Женщины северной осетии в контексте модернизационных процессов 1920-1930-х гг
| Вид материала | Автореферат |
- Творчество В. М. Ермолаевой в контексте русского искусства 1920-х 1930-х годов, 423.07kb.
- 16. СССР в 1920-1930-х, 105.64kb.
- Аннотированный список героев Советского Союза Северной Осетии, 1303.25kb.
- А. Ф. Сметанин (председатель), И. Л. Жеребцов (зам председателя), О. В. Золотарев,, 7034.84kb.
- Глина I. Особенности национального самосознания населения Восточной Галиции i$ 1920-1930-е, 206.01kb.
- У. Ш. Тедеева к проблеме воссоединения южной осетии с северной осетией: история и современность, 150.46kb.
- Кабардинская проза 1920-1930-х годов: национальные истоки, специфика формирования жанров,, 274.63kb.
- Доклад Ингушского «Мемориала», 1305.05kb.
- Проблема литературного контекста и жанровых традиций в лирике иосифа уткина 1920-1930-х, 390.05kb.
- «Северо-Осетинский государственный университет им. К. Л. Хетагурова», 325.65kb.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обосновывается актуальность темы, анализируется степень ее научной разработанности в историографии, определяются объект и предмет исследования, основная цель и задачи, территориальные и хронологические рамки, формулируется методологическая основа, характеризуется источниковая база, обозначается научная новизна и практическая значимость.
В первой главе «Трансформация правового и социально-экономического статуса женщин Северной Осетии» содержится два параграфа, в которых анализируются правовые основы эмансипации, заложенные в советском законодательстве и работа по их практическому утверждению. Рассматривается динамика вовлечения женщин Северной Осетии в общественное производство и создаваемые властью условия эффективности данного процесса.
В первом параграфе «Правовые основы раскрепощения женщины-горянки и работа по их практическому утверждению» рассматривается законодательная база, заложенная в исследуемый период, на основе которой решался «женский вопрос».
В исследовании рассмотрены и проанализированы законодательные акты, создавшие основу социалистической эмансипации. Анализируя проводимую властью работу в рамках решения «женского вопроса», диссертант пришел к выводу, что процесс раскрепощения женщины-горянки шел сложно, а в таком регионе как Северный Кавказ имел свои особенности.
Во-первых, традиционное мировоззрение, накладывавшее на протяжении сотен лет многочисленные табу на различные стороны жизни горянки; во-вторых, сосуществование в рамках одного государства национальностей, находившихся на момент объединения на разных этапах социально-экономического развития; в-третьих, само общество должно было «созреть» к таким преобразованиям, причем как горцы, так и сами горянки.
Наиболее остро стояли вопросы правового положения женщин-горянок в области семейно-брачных отношений. Для решения этих проблем требовался комплекс мер, который помимо фактического раскрепощения горянок, приносил бы дополнительные дивиденды, в виде формирования из женщин-горянок устойчивого контингента граждан, ориентированных в нужном для власти направлении.
Во второй половине 1920-х годов под влиянием общих социально-экономических изменений, раскрепощения личности, претерпевает изменения традиционная семья. Однако в специфических условиях Северного Кавказа, лишь конец 20-х годов был отмечен переменами во внутрисемейных отношениях. Данное явление было связано с ослаблением наиболее важных функций патриархальной семьи, таких, как: экономико-производственная, семейно-бытовая, и несомненно эмансипация женщины-горянки. По мнению диссертанта ситуация была вызвана рядом явлений, в частности переоценка своей роли в семье, браке, обществе у женщин, особенно молодых. Происходящие перемены сказывались на изменении традиционного репродуктивного поведения женщин, что проявлялось и в контроле над рождаемостью. Еще одна из причин - влияние голода 1921 года, его последствия. На Северном Кавказе на 10 000 жителей приходилось родившихся: в 1925 году – 361 человек, а в 1926 году – 346 человек. Демографические факторы, еще одна причина связанная с ослаблением функций патриархальной семьи. Более позднее вступление в брак осетинок, участившиеся разводы, вдовство сокращали общее время поддержания супружеских отношений.
Решение демографической ситуации в стране требовало улучшения системы здравоохранения и принятие мер по охране материнства и детства. На Северном Кавказе секции охраны материнства и детства начали создаваться в 1920 году. На ноябрь 1922 года во Владикавказе существовали ясли на 25 детей от 1 до 3-летнего возраста и дневных яслей на 25 детей до годичного возраста, убежища матери и грудного ребенка на 30 матерей, 30 детей и 15 сирот грудного возраста. С 1928 по 1934 год в Северной Осетии было организовано: постоянных яслей – 31, с количеством мест на 1125 малышей, сезонных яслей – 146, с количеством мест на 4080 малышей. К 1939 году в Северной Осетии было развернуто 5 родильных домов, в том числе 4 в селах, с 54 койками.
Таким образом, политика увеличения сети детских учреждений параллельно с заботой о матери стала ступенью, позволявшей решить вопросы вовлечения ее в общественное производство.
Предоставление женщине экономической независимости в процессе втягивания ее в общественное производство становилось следующим вопросом, нуждавшимся в законодательном оформлении. Экономическое равенство государством рассматривалось, как с точки зрения роста самосознания женщины, так и с точки зрения удовлетворения потребностей расширяющегося производства. Советское государство разрабатывало систему мер по решению проблемы экономического равенства, и в первую очередь были внесены соответствующие изменения в законодательство.
Второй параграф «Гендерные аспекты советской модернизации 1920-1930-х гг.» освещает вопросы вовлечения женщин в общественное производство. Анализ источников и литературы показал, что началось оно с кооперации, в частности, с сельскохозяйственной. Обусловлено это было, прежде всего тем, что основное женское население Осетии проживало в сельской местности.
Значительную роль в вовлечении женщин Осетии в сельскохозяйственный процесс сыграли товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы), коммуны, крестьянские комитеты общественной взаимопомощи (ККОВы). С 1928 года вместо ТОЗов, где обобществлялись только совместно приобретенные орудия труда, начали учреждаться артели, в которых обобществлялись и посевы, и скот, и инвентарь. Они оказывали помощь бедняцким хозяйствам, в первую очередь – вдовам, семьям красноармейцев в пахоте, севе, уборке урожая, приобретении сельскохозяйственного инвентаря, причем женщины принимали участие и в органах управления. Совещание заведующих областными женотделами в 1923 году и НКТ СССР, в 1924 году разработали систему мероприятий, включавшую организацию для женщин артелей и мастерских в системе кооперации, обучение на курсах.49 В 1925 году только сельскохозяйственные артели на территории республики получили от государства ссуду в размере 150 000 рублей, в том числе женское птицеводческое товарищество с. Христиановского – 5000 рублей.50
Однако для женщин, проживающих в городской местности, реализация права на труд в Горской республике в начале 1920-х годов совпала с введением НЭПа. НЭП и сопутствующие ему сокращение государственной промышленности и штатов госучреждений, повышение реальной заработной платы, вели к избытку рабочей силы. В Горской республике рост безработицы был обусловлен следующими факторами:
▪ Демобилизацией из армии трудоспособных мужчин (до 4 миллионов по стране в целом)
▪ Потоком беженцев из Южной Осетии, после геноцида учиненного грузинскими националистами (около 50 тысяч человек)
▪ Большим количеством беженцев из голодающих районов страны (50 864 ч., зарегистрированных к декабрю 1921 года)51
Все это поспособствовало тому, что безработица коснулась женщин гораздо сильнее, чем более квалифицированных мужчин и лишь начавшаяся в середине 1920-х годов индустриализация коренным образом разрешила ситуацию. Перекачивание рабочей силы из сельской местности в город вовлекло в миграционные потоки большое количество женщин.
Женский труд активно стал применяться в промышленности, открылась возможность использования его на подсобных, немеханизированных работах, бывших до того монополией мужчин. Численность женщин рабочих и служащих, задействованных в производстве в первой пятилетке, стала расти быстрыми темпами. В Северной Осетии, процент занятости женщин в промышленном производстве вырос с 9,2 до 18,552 с 1930г. по 1933г, количество женщин рабочих и служащих по всему Северному Кавказу увеличилось в 12 раз, женщины-осетинки составляли 22,8% ко всем женщинам работницам Северного Кавказа.53
Имея менее высокую квалификацию в сравнении с мужчинами, женщины-работницы получали и меньшую заработную плату. Для того, чтобы подтянуть работницу и предотвратить ее вытеснение с производства, шла работа по повышению ее квалификации. Подготовка новых кадров и повышение квалификации женского труда осуществлялось по нескольким направлениям. Высококвалифицированных рабочих готовили ФЗУ. В школах ФЗУ по Северной Осетии в 1927 году обучалось около 300 девушек. Еще в 1923 году были организованы курсы по краткосрочному обучению рабочим профессиям. В 1927 году на этих курсах обучалось около 60 девушек. Наблюдалось массовое стремление женщин к овладению техническими специальностями. На предприятиях Северной Осетии женщин инженерно-технических работников в 1937 году работало 799, из них инженеров - 217, техников - 234, мастеров – 298.54
Во второй половине 1920-х годов в Северной Осетии развернулось и колхозное строительство. Для женщин оно началось с тех отраслей хозяйства, где и до коллективизации преобладал женский труд.
Тяготы сплошной коллективизации в значительной степени легли на женские плечи. Тотальное вовлечение женщин в систему общественного производства привела к тому, что к началу 1930-х годов многие колхозы и совхозы Осетии были укомплектованы женскими кадрами. А массовая пропаганда коллективизации поспособствовала восприятию труженицами ее «перегибов», как необходимой меры, как стремление государства поднять экономику страны.
Рассмотрев гендерные аспекты советских экономических модернизаций исследуемого периода, по мнению диссертанта начало 1920-х гг. характеризовалось для женщин Осетии предоставлением экономических и социальных прав. Однако фактическая реализация права на труд была осложнена условиями восстановительного периода. В 1920-х гг. экономическое равенство полов носило преимущественно идеологический характер, т.к. безработица делала женщину неконкурентоспособной на рынке труда. Широкий комплекс мер, предпринимаемый властью, в целях борьбы с женской безработицей, дал результаты только при массовом вовлечении женщин в общественное производство. Это стало возможным лишь в условиях индустриализации и коллективизации, когда возник огромный дефицит рабочей силы. Государство, оформив законодательно обязанность трудиться, способствовало вовлечению женщин в модернизационные процессы, происходящие в обществе. Несмотря на то, что, вовлечение женщин в производство в первую очередь диктовалось потребностями коллективизации и индустриализации, оно стало тем фактором, который окончательно укрепил женщину-горянку в формировавшемся советском пространстве.
Вторая глава «Женский вопрос и политика большевиков в транзитивный период» состоит из двух параграфов, в которых рассматриваются формы вовлечения женщин в орбиту влияния партийных органов и формы проявления женской социальной активности.
Первый параграф «Социальная политика» посвящен работе среди женщин-горянок по вовлечению их в активное освоение формирующегося советского пространства.
Партия в решении женского вопроса искала особые формы и методы работы среди них, через которые можно было бы оказывать идейное и политическое воздействие на их сознание. Была создана система специальных учреждений, занимающихся решением женского вопроса: женотделы с институтами делегатских собраний при партийных комитетах Советов, сектора по работе среди женской молодежи при ЦК РКСМ. Что касается комсомола, то в нем не было специального отдела по работе среди девушек на областных и республиканских уровнях, эта работа велась всеми звеньями подразделений. Комсомольские ячейки создавались во всех населенных пунктах Осетии и горянки селений втягивались в их работу. Процент девушек в них доходил до 40-50.55
Сфера деятельности женотделов включала вопросы социально-экономической, политической и культурной жизни. Первыми женорганизаторами горянками стали: Разита Наскидаева, Татьяна Аликова, Ольга Плиева, Фазризат Цоколаева, сестры Цомаевы, Аминат Тлатова, Гошка Смайлова, Сафиат Агнаева, Елизавета Кцоева, Залихан Мамсурова, Пари Цоколаева, Мария Таучелова, Нина Баева.56
В целом, анализируя работу женотделов по республике, можно сделать вывод, что формирование женотделов было во многом результатом политических директив и легитимации женской общественной активности в рамках партии, одним из источников формирования политического статуса женщин. На повседневном уровне женщины Осетии видели в женотделах важный элемент власти. Активизация их, проявленная при вовлечении в общественную жизнь, свидетельствовала о высоком уровне доверия к женотделам. Условия работы по вовлечению женщины-горянки в социализацию в новом обществе осложнялись специфическими особенностями региона. Поэтому проводимая работа в партийных и советских органах сталкивалась с дополнительными трудностями в виде преодоления пережитков родового быта.
Рассматривая работу по привлечению женщин в партийные ряды, следует отметить, что женщины стремились в партию, понимая важность открывающихся перед ними перспектив. Их полномочия, ответственность, степень занимаемых постов в партийной иерархии не были высоки, но они стали средой, в которой формировались новые кадры для социалистического строительства, безусловно подчиняющиеся тем требованиям, которые перед ними ставились. Исследуя вовлечение женщин Северной Осетии в партийные ряды, диссертантом сделан вывод о том, что положение женщин в партии было неоднозначным. Непривычная обстановка, требования и нормы поведения, противоречащие усвоенным стереотипам поведения женщины-горянки, трудности усвоения идеологических норм, способствовали неуверенному моральному самочувствию, колебаниям в самооценке. Среди причин, тормозящих вступление в парию, были тяжелые бытовые условия, часто мужья выступали против вступления жен в партию. Важной причиной была малограмотность и неуверенность в собственных силах.
В исследуемый период партийными органами проявлялась забота о подготовке кадров из числа женщин, выдвижение их на государственную работу. Проводилась работа по вовлечению их в различные общественно-политические кампании. Принимая во внимание важность обще-государственных мероприятий, властные структуры в целях идейно-политического воспитания женщин использовали такие формы, как съезды, конференции, субботники и т.д. В этом смысле самым активным периодом оказалась середина 1920-х годов. Несмотря на высокий уровень формализма в работе, они стали своеобразным социальным лифтом для женщин-горянок, в плане реализации их общественно-политической мобильности.
Одно из важнейших направлений в решении женского вопроса этого периода - ликвидация женской неграмотности. Неграмотность стала основной причиной отсталости населения, низкого уровня культуры. Население Северного Кавказа страдало от этого еще больше, чем другие области. Число грамотных в Северной Осетии до 1917 года составляло 12%, но это был самый высокий показатель по Северному Кавказу.57 Используя разнообразные формы в борьбе с женской неграмотностью, власть поспособствовала тому, что проводимая работа среди женщин, легла в основу стремления для определенной части осетинок реализоваться в интеллектуальном аспекте. Учитывая, что республика испытывала недостаток в национальных кадрах учителей, врачей, это стремление поддерживалась государством. Получение женщинами образования давало возможность усилить их роль в жизни общества, а в 1920-30- годы становилось одной из форм социализации личности.
В целом, анализируя проводимую властью социальную политику, можно констатировать, что проводимая работа сталкивалась с дополнительными трудностями в виде преодоления пережитков родового быта, высоким уровнем неграмотности. Однако осетинки, получив возможность учиться и быть востребованными в обществе, приняли активное участие в большевистских модернизациях, вступая в члены партии, комсомола и пополняя кадры национальной интеллигенции.
Параграф второй «Развитие форм советской женской активности в Северной Осетии» освещает способы женской социализации в советском пространстве. Для многих женщин, занявших активную позицию, и стремившихся реализоваться в советском пространстве, становилось необходимым участие в модернизационных процессах проводимых государством. В рамках политики культурного строительства и обустройства быта в стране, развивалось движение делегаток и жен-общественниц, а коллективизация и индустриализация дала стимул для развития движения ударников и стахановцев. Несмотря на различные цели этих движений, однозначный контроль над ними партией, для женщин Осетии, как и для женщин всей страны, они существенно расширяли горизонт возможностей и способствовали повышению социального статуса.
