Конкурс юрий Хижняков. Партизанский фонарик Наталия Кнушевицкая. На заводе Виктория Задворнова
| Вид материала | Конкурс |
СодержаниеГлава двадцать шестая Глава двадцать седьмая Глава двадцать восьмая Глава двадцать девятая Глава тридцатая Глава тридцать первая Глава тридцать вторая |
- Особенности паломничества на Афон Что взять с собой на Афон, 40.89kb.
- Лекторий для будущих абитуриентов! «Ученые Омгту о достижениях современной науки», 15.01kb.
- Каталог выступлений владимира высоцкого, 3058.06kb.
- Конкурс эрудитов, 340.28kb.
- 27 мая самые активные участники областного детского фестиваля «Старая, старая сказка», 17.05kb.
- Конкурс молодежных проектов «Перспектива», 438.66kb.
- Карта результативности педагогической деятельности воспитателя Лангепасского городского, 174.11kb.
- Партизанский район г. Минска, 67.66kb.
- Конкурс проводится 25 апреля в 9 часов в следующем составе: Щекалева Виктория председатель, 399.89kb.
- Новая система оплаты труда – ключевой механизм модернизации образования горбачева наталия, 76.45kb.
– Я закрою.
Но дверь в комнату старой баронессы вдруг закрылась сама собой. Впрочем, Дитриху показалось, что её затворила чья-то тонкая и красивая рука, украшенная кольцами и браслетами. Но это, конечно, ему только показалось...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Едва родители покинули гостиную, Паулина со всех ног бросилась в бабушкину комнату.
– Нельзя ли быть поосторожнее? – с упрёком посмотрела она на зеркальную принцессу и старую баронессу. – Мои папа и мама могут сойти с ума от ваших сюрпризов!
– А что мы такого сделали? – удивилась Улла. – Я закрыла дверь – только и всего.
– Папа всё видел! Но не поверил своим глазам!
– Ну и чудесно. Успокойся, Паулина, мы постараемся вести себя поосмотрительнее. – Фрау Луиза улыбнулась внучке и повернулась лицом к зеркальной принцессе: – Если кто и доставит нам всем хлопоты, так это Шнапс с Линдой. Не дай Бог, они осчастливят нас потомством – тогда возникнут такие проблемы!..
– С детьми всегда бывают проблемы, госпожа баронесса, – философски заметила Улла.
Она протянула руку к зеркалу и вынула из его туманных глубин мальчика-куклу. Прижала бедняжку Пугаллино к груди и прошептала: – Разве с ним у нас нет проблем? А с ней? – Зеркальная принцесса кивнула в сторону притихшей Паулины.
– Ты права: всё познаётся в сравнении! – согласилась старая баронесса с доводами Уллы. – Я написала письмо в Мерхендорф Кэтрин Мюллер, прошу её выслать мне мой блокнот. Надеюсь, с его помощью мы решим хоть одну проблему.
Фрау Луиза подъехала поближе к зеркальной принцессе и погладила ладонью игрушечного гнэльфа.
– Как я люблю детей! – сказала она, и улыбка умиления засияла в уголках её глаз и губ. – Особенно когда они безмятежно спят и не хулиганят! – добавила баронесса и покосилась на Паулину.
– Пойти, что ли, отдохнуть... – задумчиво проговорила девочка и вынырнула из бабушкиной комнаты обратно в гостиную.
– Хотя отдыхать среди бела дня – глупейшее занятие! – хихикнула она, уже поднимаясь по лестнице в детскую.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Что такое неделя для настоящего привидения? Сущий пустяк – одно мгновение! Но если эту неделю вы прожили без дорогих для вас существ, к которым вы привыкли и с которыми сроднились всем сердцем, она покажется вам целой вечностью. Ганс и Ольгерд так истосковались за это время по своей хозяйке, Улле и Шнапсу, что стали очень раздражительными, и ссоры закипали между ними из-за всякой ерунды чуть ли не через каждые пять минут. То они чуть было не передрались, болея у телевизора за футбольные команды: Ольгерд переживал за «Призраков Мерхенштайна», а Ганс-Бочонок – за «Подземных Монстров». То они сцепились, не сойдясь в едином мнении по поводу меню на завтрашний день: Ганс хотел сварить сосиски с тушёной капустой, а Ольгерд настаивал на супе с клёцками и парочке отбивных. А когда к ним однажды заявилась Кэтрин Мюллер и сообщила о письме баронессы и её просьбе выслать КАКОЙ-ТО БЛОКНОТ ИЗ-ПОД КАКОГО-ТО ЧАЙНИКА, они дружно кинулись в столовую и так же дружно схватили драгоценную книжицу.
