Г товстоногов беседы с коллегами (Попытка осмысления режиссерского опыта)

Вид материала

Документы

Содержание 23 ноября 1979 года. 27 ноября 1979 года.

Подобный материал:

• Гипнотические приемы в общении, 1196.49kb.
• К вопросу о человеческом и искусственном интеллекте, 75.75kb.
• Тимошка. Domestic cat1, 210.11kb.
• Методические рекомендации по их подготовке Раздел «История культур и цивилизаций Древнего, 288.42kb.
• Товстоногов, 13475.03kb.
• «Лучший молодой адвокат года», 45.4kb.
• Методика проведения родительского собрания     , 16.13kb.
• Управление образования Фрунзенского районного в г. Харькове совета, 734.24kb.
• План беседы 13 2 Конспект беседы 14 1 Повторение пройденного материала 14 2 Чинопоследование, 336.7kb.
• Т. В. Шевченко Монографические беседы, 3419.03kb.

22 ноября 1979 года.

Пятое действие. Сцена Мурзавецкой, Чугунова и Мурзавецкого.

ТОВСТОНОГОВ. Куда Мурзавецкий уходит? Действи­тельно на охоту? Конечно, нет. Он идет в трактир, в «Разориху». Он туда всегда приходит хорошо экипирован­ный для охоты. Это и называется «охота на вальдшнепов» (Ольхиной.) «Какая каверза?» — здесь важно, что вы хорошо знаете Чугунова: раз он так загадочно разгова­ривает, значит, уже что-то придумал. Вы знаете его наск­возь, все его приемы, большая жизнь вместе прожита, знаете его, как облупленного. Здесь ее раздражают его

403

недомолвки — «Давай, выкладывай, что у тебя есть». Письмо к Аполлону? Это полный абсурд. Купавин ни­когда не мог писать Аполлону. Потом сообразила, что об этом никто не знает. Какое впечатление произвело на нее письмо — положительное или отрицательное? ОЛЬХИНА. Я не знаю, уж очень страшно. ТОВСТОНОГОВ. Положительное. Оказывается, у Чугу-нова все продумано и есть готовое письмо — все вас подвигает на решение этого вопроса. А говорит другое: «Как вас искариотов земля держит?» Это на поверхности.

Читают сцену дальше.

ТОВСТОНОГОВ (Ольхиной). Вы были до сих пор актив­ны, а теперь увяли. А все должно быть наоборот: вы идете к решению. Активность ваша вначале — мнимая, провокация для Чугунова — что у тебя есть? Что ты мо­жешь предложить? И вот он предложил. Положил вам свою идею на стол — и теперь вы стоите на твердой почве... ОЛЬХИНА. Она же умна. Что же, она не понимает, что это страшное дело?

ТОВСТОНОГОВ. Умна, но в ней идет борьба. Именно поэтому она не сразу решается. За этими колебаниями мы и должны следить. То приближается к решению, то отбрасывает — в этом суть сцены, а вы почему-то скисли. Надо подкладывать не только реальную опасность, хотя и это есть, но у Мурзавецкой все время должна быть борьба в душе — между дьяволом и богом. Чугунов как искуситель, в нем все время дьявольское начало. Оно начинает побеждать, уже совсем побеждает — вдруг сомнение: это же темное дело! Она субъективно не думает о реальном страхе перед судом, она думает о том, что это грех, пытки совести, ад, поэтому мечется. Это Чугунов может выбирать — каторга или не каторга. А у нее выбор другой — грех или не грех, бог или дьявол. Она между этими полюсами борется, в ней эта борьба происходит.

БАСИЛАШВИЛИ. Мурзавецкая в начале сцены не спрашивает у Чугунова, что он приготовил. Она относит­ся к нему, как к всемогущему бесу-искусителю, и она его ненавидит за это. Он — отвратительная личность, воплощенный бес и знает, что ведь введет в искушение, заставит совершить грех. И я, безвинная женщина, под­дамся этому искушению — думает она.

404

ТОВСТОНОГОВ (Ольхиной). Я считаю, что это надо облечь в форму вашего внутреннего монолога. Все время искушение, дьявол или бог вас искушают. С Т Р Ж Е Л Ь Ч И К . Мурзавецкая не должна успокаиваться, она борется с дьяволом и она ждет его. Ей все надо решить сейчас, ждать нельзя.

