Конкурс юрий Хижняков. Партизанский фонарик Наталия Кнушевицкая. На заводе Виктория Задворнова
| Вид материала | Конкурс |
- Особенности паломничества на Афон Что взять с собой на Афон, 40.89kb.
- Лекторий для будущих абитуриентов! «Ученые Омгту о достижениях современной науки», 15.01kb.
- Каталог выступлений владимира высоцкого, 3058.06kb.
- Конкурс эрудитов, 340.28kb.
- 27 мая самые активные участники областного детского фестиваля «Старая, старая сказка», 17.05kb.
- Конкурс молодежных проектов «Перспектива», 438.66kb.
- Карта результативности педагогической деятельности воспитателя Лангепасского городского, 174.11kb.
- Партизанский район г. Минска, 67.66kb.
- Конкурс проводится 25 апреля в 9 часов в следующем составе: Щекалева Виктория председатель, 399.89kb.
- Новая система оплаты труда – ключевой механизм модернизации образования горбачева наталия, 76.45kb.
– Пой с нами, приятель! И ты получишь ещё один золотой!
В воздухе сверкнула блестящая монета и звонко опустилась на стойку рядом со своей первой подружкой. Бармен посмотрел на неё заворожённым взглядом и вдруг, помимо своей воли, подхватил припев. Отсутствие аккомпаниатора не смущало певцов: ударяя пустыми фужерами о стойку, Андреас и его новый друг удачно восполняли этот пробел. Им даже так больше нравилось!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
По гнэльфбургской набережной брёл усталый невидимый рыцарь. Ему оставалось пройти совсем немного до того места, где он расстался час назад со своим другом Гансом, как вдруг его внимание привлекла яркая афиша: «СЕГОДНЯ И ЕЖЕДНЕВНО! БЕГА!»
Ольгерд подошёл к рекламной тумбе и прочитал весь текст афиши до конца. Потом снял сапог с левой ноги и достал из него мятые денежные купюры. Пересчитал их, положил снова в сапог и обулся.
– Где этот бродяга? – сердито прошептал невидимка-рыцарь и, переваливаясь с боку на бок, побежал к ближайшему кафе.
Ганса в нём не оказалось, и Ольгерд помчался дальше. Во втором кафе, которое попалось ему на пути, Бочонка тоже не было. Не нашёл Ольгерд приятеля и в третьем кафе, и в четвёртом, и в пятом...
– Нужно было сделать ставку на себя самого, – прошептал бедняга-рыцарь, труся по краешку мостовой, – наверняка бы выиграл! Ни одна лошадь не выдержит такого забега!
Влетев в шестое по счёту кафе и не обнаружив там Ганса, Ольгерд свалился на стул за свободный столик. Кто-то оставил нетронутыми сосиски в тарелочке, и он, не удержавшись, взял их и положил себе на шлем. Когда от сосисок пошёл пар, рыцарь их с аппетитом съел. На него, а точнее, на сосиски никто из посетителей не обратил внимания, и Ольгерд был только рад этому.
– Официант! – крикнул он стоявшему к нему спиной молодому гнэльфу в униформе. – Два лимонада за третий столик! И похолоднее, пожалуйста!
– Один момент! – отозвался официант и пулей умчался к стойке.
Через миг на столе у Ольгерда уже стояли две бутылочки ледяного лимонада и чистый стакан. Выпив с наслаждением одну бутылочку, другую невидимка-рыцарь вылил на свои раскалённые доспехи. Клубы пара взвились под потолок и наконец-то привлекли внимание к третьему столику и бармена, и официанта, и посетителей кафе.
– А где твой клиент, Клаус? – строго спросил бармен молодого официанта.
– Испарился... – честно ответил официант и медленно опустил поднос на голову одного из гнэльфов.
– Не расплатившись? – снова поинтересовался бармен.
Официант снял поднос с головы посетителя и переложил его на стойку бара. Потом подошёл к столику Ольгерда, увидел на нём пачку мятых купюр и протянул к ней руку. Но какой-то невидимый железный рычаг отодвинул её в сторону. От пачки отделилась одна купюра и легла под пустой стакан. А все остальные деньги взмыли вдруг вверх и камнем упали под стол.
Официант рухнул на колени, приподнял скатерть и заглянул под столик. Но денег он там уже не увидел.
– А чаевые? – пролепетал Клаус, обращаясь неизвестно к кому.
Дверь кафе открылась и вновь закрылась: Ольгерд очень спешил, и ему было не до чаевых.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВёРТАЯ
А в это время с его другом Гансиком случилась маленькая неприятность. Прогуливаясь по набережной в ожидании непонятно куда запропастившегося Ольгерда, Ганс-Бочонок на минутку остановился возле небольшого ювелирного магазина и нагнулся, чтобы застегнуть пряжку на старомодном башмаке. От усталости и пережитых волнений его слегка качнуло в сторону, и он, желая удержаться на ногах, дёрнулся назад. И въехал всей своей тушей в витрину. Стекло с оглушительным звоном разбилось, осыпав несчастное привидение градом осколков, а сам виновник происшествия рухнул на коробочки с золотыми кольцами, бриллиантовым колье и серьгами с рубинами и сапфирами. Взвыла истошно сигнализация, и уже через пять минут бравый сержант докладывал начальнику местного полицейского участка:
– Нарушитель задержан, господин майор! Пострадавших нет, если не считать владельца ювелирного магазина Юргена Купермана! Когда он узнал о том, КТО ввалился к нему в витрину, бедняга стал заикаться на каждом слоге!
– Кто же к нему ввалился, сержант? – строго, но довольно спокойно спросил начальник.
– Привидение, господин майор!
– Привидение? – глаза офицера полиции слегка округлились.
– Так точно, привидение! Да вы сами можете в этом убедиться: оно лежит в соседней комнате!
– Что вы говорите, сержант? Откуда в Гнэльфбурге взялось привидение? – Офицер, кажется, начал терять выдержку и медленно стал приподниматься из-за стола.
– Не знаю, откуда оно взялось, господин майор, показаний мы у него пока не брали...
– А документы? Документы у него есть?!
– Откуда у привидений документы? – вздохнул с сожалением сержант. – Только вот это и нашли в его карманах.
И он положил на стол перед изумлённым майором новенький блестящий мерхенталер чеканки 1695 года.
Пока сержант докладывал майору о чрезвычайном происшествии, Ганс-Бочонок сидел в соседней с кабинетом начальника комнате и приходил в чувство после падения в магазинную витрину. Звон разбитого стекла, рёв включённой сигнализации, крики прохожих и завывание полицейской машины так оглушили беднягу, что он безропотно позволил стражам порядка обнаружить себя (Ганс был весь осыпан сверкающими осколками и стеклянной пылью), а потом и отвезти в полицейский участок. Но постепенно его самочувствие улучшилось – привидения всегда быстро приходят в сознание, – и он стал подумывать о том, что неплохо бы отсюда и удрать.
«Хватит с них и золотого мерхенталера за разбитую витрину», – решил Ганс-Бочонок и, поднявшись с жёсткого диванчика, подошёл к зарешёченному окну. Увидел во дворе с десяток полицейских и направился к массивной железной двери. Но и за ней сновали неутомимые стражи порядка, с которыми Ганс не очень хотел сейчас встречаться. Подумав немного, он просочился сквозь стену в соседнюю комнату – но не к начальнику полиции, а к фотографу. Тот как раз в этот момент готовился делать снимок одного из постоянных завсегдатаев этого заведения. Не удержавшись на ногах, Ганс-Бочонок рухнул в объятия парня, позировавшего фотомастеру.
– Виноват... Что-то мне сегодня не везёт, – пробурчал невидимый гость и попробовал встать с чужих колен.
– Кажется, мне тоже... – просипел перепуганный парень.
– Попрошу не разговаривать! – прикрикнул на него фотограф и нажал на спуск.
Секунда – и моментальный снимок двух обнявшихся «неразлучных дружков» был готов.
«Чудеса, впервые получаю такой оригинальный брак!» – удивился фотомастер и снова навёл аппарат на «клиента».
– Мне пора сматываться, – прошептал Ганс-Бочонок и, собрав все свои силы, спрыгнул с окаменевшего парня на пол и торопливо просочился сквозь стену на улицу: оставаться в полиции дальше становилось явно опасным делом.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
В то утро, когда Ганс-Бочонок и Ольгерд прибыли в Гнэльфбург, Дитрих и Эльза находились, как обычно, на кухне: супруга наводила порядок в холодильнике, а муж читал утреннюю газету.
– С тех пор, как приехала твоя матушка, Дитрих, расход продуктов у нас значительно увеличился. Фрау Луиза ест за троих! Нет-нет, Дитрих, мне вовсе не жалко для неё еды, но разве можно так злоупотреблять в преклонном возрасте?!
– В старости бывают заскоки... – Дитрих вспомнил что-то забавное и поспешил поделиться с супругой: – Она не брезгует даже собачьими консервами! Ест их вровень с Линдой!
– Бедняжка Линда, – вздохнула Эльза, отрываясь на миг от работы, – у неё будут щенки... Надеюсь, не жалкие дворняжки...
Шнапс, проходя мимо кухни, невольно услышал последние слова хозяйки дома и очень на них обиделся. Он глухо и сердито рыкнул и поспешил убраться прочь.
– Ты слышал, Дитрих? – спросила Эльза испуганно и стала озираться по сторонам. – По-моему, здесь рычала собака!
– Линда у мамы, Эльза. Мне тоже что-то послышалось, но это просто звуковая галлюцинация.
– Сразу у двоих?
В этот момент из комнаты фрау Луизы донеслись миролюбивое ворчание Шнапса и сердитый рык Линды.
– Это Линда! – с улыбкой объяснил Дитрих.
– Да, это она... Но почему наша собака рычит на разные голоса? Раньше с ней такого не случалось!
– Успокойся, Эльза, собачка развлекается.
Внимание Дитриха вдруг привлёк шум подъехавшего к дому автомобиля.
– Наверное, это приехал Карл! – радостно сказал он жене и пошёл встречать сына.
Карл заявился не один, с ним приехала его молодая супруга Ева. Поздоровавшись с родителями, Карл торопливо произнёс:
– Мы на минутку! Наш малыш Генрих остался с няней, и мы хотим вернуться к нему побыстрее.
– Завтра ждём вас к ужину. Всех троих! – предупредила Эльза.
– Хорошо, мы приедем. Где бабушка? – спросил Карл.
– Была у себя. А может быть, уже в саду, – ответил Дитрих.
– Я пойду в сад, а ты в её комнату, – распорядился Карл и вышел из дома. А Ева послушно побрела в комнату старой баронессы.
Там фрау Луизы не оказалось, и Ева хотела было уже выйти обратно в холл, но заметила большое зеркало в углу и решила на минутку задержаться возле него.
– Какая допотопная рухлядь! – фыркнула она насмешливо и присела на мягкий пуфик. Подкрасила губы, ресницы, полюбовалась на своё отражение. – А я неплохо выгляжу! Носик вот только подгулял, не мешало бы подлиннее...
