А. П. Ярков Казаки в Кыргызстане

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6

"Слава тебе, господи, что мы казаки"

Есть такие слова в молитве православных казаков, что звучали в прошлом и на земле Кыргызстана. Между тем, среди казачества всегда были люди разного происхождения и вероисповедания. И не всегда их путь в казачестве был прямым…

Примером служит история семьи Николая Михайловича Пржевальского, происходящего из старинного дворянского рода. Его основатель, запорожский казак Корнелий Паровальский, поступил на службу польских королей в ХVII в. Он отличился на полях битвы, был награжден дворянским достоинством, жалован поместьями в Витебской губернии и в польской транскрипции стал наименоваться Пржевальским. После возврата белорусских земель России род Пржевальских обрусел вновь, войдя в число дворянких родов Тверской губернии и возвратясь в православие. В 1867 г. Н.М. Пржевальский встречается с выдающимся ученым – П.П.Семеновым-Тян-Шанским и получает поддержку в стремлении изучить Центральную Азию. Здесь судьба свела Пржевальского с казаками – верными спутниками в научных путешествиях, которые проводили его и в последний путь.

Надо отметить, что память о казаке – великом путешественнике довольно щедро осталась в республике: названа вершина на хребте Терскей Ала-Тоо; с 1957 г. существует мемориальный музей около могилы на Пристани Пржевальск. Был путешественник и в числе героев искусства – кыргызский поэт С.Урмамбетов еще в 1965 г. написал о нем поэму. Не только именем Пржевальского отмечена "казачья" топонимика республики – на Иссык-Куле есть Казачий затон, было село Озерно-Фальбаумовское, а в Чуйской долине – айыл Ак-Бекет.

Сместились и перепутались в современной жизни многие взаимоисключающие ранее образы и стереотипы. Весьма распространены, например, у кыргызов фамилии Казакбаев, Казаков. Вместе живут в бывших станицах кыргызы, уйгуры, дунгане и потомки казаков. Конной, как и горнолыжной, подготовкой занимаются под руководством казачьего есаула (принят во время работы в Москве) Идила Молдалиева юные казаки Кыргызстана.

Немало выходцев из казаков служило вместе с кыргызами в Пограничной Группе Федеральной пограничной службы Российской Федерации (ПГ ФПС), что охраняли границы Кыргызстана, как и их далекие предки сто лет назад. Продолжают они совместную службу и во вновь создаваемых пограничных частях Кыргызстана.

Исчезло и известное ранее по истории противостояние казаков и евреев. Любопытно происхождение фамилии "Казаковы" у ряда местных евреев, которое напоминает о тщедушном Рувиме, который однажды похвастался, что будет защищать свою веру "как козак!" Жители еврейского местечка посмеялись над незадачливым Рувимом, обозвав его и потомков Казаковыми. Скульптор Владимир Зухин – еврей по отцу, донской казак – по матери, в равной степени принадлежал не только "материнской" и "отцовской" культурам, но и всей культуре Кыргызстана, достойно представляя ее на международных выставках.

Можно перечислить много имен потомков казаков, немало сделавших для экономики, культуры, науки республики. Главное в другом – они делали и делают это искренне, считая Кыргызстан своей Родиной.

* * * * *

Само происхождение слова "казак" связано с той посреднической ролью, что играли казаки во взаимоотношениях "Востока" и "Запада" в широком значении этих образов и понятий. Казак, вполне возможно, слово тюркского происхождения и обозначает "удалец", "мятежник" и даже "разбойник". "В области распространения тюркских наречий, – отмечал востоковед Василий Радлов, – это слово отмечалось уже в IХ в. При Тимуридах "казаком" называли ложного претендента на ханский престол. "Казак" – это и бессемейный конный воин, который как храбрец, шел первым – в арьергарде войск, нес разведывательную и сторожевую службу.

Захириддин (Сехир Эддин) Мохамед (Мухаммад) Бабур, одно время живший в Оше, а позднее основавший империю Великих Моголов в Индии, поэт и историк, в начале ХVI в. в своей генеалогии часто упоминал на джагатайском наречии свободного, неподвластного воина "казаклык", "казаламык". С того же времени известно о существовании казаков – служилых людей тюркского происхождения на крымско-турецкой службе. Их "наследники" – т.н. воровские казаки – члены шайки степных разбойников различного происхождения.

Хотя достоверного этимологического значения термина нет, в трудах ученых содержатся его трактовки. Так, учившийся вместе с казаками в Омском кадетском корпусе, деливший с ними в совместных походах и экспедициях (в т.ч. и по Кыргызстану) хлеб и кров Чокан Валиханов не мог не заинтересоваться созвучием "казак–казах". Вот что он писал: "Степные предания говорили о стремлении казахов знать свое "народоначало", откуда они пошли и почему называются казахами". За собранными сказаниями и легендами ученому открывался сложный и богатый мир носителей "пограничной" культуры, вынужденных искать спасения от наступающей власти государства в степи, тайге, горах.