ТОВСТОНОГОВ. То есть это не должна быть деловая, рациональная сцена заговора, а огромная борьба между богом и дьяволом.

С Т Р Ж Е Л Ь Ч И К . Но решать надо сегодня. БАСИЛАШВИЛИ. Здесь сложная позиция у Мурзавец-кой, она не хочет на это идти. Она не то что спрашивает, а провоцирует Чугунова. Она в самом деле верует? ТОВСТОНОГОВ. Я не знаю. Если она идет на явную подлость — какая же это вера?

Но она привыкла считать себя верующей, и отсюда такие сложности в ее жизни.

23 ноября 1979 года.

Первое действие. Сцена Чугунова и Павлина.

ТОВСТОНОГОВ (Рыжухину). Вам негоже вступать в конфликт с бывшим крепостным. Вы считаете себя много выше, а в прошлом могли запросто выгнать его из ком­наты.

Но держать Павлина во врагах вам невыгодно, поэтому Чугунов первый идет на контакт, ему необходимо знать все, что происходит в этом доме. Чугунову нужно сохранить свое достоинство и в то же время избежать конфликта. Двойственная линия поведения. (Гаричеву.) А почему вы все-таки вступаете в контакт с Чугуновым? Вы бы должны молчать, а вы разговариваете, и довольно много говорите.

ГАРИЧЕВ. Дела у нас плохи, нет денег. ТОВСТОНОГОВ. Вы правильно определяете обстоятель­ства, но именно исходя из этих обстоятельств вам бы надо молчать. Я хочу вместе с вами выяснить, что заставляет вас идти на контакт с Чугуновым. Если бы мы сделали этюд по обстоятельствам, то вы бы молчали и только слушали его, Чугунова. А тем не менее в пьесе говорите вы.

405

ГАРИЧЕВ. Может быть, он хочет увести Чугунова от сути?

ТОВСТОНОГОВ. А мне кажется, что он и не хочет гово­рить, он просто срывается — от накипевшей в нем ненависти к этому пройдохе. Пришел человек, которого Павлин терпеть не может и не скрывает этого, а тот все лезет к нему. Сдерживался, сдерживался, а потом сорвался.

ГАРИЧЕВ. А почему он не старается отделаться от Чугунова, выпроводить его?

ТОВСТОНОГОВ. Вы этого не можете сделать, ваша хо­зяйка его принимает, ведет с ним какие-то дела, он ей нужен.

Но промолчать он бы мог, да не получается, срывается помимо своей воли. Тогда и юмор появится. Р Ы Ж У Х И Н . Из ремарок видно, что он отвечает Чугунову через большие паузы.

ГАРИЧЕВ. Сейчас диалог получился скучный и неинте­ресный.

ТОВСТОНОГОВ. От первой читки требуется простая логика.

Я сейчас и не требую результата, надо найти дей­ствие в этой сцене, на чем она строится. РЫЖУХИН. Мы не очень верно сейчас прочли. ТОВСТОНОГОВ. Это слишком деликатно сказано, вы просто читали по сюжету. Никак. Но это естественно, поначалу надо разобраться. Обоим должно быть очень трудно в этой сцене. Надо нафантазировать давние враж­дебные, неприязненные отношения. Сейчас это просто экспозиция. Мы действительно многое узнаем из этой сцены — Мурзавецкая разорена, Чугунов — сутяга, пле­мянник — пьяница, Павлин всю жизнь провел в этом доме и привязан к «барышне», Мурзавецкой. Но ни в коем случае нельзя допустить, чтобы сцена существовала только для этой информации. Она должна быть положена на живую жизнь, мы и не должны заметить, как в наше сознание вошла информация, которая нам необходима для дальнейшего. Поэтому нужно выстроить очень острые взаимоотношения. (Гаричеву.) Зря вы придумали себе чисто физическое приспособление, что он вам ме­шает.

Не по этой линии надо искать, а в области психологи­ческой.

406

ГАРИЧЕВ. Пока я не буду знать, что он делает физи­чески, у меня будет пустота. Либо я сижу на своем обыч­ном месте и жду хозяйку, которая вот-вот подъедет, и я должен буду вовремя выйти, взять накидку, проводить в дом. Либо я что-то делаю и через это веду диалог с Чугуновым.

ТОВСТОНОГОВ. Вы во всех случаях что-то делаете — сидите или ходите.