– Чур, я понесу блокнот Кэтрин!
– Нет, я!
– Я первый его взял!
– Нет, я первый!
Ганс-Бочонок изловчился и лягнул приятеля в правое бедро. Ольгерд отплатил другу тем же самым.
– Ах ты, ржавая железяка! Ты ещё пинаться вздумал?! – Ганс боднул рыцаря головой в грудь.
Ольгерд не остался в долгу и отправил Ганса-Бочонка в лёгкий нокдаун ударом шлема в лоб. Воспользовавшись паузой, славный рыцарь помчался к Кэтрин и вручил ей чудом уцелевший во время схватки блокнот.
– Спасибо, вы очень любезны! – И внучка бывшего манекена исчезла за дверями.
– Ты думаешь, что победил? – просипел Ганс-Бочонок, вползая в холл. – Поединок ещё только начинается! К барьеру, ржавая железяка, к барьеру!
– А это где? – полюбопытствовал Ольгерд.
– Там, где стоишь!
– Очень хорошо... Будем драться на шпагах?
– Я предпочёл бы кулаки. – Ганс-Бочонок с трудом поднялся с пола и принял боксёрскую стойку.
– У нас нет секундантов, – напомнил рыцарь.
– Они нам не нужны! Будем драться до конца!
– Лучше до изнеможения...
– На поединках не торгуются! К барьеру! На счёт «три» начнём!
Ольгерду ничего не оставалось делать, как тоже принять боксёрскую стойку и начать отсчёт:
– Раз!.. Два!..
– Три! – Толстяк-привидение ударил кулаком по рыцарскому шлему, и раздавшийся звон прозвучал как удар гонга.
Поединок шёл долго и с переменным успехом. То наступал Ганс-Бочонок, а Ольгерд отступал, то разъярённый рыцарь загонял противника в угол, и тому приходилось отбиваться чуть ли не ногами. От мощных ударов тяжёлых кулаков Ганса-Бочонка Ольгерда защищали металлические доспехи, зато у толстяка было преимущество в манёвренности. Дело кончилось тем, что оба соперника повалились одновременно друг на друга без сил и Ганс оказался наверху. Несколько ленивых взаимных тумаков уже в лежачем положении – и поединок прекратился.
– Ну что, доволен? – хрипло спросил толстяк.
– Очень, – пробормотал сквозь забрало Ольгерд. – Я так давно не дрался на дуэли!
– Хоть ты мне и друг, но не рассчитывай, что я стану оказывать тебе подобную услугу каждый день. Вставай, хватит лежать в позе отдыхающего победителя!
– Подожди, Ганс. Кажется, мне сюда пришла прекрасная мысль... – Ольгерд ткнул пальцем в свой шлем.
Ганс-Бочонок откинул забрало и заглянул внутрь.
– Где она? – спросил он с любопытством.
– Я подумал... – Ольгерд сделал паузу и закончил фразу потеплевшим голосом: – Нам нужно поехать к баронессе! Конечно, это не совсем по-рыцарски – заявляться в гости без приглашения, но...
– Никаких «но»! Пусть это не по-рыцарски, зато великолепно! Никогда не думал, что в этой штуке, – Ганс похлопал по шлему друга рукой, – есть мозги!
– Есть, Гансик, есть. И они не любят, когда их выколачивают!
– Прости, я увлёкся.
Ганс помог Ольгерду подняться и усадил его в кресло.
– Отправимся завтра, – сказал рыцарь тоном, не терпящим возражений, – рано утром.
– Полетим по воздуху? – поинтересовался толстяк.
– Нет. Все эти самолёты, вертолёты, электрические провода... – с недовольством произнёс рыцарь. – Ты помнишь, как я однажды замкнул высоковольтную линию? Пять городов сидели без света целые сутки, пока всё не починили.
