Geum.ru

Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2007. N с. 79, 103 122

Вид материалаБюллетень
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   15

179. Мсхиладзе категорично отклонил тезис упомянутых защитников, в соответствии с которым экстрадиция держалась в секрете. Он полагал, что при отсутствии даты исполнения решения об экстрадиции между 2 и 4 октября 2002 г. у защитников имелось достаточно времени для того, чтобы обратиться в суд.

180. Что касается беспокойства, проявляемого Азиевым, Мсхиладзе не исключал, что он был ранен во время сопротивления, оказанного сотрудникам спецназа, и что журналисты не хотели снимать его в аэропорту. В любом случае, представители общества Красного Креста встретились с каждым заявителем в аэропорту. Через некоторое время Азиев был показан по российскому телевидению, съемка была проведена в момент заключения под стражу.

181. Мсхиладзе отклонил аргумент Мухашаврия, которая указывала, что заключение под стражу заявителей находилось в прямой связи с предъявлением В.В. Устиновым запроса об их экстрадиции.

182. Габричидзе отметил, что 6 августа 2002 г. В.В. Устинов прибыл в Грузию в сопровождении своего заместителя, нескольких сотрудников Генеральной прокуратуры Российской Федерации и охраняющих лиц. Основная цель его визита состояла в том, чтобы обсудить тревожную ситуацию в Панкисском ущелье Грузии, на территории, граничащей с Чечней. В связи с этим он передал запрос об экстрадиции заявителей с приложенными к нему некоторыми документами. Габричидзе отклонил этот запрос по причинам, изложенным выше в § 62 и 63. Устинов не возразил против этого решения, вместе с тем он попросил, чтобы разбирательство было ускорено.

183. По мнению Габричидзе, процедура экстрадиции проходила в обстановке транспарентности, принимая во внимание, что об этом говорилось в средствах массовой информации и что Генеральная прокуратура Грузии регулярно проводила пресс-конференции на эту тему. В течение этой процедуры от российских властей были получены твердые гарантии того, что в отношении заявителей не будет применена смертная казнь, а также, что они не будут подвергнуты бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, а также, что экстрадированные лица будут пользоваться помощью защитников. Следует также учесть тот факт, что в России с 1996 года действует мораторий на смертную казнь и что применение этого наказания невозможно вследствие определения Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 г. Как у Генерального прокурора Грузии, у него не было никаких оснований сомневаться в достоверности гарантий, предоставляемых государством-членом Совета Европы.

184. После того, как было принято решение о том, что документы, имеющиеся в их распоряжении, позволяют согласиться с экстрадицией пяти заявителей, он обратился к своему российскому коллеге с просьбой лично проконтролировать следствие, проводимое на территории Российской Федерации, и позаботиться о том, чтобы процессуальные права этих лиц были полностью соблюдены. Он также связался по телефону с С.Н. Фридинским, заместителем Генерального прокурора Российской Федерации, занимающимся вопросами Северокавказского региона, который представил ему устные гарантии и подтвердил гарантии, предоставленные ранее письменно.

185. После того, как было принято решение об экстрадиции пяти заявителей, его исполнение зависело только от прибытия российского самолета. Габричидзе поручил Мсхиладзе незамедлительно проинформировать об этом решении защитников заявителей. Он полагал, что после получения этой информации защитники могли обжаловать экстрадиции в судебном порядке. В то же время Габричидзе отметил, что в Уголовно-процессуальном кодексе Грузии на этот счет имеется единственное положение, которое сформулировано в общем плане и не определяет ни процедуру, ни сроки подачи обжалования и не указывает компетентный судебный орган. Он признал, что при существовании такого пробела в законодательстве и при полном отсутствии практики необращение в судебный орган не может быть целиком приписано бездействию адвокатов. В период между 1996 годом, когда в отношении Грузии вступила в силу Минская конвенция, и октябрем 2002 г. в Грузии не было ни одного случая судебного обжалования решения об экстрадиции. Габричидзе сделал акцент на необходимости реформирования грузинского законодательства в этой области.

186. После появления слухов о смерти заявителя Азиева Габричидзе обратился к своим российским коллегам и получил заверения от Фридинского, что этот задержанный жив и здоров. После этого он регулярно обращался к Фридинскому, который информировал его о ходе разбирательства и предоставлял подробные детали. Это позволяло Габричидзе считать, что Фридинский следит за ходом дела и держит ситуацию заявителей под контролем, как было обещано. В заключение Габричидзе утверждал, что в том случае, если у грузинских властей было намерение незаконно выдать заявителей, то они передали бы их 6 августа 2002 г. Устинову, которого на этот случай сопровождал отряд спецназа (см. выше § 182).

iv) Главный следователь, который вел уголовное дело о нарушении границы

187. Сотрудник Министерства безопасности Грузии Бакашвили возглавлял следственную группу, занимающихся делом о нарушении границы, возбужденным в отношении заявителей. Он лично рассматривал досье Ханчукаева, Гелогаева, Хашиева, Магомадова, Баймурзаева и Адаева. Из этих заявителей только у Адаева имелся советский паспорт, подтверждающий, что он является Асланом Лечиевичем Адаевым, гражданином России, родившимся 22 июля 1968 г. Личности других упомянутых заявителей вначале устанавливались на основании их собственных утверждений. После этого Генеральная прокуратура Грузии обратилась с просьбой к российским властям об оказании содействия в сфере уголовного производства (см. выше § 174). На основании "протоколов опознания третьими лицами по фотографиям", показаний свидетелей и близких заявителей и других документов, представленных российскими властями, было установлено, что Ханоев является Ханчукаевым Асланбеком Атуевичем, Миржоева зовут Гелогаев Руслан Ахмедович, Хашиева - Мулькоев Бекхан Сейдхатаневич, Усманова - Магомадов Ахмад Лечиевич и Баймурзаев является Алхановым Хусейном Мовладиневичем.