И тут случилось невероятное: нос Евы стал заметно удлиняться! Он увеличивался в размерах только в зеркальном отражении, наяву он оставался прежним – коротковатым и чуть-чуть курносым, но Ева этого не знала, и подобный факт произвёл на неё огромное впечатление. Безмолвно смотрела она, широко открыв от ужаса и изумления глаза, на растущую пику на своём лице. Когда длина носа превысила десять мерхендюймов, силы оставили Еву, и она свалилась в глубокий обморок.
– Слабачка! Не продержалась и четверти минуты! – Длинноносое отражение Евы ехидно усмехнулось и медленно стало таять, пока не исчезло совсем.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Ева очнулась от того, что кто-то тряс её за плечо. Она приоткрыла глаза и увидела склонённого над ней мужа.
– Прошу тебя, Карл, не нужно на меня смотреть! – простонала бедная гнэльфина и закрыла лицо ладонями.
– В чём дело, Ева? Тебе плохо? Сейчас я вызову врача!
Карл хотел бежать к телефону, но жена его быстро остановила.
– Нет-нет, я никого не хочу видеть! Я этого не переживу!
– Да что с тобой, Ева?
– А разве ты не видишь? – плачущим голосом произнесла молодая гнэльфина и, пересилив стеснение, убрала от лица ладони.
– Не знаю, что могло тебя так взволновать... По-моему, ничего особенного нет...
– А нос?! – воскликнула Ева. – Мой нос?!
Карл недоуменно пожал плечами: обыкновенный нос...
Ева взглянула в зеркало и радостно ахнула: ужасная пика с её лица исчезла!
– Значит, врач не нужен? – снова поинтересовался заботливый муж.
– Нет-нет! – уже весело повторила Ева. И добавила: – Едем домой, Карл. С меня достаточно впечатлений!
– Бабушка в саду, ты хотя бы поздоровайся с ней...
– А заодно и попрощаюсь! – улыбнулась Ева. – Иди, Карл, я сейчас тебя догоню.
И она снова занялась макияжем.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Эльза, нагнувшись над клумбой, срезала для Евы цветы. Неподалёку от неё, у самых дверей в дом, спал невидимка Шнапс, а рядом с ним лежала Линда. Когда Карл появился на пороге и увидел дремавшую овчарку, он решил не тревожить её покой и быстро свернул в сторону.
И тут же раздался оглушительный собачий визг. Карл испуганно подпрыгнул на месте и слетел на дорожку перед клумбой. Обернулся ошалело назад и увидел лежащую по-прежнему спокойно Линду, приоткрывшую только лениво глаза. Визг уже затих, хотя лёгкое поскуливание ещё продолжало доноситься до ушей неуклюжего Карла. Но он был готов поклясться, что скулила не Линда.
– Осторожнее, Карл, – запоздало предупредила Эльза неловкого сына, – наступишь на Линду.
– Я был осторожен, мама!
В этот момент в дверях показалась Ева.
– Осторожнее, там Линда! – дружно сказали Карл и его матушка.
– Я вижу, – ответила Ева и сделала шаг в сторону от лежащей пластом собаки.
Снова раздался оглушительный визг, и на этот раз он длился гораздо дольше, потому что Ева не спешила катиться кубарем с крыльца, как минуту назад её супруг. Она только вздрогнула, изменилась в лице и гордой походкой сошла с хвоста невидимки Шнапса.
– Если у Линды щенки появятся раньше срока, я нисколько не удивлюсь, – с лёгким раздражением сказала Эльза, и, сделав этот весьма прозрачный намёк, она поинтересовалась: – Может быть, вы всё-таки позавтракаете вместе с нами? Уже всё готово.
– Я вспомнил ещё об одном очень важном деле... – уклончиво ответил Карл.
А Ева, отбросив дипломатию, заявила:
– Благодарю, но я уже сыта по горло! До свидания, фрау Эльза.
– До свидания... Не забудьте о завтрашнем ужине!
Карл и Ева попрощались с хозяйкой дома и старой баронессой и, сев в свой автомобиль, торопливо уехали. Когда их машина скрылась за тополями, Эльза перевела взгляд на коляску. Фрау Луиза катилась по дорожке сада и разговаривала сама с собой:
– Бедная собачка, тебе отдавили хвостик! Ну ничего, я сделаю примочку, и всё пройдёт...
«Полный дом сумасшедших! – подумала с грустью Эльза. – И я не исключение! Славная семейка подобралась, ничего не скажешь!»
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Вечером Паулина решила прогуляться по городскому скверу, расположенному неподалёку от её дома. С собой она захватила и Пугаллино. Прижав его к груди, девочка сказала фрау Луизе:
– Он хоть и кукла, но торчать взаперти в тесном зеркале ему, наверное, скучно. Пока вы смотрите с Уллой свой любимый фильм, мы с ним немного пройдёмся.
И она ушла, не забыв помахать на прощанье бабушке и зеркальной принцессе свободной рукой. А старая баронесса и фроляйн Улла включили телевизор и приготовились смотреть захватывающий сериал под названием «Вернись, я всё прощу!»
Перед началом очередной серии прошёл блок местных новостей. После официального сообщения о визите в Гнэльфбург делегации из Хрюкенштадта, диктор сделал интригующую паузу и, борясь с волнением, произнёс:
– А сейчас, дамы и господа, я поделюсь с вами самой последней новостью – она несомненно вас заинтересует. В Гнэльфбурге появились странные существа! Возможно, это – инопланетяне, возможно – привидения. Их удалось сфотографировать, и мы сейчас покажем вам эти снимки.
На экране телевизора появилось сначала изображение Ольгерда, гарцующего на белогривой лошади и обляпанного с ног до головы куриными перьями. Снимков с Ольгердом было несколько штук, и режиссёр показал их все, живописно распределив в едином кадре. Затем изображение славного рыцаря сменилось фотографией Ганса-Бочонка, восседающего на коленях какого-то подозрительного типа.
– Улла, – воскликнула взволнованно старая баронесса, – ты видишь это?!
– Вижу, моя госпожа. Но лучше бы нам этого не видеть...
Тем временем изображения двух приятелей-привидений исчезли с экрана телевизора, и в нём вновь появился улыбающийся диктор.
– Последний снимок, – сказал он, – был сделан в полицейском участке несколько часов назад. Толстяк, которого вы видели на коленях молодого гнэльфа, – привидение. Странно, однако на фотоплёнке он почему-то получился! Сразу же после фотографирования толстяк исчез. Очевидцы свидетельствуют: он удрал, просочась сквозь кирпичную стену! Если кто-то из вас, уважаемые дамы и господа, увидит его или призрачного рыцаря, убедительно просим вас позвонить в полицию! А теперь переходим к другим новостям...
Фрау Луиза выключила телевизор и откинулась на спинку кресла-коляски. Ей уже было не до сериала.
– Ганс и Ольгерд в Гнэльфбурге, – прошептала она, печально глядя перед собой в пространство. – Кажется, им грозят крупные неприятности!
– Привидениям грозит забвение, всё остальное – сущие пустяки, госпожа баронесса.
– Нет-нет, Улла, мы должны их найти! Покажи мне, пожалуйста, где они находятся в данную минуту, и я поеду за ними.
– Поедете одна?! На чём? На этой коляске?
– Я возьму Шнапса. Мне подарили автомобиль с ручным управлением. Карл уже объяснил, как им пользоваться. Я справлюсь.
– Как пожелаете, госпожа баронесса... Но, по-моему, это – безумие!
Улла встала перед зеркалом, подняла вверх руки и что-то гортанно произнесла. Поверхность стекла подёрнулась рябью, но через мгновение рябь исчезла, и в зеркале стала видна вечерняя улица Гнэльфбурга. По ней брёл усталый Ганс-Бочонок и, постанывая, задирал голову и читал вывески.
– Ищет аптеку, – догадалась баронесса, – привык лечить мигрень аспирином. Теперь, Улла, покажи, пожалуйста, Ольгерда.
Рябь смыла изображение Ганса-Бочонка и городской улицы. Когда поверхность зеркала прояснилась, то на ней стали видны трибуны ипподрома и бегущие по кругу лошади с жокеями на спинах. Ольгерд стоял у самой изгороди и взволнованно наблюдал за скачками.
– Этот надолго прилип, начнём поиски с Ганса, – сказала баронесса решительно и попросила Уллу: – Помоги мне, пожалуйста, пересесть в машину – сама я вряд ли справлюсь с таким гимнастическим упражнением!
Что оставалось делать зеркальной принцессе? Она привыкла подчиняться приказам и просьбам своей госпожи. Выкатив коляску на улицу, она подогнала её к автомобилю баронессы и на руках перенесла упрямую старушку в машину.
– Ваше счастье, что в доме никого нет! – сказала Улла с досадой в голосе. – Была бы вам тогда прогулка!
– Шнапс, ко мне! – скомандовала баронесса. – Мы с тобой сейчас немного покатаемся, а она пусть себе на здоровье ворчит в одиночестве!
Фрау Луиза повернула ключ зажигания, и мотор заработал.
– Кажется, эту штуку нужно подвинуть назад... – Баронесса потянула один из рычагов на себя, и машина тронулась с места.
– Мы скоро вернёмся, постарайся не скучать! – крикнула на прощанье зеркальной принцессе начинающая автогонщица и ловко объ-ехала высокий тополь.
Улла покачала укоризненно головой и направилась обратно в дом. Торкнувшись в комнату своей госпожи, она поняла: дверь захлопнулась на замок!
– Проклятье, моё время заканчивается!
Улла метнулась в соседнюю комнату и, увидев на столе дамское зеркальце, быстро перетекла в него, превратившись вдруг в прозрачную, хрустальную струю...
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Автомобиль с баронессой и её четвероногим другом уже мчался по улицам Гнэльфбурга, как вдруг лихую гонщицу осенило:
– Шнапс, ты знаешь, кажется, я забыла спросить у Карла одну довольно важную вещь... Где в этой машине тормоза?
Шнапс ничего не смог посоветовать хозяйке, и ей самой пришлось узнавать это опытным путем. Баронесса передвинула ещё один рычаг, и автомобиль резко прибавил скорость. Хотя делать этого вовсе не следовало: на перекрёстке горел красный огонёк светофора. Ловко лавируя между мчавшимися наперерез машинами, автомобиль фрау Луизы проскочил перекрёсток и устремился дальше вперёд по главной улице города.
– Это был переключатель скорости, – поделилась пожилая гонщица с любимым псом полученными знаниями. – Попробуем теперь повернуть другую штуку...
Мощная невидимая сила вырвала Шнапса из машины и бросила вперёд, прямо под колёса резко затормозившего автомобиля баронессы.
– Ты не ушибся? – спросила адская водительница бедного пса и отворила ему дверцу рядом с собой. – Не сердись, Шнапс! Наконец-то мы нашли эти проклятые тормоза!
Фрау Луиза переключила нужные рычаги, и автомобиль покатил дальше.