Очевидно, что культура казаков активно контактировала с духовным миром кочевников и горцев, немало восприняв в языке (атаман – ата мен / мой отец – тюрк.), ментальности (казачья вольность – качество не крепостных людей), общественном устройстве (казачий Круг – отражение вечевого идеала, присущего и Востоку), общинной модели хозяйствования, где есть общий надел земли – юрт (возможно, что этимология этого слова связана с тюркским "джурт" – народ).

Известный тюрколог Владимир Бартольд также отвечал, что словом "казаки" обозначалась часть народа, отделившаяся от своих государей и соплеменников. Отсюда, якобы, и современное название казахского народа.

Существует также мнение, что слово "казак" произошло от имени древнего кавказского туранского племени "касог" (кос-сака, ка-сака), упоминавшегося в русских летописях с 965 г. Есть утверждение, что казаки, как народность, сложились еще в начале новой эры в результате связей "касогов" с приазовскими славянам, месото-кайсаров с некоторой примесью аланов-асов или танаитов (донцов).

По половецки (кипчакски) "каз" – белый гусь, что служит основанием для других выводов, романтично уводящих в просторы восточно-европейских и азиатских степей. Кстати сказать, райцентр Казарман по названию также имеет отношение только к гусям, но ни как не к казакам. Как, впрочем, и бывший пригород Бишкека – Чала-Казаки (ныне Кызыл-Аскер) обозначал селившихся там недавних кочевников и нес уничижительную характеристику.

Безусловно, имеются и славянские корни у понятий "казачество", "казак". По крайней мере, уже упомянутый Валиханов выписал из "Собрания Государственных грамот и договоров" следующие фразы: "Казаком кочует на поле", "Будучи на поле живучи казаком".

Бежавшие от крепостной зависимости, непосильных налогов физически сильные и храбрые воины, владеющие различными видами оружия и славянского единоборства (ратоборство) как "казаки, живущие по окраинам русских земель" упоминаются в государственных источниках с 1380 г.

Поселения "вольных" (независимых или полузависимых) казаков временного и, реже, постоянного характера располагались по берегам Днепра (Запорожская Сечь), Дона (Чиганаки), Урала (Яицкий городок) и выполняли функцию базового лагеря, откуда отправлялись "казаковать" – в набеги на торговые караваны, поселения земледельцев и ремесленников, кочевья. Позже казачьи городки стали называть станицами – от старославянского слова "стан" – сторожевая застава на приграничных землях.

Историки и писатели интересовались превращением скопища беглого люда в прочно организованное т.н. служилое казачество, которое просуществовало до начала ХVIII в., а затем преобразовано в ходе реформ Петра I.

Н.В.Гоголь, в частности, называл казачество народом, сложившимся из разных наций, но по вере – православным, а по образу жизни, обычаям, костюмам – совершенно азиатским. Гоголя увлекла возможность исторического сопоставления кочевника-степняка и русского приграничного жителя. Он написал в черновом наброске: "Привольные и обширные степи киргизские, как Украина для Руси, сделались местом стечения беглых удальцов и батыров, искавших свободу и богатство в добычах ... русские казаки, запорожские и донские очень скоро составили отдельную характерную народность, более или менее различную от великорусского населения". Точка зрения Н.В.Гоголя на казачество весьма спорна, но традиционна. К ней еще вернемся, а пока продолжим исторический экскурс.

От "казакования" страдали все – царские воеводы, персидские и индийские купцы, кочевники. И вот уже в 1549 г. к Ивану Грозному прибывает купец от ногайского князя Юсуфа с жалобой на донцов: "Ваши казаки-севрюки, которые на Дону стоят, пришли на них (купцов-ногайцев. – авт.) и куны их взяли". Но при этом всякая попытка наказать грабителей, вернуть помещикам беглых крепостных, заканчивалась гордым казачьим ответом: "С Дона выдачи нет!"

Постепенно шло формирование казачества, вышедшего из своеобычных социальных условий позднесредневековой Руси и располагавшегося на пограничных территориях – стыке Европы и Азии. Следы этого "пограничья" сказывались и на антропологическом типе некоторых казаков. Пример тому – явно монголоидный тип лица и разрез глаз, небольшой рост сибирца Лавра Корнилова – "Спасителя России в 1917 г.", о котором еще будет речь.

Азиатский регион всегда имел в жизни славян гораздо большее значение, чем простое любопытство: "У нас, на Руси, изучение Востока, – отмечал ученый И.П.Минаев, – никогда не имело и не могло иметь отвлеченного характера. Мы слишком близки к Востоку для того, чтобы интересоваться им только отвлечено... Восток для русского ученого не может быть мертвым, исключительно книжным объектом научной пытливости".

