Семантика и прагматика русского наречия
| Вид материала | Автореферат диссертации |
СодержаниеВ следующем разделе В третьем разделе |
- Законы существования текстов в обществе, 2470.68kb.
- Восточнославянский мифологический текст: семантика, диалектология, прагматика, 970.28kb.
- Московский университет государственного управления, 36.78kb.
- Дискурс о колдовстве и локальные фольклорные традиции: семантика, прагматика, социальные, 658.72kb.
- Функционально-коммуникативная грамматика русского наречия, 802.21kb.
- Самостоятельная работа 2 часа в неделю всего часов, 34.22kb.
- Ковшова Мария Львовна семантика и прагматика фразеологизмов (лингвокультурологический, 837.03kb.
- Рыков В. В. Информационные технологии в искусстве, 1551.63kb.
- Программа региональной научной конференции семантика и прагматика языковых единиц, 94.44kb.
- Эрдэнэ семантика и функции устаревших слов в идиостиле ю. М. Нагибина (на материале, 515.21kb.
В следующем разделе – «Многоаспектность семантики наречия» – рассматриваются элементы семантической структуры наречий, предопределяющие многоплановость связей единиц внутри наречной системы и за её пределами.
Семантика наречия характеризуется многомерностью, имеет сложную организацию и объединяет различные типы языковых значений – лексическое, грамматическое, словообразовательное. План содержания наречия, вычлененного из конкретного высказывания, складывается из нескольких составляющих (имеет несколько граней). Его экспликация может быть в большей или в меньшей степени полной, но не абсолютно точной и исчерпывающей. Составляющие семантики наречия находятся в сложном взаимодействии, отношения между ними не выстраиваются по типу чёткой однонаправленной иерархической зависимости.
Функциональный подход к изучению семантики наречия предполагает рассмотрение его, с одной стороны, в системе возможных употреблений, с другой стороны, в системе функционально-социальных вариантов языка. Включённость наречных единиц в лексическую и коммуникативно-грамматическую системы языка предопределяет разноуровневый анализ их семантики.
Являясь носителями адвербиальной семантики, наречия обнаруживают изофункциональность с другими классами слов, способных занимать в высказывании относительно независимую (морфологически жёстко не заданную) позицию, к числу которых относятся предложно-падежные формы существительных, инфинитив, деепричастие. Соответственно, в функционально-семантическом плане наречия представляют собой составную часть поля адвербиальности. Однако для них данная семантика, в отличие от других типов адвербиальных выражений (М.В. Филипенко), не является исключительно синтаксической, она составляет основу категориального значения наречной лексики. Признак, обозначаемый наречием, в составе высказывания может приписываться как предмету (посредством характеристики его предикативного или атрибутивного признака), так и ситуации в целом (событию), то есть может иметь пропозициональную значимость. На синтаксическом уровне это выражается в противопоставленности присловного и детерминантного употребления наречной единицы.
Инвариантное общекатегориальное значение наречия, определяемое как ‘признак «определителя» предмета – атрибута или предиката’, не имеет однотипной местоименной идентификации. Если слова других самостоятельных частей речи максимально обобщённо репрезентируются одним-двумя вопросительными словами, то для наречия, как известно, это целый ряд заместителей – как?, где?, когда?, куда? и др. Отсутствие единого вопроса-репрезентанта для наречий осложняет семантизацию их общекатегориального значения, но не доказывает его несостоятельность.
Для наречий и прилагательных, связанных отношениями мотивированности, актуальна проблема семантической корреляции и асимметрии. Полисемичные прилагательные, как правило, не изоморфны по своему плану содержания наречиям. Несколько упрощая реальное многообразие проявлений диспропорциональности в области формальной и семантической мотивации наречия прилагательным, можно заключить, что здесь действуют отношения относительного изоморфизма (живописно); эквиполентности (живо); привативности (вторично). Часть наречий в синхронном плане семантически не коррелирует с прилагательными (здорово).
Анализ этого круга отношений осложняется в связи с неоднозначно решаемым вопросом о направлении мотивации. А.Б. Пеньковский, давая критическую оценку аксиоматически принимаемым русской грамматикой положениям о формальной и семантической вторичности наречий по отношению к прилагательным, считает целесообразным говорить в данном случае о кодеривации и подчёркивает, что часто «наречия не поддаются истолкованию через соотносительные прилагательные, тогда как значения прилагательных обычно легко выводятся из значений соотносительных наречий (и/или предикативов)»4. Многочисленные примеры убеждают в этом: быстрый ‘происходящий, осуществляемый быстро’, проворный ‘делающий что-либо проворно’, предупредительный ‘ведущий себя предупредительно’ и др.
