Коллегий Верховного суда ссср: Судебной коллегии по уголовным делам (уск), Военной коллегии, Железнодорожной коллегии (ждк) и Водно-транспортной коллегии (втк)
| Вид материала | Документы |
| Заключение экспертов |
- Список репрессированных жителей Азово-Черноморского Края, 1783.15kb.
- Обзор надзорной практики судебной коллегии по уголовным делам верховного суда российской, 411.46kb.
- Обратная сила уголовного закона, 78.01kb.
- Дело о так называемой "антисоветской троцкистской военной организаций" в Красной Армии1, 666.44kb.
- А. А. Батнер государственный обвинитель, 11003.31kb.
- I. статистические данные о работе судебной коллегии по уголовным делам верховного суда, 773.57kb.
- I. статистические данные о работе судебной коллегии по уголовным делам верховного суда, 610.76kb.
- Решение районных и городских судов области, вынесенных по делам о признании недействительными, 184.39kb.
- Обзор кассационной практики судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской, 17.46kb.
- Доклад министра на расширенной коллегии, 257.03kb.
Приговором линейного суда начальник вокзала Кодзаев и весовщик Бадоев были признаны виновными в том, что получили у пассажиров 400 руб. за компостирование билетов. Рассмотрев дело по кассационной жалобе осужденных, Железнодорожная коллегия Верховного суда СССР признала, что «обвинение Кодзаева основано исключительно на голословном оговоре Бадоева, пока-
- 188 -
зания которого Кодзаев отрицает; других же доказательств виновности Кодзаева по делу не добыто, а при таких данных нельзя считать доказанной виновность Кодзаева в получении взятки», почему приговор в отношении Кодзаева был отменен и дело в этой части прекращено производством2.
Трояновская и Горбачева приговором народного суда были признаны виновными в том, что при получении продуктов на московском мясокомбинате похитили колбасу, с которой были задержаны. Горбачева виновной себя не признала. Трояновская же, признавая себя виновной, показала, что колбасу она положила в кабину автомашины по просьбе Горбачевой. Верховный суд СССР признал, что «никаких данных, которые подтверждали бы хищение колбасы Горбачевой, в материалах дела нет. Обвинение ее основано на одних только показаниях Трояновской, которая, как заинтересованная в ходе дела и с целью смягчить свою вину, могла оговорить Горбачеву. Поэтому обвинение Горбачевой надлежит признать недоказанным». Ввиду этого приговор в отношении Горбачевой был отменен и дело в этой части производством прекращено3.
Еще меньше имеется оснований рассматривать не подтвержденное никакими другими данными показание одного обвиняемого в отношении другого как достаточное доказательство виновности последнего в тех случаях, когда по делу установлены враждебные отношения между обвиняемыми, что и могло явиться мотивом оговора. Приговором народного суда Файкерман был признан виновным в том, что, работая мастером базы Маслопрома, он по соглашению со сторожем базы Ковалевым и кочегаром Петровым похитил с базы 15 кг сливочного масла. «Обвинение Файкермана,— указывает Верховный суд СССР,— основано на показаниях осужденных Ковалева и Петрова. Между тем из материалов дела видно, что Файкерман находился с Ковалевым и Петровым в неприязненных отношениях, что подтверждается имеющимися в деле заявлениями Файкермана на имя начальника базы Маслопрома, написанными за
- 189 -
шесть дней до задержания Ковалева с похищенным маслом. Никакими другими данными не установлено соучастие Файкермана в хищении масла». По этим основаниям приговор в отношении Файкермана был отменен и дело в этой части производством прекращено1.