188. По поводу того, что заявители скрывали свои настоящие имена, они утверждали следователю о том, что боялись преследования своих семей и близких, оставшихся в Чечне. Они признались, что в момент пересечения грузинской границы они были вооружены, но сотрудничали со следствием. Они ничем не могли обосновать свой страх, просто постоянно утверждая, что не хотят быть выданными в Россию.

189. Следствие велось на чеченском языке с помощью Сайдаева, переводчика, работающего по трудовому договору на регулярной основе. Все заявители хорошо говорили по-русски и вне допросов общались с ним на русском языке.

190. Бакашвили объяснил, что однажды он находился вместе с переводчиком и адвокатами заявителей, которые знакомились с материалами дела в помещении для проведения следственных действий тюрьмы N 5. Другие следователи из его группы работали с другими заявителями в соседних комнатах. Переводчик помогал каждому следователю по очереди. Выходя из комнаты, он встретился с Дарбаидзе и его коллегой, который объяснил ему, что требование об экстрадиции заявителей было рассмотрено Генеральной прокуратурой Грузии, и необходимо получить информацию о гражданстве заявителей. Бакашвили ответил, что он не может дать указание переводчику или адвокатам оказывать содействие прокурору в выполнении этой задачи. Он посоветовал ему договариваться с ними непосредственно.

191. Бакашвили подтвердил, что в отличие от следователя прокурор не нуждается в получении пропуска и может входить в тюрьму по своему служебному удостоверению.

c) Факты в изложении переводчика

192. Т. Сайдаев, студент факультета международного права, подтвердил, что работал в качестве переводчика со следственной группой Министерства безопасности Грузии. Он подтвердил, что однажды встретился с Дарбаидзе в тюрьме N 5 13 сентября 2002 г. (см. выше § 166). В этот день в помещение для проведения следственных действий, где он находился вместе с пятью или шестью задержанными чеченцами, вошел Дарбаидзе в сопровождении своего коллеги, представившись представителем Генеральной прокуратуры Грузии. На грузинском языке он объяснил, что занимается вопросом экстрадиции и что ему необходима информация о гражданстве этих задержанных (см. выше § 166). Кроме того, Дарбаидзе поинтересовался, откуда он знает достаточно хорошо грузинский и чеченский языки. Полагая, что речь идет о знакомстве, Сайдаев поинтересовался у прокурора, не хочет ли он, чтобы Сайдаев точно переводил его слова задержанным. Дарбаидзе попросил его узнать, согласны ли заявители предоставить ему необходимую информацию для установления их гражданства. Переводчик перевел этот вопрос на чеченский язык. Задержанные заявили, что они не предоставят никакой информации на этот счет. Выслушав перевод этого ответа, Дарбаидзе сразу же вышел.

193. Сайдаев утверждал, что адвокаты не присутствовали во время этого разговора и что прокурор не вел никаких личных бесед с заявителями. Дарбаидзе попросил задать упомянутый вопрос задержанным и покинул комнату, получив от них отказ. Он не передавал им никакого документа. Сайдаев утверждал, что в этот день он оказал Дарбаидзе помощь в переводе лишь случайно, это не было связано с условиями его трудового договора или дружескими отношениями.

194. Сайдаев сообщил, что во время следствия заявители несколько раз упоминали между собой на чеченском языке процедуру экстрадиции и, по его мнению, одно лишь это слово наводило на них страх. Эти обсуждения постоянно порождали сомнения и предположения. Во время предыдущей встречи 13 сентября 2002 г. Бакашвили задал вопрос заявителям об их пожеланиях, а также о необходимости обратиться за медицинской помощью. Задержанные ответили, что они ни в чем не нуждаются и у них одно пожелание - не быть экстрадированными. Они объяснили, что смотрели телевизор в камере и услышали, что могут быть экстрадированы в Россию.

195. По поводу нотариально заверенного документа от 6 декабря 2002 г. (см. выше § 170) Сайдаев объяснил, что после их встречи 13 сентября 2002 г. Дарбаидзе посетил его дома и попросил нотариально подтвердить факт его присутствия в тюрьме, то, что он встречался с заявителями и что они отказались с ним разговаривать. Ему было необходимо это свидетельство в связи с проблемами, возникшими у него со своим непосредственным начальством.

196. Указанный нотариально заверенный документ, озаглавленный "Заявление о намерениях заместителя министра юстиции" и подписанный Сайдаевым, удостоверяет:

"13 сентября 2002 г. в тюрьме N 5 г. Тбилиси я работал в качестве переводчика со следователями Министерства безопасности по делу А. Адаева, Т. Баймурзаева и других (всего 13 человек). Однажды после окончания работы следователей появился Л. Дарбаидзе, прокурор-стажер управления по международным отношениям Генеральной прокуратуры, для того, чтобы задать вопросы задержанным чеченцам. Вначале он проинформировал их о том, что Генеральной прокуратурой рассматривается вопрос об их экстрадиции, а затем попросил предоставить объяснения, необходимые для установления их гражданства. Задержанные чеченцы отказались, о чем Дарбаидзе составил протокол и попросил их его подписать. Задержанные отказались подписать этот документ. Во время беседы прокурор и задержанные воспользовались моими услугами переводчика".

197. Сайдаев объяснил Европейскому суду, что в присутствии нотариуса Дарбаидзе продиктовал ему этот текст. Он утверждал, что совершил ошибку, не придав значения фразе об экстрадиции, проскользнувшей в тексте. Дарбаидзе сказал ему, что следует лишь подтвердить его присутствие в тюрьме 13 сентября 2002 г., а также отказ заявителей предоставить необходимые сведения. Сайдаев сконцентрировался на этих двух моментах и небрежно отнесся к остальному тексту, не зная, что этот вопрос приобрел такую остроту.

198. В заключение Сайдаев подчеркнул, что 13 сентября 2002 г. заявители не были проинформированы Дарбаидзе о процедуре их экстрадиции при содействии Сайдаева в качестве переводчика.

d) Факты в изложении медицинского эксперта

199. К. Ахалкацишвили представил отчет, который он составил 4 октября 2002 г. после медицинского обследования заявителей Ханчукаева, Гелогаева, Хашиева, Исаева и Баймурзаева, а также Шешберидзе, сотрудника спецназа, и Кердикошвили, Далакишвили, Бутчукури, Самадашвили и Ковзиридзе, сотрудников пенитенциарного учреждения. Он объяснил, что действуя в соответствии с инструкцией Управления исполнения наказания Министерства юстиции, в своем отчете он учел также и медицинские обследования, проведенные в тюрьме N 5.

200. Из этих отчетов следует, что у Ханчукаева имелись телесные повреждения на правом боку, многочисленные локальные гематомы на спине и плечах, каждая размером 9 x 1 см, 9 x 4 см, 6 x 3 см, 3,5 x 3 см, 5 x 1 см, 4,5 x 1 см, 12 x 1 см, 12,2 x 1 см, 10 x 1 см и 10 x 0,8 см, пять гематом на лице вокруг носа и губ и одна гематома на правом колене. У Гелогаева имелось пять гематом на лбу, каждая размером 2 x 0,5 см, 1 x 0,1 см, 0,5 x 0,1 см, 2,5 x 0,2 см и 3 x 0,8 см, одна гематома размером 3 x 2 см на щеке, одна гематома размером 4 x 1,5 см на челюсти и одна гематома размером 4 x 3 см на правом плече. У Магомадова имелась гематома размером 3 x 1 см на лбу, гематома размером 4 x 3 см на щеке, гематома, целиком покрывающая ухо, гематома размером 4 x 4 см на правом виске, гематомы на суставах в области запястья на обеих руках, гематома размером 22 x 2 см на левом боку и гематома размером 5 x 2 см на левом колене (см. выше показания заявителей, § 125).

201. Эти телесные повреждения Ханчукаева, Гелогаева и Магомадова явились следствием ударов, нанесенных тупым твердым предметом 4 октября 2002 г. Они относятся с категории легких телесных повреждений, не причиняющих вреда здоровью.

202. Хашиев и Баймурзаев не обращались с жалобами, не заявляли о побоях или насильственных действиях.

203. У Исаева имелись большая гематома у правого глаза и две гематомы на лбу, размером 1 x 1 см каждая (см. выше § 125). Эти телесные повреждения явились следствием ударов, нанесенных тупым твердым предметом, и относятся к категории легких телесных повреждений, не причиняющих вреда здоровью.

204. У Кердикошвили имелись рана размером 6 x 0,1 см на правом плече и две раны, размером 0,5 x 1 см м 0,3 x 0,1 см каждая на левом запястье. Эти повреждения явились следствием ударов, нанесенных острым предметом 4 октября 2002 г., и относятся к категории легких телесных повреждений, не причиняющих вреда здоровью. Шешберидзе жаловался на боль при ходьбе. У него имелись две гематомы размером 3 x 2,5 см и 0,8 x 0,5 см на левой опухшей щиколотке. У Далакишвили опухло левое колено в области сустава и имелась гематома размером 3 x 2,5 см. У Бутчукури имелись гематома размером 3 x 2 см на левой щиколотке и гематома размером 1 x 1 см на левом яичке. У Самадашвили имелась гематома размером 5 x 3 см на правой стороне грудной клетки и гематома размером 1,5 x 1 см на правой лодыжке. У Ковзиридзе имелась гематома размером 2 x 1,5 см на правой руке и гематома размером 3,5 x 3 см на левой ступне. Эти телесные повреждения явились следствием ударов, нанесенных тупым твердым предметом 4 октября 2002 г., и относятся к категории легких телесных повреждений, не причиняющих вреда здоровью.

205. Далакишвили передал Европейскому суду больничный, а также свидетельство о том, что в декабре 2003 г. ему была сделана операция на левом колене в связи с произошедшим ранее разрывом связок.

e) Выдержки из "личных дел задержанных" заявителей

206. По запросу Европейского суда власти Грузии передали в г. Тбилиси в его распоряжение личные дела задержанных заявителей. Может быть отмечена следующая информация медицинского характера.

207. Из медицинского свидетельства от 6 августа 2002 г., выданного врачом следственной тюрьмы Министерства безопасности, следует, что заявитель Ханчукаев был полностью здоров, за исключением опухших ног. Запись от 4 октября 2002 г. в его медицинской карте подтверждает наличие многочисленных гематом, размеры которых варьируются от 1 x 1 до 20 x 5 см, а также перелома левого плеча. Из этой записи не следует, что медицинская помощь была оказана заявителю в этот день. В соответствии со следующей записью от 8 октября 2002 г. тюремный врач оказал медицинскую помощь Ханчукаеву в отношении болей в области таза. Из записи от 12 октября 2002 г. следует, что заявитель находился под наблюдением хирурга.

208. В соответствии с медицинскими свидетельствами от 6 августа 2002 г. у заявителя Исаева после перенесенной накануне хирургической операции, сделанной в связи с имеющимися телесными повреждениями, были перевязаны левое плечо и правая берцовая кость. Хашиев продемонстрировал вывих нижней челюсти с левой стороны и шрам, оставшийся от перенесенной ранее операции. Кроме того, он испытывал боль в опухших ногах. Вывих нижней челюсти также был отмечен у Баймурзаева, так же как и опухшее бедро, создающее проблемы при передвижении. Из его досье следует, что с декабря 2002 г. Баймурзаеву оказывалась медицинская помощь в связи с вывихом челюсти, и что 10 октября 2003 г. он был помещен в тюремную больницу с диагнозом "общее искривление челюстной кости".

