Geum.ru

Фондом Фридриха Эберта в Грузии семинар

Вид материалаСеминар
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12


Следующий участник говорил о том, что сегодня Абхазия представляет себя в качестве независимого государства и не идет ни на какие контакты и диалоги. Но цель грузинской стороны – сделать проблему привлекательной для абхазов, на основе критериев международного права. Документ Бодена может быть очень тяжелым для абхазов. Но он может быть не менее тяжелым и для грузин, поскольку в нем ничего не расшифровано, и этот документ не очень хорош. Где, например, в российской конституции пишется о совместных компетенциях? И границы оказывается единые, и т.п. Иное является нонсенсом в пределах единого государства, и для нас также неприемлемо. Поэтому мы должны говорить о конкретных вопросах, и в Абхазии есть определенные группы, которые на это пойдут.


Самое главное, это постараться развить идеи, заключенные в документе Бодена, всесторонне обсудить, сделать их прозрачными и, в конечном счете, привлекательными для абхазов и ясными для международного сообщества, дать абхазам максимум возможного.


Следующий выступающий отметил, что документ Бодена составлен на основе компромиссов и, откровенно говоря, он учитывал скорее не интересы грузин и абхазов, а это был компромисс между Западом и Россией. Это не проект договора, но он направлен на то, чтобы как-то посадить стороны за стол переговоров. В документе есть главный принцип, который стороны должны соблюдать, а в остальном они должны найти возможность договориться. Статус не является чьей-либо собственностью. Он является, скажем так, правовым состоянием всего общества. Можно согласиться с точкой зрения, что абхазской стороне трудно будет согласиться на такие переговоры, так как для них это означает крушение практически всей их идеологии. Но если следовать их принципу, тогда грузины вообще не должны говорить с абхазской стороной потому, что они уже провозгласили независимость.


На семинаре отмечалось, что с точки зрения территориального устройства, создавшееся сегодня положение в Грузии можно сравнить с концом 70-х годов, когда в Испании сложилась подобная ситуация, связанная с тем, как определить территориальное устройство испанского государства. В первую очередь, перед авторами конституции Испании 1978 года стояли очень важные вопросы:


Освобождение от вековой централизации;


Определение территориального устройства и статуса входящих в испанское государство национальностей и регионов.


Как известно, Испания является мульти-лингвистическим государством, и сегодня в его состав входят семнадцать регионов, а сама страна является типичной моделью ассиметричного регионального государства. Из указанных семнадцати регионов, пять имеют максимальный предел компетенций. Когда авторы конституции работали над законопроектами, вопрос о федерации был снят с повестки дня. На том этапе федерализация Испании почти что исключалась. Был достигнут консенсус между сепаратистски и центристски настроенными регионами по вопросу о создании новой модели государственного устройства. Этой моделью должно было быть региональное государство, но не как повторение моделей регионального устройства Италии и Португалии. Созданная модель не была четко определена в конституции. Это было сделано позже. И сегодня признано, что Испания является государством автономий, которое предполагает предоставление автономиям разных, максимальных или минимальных, компетенций.


Таким образом, когда речь идет о вопросах территориального устройства Грузии, то и этот опыт может быть в определенной степени учтен.


Вахтанг Колбая предложил участникам семинара прослушать выступление в Берлине члена парламента Грузии Ады Маршания, касающееся проблемы российских паспортов и отношения России к Абхазии. Была включена видеозапись.


Ада Маршания:


“И как ни странно, сегодня, через десять лет, мы не можем найти общего языка с Россией, российской делегацией. Мы очень сожалеем, что пришлось вынести этот вопрос на пленарное заседание, но, к сожалению, господин Селезнев не захотел с нами встречаться, не хотел с нами разговаривать.


