочерчивается разделительная линия между пустым синергетическим дискурсом и эвристически эффективным использованием языка синергетики за пределами собственно математики и соответствующих областей физики. Философов же в этом вопросе о границах волнует, прежде всего, своя вполне конкретная проблематика. И дискуссии между философами идут о том, как должен быть представлен ракурс этой проблематики. На мой взгляд, его хорошо представляет в данном случае вопрос: репрезентируют ли синергетические модели мир как он есть (со всеми его потенциями)? И если репрезентируют, то в какой мере? Если угодно, отображают ли они объективную реальность (естественно, в соответствующем аспекте), или эти модели являются исключительно ментальными конструкциями (хотя и, безусловно, эффективными в соответствующих областях реальности)?
Дело в том, что онтология, предполагаемая моделями синергетики, радикально отличается от онтологий, предполагаемых моделями классической и даже неклассической науки. Мир синергетики радикально иной. Соответственно, наделение синергетической онтологии объективным статусом влечет за собой коренное изменение весьма значительной части наших представлений о мире. В этом случае должны измениться и научная картина мира, и вместе с ней господствующие философские представления. Это обстоятельство, собственно, и заставляет вернуться к немодному ныне вопросу об объективном статусе наших представлений о мире. И я думаю, каким бы ни был сегодня ответ философии на вопрос о статусе синергетики, располагаться должен такой ответ именно в этом спектре – между полюсами ответов на вопрос об объективности синергетической онтологии.
В какой бы форме мы не возвращались к вопросу об объективности, признание самого факта такого возврата под давлением синергетики имеет сегодня очевидный очень поучительный историко-философский смысл.
Несколько субъективных замечаний о собственно философско-методологическом статусе синергетики. Я, как и многие другие, давно слежу за динамикой этой области. Она привлекает внимание своей эвристической эффективностью. Но я отнюдь не считаю себя специалистом в этой области. И только потому, что я это прекрасно осознаю, я решился на участие в данном «круглом столе». Все что я буду говорить далее, выражает взгляды, так сказать, заинтересованного неспециалиста.
Так вот, здесь за «круглым столом» я наблюдаю столкновение двух позиций. Одну из них я обозначил для себя как позицию практикующего ученого. Суть этой позиции, как мне показалось, состоит в том, что строгая наука синергетика нуждается в философско-методологическом обосновании (обслуживании) с целью утверждения ее нормы (канона) в современной научной и культурной среде. Это необходимо для продвижения синергетических моделей за пределы их «малой родины», а также для того, чтобы использование синергетических моделей и языка синергетики за ее пределами было более корректным. Иная позиция заключается в том, что задачей философии является критический анализ синергетики, прежде всего, на территории собственно философии, в ходе которого философия своими собственными средствами определяет эпистемологический и онтологический статус синергетики и тем самым «вписывает» ее в культуру. Синергетика предстает здесь как объект специализированной философской рефлексии, которая, конечно же, учитывает самооценку синергетики, но которая опирается, прежде всего, на собственный 2500-летний опыт.
Что же в синергетике является проблемным с философской точки зрения? Очевидно, не сами по себе математические модели и не сама по себе эффективность их применения. Оценка корректности математических моделей дело математиков и специалистов в тех областях, где эти модели применяются – физиков, химиков, биологов, историков и пр. Впрочем, и для философов в этих оценках есть нечто важное – задачей философии является здесь уяснение общих условий приложения таких моделей и надзор за их соблюдением в различных областях познания и практики. А если при этом еще согласиться, что оценки специалистов достаточны для признания объективного статуса синергетических моделей, то компетенция философии в данном случае этим и ограничивается. Если же признать, что с точки зрения философии локальная эффективность синергетических моделей недостаточна для утверждения их объективного статуса, то перед философией возникает проблема систематического соотнесения предполагаемых этими моделями особенностей познавательной деятельности со всей системой познания, имеющего на сегодня объективный статус. Иными словами, речь тогда должна идти об уточнении эпистемологических и онтологических оснований эффективности синергетических моделей. В частности, с этой точки зрения весьма проблемным в философско-методологическом плане представляется предлагаемый синергетикой вариант междисциплинарных исследований в сфере действия ее моделей. Его я и коснусь.
