Geum.ru

Бюллетень Европейского суда по правам человека. Российское издание. 2007. N с. 79, 103 122

Вид материалаБюллетень
Подобный материал:
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   15

376. В данном деле между сторонами не существует разногласий по поводу того, что в ночь с 3 на 4 октября 2002 г. силы спецназа Министерства юстиции применили физическую силу для того, чтобы вывести 11 заявителей из камеры для экстрадиции четырех из них (заявители Адаев и Маргошвили находились в этот момент в тюремной больнице). Европейский суд считает установленным, что такое применение силы имело место между 4 и 8 часами утра, и что ему предшествовали попытки сотрудников учреждения мирным путем заставить задержанных соблюдать порядок и покинуть камеру (см. выше § 124, 147 и 148).

377. После того, как были восстановлены обстоятельства, при которых происходили рассматриваемые события, Европейский суд не сомневается, вопреки утверждениям заявителей (см. выше § 125 и 131), что они оказали вооруженное сопротивление вначале сотрудникам пенитенциарного учреждения, а затем силам спецназа. Принимая во внимание фотографии камер тюрьмы N 5 (см. выше § 20), состояние камеры N 88, результаты судебной экспертизы, а также показания различных свидетелей (см. выше § 96, 144 и следующие), у Европейского суда больше нет сомнений, что заинтересованные лица вооружились различными предметами, включая кирпичи и металлические предметы, для того, чтобы протестовать против их возможной экстрадиции. Следовательно, Европейский суд соглашается с аргументом грузинских властей о том, что использование отряда войск специального назначения, включавшего в себя примерно 15 человек, вооруженных дубинками (см. выше § 124, 151 и 159), было признано разумно необходимым для обеспечения безопасности персонала тюрьмы и для того, чтобы избежать распространения беспорядков по всему учреждению. Тем не менее остается выяснить, была ли эта необходимость изначально результатом действий или бездействия самих властей.

378. В первую очередь Европейский суд отмечает, что находившимся в камере N 88 и не имевшим информации о начале процедуры экстрадиции заявителям Шамаеву, Азиеву, Хаджиеву, Виситову, Баймурзаеву, Хашиеву, Гелогаеву, Магомадову, Куштанашвили, Исаеву и Ханчукаеву стало известно только о неизбежной экстрадиции некоторых из них 3 октября 2002 г., между 23 часами и полуночью (см. выше § 216 и ниже § 455), за несколько часов до того, как было начато исполнение Решения об экстрадиции от 2 октября 2002 г. Около 3 или 4 часов утра сотрудники учреждения, среди которых был начальник тюрьмы, приказали заинтересованным лицам покинуть свою камеру под надуманным предлогом (дезинфекция или обыск), в это время транспортное средство уже находилось в соседнем с тюрьмой дворе для того, чтобы сопроводить четырех из них с целью выдачи российским властям (см. выше § 124 и 148). Учитывая особенную уязвимость заявителей, находившихся перед лицом выдачи в страну, где они боялись за свою жизнь и опасались жестокого обращения, Европейский суд считает, что такое поведение властей является попыткой обмана.

379. Действительно, Европейский суд не понял, о чем остается догадываться лицу, находящемуся в заключении в течение нескольких недель, которое рискует быть выданным (см. выше § 124, 136, 183 и 194), как не довериться слухам и информации, распространяемой средствами массовой информации, так как само лицо не информировано надлежащим образом о мерах, принятых в его отношении компетентными властями (см. § 428 и 432 и ниже). Также немыслимо, что задержанный поставлен перед свершившимся фактом и не отдает себе отчет в том, что он действительно будет отправлен в другую страну в тот момент, когда его просят покинуть камеру.

