В. Л. Макаров оценка стоимости нематериальных активов и интеллектуальной собственности
| Вид материала | Учебное пособие |
- Об утверждении стандарта оценки «Оценка стоимости объектов интеллектуальной собственности, 191.48kb.
- Квалиметрия и ее применение в оценке интеллектуальной собственности, 220.42kb.
- Темы рефератов по дисциплине «Оценка интеллектуальной собственности и нематериальных, 19.89kb.
- «Оценка интеллектуальной собственности» для обучающихся на степень Бакалавра Специальность:, 123.35kb.
- Цель настоящего стандарта определить порядок учета нематериальных активов, в отношении, 594.18kb.
- 1. Понятие нематериальных активов, виды, классификация, оценка, 336.17kb.
- С (либо нма) рассчитывается на основе капитализации или дисконтирования (приведения, 181.59kb.
- Лекция 12. Учет нематериальных активов, 122.42kb.
- Учет нематериальных активов в системе us gaap, 153.92kb.
- Торгово-Промышленная палата Российской Федерации Комитет по оценочной деятельности, 222.46kb.
7.5. Особенности оценки результатов интеллектуальной деятельности, полученных при финансировании из бюджета или общественных фондов
Обесценение интеллектуальной собственности при отрыве прав от знаний (ноу-хау) и репутации. Связь с концепцией интеллектуального капитала. Особенности российского опыта. Проблема оценки нематериальных активов государственных унитарных предприятий при их приватизации.
7.5.1. Правовые последствия бюджетного финансирования
Наличие бюджетного финансирования порождает определенные правовые последствия, которые необходимо учитывать при оценке ИС и НМА, созданных при выполнении работ по государственным заказам. В том числе имеют место следующие правовые последствия:
- обладателем прав на полученные результаты наряду с исполнителем работ может быть Российская Федерация в лице государственного заказчика (в случаях, особо предусмотренных государственным контрактом) или иная уполномоченная на то организация, причем права, принадлежащие Российской Федерации, не могут быть активами этих организаций и, следовательно, не могут быть предметом бухгалтерского учета;
- имущественные права на ОИС, приобретенные организацией безвозмездно в результате приватизации или с использованием бюджетных ассигнований или иных аналогичных средств, не амортизируются («в части стоимости, приходящейся на величину этих средств»)160;
- затраты бюджетных средств на проведение соответствующих научно-исследовательских, опытно-конструкторских или технологических работ не капитализируются и, следовательно, не должны учитываться при постановке этих прав на баланс организации в качестве НМА .
С точки зрения ценности созданных НМА необходимо также иметь в виду сложность структурного капитала, частью которого является ИС, его связь с человеческим капиталом и выводы, полученные в главе 6.
На практике основные споры и противоречия, связанные с правовыми последствиями бюджетного финансирования, возникают вокруг конструкторской и технологической документации, реже – вокруг отчетов по НИР, финансируемых из бюджета. Здесь очень важно учитывать, что помимо систематизированных знаний, в конструкторской документации или отчетов о НИР использование новой технологии или конструкторской разработки всегда предполагает наличие фона из знаний совсем иного рода. Это несистематизированные или подразумеваемые знания (tacit knowledge), передаваемые от одного сотрудника к другому в процессе совместной работы.
Особенно ярко роль подразумеваемых знаний видна при передаче технологий в развивающиеся страны. Адаптация новой технологии в существенно иной среде, чем та, в которой технология была разработана, представляет собой самостоятельный творческий процесс, а не просто копирование поведения. Для обеспечения нормального функционирования сложной технической системы или при ее восстановлении после очередной поломки или сбоя каждый раз требуется вмешательство опытных специалистов. Происходит что-то похожее на постоянную подпитку из огромного резервуара подразумеваемых знаний. При этом на новом месте, наоборот, наполняется такой резервуар.