– Ты тоже сыпал искрами всю неделю, – улыбнулся Ганс-Бочонок. – Полёты, конечно, отменяются!
– На поезде тесно, будут проблемы с пассажирами... Вот что, Гансик: мы поплывём с тобой по реке на теплоходе! Или на барже – это ещё лучше. По реке от Мерхендорфа до Гнэльфбурга прямая дорога!
– Плыть дольше, – поморщился толстяк.
– Зато никаких приключений! – радостно заявил Ольгерд. – Ну что, договорились?
Ганс-Бочонок подумал и нехотя протянул руку приятелю:
– Хорошо, договорились...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Самоходная баржа-сухогруз шла привычным фарватером вниз по реке. На самом её носу, на крышке одного из люков, сидели Ганс и Ольгерд и, вместо того чтобы любоваться красотами летней ночи, дружно вздрагивали от каждого раската грома: хлестал страшный ливень, и ежесекундно вспыхивали молнии. Иногда молния ударяла в Ольгерда, и тогда облачко пара взлетало вверх, осеняя голову рыцаря своеобразным ореолом.
Такое природное явление очень смутило рулевого Курта, и он спросил у стоявшего рядом с ним в рубке капитана:
– Что за чертовщина, господин капитан? Молнии так и лупят по крыше и совсем плюют на громоотвод!
– На реке много сюрпризов... Поплаваешь с моё и не такое увидишь!
Лицо рулевого вдруг стало испуганным:
– Господин капитан... Кажется, я уже вижу...
– Что, Курт?
– Не такое...
И рулевой кивком головы указал на проявившийся силуэт Ольгерда. Молнии всё-таки раскалили его докрасна, и он стал виден простым смертным.
– Ты слышал, Курт, об огнях Эльма? – спокойно спросил капитан и, как ни в чём не бывало, пыхнул трубкой.
Рулевой утвердительно кивнул:
– Да, конечно, слышал...
– Это – из той же оперы.
– Я люблю оперы про рыцарей!
И тут же Курт вновь очень удивился:
– Но как он оказался на нашей барже?
Капитан слегка поморщился, но всё-таки ответил:
– Это так говорится: «из той же оперы». Загадочное природное явление – вот что это такое!
Он хотел рассказать молодому матросу про огни Эльма, Летучий Голландец, другие чудеса, но в этот момент более важное дело отвлекло его внимание: на мачте погасли сигнальные огни.
– Проклятье, кажется, сели аккумуляторы. Придётся вставать на якорь и терять драгоценное время! – Капитан перебросил трубку из правого уголка рта в левый и сам встал за штурвал.
– Ты слышал, Ольгерд? – прошептал сердито Ганс-Бочонок приятелю. – Будем теперь торчать посреди реки, как пни! А всё из-за тебя: это твоя идея – плыть по реке на барже!
«Красное видение» повернуло голову в сторону рубки и, подумав немного, встало на ноги и поковыляло к злополучной мачте. Подойдя к ней, оно схватило левой рукой электрический провод. Сигнальные огни, получив мощную подпитку, вновь ярко вспыхнули.
– Видно, сам дьявол нам сегодня помогает... – прошептал капитан и снова перебросил трубку в противоположный угол рта. Нагнулся к переговорному устройству и прорычал команду:
– Эй, в машинном отделении! Прибавьте обороты, не будем терять такой шанс!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
К утру гроза прекратилась и наши славные приятели предстали друг перед другом в весьма плачевном виде: доспехи Ольгерда (особенно шлем) покрылись копотью, а Ганс-Бочонок умудрился собрать с крышки люка всю грязь и обмазаться ею с головы
до пят.
– Скоро Гнэльфбург, а мы с тобой словно после путешествия по городской свалке, – заметил Ольгерд, осматривая себя и друга критическим взглядом. – Нужно привести свою одежду в порядок.
– Расслабься, Ольгерд, успеем! Дай мне немного разрядиться.
– Тебе нужно разрядиться? – удивился рыцарь. – Разве ты тоже нахватал зарядов?
– Не в электрическом смысле дай разрядиться... Дай отдохнуть, Ольгерд!