– Вождение машины – это целая наука, а мы освоили её за каких-то пятнадцать минут. Этим редко кто может похвастаться, Шнапсик! – Баронесса протянула вдруг правую руку вперёд и указала на яркую вывеску: – Смотри, кажется, мы подъезжаем к аптеке!
Она не ошиблась: это была аптека.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ
Ганс-Бочонок подошёл к окошку, нагнулся и попросил:
– Дайте мне, пожалуйста, одну упаковку аспирина. Самую маленькую!
Седенький аптекарь повертел головой, но клиента нигде не увидел. Однако вежливо произнёс в ответ:
– С вас два гнэльфдинга.
И положил на тарелочку крошечный флакон с таблетками.
– Благодарю. – Ганс-Бочонок схватил лекарство и положил взамен него последнюю золотую монету.
– Что вы мне даёте, уважаемый? – привстал со стула изумлённый аптекарь. – Вы должны заплатить всего два гнэльфдинга!
– Извините, но других денег у меня нет.
Невидимый посетитель аптеки вышел на улицу, захлопнул за собою дверь, открыл торопливо флакончик и высыпал на ладонь две таблетки. Посмотрел на них и отправил единым махом в рот.
– Ну что, полегчало? – услышал вдруг Ганс-Бочонок до боли знакомый голос.
Он вздрогнул, поднял голову и увидел у края обочины автомобиль с открытым верхом. А в нём баронессу Луизу фон Фитингоф и Шнапса!
– Мои дорогие!.. Наконец-то я вас нашёл!.. – завопил толстяк-привидение и бросился к машине обнимать и целовать своих
друзей.
Но он быстро был отстранён рукою фрау Луизы:
– Во-первых, Гансик, не мы нашлись, а ты нашёлся. Во-вторых, постарайся не дышать на Шнапса: его и так укачало и может стошнить. И, в-третьих, садись немедленно на заднее сиденье: нам нужно ехать искать Ольгерда!
– Я только этим и занимаюсь весь день... – виновато пробормотал Ганс-Бочонок и послушно залез в машину. – Где его черти носят?
– Он на ипподроме, едем туда, – баронесса умелым движением правой руки потянула на себя нужный рычаг.
Когда автомобиль подкатил к воротам ипподрома, было уже совсем поздно и все заезды давно закончились.
– Где теперь прикажете искать вашего Ольгерда? – произнесла свои мысли вслух опечаленная фрау Луиза.
– А это случайно не он торчит вон там, на ограде? – Ганс показал на странную фигуру, сидящую на каменной стене, которой был обнесён ипподром.
– Верно, это Ольгерд! – обрадовалась баронесса. – А ну-ка, Шнапс, позови его к нам поскорее!
Пёс подлетел к стене как вихрь и глухо гавкнул, окликая славного рыцаря.
– Шнапсик! – радостно воскликнул Ольгерд, увидев собаку-привидение, и, не удержавшись, грохнулся с высокой стены на четвероногого друга. Шнапс едва успел отскочить в сторону, иначе был бы неминуемо раздавлен тяжёлой тушей.
– Я рада, что мы смогли повидать его живым и невредимым, – произнесла баронесса, глядя на поверженного рыцаря. – Ганс, будь добр, принеси Ольгерда в машину!
Толстяк послушно отправился подбирать рухнувшего приятеля. Но когда приблизился к нему, то понял, что помощь не потребуется: Ольгерд и сам сумел подняться на ноги.
– Где ты пропадал?! – набросился рыцарь на Ганса-Бочонка. – Я обежал все кафе в Гнэльфбурге – тебя в них не было!
– Ругаться будем потом, сначала иди поздоровайся с госпожой баронессой! – остудил его толстяк.
– Да, ты прав... – Ольгерд приковылял к машине и низко склонил голову:
– Приветствую вас, моя госпожа! Рад видеть вас в добром здравии!
– Мы тоже рады видеть тебя, Ольгерд. Ты согласен со мною, Шнапс?
Пёс весело гавкнул и с удовольствием обнюхал рыцаря.
– Почему вы покинули замок без моего разрешения? – строго спросила баронесса.
– Наши сердца чуть было не разорвались от тоски и печали, моя госпожа, – ответил смущённо рыцарь.
А Ганс-Бочонок торопливо добавил:
– За все эти долгие дни и ночи к нам не залез ни один жулик! В замке нечего красть, госпожа баронесса!
– Если все мои вещи – бесценные реликвии, то это ещё не значит, что у них нет цены, – обиженно проговорила фрау Луиза. – С вами я разберусь чуть позже, а сейчас марш оба в машину!
Ганс и Ольгерд послушно залезли на заднее сиденье, а Шнапс снова пристроился рядом с хозяйкой. Автомобиль фыркнул и плавно тронулся с места.
– Прощайте, лошадки! – запоздало выкрикнул рыцарь, с трудом поворачивая голову назад и провожая взглядом смутно белеющую в темноте кирпичную стену ипподрома. – Я ещё к вам вернусь!
Баронесса переключила скорость, и машина резко рванулась вперёд. Мгновение – и стена ипподрома совсем исчезла из вида.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
Пока баронесса колесила по городу, разыскивая Ганса и Ольгерда, с красавицей Уллой приключилась тоже довольно неприятная история. Не сумев вовремя войти в своё зеркало, она перетекла в первое попавшееся ей под руку – в дамское зеркальце старшей внучки фрау Луизы. И только она успела это сделать, как в комнату вошла Урсула и, весело насвистывая и пританцовывая, стала собирать в сумочку губную помаду, тушь для ресниц и другую косметику. Прихватила она с собой и злополучное зеркальце.
Выйдя из дома, юная гнэльфина, продолжая насвистывать, пританцовывать и вдобавок вертеть на пальце сумочку, прошла с полквартала и остановилась.
– Людвиг! – окликнула она своего приятеля, который ожидал её за углом, восседая на мотоцикле. – Я здесь! Можно ехать!
Людвиг протянул ей запасной шлем, и Урсула уселась на заднее сиденье.
– Повеселимся сначала в парке?
– Да, – согласилась девушка, – я хочу покачаться на качелях!
Людвиг выжал газ, и мотоцикл с рёвом устремился вперёд. Урсула крепко держалась за плечи друга, а её сумочку сильно мотало из стороны в сторону.
Накатавшись и накрутившись в городском парке на качелях и каруселях, Людвиг и Урсула снова уселись на мотоцикл и помчались в молодёжный клуб.
– Потанцуем? – спросила Урсула, едва они успели присесть за столик и сделать заказ.
– Потанцуем! – ответил Людвиг и повёл подружку в центр зала.
Сумочка юной гнэльфины осталась лежать на стуле, и несчастная зеркальная принцесса поспешила воспользоваться наступившим на время покоем. Она выскользнула из заточения полупрозрачной струёй и за какую-то долю секунды приняла свой привычный облик.
– Ну и болтанка! – сказала бедняжка, падая на свободный стул и поводя по сторонам глазами, пытаясь определить, где она находится в данный момент. – Сколько лет живу на белом свете, а в такой переплёт ещё не попадала ни разу!
Улла налила в фужер газированной воды и залпом выпила прохладную жидкость.
– Однако рассиживаться здесь мне некогда: нужно спешить домой!
Зеркальная принцесса поднялась из-за стола и побрела к выходу.
– Где находится Тополиная улица? – спросила она у швейцара.
– Налево отсюда, минутах в десяти ходьбы, фроляйн.
– Мне нужно управиться за четыре...
Улла прошептала что-то себе под нос и вдруг, взвившись стрелою вверх, полетела с огромной скоростью над залитым огнями Сиреневым Проспектом.
– Ишь ты, – пробормотал швейцар, провожая её взглядом, – без крыльев, а летает... Но меня этим не удивишь, я тут всякого насмот-релся...
Он закрыл дверь и лениво уставился на танцующих. А через минуту и вовсе забыл о летающей красотке.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
Паулина жила неподалёку от городского сквера с милым и незатейливым названием «Липки». Она часто любила прогуливаться по его тенистым аллеям, покупать у продавцов в белоснежных одеждах вкусное шоколадное мороженое с орехами, заглядывать в бассейн с разноцветными рыбками, а то и просто сидеть на лавочке, болтая ногами и разглядывая прохожих.
Вот и в этот, надо признаться, суматошный вечер она немного побродила по Липкам, прижимая к груди несчастного Пугаллино, съела две порции любимого мороженого, понаблюдала за шустрыми рыбками и забавными каракатицами в бассейне и уселась на лавочку под старой липой, положив рядом с собой игрушечного гнэльфа.
– Посидим с полчасика и пойдём домой, – сказала девочка заколдованному ею мальчишке. – Мои родители сегодня поздно вернутся, и нам с тобой нужно будет помочь бабушке. На Урсулу надежды нет: у неё одни танцы да ещё Людвиг на уме!
Сказав про танцы, Паулина тихо вздохнула: потанцевать под хорошую и весёлую музыку она и сама была бы не прочь! Но где и когда? И, главное, с кем? Паулина прикрыла глаза и постаралась вспомнить свой класс, по которому успела уже соскучиться.
И не заметила, как сзади к её лавочке подкралось странное существо, похожее на гнэльфа, но гораздо ниже ростом и с очень забавной рожицей. На незнакомце был клоунский костюм, явно с чужого плеча, из-под шутовского колпачка с помпоном выбивался рыженький чубчик, а на ногах красовались туфельки с загнутыми вверх носами. На вид ему было лет двенадцать-тринадцать, не больше; но, несмотря на свой юный возраст и весьма малый рост, незнакомец держался довольно смело, и если и оглядывался по сторонам, то делал это скорее не из трусости, а повинуясь инстинкту и кое-какому житейскому опыту.
Вскарабкавшись на лавку, где сидела погружённая в мечты и воспоминания юная гнэльфина, коротышка в клоунском костюме подошёл на цыпочках к Пугаллино и уставился на него восхищёнными глазками. «Ух, ты! – подумал он, разглядывая заколдованного мальчишку. – Почти как настоящий! Вот бы такого у себя завести – всё веселее жилось бы!» Незнакомец покосился на девчонку с синим бантом, понял, что она сейчас витает мыслями где-то далеко-далеко в облаках, и резко пихнул Пугаллино в спину ладошками. Кукла-гнэльф перевернулась и беззвучно шлёпнулась с лавки в траву. Коротышка вновь покосился на юную гнэльфину, обрадовался, что она ничего не заметила, и ловко, как обезьянка, спустился на землю. Перекинул Пугаллино через плечо и, пыхтя от напряжения, потащил его куда-то в кусты, в самые заросли городского сквера...
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
Коротышка в клоунском костюме был не кто иной, как пуппетролль Тупсифокс. Он жил со своим дядюшкой Кракофаксом в одном из заброшенных подвалов большого дома неподалёку от городского сквера, в котором любила прогуливаться Паулина. И немудрено, что однажды их пути пересеклись, и вы теперь знаете, что из этого вышло.
