Лучших школьных сочинений

Вид материала

Литература

Содержание Рецензия на повесть е. Я хочу рассказать вам о книге и. падерина «не уходя от себя» Рецензия на рассказ и. данилова «у новых хозяев» Рецензия на повесть ю. вяземского «шут» Тревожна наша Рецензия на произведения в. с. высоцкого Я один. Все тонет в фарисействе. Жизнь прожить Рецензия на произведения ю. визбора

Подобный материал:

• О конкурсе школьных сочинений риа новости, 18.11kb.
• Положение о проведении окружного конкурса школьных сочинений «На страже родных рубежей», 34.71kb.
• Конкурс школьных сочинений «Учитель! Пред именем твоим…», 96.74kb.
• 10000 самых лучших сочинений. Самый полный сборник. Все классы. Все темы, 20.17kb.
• Из детских сочинений про СССР, 63.33kb.
• Конкурс сочинений, 117.24kb.
• Конкурс сочинений, 34.72kb.
• Приказ №1108 г. Петропавловск-Камчатский «27» сентября 2010 г. Опроведении краевого, 67.17kb.
• Республиканский конкурс сочинений «Как мы провели лето в Удмуртии», 71.46kb.
• Методические рекомендации по проведению информационно-разъяснительной работы по Всероссийской, 708.05kb.

режимность Арбата могла служить наглядным выражением сталинского режима вообще. Как Невский проспект во времени Гоголя — выражением николаевского режима. Порой известный всем район приобретает у Ямпольского черты какого-то тревожного новоявленного демонизма. Район становится выразите­льной метафорой всеобщего поднадзорного существования. Боялись все, и, быть может, генералиссимус не меньше других. Отсюда — * топтуны».

«Топтуны», с одной стороны, показаны в их бытовой либо ве­домственной специфичности, а с другой — напоминают участников какого-то ритуального действа, мрачной мистерии, чреватой порой для всех, даже для случайных очевидцев.

Кажется, не было для Ямпольского как художника большей от-

15-3959 449

рады, чем привести в прямую связь земное и возвышенное, бытовое и метафизическое, пресно-тривиальное и загадочно-абсурдное. Ино­гда он намеренно акцентирует второй из парных компонентов. Раз­вивая, скажем, тему покорности своего героя, Ямпольский делает упор на алогизме всего случившегося с ним. Почему? Потому, навер­ное, что проник в глубины его трагедии, которая в том и заключа­лась, что любое сопротивление сталинскому режиму не могло быть расценено народом иначе, нежели посягательство на самое для него святое. Безумие режима делало сопротивление ему тоже безумием. Так писатель объясняет пассивность своего несчастного героя, пре­бывающего в шоковом состоянии политического недоумения.

«Московская улица», конечно, не фантастика, а самая что ни на есть реальность нашего послевоенного бытия. Даже когда перед на­ми оказывается густонаселенная коммуналка, где портреты жиль­цов составляют существенную часть фрески, ибо являют собой в сумме некий социальный микрокосм, окружающий героя. Для этой среды, чье бытие разъедено страхом, характерна прежде всего ее удручающая атомарность. Отсутствие каких бы то ни было ду­ховных связей и общих интересов, полная нравственная разобщен­ность, взаимный антагонизм, гнетущая неустроенность — вот тот суммарный, лишенный традиций, нестабильный мирок, который составляет вместе с режимной улицей единую систему сообщаю­щихся сосудов.

В этих главках, как, впрочем, и в других, Ямпольский охотно прибегает к гиперболе, что на поверку соответствует официальному стилю описываемого времени.

Страх нередко оказывал нервно-паралитическое действие, а иной раз заставлял человека панически метаться без цели и смыс­ла. Слежка разом делает героя другим, отделяет его от всех про­чих. В его психике неминуемо выступает на первый план сознание бессмысленности собственного бытия.

Не потому ли в убеждениях современников так прочно обосно­валась тщета любых социальных упований? Токсичность страха гражданского оказалась всего острее и длительное. Что, если в об­щественном организме оно-то и хранится вечно?

Написанный около четверти века назад роман Б. Ямпольского одним из первых прикоснулся к скрытым пружинам авторитарной власти и обнажил психологический механизм общественной покор­ности. Он многое объясняет нам в нас самих — почему мы такие.

