Э. Ф. Куцова советская кассация как гарантия закон

Вид материала

Закон

Подобный материал:

• «Банковская гарантия», 67.37kb.
• Р. В. Енгибарян д ю. н., профессор Конституционное развитие современных государств, 123.97kb.
• Ару Заказчику) в соответствии с условиями даваемого гарантом обязательства денежную, 64.75kb.
• Юридическая Компания «Правовая Гарантия», 141.82kb.
• Международное публичное и частное право, 5.32kb.
• Задачи урока: • раскрыть изменения, происходившие в правящей элите Советского Союза, 151.82kb.
• Моу советская сош расположена в п. Участок 12 Таловского района Воронежской области., 642.99kb.
• Тематика контрольных работ по курсу «уголовный процесс», 105.64kb.
• Тематика контрольных работ по курсу «уголовный процесс», 35.81kb.
• Пленум Верховного Суда Российской Федерации, руководствуясь статьей 126 Конституции, 157.14kb.

6. Закон о судоустройстве СССР, союзных и автоном­ных республик предусматривает единое, обобщенное ос­нование к отмене приговоров — незаконность и необосно­ванность. Это обобщенное основание находит конкрети­зацию в системе кассационных оснований, закрепленных в уголовно-процессуальных кодексах союзных республик.

Система конкретных кассационных оснований дает необходимую ориентировку вышестоящему суду при про­верке обжалованного приговора и вместе с тем акценти-


- 123 -


рует внимание судов первой инстанции и органов рассле­дования на наиболее важных требованиях советского уголовного и уголовно-процессуального права. Поэтому наличие нескольких кассационных оснований наряду с единым и обобщенным — практически оправданно и необходимо³.

Наличие системы кассационных оснований содействует единству практики судов второй инстанции. В связи с этим еще до издания уголовно-процессуальных кодексов была предпринята попытка установить ряд оснований, при наличии которых приговор должен быть отменен или изме­нен. Это было сделано Пленумом Верховного Трибунала ВЦИК в 1921 г. в «Наказе кассационным коллегиям о поводах к отмене приговоров»¹.

Кассационное основание — это нарушение, допущен­ное по делу, в силу которого приговор является неправо­судным или его законность и обоснованность вызывает существенные сомнения. Выявление таких нарушений дает основание суду второй инстанции отменить обжало­ванный приговор или изменить его.

Кассационные основания отражают природу институ­та обжалования, опротестования и проверки не вступив­ших в законную силу приговоров. Именно поэтому систе­мы кассационных оснований, закрепленные уголовно-процессуальными кодексами союзных республик, не со­держат принципиальных различий². Уголовно-процессуальные кодексы союзных республик в той или иной норме закрепляют единое положение — основанием к от­мене или изменению приговора является его незакон­ность и необоснованность.

Система кассационных оснований в советском уголов­ном процессе конкретно устанавливает, что может пов­лечь отмену приговора или его изменение. Но эта кон­кретность не умаляет необходимой свободы суда второй инстанции при решении вопроса о том, есть ли в данном


- 124 -


деле нарушения, порождающие сомнения в правосудности приговора. Система кассационных оснований совет­ского уголовного процесса удачно сочетает четкость ука­заний, необходимую для обеспечения единства кассацион­ной практики, с предоставлением вышестоящему суду необходимого простора, гарантирующего его деятель­ность по проверке приговоров от формализма. Достигает­ся это тем, что уголовно-процессуальные кодексы закре­пили обобщенные основания, каждое из которых обнимает определенную, наиболее важную сторону дея­тельности органов расследования и суда, а все вместе охватывают все те практически возможные нарушения, которые могут отразиться на законности и обоснован­ности приговора.

Недостаточность и неправильность проведенного следствия предусмотрена в уголовно-процессуальном кодексе РСФСР в качестве одно­го из кассационных оснований³.

Это кассационное основание было закреплено в за­конодательном порядке одним из первых — Положением о народном суде РСФСР 1918 г. и Положением о народ­ном суде РСФСР 1920 г.⁴.

Недостаточным и неправильно проведенным признает­ся следствие, в результате которого остались невыяснен­ными существенные для дела обстоятельства. Поэтому при проверке полноты следствия задача вышестоящего суда состоит в том, чтобы определить, какие обстоятель­ства в данном деле являются существенными и выяснены ли они достаточно полно.

Общее определение того, что является существен­ным обстоятельством, дает сам закон, раскрывая содер­жание этого кассационного основания. Существенными являются обстоятельства, выяснение которых должно или могло повлиять на приговор (см., например, ст. 414 УПК РСФСР и п. 3 ст. 413 УПК УССР).


- 125 -


Нормы процессуального закона, устанавливающие, какие именно вопросы должны быть решены в приговоре, конкретизируют понятие существенных обстоятельств¹. Существенными являются обстоятельства, свидетель­ствующие о том, было ли совершено данное деяние, со­держит ли оно состав преступления и т. п.

При выяснении этих обстоятельств суд учитывает по­ложения таких статей Уголовно-процессуального кодекса (см. ст. ст. 111, 112, 113, 166 УПК РСФСР), которые требуют установления обстоятельств, характеризующих личность обвиняемого, а также обстоятельств, смягчаю­щих и усиливающих степень и характер его вины.

При решении, какие обстоятельства должны быть ис­следованы в данном деле, суд находит опору и в уголов­ном законе. Диспозиция норм особенной части предусмат­ривает то, что характерно, специфично для данного соста­ва. Тем самым нормы уголовного закона указывают, что подлежит установлению, какие обстоятельства являются существенными. Указания об обстоятельствах, существен­ных для дела, содержатся и в нормах общей части Уго­ловного кодекса (ст. ст. 8, 47, 48 ук РСФСР).

Таким образом, решение о том, какие обстоятельства должны быть признаны существенными, не является произвольным. В самом законе — уголовном и уголовно-процессуальном — содержатся указания, помогающие суду определить, какие обстоятельства существенны для данного дела.

Основываясь на этих указаниях, можно сделать вывод, что существенными во всяком случае являются обстоя­тельства, свидетельствующие о том, имело ли место в дей­ствительности данное событие, где, когда, содержит ли оно состав преступления и какой именно, виновен ли в его совершении подсудимый, имеются ли обстоятельства, смягчающие или отягчающие его вину и какие именно, причинен ли преступлением имущественный ущерб и ка­кой именно; что способствовало совершению данного преступления².


- 126 -


Указания, закрепленные законом, дают вышестоящему суду необходимую основу для проверки, все ли суще­ственные обстоятельства исследованы, является ли про­веденное следствие полным.

Для правильного понимания характера обстоятельств, которые являются существенными, представляют интерес определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 22 октября 1952 г. по делу К. и определение той же коллегии от 14 января 1956 г. по делу Г. В первом из этих определений Судебная кол­легия дала важное указание о том, что при разрешении вопроса о виновности лиц, допустивших недостачу, орга­ны расследования и суд обязаны тщательно исследовать причины и размер недостачи. В определении от 14 января 1955 г. Судебная коллегия указала на необходимость исследовать в процессе расследования и разрешения де­ла по существу обстоятельства, относящиеся к устано­влению личности обвиняемого.