Обливаясь потом и багровея от натуги, Тупсифокс дотащил заколдованного Пугаллино до своего жилища и, открывая деревянную дверцу в подвал, прохрипел:
– Дядюшка, помоги...
И упал на тяжёлую куклу, лишившись сразу остатков сил.
– Зачем ты его приволок? – удивился сухопарый старичок-пуппетролль, втаскивая по очереди в гостиную племянника и игрушечного мальчишку. – Мы с тобой, кажется, в куклы уже не забавляемся!
– Да, но он такой хороший... Чем-то напоминает пуппетролля... В Гнэльфбурге всего два пуппетролля – ты да я, пусть он будет третьим!
– Глупышка, это – самый настоящий гнэльф! – усмехнулся Кракофакс, разглядывая куклу.
– Не настоящий, а игрушечный, – поправил дядюшку племянник. – Игрушки ты сам любишь!
– Игрушки, но не куклы! – рявкнул сердито старичок и, желая прекратить бессмысленный разговор, строго сказал: – Хорошо, можешь его себе оставить, но только постарайся сделать так, чтобы он не лез мне на глаза. И чтобы ни в коем случае не валялся на моей постели – я этого терпеть не могу!
– Пожалуйста, я стану держать его в шкафу! – обрадовался Тупсифокс.
Но вредный старикашка воспротивился и этому:
– Ты хочешь сказать, что отныне, едва я только открою шкаф, мне на голову будет падать ужасный громила?!
– Почему он обязательно станет падать, да ещё каждый раз?.. – поморщился Тупсифокс, уже начиная уставать от ворчания дядюшки. – Хорошо, я посажу его на стул!
– А я буду сидеть на полу? Молодец, здорово придумал, ничего не скажешь! – Кракофакс снова начал заводиться.
Тупсифокс это понял и миролюбиво проговорил:
– Ладно-ладно! На стул я его сажать не стану! Положу в холодильник – всё равно он у нас не работает.
И, не дожидаясь, пока дядюшка придумает новую отговорку, потащил Пугаллино к старому холодильнику.
– Интересно, какое имя ты решил дать своему приятелю? – спросил Кракофакс, наблюдая за тем, как его племянник засовывает большую куклу в маленький игрушечный холодильник.
– Я назову его Дружок, он станет моим другом!
Ехидный пуппетролль насмешливо хмыкнул:
– Я никогда не заблуждался насчёт твоих умственных способностей, Тупсифокс! Присвоить гнэльфу собачью кличку – это в твоём стиле. Назвал бы уж лучше тогда его Шариком или Букетом...
– Шариками и Букетами называют только собак. А имя Дружок годится для всех: и для псов, и для гнэльфов, и даже для пуппетроллей. – Тупсифокс впихнул ноги Пугаллино в холодильник и захлопнул дверцу. – Вот, например, вчера: иду я по улице, никого не трогаю, а навстречу мне полицейский. «Иди-ка, – говорит – сюда, дружок!» И пальцем меня к себе подманивает.
– И ты к нему подошёл?!
– Не такой уж я глупец, дядя! Конечно, удрал! – Юный пуппетролль вытер с лица пот и грустно улыбнулся: – Завёл себе друга и тут же запер его в темницу... По-моему, это не очень честно.
– Зато по-пуппетролльски! – рассмеялся Кракофакс и похлопал приунывшего племянника по плечу. – Учись коварству, Тупси, в жизни пригодится!
И старый мошенник отправился разогревать остывший ужин.
ГЛАВА СОРОК ЧЕТВёРТАЯ
Очнувшись от грёз, Паулина открыла глаза и протянула руку к Пугаллино. Не найдя рядом с собой заколдованного мальчишки, девочка испугалась:
– Что такое?! Куда подевалась моя кукла?!
Она вскочила со скамейки и принялась искать игрушечного гнэльфа в траве и ближайших кустах. Тщетно: Пугаллино пропал, не оставив на память о себе ни малейшего следа.
«Его украли, – догадалась наконец Паулина. – Не могло же унести его ветром в безветренную погоду!»
Она побрела по аллее, поглядывая с робкой надеждой по сторонам: вдруг Пугаллино ещё объявится и весь этот ужас окажется просто чьей-то дурацкой шуткой?
Но чуда не случилось, и несчастный мальчишка так и не нашёлся, хотя Паулина и умоляла в душе всех святых помочь ей в этом.
Придя домой, юная гнэльфина хотела броситься за помощью к бабушке и её удивительным друзьям – Улле и Шнапсу. Но и здесь Паулину поджидал неприятный сюрприз: ни баронессы, ни зеркальной принцессы, ни пса-привидения в доме не оказалось.
«Интересно, они-то куда все подевались?!» – с раздражением подумала девочка и посмотрела на единственную живую душу в доме – собаку Линду.
Но овчарка на безмолвный вопрос так же безмолвно ответила: «Кто их знает... Разбежались в разные стороны!» И, лениво взмахнув хвостом, снова закрыла глаза.
Паулина хотела уж было идти в свою комнату, чтобы в одиночестве дать волю слезам, как дверь в гостиную вдруг быстро отворилась, в неё влетела зеркальная принцесса и зависла под потолком.
– Фроляйн Улла! – обрадовалась юная гнэльфина, бросаясь к ней навстречу. – Вас-то мне и нужно!
Однако, приземлившись, зеркальная принцесса отстранила девочку и виновато проговорила:
– Извини, Паулиночка, но мне сейчас не до разговоров! Уже пошла пятая минута!
И она с молниеносной быстротой превратилась в сверкающую полупрозрачную струю и втекла в зеркало, висевшее в гостиной над столиком с телефоном. А спустя несколько секунд высунула из него голову и весело подмигнула девочке:
– Ну, теперь всё в порядке! Так что ты хотела мне сказать?
Сбиваясь от волнения, маленькая гнэльфина поведала зеркальной принцессе о том, что приключилось с ней и Пугаллино в городском сквере. Выслушав внимательно её короткий рассказ, Улла поспешила утешить девочку:
– Твоему горю нетрудно помочь. Узнать, где находится Пугаллино, для меня пара пустяков. А вернуть его к нам не составит труда для наших славных мужчин: Ольгерда и Ганса.
– Они в Мерхендорфе, – вздохнула Паулина, – оттуда им жуликов не достать!
– А вот и ошибаешься: они уже в Гнэльфбурге. И наша госпожа поехала их встречать!
– Одна? – удивилась Паулина.
– Нет, в компании с милым Шнапсиком. – Улла прислушалась к каким-то звукам, доносившимся с улицы, и торопливо произнесла: – Кажется, вернулись твои родители! Извини, Паулиночка, но я лучше спрячусь: не хочу попадаться им на глаза. Потом я переберусь в своё зеркало, и мы с тобой вдоволь наговоримся.
И она мгновенно исчезла, не оставив на гладкой поверхности стекла даже малейшей щербинки.
«Пойду-ка и я к себе, – подумала девочка, – а то начнутся сейчас всякие расспросы о бабушке... Что я им в ответ скажу? Что бабушка уехала встречать привидений?» Паулина тихо хихикнула и помчалась в свою комнату.
И вовремя: именно в эту минуту на пороге появились её усталые родители.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
Дитрих и Эльза вернулись довольно поздно и были очень удивлены, не застав дома ни Урсулы, ни старой баронессы.
– Наша доченька наверняка где-нибудь развлекается, – сказал глава семейства, останавливаясь посреди гостиной. – Но где гуляет в столь поздний час моя милая матушка?
– Слава Богу, хоть Паулина в своей комнате, – заглянув на секунду к младшей дочке, отметила радостно Эльза и, вспомнив о свекрови, произнесла не совсем уверенно: – По-моему, автомобиля фрау Луизы нет на месте. Ты не обратил на это внимание, Дитрих?
– Конечно, нет. Уже темнеет, а в сумерках я плохо вижу.
В этот момент входная дверь открылась и вошла Урсула.
– Прекрасно: одна нашлась! Ты не заметила машину бабушки перед домом? – спросил Дитрих у дочери.
– Нет. Но зато я обнаружила там её пустую коляску.
– Всё ясно! – воскликнула Эльза и всплеснула руками. – Старушка решила перед сном немного проветриться! Если она не собьёт две-три встречные машины – я буду очень удивлена!
Она посмотрела на дочь, и материнское сердце подсказало ей, что та чем-то сильно расстроена.
– Что-нибудь случилось, Урсула? Не молчи: у нас сегодня вечер сюрпризов!
– Ничего особенного не произошло, мама. Просто мы с Людвигом слегка поссорились.
Эльзе захотелось сказать что-нибудь утешительное дочери, но она не успела: за окнами послышался шум подъехавшего автомобиля и замелькали лучи включённых фар.
– Это мама! – радостно воскликнул Дитрих. – Как видишь, она жива!
– Пока не вижу. Ступай, помоги ей перебраться в коляску. Впрочем, идём вместе, Дитрих, не дай Бог, ты её уронишь.
Супруги открыли дверь и... застыли на пороге от изумления: баронесса уже катила им навстречу по дорожке в своей коляске!
– Где ты была?! Неужели ты ездила по городу в автомобиле?!
– А почему ты так удивлён, Дитрих? Разве моя машина предназначена для чего-то другого?
– Но начинать ездить нужно не сразу... И не ночью...
– Было ещё светло, когда я уехала.
– На зато теперь темно!
– Ну и что? Я уже дома, и это не страшно.
– А как вы перебрались в машину, а потом в коляску? Вам кто-то помогал? – спросила Эльза.
– В трудную минуту всегда можно найти добрую душу... – уклончиво ответила старая баронесса. – Вы разрешите мне проехать в дом?
– Да-да, конечно… – Дитрих и Эльза посторонились, и коляска с фрау Луизой вкатилась по пандусу на крыльцо. При этом обоим супругам показалось, что в дом вместе с ней прошли ещё две какие-то прозрачные тени. Но Дитрих и Эльза сделали вид, что ничего не заметили, и дружно промолчали.
– Какой сегодня был тяжёлый день! – вздохнула Эльза, входя в гостиную. – Надеюсь, завтра будет полегче. Идём, Дитрих, выпьем по чашечке чая или кофе, нам нужно взбодриться.
Наливая себе и мужу горячий кофе, она прислушалась к радостным, хотя и приглушённым возгласам, восклицаниям и звукам поцелуев, доносящимся из комнаты свекрови, и насмешливо проговорила:
– Теперь твоя матушка включила телевизор! Наверняка смотрит какую-нибудь дурацкую «мыльную оперу»! А я терпеть не могу эти глупые фильмы с поцелуйчиками, вздохами и прочей дребеденью!
– А что ей ещё делать, Эльза? – улыбнулся Дитрих. – Пусть развлекается как может. Когда мы ляжем спать, я попрошу её убавить звук. А пока потерпим!
– Я и терплю... – с грустью прошептала усталая гнэльфина.
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
Когда первая волна восторгов немного схлынула и друзья баронессы поутихли, фрау Луиза сказала:
– Что сделано, то сделано. Так и быть, пусть Ганс и Ольгерд погостят в Гнэльфбурге. Тем более что скоро понадобится их помощь.