– Как знаешь... А я не могу появиться перед дамами в неприглядном виде. Мне нужен кирпич!
– Мы не на стройке, а на барже, Ольгерд, – напомнил приятелю толстяк-привидение.
– Тогда мне нужна паста или порошок для чистки водопроводных кранов.
– Краны в туалете.
– Тебе тоже нужно помыться и почиститься, Ганс. Тебя могут увидеть, и тогда мы не доплывём до Гнэльфбурга.
– Хорошо, уговорил. Иди, Ольгерд, я скоро тебя догоню.
Рыцарь заковылял по крыше баржи в поисках туалетной комнаты. Вскоре он обнаружил её и вошёл внутрь. Под раковиной умывальника он увидел ведёрко с вожделенной пастой и тряпку. Радостно насвистывая, Ольгерд принялся за дело.
Он так увлёкся чисткой шлема, что даже не заметил, как в туалетную комнату вошёл один из матросов. Когда вошедший увидел тряпку, летающую то в ведро, то из ведра и делающую какие-то замысловатые кульбиты в воздухе, то его слегка парализовало. Но через несколько секунд он всё-таки пришёл в себя и даже сделал робкую попытку поймать тряпку. Но тряпка почему-то не далась ему в руки, а, разлетевшись посильнее, хлестнула бедного матроса по щеке. Второй оплеухи гнэльф не получил: уже через миг он оказался вновь на палубе.
– В чём дело, Эрих? – спросил его капитан, шагая как раз ему навстречу. – Почему ты такой грязный? Нехорошо, нужно умыться, Эрих!
– Там тряпка, господин капитан... – доложил матрос, показывая на дверь туалетной комнаты. – Она сошла с ума...
– Бывает, Эрих, бывает... – невозмутимо произнёс капитан и достал из кармана кителя заветную трубку. – Иди в душевую и умойся там. А тряпку я отправлю на экспертизу к психиатру... когда мы придём в порт. Ступай в душевую, Эрих, ступай!
– Слушаюсь, господин капитан... – Матрос повернулся и зашагал смывать с лица засохшую пасту.
Но душ был занят: там плескался, смывая с себя грязь, Ганс-Бочонок. Матрос очень удивился, увидев включенными краны. Ещё больше он удивился, обнаружив в шкафчике чьи-то призрачные одеяния. Не найдя поблизости их владельца, Эрих решил выключить душ. Он повернул сначала кран с холодной водой, потом...
Впрочем, повернуть кран с горячей водой он не успел. Ошпаренное привидение, побагровев от гнева и кипятка, обрушившегося на его тело, сделалось видимым для матроса-гнэльфа. Из хлещущих струй и горячих клубов пара высунулась красная физиономия и зарычала на перепуганного до смерти Эриха:
– Прочь! Прочь отсюда, паршивец! Или я сам окачу тебя кипятком и ощиплю, как жалкую курицу!
Ганс повернул кран, и горячая вода перестала течь. Красноватое видение в образе голого волосатого толстяка помаячило ещё немного в широко раскрытых от ужаса глазах матроса и медленно растаяло в воздухе. На ватных ногах Эрих вышел из душевой и... снова столкнулся нос к носу с вездесущим капитаном.
– Почему ты не помылся, Эрих? Разве у нас нет воды?
– Нет... – прошептал матрос и слегка попятился назад. – Нет... Только не это!
И он убежал прочь, не дав капитану никаких объяснений. Но опытный речной волк не нуждался в них, привыкнув до всего доходить своим умом.
– Боится воды... – прошептал капитан, рассуждая вслух и потягивая любимую трубочку. – Первый признак бешенства... Летающая тряпка, сошедшая с ума... Придётся определять Эриха в клинику. А жаль: хороший был матрос!
– Господин капитан! – крикнул в этот момент из рубки рулевой Курт. – Уже виден Гнэльфбург!
На горизонте в утренней дымке и правда начали вырисовываться очертания большого города. Это был Гнэльфбург.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Едва ступив на гнэльфбургскую набережную, Ганс-Бочонок заявил:
– Сначала мы немного подкрепимся, а уж потом отправимся на поиски баронессы. Я хочу есть, Ольгерд!