Волей исторической судьбы казакам часто приходилось первыми открывать неизведанный мир. И часто не по своему желанию... В летописях сохранилось предание, как один золотоордынский хан подарил своему азиатскому падишаху сразу 30 тыс. русских воинов, набранных на службу в Золотую Орду. Их завели в глубь Малой Азии и на пути, вблизи Багдада, окружив войсками, заставили принять ислам, совершив обрезание, переодеться в восточные одежды и в таком виде предстать перед властителем". Таким же образом славян, в т.ч. казаков, посылали на службу в глубь Средней Азии и даже в Китай. Известно, что в ряде городов Средней Азии гарнизоны состояли из русских пленников и рекрутов, в т.ч. казаков. Остатки таких невольных переселенцев и встретил в 1860 гг. в Северном Афганистане венгерский путешественник А.Вамбери под именем хезаре, хазаре.

Шло время, изменялись социально-экономические условия и политическая обстановка в России и на ее азиатских окраинах. Не только на Востоке, но и на ее азиатских окраинах казаки все чаще вставали под стяги властителей как наемные воины. На Руси, как справедливо отмечалось В.Зубковым: "...казак был, пожалуй, единственной фигурой, которой выпало счастье быть хозяином своего труда", поскольку ему удавалось счастливо совмещать в себе работника земли и ее охранителя.

Казак не отстранялся от проблем российского общества – в ХVII-ХVIII вв. во всех народных выступлениях против господ верховодили казаки – самая социально неспокойная и вместе с тем опытная в военном отношении часть населения. После разгрома восстания Е.Пугачева (1772-74 гг.) монархия решила использовать казачество в своих целях, т.е. огосударствить. Самодержавие пыталось сделать казаков особым, сугубо военным сословием. В результате и крестьянство осталось без "актива" в своей борьбе с властью.

Царская власть на окраинах государства заключала договоры с атаманами, обеспечивая собственную безопасность и охрану границ. В результате случилась парадоксальная ситуация, тонко подмеченная философом Н. Лосским: "Грандиозная территория Российской империи сложилась отчасти потому, что вольнолюбивые русские люди бежали от своего государства. Но когда они заселяли новые земли, государство настигало их".

Для казаков на первых порах система гарантий со стороны все более укрепляющегося самодержавного государства обеспечивала надежный тыл – некий протекторат при сохранении относительной самостоятельности и на-родной демократии (примем условность этого термина для обозначения особенностей казачьего образа жизни, безусловно, не имеющего ничего общего с современным понятием "демократия"). К тому же в ХIХ в. некоторые институты казачьей демократии утрачивались, заменяясь на структуры воинского единоначалия. Казачьими войсками фактически стали командовать назначенные властью наказные атаманы. И не всегда ими могли оказаться казаки по рождению. Так, в 1887 г. военным губернатором Семиречья и одновременно наказным атаманом был назначен немец генерал Фриде, а после него - фон Таубе. Немцем был и другой атаман – М.А.Фольбаум, в 1916 г., ввиду идущей войны с Германией ставший ... Соколово-Соколинским.

Власть заинтересовывала казака освобождением от налогов и крепостной зависимости. К тому же земля – основная казачья привилегия, влияла на закрепления союза с государством. Пожизненно выделяемый казаку по достижению 17 лет земельный пай (не путать с наделом, который доставался по жребию и периодически перераспределялся) расширялся с увеличением числа мужчин в семье. Взамен же власть требовала постоянной воинской готовности и боевой выучки, беззаветной смелости, верности присяге.
Еще больше укрепилось положение казачества в ХIХ в., когда оно стало частью аппарата управления государством и активной стратегической силой армии. Вот, например, что писал М.И.Кутузов атаману М.И.Платову: "Почтение мое войску Донскому и благодарность к подвигам их в течении компании 1812 года, которые были главенствующей причиной к истреблению неприятеля (...) сие чувствование завещаю я и потомству моему". Любопытно, что в походе на Париж участвовали Тептярьский и Башкирский казачьи полки из татар, калмыков, башкир, казахов, а Оренбургским казачьим полком командовал казах Яков (Жакуп) Беляков.

Участвовали казаки и в других военных сражениях, отстаивая политические интересы России. Но в том и состоит историческая трагедия казачества, что его стали использовать не только против внешних, но и внутренних врагов власти, для колонизации новых территорий. Эта политика во многом формировала своеобразный нравственный и социальный облик казака, что и дает право выделить казачество, в т.ч. и в Кыргызстане, из числа крестьянского населения. При этом рождался миф, что казачество – одно из особых сословий и достояний Российской империи. В действительности же казачество не являлось отдельным сословием – в нем были также войсковые дворяне, духовенство, торговые и приписные казаки. Не было оно ни частью русского народа, ни субэтнической группой, ни конфессиональной группой. К примеру, в составе расквартированных в Кыргызстане уральских и оренбургских казачьих соединений были татары, башкиры, казахи, калмыки из мусульман, буддистов и крещенных в христианство. Это не удивительно, если знать, что в области Уральского и Оренбургского казачьих войск были татарские станицы, а представителей живших там этнографических групп – нагайбаков, тептярей, кряшенов, всегда было легко выделить в казачьем строю по антропологическим признакам.