– Всегда рады служить! – гаркнули славный рыцарь и толстяк-привидение и вытянулись перед своей госпожой по стойке «смирно».
– Тихо, крикуны! – поморщилась фрау Луиза. – Вы привлечёте своими воплями внимание моих родственников. У них и так прибавилось из-за меня и Шнапса немало проблем.
– А-а-в-в?.. – зевнул пёс-призрак и вопросительно посмотрел на хозяйку.
– Не делай вид, что ничего не понимаешь! Линда – породистая овчарка, а ты – игра природы, сплошное недоразумение!
Шнапс смущённо моргнул и ткнулся носом в передние лапы.
– А где наш славный Пугаллино? – вспомнил добряк Ганс. – Он в комнате Паулины?
– К сожалению, Пугаллино пропал, – сказала Улла, показываясь на миг из своего зеркала. – Его кто-то украл, когда девочка гуляла в сквере.
– Наглецу придётся иметь дело со мной! – сжал кулаки рыцарь Ольгерд. – От расплаты ему не уйти!
– Сначала я побеседую с жуликом, а потом уж ты, – вставил словечко Ганс-Бочонок. – Если от него что-нибудь останется!
– Прекратите спорить, этого мошенника ещё нужно найти, – остудила воинственных привидений старая баронесса. И обратилась к зеркальной принцессе: – Улла, покажи нам, пожалуйста, где находится сейчас бедняжка Пугаллино.
– С удовольствием! – ответила красавица-колдунья и вновь вышла из зеркала. Повернулась к нему лицом, подняла вверх руки и что-то гортанно произнесла.
И тут же на стеклянной глади зеркала вспыхнули серебристые сполохи, заметались яркие разноцветные искры, и через несколько секунд в глубинах зеркала показалось убогое жилище пуппетроллей.
– Где же Пугаллино? – удивился Ганс-Бочонок, подлетая поближе к зеркалу и внимательно вглядываясь во все уголки тёмного подвала. – Эти коротышки, которые спят на продавленном диване и в сломанной детской кроватке, совсем не похожи на нашего славного малыша!
– Это – пуппетролли, – узнала фрау Луиза маленьких мошенников. – Седого старикашку зовут Кракофакс. Пройдоха из пройдох!
– Наверное, он украл Пугаллино, – догадался Ольгерд.
– И засунул его в холодильник! – добавил Ганс и ткнул пальцем в зеркало. – Но зачем?
– Успокойся, толстячок, из ватной куклы бифштексы не сделаешь. – Баронесса посмотрела на спящих пуппетроллей и вдруг улыбнулась: – Мы приготовим им хороший сюрприз! Сегодня мне доставили по почте бандероль с моим блокнотом, и теперь я могу снова колдовать. Они у нас ещё попляшут, эти жалкие воришки!
Фрау Луиза подкатила к столику и достала из выдвижного ящика книжечку в сафьяновом переплёте.
– Сейчас мы здорово повеселимся, друзья мои, дайте мне только отыскать подходящее заклинание! – Баронесса перелистнула несколько страниц и радостно ударила ладошкой по раскрытому блокноту: – Вот, это именно то, что нам нужно!
И она, поправив на носу очки, стала читать волшебное заклинание.
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
Первым услышал странные звуки Тупсифокс. Он оторвал голову от подушки, привстал в кроватке и начал всматриваться в темноту подвала. Но никого не увидел и прошептал:
– Наверное, показалось!
И снова улёгся на подушку. Но уснуть уже не мог: он знал, что подозрительный скрежет ему вовсе НЕ ПОКАЗАЛСЯ, А БЫЛ НА САМОМ ДЕЛЕ.
«Если это крысы, то они скоро уйдут: кроме нас, им здесь нечем полакомиться, а пуппетроллей крысы не едят – брезгуют... Если это жулики, то они уйдут отсюда ещё быстрее, чем крысы: у нас не очень-то разживёшься хорошими вещами... А вот если это – чудовище, то нам с дядюшкой тогда не поздоровится: чудовища всех лопают без разбора!»
Испугавшись собственных мыслей, Тупсифокс выскочил из кроватки, как игрушечный чёрт из коробки, и, подбежав к Кракофаксу, стал дёргать его за ногу:
– Вставайте, дядюшка, здесь кто-то есть! Я слышал, как оно царапалось и скребло когтями!
– Оно? – переспросил старый пуппетролль и нехотя поднялся с дивана. – Оно – это кто?
– Чудовище! Сейчас оно молчит, а минуту назад царапалось и скрежетало. Вот! Снова зацарапалось! – взвизгнул Тупсифокс и запрыгнул на дядюшкину постель.
– Наверное, мышь... Хочет открыть холодильник. Не знает, какое там её ждёт разочарование! – Кракофакс ухмыльнулся и, надев на ноги дырявые тапочки, пошёл оказывать ночной гостье любезность – открывать перед ней холодильник.
Подойдя к белеющему в темноте жестяному ящику, старый пуппетролль на секунду остановился и, прошептав: «Куда же ты делась, глупышка?», распахнул настежь дверцу. И с диким воплем отскочил назад, чуть не задавив племянника, шедшего за ним следом.
Из холодильника, сопя и ворча, вылезло огромное существо и, тычась сослепу то в шкаф, то в стол, а то и в перепуганных до смерти пуппетроллей, с трудом отыскало лестницу и выбралось из подвала на улицу. Хлопнуло ветхой дверью и – исчезло.
– Кто это был? – спросил Тупсифокс, когда немного пришёл в себя. – Вервольф? Великан? Или ещё какое-нибудь неизвестное науке чудовище?
– По-моему, это было огородное пугало... Только живое...
– Оно съело моего Дружка! – всхлипнул Тупсифокс. – Даже ниточки или клочка ваты от него не оставило!
– Радуйся, что оно успело насытиться твоим приятелем, иначе бы и нам с тобой несдобровать!
Кракофакс торопливо поднялся по лестнице и запер входную дверь на ржавый засов.
– Теперь только пусть попробует вернуться, мы живо дадим ему отпор!
Старый пуппетролль спустился в гостиную и достал из шкафа игрушечный пугач, рогатку и молоточек для игры в настольный крокет. Положил боевые орудия на пол рядом с диваном и снова улёгся в постель.
Но уснуть до утра Кракофакс так и не смог. Впрочем, как и его племянник...
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
С тех пор прошло два месяца. Они пролетели так быстро, что никто не успел даже заметить, как это случилось. Был только что июнь, и – нате, пожалуйста! – на дворе уже август. Разве это не чудо? К счастью, других чудес в эти недели и месяцы в семье Эльзы и Дитриха не происходило, а потому давайте перенесёмся сразу в август и заглянем в знакомый нам дом.
Пятнадцатого августа в два часа ночи Дитриха разбудили какие-то странные звуки. Они доносились из холла и напоминали собачье поскуливание и тихое, приглушённое урчание. Глава семейства встал с постели, набросил на себя халат, надел тапочки и вышел из спальни.
– Что с тобой, Линда? – спросил он собаку, не рассчитывая, впрочем, на вразумительный ответ с её стороны.
– Боже, да у тебя щенки! – воскликнул Дитрих, услышав вдруг тоненький писк новорождённых.
Он включил свет, нагнулся над Линдой, лежащей в углу на коврике, и... никого, кроме самой мамаши, не увидел. Но тихое попискивание и младенческое сопение не умолкали ни на секунду – он явственно слышал их!
– Ничего не понимаю... Линда, где твои дети?
Линда лизнула воздух рядом со своим животом и посмотрела на хозяина: теперь-то тебе понятно, где они?!
Дитрих протянул трясущуюся от волнения руку и коснулся тёплого невидимого комочка. Слева и справа от этого комочка шевелились другие тёплые невидимки.
– Не может быть... Я брежу... Щенки-привидения! – Дитрих выпрямился и громко позвал домочадцев:
– Эльза! Урсула! Мама! Идите все сюда! У Линды родились щенки!
Через минуту всё семейство уже толпилось в холле. Возгласы удивления раздавались беспрерывно, особенно была потрясена новостью хозяйка дома. Эльза охала, ахала, хваталась за голову и всё никак не могла успокоиться, несмотря на уговоры супруга и дочерей.
Последней любоваться «собачьим сюрпризом» заявилась старая баронесса. Она въехала на коляске в холл и спокойно поинтересовалась у сына:
– Что за переполох, Дитрих? Пожар, наводнение или, может быть, к вам залезли грабители?
– Ничего, мама, пустяки... Просто у Линды появились щенята.
Фрау Луиза улыбнулась:
– Это – событие! Но всё равно вряд ли нужно было поднимать такой шум посреди ночи.
– Да, конечно... Если бы не ОДНА МЕЛОЧЬ...
– Какая, Дитрих?
– Ты не поверишь, но щенки невидимые! Я думал, что сошёл с ума, но Эльза, Урсула и Паулина их тоже не видят!
Улыбка исчезла с лица баронессы:
– Да, сюрприз... Сейчас с экологией такое творится... Наверное, это результат какой-то загадочной мутации.
– На выставку наших мутантов не допустят, – вздохнула Эльза. – Придётся сдать щенков в научный институт или музей.
– А тебе их не жалко? – спросила фрау Луиза. – Пусть бегают, кому они мешают?
– Невидимые? Да они перепугают всех в округе!
– Отправьте их в Мерхендорф. Подобным щенкам в моём замке самое место.
– А что, – обрадовался Дитрих, – это идея!
И он, довольный благополучным разрешением дальнейшей судьбы потомства Линды, сказал окружавшим его гнэльфинам:
– А теперь марш все спать! Не станем зря нервировать молодую мамашу: у неё может исчезнуть молоко!
И, как ни хотелось ещё немного постоять рядом с виновницей переполоха и послушать тихое попискивание невидимых малюток, все послушно подчинились приказу главы семейства и разбрелись по своим комнатам.
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
Не успела промелькнуть «ночь рождения» щенков, как наступил день рождения Дитриха: шестнадцатого августа ему исполнилось пятьдесят лет. Вечером должен был состояться праздничный ужин, к столу ожидалось всё славное семейство, и по этому торжественному случаю Эльза решила испечь яблочный пирог – любимое кушанье виновника торжества.
Она возилась на кухне, когда к ней вошёл супруг и поинтересовался:
– Я вижу, Карл и Ева уже приехали?
– Да, они здесь. Генриха они положили спать в комнату для гостей, а сами отправились в сад навестить бабушку.
– Они уже видели наших щенков?
– Ты хотел сказать «слышали»... Нет, они ещё про них ничего не знают. Паулина ушла к подружкам и не успела сообщить им «приятную» новость.
– Ева такая впечатлительная... Скажем им попозже, когда выберем удобный момент. – Дитрих достал из холодильника бутылку пива. – Пожалуй, я выпью один стаканчик: сегодня очень жарко.