380. Другой отмеченный аспект состоит в том, что, даже если экстрадиции подверглись только четверо задержанных, находившихся в камере N 88, 11 заявителей находились в отчаянном положении и были охвачены паникой, не зная имен тех, кто будет выдан (см. выше § 73, 98, 124, 215 и 216). Коллективное сопротивление, оказанное государственным служащим, вероятно, было связано с законными опасениями, что они, в принципе, могут быть подвергнуты экстрадиции (см. выше § 340). Учитывая материалы, имеющиеся в распоряжении Европейского суда, он считает, что тактика хитрости и поспешности, избранная властями Грузии, была направлена на то, чтобы заманить в ловушку заинтересованных лиц и поставить их перед свершившимся фактом (см., mutatis mutandis, Постановления Европейского суда по делам "Чонка против Бельгии" ({Conka} v. Belgium), жалоба N 51564/99, § 41 и 42, CEDH 2002-I; "Бозано против Франции" (Bozano v. France) от 18 декабря 1986, Series A, N 111, § 59 и "Нсона против Нидерландов" (Nsona v. Holland) от 28 ноября 1996, Recueil 1996-V, § 103) и избежать осложнений. Однако такая позиция и то, каким образом они проводили процедуру выдачи, напротив, побудили заявителей к бунту (см. a contrario, Постановление Европейского суда по делу "Калок против Франции" (Caloc v. France), жалоба N 33951/96, § 100, CEDH 2000-IX). По мнению Суда, использование физической силы в таких обстоятельствах не может быть оправдано поведением задержанных.

381. В связи с недостатком процедурных гарантий (см. § 428, 432, 457 - 461 и ниже) и неведением, в котором пребывали заявители в отношении своего будущего, а также беспокойством (см. выше § 129, 132, 171, 188 и 194) и неопределенностью, которым они были беспричинно подвергнуты, Суд считает, что то, каким образом грузинские власти приступили к исполнению Решений об экстрадиции от 2 октября 2002 г., само по себе может рассматриваться в соответствии со статьей 3 Конвенции.

382. Что касается тяжести телесных повреждений, Европейский суд, принимая во внимание медицинские отчеты, составленные 4 октября 2002 г. (см. выше § 200 - 201), и записи, сделанные на эту дату в личных делах заявителей, утверждает, что Ханчукаев, Магомадов и Гелогаев представили множество гематом значительных размеров по всему телу (от 1 x 1 до 20 x 5 см). У Ханчукаева также было сломано левое плечо. У Исаева были гематомы на лице и, в частности, вокруг правого глаза. У Хашиева и Баймурзаева не имелось следов насилия. Однако, по мнению их представителей, Баймурзаев, имея серьезное искривление костей челюсти, был госпитализирован в связи с ее переломом (см. выше § 106 и 208). Куштанашвили не был осмотрен медицинским экспертом. Кроме утверждений заслушанных Европейским судом в Тбилиси неэкстрадированных заявителей и сотрудника пенитенциарного учреждения (см. выше § 125, 135 и 158), Суд не располагает документами, подтверждающими телесные повреждения заявителей Шамаева, Азиева, Хаджиева и Виситова, четырех экстрадированных заявителей из камеры N 88.

383. В любом случае даже предположив, что заявители, представшие перед судом в г. Тбилиси, преувеличивали свои телесные повреждения, а также телесные повреждения, полученные другими заявителями (см. выше § 125 и 135), серьезность гематом, установленная медицинским экспертом, осматривавшим Ханчукаева, Магомадова, Гелогаева и Исаева (см. Постановление Европейского суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии" (Assenov and Others v. Bulgaria) от 28 октября 1998, Recueil 1998-VIII, § 11), так же как перелом левого плеча у Ханчукаева, позволяют сделать вывод, что телесные повреждения этих заявителей были достаточно серьезными, чтобы быть рассмотренными под углом применения статьи 3 Конвенции (Постановления Европейского суда по делу "А. против Соединенного Королевства" (A. v. United Kingdom) от 23 сентября 1998 г., Recueil 1998-VI, p. 2699, § 21; по делу "Рибич против Австрии" (Ribitsch v. Austria) от 4 декабря 1995 г., Series A, N 336, pp. 9 и 26, § 13 и 39). Европейский суд отмечает, что материалы, имеющиеся в его распоряжении, не позволяют определить, явились ли эти телесные повреждения результатом длительного воздействия на жертв. Европейский суд лишь отмечает, что в необходимое время не было проведено никакого надлежащего медицинского обследования, и заинтересованным лицам была оказана лишь какая-то медицинская помощь (см. выше § 126, 153 in fine и § 206 - 211).

384. Европейский суд не теряет из виду, что сотрудники пенитенциарного учреждения, как и члены спецназа, также получили телесные повреждения в "рукопашной схватке" с заявителями (§ 151, 158 и 204 - 205 выше). Следствие показало, что четверо из семи заявителей, признанные виновными в нанесении этих повреждений, были приговорены 25 ноября 2004 г. к наказанию в виде лишения свободы на два года и пять месяцев. В отношении трех других велось разбирательство (см. выше § 98 и 99). Вместе с тем грузинские власти не провели следствие для того, чтобы выяснить, носило ли применение силы в отношении заинтересованных лиц пропорциональный характер.