Отсутствие полного изоморфизма между прилагательными и наречиями на -о, -е как в структурно-деривационном, так и в семантическом плане затрудняет лексикографическую фиксацию адвербиальных единиц. Пользователь большинства толковых словарей вынужден опираться на свой речевой опыт и языковую интуицию для установления наличия / отсутствия искомого наречия в узусе и определения его значения. При этом владения моделями образования наречий от прилагательных недостаточно, поскольку существуют разные варианты лексической реализации данных моделей.
Причину того, что не все прилагательные, а многие из прилагательных не во всех значениях, имеют наречные корреляты на -о, -е, на наш взгляд, следует видеть в том, что эти исходные имена не включены в систему оценок действий, процессов, состояний. Окказионально же любые адъективные единицы (независимо от их грамматического разряда, морфологической структуры) могут в неё вводиться, преодолевая тем самым лакунарность общеязыковой системы и выступая индексами индивидуальных вариантов языковой картины мира. Возможность образования адвербиальных лексем свидетельствует о трансформации значения базового прилагательного в индивидуально-авторской системе речевых средств, поскольку признак начинает мыслиться как переходящий на действие или на ситуацию в целом, например: Все из пластика – даже рубища, / надоело жить очерково (А. Вознесенский. Ностальгия по настоящему).
Связанность категориального значения наречия, его сориентированность на значения других категориальных классов слов проявляется в сочетаемостных возможностях наречия, и прежде всего с глаголом. На это обращается внимание в работах учёных разного времени, разных научных направлений; неоспоримой, по замечанию исследователей, остаётся «необходимость учёта семантики глагола в анализе семантики многих предлогов и наречий»5. Изучается аспектуальная значимость наречной лексики (А.В. Бондарко; И.Н. Кошман; В.А. Плунгян; М.В. Филипенко; В.С. Храковский и др.), связь наречных значений с элементами семантической структуры подчиняющего слова (Г.И. Кустова; Е.В. Падучева; О.Н. Селивёрстова; М.В. Филипенко и др.).
Обобщённо и системно различные направления и проявления связи глагольной и наречной семантики характеризуются в концепции А.Б. Пеньковского, который разграничивает две большие группы категориальных грамматических значений, лежащих в основе организации наречной системы. Это, во-первых, значения наречий, детерминированные глагольной семантикой. Следует учитывать при этом, что подключаясь к грамматическим категориям глагола, наречия выступают «не просто как дублирующие лексические показатели длительности, локализации во времени и т.п. глагольных значений, но как носители корреспондирующих с общими и частными значениями вида и времени глаголов специфически наречных категориальных семантических признаков»6. Вторую группу образуют субъектно-объектные наречные значения – это грамматические значения наречий, проявленные в составе высказывания. Они представлены двумя основными типами – детерминационными и ориентационными значениями (А.Б. Пеньковский).
Существование различных способов включения смысла наречия в семантическую структуру высказывания предопределяет возможность выполнения наречием различных семантических ролей в предложении. В приглагольной позиции наречие выполняет роли актанта и сирконстанта (предиката второго порядка). И в том, и в другом случае оно взаимодействует с определёнными компонентами семантической структуры глагола и выступает средством экспликации данных компонентов. В актантной роли наречия описывают обязательных семантических участников ситуации, в сирконстантной – необязательных7. Так, разную коммуникативно-семантическую значимость имеет наречие аккуратно в структуре следующих высказываний: 1) Нина убрала со стола, аккуратно сложила вещи в шкаф; 2) Нина сложила вещи аккуратно. В первом высказывании описываются действия субъекта, и наречие уточняет характер одного из них (является сирконстантом), во втором – указание на действие предопределено конситуацией, а коммуникативно-смысловой центр переносится на наречие, которое занимает позицию актанта.
Нарушение семантической валентности глагола и наречия ведёт к искажению или окказиональному переосмыслению семантической структуры высказывания: Стучит, / стучит моя машинка пишущая, / а за стеной соседка, / мужа пичкающая, / внушает ему сыто без конца, / что надо бы давно женить жильца (Е. Евтушенко. Я комнату снимаю на Сущевской…). В прототипической и узуальной семантике глагола внушать отсутствуют компоненты, согласующиеся с содержательной структурой наречия сыто (ср. сыто жить, есть).
Специфика номинативной функции наречий обусловлена «пропозитивной направленностью» их семантики, в связи с чем они могут квалифицироваться как «событийные номинации» (Л.А. Кошель); в основу описания категориального значения наречия кладётся понятие ситуации (В.Б. Евтюхин). Особенности лексической семантики наречия проявляются в природе денотативно-понятийного компонента. Его формируют характеризующие семы. Основанием (объектом) характеризации служит признак, предмет, процесс. Денотативный компонент значения полнозначных наречий объективирует знания о феноменальных объектах внеязыковой действительности, к числу которых относятся «некоторые свойства телесных объектов, их действия, качества и отношения» (Н.Г. Комлев).