Он открыл бутылку и налил полный, до краёв, бокал. Только хотел поднести его ко рту, как раздался телефонный звонок.
– Я возьму трубку, – сказал Дитрих и пошёл к телефону.
Тут же к столу метнулась прозрачная тень, бокал вдруг сам собой взлетел вверх, перевернулся в воздухе, и прохладная жидкость вылилась в невидимую утробу. Послышалось тихое, довольное кряканье, и бокал вновь опустился на стол. Затем в воздух взмыл кусочек колбасы и отправился следом за пивом.
Когда Дитрих вернулся к столу, он был неприятно удивлён: бутылка и бокал оказались совершенно пусты! Он сердито покосился на супругу, колдующую возле духовки, но ничего не сказал и снова достал из холодильника пиво.
– Не увлекайся, Дитрих, – мягко заметила ему Эльза, на секунду отвернувшись от плиты. – Тебе много пива вредно.
– А тебе? – с сарказмом спросил супруг.
– А я и не пью, – по-прежнему мягко ответила ему жена и улыбнулась.
Дитрих укоризненно покачал головой и наполнил чистый бокал. Но тут вновь зазвонил телефон, и рассерженный Дитрих раздражённо произнёс:
– Ответь теперь ты, Эльза! Это наверняка звонит Урсула по каким-нибудь пустякам!
– А ты последи за пирогом, он вот-вот будет готов. – И Эльза пошла к телефону.
Дитрих покосился на бокал, затем на печь, в которой был пирог. Долг перед семейством пересилил, и он побрёл к духовке.
Когда Дитрих обернулся, бокал вновь был пуст. Рядом со столом стояла жена и радостно улыбалась.
– Ты прав, это звонила Урсула! К ужину она обязательно придёт. Наконец-то мы соберёмся всей семьёй, Дитрих!
– Надеюсь, ты тоже будешь... Твоя печень, я думаю, выдержит две бутылки пива... – буркнул в ответ сердито её супруг.
– О чём ты говоришь? – изумилась Эльза. – Какое пиво?!
– То, которого нет, – отрезал сурово муж и, считая разговор законченным, добавил: – Придётся сходить в кафе. Если дома не дают выпить хотя бы бокал, буду ходить в кафе.
И он вышел из кухни разъярённым, как тигр, у которого из-под носа увели вожделенную добычу.
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
Ева не могла долго находиться в саду и беседовать с престарелой баронессой: ведь в доме остался её крошечный малыш Генрих! Обменявшись приветствиями и парой ничего не значащих фраз с бойкой старушкой, она вернулась к сыну и… чуть было не упала в обморок: вместо того чтобы мирно дремать в детской коляске, Генрих летал по комнате и радостно гугукал и чмокал губами. Увидев на пороге любимую мамочку, он на секунду замер без движения в воздухе, а потом медленно перелетел к коляске и ловко в неё спланировал.
– Карл!.. Карл!.. – вскрикнула Ева и выскочила обратно в коридор. – Иди скорее сюда!
Услышав зов супруги, Карл срочно к ней явился.
– В чём дело, дорогая? – спросил он жену, стоявшую в коридоре – бледную и перепуганную.
– Ты не поверишь, Карл... Наш Генрих летает во сне!
– Что ты говоришь! – обрадовался почему-то молодой папаша. – Это чудесно! Я тоже летал во сне, когда был маленьким!
– Ты летал?! Почему же ты молчал об этом?!
Карл пожал плечами:
– Не знаю, дорогая... Не придавал этому большого значения... В детстве все летают во сне, это говорит о том, что ребёнок растёт.
Он вдруг спохватился:
– Подожди, Ева... А как ты узнала, что Генрих летает? Он так мал и ещё не умеет рассказывать о своих сновидениях!
– Я сама это видела. Он раскачивался в воздухе из стороны в сторону, из стороны в сторону... Глаза его были открыты... Он причмокивал от удовольствия, Карл!
Ева всхлипнула, утёрла слезинки кончиком носового платка и закончила свой рассказ:
– А потом он плавно опустился в коляску... Головкой на подушку!
– Тебе не померещилось? Может быть, это была галлюцинация? Сегодня так жарко на улице!
– Я ущипнула себя два раза, Карл! Видишь эти синяки? – Ева продемонстрировала супругу свидетельства своего здравого разума.
Карл посмотрел на синяки, но от сомнений до конца не избавился.
– Что сейчас делает Генрих? – спросил он строго.
– Спит.
– Только спит или... – Карл не договорил и сделал рукою движение, напоминающее жест дирижёра, управляющего оркестром.
– Откуда я знаю! – всхлипнула снова Ева, начиная сердиться на мужа. – Если хочешь, посмотри сам!
– Сейчас проверим...
Карл подошёл к дверям и осторожно заглянул в комнату, где находился Генрих.
– Он не летает, – успокоил Карл супругу, – но и не спит. Он, кажется, играет!
Карл повнимательнее всмотрелся в то, чем забавлялся его сын, и с недоумением повернулся к жене:
– Зачем ты дала ребёнку еду в пивной бутылке?! Да ещё без соски?!
Ева стремительно вошла в комнату и остановилась у коляски как вкопанная: Генрих и правда играл пустой бутылкой из-под пива! Опомнившись, она отобрала у сына опасную игрушку и, брезгливо держа её в вытянутой руке, отнесла к столу и поставила подальше от края.
– Не знаю, чьи это шуточки, но с меня хватит! – заявила Ева решительно. – Едем немедленно домой!
– А ужин? Родители очень обидятся на нас...
– За каких-то полчаса Генрих успел и полетать, и полакомиться пивком. Кто знает, что он сумеет сделать до ужина! Собирайся, Карл, мы уезжаем!
– Нет, Ева, это невозможно. Успокойся и постарайся всё забыть.
– Я хотела забыть про свой длинный нос, но он мне снился каждую ночь все эти месяцы. – Ева снова промокнула глаза кончиком платка и уже спокойнее сказала: – Хорошо, к ужину мы вернёмся. Но пока мы не останемся здесь ни на минуту. Бери коляску и идём гулять!
И она стремительно вышла из комнаты в просторный холл.
– Вы куда? – удивилась Эльза. – Скоро все сядут за стол!
– Мы немного прогуляемся.
Ева услышала писк щенков и, желая переменить тему неприятного разговора, вежливо поинтересовалась:
– У Линды, кажется, пополнение?
Заглянула в уголок к молодой мамаше, не увидела щенят и, виновато улыбаясь, натужно выдавила из себя комплимент:
– Прелестные малютки... Жаль, я не надела очки...
Потёрла ладошкой лоб и пулей выскочила из дома. Карл, везя за собой коляску с Генрихом, вышел следом за супругой.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
И вот наконец наступило время праздничного ужина: стол в гостиной был накрыт для приёма гостей, а хозяева дома надели нарядную одежду. Последние приготовления – и можно садиться.
– Дитрих, нужно убрать подальше щенков, – вспомнила Эльза. – Сейчас придёт Ева, и если снова НЕ УВИДИТ малюток, то вечер будет испорчен.
– Можете переселить их в мою комнату, я не возражаю, – разрешила фрау Луиза, сидевшая в своей коляске возле окна в гостиной.
– Линда, за мной! – скомандовала Эльза. – Дитрих, возьми коробку и принеси щенков!
И она повела овчарку в комнату старой баронессы. Дверь Эльза открыла без стука – ведь её свекрови там не было. Поэтому она застала Уллу, игравшую в карты с невидимкой Ольгердом и невидимкой Гансом, врасплох.
– Кто вы?! – с трудом произнесла хозяйка дома, застыв на пороге и глядя, как два веера карт посыпались на столик, а два стула сами собой отодвинулись в сторону.
– Я? – переспросила Улла. – Я – подруга фрау Луизы. Мы иногда балуемся с госпожой баронессой в картишки. Да, Линдочка? У, моя славная собачка!.. – И она ласково потрепала овчарку по мощному загривку.
– Очень приятно... Извините, что потревожила... – Эльза, совсем одурев от неожиданности, вернулась в гостиную.
– Кажется, у нас завелись привидения! – сказала она мужу, держащему уже в руках коробку с невидимыми щенками. – А может быть, я просто схожу с ума....
– Успокойся, дорогая, ты в своём уме, – сочла нужным вмешаться в разговор старая баронесса. – Для тревог нет повода: это не страшные привидения. Это... Это – моё наследство!
– Наследство?! – дружно удивились Дитрих и Эльза.
Фрау Луиза улыбнулась и добавила:
– Это – моё чудесное наследство! Когда-то оно досталось мне вместе с замком и всем содержимым в нём. А пройдёт время, и оно перейдёт к вам... В твой день рождения, Дитрих, самый подходящий момент сказать об этом!
– Спасибо... Нам сказочно повезло...
Паулина, которая вертелась рядом и которой очень хотелось поскорее познакомить родителей со своими новыми друзьями, громко позвала:
– Ганс! Ольгерд! Улла! Шнапс! Пугаллино! Идите все сюда!
Дверь комнаты старой баронессы открылась, но Дитрих и Эльза, кроме вошедших в гостиную мальчика-гнэльфа и зеркальной принцессы, никого не увидели.
– Мой милый Шнапсик! – погладила фрау Луиза по голове подбежавшего к ней невидимку-пса. – Ты соскучился по своей хозяйке!
Она посмотрела на Ганса, Ольгерда, Уллу и Пугаллино и предложила им сесть:
– Устраивайтесь поудобнее, друзья мои. Кажется, нам предстоит серьёзный разговор.
– Да-да, присаживайтесь! – повторил Дитрих просьбу матери.
Зеркальная принцесса мило улыбнулась и села на один из свободных стульев. И тут же ещё два стула отодвинулись от стола, и мягкие их сиденья продавились под тяжестью присевших невидимок. Рядом с ними примостились и Пугаллино с Паулиной. Считая глупым делом продолжать стоять посреди гостиной столбами, пристроились на диване и хозяева дома. Причём Дитрих так и не выпустил из рук картонную коробку со щенятами, которые время от времени тихо попискивали в ней, а поставил её на колени и прижал покрепче к животу.
– Сейчас вы не видите Ганса, Ольгерда и Шнапса, – приступила к разъяснениям фрау Луиза, – но это поправимо. Главное, нужно захотеть их увидеть!
– Кажется, я уже кого-то вижу... – прошептала Эльза. – Оно в доспехах...
– Это – Ольгерд, – представила баронесса славного рыцаря.
Ольгерд быстро встал, поклонился и снова сел на стул.
– Это – Ганс.
– Рад знакомству! – рявкнул Бочонок.
Супруги вздрогнули, а Эльза ещё и закусила губу чуть ли не до крови – так её напугал рык толстяка-привидения.
– Меня зовут Улла, – сказала зеркальная принцесса и сделала глубокий реверанс.
– Очень приятно, – ответил Дитрих. И добавил: – Кажется, я тоже их вижу...
– А это – Шнапс, – показала фрау Луиза на своего четвероногого друга.