385. В связи с неприемлемыми обстоятельствами проведения процедуры исполнения решений об экстрадиции четырех заявителей грузинскими властями (см. выше § 378 - 381) и принимая во внимание телесные повреждения, нанесенные некоторым заинтересованным лицам сотрудниками спецназа, последующее отсутствие медицинского обследования и соответствующей медицинской помощи, оказанной в надлежащее время, Европейский суд считает, что 11 заявителей, содержащихся в тюрьме N 5 г. Тбилиси в ночь с 3 на 4 октября 2002 г., были подвергнуты физическим и моральным страданиям, которые по своему характеру рассматриваются как бесчеловечное обращение.

386. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции Грузией.


III. О предполагаемом нарушении Грузией

пунктов 1, 2 и 4 статьи 5 Конвенции


387. Пункты 1, 2 и 4 статьи 5 Конвенции в соответствующих частях постановляют:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом: (...)

c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения; (...)

f) законное задержание или заключение под стражу лица с целью предотвращения его незаконного въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или выдаче.

2. Каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение.

(...)

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным. (...)"


1. Доводы сторон


388. Представители заявителей утверждают, что их клиенты никогда не были официально задержаны с целью их экстрадиции, и что их задержание 6 и 7 августа 2002 г. носило скрытую форму задержания в соответствии с подпунктом "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Их перевод из гражданской больницы в тюрьму в эти даты (в тюремную больницу - в случае Маргошвили) явился результатом визита в Грузию 6 августа 2002 г. Генерального прокурора Российской Федерации, имевшего при себе запрос об экстрадиции заинтересованных лиц (см. выше § 58 - 60). Оставив в стороне требование "незамедлительно", провозглашенное в пункте 2 статьи 5 Конвенции, ни во время их перевода в тюрьму, ни впоследствии, заявители не были проинформированы о том, что они были задержаны с целью выдачи российским властям. Самим этим фактом заявители были лишены возможности опротестовать законность этого задержания. Подавая такие же жалобы, Хаджиев ссылается на пункт 2 статьи 5 и пункт 3 статьи 6 Конвенции (см. выше § 235). В то же время он жалуется на то, что его допрашивали в гражданской больнице без переводчика и что, представ перед судом 6 августа 2002 г. (см. выше § 58), он не был информирован о предъявленных ему обвинениях.

389. В отношении Хашиева и Баймурзаева адвокаты жалуются на их внезапное исчезновение в г. Тбилиси и последующее появление, такое же неожиданное, в исправительном учреждении в России. Они отклоняют аргумент властей относительно задержания этих заявителей в России в момент пересечения российско-грузинской границы. Они напоминают, что на момент их освобождения 6 февраля 2004 г. (см. выше § 100 - 105) эти заявители уже знали, что в отношении них начата процедура экстрадиции в Россию. Они не собирались направляться к границе по своей собственной воле для того, чтобы оказаться в этой стране. Адвокаты считают информацию, представленную обеими властями, неудовлетворительной и полагают, что в связи с отсутствием убедительных объяснений с их стороны эти заявители могут быть тайно задержаны российскими властями и подвергнуты заключению под стражу, противоречащему статье 5 Конвенции.

390. Грузинские власти утверждают, что заявители были задержаны в соответствии с требованиями подпункта "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции. Прокурором-стажером Генеральной прокуратуры Дарбаидзе им было сообщено, что в их отношении начата процедура экстрадиции. В сопровождении своей коллеги Надарешвили 23 августа 2002 г. он встретился с Исаевым, Ханчукаевым, Азиевым, Шамаевым и Хаджиевым и довел до их сведения информацию об их возможной выдаче в Россию. Эти заявители отказались от комментариев. В обоснование этого тезиса власти представили протокол этой встречи. 13 сентября 2002 г. этот же прокурор-стажер, в сопровождении своей коллеги Херьяновой сообщил эту информацию Баймурзаеву, Гелогаеву, Магомадову, Куштанашвили, Адаеву, Хашиеву, Виситову и Маргошвили, которые также отказались сформулировать жалобы.

391. Представители заявителей отклонили этот тезис и подтвердили, что имена указанных прокуроров-стажеров не фигурируют в журнале посетителей тюрьмы N 5. В то же время они выразили сомнение по поводу того, что в компетенцию прокурора-стажера входит информирование задержанных о процедуре экстрадиции, проводимой в их отношении.