Если не подтвержденное материалами дело показание одного обвиняемого в отношении другого обвиняемого недостаточно для осуждения последнего, то в тех случаях, когда показание это опровергается материалами дела, оно тем более лишено значения и доказательной силы. Заведующий магазином Дульнев и его заместитель Грязнов были осуждены по ст. 109 УК РСФСР за продажа копировальной бумаги по повышенной цене. Рассмотрев дело в порядке надзора. Верховный суд СССР нашел, что «обвинение Дульнева основано на показаниях Грязнова..., который показал, что продал бумагу якобы по предложению Дульнева, присутствовавшего при продаже. На суде было установлено, что бумага была продана Ножевщиковой, которая показала, что покупала бумагу у Грязнова, Дульнева же в то время не было. Это обстоятельство подтверждено свидетелем Павловым. В своих объяснениях администрации и прокурору Грязнов об участии Дульнева ничего не показал. При наличии таких данных для осуждения Дульнева у суда не было оснований. Никакие доказательств виновности Дульнева, кроме оговора его Грязновым, в материалах дела нет». Ввиду этого приговор в отношении Дульнева был отменен и дело в этой части производством прекращено2.
Такую же оценку получил оговор в деле Пачека, который приговором Военного Трибунала железной дороги был признан виновным в том, что совместно с бывшим кладовщиком материального склада Львовской железной дороги Стрепко и бывшим кладовщиком паровозного отделения Гуменным пытался похитить кровельное железо и вывезти его на автомашине со склада. Этот приговор был оставлен в силе Военно-Железнодорожной коллегией Верховного суда СССР, но при пересмотре дела в порядке надзора Пленум Верховного суда
- 190 -
СССР признал приговор в отношении Пачека необоснованным по следующим соображениям. Как видно из материалов дела, первоначально Стрепко и Гуменный признали себя виновными в попытке похитить железо, причем заявляли, что никаких других сообщников у них не было; впоследствии же они свои показания изменили и каждый из них, отрицая свою вину, указывал на другого, как на совершившего хищение совместно с Пачеком, который поэтому был также привлечен к ответственности, Между тем «допрошенные в стадии предварительного следствия свидетели Майхрович, Гулящий и Ханас показали, что нанимал их грузить Гуменный и что никакого Пачека на складе они не видели и дел с ним не имели. В стадии судебного следствия свидетели Шельхвостов и Луцев показали, что пропуск на автомашину с железом вручал сторожу контрольных ворот Гуменный и что никакого Пачека они не знают. Свидетели Журавлев. Цепко, Куранов, Горбатов и другие также подтвердили, что они ни около автомашины, ни в самом складе гр-на Пачека не видели, но что Гуменный около автомашины был, пропуск на автомашину предъявлял он и он же был с автомашиной задержан. Суд обязан был особо критически отнестись к показаниям Гуменного и Стрепко, которые четыре раза меняли свои показания, но суд этого не сделал, в результате чего Пачек оказался осужденным без достаточных к тому оснований, так как оговор Гуменного и Стрепко не нашел подтверждения в стадии судебного следствия». Ввиду этого приговор в отношении Пачека был отменен и дело в этой части производством прекращено1.
Из сказанного, однако, вовсе не следует, что показания обвиняемого, указывающего на другого обвиняемого как на участника преступления, всегда лишены доказательственной силы. Показания эти, как было уже отмечено выше, требуют особо тщательной и углубленной проверки, но если в результате такой проверки будет установлено, что они подтверждаются другими имеющимися в деле доказательствами и соответствуют обстоятельствам данного дела, то они, как и всякий другой доказательственный материал, могут получить
- 191 -
положительную оценку суда и лечь в основу обвинительного приговора.
Рассматривая дело по кассационной жалобе Парунакяна, осужденного линейным судом по закону от 7 августа 1932 г., Железнодорожная коллегия Верховного суда СССР признала, что «ссылка Парунакяна на оговор его Саркисьяном и Арутюняном, осужденными? по тому же делу, не заслуживает уважения, так как ни на предварительном, ни на судебном следствии не установлено между ними неприязненных отношений». По этим основаниям, а также ввиду того, что виновность всех подсудимых, в том числе и Парунакяна установлена имеющимися в деле документами, заключением судебно-бухгалтерской экспертизы и свидетельскими показаниями, приговор был оставлен в силе2.