По крайней мере, в одном из аспектов синергетику (или ту область научно-познавательной деятельности, которую обозначают также и таким образом) определяют как особый способ (математического) моделирования объектов, с необходимостью предполагающих междисциплинарное исследование. Что в этом плане предлагает синергетика? Она предлагает в своих моделях способ совмещения дисциплин, позволяющий, так сказать, обойти очевидную несовместность их онтологии путем проекции соответствующих сложностей на проблематику коммуникации между представителями различных дисциплин. Иначе говоря, путем апелляции к человеку – к соответствующим научным сообществам, к проблеме взаимопонимания и пр. Такой подход, конечно, не означает, что в рамках синергетических моделей проблемы соотнесения различных дисциплин сводятся к проблемам исключительно языковым. Во всяком случае, модель должна обеспечивать эффективное выполнение вычислительно-предсказательных функций. Для этого она и создается. Но вот по поводу эффективности выполнения этих функций как раз и должны договариваться научные сообщества различных дисциплин. Таким образом, процессы интерпретации, согласования, достижения взаимопонимания приобретают здесь решающие эпистемологические функции.
Вообще говоря, ничего из ряда вон выходящего в описанной ситуации нет. Именно такой тип взаимодействия дисциплин характерен для прикладного исследования. Так строится прикладная наука. Для решения определенной технологической задачи на базе какой-либо вполне традиционной дисциплины конструируется модель ситуации, которая затем, путем подбора, дополняется элементами иной природы, на базе иных дисциплин. Например, теоретическая робототехника. В ее рамках взаимодействие теории механизмов и кибернетики изначально задается стремлением эффективно решить вполне конкретную техническую задачу – создать роботов, способных к самоперепрограммированию. В этой точке, на этой задаче и сходятся соответствующие исследовательские линии. Первая из этих линий связана с созданием устройств, имитирующих движения человека. В рамках данного исследовательского направления ученые занимаются тем, что, в частности, на базе уравнений механики, основанных на законах Ньютона, создают математические модели приводов манипулятора и прочее. Вторая линия связана с разработкой устройств, имитирующих интеллектуальную деятельность человека, т.е. предназначенных для хранения и переработки информации. Здесь с учетом достижений кибернетики создаются управляющие роботом системы. Но соединение этих исследовательских линий для построения самоперепрограммирующегося робота оборачивается самостоятельной исследовательской задачей, которая имеет очевидный междисциплинарный характер, предполагающий взаимодействие различных, зачастую несовместимых дисциплинарных парадигм и норм. Совмещение же их осуществляется всегда под локальную задачу. И в формах, которые часто вообще не имеют вид стандартного знания. Например, в виде рецептурных списков или инструкций, уместных лишь в данном конкретном (локальном) случае. Основной этап конструирования механизма с заказанными параметрами идет путем принятия все новых, совершенно не имманентных исходной модели допущений, призванных локально, применительно к данной задаче, совместить несовместимые требования и, соответственно, совместить несовместимые дисциплины и методики исследования.
Первоначальная модель робота должна быть дополнена реальными характеристиками материала, из которого робот может быть изготовлен с учетом трения, упругости звеньев, предельных допусков и неизбежных ошибок при их изготовлении. И прочее. При этом каждое следующее допущение отнюдь не вытекает логически из предыдущих и исходных модельных представлений (как то имеет место в гипотетико-дедуктивных конструкциях), а скорее, контекстуально задается, и при том задается, имея в виду оптимальную реализацию заказа, т.е. телеологически. Ведь требования, которым должна отвечать конструируемая машина, как правило, взаимоисключающие. Танк должен быть маневренным, скоростным, легким, но он должен быть и защищенным, т.е. имеющим достаточно толстую, а стало быть, тяжелую броню. Современный робот, совмещающий в себе механическую и кибернетическую компоненты, ориентирован на совмещение двух взаимоисключающих требований: гибкости спектра выполняемых операций и автономности, т.е. конструирование современных роботов предполагает решение задачи управления системами со многими степенями свободы. Очевидно, однако, что задача эта в таком виде общего решения не имеет. Она решается путем подбора под определенные, заданные запросом клиента параметры данного робота – именно с его манипуляторами, именно с его приводами, с его памятью и пр. Такого рода решения, удовлетворяющие клиента, могут не быть локальными. Но вообще говоря, никакой цели создать рациональное целостное представление реальности у прикладного исследования нет. Такого рода проблемы возникают лишь в фундаментальных исследованиях.