На сегодняшний день значительная часть наречий, относящихся к «основному словарному фонду» (В.В. Виноградов), описана в русле развития идей языковой картины мира. Детально рассматривается семантика отдельных наречий или рядов лексических единиц (В.Ю. Апресян; О.Ю. Богуславская; И.М. Богуславский; Т.В. Булыгина; С.А. Григорьева; Л.Л. Иомдин; А.Д. Кошелев; Т.В. Крылова; И.Б. Левонтина; Е.В. Падучева; А.Б. Пеньковский; О.Н. Селивёрстова; Е.В. Урысон; М.В. Филипенко; А.Д. Шмелёв; Е.С. Яковлева; Т.Е. Янко и др.).
В основу описания прагмасемантического потенциала наречной лексики в нашем исследовании кладётся принцип интегрированности, последовательно разрабатываемый учёными Московской семантической школы и предполагающий согласование нескольких компонентов лингвистического описания – морфологии, синтаксиса, словаря, а также лексической и грамматической семантики, прагматических, коммуникативных и просодических аспектов лексем (Ю.Д. Апресян). Этот принцип согласно задачам исследования дополняется учётом функционально-социального варьирования наречных единиц.
План содержания одного и того же наречия (из состава единиц общего наречного фонда) в различных ЧНС варьируется в силу действия прагматических факторов и специфики системных связей наречия в пределах того или иного идиома: наречие легко, к примеру, в общерусском, сленговом и диалектном вариантах языка, безусловно, имеет различный прагмасемантический потенциал. Кроме того, с высокой степенью вероятности можно предположить и отсутствие семантического тождества лексически нетождественных коррелятов, принадлежащих разным ЧНС. Так, не являются семантическими эквивалентами межидиомные соответствия хорошо – гоже – клёво или зачем – почто – нафига и др. В прагмасемантическом и грамматическом потенциале внутриязыковых межподсистемных лексических соответствий также не наблюдается тождества. В связи с этим при описании наречий мы стремимся достичь интеграции не только на уровне содержательного варьирования единиц в пределах одного идиома (в частности литературного языка), но и на межподсистемном уровне организации адвербиальной системы.
В третьем разделе второй главы – «Семантические классы наречий» – обсуждается проблема семантической классификации наречной лексики и обосновывается выделение шести базовых семантических классов наречий.
Распределение русских наречий по разрядам на основе их семантической общности имеет давние традиции (М.В. Ломоносов выделял 16 групп наречий в зависимости от «разных знаменований», А.А. Барсов – до 35, А.А. Шахматов разграничивал 6 классов наречий с точки зрения выражения ими «представлений о качествах-свойствах и отношениях» и т.д.). В настоящее время вошли в научный обиход и получили признание различные семантические классификации наречий (В.В. Виноградов; РГ 1980; М.В. Филипенко). Тем не менее проблема выделения и систематизации семантических классов наречной лексики до сих пор остаётся актуальной. Решается она в основном на семантически ограничиваемом материале: разрабатываются классификации наречий количественных, пространственных, временных, образа действия и др. Реже классификация применяется к наречной лексике в целом. Существенные расхождения между различными классификациями выявляют отсутствие единых критериев в семантико-таксономическом описании наречия.
Наибольшее распространение в научной практике комплексного освещения наречия как лексико-грамматического разряда получило противопоставление двух его основных разрядов – определительных (собственно характеризующих [РГ 1980]) и обстоятельственных наречий. На втором уровне данной классификации имеет место известная диспропорциональность в области деления каждого разряда наречий на группы по общности семантического признака. Объективно это объясняется большей семантико-грамматической однородностью определительных наречий в сравнении с обстоятельственными, которая (вкупе с другими признаками) позволяет исследователям делать вывод о том, что именно определительные наречия составляют центр наречной системы (В.Б. Евтюхин). Категориально-семантическое размежевание наречий разных типов выявляется также посредством анализа смысловых отношений, в реализацию которых они включены в составе синтаксической конструкции: для определительных, в частности, типична функция атрибута действия (Г.П. Домашенкина).
В настоящее время особую актуальность приобрела проблема построения синтаксически значимой семантической классификации наречий, целесообразность создания которой предопределяется очерчиваемостью смысловых реализаций лексической единицы как компонента синтаксической конструкции. Это согласуется с принципами интегрированного описания языковых единиц. Важность учёта места наречия в смысловой организации высказывания при создании классификации сопряжена и с тем, что ведущим критерием вычленения наречия как части речи является синтаксический. Однако имеющийся положительный опыт в области разработки строгих, синтаксически значимых семантических классификаций свидетельствует о том, что охватывается не весь наречный состав, а относительно однородные в морфологическом плане единицы, находящиеся в центре наречной системы русского языка либо тяготеющие к центру (А.Б. Пеньковский; Е.Л. Рудницкая, М.В. Филипенко).