392. В ответ власти Грузии объясняют, что в "журнале посещений граждан, адвокатов и следователей" делаются записи о лицах, которым для посещения тюрьмы необходимы пропуски, предварительно выданные пенитенциарной администрацией. В соответствии с "правилами безопасности учреждения исполнения наказаний" прокуроры допускаются в тюрьмы по предъявлению их служебного удостоверения. По этой причине их имена не внесены в упомянутый журнал. Власти представили выписки из "журнала запросов на проведение задержанного в комнату для проведения следствия", из которых следует, что 23 августа 2002 г. следователи Министерства безопасности встречались с Исаевым, Ханчукаевым, Азиевым, Шамаевым и Хаджиевым в 12 часов 15 минут. 13 сентября 2002 г. те же следователи встречались с Гелогаевым, Адаевым, Ханчукаевым, Магомадовым, Хашиевым и Баймурзаевым в 13 часов 15 минут. Прокурор-стажер Дарбаидзе сразу отправился в комнату для проведения следствия, где встречался с этими заявителями 23 августа и 13 сентября 2002 г. (см. выше § 162, 163 и 166). Письмо начальника тюрьмы подтверждает, что Дарбаидзе действительно посещал тюрьму.

393. В отношении статуса прокуроров-стажеров власти объясняют, что они уполномочены исполнять те же функции, что и прокуроры, и помощники прокуроров. Следовательно, Дарбаидзе и его коллеги действовали в пределах своих законно установленных полномочий.

394. Представители заявителей добавляют, что 22 августа 2002 г. адвокаты заявителей в национальных судебных органах запросили Генеральную прокуратуру предоставить им доступ к документам, касающимся обвинений, предъявленных их клиентам в России. 30 августа 2002 г. этот запрос был отклонен на том основании, что данные документы относятся к действиям, якобы совершенным заявителями в России, и не имеют никакой связи с делами, по которым эти адвокаты представляют своих клиентов в грузинских судебных органах.

395. Власти Грузии возражают на этот счет, что право не быть выданным не гарантируется Конвенцией, грузинские власти не старались предоставить доступ заявителей к материалам уголовного дела, возбужденного против них в России. Вместе с тем они гарантировали им право на получение информации через переводчика о причине их задержания в Грузии, а также об обвинениях, выдвинутых в их отношении грузинскими властями. Их право на доступ к материалам уголовного дела, рассматриваемого в Грузии, и содействие адвокатов по их выбору были также соблюдены.


2. Мнение Европейского суда


a) О правомерности задержания на национальном уровне

396. Суд напоминает, что пункт 1 статьи 5 Конвенции содержит исчерпывающий список обстоятельств, при которых лицо может быть лишено свободы на законных основаниях, разумеется, эти обстоятельства имеют узкое толкование, так как речь идет об исключениях в основных гарантиях личной свободы (Постановление Европейского суда по делу "Куин против Франции" (Quinn v. France) от 22 марта 1995, Series A, N 311, p. 17, § 42). Требуя, чтобы любое лишение свободы совершалось "в порядке, установленном законом", пункт 1 статьи 5 Конвенции в первую очередь обязывает, чтобы любые задержания или заключения под стражу имели законное обоснование в соответствии с внутренним правом (Постановление Европейского суда по делу "Амюур против Франции" (Amuur v. France) от 25 июня 1996 г., Recueil 1996-III, § 50).

397. Исключение, содержащееся в подпункте "f" пункта 1 статьи 5 Конвенции, требует лишь, чтобы "принимались меры по выдаче". Даже если она не предусматривает такую защиту, как указано в подпункте "c" пункта 1 статьи 5 (Постановление Европейского суда по упомянутому делу "Чахал", p. 1862, § 112), требование "правомерности" в любом случае предполагает отсутствие незаконных действий (Постановление Европейского суда по упомянутому делу "Боцано" (Bozano), § 59; по делу "Раф против Испании" (Raf v. Spain) от 17 июня 2003 г., жалоба N 53652/00, § 53). Суд выясняет, было ли соблюдено это требование, в частности, с учетом гарантий, которые предоставляет внутренняя правовая система (Постановление Европейского суда по делу "Дугоз против Греции" (Dougoz v. Greece), жалоба N 40907/98, § 54, CEDH 2001-II).