– Из-за твоего обжорства мы можем вляпаться в неприятную историю, – поморщился рыцарь.
Но Ганс поспешил успокоить приятеля:
– Всё будет отлично, вот увидишь!
И он показал невидимой рукой на здание с красочной вывеской:
– Кажется, это кафе. Я чую запах жареных колбасок и пива!
Рыцарь невольно потянул носом и вдруг весь напрягся: он уловил в воздухе запах конского навоза!
– Лошади... – прошептал Ольгерд как зачарованный. – Настоящие, живые лошади! Я не видел их лет двадцать, клянусь!
И он побрёл походкой лунатика туда, откуда доносился волшебный аромат конюшни. Ганс-Бочонок хотел остановить его, но потом махнул рукой:
– Я буду в кафе, найдёшь меня там!
И толстячок-привидение чуть ли не бегом помчался в любимое заведение.
Запах лошадей шёл из клеток передвижного цирка, приплывшего в Гнэльфбург на гастроли. Клетки с животными стояли уже на берегу и ждали, когда за ними приедут трейлеры. Ольгерд протиснулся между клетками с тиграми (изрядно напугав полосатых хищников), миновал вольеры с обезьянами (его появление вызвало у мартышек не столько испуг, сколько невероятное удивление) и наконец добрался до передвижной клетки-конюшни.
Белогривая красавица-лошадь привела рыцаря в особый восторг. Вцепившись в прутья невидимыми руками, он просунул голову внутрь клетки и, наверное, добрых две-три минуты любовался на это чудо. Потом откинул запор и вошёл в клетку. Чуя присутствие рядом с собой невидимого существа, лошадь заволновалась.
– Ну-ну, моя хорошая, – похлопал её по крупу Ольгерд, – не нужно нервничать!
Он взял лошадь под уздцы и вывел её из тесной клетки на площадку.
– Разреши мне только немного посидеть на тебе, – прошептал он умоляюще и взгромоздился на спину кобылицы.
Лошадь испуганно заржала и, конечно, привлекла этим ржанием внимание цирковой братии.
– Макс, твоя Роз-Мари на свободе! – крикнули хозяину белогривой красавицы.
Ольгерд невольно вздрогнул, услышав эти крики, и машинально пришпорил лошадь. Роз-Мари снова заржала и пустилась с места в карьер.
– Лови, лови её! – завопили артисты цирка.
Но было поздно: Роз-Мари с невидимым для них седоком уже мчалась по набережной, звонко цокая по ней подкованными копытами.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Всё-таки это странное зрелище, когда по центральной улице города скачет цирковая лошадь без наездника! Гнэльфбуржцы невольно останавливались на тротуаре и долго провожали её удивлёнными взглядами. Водителям машин глазеть на Роз-Мари времени не было, им приходилось только успевать увёртываться от столкновения с нею. Легковые автомобили проделывали это довольно ловко, а вот грузовым устраивать манёвры было значительно тяжелее. Неуклюжая поливальная машина проехала мимо Роз-Мари совсем рядом, и щедрый фонтан холодной воды обрушился на красавицу-лошадь и её невидимого всадника. Приняв ледяной душ, Роз-Мари шарахнулась в сторону и перевернула тележку старика, перевозившего на ней свой постельный скарб. Перина лопнула, и ветер, подхватив куриные перья, облепил ими мокрую лошадь и мокрого Ольгерда.
– Смотрите: на ней кто-то есть! – закричал какой-то глазастый паренёк.
– Чудище! Чудище! – завопили и другие зеваки.
У одного из гнэльфов в руках оказался фотоаппарат. Счастливчик быстро сделал несколько снимков и хотел было сделать ещё, но не успел. Опомнившись от неожиданности, рыцарь Ольгерд пришпорил Роз-Мари и свернул за угол.
Но на другой улице его ждал сюрприз пострашнее: группа полицейских устроила там засаду.
– Слезайте с лошади или мы будем стрелять! – крикнул один из стражей порядка и навёл на чудо в перьях свой револьвер.
Его жест повторили и пятеро других полицейских.
Попадать под арест Ольгерд не хотел, и он сделал попытку удрать. Потянув за уздцы, он заставил Роз-Мари повернуться на месте.