Судебная практика свидетельствует о том, что в ос­нове решения вопроса о существенности того или ино­го обстоятельства лежит, прежде всего, его отношение к главному факту — служит ли это обстоятельство выяс­нению виновности или .невиновности подсудимого. Судом первой инстанции было установлено, что А. и М., рабо­тая учетчиками колхоза, получили у заведующего скла­дом колхоза 290 кг пшеницы. Эту пшеницу они должны были сдать на мельницу для помола. Однако А. и М. пшеницу не сдали и присвоили ее. Это дало основание суду признать А. и М. виновными в преступлении, преду­смотренном ст. 4 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного имущества». Не подвергая сомнению установленные приговором факты, вышестоя­щий суд отменил приговор, указав, что необходимо уста­новить, кому принадлежит мельница, на которую должны были доставить муку А. и М.; велся ли учет дохода на мельнице и взыскивался ли гарнцевый сбор. В своем определении от 30 мая 1953 г. по данному делу Судебная коллегия Верховного Суда СССР указала, что все эти обстоятельства не имеют отношения к решению вопроса о виновности данных подсудимых; они не являются су­щественными для данного дела.


- 127 -


В силу неустановления существенных для дела обсто­ятельств судебной коллегией по уголовным делам Мо­сковского городского суда определением от 9 апреля 1956 г. был отменен приговор по обвинению Г. и Б. в хи­щении денег у гр-ки П. В определении сказано: «Судеб­ная коллегия находит, что приговор суда подлежит отме­не, как постановленный на недостаточно исследованных материалах дела. Суд в приговоре не указал, какую сум­му похитили осужденные. Из дела видно, что при задер­жании Г. и Б. у них было изъято около 120 руб. Потер­певшая П. утверждала, что у нее похищено 40 руб. и назвала купюры похищенных денег... в суде потерпев­шая утверждала, что у нее пропало 87 руб., а в деле име­ется постановление, из которого усматривается, что было похищено 65 руб. При повторном рассмотрении необходи­мо установить, какая сумма была похищена у потерпев­шей. Кроме того, следует... народному суду установить, кто из привлеченных по делу Г. или Б. совершил кражу и в чем выразились действия Б., якобы скрывавшего хищение, совершенное Г. Разрешение этого вопроса важно для правильной квалификации действий осужденных...».

Задача вышестоящего суда по проверке полноты след­ствия не ограничивается выяснением того, что исследова­но, ибо по делу могут быть выявлены все существенные обстоятельства, но вместе с тем каждое или некоторые из них могут быть расследованы недостаточно. Вышестоя­щий суд проверяет всесторонность исследова­ния каждого существенного обстоятельства. Именно по­этому проверка полноты расследования обязательно включает проверку доказательств, на основе которых признано установленным то или иное существенное об­стоятельство.

Итак, рассмотренное кассационное основание — не­полнота следствия — имеет место во всех случаях, когда вне поля зрения суда остались существенные для дела обстоятельства или когда эти обстоятельства не исследо­ваны достаточно полно и всесторонне. Неполнота след­ствия будет и в тех случаях, когда не были установлены существенные для дела обстоятельства в ходе предвари­тельного следствия, и этот пробел не был восполнен су­дебным следствием.

Законодательство предусматривает в качестве са­мостоятельного основания к отмене приговора суще-


- 128 -


ственное нарушение форм судопроиз­водства¹.

Ст. 415 УПК РСФСР говорит о таких нарушениях форм судопроизводства, которые путем лишения или сте­снения прав сторон помешали суду всесторонне рассмотреть дело. Вторая часть той же статьи указывает конкретные нарушения, влекущие отмену приговора, каж­дое из которых связано только с деятельностью суда. Таким образом, редакция данной нормы дает основание для вывода о том, что данное кассационное основание связано только с судебной деятельностью. Практика су­дов второй инстанции и теория советского уголовного процесса обоснованно усматривают наличие признаков ст. 415 УПК РСФСР и в случаях, когда существенные процессуальные нарушения были допущены в стадиях, предшествующих судебному разбирательству.

Нет оснований рассматривать существенные процес­суальные нарушения как различные кассационные основания в зависимости от стадии, на которой они были допущены. Поэтому более правильной была бы редакция этой нормы без указаний на стадию, в которой наруше­ние было допущено.

Признавая необходимым изменить редакцию ст. 415 и соответственно ст. 413 УПК РСФСР, мы не можем признать правильным и целесообразным то изменение, необходимость которого отстаивают проф. М.А.Чельцов и доцент В.П.Радьков. В целях укрепления автори­тета закона они считают необходимым исключить указа­ние на то, что лишь существенные нарушения про­цессуального закона являются основанием к отмене при­говора¹. Это предложение вызывает возражение по сле­дующим основаниям.


- 129 -


Лишить приговор силы, отменить его можно только тогда, когда допущенное нарушение процессуальных норм повлияло или хотя бы могло повлиять на правиль­ность решения данного дела.

Едва ли кто-нибудь будет отстаивать, например, не­обходимость отмены приговора, если он основан на дока­зательствах, полно и всесторонне раскрывающих все су­щественные обстоятельства дела, и вместе с тем, один из свидетелей, показания которого не положены в основу приговора, не был предупрежден об уголовной ответ­ственности за дачу ложных показаний. Нарушение требо­ваний процессуального закона есть, но оно не повлечет отмены приговора. Подобные случаи встречаются в су­дебной практике. В связи с этим кассационным основани­ем, то есть таким, которое влечет отмену (или измене­ние) приговора, может быть признано только суще­ственное нарушение процессуального закона.

Такое решение не умаляет авторитета закона, по­скольку признаются существенными и несущественными не процессуальные норм ы, которые все являются пра­вовыми и, следовательно, равно обязательными к испол­нению, а нарушения этих норм. Существенность или, наоборот, несущественность нарушения норм отнюдь не ведет к признанию существенности или несуществен­ности самой нормы хотя бы потому, что в зависимости от обстоятельств дела, нарушение, одной и той же нормы в одном случае может быть признано существенным, в другом—несущественным.

Критерий существенности нарушения норм процессуального кодекса установлен законом. Это важно отме­тить как одну из гарантий единства кассационной прак­тики.

Начало, положенное в основу определения существен­ности процессуального нарушения, определяется самим назначением процессуальных форм — служить средством установления истины по делу. Вместе с тем это начало подчеркивает неразрывную связь законности приговора и его обоснованности. Существенными признаются


- 130 -


нарушения, «...которые путем лишения или стеснения га­рантированных законом прав сторон, при рассмотрении дела или иным путем, повлияли или могли повлиять на вынесение правильного приговора» (ст. 415 УПК РСФСР). Особого внимания заслуживает последнее указание зако­на. Существенным является не только нарушение, кото­рое повлияло на правильность приговора, но также и то, которое могло повлечь ошибочное решение по делу. Из этого следует практический вывод — суд второй инстан­ции, с одной стороны, отменяя приговор на основании ст. 415 УПК. РСФСР, не несет обязанности доказать, что данное нарушение повлекло ошибочность приговора по существу, с другой — вышестоящий суд обязан приговор отменить не только в случаях, когда он убежден в оши­бочности приговора, но и тогда, когда он сомневается в его правильности.

Советскому уголовному процессу известно деление существенных процессуальных нарушений (существен­ных нарушений форм судопроизводства) на условные и безусловные кассационные основания. Это деление основано на том, что некоторые процессуальные нарушения всегда независимо от конкретных обстоятельств дела порождают сомнения в правосудности постановленного приговора. Следовательно, такого рода нарушения явля­ются существенными в любом уголовном деле. Именно поэтому они прямо перечислены в законе, так как касса­ционным основанием является именно существенное на­рушение требований процессуального закона¹.

В работе «Кассационное и надзорное производство в советском уголовном процессе» проф. М.М.Гродзинский пишет: «Некоторые процессуальные нарушения выражаются в несоблюдении основных, исходных поло­жений советского уголовного процесса и поэтому всегда


- 131 -


влекут за собой отмену приговора. Это так называемые безусловные кассационные поводы или правильнее — безусловные кассационные основания»².

