Семантика и прагматика русского наречия
| Вид материала | Автореферат диссертации |
- Законы существования текстов в обществе, 2470.68kb.
- Восточнославянский мифологический текст: семантика, диалектология, прагматика, 970.28kb.
- Московский университет государственного управления, 36.78kb.
- Дискурс о колдовстве и локальные фольклорные традиции: семантика, прагматика, социальные, 658.72kb.
- Функционально-коммуникативная грамматика русского наречия, 802.21kb.
- Самостоятельная работа 2 часа в неделю всего часов, 34.22kb.
- Ковшова Мария Львовна семантика и прагматика фразеологизмов (лингвокультурологический, 837.03kb.
- Рыков В. В. Информационные технологии в искусстве, 1551.63kb.
- Программа региональной научной конференции семантика и прагматика языковых единиц, 94.44kb.
- Эрдэнэ семантика и функции устаревших слов в идиостиле ю. М. Нагибина (на материале, 515.21kb.
Базовая классификация наречной лексики может быть совмещена с тем членением смыслового пространства русского языка, которое, согласно концепции Н.Ю. Шведовой9, означено местоимениями. Наречия вовлечены в реализацию ключевых смыслов, которым соответствуют следующие исходные местоимения: когда, где, откуда, докуда, отколе, доколе, сколько, насколько, как, зачем, почему, отчего. При этом наречия из смысловой области как обнаруживаются среди единиц всех указанных выше базовых классов.
Таким образом, семантическая классификация, моделирующая устройство семантических группировок и отношений в наречной системе, имеет реляционный характер и отражает гибкую и подвижную структуру участка смыслового пространства языка, объективируемого наречиями.
Выделение базовых семантических классов необходимо в научно-методических целях – оно составляет основу структурированного описания семантического варьирования наречной лексики. Для функционального анализа наречий и характеристики их прагмасемантического потенциала представляет интерес выявление особенностей реализации базовых семантических категорий наречными средствами в конкретных ЧНС. В частности, типологически значимым окажется установление наличия межподсистемных лакун; определение уровня проявления лакунарности; рассмотрение характера вариативности в лексическом заполнении смысловых «ячеек».
Итак, в составе адвербиальной системы русского языка могут быть выделены наречные микросистемы, идентифицируемые по смысловому признаку. Устанавливаемые семантические классы наречий неравнозначны в количественном отношении и по своему месту в адвербиальной системе.
Квалификативные наречия образуют самый обширный класс единиц. Они выступают как качественные характеризаторы процессуального признака. В основе адвербиальной семантики данных наречий находятся признаки, воспринимаемые органами чувств (‘цвет’, ‘запах’, ‘вкус’, ‘звук’, ‘положение в пространстве’ и др.), признаки, связанные с характеристикой состояния человека, с этической и эстетической оценкой ситуации, со способом выполнения действия. Все наречия этого класса вовлечены в организацию и формальное представление смыслового сектора ‘КАК’. Особое место в составе квалификативных наречий занимают лексемы с компонентом значения ‘с точки зрения’ / ‘в аспекте’ (мы условно называем их аспектными): государственно, исторически, лингвистически, нравственно и т.п. Очевидна их синтаксическая обособленность в составе наречий модусной оценки. Мы рассматриваем аспектные наречия как разновидность квалификативных, но принимаем во внимание, что их употребление предполагает реализацию и семантических отношений эпистемической модальности.
Количественные наречия в предлагаемом здесь понимании включают лексемы, выражающие значение ‘сколько, в каком количестве’ или обозначающие интенсивность проявления признака. Наречия этого класса соотносятся с разными ключевыми смыслами, означенными исходными местоимениями, это смыслы ‘СКОЛЬКО’, ‘НАСКОЛЬКО’ и ‘КАК’. Наречные лексемы не входят в ядро средств актуализации семантической категории количества.
Пространственные и временные наречия являются репрезентантами сложных и разнообразных по способам проявления семантических категорий – пространства и времени. Их семантика задействована в организации ключевых смыслов ‘ГДЕ’, ‘ОТКУДА’, ‘ДОКУДА’ (пространственные) и ‘КОГДА’, ‘ОТКОЛЕ’, ‘ДОКОЛЕ’ (временные). Отношения семантической деривации, исторически сложившиеся между наречиями двух данных классов, относят к числу языковых универсалий.