– Стоять! – крикнул снова старший полицейский и, видя, что пернатое чудовище сейчас от них ускользнёт, прицельно выстрелил. Пуля прошла сквозь доспехи рыцаря и попала в грудь манекену, демонстрирующему в витрине магазина спортивный костюм.
Следом за первым выстрелом раздались ещё пять – и ещё пятёрка манекенов была удачно подстрелена меткими стражами порядка.
– Пожалуйста, не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте! – завопил, выбегая из-за угла, цирковой наездник Макс. – Вы можете попасть в лошадь!
Он кинулся к Роз-Мари и, вцепившись в поводья обеими руками, принялся умолять Ольгерда:
– Прошу вас... Умоляю... Отдайте мне мою лошадь! Её из-за вас застрелят!
– Простите, я не хотел причинить ей зла... – Ольгерд свалился с крупа Роз-Мари и заковылял к фонтану с бассейном.
А счастливый Макс вскочил тут же на белогривую красавицу и поскорее умчался прочь, опасаясь, что чудовище передумает и изменит своё решение.
Полицейские стояли на месте и не знали, что предпринять: то ли гнаться за циркачом, то ли продолжать охоту за неуязвимым монстром. Второй вариант им показался предпочтительнее, и они, вскоре опомнившись, бросились за Ольгердом.
Но благоприятный момент был уже упущен: нырнув в бассейн, рыцарь вылез из него невидимым для гнэльфов. Дав воде стечь с доспехов, он зашагал по мостовой, оставляя на ней чуть заметные следы от сапог. Но полицейские не обратили на них поначалу особого внимания: их взоры были в это время прикованы к сотням куриных перьев, плавающих на поверхности. А когда стражи порядка очнулись и бросились искать следы чудовища, то их уже на мостовой не оказалось: тёплое летнее солнышко сделало своё дело, и они испарились.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Если Ольгерду пришлось пережить в это утро немало тяжёлых минут, то Гансу-Бочонку повезло неизмеримо больше. Зайдя в кафе на набережной, он, не теряя времени даром, выпил сразу же бутылочку лимонада, которую выхватил из-под носа какого-то рассеянного гнэльфа. Затем подошёл к стойке бара и съел чей-то бутерброд, сиротливо лежавший на тарелочке. Запил его коктейлем «Лунная ночь», вежливо отобрав фужер у перепуганного бармена, и громко крикнул, обращаясь ко всем присутствующим в зале:
– Господа, я угощаю, у меня сегодня счастливый день!
После чего выложил на стойку звонкий золотой мерхенталер – мечту любого нумизмата – и тихо икнул.
Выслушав короткий спич невидимки, посетители кафе дружно взвизгнули и ринулись на улицу, отвергнув бесплатное угощение. В зале остался только верный завсегдатай этого заведения – некто Андреас Корн. Он подошёл поближе к бару и, приподняв старенькую кепочку, вежливо кивнул елозившему по стойке фужеру:
– Спасибо за приглашение... Не в моих правилах отказываться...
– Так садись сюда и прикончи его одним глотком! – проревел кто-то невидимый прямо в ухо Андреасу. Одно из сидений за стойкой вдруг само по себе игриво крутнулось, а стаканчик с коктейлем «Гнэльфская вишня» подъехал поближе к господину Корну. Соблазн был так велик, что Андреас не выдержал и присел на предложенный стул.
– За ваше здоровье, господин...
– Зови меня просто: Ганс! Ганс-Бочонок!
– Прекрасное имя... У меня похуже: Андреас Корн...
Фужер приподнялся в воздух, подлетел к стакану с «Гнэльфской вишней» и нежно боднул его в бок. «Дзынь!..» – раздалось в тишине.
– За знакомство! – Фужер отлетел в сторону, перевернулся, и всё содержимое вылилось в какой-то невидимый бурдюк. – А теперь, Андреас, давай споём. Тирольскую, о бравом охотнике?
И, не дожидаясь ответа, загадочный гуляка принялся голосить свою любимую песенку. Весёлые рулады слегка успокоили бармена, и он даже попробовал сдвинуться с места, желая дотянуться до телефона. Но властный бас, сделав на секунду паузу между куплетами, остановил его жалкую попытку вызвать полицию: