Geum.ru

Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2007. N с. 79, 103 122

Вид материалаБюллетень
Подобный материал:
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   15

405. Принимая во внимание эти обстоятельства в комплексе, Европейский суд не считает, что с 6 августа 2002 г. заявители были задержаны с целью их экстрадиции. Единственного основания, что в этот день Генеральный прокурор Российской Федерации нанес визит своему грузинскому коллеге и передал ему запрос об экстрадиции заинтересованных лиц, не достаточно для того, чтобы прийти к такому выводу. Тем более, что в тот же день Генеральный прокурор Грузии объявил государству, подавшему запрос об экстрадиции, устно и письменно (см. выше § 63 и 182), что этот запрос не будет рассмотрен по причине имеющихся недостатков. Учитывая положения статьи 259 Уголовно-процессуального кодекса Грузии и отсутствие доказательств противного, Европейский суд считает, что задержание заявителей в соответствии с подпунктом "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции может начинаться только с 19 августа 2002 г., когда грузинские власти получили от государства, подавшего запрос об экстрадиции, требуемые документы, такие как определения об избрании в отношении каждого заявителя меры пресечения в виде предварительного заключения под стражу, вынесенные компетентным судебным органом. Начиная с этой даты заявители были задержаны в соответствии с грузинским правом на основании запроса об их экстрадиции, сопровождаемого соответствующими документами, касающимися заключения под стражу.

406. Европейский суд также констатирует, что во время оспариваемого периода содержание заявителей под стражей подпадало под исключения, предусмотренные подпунктами "c" и "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, и оно не являлось неправомерным в связи с законными гарантиями, предоставляемыми правовой системой Грузии. Принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении материалы, Европейский суд считает, кроме прочего, что содержание заинтересованных лиц под стражей, в принципе, оправдывалось в соответствии с подпунктом "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

407. Следовательно, в том, что касается оспариваемого содержания заявителей под стражей в Грузии, не имело места нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции.

408. Однако Европейский суд будет выяснять дальше, пользовались ли они в соответствии с другими требованиями статьи 5 Конвенции достаточными гарантиями для защиты от незаконных действий (см. ниже § 413 и следующие).

b) О задержании Хашиева (Элихаджиева, Мулькоева) и Баймурзаева (Алханова) после их исчезновения

409. Европейский суд сразу отмечает, что факт исчезновения этих заявителей 16 февраля 2004 г. возник после Решения о приемлемости настоящей жалобы, это Решение определило рамки рассматриваемой жалобы (Постановления Европейского суда по делу "Гуццарди против Италии" (Guzzardi v. Italy) от 6 ноября 1980 г., Series A, N 39, § 106; и по делу "W. против Соединенного Королевства" (W. v. United Kingdom) от 8 июля 1987 г., Series A, N 121, § 57). Суд не обладает полномочиями для рассмотрения или комментирования законности ареста и содержания под стражей Хашиева и Баймурзаева российскими властями.

410. Однако принимая во внимание полноту компетенции Суда, которой он регулярно пользуется при рассмотрении дел (Постановление Европейского суда (по существу) по делу "Де Вильд, Оомс и Версип против Бельгии" (De Wilde, Ooms and Versyp v. Belgium) от 18 июня 1971 г., Series A, N 12, § 49), Европейский суд считает необходимым потребовать от властей государств-ответчиков объяснений для того, чтобы выяснить обстоятельства исчезновения как таковые, а также судьбу этих заявителей после их содержания под стражей в России (см. выше § 45 и 100 - 103).

411. Если действительно уровень требуемых доказательств может быть достигнут благодаря совокупности признаков или неопровергнутых предположений, достаточно серьезных, точных и согласованных (Постановление Европейского суда по делу "Кайя против Турции" (Kaya v. Turkey) от 19 февраля 1998 г., Recueil 1998-I, § 77), принимая во внимание информацию, предоставленную властями государств-ответчиков по данному делу, а также аргументы, выдвинутые представителями заявителей, Европейский суд не делает никаких различий в доказательствах, указывающих на то, что рассматриваемое исчезновение явилось результатом незаконной выдачи, тайно проведенной властями соответствующих государств. Европейский суд уточняет, что достоверность утверждений, сделанных властями, уменьшилась вследствие того, что Европейский суд был лишен возможности осуществить свои функции в России и заслушать этих двух заявителей (см. ниже § 504).