– Теперь я начинаю кое о чём догадываться... – прошептала Эльза, глядя во все глаза на пса-привидение. Шнапс понял её намёк, улёгся на пол и смущённо уткнул нос в передние лапы.
– Вы ещё не познакомились с Пугаллино! – сказала родителям младшая дочка. – Раньше он был огородным пугалом в саду учителя Шрайбера, но потом я превратила его в мальчика-гнэльфа, и он стал моим другом!
– Дитрих, ты слышал?! Наша дочь – колдунья!
– Я уже ничему не удивляюсь, дорогая. Жизнь как зебра: за белой полосой следует чёрная, за чёрной – белая...
Его рассуждения нарушил бой часов. Бумм! Бумм! Бумм! Бумм! Бумм! Бумм! – отсчитали они шесть ударов.
– Ах я, разиня! – вскрикнула испуганно Улла, вскакивая со стула. – Я снова опоздала!
И, бросив взгляд на зеркальце, лежащее рядом с ней на журнальном столике, она вдруг превратилась в прозрачную хрустальную струю и быстро втекла в него, слегка затуманив гладкую поверхность.
– Ольгерд, подай мне, пожалуйста, это зеркальце, – попросила старая баронесса доблестного рыцаря.
Стул заскрипел – Ольгерд начал подниматься. И в этот момент в гостиную вбежала Урсула.
– Простите, но ужин будет без меня! Мы с Людвигом помирились!
Она схватила зеркальце, губную помаду, тушь для ресниц и бросила их в свою сумочку.
– Пока!
И Урсула умчалась как вихрь. Секунды через три-четыре за окнами раздался рёв мотоциклетного двигателя, и славная парочка укатила прочь.
– Улла едва пришла в себя после прошлой прогулки, – вздохнул Ганс-Бочонок с печалью в голосе. – И вот она снова попала в круговорот...
– Делать нечего: будем привыкать к новой жизни! – философски заметила фрау Луиза.
– А мы? – Эльза посмотрела на мужа.
– А куда нам деваться, дорогая? – вопросом на вопрос ответил Дитрих.
И вдруг его лицо исказила гримаса отвращения. Дитрих приподнял коробку в сторону, вытащил за шиворот невидимого щенка и понёс его прочь из гостиной.
– Папа! Папа! – побежала за ним Паулина. – Он ещё маленький и глупый! Он вырастет, и мы научим его, как нужно себя вести!
Эльза и Пугаллино тоже кинулись вслед за девочкой спасать невидимого малютку.
Когда старая баронесса осталась наедине с Гансом и Ольгердом, она им сказала:
– Вы их полюбите, вот увидите! Мои наследники – прекрасные существа!
– И наследство у них будет тоже неплохое! – улыбнулся в ответ Ганс-Бочонок.
поэтоград
Николай
КУРАКИН
ОБЕЗЬЯНКА КАЛЕНВАЛЛА
Николай Куракин родился в 1946 году под Смоленском. Живёт в Саратове. Окончил Саратовский политехнический институт.
Публиковался в журналах «Молодая гвардия» и «Волга-ХХI век». Пишет прозу и публицистику. Автор четырёх поэтических книг: «Три сути» (1997), «Соло для счастья» (1999), «Стрелецкий бунт» (2001), «Русский вопрос» (2004). Автор слов более ста гражданских и лирических песен, звучащих на Саратовском радио и телевидении, в программе областной концертной организации «Поволжье». Автор книги «Душа твоя – песня» (2005).
Член Российского авторского общества, член Ассоциации саратовских писателей. Организатор и руководитель молодёжного поэтического клуба «Диалог» при Центральной библиотеке г. Саратова (с 1999).
ДВЕНАДЦАТЬ
Один – прямой,
Другой – дугой,
Пришли и встали рядом.
Один кацап,
Хохол – другой,
Хохочут без огляда.
Они стоят – к руке рука,
Попробуй сосчитать их…
Они идут издалека
Как братья.
Кто скажет двое – ошибётся,
Потом начнёт смеяться.
Их братство дюжиной зовётся,
А значит, их двенадцать.
Пока что их – двенадцать.
Двенадцать лет,
Двенадцать бед –
Всё у одной девчонки.
Двенадцать маленьких побед
На маминой печёнке.
Они идут – к руке рука
И вовсе не таятся,
Их марш – бегущая строка:
Двенадцать.
Кто скажет двое – ошибётся,
Потом начнёт смеяться.
Их братство дюжиной зовётся,
А значит, их двенадцать.
Пока что их – двенадцать.
ОБЕЗЬЯНКА КАЛЕНВАЛЛА
Обезьянка Каленвалла
На себя понацепляла
Сто блестяшек, сто значков,
Сто растреснутых очков,
Двадцать два конфетных фантика
И семнадцать ярких бантиков.
Класс прикольный показала,
Всех вокруг разудивляла
Обезьянка Каленвалла.
Кто сказал, что я смутьянка?
Я девчонка-обезьянка!
Я скачу, скачу, скачу,
Всё попробовать хочу.
Я не хиппи и не панка –
Я девчонка-обезьянка!
Я скачу, скачу, скачу,
Всех зевак захохочу,
Всех до смеха заверчу.
Обезьянка Каленвалла
Для себя друзей сыскала –
Хулиганить и балдеть,
Дружным хором песни петь.
Это не эквилибристика –
Это всё развеселистика!
Если песня отзвучала,
То её начнёт сначала
Обезьянка Каленвалла.
Кто сказал, что я смутьянка?
Я девчонка-обезьянка!
Я скачу, скачу, скачу,
Всем понравиться хочу.
Я не хиппи и не панка –
Я девчонка-обезьянка!
Я скачу, скачу, скачу,
Всех порадовать хочу,
Всех до смеха заверчу.
Анна
МОРКОВИНА
ВОЛШЕБНАЯ СТРАНА
Анна Морковина родилась в 1968 году в Саратове. В 1990 году окончила филологический факультет СГУ им. Н.Г. Чернышевского по специальности «Журналистика». С 1998 года работает в областной библиотеке для детей и юношества им. А.С. Пушкина. Публиковалась в журнале «Волга – ХХI век», местных периодических изданиях.
Яблочный город
Яблочный город… Яблочный год…
Яблоки с хрустом Саратов грызёт.
Яблочным соком поит ребят,
Ставит спектакль «Яблочный сад».
Сколько Ньютонов новых растёт,
Сидя под яблоней в яблочный год!
Пеппи Длинныйчулок
Фантазёрка, озорница
Заплела косички туго
И покинула страницы,
Чтоб найти в России друга.
Полосатые чулочки,
Рот, растянутый в улыбке, –
Непослушной Линдгрен дочке
Мы прощаем все ошибки.
Знают взрослые и дети:
Пеппилотта – это гений!
С ней так много происходит
Необычных приключений.
«Алиса в Стране чудес» в музее П. Кузнецова
Скажите, как себя вести
В пространстве этого музея
И что должна я обрести,
На экспозицию глазея?
Игра… Но детская она –
Или великое открытье?
Да, здесь волшебная страна,
Где королева есть и рыцарь.
У времени – обратный ход,
У чая – сумасшедший привкус.
Улыбки тут чеширский кот
Вам расточает – улыбнитесь!
Одна загадка за другой:
С какою скоростью, с какой
Бежать, чтоб встретиться с собою
Весною, взрослою порою?
И от иллюзий где спасенье?
И скоро ль будет воскресенье?
Прекраснейшая болтовня:
«Алиса! Выпей, съешь меня!»
Прочти меня, как Кэрролл Льюис,
Чтоб я опять к себе вернулась.
просто жизнь
Михаил
МУЛЛИН
РАССКАЗКИ МИШКИ КОМАРОВА
Повесть
ОТ АВТОРА
Эту историю рассказал мне Мишка Комаров — мой большой маленький друг. Нет, я не ошибся, именно так: большой маленький. Ведь большим называют настоящего друга, от которого нет никаких секретов. А маленький — потому что Мишка ещё даже не учится в школе, хотя уже умеет читать и писать — дома и в садике выучился.
Правда, Мишкин дедушка, у которого фамилия тоже Комаров, а зовут его Илларион, утверждает, что внук кое в чём приврал, и на самом деле не всё было так. Но я думаю, что Мишке можно верить. Если он и присочинил, то потому только, чтобы стало интереснее. Остальное же всё — чистая правда, ведь не стал бы я считать обманщика большим другом! Хотя, конечно, и дедушке Иллариону мы должны верить. Тем более что он – мой большой большой друг. Большой – потому что настоящий, и ещё раз большой – потому что очень высокий: почти два метра, и внук не дорос дедушке даже до груди.
Мишка родился в большом городе и всегда там жил. Но однажды его привезли даже не в деревню, а в лес, на пасеку. О том и рассказ.
ИГРУШЕЧНЫЙ ГОРОД
Мишка Комаров жил в большом городе – в Москве, в большом доме на девятом этаже. И однажды папа с мамой получили письмо от дедушки. В нём много чего было написано, а в самом конце письма дедушка просил привезти Мишку к нему на пасеку на всё лето в гости.
Мама сначала боялась за Мишку, а папа спросил:
— А сам ты как думаешь?
Мишка запрыгал от радости и сказал:
— Конечно, я поеду!
— Тогда голосуем, — сказал папа. — Кто за?
Руки подняли папа и Мишка.
— Кто против? — спросил папа. — Против нету, один воздержавшийся. Большинство решило: ехать!
Ехали сначала на поезде, потом до деревни — на автобусе. А в деревне их уже ждал дедушка Илларион, с телегой, в которую была впряжена красная лошадь с чёрной гривой и хвостом.
— Не красная, а гнедая, — уточнил дедушка, — а звать её Милка.
Ехать на лошади было гораздо интереснее, чем на поезде. И потом, на поезде кто тебе порулить даст? А тут дедушка Илларион отдал Мишке вожжи и сказал:
— Управляй.
И Мишка управлял!
Когда подъехали к лесу, дедушка сказал:
— Потяни за правую вожжу.
Мишка потянул — и Милка послушно свернула на дорогу, которая уходила в лес. Мишка был счастлив. Только когда дорога стала совсем узкой, дедушка стал управлять сам.
Вскоре подъехали к пасеке. Оказалось, что это избушка в лесу. Но потом Мишка увидел необыкновенное: за избушкой, на поляне, устроен игрушечный город. Дома в нём маленькие деревянные, и все стоят на четырёх столбиках. И не как попало, а строго по линеечке.
Мишка так обрадовался, ведь у него много игрушек, в детской комнате есть даже игрушечная железная дорога, но чтобы целый игрушечный городок!.. Это он увидел в первый раз. И Мишка Комаров соскочил с телеги и побежал к домикам.
– Стой, куда? — почему-то испуганно закричал дедушка Илларион.
И вдруг какая-то тётенька, в халате и огромной белой шляпе с сеткой, закрывшей всё лицо, поймала Мишку за руку, отвела подальше от городка — и тогда уж сняла свою странную шляпу.