В отличие от прикладных, т.е. инструментальных, исследований, традиционная наука строится иначе. Ее цель – рациональная система представлений о мире. И потому пограничные дисциплины, возникающие в ней, по сути являются попытками рационального согласования онтологии. Договариваться здесь не о чем. Так обстоит дело с физической химией, с химической физикой, с биофизикой и пр. Иное дело, химическая технология или сопротивление материалов. Синергетика в значительной мере подобна последним.
Но значит ли это, что конструкции синергетики не имеют познавательного смысла? Конечно же, нет! Отнюдь нет! Сама растущая сфера их приложения свидетельствует о том, что инструментальная эффективность моделей синергетики имеет объективные основания. Однако речь, надо полагать, должна идти о строгом методологическом контроле, позволяющем избежать своеобразного методологического смешения функций этих моделей – познавательных и прикладных. В прикладном исследовании эффективность определяется извне – скажем, по способности этих моделей предсказывать катастрофы и пр. Внутренняя рациональность конструкции здесь не важна. Но как раз разрывы в рациональной структуре моделей и стимулируют фундаментальные исследования моделируемых объектов, обозначают проблемные точки исследований, имеющих своей целью фундаментальность – целостное рациональное отображение мира.
Таким образом, модели синергетики познавательно эффективны постольку, поскольку они эвристичны, поскольку они стимулируют исследования, направленные на приращения рационального знания. Но при этом синергетика прямо постулирует соответствующую онтологию как объективную реальность, а в результате синергетические модели вольно или невольно обобщаются и трансформируются в онтологические схемы определенного типа. Но при этом они предстают как определенного типа метафизика, компенсирующая разрывы рациональности телеологией. Обобщение моделей синергетики, обеспечивающее междисциплинарное взаимопонимание, выполняется здесь на схемах, очень напоминающих телеологические схемы диалектической логики. Надо сказать, такого рода схемы очень эффективны при наложении на гуманитарную реальность, но именно как эвристические схемы, как схемы, стимулирующие дальнейшие исследования в гуманитарных науках, но ни в коем случае не претендующие на то, чтобы быть схемами самостоятельной положительной гуманитарной науки с собственной онтологией и функцией предсказания. И в этом вопросе методологический приоритет философии. Философов действительно интересует именно вопрос об объективных основаниях моделей синергетики, позволяющих им интегрировать различные дисциплины и согласовывать их онтологии, но как вопрос об основаниях ее эвристической эффективности. И далеко не только с полицейскими целями. В свое время предпринимались многочисленные попытки создать социальную физику, социальную динамику и пр. Попытки эти не увенчались успехом. Но не без их участия родилась социология.
Другое дело – использование моделей синергетики для собственно предсказания: оно выполняется под строгим контролем специалистов. Синергетика строит модели определенного рода процессов для вполне определенных целей, что позволяет эффективно предсказывать в соответствующих ситуациях. Но всякий раз именно локально, подбирая уточняющие ситуацию сведения из различных дисциплин под определенную цель. Ибо без локальной цели их различные онтологии невозможно согласовать, а стало быть, невозможно что-либо предсказать. А вопрос об объективном статусе этого согласования ученые переадресовывают философам, поскольку он мешает ясному сознанию всякий раз конкретных целей междисциплинарного синтеза на базе синергетики. И это правильно.
Г.В. ГИВИШВИЛИ
Гівішвілі Гіві Васильович. Сучасний російський фізик та філософ. Доктор фізико-математичних наук, фахівець в області вивчення ближнього космосу (іоносфери). Окрім природничих наук, Гівішвілі працює й над теорією сучасного гуманізму (праця «Феномен гуманізму»).
ЕСТЬ ЛИ У ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ АЛЬТЕРНАТИВА БОГУ?