Ждать — тоже действие. Вы в этой сцене машинально делаете каждодневные дела, которые для вас давно стали ритуалом.

ГАРИЧЕВ. Может быть, не желая вступать в диалог с Чугуновым, я делаю то, что совсем не должен де­лать. Например, поправил занавеску, которая и так в порядке.

ТОВСТОНОГОВ. Правильно. И это все появится тогда, когда мы найдем правильные взаимоотношения между ни­ми.

РЫЖУХИН. Павлин испытывает ко мне неприязнь. Это и надо искать.

ГАРИЧЕВ. Это понятно. Важно, через что эту неприязнь выражать, тогда и диалог будет строиться. ТОВСТОНОГОВ (Гаричеву.) Почему вы всегда угощае­те Чугунова табаком?

БАСИЛАШВИЛИ. По-моему, чтобы унизить — бывший крепостной и угощает барина табачком.

ТОВСТОНОГОВ. Павлин по сравнению с Чугуновым — нищий.

ГАРИЧЕВ. Важно, как дать: можно поднести, а можно положить на стол — пусть сам берет.

ТОВСТОНОГОВ. Д л я Чугунова просьба табака есть форма контакта, у Павлина это вызывает обострение неприязни. Чугунов считает, что делает снисхождение Павлину, становится с ним как бы на равную ногу, а у Павлина мысли идут примерно в таком направлении: пользуйся, сволочь, копейки на табак не тратишь, всю жизнь стреляешь, где можно. Чугунов живет по принци­пу — «копейка рубль бережет», хотя у него есть свой табачок, получше, для встречи с почтенными людьми, он им угощает кого надо. Предлагает его, например, Бер-кутову, который, однако, брезгливо отказывается. Р Ы Ж У Х И Н . Это характерно что у него есть при себе табак, а он просит у Павлина.

407

После фразы Павлина: «От женского ума порядков больших и требовать нельзя» режис­сер остановил репетицию.

ТОВСТОНОГОВ. Это прозвучало абстрактно, лениво. Ничего не произошло. Надо накопить такую неприязнь, чтобы каждая ваша реплика была срывом. Вы срываетесь, а потом жалеете, что сказали что-то Чугунову. Так каж­дый раз. Это не ленивый разговор. Вы знаете, что сейчас он будет соблазнять вашу барыню мифическими дохо­дами. Накопив ненависть к нему, вы начинаете осуждать Мурзавецкую — она, мол, тоже хороша, слушает тебя, пройдоху, принимает! Вы срываетесь, а не лениво гово­рите слова.

Так острого диалога не получится — одному не хочется говорить, другому не хочется — и сцена развалится, никто слушать не будет. Это начало спектак­ля — острый диалог.

Сцена репетируется снова.

ТОВСТОНОГОВ (Рыжухину). Он вам так дал табаку, что в других обстоятельствах вы бы его сразу поставили на место. А сейчас — нет смысла. Сделал вид, что не заметил. (Гаричеву.) У вас с утра тяжелейшая миссия: разогнать людей, которые требуют денег, они их заработали. (Рыжухину.) Чугунов не переносит некоторых слов: «совесть», «Сибирь»... К концу сцены они так схлестнулись, что, если бы «барышня» не приехала, дело могло дойти до драки.

В этом свете реплика Павлина: «Барышня идут» — совсем не информация. В ней должно прозвучать: а то бы такое сейчас тебе сказал...

Р Ы Ж У Х И Н . Почему Чугунов после скандала снова просит табачку?

ТОВСТОНОГОВ. Понял, что переборщил, не стоило горячиться, это не входило в его расчеты. (Гаричеву.) Вы считаете, что все беды в доме от Чугунова, что он «мрачный гений» Мурзавецкой, злой дух, он оказывает на нее дурное влияние. У Меропы женский ум, а Чугунов на этом спекулирует. Все несчастья, весь развал — от него. Провоцирует барыню, подначивает. И ничего не получается, все больше разоряемся. Вот что должно быть накоплено, с чем надо входить в пьесу.

408

ГАРИЧЕВ. Из-за этого и денег нет.

ТОВСТОНОГОВ (Гаричеву). И вы в тяжелом положении. Вынуждены выгонять людей, хотя понимаете, что они правы, требуют своих денег. И в этом тоже виноват, по вашему глубокому убеждению, Чугунов. Если вы это накопите, тогда будете иметь право и молчать, будете переполнены этим, и второй план появится — вы говори­те только часть того, что могли бы сказать об этом чело­веке.