Такую же оценку получили показания обвиняемого в деле Павленашвили, который приговором линейного суда был признан виновным в том, что, состоя в должности кассира, он совместно с осужденным по этому же делу Бурнотом присвоил 4329 руб. путем составления фиктивных ведомостей. «Ссылка осужденного,— указывает Верховный суд СССР,— на оговор его Бурнотом не заслуживает уважения, так как о наличии неприязненных отношений между ними в деле данных нет. Кроме того, виновность Павленашвили подтверждена показаниями свидетелей и приобщенными к делу фиктивными ведомостями», почему кассационная жалоба Лавленашвили была отклонена и приговор оставлен в силе3.
Таким образом, показание обвиняемого, уличающего другого обвиняемого в совершении преступления, может оказаться в одном случае лишенным всякой ценности а в другом — может в соответствии с обстоятельствам» дела установить виновность данного лица в совершении приписываемого ему преступления. Отсюда следует, что если показание одного обвиняемого в отношении другого обвиняемого нельзя принимать без проверки и строить на нем приговор, то в такой же мере неправильно отвергать это показание только потому, что оно исходит от обвиняемого и относится к другому обвиняе-
- 192 -
мому. И в том и в другом случае требуется углубленная я тщательная проверка, которая и должна определить значение и ценность такого показания по делу. Поэтому, если вышестоящим судом будет установлено, что при рассмотрении дела по существу показание одного обвиняемого в отношении другого обвиняемого было отброшено без надлежащего анализа и проверки, то такая неправильная оценка судом первой инстанции этого показания может привести к признанию приговора необоснованным и, как следствие этого, к его отмене. Так, в приведенном выше деле Ободовой, которая была предана суду по обвинению в том, что, работая в совхозе на посеве пшеницы, совместно с осужденным по тому же делу трактористом Бабаевым похитила 114 кг пшеницы, суд вынес Ободовой оправдательный приговора ссылаясь на то, что обвинение ее ничем, кроме оговора Бабаева, не подтверждено. Верховный суд СССР признал этот приговор необоснованным по следующим соображениям: «Народный суд правильно считал, что оговор одного обвиняемого другим обвиняемым, не подтвержденный никакими другими данными дела, не может служить доказательством обвинения в отношении оговоренного подсудимого. Однако ни органы следствия ни суд не приняли мер для того, чтобы проверить показания Бабаева. Так, Бабаев показал, что в первый день хищение пшеницы было произведено по его предложению, причем похищенная пшеница была всыпана в собственный его мешок, который он с этой целью принес из дому. Наследующий же день вновь похищенная пшеница была насыпана в мешок, который принесла из своего дома Ободова. Оба мешка были обнаружены и изъяты вместе с похищенной пшеницей. Однако никаких попыток установить принадлежность обнаруженных мешков не было сделано. Не проверено, мог ли Бабаев по условиям работы совершить хищение семенной пшеницы без участия Ободовой. Не проверены показания Ободовой о том, что после ухода ее с работы Бабаев оставался на месте работы, так же как оставались и другие работники, и таким образом вовсе не исключено, что хищение могло быть произведено в ее отсутствие»1.
- 193 -
Г л а в а 4
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТОВ
§ 1. Оценивая заключение, представленное экспертами, суд первой инстанции, а затем и вышестоящий суд должны исходить из сущности и значения экспертизы в советском уголовном процессе. Задача эксперта заключается в том, чтобы исследовать при помощи специальных знаний соответствующие материалы дела и сообщить следственным органам и суду свои, таким путем, полученные сведения об определенных фактах, имеющих значение по данному делу.
Отсюда следует, что для правильной оценки заключения экспертов суд должен рассмотреть и подвергнуть анализу все эти стороны деятельности эксперта, а именно: он должен проверить, каковы те специальные знания, которыми пользовался эксперт, приемлем ли вообще метод, которым пользовался эксперт, и был ли этот метод правильно применен в данном деле; были ли рассмотрены экспертом все те материалы, которые необходимы для правильного разрешения возникших в деле вопросов; является ли заключение эксперта исчерпывающим, последовательным и согласованным во всех своих частях или же в нем имеются существенные пробелы и противоречия; вытекает ли это заключение из материалов дела или же ими опровергается и потому является необоснованным.