Для многих делегатство становилось способом подняться вверх по социальной лестнице и являлось по сути первоначальной ступенью выдвижений на выборные должности, административную и хозяйственную деятельность, что определялось и спросом на кадры, и идеологическими установками. Государство, таким образом, получало сторонников новой власти. Следует отметить, что делегатские собрания не были особой женской организацией, а лишь представляли политическую организацию беспартийных работниц и соответствовали поставленной государством задаче о широком вовлечении женской части общества в активную общественно-политическую деятельность, что несомненно, повышало как политический, так и социальный статус женщины. А что касается женщины-горянки, то вопрос стоял не о повышении, а о формировании такого статуса.
Во второй пятилетке, как по всей стране в Осетии развернулось движение стахановцев. Наиболее видные стахановцы получили новый социальный статус, войдя в группу «знатных и уважаемых» людей, их прославляли на страницах газет, в их жизни принимали участие. Это становилось важным стимулом вовлечения в движении. Женщины рассказывали историю своей жизни на республиканских и всесоюзных слетах и съездах, подчеркивая контраст между прошлой и нынешней жизнью. Помимо нового социального статуса участие в движении приносило и материальные выгоды, что являлось не маловажным фактором.
Необходимо отметить, что привилегии «знатных людей» вызывали недовольство у обычных тружеников. Стахановцев часто расценивали, как людей, отбирающих «кусок хлеба у трудящихся». В сельском хозяйстве это было связано с трудоднями. При их распределении стахановские бригады получали дополнительные трудодни, за счет отстающих бригад. В промышленности стахановское движение ломало сложившиеся производственные отношения. Нарушался порядок распределения сырья, предпочтения отдавались тем направлениям, где можно было установить рекорды. Погоня за высокими показателями обрекала на преждевременный износ оборудование, падало качество продукции. Успехи стахановского движения повлекли за собой и повышение норм выработки, с которым не все рабочие справлялись, что сказывалось на зарплатах. Поскольку доходы стахановцев на порядок превосходили зарплаты остальных рабочих, это вызывало недовольство.
Власть поддержала женщин, активно участвовавших в социалистическом строительстве, как и оказало особое покровительство движению жен общественниц, возникшему во второй половине 1930-х годов. Жены хозяйственных руководителей, ИТР, стахановцев и рядовых рабочих стали объектом идеологической пропаганды. Движение представляло собой технологию по вовлечению домохозяек в общественное производство, поскольку они могли стать существенным резервом рабочей силы. Однако немаловажный аспект заключался и в том, что участие в движении общественниц интеллигентных и образованных женщин представляло для них, стремящихся найти свое место в новом советском обществе, важный опыт социализации. Что касается социального состава, то движение в целом носило элитарный характер, поскольку жены мастеров и рабочих стахановцев принимали в нем значительное меньшее участие, чем жены высшего и среднего состава ИТР.
Рассматривая участие женщин в производственных и общественно-политических движениях, диссертантом был сделаны вывод, что степень этого участия ограничивалась традиционными стереотипами. Деятельность делегаток нередко вызывала недовольство мужчин, поскольку продвижение женщины к освоению новой социальной роли не могло не встретить мужского неодобрения. Стахановки становились причиной повышения производственных норм и урезания трудодней, поэтому «знатные люди» вызывали неодобрение остальных участников общественного производства. Однако, женщины стремились проявить активность, что во многом становилось подтверждением одобрения основной женской массой проводимой политики в «женском вопросе». Делегатки 1920-х годов, общественницы и стахановки 1930-х годов использовали участие в массовых производственных и общественно-политических движениях, как способ социализации в новом обществе. Открывшиеся перед женщиной-горянкой горизонты выглядели особенно значительно, поскольку представляли разительный контраст с ее еще недавним прошлым.
Третья глава «Формирование пропагандистских канонов советской женской идентичности» состоит из двух параграфов и рассматривает проблемы эволюционирования женщины-горянки в контексте проводимой агитации и пропаганды. Формированию советской женской идентичности во многом способствовал пропагандируемый образ «новой женщины», а в рамках региона «новой горянки», который формировался через периодическую печать и с помощью художественных средств. Соответственно, он имел две взаимосвязанные составляющие: идеологическую и художественную.