Подразумеваемые знания сотрудников компании, их желание и умение делиться этими знаниями друг с другом составляют особую культуру. Если эта культура ориентирована на внутреннюю конкуренцию, борьбу за место, то сотрудники начинают скрывать свои знания друг от друга, чтобы получить преимущество. Если руководство компании не оценивает должным образом готовность сотрудников делиться своими знаниями, приписывает себе результаты, полученные благодаря знаниям сотрудников, или выделяет и поощряет не тех, то сотрудники начинают скрывать свои знания и умения. В целом это ослабляет компанию. Стоимость ее человеческого капитала падает, а вместе с ней падает стоимость самой компании. Нечто подобное может происходить и в масштабах целого государства. Более того, здесь возникают новые опасности. Подразумеваемое знание обычно замкнуто в пределах одной организации или даже более узкого круга людей. Такие знания нельзя отнять или заставить делиться ими в принудительном порядке. Поэтому попытка отнять права на результаты интеллектуальной деятельности у авторов и организаций-разработчиков может закончиться либо полным провалом, либо права будут отняты в отрыве от подразумеваемых знаний. В этом случае результатами не сможет воспользоваться ни одна из сторон. Этот теоретический вывод полностью подтверждает практика. Отчуждение исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности, полученные при выполнении государственных заказов, практиковалось в США до 1980 года и привело к резкому замедлению освоения новых технологий. Поэтому в 1980 году США отказались от такой политики. Парадоксальным образом опыт США практически ничему не научил многих российских политиков, которые пытаются проводить те же фискальные идеи в современной России.
7.5.2. Права на конструкторскую документацию, как на совокупность текстовых и графических документов. Разбор примеров
Вопрос о правах на конструкторскую документацию как на результат интеллектуальной деятельности в последнее время стал вызывать острые споры в связи с выходом ряда постановлений Правительства РФ, в которых последовательно прослеживается курс на укрепление позиций государства (или на пересмотр итогов приватизации) в наукоемких отраслях, производящих продукцию двойного назначения. Один из ярких примеров в этом ряду – Постановление от 30 июня 1999 г. № 720 “Об открытом акционерном обществе "ТУПОЛЕВ"”, согласно которому права на конструкторскую документацию рассматриваются в качестве вклада Российской Федерации в уставный капитал вновь создаваемого общества. Туда же передаются в качестве вклада активы акционерных обществ «АНТК имени А.Н. Туполева» г. Москва и «Авиастар» г. Ульяновск. В данном примере заслуживают внимания как минимум три принципиальных момента. Во-первых, конструкторская документация (разработанная в АНТК имени А.Н. Туполева) рассматривается как результат интеллектуальной деятельности, а не как документированная информация (вещь). Во-вторых, принимается как данность принадлежность прав на документацию Российской Федерации, а не разработчику, что невозможно, если рассматривать документацию как совокупность текстов и рисунков - объект авторского права. В третьих, вклад в виде указанных прав вносит ФАПРИД (Федеральное агентство по правовой защите результатов интеллектуальной деятельности военного, специального и двойного назначения при Министерстве юстиции Российской Федерации). При этом ФАПРИД не обладает ни патентами на изобретения или промышленные образцы, ни исключительными правами на объекты авторского права или смежных прав, ни какими-либо еще исключительными правами.
Понятия “результат интеллектуальной деятельности”. Законодатель использовал словосочетание “результаты интеллектуальной деятельности” для обозначения широкого класса объектов исключительных прав (интеллектуальной собственности), к числу которых относятся объекты промышленной собственности (изобретения, полезные модели, промышленные образцы), объекты авторского права, а также другие объекты исключительных прав, охрана которых предусмотрена специальным законодательством. Конструкторская документация (как таковая) к числу объектов исключительных прав заведомо не относится. Она может содержать тексты и рисунки – объекты авторского права, “ноу-хау” – скрываемую информацию, представляющую коммерческую ценность и охраняемую в режиме коммерческой тайны, а также патентоспособные решения – потенциальные объекты промышленной собственности. Однако в целом конструкторская документация объектом исключительных прав не является в отличие, например, от кинофильма, который также включает в себя множество объектов исключительных прав (сценарий, музыку, тексты песен и т.д.), но охраняется еще и как целостное произведение – самостоятельный объект авторского права. Аналогичный подход к конструкторской документации возможен, но законом не предусмотрен.