При анализе и оценке заключения эксперта необходимо в первую очередь установить, пригодны ли примененные экспертом специальные знания для выяснения соответствующих обстоятельств дела. Этот вопрос является основным, так как если он будет разрешен в отрицательном смысле, то тем самым заключение эксперта теряет всякое значение и, следовательно, отпадает возможность и необходимость дальнейшего анализа этого
- 194 -
заключения по существу. Поэтому и вышестоящий суд, проверяя при пересмотре приговора оценку, данную заключению эксперта судом первой инстанции, также должен войти в рассмотрение вопроса о пригодности тех специальных знаний, которые были применены экспертом в данном деле. Так, по делу Бояринцева, признанного Сталинградским областным судом виновным в том, что он убил свою жену Валентину Косову, одним из доказательств, на которых был основан приговор, явилось заключение экспертов, признавших, что остатки трупа, найденного вблизи Сталинграда, представляют собой части тела Валентины Косовой. В частности, такой вывод был сделан Институтом материальной культуры Академии наук, которым по черепу, найденному возле трупа, было восстановлено лицо, после чего путем сличения восстановленного лица с фотокарточкой, а также путем опознания снимка этого лица было признано, что указанный череп принадлежит Валентине Косовой. При пересмотре дела в порядке надзора Верховный суд СССР, проверяя обоснованность заключения экспертов и в том числе заключения Института материальной культуры, нашел, что восстановление лица по черепу «может быть расценено только как искусство, как художественная работа, а не как «техническая экспертиза» по выражению суда. Оно не является бесспорным доказательством, хотя в деле и оговорено, что профессор Герасимов пользовался присланными фотографиями только для доделок». Исходя из этого. Верховный суд СССР признал, что заключение Института материальной культуры не удовлетворяет требованиям, предъявляемым к заключению экспертов, и не может служить доказательством виновности Бояринцева в убийстве Косовой1.
Признав специальные знания эксперта пригодными для разрешения вопросов, возникших в деле, суд должен затем проверить, правильно ли использовал эксперт эти специальные знания, был ли правилен тот, основанный на этих специальных знаниях метод, который был в этом деле применен. Так, по делу Чернявского, осужденного по Указу от 10 июля 1940 г. за выпуск недоброкачественного хлеба, Верховный суд СССР нашел, что «заклю-
- 195 -
чение о недоброкачественности 790 кг хлеба было сделано лабораторией на основании анализа 300 г хлеба, взятого из всей партии. Между тем для производства анализа необходимо было разрезать несколько буханок одной выпечки и только таким образом можно установить действительное качество хлеба. Таким образом, заключение лаборатории и вывод суда о том, что все 790 кг хлеба являются недоброкачественными, основаны на порочном методе проверки качества хлеба». Поскольку затем, как это видно из материалов дела, после отборки пекарней, только 30 кг оказались недоброкачественными, а остальные 760 кг были признаны доброкачественными, приговор был отменен и дело производством прекращено2.
Наличие в деле двух или более друг другу противоречащих заключений экспертов указывает на то, что одно из заключений либо даже все они являются неправильными и содержат в себе существенные недостатки, которые вызваны неправильностью метода, примененного тем или другим экспертом, либо неполным исследованием материалов дела этими экспертами, либо несоответствием между этими материалами и выводами, сделанными экспертами. Поэтому во всех тех случаях, когда суд первой инстанции имеет перед собой несколько различных по своим выводам заключений экспертов, он должен подвергнуть их углубленному анализу, чтобы таким путем решить, какое из этих заключений и по каким именно соображениям должно быть положено в основу приговора и почему остальные заключения (либо все они) должны были отклонены, как не имеющие ценности. Если же вместо того судом при разрешении дела по существу будет произвольно, без надлежащей проверки и анализа, принято одно какое-либо заключение, то вышестоящий суд, установив такое некритическое отношение суда первой инстанции к выводам экспертизы, тем самым признает неправильной оценку, данную этим выводам, что, в свою очередь, влечет за собой отмену приговора, как необоснованного. Так, при пересмотре в порядке надзора приговора, которым Хачатурян был признан виновным в нанесении телесных повреждений
- 196 -
школьнице Хандармарян, Верховный суд СССР нашел, что «не выяснено, какие телесные повреждения нанесены потерпевшей. Районный врач дал заключение о том, что телесные повреждения относятся к разряду легких, однако болезнь руки осложнилась. Судебно-медицинский эксперт отнес телесные повреждения к разряду тяжких. Таким образом в деле имеются по этому вопросу противоположные данные. Следствию надлежало выяснить причины противоречивости указанных заключений и в зависимости от результатов проверки квалифицировать преступление Хачатуряна», почему приговор был отменен и дело передано на новое расследование1.