Откровенно грубым Павлин все же боится быть, Чугу-нов все-таки повыше рангом, может пожаловаться Меропе. Но очень хочется нахамить, сказать все до конца... РЫЖУХИН. Он и нахамил.

ТОВСТОНОГОВ. Это вырвалось, он не хотел хамить, и ему кажется, что он держится в рамках. Он сказал мало по сравнению с тем, что ему хотелось сказать. (Рыжухину.) Ж е л а я найти контакт с Павлином, Чугунов ни в коем случае не должен терять своего достоинства. Он всегда соблюдает реноме, особенно в общении со слугой. Сладкие нотки в голосе мельчат образ. Достаточно того, что вы снизошли до разговора с ним на равных. Это уже акт с его стороны, но он не заискивает. Иначе мы не поверим, что Чугунов носил мундир и при крепостном праве был господином. Получается маленький человечек. А он Меропу в кулаке держит и до приезда Беркутова имеет большое влияние на весь ход событий в губернии. Должна быть известная значительность. Он для нас — волк, только после приезда Беркутова овцой станет. (Гаричеву.) Для Павлина в этой сцене важнее всего проблема Аполлона. Он даже идет на контакт с Чугу-новым, полагая, что в этом вопросе Чугунов на тех же позициях. Это нарыв, который вот-вот лопнет. И вы должны искать сочувствия даже в этом неприятном для себя человеке. Здесь — поворот отношений. Вы здесь дол­жны объединиться с Чугуновым. Пристрастие Меропы к Аполлону настолько сильно, что с этим ничего сделать нельзя. Она ему все прощает, это ее ахиллесова пята. Уж такая строгая дама и вдруг — слабость к этому пьянчуге. (Рыжухину.) И Чугунов хочет найти контакт с Павлином, чтобы разведать ситуацию, понять, что проис­ходит. Идет борьба за власть в доме Мурзавецкой. Павлину не нравится, что Чугунов в последнее время имеет большое влияние на барыню.

409

Первое действие. Сцена Мурзавецкого и Гла­фиры.

ТОВСТОНОГОВ (Щепетновой). Он вечно вас задевает, а вам он не нужен, для вас он не жених. Она деви­ца расчетливая и всех людей делит на нужных и не­нужных.

Он вечно пьяный, заигрывает, пристает, и тянется это уже давно. Отсюда ее холодное «что вам угодно?». Она, кроме всего прочего, боится с его стороны разоблачения своей «святости».

Аполлон чувствует, что здесь что-то не так, она выдает себя не за ту, что есть на самом деле.

Сцена повторяется еще раз.

ТОВСТОНОГОВ (Щепетновой). «Не думаю, чтобы она была вами довольна» — имеется в виду Мурзавецкая, но надо подложить под эти слова и другой смысл — «я тоже вами недовольна, вообще вами трудно быть доволь­ным кому бы то ни было, так вы себя ведете». (Богачеву.) Перед тем, как Аполлон передаст поклон от Лыняева, должна быть такая же игра, как с передачей письма, когда он заставляет Глафиру танцевать. Он подметил ее отношение к Лыняеву. Мурзавецкий вообще не лишен наблюдательности, несмотря на свое пьянство. (Щепет-новой.) Глафире это пропускать нельзя. Здесь и другая тема — если действительно был поклон, и Аполлон не врет, значит, она обратила на себя внимание Лыняева. «Что это ему вздумалось?» — очень серьезно. Это не Аполлону адресовано, а себе. Мурзавецкий развлекается: «важность на себя напускаете», заводите шуры-муры да еще важничаете, в своем монашеском обличье. Известно, что разоблачение Глафиры происходит в первой же сцене. Все здесь уже задано — игра в святость и интерес к Лы-няеву.

Е. ПОПОВА. Мне кажется, что Глафира ни за что не покажет Аполлону, этому ничтожеству, что ее всерьез интересует Лыняев. Сейчас получается, что она выдает себя.

Снимается неожиданность ее откровенности с Купави-ной во втором акте.

ТОВСТОНОГОВ. Раскрывать до конца это нельзя, но небольшой прокольчик сыграть надо. Важно, что Мурза-410

вецкий заметил ее интерес к Лыняеву еще раньше, до этой сцены.