При вычленении модальных наречий значение модальности мы понимаем более узко, нежели это принято в теории функционального синтаксиса. В составе модальных слов как самостоятельной части речи различаются собственно модальные слова (конечно, например, известно) и функционально модальные слова (безусловно, действительно, по-нашему) (Т.А. Космеда). Часть из выделяемых нами модальных наречий являются функциональными омонимами модальных слов второго типа. Именно с этими наречиями сближаются аспектные наречия из состава квалификативных. Другую часть модальных наречий составляют эмоционально-экспрессивно-оценочные наречия, которые, в отличие от некоторых квалификативных, выражают одобрение, неодобрение или оценку возможностей кого-либо, а не качественную оценку действия или ситуации (превосходно, сногсшибательно, отвратительно). Модальные наречия оформляют разные участки сектора ‘КАК’ в смысловом пространстве русского языка.
К классу наречий со значением обусловленности относятся наречия причины и цели, которые, соответственно, выражают ключевые смыслы ‘ПОЧЕМУ’, ‘ОТЧЕГО’ и ‘ЗАЧЕМ’. Весьма отчётливая вычленяемость наречий причины и цели из общего состава адвербиальной лексики подкрепляется их однородной функционально-стилистической отмеченностью (лексемы сглупа, сослепа, спьяну; назло, напоказ и т.п. типичны для разговорной речи), указанием на негативно оцениваемое качество человека.
Обычно при характеристике наречий данного класса обращают внимание на их немногочисленность. Наречные единицы составляют периферийный и довольно узкий сектор средств вербализации семантических категорий ‘ПРИЧИНА’ и ‘ЦЕЛЬ’, уступая место прежде всего предложно-падежным формам и предикативным конструкциям зависимого характера. Эта закономерность прослеживается в исторической перспективе (Н.В. Чурмаева). Исследователи языка приходят к выводу, что неразработанность данных разрядов наречной лексики объясняется прежде всего слабой приспособленностью причинной и целевой семантики к выражению в форме наречия: «специфика причинных и – шире – обусловливающих значений такова, что она блокирует действие механизма адвербиализации» (В.Б. Евтюхин).
Значение целевой или причинной характеристики действия может выступать в семантике наречия как осложняющее её, как добавочное, ср. заблаговременно (‘чтобы успеть’), осторожно (‘из осторожности’).
Лексически не разработаны на уровне общерусского наречия смысловые секторы ‘условие’, ‘уступка’, ‘следствие’.
В целом же, наречия обусловленности, обладая прагмасемантической спецификой, весьма значимы для моделирования антропоцентрической картины мира, хотя они и занимают периферийное положение в системе языковых средств передачи семантических субкатегорий причины и цели.
Границы и полный лексический состав классов, как правило, трудноопределимы в силу постоянного развития языка и специфики его системного устройства. Поэтому мы даём только общее представление о распределении наречной лексики по семантическим классам, о вхождении её в систему средств репрезентации функционально-семантических категорий (полей) и считаем целесообразным при описании семантики наречных единиц сосредоточиваться не на исчерпывающем описании семантических классов, а на характеристике значения и особенностей употребления конкретных единиц тех или иных классов. Прагмасемантическое описание адвербиальной системы строится на основе анализа конкретных наречий и их групп. Оно осуществляется с учётом внутрисистемных связей в рамках определённой ЧНС и межсистемных соответствий / расхождений при сравнительной характеристике разных ЧНС.
В последнем разделе второй главы – «Функционально-грамматическая парадигма наречия как различительный признак вариантов адвербиальной системы русского языка» – обосновывается целесообразность учёта характера функционально-грамматических связей наречия в его интегративном описании.