Уважаемые коллеги, вы много слышали здесь о нашем конфликте, его часто называют абхазо-грузинским конфликтом. Это не правильно. Я сама этническая абхазка и не многим отличаю себя от грузинского народа. Уже одна цифра, что сорок пять процентов смешанных грузино-абхазских семей, наверное, вам о многом говорит. Конечно, у нас были проблемы, у нас были сложности в постсоветское время. Мы не успели их решить. И, к сожалению, используя эти наши сложности во взаимоотношениях, Россия, российское государство, а запевалой был военно-промышленный комплекс, его представители, сначала отторгла у нас Абхазию и бывшую Юго-Осетинскую область, а теперь уже юридически оформляет эти территории, как российские территории. Это не голословное заявление. В прошлом году очень странным образом был введен визовый режим с Грузией. Визовый режим распространяется на всю Грузию, кроме Абхазии и Южной Осетии, как будто бы это не наши территории, хотя неоднократные заявления российского государства подтверждают, что это наши территории. После этого, в этом году, уже массовым образом широкой кампании советского образца раздаются паспорта. В российское гражданство обращаются население Абхазии и Южной Осетии. Полным ходом идет приватизация всех объектов, всего имущества в Абхазии и Южной Осетии. Когда мы вернемся на нашу территорию, я уверена, что так и будет когда-нибудь, мы можем там встретить население, которое уже политически и социально-экономически интегрировано в Российскую Федерацию, если до этого Российская Федерация не объявит эти территории своими субъектами. Как это называть, как с этим бороться? Как это остановить? Не называется ли это политикой или прямой поддержкой сепаратистов на государственном уровне? Россия очень большая и очень сильная страна. С ней всегда будут считаться, и это правильно, на нее всегда будут оглядываться, и это тоже правильно. Но что делать нам, маленькой, бедной стране, имеющей на своей территории два конфликта и с трудом, с огромными сложностями строящей, пытающейся, во всяком случае, строить демократическое государство. Что есть у меня? У меня есть только слова и эти три минуты, и эти слова, которые я могу успеть вам сказать за эти три минуты. Я родилась и выросла в Абхазии. Она красивая страна. В ней очень много невспаханных полей, заколоченных и покинутых деревень. Зачем ей нужна моя Абхазия, почему вы так и за что вы так наказываете нас?


Вот уже десять лет мы ходим с протянутой рукой по всему миру и, как милостыню, выпрашиваем у всего мира, в первую очередь у России, свою родину, собственную. Долго длящаяся несправедливость разрушает человека. Это может привести к непредсказуемым действиям. И надо, дорогие коллеги, во время обратить на это внимание, пока не поздно. Я больше ничего не могу сказать. Благодарю вас за внимание”. (Аплодисменты).


Председатель выразил благодарность госпоже Аде Маршания, которая на семинаре не присутствовала. Он сказал, что это небольшое выступление дает представление о том настрое, которое все же существует в международных организациях. Это, конечно, один из штрихов, который все хорошо знают, но на сегодняшней встрече он может понадобиться в выступлениях.


Второе заседание


Тема:


Система выборов в Абхазии


Докладчик:


Ивлиане Хаиндрава, Республиканская партия.


Перед тем, как непосредственно перейти к теме, хочу поделиться с вами одним замечанием или наблюдением общего характера. У меня по-прежнему такое ощущение, что встречи, беседы, конференции или семинары на тему Абхазии опять носят кампанейский характер. Не видно какого-либо постоянного единства, которое работало бы на эту проблему, подготовило бы варианты ”А”, “Б”, а может быть и многие другие варианты. Я же буду говорить именно о поливариантности возможных путей урегулирования проблемы. Я помню, как примерно год-два тому назад в парламенте проводились встречи, и процесс вроде бы хорошо начался. Затем встречи почему-то прекратились. Теперь мы опять встречаемся, опять слушаем друг друга, но если это не будет иметь конкретного продолжения, то, во всяком случае, у меня, будет чувство неудовлетворенности.


Теперь о том, что касается непосредственно темы. Тема моего доклада “Система выборов в Абхазии” и, честно говоря, я думаю, что, по логике вещей, этот вопрос должен был быть одним из последних, так как избирательная система в значительной степени зависит от решения других вопросов. С вашего позволения, я очень коротко остановлюсь на этих вопросах.


Первым является вопрос о том, какой мы видим Грузию, я бы сказал, политико-территориальное устройство, и здесь существует большое разнообразие мнений. В связи с этой проблемой, в повестке дня стоит не менее пяти вариантов.


Грузино-абхазская конфедерация. Я просто перечислю существующие точки зрения без анализа или критики того или иного подхода. Вопрос о грузино-абхазской конфедерации теоретически все же рассматривается, хотя все мы знаем, что в современном мире нет примера устойчивой и жизнеспособной конфедерации.