Первое действие. Сцена Мурзавецкой и Апол­лона.

ТОВСТОНОГОВ (Богачеву). Очень важно, когда заго­варивают о полку и о позорном из полка изгнании, Апол­лон подкладывает под это какую-то романтическую леген­ду.

БОГАЧЕВ. Там есть такие слова, как «судьба», «рок», «несправедливость».

ТОВСТОНОГОВ. Этого, по вашей версии, никто никогда не понимал, и вас должно искренне оскорблять всякое упоминание истории в полку.

БОГАЧЕВ. Особенно его это травмирует, когда он напивается.

ТОВСТОНОГОВ. Там произошло нечто очень несправед­ливое — вот что он проживает. БОГАЧЕВ. Они там меня не поняли.

ТОВСТОНОГОВ. Допустим, вы утащили из кармана приятеля пятерку на водку и были схвачены за руку. Но вы-то считали, что одалживаете эти деньги. БОГАЧЕВ. Я действительно хотел их отдать! ТОВСТОНОГОВ. А этому никто не поверил! Вас из-за этого выгнали из полка. И даже родная тетка в это поверила. У вас открытая, больная рана, иначе эту сцену не сыграть, будет простая информация. Необходимо, чтобы у этой истории было осязаемое и конкретное прошлое, вами нафантазированное и прожитое. В пьесе вообще важно, чтобы любая информация лежала на конкретной жизненной основе. Только тогда будет живая связь между персонажами. Обязательно нафантазируй­те живую плоть отношений, обстоятельств, чтобы они обусловливали каждый драматургический поворот. Это относится ко всем. (Тарасовой.) Вот вам обязательно надо нафантазировать историю о том, как вы, дворянка, попали в положение приживалки.

ТАРАСОВА. Как получилось, что я попала в такую за­висимость от Купавиной?

ТОВСТОНОГОВ. Более зависимого положения, чем у приживалки, не бывает. Вас кормят, поят бесплатно, у вас нет ничего своего, положение самое унизительное. Инте­ресно, как вы дошли до этого, почему вы оказались у

411

Купавиной, связано ли это с Купавиным — все эти обстоятельства вам должны быть ясны, чтобы понять природу своей жизни. И почему к вам все-таки относят­ся с уважением? Вот Лыняев вас возит... БАСИЛАШВИЛИ. Но Лыняев при ней говорит, что Купавина навязала ему Анфусу. Э. ПОПОВА. Это шутка.

ТОВСТОНОГОВ. Милая светская шутка. Он ее все-таки возит, Мурзавецкая ее угощает, Купавина поручает ей принять гостей, Анфуса у нее за хозяйку, и в картишки с Чугуновым играет, словом, живет светской жизнью русских помещиков, не имея за душой ни гроша. Почему она разорилась, что с ней случилось? Надо все это сочинить для себя, чтобы понять свое место в этом кругу, чтобы не было белых пятен. Вот Басилашвили правильно хочет определить, что такое мировой судья в те времена. БАСИЛАШВИЛИ. А что толку?

ТОВСТОНОГОВ. Сразу толк не появится. Я не имею в виду, что вы все узнаете про мирового судью и на другой же день блистательно сыграете роль. Идет процесс накопления, и он должен идти — вот я к чему призываю. Это относится и к Горецкому. Что такое в его жизни школа землемеров? У него серьезное образова­ние — и вдруг этот переход к составлению подложных писем. Как это возникло у Горецкого? Как открылся его «талант»? Как его открыл Чугунов?

РЫЖУХИН. Он наверно клянчил у меня денег на выпивку, а у меня много бумаг лежало. Я ему поставил условие: перепишешь, дам двугривенный. Сел, переписал. Я пришел в восторг от его почерка. И тут же подумал: нельзя ли его талант себе на пользу обратить? ТОВСТОНОГОВ. У меня призыв ко всем — нафан­тазировать реальную жизнь своих героев.

Повторяется сцена Мурзавецкой и Аполлона.

ТОВСТОНОГОВ. Чем же он ее так смягчил, что она

водку дает?

БОГАЧЕВ. Для нее он все равно хороший, хоть и

пьяный. Такой родной, такой хороший.

ТОВСТОНОГОВ (Э. Поповой). Одна секунда настоящего

испуга должна быть — а вдруг в самом деле умрет? Шутит,

шутит, а вдруг правда? В сердце даже резануло.