209. 7 августа 2002 г. Маргошвили по требованию Министерства безопасности был переведен из гражданской клиники в тюремную больницу.

210. В соответствии с диагнозом, поставленным 7 августа 2002 г. в гражданской больнице в связи с намерением Министерства безопасности перевести Магомадова в тюремную больницу, у этого заявителя имелись гнойная рана в правой части шеи (см. выше § 138) и многочисленные ссадины на теле. Ему были назначены ежедневные или через день обработка ран и смена повязок. В соответствии с записью в его медицинской карте от 5 октября 2002 г. медицинское лечение проводилось в связи с указанными телесными повреждениями.

211. Запись от 4 октября 2002 г. в медицинской карте Гелогаева подтверждает наличие телесных повреждений, указанных медицинским экспертом (см. выше § 200). Из этой записи не следует, что заявителю была в тот же день оказана медицинская помощь. Вместе с тем в соответствии с записью от 10 октября 2002 г., он получил "симптоматичное лечение", а также болеутоляющее средство.

f) Факты в письменном изложении адвокатов заявителей в национальных судах

212. Не имея возможности предстать перед Европейским судом в г. Тбилиси (см. выше § 44), 17 апреля 2004 г. Арабидзе, Хиджакадзе и Габаидзе в письменной форме проинформировали Европейский суд о том, что никогда не получали письмо Мсхиладзе (см. выше § 178). Они утверждали, что впервые узнали об этом в апреле 2004 года из документов, направленных Европейским судом представителям заявителей.

213. Хиджакадзе в качестве руководителя адвокатского бюро, куда было передано рассматриваемое письмо, подтвердил, что расписка в получении, сделанная на этом документе, не принадлежит никому из сотрудников, работающих вместе с ним. Тем не менее он отметил, что на письме отсутствует номер регистрации, который обычно ставится в канцелярии на каждой корреспонденции при ее получении. По его мнению, речь идет о фальшивом документе, который грузинские власти использовали для того, чтобы обвинить адвокатов в том, что они не обжаловали решение об экстрадиции своих клиентов. Два других адвоката также не признали подпись, подтверждающую получение письма.

214. Габаидзе объяснил, что вечером 3 октября 2002 г. приятель, работающий в Министерстве безопасности (по просьбе адвокатов, его имя не разглашается), по секрету сообщил ему, что готовится экстрадиция "нескольких чеченцев". Тогда он связался с чеченским представителем в Грузии и отправился вместе с ним в Генеральную прокуратуру Грузии. Они безрезультатно пытались получить какие-либо сведения. Прокурор В.М. сообщил им по телефону, что он не в курсе дела и попросил больше не звонить. Другой прокурор, Л.Г., сказала им, что она не может ничего сообщить по телефону.

215. После того, как эти попытки потерпели неудачу, Габаидзе отправился на канал "Рустави-2" для того, чтобы публично объявить о том, что готовится тайная экстрадиция задержанных чеченцев (см. выше § 124). В 9 часов следующего дня он отправился в тюрьму, чтобы попытаться встретиться со своими клиентами, но тюрьма была закрыта, и телефоны отключены. Он не знал, кого из его клиентов касается решение об экстрадиции, ни того, что выдача заявителей уже произошла.

216. Запись, показанная 3 октября 2002 г. в 23 часа в телевизионных новостях на канале "Рустави-2", была представлена Европейскому суду властями Грузии и действительно содержала интервью Габаидзе. В этом интервью адвокат заявил, что из надежных источников стало известно, что несколько задержанных чеченцев, арестованных в период с 3 по 5 августа на российско-грузинской границе, будут экстрадированы на следующий день. Он утверждал, что не знал имен этих задержанных, что телефоны Генеральной прокуратуры Грузии были отключены и вся процедура держалась в секрете. Тем не менее он полагал, что задержанные, имеющие грузинское гражданство, не будут экстрадированы.


D. Экстрадированные заявители


1. Личности заявителей


217. 15 ноября 2002 г. следователь по делам "особой важности" вынес постановления относительно "установления личности обвиняемого" в отношении каждого из названных заявителей. В соответствии с этими постановлениями, сформулированными в одинаковых выражениях, "во время следствия были получены документы, в том числе паспорта", которые доказывают, что данные обвиняемые являются: Адаевым Асланом Лечиевичем, род. 22 июля 1968 г. в селе Орехово Ачхой-Мартановского района; Азиевым Хусейном Мухидовичем, род. 28 сентября 1973 г. в селе Рошни-Чу Урус-Мартановского района; Виситовым Ризваном Вахидовичем, род. 1 октября 1977 г. в селе Гоити, Урус-Мартановского района и Хаджиевым Хусейном Хамитовичем, род. 8 ноября 1975 г. в селе Самашки Ачхой-Мартановского района (см. выше § 72). "Эти данные, кроме того, подтверждаются самими обвиняемыми, а также другими документами дела". Власти Российской Федерации не представили документы такого рода, устанавливающие имя Шамаева, пятого экстрадированного заявителя. Во всех документах он фигурирует как Абдул-Вахаб Ахмедович Шамаев.


2. Представительство заявителей

в российских судебных органах


218. 11 ноября 2002 г. российские власти представили Европейскому суду имена адвокатов экстрадированных заявителей, представляющих их интересы в российских судебных органах. 19 ноября 2002 г. по запросу Европейского суда они также представили их адреса. 22 января 2003 г., утверждая, что эти адвокаты имели беспрепятственный доступ к своим клиентам, власти Российской Федерации представили даты и количество их встреч.