Историк сибирского войска Г.Е.Катанаев писал: "Сибирское «служилое» казачество комплектовалось ... не только нарядом потребных людей, но прямо ссылкой в Сибирь, как преступников, так и всякого рода пленных «черкас» (малоросов и запорожцев), «литвы» (поляков) и «немцев» ... «францужан» включительно". За отдельные заслуги могли принять в казаки евреев, как это произошло с Пейросом и Гурфейном, которых приняли в уральцы: первого – инженера за военные изобретения; второго – за храбрость.

Еще будет возможность рассказать, каким образом причастны уральские и сибирские казаки к формированию Семиреченского войска, но здесь подчеркнем – каждый из представителей различных народов и социальных групп сохранял те особенности материальной и духовной культуры, языка, психологии, самосознания, что ныне определяется понятием "менталитет". Казакам из числа мусульман, католиков, протестантов, буддистов, язычников не надо было отказываться от своей веры. Тем более, что немалая часть казачества состояла из староверов, а среди донцов в конце ХVIII в. были случаи принятия иудаизма.

Более того, основатель российского движения христиан евангельской веры Н.И.Черкасов (И.Е.Воронаев), принял крещение, служа в Ташкенте в Оренбургской казачьей сотне, а поскольку это учение считало недопустимым воинскую службу, то Черкасов дезертировал и попал под суд.

Безусловно, костяк казачества составляли русские и украинцы. Поэтому необходимо различать собственно русское и российское казачество. А при всем многообразии этноконфессиональных различий отметим: казакам была присуща некая социокультурная программа, направленная на самоотделение, изоляционизм (даже на уровне сохранения мифа об особом предназначении казачества). Не утихают споры о казачестве и в настоящее время.

И все же ни данные этимологии, ни исторические изыскания не могут до конца прояснить сути казачества как самобытного явления. Указ Президента РФ от 15 июня 1992 г. "О мерах по реализации Закона «О реабилитации репрессированных народов» в отношении казачества" признал его исторически сложившейся культурно-этнической общностью людей.

Казачество Кыргызстана, вышедшее из этой общности, является также составным элемент сообщества народов Кыргызстана, но объединившихся в особую социальную группу на основе общей исторической памяти и самосознания.

Казаки в посольских и
торгово-экономических контактах

В начале ХIХ в. взоры политиков Российской империи переместились с Запада на Восток, что, в принципе, в первую очередь отвечало интересам отечественного капитала. В этом отношении Россия ничем не отличалась от других колониальных стран – Англии, Франции или Германии.

Первые сведения о кыргызах и Кыргызстане аккумулировались на казачьих сторожевых заставах – в опросных листах послов, купцов, военнопленных и, конечно, сопровождавших караваны конвойных казаков. Примером являются материалы, собранные в 1749 г. казачьим чиновником и исследователем П.И.Рычковым для своего бывшего начальника по Оренбургской экспедиции историка В.Н.Татищева "Краткое известие о татарах и о нынешнем состоянии тех народов, которые в Европе под именем татар разумеются..." Это сочинение стояло у истоков научного кыргызоведения, поскольку содержало систематизированные сведения о народе. Важнее для нас другой аспект – автор констатировал, что знакомство с тюркским миром казаки начали много раньше ученых.

В деле исследования, а затем и присоединения новых земель, именно казачеству отводилась заметная роль в силу его мобильности, выносливости, знания языка, традиций и обычаев тюркских народов, с которыми казаки издавна соседствовали. Логично поэтому, что на долю казаков, особенно Сибирского, а уж затем Уральского и Оренбургского войск, выпала миссия сопровождения в глубь Азии купеческих караванов, посольств, а позднее и военно-научных экспедиций.

Возможно, что первым из казаков, вступивших на землю Кыргызстана, был томич Емельян Вершинин, совершивший "со товарищи" в 1639-42 гг. путешествие по Азии. Полагают, что их маршрут из Самарканда к Великой Китайской стене пролегал через Чуйскую долину и Прииссыккулье. Среди сопровождавших (через Прииссыккулье в Джунгарию) посла Петра I – капитана И.Унковского в 1722 г. был и казак – Степан Григорьев. Отметим, что в то время казачьи вольности были урезаны, а сами казачьи области переданы в 1721 г. из Министерства иностранных дел в военное ведомство.

Неизвестно, были ли казаки здесь в последующие годы ХVIII в., но в 1797 г. атаман Телятников (по возвращении из Ташкента) сообщал о кочующих кыргызах.

Из всех казачьих войск больше всех причастны к "открытию" Кыргызстана сибирцы. Они сопровождали торговые караваны по Западной Сибири в Северо-западный Китай. Они же в первой четверти ХIХ в. обеспечивали безопасность кыргызских депутатов из Прииссыккулья (изъявивших желание принять подданство России) к западносибирским властям. Казаки также сопровождали послов Кокандского хана в Западную Сибирь и обратно через кочевья казахов и кыргызов.