412. В любом случае Европейский суд сделал вывод о том, что он не обладает компетенцией в рамках настоящей жалобы для того, чтобы выяснить ущерб незаконного содержания под стражей Хашиева (Элихаджиева, Мулькоева) и Баймурзаева (Алханова) после их ареста в России 19 февраля 2004 г.

c) О предполагаемом нарушении пунктов 2 и 4 статьи 5 Конвенции

413. Европейский суд напоминает, что в пункте 2 статьи 5 Конвенции изложена элементарная гарантия: любое задержанное лицо должно знать, на каком основании оно было лишено свободы (упомянутое Постановление Европейского суда по делу "Чонка" ({Conka}), § 50). Речь идет здесь о минимальной гарантии от произвола. Включенная в систему защиты, которую предоставляет статья 5 Конвенции, она обязывает сообщить такому лицу на понятном ему языке и в доступной ему форме юридические и фактические причины лишения его свободы для того, чтобы оно могло оспорить его правомерность в суде в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции. Оно должно воспользоваться этими сведениями "незамедлительно", но сотрудник правоохранительных органов, который производит его арест, может не предоставить ему таких сведений полностью и немедленно. Для того, чтобы определить, получило ли лицо такую информацию в достаточном объеме и в надлежащие сроки, следует обратить внимание на обстоятельства дела (Постановление Европейского суда по делу "Фокс, Кэмпбелл и Хартли против Соединенного Королевства" (Fox, Campbell and Hartley v. United Kingdom) от 30 августа 1990 г., Series A, N 182, § 40). Любое лицо имеет право подать жалобу с целью получения немедленного решения о правомерности своего задержания, а также не может эффективно воспользоваться этим правом, если ему незамедлительно и в достаточном объеме не сообщили причины, по которым его лишили свободы (Постановление Европейского суда по делу (Ван дер Леер против Нидерландов" (Van der Leer v. Holland) от 21 февраля 1990 г., Series A, N 170-A, § 28).

414. В данном деле Европейский суд отмечает, что заявители не были лишены возможности воспользоваться пунктом 2 статьи 5 Конвенции, пункт 4 статьи 5 Конвенции не проводит различий между лицами, лишенными свободы в результате ареста, и теми, кто заключен под стражу (там же).

415. Рассматривая в данном деле применение пункта 2 статьи 5 Конвенции, Европейский суд отмечает, что заявители были задержаны в период между 3 и 7 августа 2002 г. (см. выше § 57 - 59). Европейский суд также установил выше, что их содержание под стражей с целью экстрадиции началось 19 августа 2002 г. (см. выше § 405). Следует выяснить, были ли заявители проинформированы в соответствии с требованиями пункта 2 статьи 5 Конвенции о причинах своего содержания под стражей начиная с этой даты.

416. Из материалов, имеющихся в распоряжении Европейский суда, следует, что первая попытка сообщить заявителям, что в отношении них начата процедура экстрадиции, была предпринята 23 августа 2002 г. (см. выше § 162, 171 и 392). До этой даты заявители могли располагать информацией о своем содержании под стражей с целью экстрадиции только благодаря слухам и журналистам в связи с освещением этого дела в средствах массовой информации (см. выше § 136, 145, 176 и 183). Предполагая даже, что 23 августа 2002 г. Дарбаидзе и Надарешвили представили заявителям достаточную информацию о причинах их содержания под стражей с 19 августа 2002 г., разрыв в четыре дня, в связи со специфическим характером данного дела, считается несовместимым с предписанием незамедлительного предоставления информации, требуемым пунктом 2 статьи 5 Конвенции (см. Постановления Европейского суда по упомянутому делу "Фокс, Кемпбелл и Хартли" (Fox, Campbell and Hartley), pp. 19 - 20, 41 - 43, и по делу "Мюррэй против Соединенного Королевства" (Murray v. United Kingdom) от 28 октября 1994 г., Series A, N 300-A, § 78).

417. Европейский суд считает излишним выяснять, позволяло ли положение прокурора-стажера предпринять Дарбаидзе и его коллегам действия в рамках данного дела по экстрадиции. Суд учитывает только тот факт, что они были уполномочены компетентными властями Генеральной прокуратуры посетить тюрьму и сообщить задержанным, что в их отношении проводится процедура экстрадиции (см. выше § 162 и 176). В то же время данные прокуроры-стажеры были сотрудниками Генеральной прокуратуры, имеющими право исполнять различные функции в рамках дела по экстрадиции заявителей (см. выше § 162 и 171). Несмотря на их статус государственных служащих Грузии, учитывая функции, которые они выполняли, Европейский суд считает, что ответственность за действие прокуроров-стажеров возлагается на государство в соответствии с Конвенцией (Постановление Большой палаты Европейского суда по делу "Ассанидзе против Грузии" ({Assanidze} v. Georgia), жалоба N 71503/01, § 146; CEDH 2004-...).