219. Из материалов дела следует, что 15 ноября 2002 г. Шамаев отказался от представительства Залугиной, назначенной 5 октября 2002 г., и потребовал "назначения любого другого адвоката". Это рукописное заявление Шамаева фигурирует в материалах дела. В тот же день приказом начальника юридической консультации г. Минводы была назначена адвокат Кучинская. С 21 февраля 2003 г. Шамаев пользовался услугами другого адвоката Л. Тимиргаева, члена коллегии адвокатов Чеченской Республики.

220. 5 октября 2002 г. начальник юридической консультации г. Минводы и г. Ессентуки назначил Мельникову и Молочкова представлять интересы заявителей Хаджиева и Виситова, соответственно, во время предварительного следствия. 15 ноября 2002 г. Хаджиев в связи с длительным отсутствием Мельниковой потребовал, чтобы ему "был назначен любой другой адвокат". В тот же день директор юридической консультации г. Минводы назначил Кучинскую представлять интересы заявителя.

221. 5 октября 2002 г. Залугина была назначена адвокатом Адаева во время следствия. 22 октября 2002 г. Адаев отказался от помощи данного адвоката и потребовал, чтобы ему "был назначен любой другой адвокат". 16 и 21 октября 2002 г. родственники заявителя Адаева выбрали защитниками своих интересов Лебедеву (коллегия адвокатов "Новация" Московской коллегии адвокатов) и Хорошеву (объединение адвокатов "Иск" Одинцовского района Московской области). В деле имеется только полномочие, выданное на имя адвоката Лебедевой за подписью директора коллегии адвокатов "Новация".

222. 5 октября 2002 г. начальник юридической консультации г. Ессентуки назначил Молочкову представлять интересы заявителя Азиева в Генеральной прокуратуре Российской Федерации. Другое полномочие было выдано 21 октября 2002 г. на имя адвоката Хорошевой. С 31 января 2003 г. Азиев пользуется услугами И. Тимишева, адвоката коллегии адвокатов Кабардино-Балкарской Республики (см. ниже § 238).


3. Представительство в Европейском суде


223. До 4 октября 2002 г. заявители Хаджиев, Адаев и Азиев были представлены в грузинских судах адвокатом Г. Габаидзе, заявитель Виситов - адвокатом Р. Хиджакадзе, и заявитель Шамаев - адвокатом Г. Чхатарашвили. Услуги названных адвокатов оплачивались руководством чечено-кистинской общины Грузии (см. договоры об оказании юридической помощи от 5 и 6 августа 2002 г.).

224. Адвокаты сообщают, что 4 октября 2002 г. в 9 часов утра они постарались встретиться со своими клиентами, но не были допущены в тюрьму. "Не зная, каким образом обратиться в Европейский суд", они поручили своим коллегам Мухашаврия и Дзамукашвили подать жалобу в Европейский суд от имени своих клиентов. Однако Мухашаврия и Дзамукашвили также не имели возможности встретиться со своими клиентами для получения полномочий. Учитывая чрезвычайную срочность и по согласованию с руководством чечено-кистинской общины Грузии, Габаидзе, Хиджакадзе и Чахатарашвили составили акты делегирования полномочий (которые имеются в материалах дела) двум своим коллегам, которые сразу же обратились в Европейский суд.

225. 22 ноября 2002 г. Мухашаврия и Дзамукашвили направили по факсу оформленные на свои имена полномочия представлять интересы экстрадированных заявителей в Европейском суде. Эти полномочия, в которых в качестве государства-ответчика указывалась Грузия, были подписаны членами семей и родственниками заявителей, проживающими в России.

226. Адвокаты сообщили, что 28 октября 2002 г. они обратились в Российское консульство в г. Тбилиси для получения визы с целью встречи со своими экстрадированными клиентами. Им был дан устный ответ, что для получения визы требовалось письменное приглашение соответствующего пенитенциарного учреждения. 29 октября 2002 г. адвокаты обратились за помощью к Уполномоченному Российской Федерации при Европейском суде. Им было разъяснено, что без указания Европейского суда никакого ответа они не получат. Тогда адвокаты обратились в Европейский суд с просьбой повлиять на власти Российской Федерации для получения ими визы.

227. 5 декабря 2002 г. власти Российской Федерации сообщили, что Мухашаврия и Дзамукашвили не могут претендовать на представительство экстрадированных заявителей в части жалобы, направленной против России, в выданных на их имя полномочиях в качестве государства-ответчика упоминалась только Грузия. Более того, согласно российскому законодательству иностранный адвокат не может осуществлять в Российской Федерации защиту ни в ходе предварительного следствия, ни в судах. Однако эти адвокаты "в принципе могли посетить выданных России заявителей, обратившись в Генеральную прокуратуру Российской Федерации". Они утверждали, что "эти так называемые защитники", которые "поддерживают международных террористов в Российской Федерации, не рассматриваются российскими властями в качестве представителей заявителей в Европейском суде, и власти Российской Федерации не собираются встречаться с ними в данном качестве".

228. 17 июня 2003 г. Европейский суд решил указать властям Российской Федерации, в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, на предоставление адвокатам Мухашаврия и Дзамукашвили свободного доступа к экстрадированным заявителям с тем, чтобы те могли проинструктировать последних перед слушанием в Европейском суде по вопросу приемлемости жалобы (см. выше § 24). 4 августа 2003 г. Мухашаврия обратилась к Уполномоченному Российской Федерации при Европейском суде с просьбой оказать ей, согласно решению Европейского суда, содействие в получении въездных документов в Россию, а также в посещении заявителей в тюрьме. Доступа к выданным России заявителям адвокаты не получили. В своем ответе от 21 августа 2003 г. Уполномоченный Российской Федерации при Европейском суде через Европейский суд проинформировал, что власти Российской Федерации не считают ее представителем экстрадированных заявителей. По его мнению, грузинские адвокаты могут ходатайствовать о доступе к защите в суде, где рассматривается дело заявителей, но что сами власти не могут принимать каких бы то ни было мер по предоставлению им доступа к выданным России заявителям.