Подмена смысла понятия “результаты интеллектуальной деятельности”, используемого в статьях 128 и 138 ГК РФ, впервые замечена в правительственных документах при появлении Постановления от 29 сентября 1998 года № 1132, первый пункт которого касается прав на результаты интеллектуальной деятельности. Сформулирован этот пункт в нестандартных терминах, отличных от терминологии Патентного закона РФ, закона РФ “Об авторском праве и смежных правах”, других специальных законов об интеллектуальной собственности. Такое использование специальной терминологии приводит к большому количеству правовых ошибок, причем с далеко идущими последствиями. Использование термина “результаты интеллектуальной деятельности” применительно к конструкторской документации в Постановлении от 30 июня 1999 года № 720. – один из ярких примеров в ряду такого рода ошибок.
Продолжая аналогию с кинофильмом и учитывая, что вопрос о правах на конструкторскую документацию в целом исключительно актуален, можно проанализировать возможность ее правовой охраны в рамках авторского права. Конструкторская документация определяется ЕСКД (ГОСТ 2. 102 - 68) как совокупность текстовых и графических документов, которые в отдельности или в совокупности определяют состав и устройство изделия и содержат необходимые данные для его разработки или изготовления, контроля, приемки, эксплуатации и ремонта. Следует обратить внимание на одну важную тонкость. В цитируемом стандарте речь идет не о “текстах и рисунках”, а о “текстовых и графических документах”, что далеко не одно и то же. Документ далеко не всегда можно рассматривать как объект авторского права. Вместе с тем, его можно рассматривать как вещь, охраняемую в рамках закона “Об информации, информатизации и защите информации”. То же можно сказать и о совокупности текстовых и графических документов, составляющих в совокупности конструкторскую документацию.
7.5.3. Реальные и мнимые права государства.
Возвращаясь к вопросу о правах на конструкторскую документацию в практическом аспекте, можно рассматривать его либо с позиций авторского права, принимая во внимание все необходимые оговорки, либо с позиций вещного права, рассматривая совокупность текстовых и графических документов как материальный объект (вещь). В том и другом случае вполне очевидно, что Правительство России не имело законных оснований распоряжаться правами на конструкторскую документацию, перечисленными в приложении к Постановлению от 30 июня 1999 года № 720. Если речь идет об отдельных объектах авторского права или о совокупности таких объектов, то права на них вообще не могут принадлежать непосредственно Российской Федерации как таковой, поскольку законом такая возможность не предусмотрена. С момента возникновения имущественных авторских прав (в силу факта создания произведения) они могли принадлежать либо авторам, либо работодателю, т.е. конструкторскому бюро (КБ) Туполева. Правопреемником КБ в настоящее время может быть АНТК им. А.Н. Туполева, но ни в коем случае не ФАПРИД. По крайней мере, не существует каких-либо оснований считать, что в процессе преобразований КБ, изменений законодательства и реформирования государства эти права каким-либо законным образом перешли к Российской Федерации в лице ФАПРИД. Таким основанием нельзя считать, например, Постановление Правительства России от 29 сентября 1998 года № 1132, причем сразу по двум причинам. Во-первых, перераспределение исключительных прав не может быть осуществлено постановлением правительства. Во-вторых, в самом Постановлении от 29 сентября 1998 года № 1132 есть оговорка относительно результатов интеллектуальной деятельности, исключительные права на которые принадлежат конкретным физическим или юридическим лицам на момент вступления постановления в силу. Вполне очевидно, что в случае с авторскими правами, изначально принадлежавшими КБ, имеет место именно такая ситуация. Следовательно, Постановление от 29 сентября 1999 года № 1132 на них не распространяется. Еще проще ситуация выглядит, если смотреть на нее с позиций вещного права, рассматривая конструкторскую документацию исключительно как документированную информацию (совокупность документов). В этом случае вообще нельзя говорить о результатах интеллектуальной деятельности в смысле статьи 138 ГК РФ и, следовательно, о правах на такие результаты. Получается, что в том и другом случае Российская Федерация не является обладателем каких-либо прав на конструкторскую документацию, которые ФАПРИД мог бы вложить от ее имени в уставный капитал вновь создаваемого акционерного общества.
