Основы стилистики Понятие стиля

Вид материала

Документы

Содержание Малые города пошли в рост Политкорректность на грани абсурда 1. С Днем рождения, «Комсомолка»! Back in the USSR? 2. Белые ночи продлил физик

Подобный материал:

• Является обобщающей за курс основной школы и рассчитана на два часа. Первый урок представляет, 1166kb.
• Элективый курс основы стилистики деловой речи кулеш Светланы Анисимовны, высшей квалификационной, 171.56kb.
• Тема: Основные научные тенденции и актуальная прблематика современной стилистики, 188.13kb.
• Лекции по стилистике лекция, 34.27kb.
• Вопросы к зачету по русскому языку и культуре речи для аспирантов 2-го года обучения, 26.17kb.
• Теоретические основы лидерства, 310.01kb.
• Учебный план повышения квалификации профессорско-преподавательского состава по направлению, 289.63kb.
• Программа дисциплины «Физическая культура», 147.27kb.
• Тема общая характеристика научного стиля речи, 1804.61kb.
• Связь стиля лидерства и представлений о справедливости у юношей и девушек, 136.98kb.

Малые города пошли в рост

До Великой Отечественной войны основная часть населения нашей страны проживала в сельской местности. Однако грянули индустриализация, коллективизация. А потом и послевоенное восстановление народного хозяйства закономерно потребовало больше рабочих рук. С этого времени Россия становится пре­имущественно городской страной. Всплеск урбанизации при­шелся на 60-70-е годы — за это время городское население вы­росло почти на 20 процентов. И к моменту последней советской переписи (1989 год) на селе осталось немногим более четверти населения страны.

По предварительным данным последней — октябрь 2002 го­да — переписи населения, городские жители составляют 73,3 про­цента (на одну десятую процента меньше, чем по итогам преды­дущей переписи), сельские — 26,7 процента (соответственно, на одну десятую больше предыдущего показателя). Впрочем, можно сказать, что реально соотношение осталось прежним. Дело в том, что в межпереписной период у нас появилось 300 сельских поселений, которые прежде именовались поселками городского типа или городами. Они поменяли статус по инициативе мест­ных администраций с надеждой на лучшую долю (селянам пола­гается ряд социальных льгот, да и тарифы до поры до времени были ниже).

Наибольшей популярностью пользуются города с населе­нием до 100 тысяч человек, то есть районного уровня. В них проживают 35,8 процента горожан. На втором месте по насе­ленности — города-миллионеры, в полку которых прибыло и составило теперь 13 против 12. К тем мегаполисам, которые тра­диционно перевалили за миллион, добавился Волгоград. Но бо­лее всего прирастала Россия в последние годы городами с насе­лением от 100 до 250 тысяч человек. Их количество увеличилось с 87 в 1989 году до 93. А вот «середняков» (от 250 тысяч до мил­лиона) поубавилось.

40 процентов горожан — жители больших городов. Как пра­вило, это крупные промышленные центры, которые одновре­менно являются центрами притяжения и всякой иной деловой активности. Здесь, как правило, и средоточие учебных заведе­ний, а также прочих «очагов культуры». А в городах сравнитель­но небольших, какими были в эпоху индустриализации центры легкой или угольной промышленности, экономическая актив­ность зачастую идет на убыль, «старые» производства хиреют, а жителям порой не просто сдвинуться с места, чтобы искать луч­шей доли где-то вдали от родного порога.

Сегодня ученые приходят к выводу, что урбанизация — в ее «классическом» пониманиии какой она была раньше — закон­чилась. Возможно, через пару-другую десятилетий, как сегодня на какой-нибудь нью-йоркщине, люди будут предпочитать не каменные джунгли, а сравнительно небольшие поселения, соче­тающие привычный городской комфорт и близость к природе. Кстати, уже сегодня крупные города потихоньку обрастают поя­сами коттеджной застройки. Это уже примета постиндустриаль­ного времени. Так что, думается, соотношение горожан и селян стабилизировалось, и в ближайшие годы резких колебаний здесь не предвидится.

(Т. Смольякова, «Российская газета». 2003. 14 апреля)

Упражнение 59. Познакомьтесь с газетной рецензией. Укажите общие и отли­чительные черты газетной и научной рецензий. Проанализи­руйте композицию: определите основную мысль, проследите ход ее развития. Выявите оценочные средства, выражающие авторское отношение к теме.