Грузия как многосубъектная федерация, где Абхазия является одним из субъектов, скажем, вместе с Аджарией и другими субъектами.


Грузино-абхазская федерация, где в рамках этой модели также возможно существование разных вариантов: грузино-абхазской федерации, где как Грузия, так и Абхазия являются унитарными государственными единицами (хотя это проглядывается с трудом), или такой вариант, при котором ни Грузия, ни Абхазия не являются унитарными государствами, или же такой вариант, при котором Абхазия является унитарной, а Грузия является субъектной или многосубъектной федерацией, основанной на принципе ассиметричного регионализма.


Ассиметричный регионализм, или нечто типа испанской модели, полностью для Грузии (включая Абхазию), где Абхазия имеет примерно такой же статус, какой имеет Каталония или Баския в Испании.


В Грузии есть и те (среди них и политические деятели), кто считает, что Грузия все равно должна стоять на принципах унитаризма, хотя скажу, что для этого не существует реальных политических и исторических предпосылок


Из перечисленных вариантов первый и пятый можно исключить потому, что вопрос о грузино-абхазской конфедерации, по-моему, не является актуальным, так как отношение к конфедерации не без основания является довольно скептическим. Наверное конфедерация является непрактичной в связи с тем, о чем я говорил выше. Я считаю также нереальным и унитаризм.


Таким образом, даже по вопросу о политико-территориальном устройстве Грузии, уже существует минимум три варианта, а о том, по какому пути идти (если нас спросят), или какой путь будет выбран в качестве стратегического, от этого в значительной степени зависит избирательная система как во всей Грузии, так и в собственно Абхазии.


Разумеется, что этим не исчерпывается поливариантность, так как и внутреннее устройство Абхазии имеет большое значение для того, чтобы определить, по какой системе должны проводиться выборы в самой Абхазии, и в какой форме и как Абхазия примет участие в различных выборах единой Грузии. И здесь есть разные варианты. Согласно нашей же, уже довольно старой концепции, Абхазия должна была быть разделена на две части: Абхазскую республику и Абхазский край с ассиметричным статусом и полномочиями в едином государстве. Этот подход все же не стал актуальным, хотя он и сегодня существует как один из возможных вариантов. Вторым возможным вариантом является анклавное устройство Абхазии, хотя, насколько мне известно, он не обрел конкретных контуров. Подчеркиваю снова и снова, что я не выражаю своего личного отношения к какому-либо варианту, но так как речь идет о нем, то значит и такой вариант (анклавного устройства) существует.


Третьим вариантом является районное деление Абхазии на том основании, что оно сегодня реально существует в Абхазии. Абхазцы немного изменили то, что было в более ранний период – к ранее существующим добавился ткварчельский район. Эта реальность также может быть принята в качестве основы. Существует также, назовем ее условно, “Бельгийская модель” – я бы сказал довольно сложная и по-своему уникальная, но в этом бельгийском опыте есть интересные мотивы, приведение которых в соответствие с Абхазской реальностью наверное возможно. Может существовать и другой вариант, которого я не знаю, так как сами обстоятельства уникальны и в этих уникальных обстоятельствах может быть найден уникальный выход, которого еще не было в практике других стран. Так что есть разные модели внутреннего устройства Абхазии, и вопрос о выборах связан с решением этой проблемы.


Согласно действующей конституции Грузия является президентской республикой. Ни для кого не является секретом, что в грузинском обществе широко обсуждаются и другие варианты, и у других моделей имеются свои сторонники в политическом спектре. Речь идет как о возможности перехода к парламентской модели, так и об утверждении полупрезидентской – франко-польской модели (или постоянно, или же на переходном этапе от президентской к парламентской модели). Поэтому и здесь существует, как минимум, три варианта полностью для Грузии и то же самое мы можем распространить и на Абхазию, которая на сегодняшний день также является президентской республикой. Не существует однозначного ответа на вопрос о том, стоит ли, чтобы Абхазия и в будущем оставалась президентской республикой. Я не исключаю того, что президентская республика в Абхазии будет больше создавать проблем, чем их решать. Поэтому, если и в Грузии существует три возможных варианта, то теоретически можно считать, что и в Абхазии существует столько же вариантов, а их комбинация даст еще большее количество предполагаемых вариантов.