РЕЦЕНЗИЯ НА ПОВЕСТЬ Е. КОРШУНОВА «ОПЕРАЦИЯ «ХАМЕЛЕОН»

Книга Евгения Коршунова «Операция «Хамелеон» по своему жанру детектив. Притом детектив, действие которого происходит в заманчивой Африке, Вряд ли найдется человек, не мечтавший хоть раз в жизни попасть в ее саванны, побродить у Килиманджаро и водопада Виктория, услышать при лунном свете звуки тамтамов и увидеть ритуальные танцы местных племен. Для того, кто попадет в Африку ненадолго, эти впечатления, наверное, и будут главны­ми. Но для журналиста, живущего и работающего здесь несколько

450

лет, экзотика быстро отходит на дальний план. На смену ей прихо­дит трезвая и точная оценка обстановки, сложившейся в современ­ной Африке, понимание сложностей и трудностей ее развития, по­литического и экономического. Именно такое понимание жизни есть в книге «Операция «Хамелеон».

Действие повести Е. Коршунова происходит в вымышленной стране Гвиания, где-то в Западной Африке.

В центре повествования молодой советский африканист Петр Николаев, приезжающий в Гвианию в научную командировку. Его творческим планам не суждено сбыться, поскольку иностранные разведки решают сделать его жертвой своего заговора — операции «Хамелеон*, чтобы скомпрометировать прогрессивное профсоюзное движение в стране, объяснив его успехи и силу пресловутым «вме­шательством Москвы». Ситуация не новая, но тем не менее все еще живучая. Могу сразу сказать, что операция постыдно провалилась, и Помогли в этом Петру Николаеву люди разных национальностей, объединенные чувством справедливости.

Рядом с Петром Николаевым действуют австралиец Роберт Ре­корд, австрийская художница Элинор, американец-микробиолог Смит, английский профессор Нортон, лидеры молодежных гвиа-нийских профсоюзов Стив и Гоке. Все эти характеры убедитель­ные, написанные автором весьма впечатляюще. Профессор Нортон, например, в шутку называющий себя «старым колонизатором», от­давший всю жизнь изучению Африки, благородный исследователь, не пожелавший способствовать офицерам своей разведки и высту­пивший с разоблачением ее деятельности. Или мечущаяся в поис­ках душевного покоя и счастья Элеонора, воспитывающая осиро­тевших африканских детей. Это и добропорядочный, наивнейший Смит, который даже не догадывается, какие прививки он делает. Выяснив, что его «невинные» опыты над местными людьми не что иное, как испытание бактериологического оружия, Смит кончает жизнь самоубийством.

Интересно и правдиво показывает автор африканцев, в том чис­ле и Гоке — ультралевого революционера на словах, а на деле про­дажную марионетку. Он и есть тот самый «хамелеон», с помощью которого должна была совершиться провокация.

Как ни странно, но рядом с этими реальными характерами ге­рой повести Петр Николаев выглядит хоть и привлекательно, но несколько наивно: уж очень часто не догадывается он о том, что происходит вокруг. Правда, это позволяет автору показать Никола­ева в разных неожиданных ситуациях. Автору так удобнее, но чи­тателю иногда обидно за своего соотечественника. Хотелось бы и диалоги видеть более насыщенными, с большей художественной нагрузкой.

Я ХОЧУ РАССКАЗАТЬ ВАМ О КНИГЕ И. ПАДЕРИНА «НЕ УХОДЯ ОТ СЕБЯ»

Я хочу рассказать вам о повести в новеллах И. Падерина «Не уходя от себя». Голос разбуженной, воспаленной памяти писателя-фронтовика звучит здесь настойчиво и сольно, порой печально, точ-

451

но пробивающийся откуда-то издалека звук тревожного колокола. Мудрость и мужество поколения, вступившего в полосу ожидания неизбежного, требовали от художника, .чья судьба была опалена войной, исполнения долга поведать о жизни и о себе, окинуть взглядом окружающих, оглянуться назад, вглядеться в даль. Писа­тель, по-моему, чутко услышал и уловил это движение времени. Не перекраивая и не упрощая прошлое на свой лад и вкус, не вгоняя в мертвые думы живую современность, автор повести раскрывает нам духовное содержание жизни своего поколения. И. Падерин по­казывает вдохновленный образ человека с чистой совестью и высо­ким внутренним достоинством, изображая дарованную ему судь­бу — честную и прямую, а характер — глубокий, сильный и пре­красный.

На долю Сергеева, главного героя падеринских новелл, выпало счастье выдержать все испытания в годы войны. Однако достоин ли человек своего счастья сегодня, сейчас, спустя много лет после отгремевших залпов? Вот вопрос, каким писатель проверяет героя-современника и всех, кто его окружает. И. Падерин пристально всматривается в их поступки, пытаясь понять, почему очень мно­гие в прошлом вроде честные и чистые люди стали мельчать, ро­нять себя в глазах детей, соблазняться легкой наживой, становить­ся стяжателями, а им подражают подростки.

Читая повесть, понимаешь, что ее автор сохраняет в себе нрав­ственные идеалы и веру в высокое предназначение человека, сохра­няет совестливое чувство вины и перед теми, кто не дожил, и за тех, кто дожил, но отступил от самого себя, кто предал память о самом себе.

Как случилось такое, что и полковник Авланов, и бывший врач медсанбата дивизии, и генеральный директор комбината, в про­шлом боевой генерал, смогли предать бывшего разведчика, героя войны не только в Сталинграде, а уже в мирные дни? Чем объяс­нить столь странное и страшное эхо войны? Что ими движет?

Горькие, серьезные раздумья над этими вопросами вновь воз­вращают И. Падерина к фронтовым будням и к дням отрочества, юности, времени тревожного счастья, когда происходило становле­ние характеров и судеб людей его поколения. Тогда проявление трусости, отступление от правды казнилось совестью и жестоким беспощадным презрением к себе. Бой — ценой в жизнь, когда геро­изм — норма, а война — работа. Быт, коему цена — совесть, забве­ние которой та же смерть. Война — она преходяща, не ее ради жи­вет человек на земле. И. Падерин убежденно проводит мысль о том, что нет на свете более высокого призвания, чем быть созидате­лем. Именно созидание увековечивает в людях память о погибших; память, как потребность дышать, мыслить и двигаться.

Эта книга актуальна в наши дни. Сейчас самое время разобрать­ся в той жизни, что прожило уходящее поколение. Для меня эта повесть интересна даже не столько жизненными итогами ее героя, сколько художественным выявлением духовного становления лич­ности, постигавшей премудрости новой действительности.

452

РЕЦЕНЗИЯ НА РАССКАЗ И. ДАНИЛОВА «У НОВЫХ ХОЗЯЕВ»

С автором рассказа «У новых хозяев» Иваном Даниловым я по­знакомилась впервые. Этот рассказ был написан в 1981 году, саму же книгу «Зимний дождь» выпустило издательство «Современник» в 1984 году.

Рассказ написан доступным и понятным языком, в нем описы­вается новая жизнь коровы Марты после смерти старой хозяйки. Бывшая хозяйка очень любила корову, прекрасно о ней заботи­лась, была очень внимательна и добра к ней. Марта платила ей тем же. Каждый раз радовалась встрече с хозяйкой, «возвращаясь с пастбища», она «чуть ли не бежала впереди всего стада», надеясь встретить ту, которую так любила. Но вот любимая хозяйка умер­ла, и на смену ей пришли новые, чужие люди. Они не любили и по­баивались Марту, очень плохо о ней заботились, были с ней грубы и жестоки. Поэтому Марта невзлюбила их. Она не понимала, что произошло с ее хозяйкой, очень скучала по ней, все время ждала, что та когда-нибудь придет и все пойдет по-старому. За год новой жизни она очень изменилась в характере, сделалась «вздорной и задиристой». И где-то через год Марта отравилась и умерла от не­досмотра своих хозяев.

Завязка произведения начинается с того момента, когда умира­ет старая хозяйка. Дальше идет развитие действия — жизнь Мар­ты у новых хозяев, потом кульминация — тот момент, когда Мар­та отравилась, и, наконец, развязка, то есть смерть Марты. В ходе рассказа много лирических отступлений, воспоминаний коровы, в которых она невольно сравнивает прошлую и настоящую жизнь. По-моему, они даны для того, чтобы лучше понять идею, которую хотел донести до читателя автор. На мои взгляд, идея состояла в том, чтобы показать людям, как нуждаются в любви и заботе жи­вотные. Автор хотел сказать, что даже животные могут пережи­вать, кого-то ненавидеть или любить, могут кому-то радоваться или о ком-то тосковать. Без любви они так же, как и люди, черст­веют и озлобляются. Я считаю, что главная тема этого произведе­ния — тема любви и взаимоотношений между людьми и живот­ными. В течение всего рассказа ярко выражена позиция автора. Он явно жалеет корову, сочувствует ей. Ему, конечно, больше по душе старая хозяйка Марты. Это заметно в описании тех момен­тов, когда хозяйка кормит корову, ухаживает за ней. Эти места автор описывает очень подробно и красиво. Некоторые слова он употребляет в уменьшительно-ласкательной форме. Например, «клала сенца», «былочка пырея», «ломтик хлеба». Описывая ру­ки, он использует такие эпитеты, как «умные», «упругие», «лас­ковые». Показывая же новых хозяев, в частности мужика, автор иронизирует, смеется над ним, называя его «мужичишка» или «этот вонючий».

Мне Марту действительно жалко. Ведь она абсолютно беспо­мощная жертва обстоятельств. Она не понимает даже того, что про­исходит вокруг нее, тоскует по старой хозяйке, все время ждет, что та когда-нибудь вернется. Все эти пустые ожидания навевают мне грустные мысли. Прочитав этот рассказ, понимаешь, насколько мы

453

все одиноки и беспомощны перед ударами судьбы, как мы легко привыкаем к людям, любящим нас, постоянно находящимся рядом с нами, и как тяжело мы переживаем разлуку с ними.

РЕЦЕНЗИЯ НА ПОВЕСТЬ Ю. ВЯЗЕМСКОГО «ШУТ»

Повесть Юрия Вяземского «Шут», изданную уже более десяти лет назад, я прочитала совсем недавно. Желание познакомиться с книгой поначалу было вызвано лишь интересом к личности автора. Ю. Вяземский был известен мне как ведущий телевизионной пере­дачи «Умники и умницы».

Тонкий знаток литературы и истории, умный, артистичный, го­товый к риску, деловой человек. Эти свойства натуры Вяземского проявляются и в его прозе.

В повести «Шут» есть боль, есть попытка исследовать острые нравственные ситуации. В ней как бы концентрация жизни. Мне кажется, что это произведение может вызвать серьезные раздумья.

Повесть «Шут» непроста для восприятия. Но бывает так; услы­шишь новую музыку, и она покажется чужой. Но нельзя спешить. Послушаешь эту музыку во второй, в третий раз, поймешь, при­мешь ее, и она останется с тобой навсегда.

Повесть Ю. Вяземского надо «выслушать». Надо войти в нее и принять правила игры ее автора.

Произведение о жизни и смерти шута — притча. Хотя никаких фантастических событий и преувеличений в ней нет. Повесть имеет заголовок «Исследования по материалам «Дневники шута». Автор-рассказчик находит на антресолях старые тетради. Это и есть днев­ник шута. Вел записи школьник Валя Тряпичников. Они постоян­но прерывались авторскими размышлениями, пересказами собы­тий из жизни шута, обращением к читателю, к все понимающему собеседнику.

Наш герой рос мальчиком впечатлительным, книжным, был увлечен древней культурой и литературой Японии и Тибета. А по­тому в дневниковых записях нам встречаются цитаты из заинтере­совавших его книг и учебников. Есть и толкования тех или иных литературных образов, теорий. Увлечение своеобразной восточной культурой говорит о том, что Валя был необычным человеком.

Родители его, образованные, сведущие, казались людьми достой­ными, но, если верить тексту дневника, не было в доме Тряпични-ковых душевного тепла и правды, и Вале многие важные жизнен­ные проблемы приходилось решать в одиночку.

Не раз он получал удары за лучшее, что в нем было. И тогда Ва­ля решил защищать это лучшее в себе и наносить удары сам. Он надевает маску шута и изобретает систему исследования самых уязвимых и чувствительных мест у людей, окружавших его. В дневнике шута есть такие строки:

Опасности подстерегают нас, Тревожна наша жизнь и нелегка, И ранят иногда больней ножа Невинные проделки шутника.

454

В школе Валю не любили. Связываться с ним мало кто решал­ся. Его жизненная практика оснастилась и теорией. Что такое шу­товство по Тряпичникову? Вот что: «Оружие безоружного, сила слабого...» Кажется, хорошо, но жизнь по системе сделала его, пар­ня доброжелательного, чрезвычайно одиноким человеком, одино­ким судьей и палачом.

Он высмеивал и унижал с помощью разнообразных хитроумных «шутэнов», учитывая индивидуальные особенности жертвы. «Шу-тэн» — это нечто вроде подножки, умелой, коварной подножки. Человек становится посмешищем для окружающих.

Важно понять «философию шутовства». Ее суть заключается в том, что жизнь жестока. Надень маску, и ты защитишь лучшее в себе.

Лишь чистые духом Себя не дадут унижать. Тот жалок,

, Кого безумная страсть ослепила. Безвольный слепец, Им командует женщины власть.

Все люди, не желающие стать жертвами, живут в масках. Мас­ка шута — самая человечная и невинная. Важно лишь, чтобы ни­кто не догадался, что ты шут. Это твоя тайна. А окружающие ви­дят в тебе не шута, а отважного «дуэлянта», сильного, несколько экстравагантного человека, понимающего суть людей и вещей.

«Шутовство, — убежден герой, — оружие безоружного». Этим оружием он унижает зло и защищает добро, добро в себе и вне се­бя. Почему же совсем неуловима минута, почти неразличима чер­та, отделяющая шута от палача?

Достоинство повести Ю. Вяземского в том, что он показал: мас­ка шута наиболее опасна для того, кто ее на себя надевает. Все «шутэны» сводятся к одному, самому неожиданному и убийствен­ному «шутэну» — удару в собственное сердце. Ведь, вонзая «шпа­гу» в уязвимые места окружающих, человек остановиться уже не может. И его жертвами постепенно становятся любимая девушка, лучший друг, любимый учитель.

Маска постепенно становится лицом. Он наносит удары, уже не разбирая, пока после сильного душевного потрясения шут не поги­бает.

Он шел по лезвию меча,

Он ступал на лед замерзшей реки,

Он входил в пустой дом;

Его желание быть шутом исчезло навсегда.

Шут погибает, чтобы опять родился мальчик Валя Тряпични­ков, еще более беззащитный, может быть, и уязвимый, чем до овладения всеми «шутэнами».

Повесть кончается моральным очищением и духовным торжест­вом героя. В жизни может случиться и по-другому. Человек, пола­гающийся лишь на силу маски, становится ее рабом. Начинают са-

455

ми собой отмирать основы души: искренность, бескорыстие, добро­та, — на которых держались истинно человеческие отношения.

Повеет, ставит вопрос: что опаснее — добро в маске зла или зло в маске добра?

Зло под личиной добра обманывает, усыпляет, потом убивает — иными словами, не перестает быть злом. Добро же под маской зла, даже шутовское, как добро тоже умирает. Отсюда напрашивается вывод: добро обязательно должно быть открытым, оно несовмести­мо с лицемерием. К пониманию этого и пришел герой повести.

Чтение этого произведения позволяет решить многие нравствен­ные вопросы. Читатель должен понять, что отвечать на зло «шутэ-нами» — идти по пути разрушения себя. Помогает уцелеть дру­гое — упорное участие в создании добра.

РЕЦЕНЗИЯ НА ПРОИЗВЕДЕНИЯ В. С. ВЫСОЦКОГО

Я, конечно, вернусь весь в друзьях и мечтах, Я, конечно, спою...

В. С. Высоцкий

Я знаком с творчеством большого количества писателей и поэ­тов разных времен. Есть среди них и любимые. Из зарубежных ав­торов — это В. Шекспир, Э. Войнич, О. Уайльд, Э. Хемингуэй, из отечественных — Н. Гоголь, А. Чехов, Н. Гумилев, М. Булгаков, В. Быков. Их произведения таят глубоко в себе какую-то вечную загадку для меня, которая будет существрвать всегда. Все они жи­ли в разное время и писали каждый о своем и по-своему. Наверное, талант художника заключается не только в искусном владении формой, не только в приближении к полному самовыражению, но и в том, насколько другие люди в другие времена могут найти в его произведениях частицу самих себя. По словам Оскара Уайльда: «...Искусство — зеркало, отражающее того, кто в него смотрится». Получается, что человек ищет в искусстве аналоги своей судьбе, своим чувствам, своим мыслям, поэтому, зная о любимых писате­лях и поэтах того или иного человека, можно сказать кое-что и о нем самом.

Мне бы хотелось рассказать о В. Высоцком — поэте-барде. Он родился в 1938 году и прожил сорок два года. У него была очень непростая и насыщенная жизнь. Многим В. Высоцкий известен как артист Театра на Таганке. Одна из центральных его ролей — Гамлет. Интересно сравнить стихотворения «Гамлет» Б. Л. Пастер­нака и «Мой Гамлет» В. Высоцкого. У Пастернака акцент, мне ка­жется, на строчках:

Гул затих. Я вышел на подмостки. Прислонясь к дверному косяку, Я ловлю в далеком отголоске, Что случится на моем веку.

