Geum.ru

Н. И. Фалеев Цели военного наказании Диссертация

Вид материалаДиссертация

Содержание


§ 17. Цели римских воинских наказаний.
Подобный материал:
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   ...   65

§ 17. Цели римских воинских наказаний.


Римляне смотрели на воинское наказание, как на средство уничтожения неправды, которая не может существовать и должна быть уничтожена, ради восстановления права. Наказание, таким образом, было необходимым воздаянием, которое применялось, как обязанность, а не право государства, как необходимость, вызываемая самым фактом совершения преступления. Зная о совершившемся нарушении права, государство не смело, ради каких бы то ни было соображений полезности, отказываться от наказания, дабы тем самым не нарушить принципа справедливости. Принцип воздаяния проводился слепо; ради поддержания его, Манлий Торкват и Постумий лично исполняют над своими сыновьями смертную, казнь, как над нарушителями требований дисциплины, несмотря на то, что, вступив без разрешения в бой с неприятелем, они одержали блестящую победу5. Ради этого над К. Ф. Руллианом, начальником кавалерии, совершается позорное virgis coedi; ради того же Апний Клавдий производит над своим легионом, оказавшим ему неповиновение, не имевшее никаких серьезных результатов в войне с Вольсками, жестокое наказание6.

Но римляне - народ громадного практического ума - не могли не признавать за воинским наказанием и других целей чисто утилитарного характера. На первом месте из них следует поставить устрашение: предупредить путем публичного исполнения наказания будущих нарушителей правопорядка, показать армии силу права и могущество государства - вот цель, которую стремились достигнуть теми или другими карательными мерами7. Смертная казнь должна была происходить на глазах у всех при соблюдении особых церемоний: военачальник как верховный жрец, посвящал виновного богам; он молился публично и делал заклинания, чтобы кровь преступника не пролилась на народ; затем нарушителя уничтожали, ради восстановления права и возбуждения ужаса в окружающих8.

Но, помимо факта исполнения наказания, законодатель стремился достигнуть целей предупреждения самим установлением данной карательной меры. Так, например, закон, назначая децимацию, не только отбивал у солдат всякую охоту к нарушениям, но еще содействовал тому, чтобы каждый из них удерживал и товарищей. Угроза относилась ко всем, и страх пострадать за других производил ужасающее впечатление1. Исполнение этой казни было обставлено своеобразно: трибун собирал провинившихся; в его присутствии speculator рубил головы начальникам, затем имена солдат, занесенные на отдельные листки, складывались в общую каску и, в зависимости от тяжести нарушения, назначалось количество голов, носители которых, выбираемые по жребию, подвергались казни, счастливцы, на которых не падал жребий, подлежали дисциплинарному взысканию2.

Вместе с тем, римское устрашение было самой грубой и жестокой формой его: присутствующие при исполнении зачастую являлись и фактическими исполнителями. И в этом видели известную цель - цель предупреждения, развития чувства страха перед законом и необходимости подчиняться ему. Наказывая виновного смертью, отдавая его под палочные удары, ампутируя ему руки и ноги, лишая его почетного звания солдата или даже заставляя преступника сопровождать обоз, государство желало восстановить право осуществить возмездие и устрашить.

Однако неправильно было бы думать, что только этими целями исчерпывалось содержание военно-карательной деятельности Рима. Возмездие являлось только оборотной стороной наказания, из утилитарных целей идея устрашения играла доминирующую роль; но римляне не отказывались от достижения и других задач - исправления и удаления неисправимых.

В самом деле, весь арсенал дисциплинарных мер имел в виду воздействовать на личность виновного, подавить в нем противоправные инстинкты и возбудить желание загладить вину, исправить поведение и проникнуться требованиями военной службы. Ради достижения этих задач римское военно-уголовное право предписывало отправлять строевых нижних чинов в нестроевую службу, перемещать в отряды вольноотпущенников или рабочие команды. В новой обстановке, при исполнении позорных и тяжких работ, у преступника должно было родиться желание возвратить свою честь, свои права, и это желание могло пересоздать и перевоспитать солдата, сделав его снова способным к несению прежних почетных обязанностей3.