Теперь перейдем к представительным органам – парламентам в Грузии и Абхазии. В Грузии у нас однопалатный парламент (пока это так), хотя в конституции записано, что Грузия должна перейти на двухпалатную систему (и я считаю, что это надо сделать как можно скорее). Но и здесь возможны варианты как целиком в Грузии, так и в Абхазии. В Абхазии возможно создание двухпалатного парламента, и многие считают, что существование такого парламента дает больше гарантий, больше механизмов защиты собственных прав тем, кто находится в меньшинстве. Хотя есть и другой подход и, скажем, в таких сравнительно малых единицах, как Абхазия, вторая палата парламента может оказаться лишней, или же может быть найдена такая модель однопалатного парламента, которая лучше будет работать в условиях Абхазской реальности, чем более сложная двухпалатная система. Разумеется, что избирательная система будет зависеть от того, какую модель окончательно выберут стороны.


И наконец, существует еще один подход и еще одна концепция, которую предложил нам Давид Бердзенишвили и которую я условно называю смешанной моделью. В случае двухсубъектной федерации у Грузии есть свой однопалатный парламент (или может быть двухпалатный), а общее государство имеет еще и (это уже мы называем отдельным парламентом) сенат, в который на основе квот входят представители из Абхазии и остальной Грузии. С правовой точки зрения это еще не сформировавшийся, но интересный подход, который может оказаться привлекательным для обеих сторон в случае его правового оформления.


Перечисление всего этого мне понадобилось для того, чтобы продемонстрировать, что в тех условиях, когда не определено стратегическое направление, когда не сделан акцент на какой-либо один, два или хотя бы три согласованных варианта, говорить об избирательной системе трудно и преждевременно. Избирательная система должна отвечать конкретной конституционной модели и наилучшим образом ей соответствовать. В Грузии уже накоплен соответствующий опыт, не говоря о международном опыте. Кроме того, не надо забывать, что в повестке дня если не стоят, то встанут такие вопросы, как выборы спикеров парламентов Грузии (и Абхазии), а также их заместителей, и сегодня ( в условиях однопалатного парламента) у нас установлено, что Абхазия и Аджария имеют своих заместителей спикеров. Уже есть предложения о том, чтобы в случае перехода к двухпалатному парламенту руководитель одной из палат был представителем Абхазии. Иногда говорят абхазец, а иногда – представитель Абхазии, но главное в том, что этот вопрос стоит в повестке дня. Точно также в повестке дня стоит вопрос о механизмах избрания спикера Абхазии или спикеров (в случае двухпалатного парламента Абхазии), писаные или неписаные законы (в практике некоторых стран иногда неписаные законы действуют лучше, чем писаные законы). Прибавьте к перечисленному (это еще одна тема нашего семинара) общий и конституционный суды Грузии и Абхазии, которые наверное также будут укомплектованы если не полностью, то частично, на основе принципа выборности. Будут и другие выборные должности, как в масштабах одного государства, так и конкретно Абхазии. Повторяю, вариантов столько, что если исключить такие модели, как конфедерация и унитаризм, у которых наверное не будет сколько-нибудь серьезной поддержки, то все равно остается множество вариантов и, соответственно, разговор об избирательной системе теряет свое практическое значение.


Я умышленно представил эту информацию для размышления, чтобы хотя бы на каком-то этапе стал возможным выбор нескольких основных, перспективных, жизнеспособных вариантов, к которым можно было бы приспособить избирательную систему. Естественно, что это дело не одного человека, не одной партии, и не одной неправительственной организации; это дело группы экспертов разных направлений, и я надеюсь, что такое дело будет обязательно сделано. А теперь я изложу некоторые конкретные соображения в связи с самими выборами.