412

Сцена повторяется. На этот раз слова «ничего, пройдет» Э. Попова произносит с какой-то слабой, неожиданной неувереннос­тью.

ТОВСТОНОГОВ (Богачеву). Не пропускайте слов «без покаяния». Он ведь знает ее религиозность, поэтому рассчитывает, что страшнее угрозы для тетки быть не может.

27 ноября 1979 года.

Первое действие. Сцена Мурзавецкого, Пав­лина и Власа.

ТОВСТОНОГОВ (Богачеву). Для бесед с Тамерланом вам

надо набрать как можно больше собачьих терминов.

За окном должен возникнуть большой собачий скандал,

голос Мурзавецкого должен его перекрыть.

БОГАЧЕВ. Моя главная задача: пока тетка не пришла,

уйти в свою комнату и лечь — оттянуть неминуемый

скандал.

Это для меня сейчас важнее, чем водка. ТОВСТОНОГОВ. Для вас всегда важнее водка. БОГАЧЕВ. Водка важнее? ТОВСТОНОГОВ. Безусловно.

БАСИЛАШВИЛИ. Мне кажется, что, хотя скандал, конечно, ему неприятен, Аполлон не так уж его боится. Это было уже множество раз, и он отлично знает, что тетка его любит.

БОГАЧЕВ. Это понятно, но из трактира насильно меня вытащили в первый раз.

БАСИЛАШВИЛИ. Ну и что? А потом он был не в трак­тире, а на охоте, в трактир зашел на минутку. Аполлон сам в это верит. Охота — его алиби.

БОГАЧЕВ. Все мои усилия направлены на то, чтобы до ее прихода получить водку.

ТОВСТОНОГОВ. Но с Павлином у вас сложные от­ношения. Он вас недолюбливает, все доносит Мурза-вецкой.

Надо начать очень издалека. БОГАЧЕВ. С подготовочкой. ТОВСТОНОГОВ. Да, очень длинная подготовка при

413

полном к нему пренебрежении. Должен сработать вековой рефлекс — барин приказывает принести водки, слуга обязан принести и подать.

Сцена повторяется.

ТОВСТОНОГОВ. Интересно, что тут происходит с Власом, когда лучше его выпустить? БОГАЧЕВ. Влас Аполлона тоже не любит. ТОВСТОНОГОВ. Никакой дружбы у вас нет. (Москвину,) Вы выполняете задание — вас послали в трактир за бари­ном, и вы его привезли; какой он есть, таким вы его взяли и доставили на место.

М О С К В И Н . Наверное это было не так просто, Аполлон сопротивлялся, мог даже ударить.

БАСИЛАШВИЛИ. Интересно, как Влас доставил бари­на. Я бы не послушался слугу. ТОВСТОНОГОВ. Приказ тетки, коляска. БАСИЛАШВИЛИ. Ну и пусть один едет в этой коляске, а я остаюсь в трактире.

ТОВСТОНОГОВ. У него еще не такая степень опьянения, чтобы ослушаться тетку, он знает, чем ему это грозит. Недаром ему необходимо «добавить», из-за этого у него тяжелое состояние. Когда он спрашивает, «где ма тант?», он решает: успеет или не успеет выпить. Страха тут нет. (Москвину и Гаричеву.) Когда Аполлон говорит об охоте, слуги переглядываются, они прекрасно понимают, что никакой охоты не было. Пустой ягдташ Павлин демонстрирует зрителям — «перышка даже нет». Аполлон объясняет неудачную охоту плохими приметами и пока­зывает, сидя в кресле, как он прицеливался, как слу­чилась осечка. Вот в кресле, он и охотится по-настоя­щему. На практике охота ему не удается никогда — то встретит кого-то, то ружье даст осечку, то трактир попадется по дороге. Может быть, Аполлон по существу человек тихий. Вся пластика, поведение — буяна, а раз­говаривает тихо. Кроме «диалогов» с Тамерланом.

Четвертое действие. Сцена Купавиной и Гла­фиры.

ТОВСТОНОГОВ. Глафира довольна предыдущей встречей с Лыняевым? Считает ее своей победой или поражением?

414

ЩЕПЕТНОВА. Победой.

ТОВСТОНОГОВ. А как говорит об этом? ЩЕПЕТНОВА. Говорит как о неудаче.