Но в тех случаях, когда военнослужащий совершал позорное преступление4 или когда устрашительные или исправительные меры не оказывали своего действия, государство применяло к неисправимым такие наказания, которые влекли за собой удаление из армии5. Ради достижения этой цели, с одной стороны, устанавливались меры, ведущие к устранению негодных членов армии непосредственно: ignominiosa missio, отдача в рабство, virgis coedi и fustuarium; с другой - неисправимость военнослужащего, подвергнутого подряд трем дисциплинарным взысканиям за однородное деяние, влекла применение смертной казни именно ради уничтожения неисправимого. Это правило имело громадное предупредительное значение, так как удерживало военнослужащего даже от дисциплинарных нарушений. Таким образом, строя карательную систему войска на принципе возмездия, римское право не забывало и утилитарных целей воинского наказания.

Римское военно-уголовное право смотрело на наказание, как на зло, падающее на самого преступника; поэтому и объектом6 его карательной деятельности являлся военнослужащий, учинивший преступное деяние. Но это было только общим правилом, допускавшим бесчисленный ряд исключений, из которых наиболее серьезным являлась decimatio. Здесь резче всего проявилась идея: устрашить во что бы то ни стало, и ради этого пожертвовать кем бы то ни было, хотя бы и невинным, уничтожая которого, можно воздействовать и на действительного виновника1. Наконец, в тех случаях, когда отыскание действительных виновников какого-либо преступления, совершенного частью войск, было невозможно, военачальник осуществлял свою карательную власть, применяя ее ко всем, входящим в состав команды, или только к одним начальствующим лицам. Так было, например, во время африканской войны, когда Сципион2 лишил добычи солдат, а военачальствующих подверг смертной казни в числе трех человек3. То же следует заметить относительно последствия смертной казни - лишения погребения и конфискации: как то, так и другое поражали не только виновника, но и близких ему людей.

Из предшествующего легко видеть также, что римский законодатель, устанавливая карательные средства, добросовестно предполагал, что чем больше безнравственности в наказании, тем оно вернее может подействовать на преступника. На почве этого родились все позорящие наказания: стояние с вехой, отнятие оружия, лишение хлеба, временное изгнание из армии и т. д. Первое время римской истории свидетельствует, что эти наказания были вполне целесообразны: римский солдат страшится унижения своей чести и, ради этого, воздерживается от нарушений. Но время шло, и наказания, предупреждавшие прежде преступления, становились уже рассадником новых нарушений, предупреждать которые стало возможным в эпоху империи при помощи более грозных средств. Те из воинских наказаний, которые влекли отдачу осужденного в особые команды для производства работ, в свою очередь, представлялись мало исправительными4: рабочие команды были школой преступников, где начальнический произвол доходил до высших пределов; и воспитывал в осужденных чувство ненависти и обиды.

Мало того, римское воинское наказание дурно заботилось и об окружающих лицах, о чем свидетельствует привлечение товарищей, осужденного к фактическому исполнению некоторых наказаний. Солдаты, по мысли законодателя, в исполнении кары должны были выразить свое негодование и презрение к осужденному; но, побивая виновного камнями, колотя преступника лозами, они сами мало-помалу теряли чувства человечности, становились жестокими и способными к проявлению самых дурных свойств своей природы. Таким образом, с точки зрения моральности, этому условию удовлетворяли только отчасти денежные взыскания и незначительная часть других наказаний5.

Наоборот, римскому наказанию была свойственна экономичность, не считая, разумеется, тех взысканий, которые состояли в лишении виновного тех или других членов тела и делали его неспособным к службе, а также и смертной казни; все остальные были рассчитаны на сравнительно небольшой период времени; само исполнение их нисколько не препятствовало нарушителю исполнять обязанности службы и было недорогим средством, не требовавшим никаких затрат.

Римское воинское наказание имело свойства действительности и неизбежности; оно поражало блага и действовало наверняка. Эти свойства служили в целях достижения задач общего предупреждения, так как от применения наказания никто из компетентных военачальников отказаться не мог, что было известно и армии, которая считала наказание актом возмездия1.

Быстрота воинского наказания представлялась также необходимым условием карательной деятельности государства, и между вынесением приговора и моментом исполнения наказания не допускалось никакого промежутка времени. Вся римская военно-карательная система была проникнута также свойством удобоисполнимости, не говоря уже о смертной казни, которая не требовала ни особых средств, ни приспособлений, когда военачальник довольствовался первым попавшимся деревом, рекой или скалой, все остальные кары - бичевание, изгнание и т. п. могли применяться легко и без излишних расходов.

Все вышеизложенное дает возможность предположить, что римское военно-уголовное право, в отношение целей воинского наказания, держалось соединительного взгляда, с одной стороны, признавая наказание возмездием, с другой, смотря на воинское наказание как на средство достижения утилитарных целей: устрашения, исправления и удаления.