Такое определение существа безусловных кассацион­ных оснований вызывает возражения. Ибо основные, ис­ходные положения советского уголовного процесса не исчерпываются перечнем ч. 2 ст. 415 УПК РСФСР³; к ним относятся все принципы советского уголовного процесса.

В качестве одного из безусловных кассационных ос­нований ст. 415 УПК РСФСР указывает непрекращение дела судом при наличии предусмотренных ст. 4 УПК РСФСР условий, обязательно влекущих прекра­щение.

В числе оснований прекращения дела п. 3 ст. 4 УПК РСФСР указывает на отсутствие жалобы потерпевшего по делам частного обвинения. Вместе с тем согласно п. «г» ст. 6 Основ уголовного судопроизводства СССР все дела, возбуждаемые по жалобе потерпевшего, могут быть возбуждены и по инициативе прокурора. В соответствии с этим Пленум Верховного Суда СССР своим постано­влением от 17 января 1927 г. разъяснил ст. 10 УПК РСФСР, указав, что прокурор имеет право на возбужде­ние дел частного обвинения. Поэтому само по себе отсут­ствие жалобы потерпевшего по делам частного обвинения не создает кассационного основания. Лишь при условии невозбуждения дела частного обвинения прокурором от­сутствие жалобы потеплевшего влечет за собой прекра­щение возбужденного уголовного дела. Следова­тельно, редакция этой нормы также нуждается в уточнении.

Статья 4 УПК РСФСР, на которую ссылается ст. 415 в числе оснований, влекущих прекращение дела, указы­вает на отсутствие в деяниях обвиняемого состава пре­ступления, истечение давности и акт амнистии, если им исключается наказуемость совершенного обвиняемым деяния. В то же время ст. 326 УПК РСФСР те же об­стоятельства предусматривает в качестве оснований для


- 132 -


вынесения приговора (в первом случае — оправда­тельного, в двух других — обвинительного). Следова­тельно, само по себе непрекращение дела в этих слу­чаях еще не создает кассационного основания. Ибо при установлении этих обстоятельств в стадии судебного разбирательства правомерным будет именно не прекраще­ние дела, а постановление соответствующего приговора¹. Поэтому формулировка данного основания (п. 2 ст. 415 УПК РСФСР) не может быть признана удачной.

Но дело не только в редакционной неточности. Непре­кращение дела при отсутствии в действиях обвиняемого состава преступления вообще не может быть отнесено, на наш взгляд, к существенному нарушению форм судопроизводства. Ибо непрекращение дела при отсут­ствии в действиях подсудимого состава преступления есть один из случаев неправильного применения уголов­ного закона и, следовательно, оно составляет кассацион­ное основание, предусмотренное не ст. 415 УПК РСФСР, а ст. 416 того же Кодекса. Сказанное относится и к не­прекращению дела при наличии акта амнистии, исключающего наказуемость совершенного деяния, и к непре­кращению дела при истечении давности уголовного преследования. И то, и другое нарушение является одним из случаев «неприменения судом закона, который подлежал применению», а нарушения такого рода предусмотрены ст. 416 УПК РСФСР.

Участие подсудимого в судебном заседании гаранти­рует его законные интересы и содействует, как правило, наиболее всестороннему рассмотрению данного дела. Поэтому наш закон допускает заочное разбирательство в исключительных случаях, а рассмотрение дела в отсут­ствие подсудимого, кроме этих исключительных, прямо предусмотренных законом случаев, является безусловным кассационным основанием.


- 133 -


По закону заочное рассмотрение может иметь место: при прямо выраженном согласии подсудимого, которое не является обязательным для суда, и если доказано, что подсудимый уклонился от получения повестки о вызове в суд или скрывается от суда (ст. 265 УПК РСФСР)¹.

Первое из указанных оснований имеет место, если со­гласие подсудимого не является вынужденным. В опре­делении Судебной коллегии по уголовным делам Верхов­ного Суда СССР от 16 января 1954 г. по делу Г. подчер­кивается важность соблюдения этого условия. Отменяя приговор по делу Г., Судебная коллегия указала: «В де­ле имеется письменное заявление Г., в котором она выра­зила согласие на рассмотрение дела в ее отсутствие. Од­нако это заявление нельзя признать добровольным, так как Г. в силу своей болезни не могла явиться в суд и дать объяснения по поводу предъявленного ей обвине­ния... При этих условиях ее заявление не давало права суду на заочное рассмотрение дела...».

Уклонение подсудимого от суда как основание для за­очного разбирательства имеет место в силу прямого ука­зания закона, если это уклонение доказано. Кассацион­ная практика, направляя деятельность судов по пути строжайшего соблюдения законности, требует неуклон­ного исполнения этого условия. Основанием для отмены Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда СССР приговора по делу Б. и других послужило несоблюдение судом этого требования. Обвиняемые по данному делу С. и Б. были арестованы и уволены с ра­боты. Освобожденные из-под стражи под подписку о не­выезде, они нарушили подписку о невыезде. Это и дало суду повод рассмотреть дело о них заочно. Судебная кол­легия в своем определении от 5 мая 1954 г. указала, что обвиняемые до ареста жили в общежитии, куда после ареста они возвратиться не могли, так как от работы были освобождены. В этих условиях суд обязан был при­нять меры к установлению местопребывания С. и Б. Сам факт нарушения подсудимыми подписки о невыезде не являлся доказательством их уклонения от суда.


- 134 -


Заметим, что и при наличии указанных в законе осно­ваний заочное разбирательство может иметь место лишь в исключительных случаях².

Характерным для советского уголовного процесса яв­ляется ограничение возможности заочного разбиратель­ства. Так, по Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР 1922 г. заочное разбирательство могло иметь место в от­ношении лица, «скрывшегося от суда и следствия». В связи с этим Верховный Трибунал при ВЦИК циркуля­ром от 27 апреля 1922 г. разъяснил, что таким может быть признано лицо, привлеченное «к следствию или до­знанию, к коему предъявлено определенное обвинение в каком-либо преступлении»³, то есть заочное судебное разбирательство допускалось в отношении обвиняемых; по действующему же процессуальному законода­тельству оно возможно лишь в отношении подсуди­мых — лиц, не только привлеченных к делу в качестве обвиняемых, но и преданных суду.

Статья 265 УПК РСФСР 1923 г. предусматривает, что в двух указанных ею случаях заочное рассмотрение мо­жет иметь место по делам о преступлениях, за которые обвиняемому может быть назначено наказание в виде лишения свободы. В остальных же случаях закон допу­скает заочное разбирательство и при отсутствии указан­ных оснований.

В связи с отменой ст. ст. 351—359 УПК РСФСР по­следнее положение утратило свое практическое значение. Заочное разбирательство возможно лишь при наличии оснований, прямо предусмотренных ч. 1 ст. 265, независи­мо от тяжести грозящего обвиняемому наказания.

Развитие советского уголовного процесса по пути ог­раничения заочного рассмотрения дел выражает непре­рывное укрепление законности, условием и важнейшим элементом которой является гарантия прав лич­ности.

В качестве безусловного кассационного основания за­кон указывает и рассмотрение без защитника дела, по которому его участие обязательно.