398. В данном случае Европейский суд, во-первых, констатирует, что, учитывая задержание и заключение под стражу заявителей после их прибытия в Грузию, их представители не подают жалоб по поводу различных сроков заключения разных заявителей после экстрадиции пятерых из них в Россию 4 октября 2002 г. Оспариваемый период продолжается с 3 августа (даты ареста Шамаева, который был задержан первым) до 4 октября 2002 г.

399. В отношении заявителей, задержанных с 3 по 7 августа 2002 г., было начато разбирательство 5 и 6 августа 2002 г. по поводу незаконного перехода границы, незаконного ношения, приобретения и перевозки оружия. 6 и 7 августа 2002 г. Ваке-Сабурталинский районный суд г. Тбилиси (суд первой инстанции) вынес Определение об избрании временной меры пресечения в виде заключения заявителей под стражу сроком на три месяца (см. выше § 59). Начиная с этих дат их содержание под стражей было обосновано соответствующим внутригосударственным правом, оно было определено компетентным судебным органом (см. выше § 254) и относилось к исключению, предусмотренному подпунктом "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции.

400. Суд констатирует, что это предварительное заключение и заключение заявителей в связи с проведением процедуры по экстрадиции частично пересекались (см. Постановления Европейского суда по делу "Коломпар против Бельгии" (Kolompar v. Belgium) от 24 сентября 1992, Series A, N 235-C, и по делу "Скотт против Испании" (Scott v. Spain) от 18 декабря 1996, Recueil 1996-VI). Представители заявителей исчисляют заключение под стражу с целью экстрадиции с 6 августа 2002 г., даты визита Генерального прокурора Российской Федерации в Грузию.

401. Суд не убежден в правильности этого вывода. Он считает, что наказание по совокупности преступлений само по себе не может привести к выводу о злоупотреблении в соответствии с внутригосударственным правом процедурой экстрадиции (mutatis mutandis, Постановление Европейского суда по упомянутому делу "Куинн" (Quinn), § 47).

402. Из текста части первой статьи 259 Уголовно-процессуального кодекса (УПК) Грузии (см. выше § 254) в сочетании с третьей частью этой же статьи следует, что лицо, в отношении которого готовится процедура экстрадиции, может быть задержано в соответствии с запросом об экстрадиции, если этот запрос сопровождается решением об избрании в отношении этого лица меры пресечения в виде заключения под стражу, вынесенным компетентным судом государства, подавшего запрос об экстрадиции. Начальная длительность этого задержания не может превышать трех месяцев, и соответствующее лицо может обратиться в суд для защиты своих прав (четвертая часть этой же статьи). Таким образом, в том, что касается экстрадиции, Уголовно-процессуальным кодексом Грузии признано, что в отношении задержания иностранного гражданина силой исполнительного документа при заключении под стражу, связанном с экстрадицией, внутреннее судебное решение должно быть обязательным. Если через три месяца это задержание не было продлено государством, подавшим запрос об экстрадиции, лицо, в отношении которого проводится процедура экстрадиции, должно быть освобождено.

403. В данном случае 6 августа 2002 г. Генеральная прокуратура Российской Федерации передала своим грузинским коллегам запрос об экстрадиции заинтересованных лиц. В тот же день Генеральный прокурор Грузии, лицо, занимающееся вопросами экстрадиции, отказал в рассмотрении этого запроса, посчитав недостаточными соответствующие документы, касающиеся как существа вопроса, так и процессуальной стороны дела (см. выше § 62 и 63). Кроме прочего, он отметил, что запрос об экстрадиции не сопровождается решениями об избрании в отношении заявителей меры пресечения в виде заключения под стражу, вынесенными компетентными российскими органами.

404. Вследствие этих требований российские власти представили все необходимые документы. 19 августа 2002 г. они представили заверенные копии Определений об избрании в отношении каждого заявителя меры пресечения в виде предварительного заключения под стражу, вынесенных 16 августа 2002 г. Старопромысловским районным судом г. Грозного (судом первой инстанции) (см. выше § 64). Они были приняты к производству следователем, ведущим уголовное дело в отношении заинтересованных лиц в России. Решение о заключении под стражу заявителей было вынесено в соответствии с требованиями пятой части статьи 108 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, которые разрешают принятие такого решения в отсутствии заинтересованного лица, в случае, если это лицо объявлено в международный розыск (см. выше § 64 (2) и 264). В соответствии с первой частью статьи 108 этого Кодекса длительность такого задержания не может превышать двух месяцев (см. выше § 264).