Сибирское войско, на долю которого выпала значительная часть российско-азиатских контактов, само не было продуктом вольной крестьянской колонизации, а "образовалось всецело почином самого русского правительства, заселившего новую обширную страну воинскими людьми принудительно". У сибирцев имелся богатый опыт взаимоуважительного отношения к казахам, населявшим соседствующие с Омском (центром казачьего войска) Барабинские степи. Хотя не обходилось без своеволия, грабежей, вандализма, за что командиры наказывали виновных по всей строгости казачьих установлений – мир с кочевниками стоил того!

Многие казаки-сибирцы знали языки, обычаи, традиции тюркских народов. В Омском кадетском корпусе воспитывались не только славяне, но и татары, казахи. Вместе там, например, учились известные впоследствии ученые – Г.Н.Потанин и Ч.Ч.Валиханов, внесшие значительный вклад в исследование Кыргызстана. Изучению тюркских языков в кадетском корпусе и в созданной в Омске еще в 1789 г. Азиатской школе (где готовились переводчики-толмачи) придавалось исключительно важное значение. Сибиряки-офицеры выполняли не только роль командиров, топографов, переводчиков, но и сами выступали авторами интересных и содержательных записок о регионе. Очевидцами неоднократно отмечалось – сибирский казачий офицер в сравнении с донцами и оренбуржцами в несколько раз образованнее. Не случайно в табели о производстве рядовых казаков-сибирцев в офицерское звание указывалось: "российской грамоте писать и читать умеют, по-киргизски говорят".

Полузабытые тропы Великого Шелкового пути в начале ХIХ в. вновь привлекли купцов. Опираясь на поддержку властей Западной Сибири, татарин Абдулгазы Омаров (Гумаров) в 1811 г. снарядил торговый караван с товарами на сумму 110 тыс. рублей. Его уполномочили в сопровождении казаков разведать торговый путь в Кульджу, Кашгар, Бухару, Коканд, Тибет.

К сожалению, дальнейшая судьба этого каравана по источникам не прослеживается в отличие от каравана, отправившегося через год по этому пути при поддержке казачьего конвоя. Тогда пять татарских купцов, которых начальник Сибирской пограничной линии Г.И.Глазенап – организатор "нового торгового пути" заверил в вознаграждении в случае неудачи, под защитой казаков сотника Старкова двинулись в путь. Достигнув кочевий кыргызского рода бугу, купцы и казаки были доброжелательно встречены биями Шералы и Шапаком. Сопровождающие конвой казаки расстались здесь с караваном, и зря – купцов ограбили... Из прошений о возмещении убытков стало известно, что привлекло внимание кыргызских биев, отбиравших для себя "подарки": текстиль, посуда, зеркала, топоры и т.п. предметы общей стоимостью в 5692 лисьих шкуры (деньгами они служили исправно – аршин ситца стоил 2 лисицы!)

Тем не менее, ограбленный биями племени саяк караван двинулся дальше – через перевалы в Восточный Туркестан. Велико было изумление китайских таможенников, которые узнали о неизвестном им торговом пути. В себя они "пришли", получив взятку в пять тысяч рублей. В Кашгаре товары успешно продали, а купцы повернули обратно.

Получив от купцов отчет, подсчитав плюсы и минусы, западносибирские власти снаряжают новый караван под командованием того же сотника Старкова при переводчике А.Л.Бубенове из 6 урядников и 40 казаков. Надо заметить, что идущая в России война с Наполеоном затронула и тех сибирцев, что не попали в Действующую армию – все казаки с 17 до 60 лет были призваны на службу. Так что возраст шедших с Бубеновым казаков был разным.

Предприятие закончилось для купцов не только без убытков, но и принесло баснословную прибыль – если в Кашгар было привезено товаров на 321 тыс. рублей, то обратно ревеня, чая, шалей индийских, парчи и "многих редких азиатских произведений" уже на миллион.

На этот раз экспедиция Старкова имела на руках письмо с просьбой об охране караванов, в котором "...в особенности прошены были о сем самые отдаленные киргизсцы, называемые дикими или каменными". Просьба к кыргызам подкреплялась и тем обстоятельством, что, достигнув 31 октября Иссык-Куля, Старков и Бубенов заручились личной поддержкой местных биев. Оставив в кочевьях Шапака и Шералы большую часть отряда, Бубенов, Старков, два урядника, десять казаков и сын Шералы Аджибек обогнули озеро и на Джеты-Огузе разбили бивуак. Там они очаровались открывшимся видом: "лесу талого и сенокосных мест довольно, а также хлебопахотных мест".