Наречная лексика образует зону развитой функционально-грамматической омонимии, что находит объяснение и в истории формирования адвербиальной системы, и в закономерностях её грамматического устройства и функционирования. Состав функционально-грамматической парадигмы, в которую включено наречие, является различительным признаком, по которому могут быть сопоставлены или противопоставлены частные варианты адвербиальной системы русского языка. Поэтому для нашей работы понятие функционально-грамматической парадигмы словесного знака является методологически существенным, оно позволяет целостно представить семантико-синтаксические парадигматические связи наречий в пределах одной ЧНС и показать различия в функционально-грамматическом потенциале единиц, относящихся к разным ЧНС. Таким образом, при моделировании системы различительных признаков, по которым могут быть сопоставлены или противопоставлены ЧНС русского языка, предлагается учитывать грамматическую одно- или многофункциональность слова. Например, способность словесного знака быть наречием или инстантивом (душно, плохо, темно) и, соответственно, иметь при этом различную семантико-синтаксическую природу в пределах одного идиома.
Функционально-грамматическую парадигму наречия (точнее словесного знака, поскольку наречие необязательно является исходным членом парадигмы) образуют слова и формы слов различных лексико-грамматических разрядов, материально тождественные, семантически (как правило) близкие, но синтаксически неравнозначные.
В формировании и развитии класса наречной лексики важную роль играют процессы адвербиализации, поэтому зоны лексических совпадений наречий с другими частями речи весьма обширны. Кроме того, грамматическая эволюция самих наречий может приводить к трансформации их грамматической сущности и появлению наречных предлогов, частиц, модальных слов, междометий.
Наречие может быть функциональным омонимом всех частей речи, эти отношения в тех или иных аспектах с разной степенью обстоятельности исследованы в русистике (В.В. Бабайцева; В.В. Виноградов; Г.А. Золотова; Е.В. Клобуков; Ф.И. Панков; И.Я. Сидоренко; В.В. Шигуров и др.)
В рамках функционально-грамматической омонимии наречия и существительного в данной работе мы не рассматриваем парадигмы, возникающие в случае субстантивации наречий (завтра – наше завтра), поскольку они имеют преимущественно окказиональный характер, хотя следует признать коммуникативную значимость подобных образований и регулярность на уровне модели синтаксической деривации.
Функционально-грамматическая парадигма наречия может включать от 1 до 4 членов. Так, однофункциональным в категориально-грамматическом плане является слово очень (только наречие), двуфункциональным является слово вокруг (наречие и предлог); трёхфункциональным является слово зло (существительное, прилагательное и наречие), четырёхфункциональным является слово тепло (существительное, прилагательное, категория состояния и наречие).
Состав функционально-грамматической парадигмы наречия и отношения исторической и синхронической мотивированности его теми или иными частями речи находятся в разных плоскостях лингвистического знания. Данные параметры описания наречной лексики не детерминируют друг друга, тем не менее некоторые закономерности в их соотношении выявляются.
Функционально-грамматическая омонимия с прилагательными, существительными и местоимениями у наречий сообразна с их производностью как в диахроническом, так и в синхроническом планах.
В отношениях с предлогами, частицами, союзами, модальными словами, междометиями имеет место другое направление производности (от наречия), но для определения количественного состава функционально-грамматической парадигмы это несущественно.
Со словами категории состояния у наречий устанавливаются сугубо функционально-грамматические корреляции, нет отношений словообразовательной производности, поскольку мотивированы и те и другие прилагательными или существительными.
Наречия на -о/-е регулярно образуют функционально-грамматическую парадигму с формами прилагательных и словами категории состояния. Эта регулярность сохраняется и при образовании степеней сравнения.
Что касается включения в функционально-грамматическую парадигму наречия глагола, то омонимия наблюдается в области только некоторых глагольных форм – деепричастия (лёжа), причастия (необъяснимо), императива (просторечное зашибись).
С числительными, если исключать из состава этой части речи слова типа много, несколько, пересечения наречий ещё более ограничены. Но говорить о полном отсутствии в русском языке функционально-грамматической парадигмы, объединяющей наречие и форму числительного, оснований нет: здесь следует упомянуть характерные для территориальных диалектов адвербиально-нумеративные парадигмы типа двои́ма ‘вдвоём’ – двои́ма ‘двоими’.