Приговором линейного суда были осуждены по ст. 59 3в УК РСФСР и признаны виновными: Свешников в том, что не следил за состоянием пути и допустил неправильность стрелки № 1, и Трушков — в том, что превысил скорость поезда, каковые действия подсудимых привели к крушению поезда на стрелке № 1. Рассмотрев дело по кассационным жалобам осужденных, Железнодорожная коллегия Верховного суда СССР установила: «На предварительном следствии экспертизой было дано заключение о том, что авария произошла вследствие превышения скорости машинистом и что стрелка № 1 была легкотипной и находилась в неисправном состоянии. Однако в судебном заседании экспертная комиссия дала другое заключение, противоречащее первому. Из этого заключения видно, что скорость машинистом не превышалась и что опасных неисправностей на месте аварии и, в частности, на стрелке № 1 не выявлено. При таких обстоятельствах у суда не было оснований для вынесения обвинительного приговора, а надлежало вернуть дело на доследование для выявления как действительных причин аварии, так и ее виновников». По этим основаниям приговор был отменен и дело направлено на новое расследование2.
Противоречия могут иметь место не только заключениями нескольких экспертов, но и между отдельными положениями и выводами одного и того же заключения. Между тем заключение это окажется убедительным и
- 197 -
имеющим доказательственную силу только тогда, когда оно будет исчерпывающе полным, последовательным и внутренне согласованным во всех своих частях. Поэтому вышестоящий суд, установив, что суд первой инстанции не учел имеющихся в заключении эксперта пробелов и противоречий, может признать неправильной оценку, данную этому заключению, и как следствие этого отменить приговор, на таком неправильном заключении основанный.
Приговором линейного суда маневровый диспетчер Верулава и наружный диспетчер Мамаджашвили были признаны виновными в том, что, зная о находящихся на подходах к станции в ожидании приема поездах № 232 и № 261, не приняли мер к освобождению путей станции для приема этих поездов и допустили их передержку в течение значительного количества часов. Рассмотрев дело по кассационным жалобам осужденных, Железнодорожная коллегия Верховного суда СССР нашла: «Экспертиза в своем заключении указывает, что технологический процесс станции был нарушен еще до вступления обвиняемых на дежурство и они не могли сразу освободить 1-й и 2-й пути, а если бы они это и сделали, то в дальнейшем вообще станция не могла бы принять ни одного поезда. Однако это утверждение экспертизы противоречит ее же конечным выводам, в которых она указала, что обвиняемые имели возможность в пределах двух часов сделать соответствующую перестановку составов без ущерба для приема поездов. В своем заключении экспертиза не ответила на вопрос о том, каким образом, исходя из создавшегося положения на станции, обвиняемые могли освободить пути для обеспечения своевременной приемки указанных выше поездов, какую в этом отношении они имели возможность и что они конкретно могли сделать». Ввиду наличия таких пробелов и противоречий в заключении экспертов, приговор был отменен и дело направлено на новое расследование1.