- 135 -


В Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР нет, и это отнюдь не случайно, указания о возможности отказа от защитника лиц, лишенных в силу физических недо­статков способности правильно воспринимать те или иные явления. Обязательное назначение защитника несовер­шеннолетним и подсудимым, страдающим физическими недостатками, вызвано тем, что в силу особых качеств (несовершеннолетие, физические недостатки) эти подсу­димые не способны самостоятельно вести свою защиту. Поэтому волеизъявление несовершеннолетнего подсудимо­го или подсудимого, страдающего физическими недостат­ками, не освобождает суд от обязанности рассмотреть дан­ное дело с участием защитника. В определении Судебной коллегии Верховного Суда СССР от 14 апреля 1954 г. по делу А. и Г. мы находим подтверждение сказанному. Судебная коллегия отмечает: «Как видно из материалов дела, А. и Г. — несовершеннолетние, а Г., кроме того, глухо­немой. Несмотря на это суд рассматривал дело с участи­ем прокурора, но без участия защитника, ссылаясь при этом на то, что подсудимые отказались от защитника. Между тем, п. 2 ст. 55 УПК РСФСР, в отличие от п. 1, устанавливая обязательное участие на суде защитника по делам глухих, немых и вообще лиц, лишенных в силу физических недостатков способности правильно воспри­нимать то, что происходит в судебном заседании, не со­держит оговорки о случаях отказа подсудимого от за­щитника. Следовательно, по данному делу, независимо от волеизъявления подсудимых, суд по своей инициативе обязан был назначить обвиняемым защитника, поскольку обвиняемые Г. и А. не могли в полной мере защищать свои интересы на судебном заседании».

Уголовно-процессуальный кодекс дает точный, а не примерный, перечень нарушений, являющихся безуслов­ными кассационными основаниями. Практика вышестоя­щих судов пошла по пути приравнивания ряда наруше­ний процессуального закона к безусловным кассацион­ным основаниям. Независимо от обстоятельств дела суды второй инстанции отменяют приговоры при нарушении, например, ст. ст. 128, 206, 235 УПК РСФСР. Точка зре­ния практики, которая признает за перечисленными на­рушениями значение безусловных кассационных основа­ний, может быть закреплена в законодательном по­рядке.


- 136 -


Вместе с тем мы полагаем, что при наличии условных кассационных оснований нет необходимости указывать в законе обширный перечень безусловных кассационных оснований.

Как уже было отмечено, наряду с безусловными кас­сационными основаниями закон предусматривает и ус­ловные основания. И те, и другие являются сущест­венными нарушениями требований процессуального закона. Разница между ними состоит лишь в том, что существенность нарушений, объединяемых понятием безусловных оснований, предполагается в отношении всех дел, по которым они допущены, независимо от конкретных особенностей, конкретных условий этих дел. Поэтому эти нарушения прямо перечислены в законе.

Существенность же нарушений, объединяемых поня­тием условных кассационных оснований, зависит от обстоятельств дела. Поэтому наличие условного кассацион­ного основания определяется каждый раз вышестоящим судом в зависимости от обстоятельств данного конкретного дела.

Общность и различие условных и безусловных касса­ционных оснований основаны на законе. Ст. 413 УПК РСФСР в качестве кассационного основания предусматривает существенное нарушение форм судопроизводства. Деление же на условные и безусловный относится именно к данному кассационному основанию. Следовательно, и те, и другие — и условные, и безуслов­ные — как основания кассационные охватывают именно существенные нарушения требований про­цессуального закона.

В связи с этим мы не можем согласиться с проф. М.А.Чельцовым в том, что условные поводы «могут иметь и не иметь существенного значения, в зависимости от конкретных обстоятельств дела»¹. В зависимости от обстоятельств дела могут не иметь существенного значе­ния нарушения процессуального закона, а не касса­ционный, пусть и условный, повод.

Статья 415 УПК в п. 2 предусматривает нарушения, влекущие отмену приговора независимо от обстоятельств дела, ибо эти нарушения существенны всегда; ч. 1 той же


- 137 -


статьи говорит о процессуальных нарушениях, существен­ность которых определяется обстоятельствами дела. Сле­довательно, ст. 415 УПК РСФСР дает основание для того различия между условными и безусловными касса­ционными поводами, которое указано выше — безуслов­ное кассационное основание охватывает процессуальные нарушения, которые существенны в любом деле; услов­ные — те процессуальные нарушения, существенность которых зависит от обстоятельств дела².

В связи с тем, что решение вопроса о существенности допущенных процессуальных нарушений (кроме безус­ловных оснований), принадлежит вышестоящему суду, необходимо выяснить, влияет ли на это решение суда от­ношение сторон к допущенным нарушениям.

В своем комментарии к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР проф. П.И.Люблинский и проф. Н.Н.Полянский отмечали, что при решении вопроса о сущест­венности допущенных процессуальных нарушений выше­стоящий суд принимает во внимание, протестовала ли сторона против этих нарушений³. Ту же точку зрения поддерживал и проф. М.А.Чельцов; он утверждал, что «сторона обязана во время возражать против стеснения своих прав и заботиться об отражении нарушений в протоколе судебного заседания. Согласие


- 138 -


стороны с тем или другим формальным нарушением или отказ ее от того или иного своего права дает суду второй инстанции основание поставить под сомнение серьезность данного нарушения именно с точки зрения интересов дан­ной стороны»¹.

Такая постановка вопроса нам представляется оши­бочной.

В советском уголовном процессе, где начало состяза­тельности означает право обвиняемого на равных с обви­нителем основаниях отстаивать свою точку зрения при активной роли суда, обязанность возражать против допущенных нарушений лежит только на прокуроре как органе надзора за законностью. Прокурор обязан своевременно реагировать на допущенные стеснения прав любой стороны. Другие стороны, в том числе и обвиняе­мый, обязанности возражать против допущенных наруше­ний своих прав не несут. Поэтому и ставить признание существенности допущенных нарушений в зависи­мость от возражений стороны против этих нарушений нельзя.

Проф. М.А.Чельцов писал, что значение тех или иных нарушений с точки зрения их существенности для данной стороны ставится под сомнение согласием сторо­ны с этими нарушениями. Мы полагаем, что с этим поло­жением согласиться нельзя, хотя бы потому, что сторона может и не предвидеть тех последствий, к которым может привести данное нарушение.

Важно также учитывать и следующее. В советском уголовном процессе все процессуальные формы, в том числе и гарантирующие интересы сторон, имеют публич­но-правовое значение. Стороны пользуются процессуаль­ными правами постольку, поскольку это обеспечивает их активное участие в процессе, необходимое для защиты их законных интересов и вместе с тем для правильного разрешения уголовных дел. Поэтому каждое нарушение процессуальных прав сторон угрожает и законным инте­ресам сторон, и публичным интересам, охраняемым со-


- 139 -


ветским уголовным процессом². Иначе говоря, нарушение прав стороны не есть частное дело этой стороны. Перед советским судом стоит задача установить истину по делу, и если допущенное процессуальное нарушение ставит под сомнение достижение этой цели, оно должно быть призна­но существенным независимо от позиции стороны по по­воду данного нарушения.

В советском уголовном процессе процессуальные нор­мы, в том числе и закрепляющие процессуальные права сторон, имеют единое назначение — гарантию быстрого и правильного разрешения уголовного дела. Поэтому су­дить о существенности допущенного нарушения выше­стоящий суд должен исходя из того, ставит ли это нару­шение под сомнение правильность постановленного при­говора независимо от своевременности возражений сто­рон против данного нарушения.

Кроме рассмотренных ст. 413 УПК РСФСР в качест­ве кассационного основания указывает нарушение или неправильное применение закона³.

Практикой и процессуальной теорией признано, что содержанием данного кассационного основания является неправильное применение уголовного или иного закона, определяющего квалификацию преступного действия (или бездействия), меру наказания, а также гражданско-право­вые последствия действий, совершенных подсудимым⁴.