Мы все помним разработанную в 1990 году избирательную систему для Абхазии, так называемые «28–26–11». Больше отрицательного отношения к ней, чем она этого заслуживает, так как это была попытка заставить грузинскую и абхазскую общины работать вместе и согласованно решать вопросы, на основе сотрудничества и консенсуса. Сам этот принцип, в соответствии с которым абхазам, которые были в меньшинстве, по квоте отводилось 28 мест в Верховном Совете, а грузинам, которые были в большинстве – только 26 мест, не был никому приятен, и думаю в том числе и тем, кто разработал это предложение. Но в этом подходе было и рациональное зерно. К сожалению, этот шаг не привел к развитию по разным причинам, и среди них, скажем прямо – из-за слабости грузинской депутации в абхазском парламенте (Верховном Совете) и вообще неконсолидированности грузинской стороны. Вспомним, что в первом же туре абхазцы заполнили двадцать семь «своих» мест из двадцати восьми, а грузины из двадцати шести мест заполнили восемь (голос с места – семь). Если семь – то тем более. Затем был второй тур, затем кое-кто гонялся за должностями и т.п., и абхазская сторона, вместе со всем остальным, хорошо использовала неконсолидированность грузинской стороны. Я вовсе не хочу сказать, что мы должны вернуться к такой модели. Более того, у меня есть внутренний настрой против подобных моделей, так как установление в парламенте квот этнического представительства вызывает чувство протеста. Хотя квоты для меньшинств являются в современном мире общепризнанной практикой, и в связи с этим господин Хубуа в своем выступлении говорил о позитивной дискриминации. В той или иной форме и [-мы как видно не убежим от этого, так как, разумеется, абхазы ждут гарантий и я думаю, что одним из значительных недостатков представленного на рассмотрение плана Бодена заключается именно в том, что в этом плане не заложены никакие гарантии для абхазской стороны. Не видно, кто становится гарантом возможных соглашений между грузинской и абхазской сторонами, являются ли ими какие-либо влиятельные государства, скажем – страны-друзья, или же это какая-либо авторитетная международная организация, такая как ОБСЕ или ООН. Всего этого нет в этом и так уж не очень-то хорошо сформулированном и глубоком документе. Так как абхазцы не видят именно этих гарантий, то в определенной мере мне понятна их острая реакция на него. Естественно, что гарантии должны быть включены в план, в договор, в федеральный договор, в конституции и т.д., и все же я думаю, что желательно иметь и международные гарантии. Короче, надо помнить тот опыт, хоть и отрицательный опыт, который так у нас накопился. К тому же, отрицательный опыт иногда больше ценится, чем положительный.


Еще одно соображение в связи с принципами избирательной системы. Спектр возможных решений очень широк, начиная с тех же квот и заканчивая «бельгийской моделью». Хотя у нас подобное утверждение моделей затруднено потому, что наша политическая культура не находится на таком уровне, как, скажем, в Бельгии. Однако для нас в этих моделях может быть обнаружено нечто рациональное (хотя бы в плане выборов) , и оно может быть использовано нами.


В вопросе о системе выборов, для Абхазии самым простым путем может быть опора на ту реальность, которая сегодня там существует, или же принятие в качестве отправной точки районного деления Абхазии. Искусственное введение избирательных квот было сделано для того, чтобы каждому району в Абхазии (а в Абхазии сейчас восемь районов), скажем, было выделено семь или восемь мандатов в абхазском парламенте, в результате чего почти что стотысячный гальский район избирал столько же парламентариев, сколько и малочисленный ткварчельский район. Но именно такой подход даст возможность, хоть и искусственно, обеспечить такое представительство абхазов в парламенте (речь идет именно об этническом представительстве абхазов в парламенте), которое они будут считать для себя гарантией. Здесь можно говорить о том, что в четырех районах у них будет, наверное, реальный шанс провести своих представителей в парламент.


Это все должно быть рассмотрено в широком контексте, и кроме конституционно-правовых вопросов, которых я коснулся, существуют и такие факторы, как демографический состав всей Абхазии или отдельных районов, вопросы гражданства, которые стали очень актуальными в результате действий России. Акты усиления подобной ползучей аннексии со стороны России должны быть нулифицированы, и возможен учет тех механизмов, которые были заложены в концепцию 1997 года Республиканской партии. В ней речь идет о том, что гражданин Абхазии автоматически является гражданином Грузии, но естественно, что не все граждане Грузии являются гражданами Абхазии. Были разработаны и другие механизмы, которые дают довольно твердые гарантии абхазской стороне, и не меньше гарантий грузинскому государству.