Я один. Все тонет в фарисействе. Жизнь прожить — не поле перейти.

456

Да, каждый человек в какой-то момент жизни переживает в той или иной степени то, чем мучился герой Шекспира.

Стихотворение В. Высоцкого «Мой Гамлет» гораздо длиннее. Это очень долгий и подробный рассказ о том, что Пастернак назвал одним словом «фарисейство»:

Я видел — наши игры с каждым днем Все больше походили на бесчинства... Как прожить во всем этом? А мы все ставим каверзный ответ И не находим нужного вопроса.

Мир стихов В. Высоцкого огромен и многоголос. Песни о Вели­кой Отечественной войне оставляют сильное впечатление. Казалось бы, человек, не испытавший в силу своего возраста все тяготы вой­ны, не может писать о ней, а он писал и пел, потому что это его волновало. Наблюдая и узнавая жизнь более старших поколений, Высоцкий постигал судьбу своего народа, своей страны. Память и боль о пережитом отдельно взятых людей становятся общей памя­тью и болью.

Как разрезы, траншеи легла И воронки, как раны, зияют. Обнаженные нервы Земли Неземное страдание знают.

Многие его песни о войне — от первого лица. Изображая опре­деленную ситуацию, он как бы задает и себе вопрос: «А я бы как поступил?» Прежде всего, это песни очень настоящих людей.

У В. Высоцкого есть стихи, посвященные дружбе, горам, морю:

Служение стихиям не терпит суеты, К двум полюсам ведет меридиан. Благословенны вечные хребты, Благословен Великий океан!

Лирический герой этих песен — человек, на которого можно по­ложиться, который не подведет.

Есть у Высоцкого и баллады: «Баллада о любви», «Баллада о детстве», «Баллада о брошенном корабле»...

Если мясо с ножа ты не ел ни куска,

Если руки сложа наблюдал свысока

И в борьбу не вступил с подлецом, с палачом —

Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем!

Все песни его очень искренние и личные. Высоцкий, по-моему, не умел и не любил кривить душой:

Досадно мне, что слово «честь» забыто И что в чести наветы за глаза.

Он не хотел слепо подчиняться государству, всеобщему мнению:

Я согласен бегать в табуне, Но не под седлом и без узды.

457

В стихах, посвященных любви, у Высоцкого есть очень важная проблема, которую поэт решает для себя однозначно. Это вопрос

постоянства в любви. По Высоцкому, любовь — чувство, дающееся человеку свыше. Над ним он не властен, поэтому нельзя давать ни­каких обещаний.

Люблю тебя теперь —

Без пятен, без потерь,

Мой век стоит сейчас — я век не перережу!

Во время, в продолжении, теперь —

Я прошлым не дышу и будущим не брежу.

Для поэта любить — это значит жить:

Потому что если не любил — Значит, и не жил, и не дышал!

Поэзия Высоцкого обращена непосредственно к каждому чело­веку, к его душе. Она пробуждает во многих людях истинные чело­веческие качества. Сам он говорил, что авторская песня для него — форма доверительного разговора со слушателем о том, что трево­жит его на данный момент.

Почему же В. С. Высоцкий относится к моим любимым поэтам? Наверное, ответить на этот вопрос объективно просто невозможно. Но все-таки те проблемы, которые волновали его, волнуют и меня, этим можно объяснить мой личный интерес к творчеству Высоцко­го. И еще от его песен исходит какая-то невидимая энергия, помо­гающая жить, принимать решения и просто быть человеком.

В заключение хочется сказать, что я сам до конца не понимаю, почему В. Высоцкий — один из моих любимых поэтов. В этом есть некоторая тайна. Была тайна и в нем самом, и в его желании уз­нать:

...а есть предел там, на краю Земли? И можно ли раздвинуть горизонты?

РЕЦЕНЗИЯ НА ПРОИЗВЕДЕНИЯ Ю. ВИЗБОРА

Юрий Визбор — один из самых известных исполнителей автор­ской песни. Особенно популярны его песни были в шестидеся­тые годы. Но и до сих пор среди студентов поются и «Манеж», и «Милая