Основание, предусмотренное ст. 416 УПК РСФСР, имеет место, когда допущено «а) неправильное примене­ние статей общей части уголовного кодекса; б) осужде­ние подсудимого за деяние, которое не содержит в себе состава преступления; в) оправдание подсудимого и признание не преступным совершенного им деяния, кото­рое в действительности является преступным; г) непра­вильная квалификация преступления, в совершении ко­торого подсудимый признан виновным; д) назначение на­казания, не предусмотренного тем законом, по которому


- 140 -


квалифицировано преступление осужденного»¹, а также применение ненадлежащего закона или неправильное применение надлежащего закона, регулирующего граж­данско-правовые последствия преступления, совершен­ного подсудимым.

Как кассационное основание нарушение или неправиль­ное применение закона может влечь отмену приговора или его изменение.

Приговор должен быть отменен в силу нарушения за­кона, «если допущенная судом ошибка повлекла за собой постановление иного наказания, нежели то, которое дол­жно бы быть определено судом при надлежащем приме­нении закона» (ст. 416 УПК РСФСР).

Буквально исполняя сказанное, следовало бы отме­нять приговоры в случаях, когда неправильное примене­ние закона повлекло за собой назначение более сурового наказания. Однако такая практика не целесообразна и не согласуется со ст. 419-а того же кодекса, которая разре­шает в указанном случае изменить приговор.

Вместе с тем при буквальном применении ч. 2 ст. 416 УПК РСФСР недопустима отмена приговора при непра­вильной квалификации действий подсудимого по более мягкому закону, если применение надлежащего закона не сопряжено, по обстоятельствам дела, с изменением пер­воначального наказания. Такое положение не отвечает задаче судов второй инстанции, которая состоит в обеспе­чении законности приговоров. Поэтому практика призна­ла допустимой отмену приговоров только по мотиву необ­ходимости квалифицировать действия подсудимого по более суровому закону безотносительно к тому, повле­чет ли это практически увеличение наказания по сравне­нию с тем, которое было назначено первым приговором.

По изложенным соображениям редакция ч. 2 ст. 416 УПК РСФСР не может быть признана удачной. Более правильным было бы в уголовно-процессуальном законе указать, что приговор подлежит отмене при необходи­мости применить «более суровый закон». Такое указание не будет ограничивать суд второй инстанции при приня­тии решения об отмене приговора.


- 141 -


Практически наиболее части встречающейся формой неправильного применения закона является неправильная квалификация действий обвиняемого. Так, изменяя приговор по делу П., Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда в определении от 17 января 1956 г. указывает: «Народный суд признал виновным П. в совершении разбойного нападения на квартиру гр-ки М. и в том, что он, выходя из квартиры с похищенными вещами, встретив гр-ку М., угрожал ей пистолетом. Меж­ду тем разбойным нападением признается нападение не на квартиру, а на физическое лицо с применением наси­лия или угрозы насилием с целью завладеть имуществом этого лица.

По делу установлено, что П. и неустановленное след­ствием лицо, прошли в квартиру М., открыв дверь. В это время в квартире никого не было. В квартире они, не при­меняя насилия или угроз к кому-либо, похитили вещи, принадлежащие М. Таким образом, состав преступления, совершенный П., был закончен. Угроза, которую приме­нил П. в отношении М., была совершена уже после со­вершения преступления и направлена была на то, чтобы скрыться... При таких данных следует признать, что дей­ствия П. следует квалифицировать не как разбойное на­падение, а как кражу, совершенную группой лиц по преступному сговору между собой».

К числу нарушений, влекущих отмену приговора или его изменение, закон относит явную несправедли­вость приговора.

Каждое преступление по обстоятельствам его совер­шения, размерам причиненного вреда и личности винов­ного в его совершении отличается от иных преступлений того же рода. Поэтому, определяя наказание, суд должен учитывать индивидуальные особенности каждого дела. К этому обязывает советский суд чуткое, внимательное отношение к людям, ставшее непреложным законом со­циалистического общества.

Штамповка при определении наказания нанесла бы ве­личайший вред делу социалистического правосудия. Имен­но поэтому были отвергнуты предложения о замене отно­сительно-определенных санкций абсолютно-определен­ными¹.


- 142 -


Из текста соответствующих норм (ст. ст. 417 и 419-а УПК РСФСР) следует, что приговор является несправед­ливым, если определенное им наказание, не выходя за законные пределы, не соответствует содеянному. Это, однако, не дает оснований полагать, что при определении меры наказания, а также при проверке справедливости его судом второй инстанции не принимается во внимание личность совершившего преступление. Для суда равно обязательны как уголовно-процессуальные, так и уголовно-правовые нормы. А ст. 45 УК РСФСР обязывает суд при определении меры наказания учитывать личность со­вершившего преступление². Это важное требование совет­ского уголовного права неуклонно проводилось в жизнь. Так, Верховный Трибунал при ВЦИКе циркуляре от 13 марта 1922 г. указал, что при определении наказания суд обязан «принимать во внимание все обстоятельства каж­дого дела и сообразовываться не только с сущностью преступления, его характером и обстановкой, при которой оно произошло, но и с личностью преступника, его социаль­ным положением, прежней его деятельностью, отноше­нием к Советской власти и его нравственным и полити­ческим уровнем»³.

Судебная практика последних лет так же свидетельст­вует о неуклонном соблюдении этого требования. В этой связи представляет интерес определение Транспортной коллегии Верховного Суда СССР от 18 ноября 1953 г. по делу Л., который был осужден по ст. 1 Указа Президиу­ма Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уго­ловной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» к семи годам заключения в исправительно-трудовом лагере. Л. обвинялся в том, что, будучи штурвальным комбайна, похитил из ящика, стоя-


- 143 -


вшего на открытой грузовой площадке железнодорожной станции инструменты и запасные части к комбайну, всего на 420 руб. В своем определении по данному делу Кол­легия указала: «Из материалов дела видно, что Л. при­знал себя виновным и объяснил, что он совершил хищение с целью обеспечить комбайн, на котором работал, запас­ными частями и инструментами... Из дела также видно, что Л. ранее ни в чем предосудительном замечен не был, являлся специалистом-комбайнером, вину свою признал полностью, размер похищенного им относительно неболь­шой. При этих условиях Коллегия считает возможным согласиться с доводами протеста о применении к Л. нака­зания, не связанного с лишением свободы...».

Кассационным основанием, то есть таким, которое дает право суду второй инстанции поколебать приговор, отменив его или изменив, являются лишь явная неспра­ведливость приговора.

Закон указывает, когда приговор является явно не­справедливым: при резком несоответствии наказания, назначенного судом в пределах санкции соответствующей нормы, содеянному, а также и личности осужденного¹. Последнее положение (о несоответствии наказания лич­ности осужденного), хотя и не предусмотрено в уголовно-процессуальных кодексах ряда республик², но неизменно применяется на практике.

Указание закона о том, что лишь резкое несоответст­вие наказания содеянному (и личности осужденного), де­лая его явно несправедливым, дает вышестоящему суду право отменить приговор или его изменить, весьма важ­но: оно гарантирует стабильность приговоров.

Следует также иметь в виду, что суд первой инстан­ции действует в условиях, которые позволяют ему в наи­большей мере индивидуализировать наказание. Выше­стоящий суд такими условиями не располагает. Поэтому установить несправедливость приговора он может именно при резком несоответствии определенного приговором наказания содеянному и личности осужденного.


- 144 -


Выше было отмечено, что, проверяя обжалованные и опротестованные приговоры, суд второй инстанции обя­зан отменить те из них, выводы которых не соответствуют установленным судом фактам. Однако этот практически возможный недостаток приговоров, свидетельствующий о их неправосудности, не подпадает ни под одно из кас­сационных оснований, предусмотренных уголовно-процессуальным кодексом³.