Наречия разных семантических классов имеют отличия в системе словообразовательно-грамматических связей с различными категориальными классами слов, что определяет отличия в составе их функционально-грамматических парадигм. Например, наречия типа кропотливо, ласково, ловко относятся к одному семантическому классу (квалификативно-оценочные) и входят в функционально-грамматические парадигмы одного вида (Adv–Adjкратк); наречия типа великолепно, чудесно, замечательно могут быть отграничены от указанных выше и объединены в другой семантический класс (модально-оценочные), их грамматическая эволюция предполагает эмфатизацию и употребление в междометном значении, соответственно функционально-грамматическая парадигма этих наречий имеет иной состав (Adv–Adjкратк–Interj).
Установление грамматической природы каждого члена функционально-омонимической парадигмы опирается на совокупность признаков, комплексный анализ которых позволяет выявить тонкие семантические отличия между членами парадигмы и тем самым более чётко представить семантическую структуру наречия.
Учёт комплекса дифференциальных признаков важен для целостного прагмасемантического описания слов определённого класса прежде всего в пределах той или иной разновидности языка. При сопоставлении же различных ЧНС на первом этапе анализа ставится задача выявления состава функционально-грамматических парадигм, в которые входят наречия, последующие же исследовательские шаги предполагают установление отличий в характере реализации выявленных функционально-грамматических парадигм.
Примерами варьирования функционально-грамматической парадигмы наречия в разных ЧНС выступают случаи омонимии наречия с прилагательными (Adv–Adj), с беспредложными формами существительных (Adv–N1, Adv–N4, Adv–N5), с числительными (Adv–Num5). Эти разновидности парадигм по-разному представлены в общеупотребительном варианте русского языка, в сленге и в территориальных диалектах.
Отличия между разными ЧНС на уровне функционально-грамматических парадигматических связей наречия связаны с характером лексической реализации парадигм и проявляются в следующем: 1) парадигма может быть лексически не представлена в той или иной разновидности языка, то есть иметь нулевую реализацию в ЧНС (например, парадигма Adv–Num5, объединяющая наречие и форму творительного падежа числительного, представлена только в диалектах: трои́ма, пятеры́ма); 2) однотипные парадигмы в разных ЧНС могут иметь отличия в лексико-семантическом составе (например, парадигма Adv–N1: общеупотребительные – ужас, страсть (как) – сленговые железо, верняк – диалектные беда, артиль; зима, утро); 3) одно и то же наречие в различных ЧНС может входить в парадигмы разных типов (например, наречия на -о в литературном языке в значительной своей части омонимичны кратким прилагательным и словам категории состояния, а в диалектах ещё и стяжённым формам прилагательных).
В связи с положением о полицентричности наречной системы возникает вопрос: каково распределение одно- и многофункциональных наречий относительно центра и периферии адвербиальной системы? Если принимать во внимание фактор «чистоты» категориальной семантики, то в центр помещаются наречия с одночленной функционально-грамматической парадигмой (очень, слегка, сгоряча, по-русски), поскольку их грамматический потенциал узок и адвербиальное значение находит в такого рода единицах специализированное выражение. Другую центральную часть адвербиальной системы, но уже на иных основаниях, образуют наречия, входящие в состав регулярных парадигм (например, парадигма слов приятно, интересно, красиво включает краткое прилагательное, категорию состояния и наречие; парадигма слов утром, весной, часом – существительное и наречие). Эти слова показывают типичные для русского наречия системные отношения, поэтому они тоже занимают центральное место в адвербиальной системе.
Формальная классификация наречий по составу их функционально-грамматической парадигмы в синхроническом плане позволяет упорядоченно и целостно представить систему наречия. Она отражает самые общие типы семантических корреляций, в которые включено наречие. Она согласуется и с семантической классификацией, поскольку в основе и той и другой лежит в первую очередь семантико-синтаксическая категоризация, но формальная классификация выходит за рамки собственно наречия и позволяет системно, интегрированно представить данную часть семантического пространства русского языка.
Таким образом, интегративное описание наречной системы русского языка может базироваться на выявлении и характеристике типов корреляции её единиц в семантической и функционально-грамматической сферах с учётом функционально-социального варьирования языка. Эти отношения образуют совокупность признаков, позволяющих целостно представить систему наречия и установить постоянные (системообразующие на уровне общеязыковой системы наречия) и варьируемые элементы этой системы.