Политкорректность на грани абсурда

В Соединенных Штатах издана книга «Полиция языка». В нее включены 500 слов и выражений, которые никогда не встречают­ся в американских школьных и университетских учебниках. Спи­сок поражает. Казалось бы, что может быть предосудительного в таких словах, как «Бог», «ад», «слепой», «старик», «варвар», «до­мохозяйка», «сова», «библиофил», «игрок в гольф»? Оказывается, все они были сочтены «неполиткорректными».

Автор нашумевшей книги -- известный эксперт в области об­разования, профессор Нью-Йоркского университета Диана Ра­вич. Раньше она работала в Министерстве образования, а до это­го — консультантом в администрации Клинтона. Теперь пишет книги. Последняя, которую можно приобрести через Интернет всего за 24 доллара, обещает стать бестселлером.

Казалось, американскую политкорректность, в том числе в области образования, успели «приложить» все кому не лень. Но Равич сумела удивить. Результаты контент-анализа американских учебников, который провела Диана, шокируют. Как выяснилось, авторы, издатели, местные комиссии, занимающиеся контролем учебной литературы, школьные советы подвергают учебники бес­пощадной цензуре.

«Я специально изучала «исключения» из учебников — ту лек­сику, которая или вообще не употребляется, или ее крайне ма­ло. Многие из таких исключений так называемая «Комиссия по вопросам предвзятости и щепетильности» отнесла к категории «необъективных» и «предвзятых», — рассказывает Диана Равич «Известиям». — На самом деле слова, против которых протесто­вала комиссия, большинство людей никогда бы не восприняли как «необъективные». Могу привести пример: из одной книги для средней школы был извлечен рассказ, относящийся к сере­дине XIX века, — о женщине и ее дочери, которые шили одеяло в приданое. Члены комиссии сочли эту историю, «ущемляющей права женщин», поскольку мать и дочь в ней показаны «слабы­ми» и «покорными». Между тем рассказ абсолютно достоверен и вовсе не принижает достоинство женщин. Еще один пример: рассказ об арахисе был исключен под тем предлогом, что существуют люди, у которых аллергия на арахис. Но ведь никто не призывает есть арахис. Неужели нельзя даже читать о нем?!»

Согласно неписаным правилам нельзя упоминать все, что хоть как-то может ущемить права той или иной категории аме­риканцев. А значит, в список запрещенных слов автоматически попадают «яхта» и «игра в поло» (как принижающие достоинст­во тех, кто не принадлежит к элите). «Красотка» вызовет недо­вольство феминисток, «глухой» и «хромой» унижают инвалидов. Совы попали в «черный список» исключительно из-за прожи­вающих в США индейцев навахо: для них любое упоминание птиц — табу.

О Боге и рае вообще говорить не приходится — ведь книги могут попасть в руки атеистов или приверженцев религий, не признающих эти понятия. Если следовать этой логике, утвер­ждает Равич, от знаменитого «Старика и море» Эрнеста Хе­мингуэя вообще ничего не останется. «Старик» — явное преду­беждение против возрастной группы, а «море» покоробит тех, кто живет в глубине континента. Последний пример, может быть, и преувеличение, но факт остается фактом: если амери­канские политкорректные цензоры не уймутся, от книг рано или поздно придется вообще отказаться.

«Конечно, все эти инициативы идут от правительства, — го­ворит Равич. — Администрация просит не использовать опреде­ленные слова, темы, образы и ссылки. Но это касается лишь половых, возрастных стереотипов, ущемления прав этнических меньшинств. Издатели же занимаются самоцензурой, опасаясь снижения тиража». Общая сумма прибыли от издания учебни­ков в США — 4 миллиарда долларов. И издатели боятся поте­рять хотя бы один из них, если содержание книг не понравится покупателям.

«Не обидеть никого — вот главный принцип. Результат — скучные книги, лишенные наглядных примеров, а зачастую и исторической точности. При этом цензура касается в основном книг по литературе и истории. А какая может быть литература без «Старика и море»? Какая может быть история, если дикта­торов начинают называть диктаторами спустя годы после их смерти?» — задает риторический вопрос Равич.

Стремление к политкорректности может сыграть с амери­канской демократией злую шутку. «Именно поэтому я написала книгу, — признается Равич. — Сейчас самоцензура издателей широко практикуется, но люди о ней ничего не знают. Я хочу сделать эти факты достоянием общественности, заставить изда­телей и официальные лица объяснить, какими принципами они руководствуются, вычеркивая те или иные куски из текстов».

(Е. Шестернина, «Известия». 2003. 19 мая)

Упражнение 60*. Прочитайте интервью. Определите тип: интервью-расспрос, интервью — обмен мнениями, интервью-портрет. Докажите, что тема разговора влияет на выбор речевых средств. От­метьте синтаксические и композиционные особенности это­го жанра.