Известный казаковед Г.Е.Катанаев так оценил вклад экспедиции Старкова: "Это были первые из русских людей, переваливших снежный хребет Тянь-Шаня в самых высоких их перевалах восточнее озера Иссык-Куль вдоль его берега ... самый южный перевал хр.Кок-Шаал, через кой перешли смельчаки, едва дыша в холодных мертвенно-пустынных громадах скал был, по-видимому Бедель. Круто спустившись отсюда к пикету Уй-Тал, караван остановился для таможенного осмотра, а Старков с частью казаков, чтобы закончить возложенное на него поручение, проследовал еще дальше на Турфан и вдоль берега р.Ак-Су до самого города того же названия".

По возвращении в базовый лагерь – в кыргызские кочевья, отряд вновь разделился: Старков с двумя урядниками и 20 казаками остался ждать возвращения купеческого каравана, а Бубенов с остальными казаками и кыргызскими депутатами Качыбеком и Джакыпом отправились в Семипалатинск (куда прибыли 5 апреля 1814 г.) и Тобольск – центр Сибирского генерал-губернаторства – просить "о покровительстве". Вскоре на российскую землю вернулась и остальная команда Старкова с купцами.

Именно благодаря этой экспедиции установились прочные посольские отношения между северо-восточными кыргызскими родами и Россией. Недаром за описание пути и отличное выполнение поручений Бубенову был пожалован очередной чин и вознаграждение. Чем отмечены заслуги рядовых казаков – неизвестно. Скорее всего, ничем – это была их служба, растянутая на 25 лет!

При общей скудности исторических сведений о тогдашнем положении в Кыргызстане привлекают внимание не раз издававшиеся записки переводчика Отдельного Сибирского корпуса, выпускника Азиатской школы казака Ф.М.Назарова о его путешествии из Петропавловска в Кокандское ханство в 1813-14 гг. Представляются важными его сведения о соседстве кыргызов (в тексте они именуются "черными", "закаменными киргизами" в отличие от казахов - "киргизов") с Кокандом. Ош фигурирует там как крупный центр транзитной торговли и религиозный центр.

С 1814 г. по уже налаженному пути отправляются новые караваны. В сопровождении казаков до кыргызских кочевий едет по "высочайшему повелению" из Петербурга в Тибет надворный советник М.Рафаилов. Спустя год грузинский дворянин Р.Данибегашвили (Данибегов) также с казачьей охраной следует через кыргызские кочевья. Затем он еще раз прошел по этому пути в Индию в сопровождении особого охранного отряда из казаков.

В 1820 г. хорунжий Мокин во главе казачьего отряда провел из Семипалатинска до верховьев Нарына и перевала Бедель уже упомянутого М.Рафаилова. Спустя год казачий отряд под командованием Н.Лещева сопровождал купеческий караван Ф.Сейфуллина.

В источниках не встречалось фактов неприязненных отношений кочевников и казаков. Ровность отношений поддерживалась строгими инструкциями. Казаки – люди воинского долга и дисциплины понимали (а командиры убеждали), что от их поведения зависит судьба интересов России в этом крае, а за нарушение крепко накажут.

В 1825 г. в гостях у "дикокаменных киргизов" побывал отряд хорунжего Тимофея Нюхалова, сопровождавший в обратный путь послов из племени бугу, обращавшихся к западносибирским властям с просьбой о принятии в российское подданство. Известно, как торжественно были встречены казаки, т.к. в письме объявлялось, что Россия принимает кыргызские племена под свое покровительство, предлагает примириться в своих распрях, и просит, чтобы они препровождали купеческие караваны, охраняя их от грабежей и набегов. И это упоминание было не случайным, т.к. уже по прибытии казаки предотвратили кровопролитие сарыбагышей и бугинцев.

В составе отряда из 50 человек при трех сотенных атаманах оказался лекарь Ф.К.Зибберштейн, который в записках (опубликованных в 1936 г. в "Историческом архиве") рассказал о событиях апреля 1825 г.: "В сопровождении многих почетных биев и киргиз, мы отправились в аулы бия Улжабая, где положено было сделать народное собрание для исполнения известного поручения... В собрании том с достоинством и важностью отданы были письма и объявлены самые обстоятельства, для которых отряд был к ним послан".

В кыргызских кочевьях казаков радушно встретили, угощали, устраивали народные увеселения. Подчеркнем, что перед поездкой, зная особенности восточного гостеприимства, генерал-губернатор Западной Сибири П.М.Капцевич дал казакам наказ "назначить призы, состоящие из приличных подарков".

Особенно дружеское уважение было высказано кыргызским родом джельден под началом бия Епалака (Джапалака) в устье реки Джуука: "Отряд был принят с хорошим уважением и дружбою". Но в том и состоит парадокс истории, что спустя почти 100 лет бежавшие туда из-под Верного (от советской власти) казачьи семьи были встречены с противоположными чувствами тем же родом. "Виноваты" в этом оказались события 1916 г.

Приезд казачьего отряда Нюхалова совпал с прибытием посольства от кокандского хана Мадали с требованием признания его власти. Бугинцы ответили отказом, заявив, что отныне они с Россией.