Под шляпой оказалась бабушка! Она обняла Мишку, стала целовать, а потом спросила:
— Ты это куда бежал-то?!
— В игрушечный город!
— В этот «город» ты без сетки и халата не ходи, — разъяснил дедушка. — Это не домики, а ульи. В них пчёлы живут и мёд собирают. Они могут подумать, что ты за их мёдом пришёл — и ужалят.
— Но я так хочу…
На Мишку халата не нашлось, надели ватную телогрейку, которая доходила ему почти до пят, брезентовые рукавицы и шляпу с сеткой. Это было смешно, а дедушка сказал:
— Вот теперь ты всё равно что в броневике: ни одно жало не проколет.
А бабушка повела внука в «город», где живут пчёлы.
Оказалось, что пчёлы — жёлто-золотые. Они приятно гудели и во множестве летали: одни к ульям, другие — от ульев.
— Бабушка, а чего они летают?
— Это они работают. Летят на цветки, нектар собирают и носят в улей. Там у них — соты.
— Как же они в домики попадают, если никаких дверей и даже окон нету? — спросил Мишка.
— Вот видишь, щёлочка, леток называется — в неё пчёлы и пролезают. А чтобы людям мёд было удобно взять, с ульев крышки снимают.
— Первый раз вижу домики, у которых крыши снимаются! — восхитился Мишка Комаров.
Некоторые пчёлы садились на Мишкину телогрейку, ползали по ней и, не находя под ней Мишку, улетали. Некоторые подлетали к самому лицу, но сетка не давала им ужалить Мишкин нос или щёки.
— Ну ладно, — сказала бабушка, — теперь ты посмотрел на этот «город». Идём-ка в избушку, вам уж обедать пора.
Изо всего обеда Мишке больше всего понравился мёд. Он был не такой, как в московских магазинах, не в баночках, не жидкий, а кусками.
— Это сотовый мёд, — разъяснил дедушка Илларион, — из ульев. А шестиугольники по бокам пчёлы сами сделали. Из воска.
И был мёд необыкновенно сладким и красивым.
КАК МИШКА КОМАРОВ ПЧЁЛАМ ПОМОГАЛ
В этот день дедушка Илларион был занят очень интересной работой. Он доставал вощины и вкладывал их в рамки с натянутыми проволочками. Потом он брал такую штуку — чуть побольше авторучки, только вместо пера у неё на конце было красивое колёсико с зубчиками, проводил этим колёсиком, и вощина накрепко прилипала к проволочкам рамки.
Сами рамки были чистыми и белыми и хорошо пахли деревом. А листики вощины были красивого жёлто-золотого цвета, все сплошь покрыты аккуратными ровными шестиугольниками и пахли мёдом.
Бабушка пряла. Из клочка шерсти она одной рукой отщипывала по кусочку, а в другой руке у неё была уже толстая нитка, которая после наматывалась на веретено. И это тоже было интересно. Но дедушкина работа всё-таки интересней.
— Дедушка, а можно мне? — попросил Мишка.
И дедушка достал ему такую же колясочку — размером с авторучку и с колёсиком на конце. Мишка Комаров накладывал вощину на рамку, прокатывал колёсико, и жёлтый лист прочно прикреплялся к рамке — не хуже, чем у дедушки.
— А для чего мы вощину прикрепляем? — спросил Мишка.
— Чтобы рамку в улей пчёлам поставить. Пчёлы по этим вот шестиугольникам соты сделают и в них будут мёд класть.
— А сами пчёлы вощины не могут сделать?
— Могут. Но им долго пришлось бы воск в улей таскать. А мы с тобой готовые вощины дадим — у них хлопот и поубавится. Им-то столько воску наносить много дней надо! А мы это за несколько минут сделаем. Пчёлы нам больше мёду принесут.
— За то, что мы им вощины прилепили?
— И за это. И просто потому, что у них времени на мёд больше останется.
КАК МИШКА КОМАРОВ БЫЛ АССИСТЕНТОМ
Дедушка и бабушка собрались качать мёд.
— Я тоже хочу качать! — сказал Мишка, хоть и не знал, как это делается.
— Ну что ж, — согласился дедушка, — давай надевай обмундирование — будешь моим ассистентом.
Мишка этому очень обрадовался, хотя, что такое ассистент, тоже не знал. Но сразу же ясно, что быть ассистентом очень почётно! Бабушка отрезала у старого халата полы под Мишкин рост, достала рукавицы, большую шляпу с пришитой сеткой — вот и обмундирование! Мишка всё это надел.
— Ну, прямо настоящий пчеловод! — похвалила бабушка.
Они с дедушкой оделись так же. Потом взяли много деревянных рамок с прикреплёнными жёлтыми листами воска, а Мишке дали в руки дымарь и пошли к первому улью.
Дымарь — это такая штука, чуть-чуть похожая на заварочный чайник, но вместо ручки у него мех. Мех не как у зверей, а как у гармони, только поменьше. В дымарь дедушка Илларион положил гнилушек и поджёг их. Гнилушки горят плохо, огня от них нет, зато дыму много. А как нажмёт Мишка мех, так дыму из носика ещё больше.
— Ну, — сказал дедушка, — обрабатывай пчёл.
Мишка подул дымом из дымаря в леток и на крышку улья. Потом дедушка с бабушкой сняли крышку, а Мишка, который стал ассистентом, напустил много дыму в улей. Пчёлы от дыма становились вялыми, кое-как ползали, а летать и тем более кусаться уже не могли. Тогда дедушка и бабушка вынимали рамки с сотовым мёдом; осторожно, чтобы не покалечить, сметали с них пчёл в улей. А вместо снятых устанавливали рамки без мёда, зато с вощиной. Потом ставили на место крышку улья.
А после рамки с мёдом несли в амбар, где стояла центрифуга. Центрифуга снаружи походила на большую бочку с ручкой. А внутри — на карусель. Рамки с мёдом устанавливали на карусель, дедушка показал на ручку и сказал:
— Давай, ассистент, крути!
Ручка сначала поворачивалась тяжело, потом — совсем легко, а после сама начала крутиться. Мишка рядом стоит, ничего не делает, а ручка сама вверх, вперёд, вниз, назад и снова вверх-вперёд-вниз-назад.
— Остановись, — велел дедушка.
Он перевернул рамки другим боком — и снова ассистент начал крутить ручку.
— Хватит, — решил дедушка Илларион.
Карусель остановилась. Бабушка подставила под трубу центрифуги флягу и открыла затвор. Из трубы во флягу… полился ручеёк жёлтого мёда. Бабушка подставила под ручеёк небольшую кружку и потом протянула её ассистенту:
— Пей!
Никогда раньше Мишка не пил ничего слаще, чем этот парной мёд!
Что ни говорите, а очень хорошо быть ассистентом!
ПОЧЕМУ ЛЯГУШКИ ПУЧЕГЛАЗЫЕ
Если от пасеки пройти триста Мишкиных шагов, то за липами и осинами будет овраг, или, как его называет дедушка Илларион, лог с ягодными берегами.
А когда наешься лесной земляники и спустишься в лог, то сразу увидишь и услышишь родник, или, по-дедушкиному, ключ. Мишка часто думал: какое из двух названий лучше? В слове «родник» слышалось что-то глубокое и… родное. Мишка стал догадываться, что он и этот ручеёк, наверное, родня. Зато слово «ключ» было звонким, радостным, брызгучим (каким и был ключ на самом деле) и весёлым. И ещё Мишке Комарову казалось, что это название получилось от слова «включить». Будто кто-то однажды включил этот ручеёк — и он течёт, брызжет и светится, на радость лесным птицам, бабушке с дедушкой и ему, Мишке Комарову.
— А как он сам себя зовёт? — задумался Мишка и прислушался.
Серебристая струя била из трещины в каменном берегу и, падая в воду, скопившуюся в небольшой ямке, радостно и довольно говорила:
— Клю! Ключ! Ключ!
После ямки начинался резвый ручеёк. Он с удовольствием уносил Мишкины кораблики из листьев деревьев, старых газет, звенел, прыгал по камешкам и журчал. Это были уже другие звуки, но по ним, конечно же, можно назвать только ручей. А главное слово – «ключ».
Сюда Мишка с дедушкой Илларионом приходили с небольшой лёгкой коляской, на которой была пузатая белая фляга с плотной крышкой. Они подставляли флягу под маленький водопад — и ключ сразу же доверчиво прыгал в неё вниз головой!
— Дзыннн! – пел тогда родник, а фляга тяжелела и холодела так, что притронешься — рука отскакивает.
Потом родник (или ключ) во фляге начинал журчать, потом ворчать, как бабушка на дедушку, когда тот долго не ложился спать «со своей работой», а затем — булькать. Тут дедушка быстро закрывал крышку и ставил флягу на коляску.
Вдвоём они легко выкатывали этот возок из лога, а дальше уж коляска сама катилась. Это Мишке было непонятно.
— Эк, как ты удивился! — сказал дедушка. — Прямо глаза на лоб повылазили! А дивиться нечему — коляска на подшипниках, а тропинка торная и под уклон.
Придя на пасеку, Мишка попросил у бабушки зеркальце и сказал:
— Дедушка, ты говорил, что у меня глаза на лбу, а они на месте!
— Вернулись назад! — ответил дедушка Илларион.
Через неделю Мишка так хорошо знал лес, что один отваживался бегать к роднику. И однажды ему захотелось узнать, куда вода из ключа убегает. Он опустил в ручей кораблик и побежал вслед за ним, по берегу, конечно. Ручей от него сначала налево увернулся, потом — направо, а скоро в кусты спрятался. Но Мишка Комаров снял башмаки и босиком пошёл по воде. Так и пришёл к такому месту, где ручей вдруг стал широким-широким. Он, наверное, даже стал уже не ручьём, потому что никуда не бежал и вода в нём стала очень тёплой. В воде то там, то здесь росли камыши. Над водой летали разноцветные стрекозы с прозрачными крыльями. Стрекозы были удивительные существа: они умели летать вбок!
— Сколько же их? — удивился Мишка и принялся считать: — Раз, два, три, четыре... — он досчитал до двадцати шести.
И тут увидел на одной из бурых кочек зелёную лягушку. Он её сразу же узнал, хоть раньше всего один раз видел. А на другой кочке, ближе к Мишке Комарову, сидели ещё две лягушки. От кочки до кочки было далеко. Поэтому одна лягушка громко сказала своим подружкам:
— Посмотр-р-р-и-и-ите, квам в болото пр-р-р-и-и-ишёл квар-р-роший мальчик!
— Пр-р-реквасно, — ответили ей другие лягушки.
Они очень удивились — ведь к ним никогда ещё не приходил мальчик. От удивления у них глаза на лоб полезли.
— А может, он квам?
— Квам! Квам! — возразила им подруга с другой кочки.
Ей первый раз в жизни не поверили, и она тоже очень удивилась этому. И у неё тоже глаза на лоб полезли.
— Это он пускал в болото кор-р-раблики!
— Преквасные кор-р-раблики-и-и!
— Он живёт в городе Мос