229. 22 августа 2003 г. Европейский суд снова предложил властям Российской Федерации применить предварительную меру, указанную 17 июня 2003 г. 1 сентября 2003 г. власти Российской Федерации вновь сообщили об отказе на тех же основаниях, что были изложены в упомянутом Письме от 21 августа.

230. На слушаниях по вопросу приемлемости жалобы власти Российской Федерации представили заключение графологической экспертизы, составленный 29 августа 2003 г. Центром судебной экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации. По утверждению эксперта, полномочия на имя Мухашаврия и Дзамукашвили, переданные Шамаевым, Адаевым и Азиевым, на представление их интересов в Европейском суде не были подписаны этими заявителями (см. выше § 225). В случае заявителя Виситова не имелось возможности определить, являлся ли он автором подписи. Что касается заявителя Хаджиева, эксперт не смог дать заключения в связи с коротким и неполным характером образца, представленного для исследования.

231. В ответ Мухашаврия заявила, что эти заявители были экстрадированы без присутствия адвокатов, имеющих право на встречу с ними. По их прибытию в Россию она безуспешно пыталась связаться с ними. Тогда она обратилась к членам их семей и родственникам, которые подписали полномочия.


4. Попытки Европейского суда связаться с экстрадированными

заявителями в рамках письменной процедуры


232. 20 ноября 2002 г. Секретарь Секции Европейского суда проинформировал Молочкова, Кучинскую, Хорошеву и Лебедева (см. выше § 218 - 222) о том, что 4 октября 2002 г. их клиенты пытались обратиться с жалобой в Европейский суд. Он попросил их связаться с ними с тем, чтобы они подтвердили или опровергли свое намерение обратиться в Европейский суд. 9 декабря 2002 г. Уполномоченный Российской Федерации при Европейском суде ответил Европейскому суду, что эти адвокаты "протестуют против попыток Европейского суда связаться с ними". Действительно, Хорошева и Лебедев ничего не ответили. Молочкова и Кучинская ответили лишь в августе 2003 г. (см. ниже § 241).

233. Вследствие этого и с согласия Председателя Секции (см. выше § 16), 10 декабря 2002 г. Секретарь Секции направил заказные письма с уведомлением о вручении, содержащие формуляры жалобы, экстрадированным заявителям на адрес СИЗО города А. 16 января 2003 г. Суд получил пять подтверждений о вручении, подписанных начальником канцелярии тюрьмы 24 декабря 2002 г. В сентябре 2003 г. власти Российской Федерации представили свидетельство (на документе отсутствует дата) ответственного сотрудника администрации указанного СИЗО, в соответствии с которым ни одно из писем Европейского суда, направленных экстрадированным заявителям, не достигло этого учреждения. О получении Европейским судом упомянутых уведомлений о вручении власти Российской Федерации представили свои объяснения (см. ниже § 239).

234. Заявители Шамаев, Виситов и Адаев не ответили Европейскому суду для того, чтобы подтвердить или опровергнуть свои намерения обратиться в Европейский суд 4 октября 2002 г.

235. 27 октября 2003 г. суд получил формуляр жалобы Хусейна Хамитовича Хаджиева, заполненный надлежащим образом 8 октября 2003 г., указывающий в качестве государства-ответчика как Грузию, так и Россию. Жалоба была отправлена 9 октября 2003 г. администрацией СИЗО г. В (см. выше § 53). Хаджиев представил полномочия на имя адвоката С. Котова. В отличие от формуляра, в соответствующей графе полномочий содержится упоминание только Грузии в качестве государства-ответчика. Формуляр содержал жалобы против Грузии и России (см. ниже § 388, 439 и 484).

236. 19 декабря 2003 г. эти документы были посланы властям, а также адвокатам Мухашаврия и Дзамукашвили. Адвокату Котову было предложено представить некоторые дополнительные сведения, включая информацию об обращении его клиента в Европейский суд вечером накануне его экстрадиции и о представлении его интересов в Европейском суде грузинскими адвокатами. Европейский суд также попросил его уточнить, кто представляет интересы его клиента в Европейском суде в части жалобы, поданной против России.

237. Европейский суд не получил от адвоката Котова никакого ответа.

238. Что касается Хусейна Мухидовича Азиева, пятого экстрадированного заявителя, он не возвратил в Европейский суд формуляр жалобы, который был ему направлен 10 декабря 2002 г. Вместе с тем 19 августа 2003 г. он обратился в Европейский суд с другой жалобой, направленной только против Российской Федерации (жалоба N 28861/03 "Азиев против России"). Представленный в Европейском суде адвокатом Тимишевым (см. выше § 222), он жаловался на невозможность получить в России справедливое судебное разбирательство, а также на поведение своего российского адвоката, предоставленного после его незаконной выдачи в эту страну. Не упоминая изначально жалобу, поданную им в связи с экстрадицией, лишь 9 октября 2003 г., Азиев подтвердил, что обратился в Европейский суд с такой жалобой, и потребовал, чтобы дело N 28861/03 было объединено с данной жалобой. В письме от 31 октября 2003 г., направленном в Европейский суд в рамках его жалобы N 28861/03, он подтвердил сообщение своего адвоката и средств массовой информации о том, что власти Российской Федерации отрицают факт его обращения в Европейский суд, находясь в Грузии, с жалобой, поданной против его незаконной выдачи с помощью адвоката Мухашаврия. Он подтвердил, что одобряет все демарши, предпринятые этим адвокатом от его имени, даже если некоторые из них не всегда могли быть с ним согласованы.