За успешную экспедицию по принятию в подданство иссык-кульских кыргызов Т.Нюхалов был удостоен ордена Анны III степени. Но общая ситуация в мире не благоприятствовала дальнейшим шагам в этом направлении. Тем не менее, переводчику А.Л.Бубенову поручили доставить в кыргызские кочевья письма российских властей о покровительстве и награды биям. Поручалось Бубенову, сотенному атаману Сальникову, уряднику Романовскому, казаку Харламову, купеческому приказчику Файзуллину и "секретная миссия" – выяснить обстановку в Восточном Туркестане. Поэтому от разведывательной экспедиции отстранили и наблюдательного Ф.К.Зибберштейна, мотивируя "незнания им ни одного из восточных языков".

30 марта 1827 г., спустя 14 лет, А.Л.Бубенов вновь ступил на землю Кыргызстана. Проведя три с половиной месяца среди кочевников, казаки собрали достаточно полные сведения о происходивших в крае событиях.

Историки раскрыли немало любопытных сведений об участии казаков в научном освоении края. Так, сведения о кыргызах времени их подчинения Кокандскому ханству содержатся в "Записках..." хорунжего Н.Потанина, сопровождавшего в 1829 г. кокандских посланников из Омска в столицу ханства.

Большое значение в деле продвижения российских интересов вглубь Средней Азии имела Оренбургская крепость как форпост российской государственности и центр Оренбургского казачьего войска. Именно в Оренбурге долгое время занимался сбором сведений историко-географического и экономического характера о жизни среднеазиатских народов Г.Ф.Генс – первый директор Неплюевского кадетского корпуса при Оренбургском казачьем войске, председатель Оренбургской пограничной комиссии Азиатского департамента Министерства иностранных дел. Содержание многих личных и служебных записок Генса показывают, что он имел довольно ясное представление о кыргызах.

Собирали материал о народах Средней Азии и казачьи чиновники Осмоловский и Казанцев, хотя они много беднее по своему содержанию и значению материалов Г.Ф.Генса.

Подобно тому, как данные собирались в центре Оренбургского казачьего войска, так и в Омске они накапливались при штабе Отдельного Сибирского корпуса. Так, в 1841 г. там были составлены две примечательные записки с краткими расспросными сведениями о Северном Кыргызстане и его обитателях. В одной из них – "Взгляд на северную часть Кокандского ханства с присовокуплением сведений о сношении России с его владетелем и правителем Ташкинии" отмечалось, что кыргызы обитают в богатых еловым лесом горах Ала-Тоо, пограничных с Ташкентским вилайетом. Там же приводятся сведения о меновой торговле и тяжелом налоговом гнете.

Важные материалы собирались также на таможенных и пограничных постах, стоящих на границах российских владений, основная часть которых состояла из казаков. Перед поездкой географа и дипломата Е.П.Ковалевского в 1851 г. ему были "представлены дорожная карта, составленная Нифатьевым, и столь возможно более полные сведения о путях, ведущих в кочевья Дикокаменной орды и через них в Кашгарию и Кокандское ханство, собранные знатоками – подполковником Карбышевым, старшиной Абакумовым и майором Перемышльским".

Интересно, что самое раннее письменное упоминание о современной столице Кыргызстана тоже принадлежит казакам – есаул Абакумов в 1847 г. в докладе начальству упомянул "ташкентский курган (крепость) Бишкек".

Заслуживают внимания показания российским властям, снятые с сибирцев Максимова, Милюшина, Батарышкина и др., оказавшихся в кокандском плену. Так, Максимов поведал о кочевьях кыргызов в окрестностях Оша и его значении во внешнеторговых связях; о паломничестве мусульман к святыне – горе "Тахти-Сулейман"; о богатом месторождении соли на хребте Таз-Тау и др. Милюшин и Батарышкин поведали о борьбе между правящими верхами преимущественно оседлого населения и кочевниками - кыргызами, чему сами оказались свидетелями.

"Путешествия поневоле" казаков были все-таки исключением из правил: взаимовыручка, боевой опыт редко вырывали казаков из сплоченного строя. Поэтому казаков-пленников было мало в кыргызских кочевьях.

Подобные кратковременные контакты определяли первый уровень межкоммуникационных связей, нередко приводящих впоследствии к диалогу народов и культур.

Более значимыми оказались события второй половины ХIХ в. В присоединении Кыргызстана к России казачеству выпала активная роль. Отзываясь на просьбы предводителей северо-кыргызских племен о российском покровительстве, на Иссык-Куль был направлен отряд хорунжего Лутшева. В сентябре 1855 г. он достиг озера и с помощью кыргызов срыл поставленное на берегу кокандское земляное укрепление, из которого вояки сбежали еще до приближения казаков. Лутшев подтвердил достоверность сведений Зибберштейна о бугинцах, их хозяйственных занятиях и природе Восточного Прииссыккулья. Здесь надо отметить, что появлению казачьего отряда предшествовало письмо кыргызского манапа Боромбая, обеспокоенного участившимися набегами не только кокандцев, но и казахских феодалов, а также сторонников другого манапа – Ормона. Боромбай писал российским властям: "Мы покорнейше просим поставить курган (т.е. укрепленный пост. – авт.) на наше озеро, на солнечную сторону гор, без чего нельзя. В третьем году, в первой нашей просьбе, мы писали об этом. Теперь мы, склонив свои шеи, сделались подданными великого государства".