418. В отличие от представителей заявителей Европейский суд не сомневается в том, что Дарбаидзе и его коллеги находились в тюрьме 23 августа и 13 сентября 2002 г. Их присутствие, подтвержденное несколькими свидетелями (см. выше § 162, 171 и 176), доказано прежде всего выписками из "журнала запросов на проведение задержанного в комнату для проведения следствия", представленными властями Грузии (см. выше § 392). Европейский суд установит для каждого из этих посещений, была ли заинтересованным лицам представлена достаточная информация в соответствии с пунктом 2 статьи 5 Конвенции.

419. В первую очередь Европейский суд отмечает, что тезис властей и выписки из упомянутого журнала имеют противоречие в том, что касается имен и количества лиц, с которыми встречались прокуроры-стажеры 23 августа и 13 сентября 2002 г. (см. выше § 392). Европейский суд считает возможным положиться на информацию, содержащуюся в выписках из журнала, документа, который ежедневно ведется администрацией пенитенциарного учреждения, который в то же время подтверждается показаниями Бакашвили и Сайдаева (см. выше § 187, 190 и 192). Европейский суд делает вывод, что 23 августа 2002 г. прокуроры-стажеры встречались с Исаевым, Ханчукаевым, Азиевым, Шамаевым и Хаджиевым. 13 сентября 2002 г. они мельком видели Гелогаева, Адаева, Ханчукаева, Магомадова, Хашиева и Баймурзаева.

420. Маргошвили, Куштанашвили и Виситов не присутствовали на двух встречах, проведенных с целью информирования заявителей о процедуре их экстрадиции.

421. В отношении заявителей, с которыми встречались прокуроры-стажеры, 23 августа 2002 г. только Ханчукаев имел личную встречу с Дарбаидзе (см. выше § 163) без присутствия адвоката или переводчика (см. выше § 162 и 171). В соответствии с протоколом этой беседы, подписанным только Дарбаидзе и Надарешвили, они встретились с заявителем для "получения объяснительной записки по поводу его экстрадиции". Тем не менее эта "объяснительная записка", составленная на русском языке Надарешвили и подписанная Дарбаидзе, не содержит никакого упоминания о процедуре экстрадиции. Она касается сведений о личности Ханчукаева, также известного под именем Ханоев (там же). Этот заявитель отказался подписать данную записку, так же как и протокол о проведении встречи, утверждая, что он будет давать объяснения только в присутствии адвоката (и переводчика, по утверждению Дарбаидзе). В связи с этим отказом, впоследствии поддержанным другими заявителями, находившимися в следственной комнате (Шамаевым, Хаджиевым, Исаевым и Азиевым), Дарабидзе и его коллега покинули место, где проводилась встреча (см. выше § 165).

422. Принимая во внимание эти обстоятельства, Европейский суд делает вывод, что 23 августа 2002 г. Ханчукаеву, Шамаеву, Хаджиеву, Исаеву и Азиеву не было предоставлено никакой достаточной информации ни в отношении их задержания в рамках процедуры экстрадиции, ни о предъявленных им российскими властями обвинениях.

423. 13 сентября 2002 г. состоялась вторая встреча Дарбаидзе и сопровождавшей его Херьяновой в присутствии переводчика Министерства безопасности Сайдаева, работающего в рамках уголовного дела заявителей (см. выше § 166, 189 и 192), который по стечению обстоятельств или по договоренности между Мсхиладзе и Бакашвили находился в комнате для проведения следственных действий тюрьмы (там же). Сайдаев согласился оказать Дарбаидзе помощь в осуществлении перевода.