239. 3 декабря 2003 г. власти Российской Федерации объяснили недоразумение, касающееся получения писем Европейского суда экстрадированными заявителями, и подтвердили, что эти письма, доставленные лично заявителям, были оставлены в их распоряжение и не были включены в личные досье. Отсутствие документов в этих досье объясняет, по их мнению, утверждение ответственного сотрудника пенитенциарной администрации о неполучении рассматриваемых писем сотрудниками учреждения (см. выше § 233). Власти представили отчеты административной проверки, проведенной в СИЗО в этой связи, а также собственноручные письма Шамаева, Адаева, Хаджиева и Виситова, датированные 3 ноября 2003 г.

240. В этих письмах Шамаев утверждал, что он получил письмо Европейского суда, но не ответил на него. Тем не менее он не исключает, что его адвокат, со своей стороны, послал жалобу в Европейский суд. Адаев подтверждает, что в конце 2002 г. он получил сообщение Европейского суда и передал его для ответа своим адвокатам. В то же время он подтвердил, что подал жалобу в Европейский суд из Грузии с помощью адвоката. Хаджиев подтвердил, что, находясь в Грузии, он послал жалобу в Европейский суд с помощью адвоката. 24 декабря 2002 г., находясь в СИЗО в России, он получил сообщение Европейского суда. Виситов утверждал, что он послал жалобу в Европейский суд, находясь на территории Грузии с помощью адвоката. Впоследствии, находясь в России, он получил письмо Суда, но потерял его во время перевода в другую камеру. Письма от заявителя Азиева не было представлено. Вместе с тем власти представили объяснения представителя администрации СИЗО Ставропольской области, подтверждающие, что на допросе 3 ноября 2003 г. заявитель Азиев подтвердил получение письма Европейского суда в конце 2002 г. Заявитель Азиев не написал объяснительного письма, как это сделали другие заявители, так как он недостаточно хорошо владеет русским языком и не может писать по-русски.

241. 26 августа 2003 г. Молочкова и Кучинская ответили на письмо Европейского суда от 20 ноября 2002 г. (см. выше § 232). Они утверждали, что Шамаев, Хаджиев, Виситов и Азиев, их бывшие клиенты, никогда не жаловались на нарушение своих прав и никогда не выражали желания обратиться в Европейский суд. Не имея от них указаний, они не могли обратиться в Европейский суд по своей инициативе. У них всегда было время и необходимые условия для осуществления защиты своих клиентов, а также возможность встречаться с ними без охраны.

242. 15 сентября 2003 г. власти Российской Федерации представили фотографии четырех экстрадированных заявителей, сделанные в их камерах в СИЗО города В., и фотографию заявителя Азиева от 23 августа 2003 г., содержавшегося в этот период в СИЗО города А. (см. выше § 53). В отличие от других заявителей Азиев был сфотографирован только один раз и находился далеко на общем плане своей камеры. Независимо от утверждения, что условия содержания в первом упомянутом СИЗО были лучше, фотографии камер, приложенных к этому письму, не вызвали частных замечаний Европейского суда.

243. 8 января 2004 г. власти Российской Федерации подтвердили, что направление Хаджиевым жалобы в Европейский суд (см. выше § 235) существенно изменило настоящее дело и указало выход из процессуального тупика. Они подтвердили, что, вне всякого сомнения, Хаджиев на этот раз действительно обратился в Европейский суд и, следовательно, рассмотрение так называемых коммуникаций, полученных Европейским судом до этого, а также имена четырех экстрадированных лиц, не имели больше никакого значения. Власти Российской Федерации заявили, что они признают полномочия, представленные Хаджиевым на имя Котова в жалобе, поданной против Грузии. Они заявили, что эта жалоба должна быть рассмотрена в "обычном порядке", что Суд должен ее коммуницировать и что все предыдущие разбирательства по настоящей жалобе должны быть аннулированы. По их мнению, это положило бы конец "непроцессуальной деятельности в этом деле". 5 и 13 февраля 2004 г. Европейский суд напомнил властям, что жалобы, поданные заявителем Хаджиевым, были переданы властям государств-ответчиков до рассмотрения вопроса об их приемлемости и что они не представили новых сообщений.

244. Что касается попыток Суда заслушать пятерых экстрадированных заявителей, а также двух заявителей, пропавших без вести в г. Тбилиси и в настоящее время задержанных на территории Российской Федерации, Европейский суд ссылается на § 27 выше.


5. Состояние здоровья экстрадированных заявителей


245. По мнению медицинского управления Министерства юстиции Грузии, 4 октября 2002 г. эти заявители не заявляли ни о каких телесных повреждениях.

246. 14 ноября 2002 г. в условиях строгой конфиденциальности власти Российской Федерации представили медицинские заключения о состоянии здоровья заявителей, сделанные 4 ноября 2002 г., спустя месяц после их экстрадиции. По сведениям, полученным от тюремного врача, они не предъявляли "никаких жалоб, касающихся состояния их здоровья и были в принципе абсолютно здоровы". 22 января 2003 г. власти представили новые медицинские заключения, датированные 15 января 2003 г. и подписанные кардиологом, невропатологом, терапевтом и хирургом. 1 сентября 2003 г. они представили новые медицинские заключения, сделанные 11 августа 2003 г. Последние медицинские заключения, представленные 25 февраля 2004 г., были датированы 20 февраля 2004 г. и составлены врачами гражданской больницы города В. Ставропольского края.