Лутшеву удалось также уладить отношения между соседями – казахами и кыргызами, но Кокандское ханство, заинтересованное в этом стратегическом районе, попыталось вновь разжечь пламя междоусобной войны. Для более надежной защиты бугинцев – подданных Российской империи, было решено поставить крепость. И вновь казакам отводилась в этом вопросе важная роль. Весной 1856 г. на озеро пришла первая российская военно-научная экспедиция, состоявшая из казаков и джигитов нескольких казахских султанов и биев. Ее сопровождали несколько кыргызов-проводников, а в составе экспедиции оказался ротмистр Ч.Ч.Валиханов.

Начальник экспедиции – полковник Михаил Хоментовский, командир бригады Сибирского казачьего войска, увидел колебания манапов, боявшихся реального подданства "белому падишаху". Поэтому он решил ограничиться разведывательно-топографическими работами, оставив для этого поручика Яновского и 40 казаков, которые, кстати, не встретили со стороны кыргызов враждебного отношения.

Сам М.Хоментовский, будучи очень наблюдательным человеком, заметил, что в лексике казаков немало казахских и кыргызских слов, а сами они принимали активное участие в изучении их преданий и языка.

Только научные цели преследовал отправившийся в сентябре того же года небольшой экспедиционный отряд (из 10 конвойных казаков, 2 бессрочноотпускных, т.е. в запасе, казаков, 2 кыргызов, слуги и капитана Обуха) под руководством П.П.Семенова. Им было совершено две экспедиции: сначала к восточной оконечности Иссык-Куля – Тюпскому заливу; а затем на северо-западное побережье. Примечательно, что путешественник и его спутники-казаки выступали не только пытливыми исследователями, но и удачливыми посредниками между враждующими кыргызскими племенами, искренними поборниками дружественных отношений между народами России.

Летом 1857 г. П.П.Семенов, позже удостоенный права носить приставку Тян-Шанский (исчезновению мягкого знака ученый обязан Николаю II, не знавшему Тянь-Шань), вместе с томским художником П.М.Кошаровым ("верным спутником" Семенова), 12 кыргызами-проводниками и полусотней казаков предпринял новое путешествие к истокам реки Нарын – легендарного Яксарта античных авторов. И сегодня непросто повторить тот маршрут, а в ХIХ в., в условиях неспокойной обстановки немыслимо тяжело. Одного заболевшего казака путешественник вынужден был оставить на попечение кыргызов, которые вылечили служивого.

Без помощи кочевников, усердия помощников и отваги казачьего конвоя ученому пришлось бы испытать гораздо больше трудностей. Материалы, собранные П.П.Семеновым с помощью казаков и кыргызов в той экспедиции, существенно обогатили отечественную и мировую науку, а зарисовки П.М.Кошарова необычно их дополнили. Не случайно работы П.М.Кошарова на Всероссийской выставке 1867 г. были отмечены бронзовой медалью.

Говоря о вкладе ученых, состоявших в экспедициях под охраной казаков, невозможно обойтись без упоминания ротмистра Ч.Ч.Валиханова, которого, кстати, казаки не раз выручали в сложных ситуациях. Однажды такой случай произошел, когда Валиханов возвращался из Кашгара. В кочевьях прококандски настроенного манапа Торогельди его задерживали до тех пор, пока не пришел на выручку казачий отряд.
Не менее важно подчеркнуть, что разностороннее образование, полученное Валихановым в Омском кадетском корпусе при Сибирском казачьем войске, позволило внести существенный вклад в изучение истории, фольклора кыргызов, природы горного края, а также в искусство. Достаточно сказать, что отметки "искусством рисования рашкулем и кистью знает" встречаются довольно часто в табелях о выпуске офицеров. Валиханов техникой рисования владел прекрасно – известен его рисунок, изображающий казачий бивуак на Иссык-Куле.

Добавим, что в ходе своего путешествия 1869-70 гг. другой художник – известный баталист В.В.Верещагин зарисовал, а на персональной выставке 1874 г. в Петербурге показал свою работу "Казачье укрепление Нарын".

И в последующие годы казаки сопровождали отечественных ученых, но с экспедиций 1850-60 гг. начался новый этап – уже планомерного казачьего освоения Кыргызстана: в неспокойном мире нужна была хорошо организованная сила – для стабилизации внутреннего положения и для охраны границы. Других людей для поселения в непривычные природно-климатические условия взять было неоткуда...

Blog

А. П. Ярков Казаки в Кыргызстане