424. При проведении миссии по установлению фактов в г. Тбилиси Европейский суд признал установленным тот факт, что, представляясь, Дарбаидзе сообщил Сайдаеву о своих функциях и о том, что он должен встретиться с заявителями "по поводу процедуры экстрадиции" (см. выше § 166 и 192). На просьбу переводчика уточнить, что он должен переводить заинтересованным лицам, Дарбаидзе потребовал, чтобы заявители предоставили ему информацию, касающуюся их личностей. Заявители отказались, и Дарбаидзе покинул место встречи. Он не представил заинтересованным лицам никакого документа (см. выше § 192). Впоследствии для того, чтобы подтвердить перед своим руководством тот факт, что он действительно встречался с заявителями в этот день (см. выше § 170 и 195), Дарбаидзе связался с Сайдаевым и составил нотариально заверенное свидетельство. Этим свидетельством нотариус заверил заявление переводчика о том, что Дарбаидзе сообщил заявителям о процедуре их экстрадиции. Представ перед судом в Тбилиси, Сайдаев подтвердил, что Дабраидзе находился в тюрьме 13 сентября 2002 г., но категорически отрицал тот факт, что он сообщил заявителям информацию о процедуре их экстрадиции. Принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении материалы, Европейский суд считает объяснения Сайдаева относительно неверного указания в нотариально заверенном свидетельстве на то, что заинтересованные лица получили информацию о процедуре их экстрадиции, достоверными (см. выше § 195 - 198).

425. Европейский суд не считает, что вопрос состоит в том, могли или могли бы заявители сделать вывод на основании различных признаков о том, что в их отношении проводилась процедура экстрадиции, или должен ли был Сайдаев оказать содействие государственному служащему, обратившемуся к нему с неофициальной просьбой. Вопрос состоит в том, чтобы выяснить, довел ли данный государственный служащий, которому его руководством было поручено выполнение определенного поручения, до заинтересованных лиц информацию о том, что они содержались в заключении в соответствии с запросом об их экстрадиции в Россию. Европейский суд принимает во внимание, что Дарбаидзе не мог оценить точность рассматриваемого перевода на чеченский язык, но, учитывая данное ему поручение и серьезные возражения, которые могли возникнуть у заявителей в связи с экстрадицией, он должен был сделать запрос о предоставлении более ясного и точного перевода. Суд констатирует, что в данном случае этого не было сделано.

426. В связи с вышеизложенным Европейский суд делает вывод о том, что во время своих посещений тюрьмы 23 августа и 13 сентября 2002 г. прокуроры-стажеры Генеральной прокуратуры Грузии встретились только с десятью заявителями (см. выше § 418 - 420), которые не получили достаточной информации о своем аресте с целью экстрадиции в соответствии с пунктом 2 статьи 5 Конвенции.

427. Относительно доступа к материалам дела по экстрадиции, власти не оспаривают тот факт, что адвокатам заявителей было в нем отказано. Принимая во внимание аргумент, на который ссылался в этой связи Мсхиладзе (см. выше § 177), Европейский суд не сомневается в том, что сотрудникам Генеральной прокуратуры самим было необходимо тщательно изучить документы, представленные российскими властями. Однако этой причины недостаточно, чтобы только на ее основании отказать заинтересованным лицам в любом доступе к материалам, которые имеют непосредственное отношение к их правам и от которых зависят средства правовой защиты, предусмотренные пунктом 4 статьи 5 Конвенции. Европейский суд не соглашается с аргументом властей о том, что право не быть выданным не гарантируется Конвенцией, и органы прокуратуры не обязаны предоставлять заявителям доступ к материалам дела по их экстрадиции (см. выше § 395). Европейский суд напоминает, что, несмотря на то, что в пункте 2 статьи 5 Конвенции не содержится требование предоставлять полное досье заинтересованному лицу, тем не менее оно должно получить достаточно информации, позволяющей ему воспользоваться средствами правовой защиты, предусмотренными в пункте 4 статьи 5 Конвенции (Постановление Европейского суда по упомянутым делу "Фокс, Кэмпбелл и Хартли" (Fox, Campbell and Hartley), § 40; и делу "Чонка" ({Conka}), § 50).

428. В связи с изложенным Европейский суд делает вывод, что имело место нарушение права заявителей, гарантированного пунктом 2 статьи 5 Конвенции.

429. В связи с этим утверждением Европейский суд не считает необходимым рассматривать под углом пункта 3 статьи 6 Конвенции жалобу Хаджиева, поданную также в соответствии с пунктом 2 статьи 5 Конвенции (см. выше § 388).