Третья глава «Наречие в системе функционально-социальных вариантов русского языка: значение, функции, концептуальная значимость» содержит прагмасемантическое описание единиц и участков наречной системы русского языка.
В первом параграфе речь идёт о принципах формирования материальной базы исследования. При решении задач интегративного описания адвербиальной лексики русского языка в проекции на его функционально-социальные варианты отбор материала должен соответствовать требованию сопоставимости единиц разных ЧНС. Количественные показатели в данном случае, на наш взгляд, не играют определяющей роли. Численная диспропорциональность наречных единиц значима для сленга в его противопоставлении общерусскому языку и говорам. Однако если состав единиц общерусской и сленговой ЧНС в целом может быть с большей или меньшей степенью точности представлен в количественном измерении, то исчисление состава диалектных наречий имеет относительный характер. Полагаем, что в координатах противопоставления общерусский язык vs. сленг vs. диалектный язык характеризовать совокупность всех диалектных наречий как систему (по отношению к другим разновидностям языка, а не самостоятельно взятую) нецелесообразно, поскольку общерусский язык, в отличие от диалектного, не может быть представлен как совокупность равнофункциональных вариантов, а диалектный язык, напротив, предстаёт как множество равнофункциональных частных систем, ограниченных территориально. Поэтому, на наш взгляд, правомерно описывать не всё множество говоров, а конкретные частные диалектные системы. Их сравнение с общерусским языком позволит установить дифференциальные признаки, типологически значимые для характеристики функционально-территориальной стратификации адвербиальной системы русского языка.
В нашем исследовании источником фактического материала для моделирования различительных признаков диалектной ЧНС послужили говоры ряда населённых пунктов Верхнетоемского и Приморского районов Архангельской области, обследовавшихся в течение нескольких лет (с 1997 по 2007 гг.). Данные говоры принадлежат различным диалектным зонам на территории распространения архангельских диалектов. Село Нёнокса и деревня Лахта Приморского района расположены в северо-западной части области, на границе северной и западной диалектных зон, выделяемых на территории Архангельской области (О.Г. Гецова). Административно объединённые населённые пункты Верхнетоемского района – село Вознесенское, деревни Алексеевская, Власьевская, Кондратовская, Копытовская, Осиевская, Першинская – носят общее неофициальное название Афанасьевск; они находятся в верхне-среднем течении Северной Двины, в юго-восточной части области, ближе к её географическому центру. По сути дела, указанные приморские и верхнетоемские говоры представляют собой две самостоятельные частные диалектные системы, репрезентирующие макросистему архангельских говоров. Это предполагает признание относительной автономности лексических и грамматических систем разных говоров, на которое опирается недифференцированное определение диалектного слова. Соответственно, можно говорить о двух соотнесённых друг с другом, равнофункциональных, но не тождественных друг другу конкретных диалектных ЧНС10.
Второй раздел третьей главы содержит общую характеристику состава наречий в сленге и территориальных диалектах.
Внутрисистемное устройство сленговой ЧНС принципиально отличается от диалектной ЧНС, в силу того что в её составе практически не вычленяется общенаречный компонент (наречия общего наречного фонда). Наречный состав сленга, как показывает количественная характеристика исследовательского материала, исчисляется относительно небольшим (в пределах нескольких сотен) количеством единиц, в десятки раз уступая литературному языку и народным говорам. Этот факт говорит об избирательности сленга в области репрезентации семантических категорий наречными средствами.
Образование наречий в сленге в значительной своей части детерминировано высокой продуктивностью общеязыковых моделей наречного словопроизводства. В то же время оно имеет специфические черты, причём такие, которые едва ли будут усвоены литературным языком.
Наречия в сленге образуются от прилагательных, существительных и в очень редких случаях от глаголов. Не развито образование наречий от числительных. Небольшим списком представлены непроизводные наречия (вдрыбаган / вребаган ‘очень’, дец(е)л ‘немного’, супер ‘очень хорошо’, нежоли ‘плохо’ и др.).
Наибольшим лексическим разнообразием отличаются наречия, образованные от основ прилагательных с помощью суффикса -