Система кассационных оснований должна полностью раскрывать, конкретизировать общее понятие незакон­ности и необоснованности приговора. В связи с этим в ра­ботах советских процессуалистов в качестве самостоятельного кассационного основания рассматривается необоснованность приговора⁴. Ряд действующих уголовно-процессуальных кодексов союзных республик в той или иной форме указывает на необоснованность приговоров как на самостоятельное кассационное основание. Так, ст. 118 УПК Таджикской ССР устанавливает: «Приговор подлежит отмене в случаях... недоброкачественности доказательств, на которых осно­ван приговор» и «несоответствия приговора имеющимся в деле фактическим данным». Уголовно-процессуальный кодекс Украинской ССР в ст. 348 предусматривает обя­занность вышестоящего суда отменить приговор, если он «существенно противоречит данным, установленным в деле».

Кассационные основания, предусмотренные Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР, должны быть попол­нены еще одним, которое охватит случаи несоответствия выводов суда, изложенных в приговоре, установленным им фактам; несоответствие фактов, признанных судом уста­новленными, рассмотренным доказательствам, а также случаи немотивированности приговоров.

Рассматриваемое кассационное основание повлекло за собой отмену приговора по делу К., признанного ви­новным в участии в хищении телевизора и ковровых до­рожек в институте «Цемент».


- 145 -


В своем определении от 8 февраля 1955 г. Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда указывает: «Суд, в основание вывода о виновности К., сослался на показания свидетелей, которые видели осужденного в кабинете директора института накануне дня хищения из этого кабинета телевизора и ковровых дорожек. Однако, это обстоятельство не может уличать К. в хищении указанных вещей, ибо К. находился в каби­нете правомерно, выполняя порученное ему дело и — кро­ме него в этом кабинете побывали многие сотрудники ин­ститута. Свидетели Е. и П. в судебном заседании не ули­чили К. в какой бы-то ни было причастности к краже те­левизора и ковровых дорожек. Поэтому ссылка пригово­ра на их показания является ошибочной. Суд неоснова­тельно отверг показания свидетелей Е-вых в судебном заседании и принял за основу их показания на предва­рительном следствии, хотя последние ничем объективно подтверждены не были. Не может служить доказательст­вом причастности К. к хищению в институте «Цемент» по­казания свидетеля П. о том, что К. 29 августа 1954 г. о чем-то разговаривали с К., ибо последний является соседом К. по дому, и К. 29 августа мог разговаривать с лицами, проживающими в одном доме, и не имеющими отношения к хищению, им совершенному».

При таких обстоятельствах у суда не было достаточ­ных оснований для признания К. виновным в хищении.

7. Всесторонность проверки приговора — необходимая черта процессуального института, который призван слу­жить гарантией правосудности приговоров и тем самым, гарантией законности в процессе.

Но будучи необходимой, всесторонность проверки еще недостаточна для того, чтобы по кассационным жалобам и протестам были выявлены не только нарушения любо­го рода, но и каждое существенное нарушение. А без этого невыполнимы задачи советской кассации, невоз­можно обеспечение законности. Именно поэтому в совет­ском уголовном процессе приговор проверяется не только всесторонне, но и в полном объеме.

Полнота проверки (ревизионное начало) предопреде­лена характером задач советской кассации и является органическим элементом этого института.

Неразрывно связанная с всесторонностью, полнота кассационной проверки законодательно закреплена в


- 146 -


ст. 412 УПК РСФСР, в которой сказано: «Независимо от рассмотрения поводов к обжалованию приговоров, указан­ных в кассационных жалобах и протестах, губернский суд обязан всякий раз осмотреть все производство по делу в ревизионном порядке...»¹.

Из сопоставления ст. ст. 411 и 412 УПК РСФСР мож­но сделать вывод, что ревизионный характер проверки выражается лишь в ее предметной, но не персональной неограниченности. Вышестоящий суд проверяет приговор в полном объеме, не ограничиваясь доводами жалобы и протеста, но в пределах круга лиц, в отношении которых есть повод для проверки (кассационная жалоба или про­тест)¹. Однако такое понимание ревизионного начала было бы неправильным.

Практически невозможно выявить все нарушения, касающиеся лица, принесшего жалобу, или в отношении которого приговор опротестован, если не будут исследова­ны материалы всего дела, касающиеся и других подсуди­мых. Ибо в одном производстве объединяются дела лишь о лицах, действия которых связаны. Кроме того, провер­ка материалов, связанных только с действиями лица, в отношении которого есть непосредственный повод для проверки (жалоба, протест), не гарантирует выявления всех нарушений, допущенных по делу в целом. Выявле­ние же всех нарушений является условием разрешения задач института кассации, которые состоят в обеспечении законности и обоснованности приговора, а не отдель­ной части, не отдельного элемента его. Практически по кассационным жалобам и протестам приговоры прове­ряются в полном объеме в отношении всех подсудимых. Точка зрения практики, отвечающая задачам кассации, отражена в ряде инструктивных документов.


- 147 -


Так, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 4 апреля 1947 г. сказано: «Ревизионное производство заключается в рассмотрении вопроса о законности и обоснованности обжалованного (опротестованного) при­говора или определения: 1) помимо мотивов, изложенных в жалобе или протесте и 2) в отношении подсудимых, для которых приговор или определение не обжалованы или не опротестованы»².

Той же точки зрения придерживалась и более ран­няя судебная практика. В одном из своих определений отдел судебного контроля НКЮ писал: «По ст. 92 Поло­жения о народном суде, совет народных судей при рас­смотрении дела не связан пределами кассационной жа­лобы и, следовательно, если считает необходимым, мо­жет рассмотреть дело целиком в отношении всех обвиняе­мых, хотя бы приговор был обжалован в части или в от­ношении некоторых из обвиняемых»³.

Правильное указание по рассматриваемому вопросу закреплено в ст. 245 Гражданского процессуального ко­декса РСФСР: вышестоящий суд проверяет решение и «в отношении сторон, не подавших жалобу».

Поскольку проверка материалов дела в полном объе­ме является одним из условий разрешения задач совет­ской кассации, ревизионное начало было закреплено пер­выми же актами о суде и последующими инструктивными и нормативными материалами⁴.

По поводу природы ревизионного начала проверки, осуществляемой в советском уголовном процессе по кас­сационным жалобам и протестам, существовало явно ошибочное представление. Ревизионное начало рас­сматривалось как нечто внесенное, механически добавлен­ное к кассационной проверке. Этот механический отрыв, обособление ревизионного начала был доведен до того, что проектом Уголовно-процессуального кодекса 1927 года единый порядок проверки приговоров по жалобам и протестам сторон разбивался на ревизионный и


- 148 -


кассационный с различными основаниями к отмене при­говоров для каждого из них. Явная ошибочность подоб­ных взглядов была своевременно замечена и уже в 1928 г. при обсуждении Пленумом Верховного суда РСФСР проекта Уголовно-процессуального кодекса единогласно было признано, что «необходимо отбросить искусствен­ное деление рассмотрения дел в суде второй инстанции на кассационное и ревизионное»¹.

Истоки неправильности взглядов о природе ревизион­ного начала очевидны.

Принципиально новый институт обжалования, опроте­стования и проверки приговоров, созданный в советском уголовном процессе именно как институт новый, отлич­ный по своей классовой природе от обжалования при­говоров, существующих в уголовном процессе капитали­стических государств, не мог быть вмещен в рамки ни одного из них. Поэтому те, кто пытался рассматривать советскую кассацию с позиций одноименного института буржуазного уголовного процесса, ревизионное начало, явно несовместимое с буржуазной кассацией, рассматри­вали как нечто механически добавленное к принятому и в советском процессе порядку обжалования приговоров.

В действительности же ревизионное начало есть од­на из существенных черт вновь созданного процессуаль­ного института. В органическом сочетании с другими характерными чертами, каждая из которых закреплена в нормах права, ревизионное начало и создает то, что пред­ставляет собой советская кассация.