430. Относительно жалобы данного заявителя на отсутствие переводчика во время допроса в гражданской больнице в Грузии и на отсутствие информации о предъявленном против него обвинении властями Грузии Европейский суд отмечает, что эти жалобы не относятся к Решению о приемлемости настоящей жалобы, которое определило рамки рассмотрения дела по поданной жалобе (Постановление Европейского суда по упомянутому делу "Гуццарди" (Guzzardi), § 106). Следовательно, к компетенции Европейского суда не относится их выяснение.

431. В том, что касается жалобы, поданной в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции, Европейский суд в первую очередь отмечает, что в данном деле к контролю за законностью, требуемому этим положением, не относятся определения о лишении свободы, вынесенные российским судом (см. выше § 64 (3)). Эти судебные определения об избрании в качестве меры пресечения для заявителей заключение под стражу в рамках уголовного дела, возбужденного против них в России и признанные подлежащими исполнению в Грузии, являются вместе с запросом об экстрадиции законным основанием для их содержания под стражей с целью экстрадиции (см. выше § 404 - 405). Процедура, предусмотренная пунктом 4 статьи 5 Конвенции, требует предоставить лицу гарантии в соответствии с характером лишения свободы, о которой идет речь (Постановление Европейского суда по упомянутому делу "Де Вильд, Оомс и Версип", § 76), определения, вынесенные российским судом в соответствии с подпунктом "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции, не относятся, в отношении грузинского права, к контролю за законностью заключения под стражу заявителей с целью экстрадиции.

432. Европейский суд уже сделал вывод о том, что заявители не были проинформированы о том, что причиной их содержания под стражей является процедура экстрадиции, и что им не были переданы никакие документы дела. Самим этим фактом их право обжаловать содержание под стражей было лишено содержания.

433. В этих обстоятельствах Европейский суд не считает необходимым выяснять, могли ли свободные средства правовой защиты в грузинском праве предоставить заявителям достаточные гарантии в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции.

434. Европейский суд делает вывод о том, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.


IV. О возможном нарушении статьи 13 в сочетании

со статьями 2 и 3 Конвенции Грузией


435. Европейский суд напоминает, что 5 ноября 2002 г. он принял Решение рассмотреть ex officio жалобы заявителей, касающиеся экстрадиции, поданные в отношении статей 6 и 13 Конвенции, в контексте пунктов 1, 2 и 4 статьи 5 Конвенции, образующих lex specialis в области задержания (см. выше § 16). 16 сентября 2003 г. Европейский суд признал эти жалобы приемлемыми в совокупности. В замечаниях по существу дела Мухашаврия повторила, что жалобы заявителей были основаны не только на нарушении статьи 5 Конвенции, а также на нарушении статьи 13 Конвенции.

436. Европейский суд напоминает, что во исполнение своей задачи он может давать юридическую оценку обстоятельствам дела, которые он посчитает установленными на основании имеющихся в его распоряжении материалов, отличную от той, которую представляет заинтересованное лицо, или, при необходимости, рассматривать эти обстоятельства под другим углом (Постановление Европейского суда по делу "Камензинд против Швейцарии" (Camenzind v. Switzerland) от 6 декабря 1997, Recueil 1997-VIII, pp. 2895 - 2896, § 50). После установления фактов в г. Тбилиси и принимая во внимание материалы, имеющиеся в его распоряжении, Европейский суд считает нужным рассмотреть приемлемые жалобы в соответствии со статьей 13 Конвенции, которая гласит:

"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве."


1. Доводы стороны


437. Представители заявителей утверждают, что экстрадированные заявители узнали о своей выдаче перед тем, как их привезли в аэропорт. В связи с отсутствием сообщения о принятии 2 октября 2002 г. Решения об их экстрадиции они были лишены возможности обратиться в суд с жалобами в соответствии со статьями 2 и 3 Конвенции. О принятии Решений об экстрадиции не было также сообщено адвокатам заявителей, представлявшим их интересы во внутренних судебных органах. О неизбежной экстрадиции они узнали случайно 3 октября 2002 г.

438. Представители заявителей добавляют, что грузинское законодательство, касающееся области экстрадиции, не содержит конкретных формулировок и не предоставляет гарантий от неправомерных действий. Не существовало никаких средств правовой защиты в отношении Решения об экстрадиции, которое было вынесено совершенно независимой Генеральной прокуратурой Грузии.

439. В формуляре жалобы (см. выше § 235) Хаджиев жаловался также на то, что решение о его выдаче было принято без суда. Он ссылался на пункт 1 статьи 2 и статью 4 Протокола N 4 к Конвенции.