На основе синтаксически значимых критериев выделяются, в частности, следующие виды наречий: 1) по характеру синтаксической связи противопоставляются наречия сентенциальные (выполняют роль детерминантов, то есть воздействуют на высказывание в целом) и глагольные (реализуют обязательную или факультативную валентность глагола, то есть оформляют присловную связь); 2) по сфере действия в семантической структуре высказывания различаются наречия с плавающей и фиксированной сферой действия – эти типы наречий установлены и описаны М.В. Филипенко; 3) по отношению к семантической структуре высказывания наречия делятся на строевые (модальные) и диктальные (М.В. Всеволодова). Наречия разных типов по-разному проявляют себя в смысловой организации высказывания: одни (типа весело, легкомысленно, точно) служат описанию «внешних» характеристик ситуации и сочетаются с глаголами разных семантических групп, выступая при этом только в функции характеризаторов; другие (типа тихо, медленно, ночью) в узуальном употреблении предназначены для описания определённого компонента в семантической структуре предиката и могут выполнять функции как характеризаторов, так и идентификаторов.
Наречия предназначены для реализации различных семантических категорий, поэтому могут представлять разные функционально-семантические поля, часто относясь к их периферии: таково, в частности положение наречий в структуре поля состояния (радостно, тревожно, устало, раздражённо), поля обусловленности (назло, сгоряча, сослепу), поля темпоральности (давно, долго, постоянно). Реже наречия входят в ядро поля, причём вместе с другими грамматическими классами, примером здесь может служить функционально-семантическое поле компаративности.
Семантическая многомерность наречий предопределяет их вхождение в различные семантические классы, выполнение ими различных функций в высказывании, установление сложной системы парадигматических и синтагматических связей с другими единицами.
Поскольку в состав наречий входит значительное количество единиц, весьма разнообразных в семантическом отношении, полная классификация наречной лексики будет иметь многоярусный и многовекторный характер. При её разработке особую методологическую значимость приобретает не столько исчерпывающее описание внутреннего устройства, сколько определение исходных позиций данной классификации.
Для характеристики роли и места наречной лексики в означивании тех или иных фрагментов семантического пространства языка, а также для уточнения состава самих этих фрагментов необходимо построение многоступенчатой семантической классификации наречий. В нашем исследовании разрабатывается первый (базовый) уровень данной классификации.
Предметом классификации является лексическая семантика наречных единиц. Исходные (базовые) рубрикаторы составляют начальный, наиболее абстрактный уровень семантического членения. Возможность сведения их к относительно небольшому перечню объясняется инклюзивной способностью языковых отношений, которые «могут включать в себя, покрывать собой огромное количество самых разных жизненных отношений»8. В качестве основания классификации избирается соотнесённость её исходных рубрикаторов с базовыми семантическими категориями.
Наречия включены в систему средств репрезентации таких семантических категорий, как ‘количественность’, ‘качественность’, ‘пространственность’, ‘темпоральность’, ‘обусловленность’, ‘отношение’. Вершинные рубрикаторы разрабатываемой в данном исследовании классификации соответствуют сложным семантическим категориям, согласно чему на первом уровне членения наречия делятся на шесть классов: количественные, квалификативные, пространственные, временные, наречия обусловленности и модальные.
Классификация более низких ступеней должна, по возможности, отражать двойственную природу наречий некоторых семантических групп. Например, интенсификаторов, в которых экспрессивная семантика (позволяющая причислять эти наречия к модально-оценочным) соединяется со значением степени, что сближает эти наречия с количественными; наречия типа вдвоём, втроём помимо количества участников обозначают совместность действия (образ действия), то есть включаются и в количественные и в квалификативные. Кроме того, нельзя не принимать во внимание факт семантического варьирования наречия в зависимости от его места в структуре высказывания. Например, наречие вежливо в соответствии с прототипическим значением относится к классу квалификативных, но контекст его употребления может включаться в формирование как квалификативно-оценочной семантики (1), так и причинной (2): 1) Мы с Костей хотели объяснить ей все вежливо, но тут в дело вмешался Мишка (Н. Носов. Наш каток); 2) Всё время, пока он говорил – негромко, спокойно, чистым, интеллигентным языком, вежливо замолкая, когда Вепрь вставлял короткие реплики, – Максим изо всех сил старался найти хоть какую-то прореху в этой новой системе мира, но все его усилия были тщетны (Стругацкие. Обитаемый остров). Противопоставление указанных двух типов употребления не всегда снимается контекстом, ср.: Они слишком галдели, и энный