Ревизионное начало характеризует объем производи­мой проверки. В связи с этим нельзя согласиться с проф. М.М.Гродзинским, который утверждает: «Что же касается тех осужденных, в отношении которых при­говор не был опротестован и не был обжалован, то здесь пределы ревизионной проверки дела являются гораздо более узкими, в отноше­нии этих осужденных суд второй инстанции может отме­нить приговор лишь в некоторых случаях, точно указан­ных в ст. 422 УПК РСФСР»².


- 149 -


Мы полагаем, что в этих случаях ограничены не пре­делы ревизионной проверки. Ибо всегда при нали­чии жалобы или протеста должны быть проверены все материалы дела в отношении всех подсудимых. В случаях, о которых пишет проф. М. М. Гродзинский, огра­ничены пределы решения, которое может быть приня­то судом второй инстанции на основе всесторонней про­верки материалов дела в полном объеме.

Пределы возможного решения связаны с характером и объемом производимой проверки, а также с положе­нием о запрете преобразования к худшему.

В качестве примера того, что ревизионный характер проверки приговоров обеспечивает выявление существен­ных нарушений, допущенных по делу, можно привести определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 10 января 1955 г. по де­лу К.. К. принес кассационную жалобу, прося об отмене приговора, полагая, что у суда не было оснований при­знать его виновным. Рассмотрев жалобу, Судебная кол­легия нашла, что «приговор народного суда подлежит отмене, но не по доводам жалобы, а по следующим ос­нованиям:

В нарушение требований ст. 334 УПК суд в своем приговоре не привел ни одного конкретного факта хулиганства, учиненного К. в период 1954 года. Не приведе­но этих фактов и в постановлении о привлечении К. в качестве обвиняемого, чем нарушены требования ст. 129 УПК.

Допущенные судом и органами следствия нарушения являются весьма существенными, т.к. при указанных об­стоятельствах обвиняемый лишен возможности защи­щаться от предъявленного обвинения, а также отсутст­вует возможность иметь суждение о правильности выводов суда».

8. Суд второй инстанции обязан всесторонне и в полном объеме проверить законность и обоснованность каж­дого обжалованного приговора. Эта задача определяет характер и объем материалов, на основе которых вышестоящий суд проверяет правосудность при­говора.

Для того чтобы выполнить возложенную на него задачу, суд второй инстанции должен располагать матери­алами, которые позволяют ему судить о законности


- 150 -


движения дела начиная с момента его возбуждения, а также о всех доказательствах, которыми располагали органы расследования и суд первой инстанции. Поэтому в распоряжение кассационной инстанции поступают все материалы дела.

Суд второй инстанции лишь проверяет уже поста­новленный приговор. Поэтому в его распоряжение поступа­ют только письменные материалы дела. Это, однако, не противоречит сказанному о том, что вышестоящий суд имеет возможность изучить все материалы дела. Ибо су­щественные для дела процессуальные действия органов расследования, а также собранные ими доказательства обязательно находят документальное отражение. В суде первой инстанции последовательность процедуры и ее со­держание фиксируются в протоколе судебного заседания.

Право сторон на обжалование приговоров призвано служить гарантией их законных интересов. В соответствии с этим сторонам предоставлено право представлять новые материалы в подтверждение доводов кассацион­ной жалобы или протеста.

Таким образом, объем и характер материалов, на основе которых проверяются законность и обоснован­ность приговора, определяются задачами кассации; выше­стоящий суд проверяет приговор на основе всех мате­риалов, имеющихся в деле и представленных сторонами.

В числе иных материалов, которыми располагает суд второй инстанции, 'большое значение имеет протокол су­дебного заседания.

Значение протокола судебного заседания для провер­ки правосудности постановленного приговора было отме­чено 47 Пленумом Верховного Суда СССР, который ука­зал, что протокол—документ «огромной процессуальной важности, на основании которого кассационные и над­зорные инстанции проверяют и решают вопрос о пра­вильности действий суда при рассмотрении дела и о со­ответствии приговора данным, установленным в судеб­ном заседании»¹.

Учитывая важное значение протокола судебного засе­дания как единственного официального свидетельства происходившего на суде, закон (ст. 80 УПК РСФСР) точно указывает, что должно быть в нем отражено.


- 151 -


Гарантией точности и правильности сведений, содер­жащихся в протоколе, является закрепленное законом право сторон знакомиться с протоколом; делать замеча­ния по поводу сведений, содержащихся в нем, а также обязанность председательствующего и секретаря скреп­лять протокол судебного заседания своей подписью.

Служить материалом, на основе которого можно с достоверностью судить о правосудности приговора, про­токол может, если он надлежащего качества. Если про­токол лишен юридической силы (не подписан председательствующим или секретарем судебного заседания) или составлен небрежно — это влечет отмену приговора.

«Проверив материалы дела, обсудив доводы, изло­женные в жалобе, выслушав объяснения адвоката, под­держивающего жалобу, Судебная коллегия находит, что приговор народного суда подлежит отмене в связи с на­рушением ст. ст. 80 и 309 УПК РСФСР, выразившемся в том, что протокол судебного заседания составлен небреж­но, показания свидетелей записаны отрывками, в ре­зультате чего не представляется возможным установить кто о чем говорил...»¹.

В связи с тем, что протокол судебного заседания яв­ляется² единственным процессуальным актом, отражаю­щим происходящее на суде, возникает вопрос, может ли изложенное в протоколе быть опровергнуто? Судебная практика признает, что протокол судебного заседания может быть оспорен. В определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 13 июня 1946 г. мы читаем: «Из жалобы осужденного усматри­вается, что во время судебного разбирательства секретарь суда не присутствовал, протокол был составлен вне су­дебного заседания и не отражает действительного хода судебного следствия. Так, записаны показания свидете­лей, фактически не присутствовавших в судебном заседа­нии 23 ноября 1945 г., а допрошенных в суде 18 августа 1945 г. Это заявление осужденного не является голослов­ным, так как второй протокол представляет собой точную копию протокола судебного заседания от 18 августа 1945 г. и переписан дословно». Недоброкачественность


- 152 -


протокола судебного заседания послужила основанием отмены приговора.

Согласно ст. 15 Закона о судоустройстве СССР, со­юзных и автономных республик стороны вправе предста­вить в суд второй инстанции новые материалы.

До издания Закона о судоустройстве право вышесто­ящего суда на рассмотрение новых материалов и преде­лы этого права по-разному понимались судебной практи­кой и отдельными советскими процессуалистами. Так, в 1927 г. гражданин, осужденный за невзнос всего налога, представил в кассационную коллегию специальную справ­ку о том, что 4/5 налога им было уплачено своевремен­но, a 1/5 — с просрочкой всего на 3 дня. Пленум Верховно­го Суда РСФСР, проверив данный приговор, оставил его в силе, указав, что «всякого рода справки и доказатель­ства, не бывшие предметом рассмотрения суда первой инстанции, не подлежат рассмотрению кассационной инстанции»³.

В первые годы существования Уголовно-кассационной коллегии Верховного Суда РСФСР имели место случаи возвращения жалобщикам новых документов, прилагае­мых к жалобе. По поводу подобной практики, правда, применительно к гражданским делам, на страницах жур­нала «Рабочий суд» совершенно справедливо отмеча­лось, что «в вопросе о допустимости представления в гражданскую кассационную инстанцию новых докумен­тов мы отдаем дань унаследованному нами формализму, с которыми во имя задач, стоящих перед советским госу­дарством, необходимо вести самую решительную борь­бу»⁴.