247. В соответствии с медицинскими заключениями от 4 ноября 2002 г. и 15 января 2003 г. заявитель Виситов жаловался на сухость в горле и сухой кашель. Его состояние было оценено как "объективно удовлетворительное". Было рекомендовано наблюдение медицинской службой. В соответствии с медицинским заключением от 11 августа 2003 г. Виситов не обращался с жалобой по поводу своего состояния здоровья в связи с какими бы то ни было телесными повреждениями. У него была катаракта левого глаза, и в июле 2003 г. у него был установлен перелом носовой кости. Психиатрическая экспертиза, проведенная 13 февраля 2003 г., констатировала нормальное психическое состояние. Рентгеновские снимки, сделанные 18 октября 2002 г. и 24 июля 2003 г. не показали наличия какой-либо патологии в области грудной клетки. За время своего задержания заявитель Виситов ни разу не обратился за медицинской помощью. В соответствии с медицинским заключением от 20 февраля 2004 г., терапевт отметил дистонию.

248. К 15 января 2003 г. заявитель Хаджиев был болен в течение двух дней. Он жаловался на жар, кашель и озноб. В легких были замечены повышенные везикулярные шумы. Поставлен диагноз острой респираторной вирусной инфекции (ОРВИ), осложненной трахеобронхитом, а также возможной пневмонией правого легкого. Состояние заявителя было признано "объективно удовлетворительным". Было признано необходимым лечение в медицинском учреждении.

249. Согласно медицинскому заключению от 11 августа 2003 г. у заявителя Хаджиева были отмечены признаки старого перелома носовой кости, удаленного в 1998 году аппендицита и огнестрельного ранения в правое бедро в июле 2002 г. Психиатрическая экспертиза от 13 февраля 2003 г. констатировала нормальное психическое состояние. Рентгеновские снимки от 18 октября 2002 г. и 24 июля 2003 г. какой-либо патологии в области грудной клетки не показали. Хаджиев обращался за медицинской помощью 20 февраля (острая респираторная вирусная инфекция, ОРВИ) и 3 апреля 2003 г. (острый ларингит). Кроме названных случаев, Хаджиев за медицинской помощью не обращался. В соответствии с медицинским заключением от 20 февраля 2004 г. терапевт отметил дистонию и мигрень.

250. В соответствии с медицинскими заключениями от 4 ноября 2002 г. и 15 января 2003 г. заявитель Шамаев жаловался на общую слабость, острые боли в бедрах, сухость в горле и во рту, а также на сухой кашель. За неделю до 15 января 2002 г. он перенес острую респираторную вирусную инфекцию (ОРВИ). Отмечались нормальные везикулярные шумы в легких, а также хронический холецистит (воспаление желчного пузыря) в состоянии ремиссии. Его здоровье было признано "объективно удовлетворительным". В соответствии с медицинским заключением от 11 августа 2003 г. Шамаев не жаловался на состояние здоровья. В его медицинской карте отмечается лишь гематома на левом плече. Психиатрической экспертизой от 13 февраля 2003 г. было констатировано нормальное психическое состояние. Рентгеновские снимки от 18 октября 2002 г. и от 24 июля 2003 г. какой-либо патологии в области грудной клетки не выявили. За время задержания Шамаев ни разу не обращался за медицинской помощью. В соответствии с медицинским свидетельством от 20 февраля 2004 г. терапевт отметил гипотоническую дискинезию кишечника.

251. В соответствии с медицинскими заключениями от 4 ноября 2002 г. и 15 января 2003 г. заявитель Адаев не жаловался на состояние своего здоровья. Его здоровье было признано "объективно удовлетворительным". В медицинском заключении от 11 августа 2003 г. отмечено, что у заявителя на уровне груди была остаточная бледнорозовая гематома, огнестрельное ранение в левое плечо, полученное в 1994 году, и травма копчика в 1986 году. Психиатрическая экспертиза от 13 февраля 2003 г. констатировала нормальное психическое состояние. Рентгеновские снимки от 13 марта и 24 июля 2003 г. какой-либо патологии в области грудной клетки не показали. 9 декабря 2002 г. Адаев был осмотрен врачом по поводу повышенного артериального давления и посттравматического неврита левого плеча. 21 февраля и 17 марта 2003 г. он прошел курс лечения.

252. В соответствии с медицинскими заключениями от 4 ноября 2002 г. и 15 января 2003 г. и 11 августа 2003 г. заявитель Азиев жалоб на здоровье не имел. Его здоровье было признано "объективно удовлетворительным". Во время своего задержания заявитель Азиев ни разу не обращался за медицинской помощью. 20 февраля 2004 г. терапевт не отметил у Азиева никакой патологии.


II. Применимое национальное законодательство

и правоприменительная практика


A. Соответствующее внутреннее законодательство Грузии


253. Конституция

Пункт 4 статьи 13

"Не допускается выдача гражданина Грузии другому государству, кроме случаев, предусмотренных международными договорами. Решение о выдаче гражданина может быть обжаловано в суде".

Пункты 3 и 5 статьи 18

"(...) Задержанное или иным образом ограниченное в свободе лицо должно предстать по подсудности перед соответствующим судом не позднее 48 часов. Если в течение последующих 24 часов суд не примет решения об аресте или ином ограничении свободы, лицо незамедлительно должно быть освобождено.

Задержанному или арестованному лицу сразу же разъясняются его права и основания ограничения свободы. (...)"

Пункт 1 статьи 42

"Каждый человек имеет право обратиться в суд за защитой своих прав и свобод."

254. Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) <*>

--------------------------------

<*> Текст перевода УПК Грузии предоставлен грузинскими властями Посольству Российской Федерации в г. Тбилиси.