ТОВСТОНОГОВ. Значит, она и перед Купавиной играет. Не говорит ей правды, скрывает свой первый победный шаг.

Е. ПОПОВА. Почему это победа?

ТОВСТОНОГОВ. Она добилась, чего хотела. Если исклю­чить его последний монолог, которого она не слышала, то все идет как надо: он слушает ее, говорит комплименты, даже любезничает и целует ручки. Е. ПОПОВА. Но до женитьбы еще очень далеко. ТОВСТОНОГОВ. Это было бы уж слишком легко. Ей удается первый шаг.

Лыняев же не может жениться после первого свидания, его надо завоевать.

Е. ПОПОВА. Но ей надо срочно выйти замуж. БАСИЛАШВИЛИ. Она просто боится сглазить. ТОВСТОНОГОВ. Нам выгоднее, чтобы Глафира скрывала свою радость. Конечно, женитьбой еще не пахнет, но дело идет на лад.

БАСИЛАШВИЛИ. Глафира была раньше так откровен­на с Купавиной, раскрыла ей свои карты, что же ей теперь скрывать от нее?

ТОВСТОНОГОВ. Если бы ничего не получилось, она поделилась бы с ней, а сейчас боится, как бы не испор­тить дело.

Таков характер Глафиры. С Т Р Ж Е Л Ь Ч И К . Он говорит, что все его любезности — шутка. Так оно и есть, ведь она сама попросила его ухаживать за ней при людях.

ТОВСТОНОГОВ. Глафира говорит обратное тому, что думает. Она же знает, что Лыняев распалился всерьез. У нас должно быть ощущение — кто кого? Мы еще не знаем, что получится. Два боксера после первого раунда разошлись по углам и сели под полотенца. Два удара она нанесла сильных, но это еще не победа — впереди два раунда.

Э. ПОПОВА. Еще не победа?

ТОВСТОНОГОВ. Нет. Но первый раунд она провела хорошо. Два-три удара было прекрасных, и он, пошаты­ваясь, пошел в свой угол. Что будет дальше — неизвест­но, говорить об этом рано.

415

Э. ПОПОВА. Но она действительно была откровенна с Купавиной до конца.

ТОВСТОНОГОВ. Тогда, когда ничего реального не было. Купавина была ей нужна, чтобы встретиться и сблизиться с Лыняевым. А когда она уже сделала конкретные шаги — другое дело. В этом вся Глафира.

КРЮЧКОВА. Мне кажется, что угрожающее письмо Мурзавецкой — большой удар по Купавиной. До сих пор она не придавала серьезного значения ее претензиям, а здесь вдруг поняла, что попалась, придется платить тридцать тысяч.

ТОВСТОНОГОВ. Это письмо — крупное событие. Но мы еще говорим о первой сцене с Глафирой, о ее первой половине. Что происходит с Купавиной?

КРЮЧКОВА. Тут очень важно, что «мой», Беркутов, при­езжает.

ТОВСТОНОГОВ. Какое здесь главное исходное обстоя­тельство? Если в первой сцене с Глафирой ей было очень важно и интересно, что происходит между Глафирой и Лыняевым, то здесь она больше делает вид, что ее все это по-прежнему интересует. Здесь она занята собой — приез­жает Беркутов. Это главное обстоятельство до появления письма Мурзавецкой. Этим надо жить. Глафира чув­ствует, что Купавиной не до нее. В этом одна из причин, почему и она не раскрывается. Глафира живет ликующим чувством предвкушения борьбы. А Купавина занята своим чувством к Беркутову. Две женщины в канун бурных свершений.

Э. ПОПОВА. Поэтому каждой тут не до другой. ТОВСТОНОГОВ. В отличие от первой сцены, где у них был складный дуэт, здесь они живут отдельно, каждая по-своему.

КРЮЧКОВА. А письмо?

ТОВСТОНОГОВ. А письмо знаменует полный поворот в отношениях с Мурзавецкой — это настоящий шантаж. Э. ПОПОВА. Ославлю!

ТОВСТОНОГОВ. Просто пустит ее по миру. Е. ПОПОВА. А Глафира знает, что это писал Горецкий, что все обман, подлог.

ТОВСТОНОГОВ. Она не может сказать это Купавиной, которая по своей наивности сразу же сошлется на нее — «Глафира сказала». А Глафира боится Мурзавецкой. К тому же все это ее не так уж и волнует.

416