Вместе с тем некоторыми судебными работниками право на исследование новых материалов понималось как беспредельное, вплоть до допроса в суде второй ин­станции новых свидетелей. Так, рассмотрев по кассацион­ной жалобе дело М., суд второй инстанции нашел, что для разрешения данного дела необходимо допросить ди­ректора фабрики, на которой работал осужденный, в связи с чем приговор был отменен, и дело передано на новое расследование. Президиум Верховного Суда РСФСР такое решение признал неправильным, определе-


- 153 -


ние в порядке надзора отменил, указав, что к отмене приговора у кассационной инстанции не было достаточ­ных оснований, что кассационная жалоба давала основания лишь для вызова в суд второй инстанции директора фабрики В., на которого ссылался в жалобе осужден­ный¹.

Закон о судоустройстве СССР, союзных и автоном­ных республик признает за судом второй инстанции пра­во рассмотреть новые материалы, не устанавливая, одна­ко, пределов этого права.

Пределы рассмотрения новых материалов судом вто­рой инстанции могут быть установлены, если мы подой­дем к решению этого вопроса с позиций относимости и допустимости новых материалов для выяснения закон­ности и обоснованности обжалованного или опротесто­ванного приговора.

Свое право на обжалование (или опротестование) приговора сторона реализует, если полагает постанов­ленный приговор неправосудным. Цель принесения кассационной жалобы или протеста — добиться исправления допущенных по делу ошибок, которые обусловили неправосудность приговора. Из целевого назначения кассацион­ной жалобы и протеста следует, что относящимися к делу будут новые материалы, подтверждающие довод стороны о порочности постановленного приговора, свидетельствующие о наличии кассационного основания, а также материалы, которые одна из сторон может пред­ставить для опровержения доводов, содержащихся в жа­лобе другой стороны.

Подтверждение наличия кассационного основания с помощью новых материалов может принять форму пре­доставления материалов, удостоверяющих допущенное по делу нарушение, или может выразиться в представле­нии материалов, восполняющих проведенное судебное следствие существенными для дела обстоятельствами и тем самым свидетельствующими о наличии кассацион­ного основания.

В качестве примера можно сослаться на определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда по делу Б. от 11 мая 1955 г., в котором


- 154 -


сказано: «В Судебную коллегию представлен адвока­том документ, из которого усматривается, что Б. учился во вспомогательной школе и состоял на учете психиатра гор. Одессы с диагнозом олигофрения — родовая травма. При таком положении необходимо более тщательно ис­следовать личность Б. и путем направления подсудимого на судебно-психиатрическую экспертизу проверить со­стояние его душевной деятельности и установить, может ли он нести уголовную ответственность за содеянное». Приговор был отменен, и дело направлено на новое рас­смотрение.

Вышестоящий суд дела по существу не решает, он лишь проверяет законность и обоснованность постанов­ленного и обжалованного приговора. Этим объясняется то, что суд второй инстанции не дублирует судебного следствия, не допрашивает свидетелей, экспертов и т. п. Поэтому в качестве новых материалов при кассационной проверке допускаются лишь различного рода письмен­ные материалы.

Одним из спорных является вопрос о праве суда второй инстанции рассматривать письменные показания лиц о фактах, имеющих значение для дела и не допрошенных в суде первой инстанции. Доцент С.Н.Абрамов по­лагает, что такие материалы не допустимы. Свою точку зрения он аргументирует, с одной стороны, тем, что письменные свидетельские показания как вид доказа­тельств не известны советскому праву, с другой — что подобные письменные заявления не могут дать больше, чем изложено в жалобе самого жалобщика, а потому допущение таких письменных заявлений бесцельно¹.

По поводу первого аргумента отметим следующее. Указывая на недопустимость в советском процессе пись­менных заявлений лиц об известных им фактах, доцент Абрамов ссылается на постановления и определения Верховного Суда СССР, свидетельствующие о том, что подобные материалы недопустимы в суде первой инстан­ции, при решении дела по существу.

Но у суда второй инстанции другие задачи. Поэтому из недопустимости такого рода материалов в суде первой инстанции нельзя делать вывод о их недопустимости в


- 155 -


суде второй инстанции. Вопрос о письменных заявлениях лиц об известных им фактах нельзя решать вообще, безотносительно к тому, где, эти показания рассматрива­ются и какой цели они служат.

Такие заявления недостаточны в суде первой инстан­ции. Ибо решая дело по существу, суд должен устано­вить факты данного уголовного дела и установить их так, чтобы они соответствовали действительности. Для, достижения этого суд должен иметь возможность сам путем допроса получить необходимые сведения от свидетеля.

У суда второй инстанции иные цели. Перед ним не у стоит задача установить фактические обстоятельства дела. Всесторонне проверяя приговор, он должен отменить его, если неправосудность приговора очевидна, а также, если она порождает обоснованные сомнения. Этой цели могут служить и письменные заявления лиц об обстоя­тельствах данного дела.

Такие заявления, если они будут признаны существен­ными для дела, подлежат проверке в суде первой инстан­ции с соблюдением тех требований, которые предъявляются процессуальным законом к свидетельским показа­ниям².

Письменные заявления лиц о фактах, изложенных в жалобе или протесте, могут помочь суду второй инстан­ции дать более конкретные указания при отмене пригово­ра. Это имеет важное значение. Ибо задача вышестояще­го суда состоит не только в том, чтобы лишить силы не­правосудный приговор, но и содействовать правильному разрешению данного дела.

Письменные заявления граждан недостаточны для то­го, чтобы на их основе изменить приговор или прекратить


- 156 -


дело. Но в совокупности с иными материалами они гарантируют большую обоснованность и конкретность ре­шения вышестоящего суда об отмене Приговора. В свя­зи с этим нельзя признать значение таких заявлений «иллюзорным».

Закон о судоустройстве СССР, союзных и автоном­ных республик устанавливает обязанность вышестоящих »судов проверять правильность обжалованных приговоров «по имеющимся в деле и представленным сторонами материалам» (разрядка моя.—Э.К.). Редакция закона не оставляет сомнений в том, что суд второй инстанции по своей инициативе не вправе истребовать доказательства¹. Поэтому имеющиеся в практике случаи истребования новых доказательств самим судом второй инстан­ции должны расцениваться как противоречащие закону. Но быть может решение, содержащееся по данному вопросу в Законе о судоустройстве, нуждается в измене­нии?

Мы полагаем, что принятое в Законе решение пра­вильно. Оно отвечает задаче, стоящей перед судом второй инстанции, проверить приговор и отменить его (или изменить), если правосудность приговора порождает сом­нение. Но само признание судом второй инстанции необ­ходимости исследовать новые доказательства говорит о том, что приданных доказательствах приговор, вызывает сомнения. Поэтому он должен быть отменен и без истре­бования этих доказательств судом².

Приведенные соображения отнюдь не устраняют не­обходимости сохранения права на представление новых


- 157 -


материалов у сторон. Это право закономерно вытекает из целевого назначения права сторон на обжалование и опротестование приговоров и служит одной из гарантий его реальности. При обжаловании и опротестовании при­говора стороны обращаются в суд второй инстанции, до­биваясь защиты своих законных интересов путем отмены постановленного приговора (или его изменения). Но для достижения этой цели стороны должны иметь возмож­ность обосновать свои требования. Этому и служит право сторон на представление новых материалов.

Когда сторона считает необходимым представить в суд второй инстанции новые материалы, но не может их получить, она может обратиться к суду второй инстан­ции. В этом случае суд второй инстанции будет вправе их истребовать, ибо его решение лишь гарантирует реаль­ность того права, которое предоставлено сторонам Зако­ном о судоустройстве СССР, союзных и автономных рес­публик.


- 158 -