Вопрос о роли ФАПРИД в реализации Постановления от 30 июня 1999 года, которым Правительство России позволило себе отнять у частных акционеров существенную долю их собственности, заслуживает особого внимания, поскольку она не только значительна, но и противоречива. Постановлением предусматривается участие ФАПРИД в качестве лица, которое вносит вклад в виде прав на конструкторскую документацию от имени Российской Федерации и в качестве оценщика этого вклада. Иначе говоря, имеет место совмещение несовместимых, вообще говоря, функций. При этом доля Российской Федерации в создаваемом акционерном обществе заранее определена и должна составлять 51%. Самое удивительное, однако, состоит в том, что теоретически ФАПРИД мог бы оценить свой вклад в большую сумму, чем стоимость 51% акций. В таком случае акционерное общество, ничего не получив от ФАПРИД, осталось бы должно ему разницу. Кроме того, участие государства в акционерных обществах до последнего времени осуществлялось через Министерство государственного имущества России. В данном случае имеет место отступление от установленного порядка, причем не подкрепленное сколько-нибудь серьезными обоснованиями. Тем более интересно найти ответ на вопрос о содержании вклада, вносимого и оцениваемого ФАПРИД.
Как было показано выше, вклад в виде прав, принадлежащих Российской Федерации, не могли составлять вещные права или имущественные авторские права. По очевидным причинам Российской Федерации или ФАПРИД также не могут принадлежать исключительные права на те конструкторские решения, которые запатентованы на имя конкретных физических или юридических лиц. Примечательно, что во всех перечисленных случаях вывод об отсутствии у ФАПРИД каких-либо имущественных прав основывается на конкретных нормах закона и получается в результате достаточно простой цепочки рассуждений. Поэтому оспорить его крайне трудно. Несколько менее очевидным выглядит положение с распределением прав на охраняемую техническую и технологическую информацию, имеющую коммерческую ценность. Причина этого – незавершенность законодательства о конкуренции и о коммерческой тайне. Однако и здесь имеет место лишь кажущаяся неопределенность. Законодательство защищает права обладателя информации, составляющей коммерческую тайну, при соблюдении условий, перечисленных в статье 139 ГК РФ. Разумеется, речь идет о фактическом обладателе этой информации, так как только фактический обладатель ценной технической информации может принимать меры о сохранении ее конфиденциальности, что является одним из обязательных условий. Следовательно, обладателем ценной технической информации, права которого охраняет закон, и обладателем прав на нее является не ФАПРИД, а предприятие, на котором разработана и хранится конструкторская документация. Более сложным и не столь однозначно решаемым представляется вопрос о правах на изобретения, на которые выданы секретные авторские свидетельства СССР, до сих пор не преобразованные в патенты. Однако решение этого вопроса вряд ли стоит связывать с вопросом о распределении прав на конструкторскую документацию.
В целом представляется вполне доказанным, что ФАПРИД не обладает какими-либо правами на конструкторскую документацию, разработанную ранее в советских НИИ и КБ. Поэтому вклад, вносимый ФАПРИД от имени Российской Федерации во вновь создаваемые акционерные общества, фиктивен. Вместе с тем, внесение такого “вклада” приводит к реальному перераспределению правомочий по управлению государственной собственностью между чиновниками и, что еще более важно, к перераспределению собственности между частными собственниками и государством, т.е. к нарушению Конституции РФ.