Первый параграф «Становление образа активистки в периодической печати» рассматривает материалы советской периодической печати, пропагандировавшие нормирование понятия «советская женщина».
Действенной формой создания образа «новой советской женщины», становилась периодическая печать. Специфические условия работы среди женщин вызывали необходимость создания специальной периодической печати для них и особых методов работы с ними ежемесячный журнал «Труженицы Северного Кавказа».
Женская периодическая печать освещала все стороны большевистской идеологической доктрины по формированию новой женской идентичности. Она программировала интересы и вкусы читательниц, регламентировала их личную жизнь, выстраивала иерархию ценностей, трудовых норм, положительно маркируемых бытовых практик и поощряемого досуга. Все это на основе идеологических установок формировавших новую женскую идентичность, ориентированную в нужном для строящегося социализма направлении. Одним из самых эффективных средств позиционирования образа «новой женщины» были журналы и газеты общего характера, а также женские журналы. Ценность их заключается в совмещении информационных, аналитических и литературно-художественных материалов, что дает возможность для комплексного анализа. В целом, периодика 1920- 30-х годов уделяла значительное внимание «женскому вопросу». В газетах существовали «странички работницы и горянки», в печати активно обсуждались вопросы «нового быта».
Диссертантом сделан вывод о том, что влияние идеологии, которая посредством специализированной женской печати внедряла в общественное массовое сознание положительные маркировки, происходящих в стране модернизаций, на складывание новой советской идентичности было определяющим. Пропаганды образа новой советской женщины оказала влияние на формирование новых гендерных стереотипов, ценностей. Периодическая печать и женские журналы стали связующим звеном между политико-экономическими компонентами социальной среды женщины и ее внутренним миром. Женщины Осетии, первоначально тяжело адаптировавшиеся в происходящих в советском обществе процессах, приносивших разрушение дореволюционных традиций, постепенно втянулись в новые реалии.
Параграф второй «Социокультурный портрет «новой горянки» в осетинской литературе 1920-1930-х годов» прослеживает эволюцию транслируемого идеального образа в художественных произведениях осетинских советских писателей. С их помощью позиционировались образцы для подражания, новый образ мышления. Важным фактором являлось воздействие художественного восприятия писателя, что способствовало отражению более широкого социального контекста. В литературе, посвященной «новой горянке», можно выделить те характеристики, которые диктовались политикой государства и актуализировались в разные периоды: от ударницы производства до активной общественной деятельницы осознавшей свою роль и значимость «советской женщины». Были востребованы качества, близкие к мужским, и именно благодаря этим качествам женщина могла почувствовать свою социальную значимость. В целом, в осетинской национальной литературе появилась целая генерация «новых женщин», выращенных в условиях советской системы, обязанных своей социализацией произошедшей революции, и новым советским реалиям.
В ходе исследования диссертантом был сделан вывод, что с одной стороны образ новой «женщины-горянки» не рассматривался, как реально существующий исторический персонаж. Это идеологическая конструкция, она создавалась, чтобы служить своеобразным ориентиром для женского населения Советской Осетии, предписывала новые моральные нормы и социально одобряемое поведение, призывала следовать новому порядку мышления и формировала образцы для подражания.
В заключении подведены итоги исследования и сделаны общие выводы. Отмечается, что социально-экономическое положение женщин-горянок, их статус и социальная востребованность подверглись радикальным изменениям в исследуемый период. Основными составляющими женского статуса, которые подвергались регламентации, стали общественно-политические и семейно-бытовые роли женщин-горянок. Результатом реализации политических директив стала легитимации женской общественной активности в рамках партийных программ. Партийные и советские органы взяли под свой контроль правовое положение женщин Осетии, находившихся в начале 20-х годов в системе традиционного общежития и поведенческих нормативов, зафиксированных в обычном праве. Работа государственных и советских органов по созданию необходимых условий для вовлечения различных категорий женщин в модернизационные процессы, связанные со строительством новой социальной системы в довоенный период, изменила гендерный стереотип общества, место и роль женщины в общественной и трудовой жизни Осетии.