Начальник паровозного депо Егоров был признан виновным в том, что поставил организацию ремонта и эксплуатацию паровозов в полное противоречие с приказами Народного Комиссариата путей сообщения, вслед-
- 198 -
ствие чего паровозный парк был доведен до развала. Тем же приговором были признаны виновными мастер промывного цеха Тарасов и слесарь этого цеха Ксендзов в том, что систематически применяли неправильные методы ремонта паровозов и тем способствовали росту аварий и крушений на железнодорожном транспорте. При пересмотре приговора в порядке надзора Верховный суд СССР нашел, что «в заключении экспертной комиссии имеется ряд противоречий... Эксперты установили, что ссылка обвиняемых на отсутствие баббита является неправильной, так как депо в это время получило баббитовую стружку и кольца для заливки подшипников; между тем далее эксперт указал, что заливка подшипников изгарью и разнородной баббитовой стружкой не допускается». Наряду с этими существенными противоречиями, содержащимися в заключении экспертов, Верховный суд СССР отметил также превышение экспертами их полномочий и невыполнение их прямых обязанностей: «Из дела видно, что экспертиза, уклонившаяся от ответа на технические вопросы, правильно поставленные судом, ограничила свое заключение указанием на политические убеждения подсудимых, что не входит в компетенцию экспертизы». Признав по этим и по ряду других соображений приговор необоснованным, Пленум Верховного суда СССР своим постановлением от 23 марта 1940 г. приговор этот отменил и дело производством прекратил2.
Существенные противоречия в заключении экспертов были выявлены также при пересмотре в порядке надзора •дела Привалова, осужденного Военным Трибуналом по ч. 2 ст. 136 УК РСФСР. Вызванные в судебное заседание эксперты-психиатры в своем письменном заключении, представленном Военному Трибуналу, пришли к выводу, что Привалов совершил убийство в состоянии патологического опьянения и потому, в силу ст. 11 УК РСФСР, не подлежит уголовной ответственности. Те же эксперты в судебном заседании дали устное заключение, в котором указали, что Привалов является личностью социально опасной, но в мерах принудительного лечения не нуждается, так как в данный момент совершенно здоров. Военный Трибунал, не согласившись с заключением
- 199 -
экспертов, признал, что вывод экспертов о невменяемости Привалова в момент совершения убийства находится в противоречии с обстоятельствами дела, и вынес обвинительный приговор.
Рассмотрев дело по кассационной жалобе осужденного, Военная коллегия Верховного суда полностью согласилась с заключением экспертов и, отменив приговор, прекратила дело производством. При пересмотре приговора в порядке надзора Пленум Верховного суда СССР признал неправильным как приговор Военного Трибунала, так и определение кассационной инстанции и указал следующее: «Привалов, к которому, согласно заключению экспертов-психиатров, не могут быть применены ни меры судебно-исправительного характера в силу ст. 11 УК, ни меры медицинского характера, так как он совершенно здоров, в то же время представляет собой для общества постоянную угрозу, является лицом социально опасным. Но социально опасные люди, т. е. люди, совершившие преступление, если они здоровы, должны содержаться под стражей, а если они больны, должны быть помещены в лечебное заведение с изоляцией. Не может быть такого положения, чтобы опасный для общества человек находился на свободе. Заключение экспертизы этого вопроса не разрешило вследствие своей противоречивости и неполноты. Одного этого обстоятельства было достаточно для суда, чтобы признать психиатрическую экспертизу неудовлетворительной, и для выполнения требования примечания 1 к ст. 63 УПК суд обязан был назначить другую экспертизу. Суд же не согласился с выводами экспертов по существу, считая, что самый вывод экспертов о патологическом опьянении и сумеречном состоянии сознания у Привалова в момент убийства основан на недостаточно проверенных и необъективных данных и находится в противоречии с материалами дела. По этим основаниям Военный Трибунал отклонил выводы экспертов о невменяемости Привалова и осудил его. На неполноту и противоречие в заключении экспертов не обратила внимания и Военная коллегия Верховного суда СССР, которая не согласилась с мотивами Военного Трибунала, признала заключение экспертов полностью соответствующим обстоятельствам дела и на этом основании отменила приговор и прекратила дело. Считая, что при указанных выше обстоятельствах
- 200 -
не могут быть оставлены в силе ни приговор Военного Трибунала, ни определение Военной коллегии и что по делу должна быть произведена компетентная судебно-психиатрическая экспертиза в стационарных условиях», — Пленум Верховного суда СССР своим постановлением от 21 мая 1942 г. отменил приговор и определение кассационной инстанции и направил дело на новое расследование1.