1. С Днем рождения, «Комсомолка»!

Самый знаменитый поп-музыкант современности, Пол Мак­картни, рассказал журналисту «КП», почему ему было важно выступать именно на Красной площади, поведал о своих отно­шениях с другими знаменитостями и поздравил нашу газету с днем рождения.

— Скажите, почему для вас было так важно выступить именно на Красной площади?

— Понимаете, для меня вообще было важно приехать в Рос­сию. Это красивая страна с богатой историей и т.д. Я знаю, что здесь много поклонников Beatles и моих в частности. А полу­чить разрешение выступать на Красной площади... Для меня это символ новой свободы, которая появилась у людей в России. Мы на Западе ассоциировали Красную площадь с военными па­радами, нам только об этом и говорили. А тут такой жест доб­рой воли со стороны народа. Это как если бы люди решили вернуть Красную площадь себе на один вечер и устроить там настоящее веселье. Это может быть хорошо для отношений Вос­ток — Запад. И уж точно это хорошо для меня. К тому же это красивое место для выступления, я всегда восхищался архитек­турой Красной площади.

— Вы, конечно, слышали о том, что были попытки сначала за­претить ваш московский концерт, а потом перенести его с Красной площади в другое место?

— Да, насколько я понял, кто-то в правительстве решил, что это не очень хорошая идея. Конечно, такие люди в мире суще­ствуют, но их становится все меньше. Вот раньше в СССР за­прещали «Битлз», а теперь не запрещают. Для меня большая честь, что меня пригласили играть на Красной площади, и мне хочется думать, что это очень важный момент для мира во всем мире. И все это куда важнее, чем протесты нескольких человек.

— А теперь откройте, пожалуйста, один секрет относительно предстоящего концерта. Будете ли вы открывать его песней Back in the USSR?

— Нет. Это всегда было моей целью — спеть Back in the USSR в Москве. Очень много разных рок-исполнителей, кото­рые к вам выезжают, поют эту песню. Мы, конечно, тоже спо­ем, это и меня радует, и, думаю, моих поклонников, но не в са­мом начале выступления.

— Вы собираетесь записывать этот концерт?

— Конечно, мы будет снимать это шоу для истории. Навер­няка это будет очень интересное событие. Кстати, наш с вами разговор уже снимают.

— Когда вы слышите, что какую-нибудь очередную группу на­зывают «новыми Beatles», испытываете чувство беспокойства?

— Нет, мне их ужасно жаль. Для них это такая ответствен­ность. За эти годы многих называли «новыми Beatles». Причем сами-то музыканты в основном не хотят, чтобы их так называ­ли. Это как камень на шее. Теперь ведь им придется делать му­зыку лучше, чем у Beatles.

— Ладно, закругляемся. Понимаю, такое трудно представить, но давайте попробуем. Вот повстречался вам человек, который ни­чего не слышал ни при Beatles, ни про Пола Маккартни. И вам надо как-то себя представить. Вы начинаете говорить: «Я человек, кото­рый...» А дальше что?

— Я человек, который вместе с тремя музыкантами из Ливер­пуля попал в группу Beatles. Дела у нас шли неплохо, мы сочинили много музыки. Вот она вся на этом компакт-диске. Иди домой, послушай, а потом приходи и скажи, понравилась ли тебе Beatles.

(Л. Захаров, «КП». 2003. 26 июня)

2. Белые ночи продлил физик

Лазерное шоу, проходившее в дни (а точнее сказать — в бе­лые ночи) юбилея Санкт-Петербурга в акватории Невы, посети­ли полтора миллиона человек. По данным социологических оп­росов, большинство питерцев остались довольны увиденным: с помощью лазерных лучей, специальных пленок и зеркал худож­ник-оптик Хиро Ямагато рисовал неверные абстракции, превра­тившие старинные виды петербургских мостов и башен в элемен­ты современного визуального искусства. Ямагато известен своими проектами в музее Гуггенхайма в Бильбао, а также глобальной работой по подсветке Эйфелевой башни, столетие которой отмечалось в Париже несколько лет назад. Перед отлетом на Родину художник-ученый раскрыл секреты уникальных технологий.

— Мистер Ямагато, говорили, что в Петербурге вы использова­ли новые, никогда ранее не использовавшиеся приборы и техноло­гии...

— Боюсь, нас немного неправильно поняли — естественно, я сочинил оригинальную визуальную композицию для этого шоу. Приборы и технологии эти я применял и раньше; как ху­дожник рисует с помощью кисти и карандаша, так и я исполь­зую свою систему для создания новых образов.

— Были ли у вашего представления какой-нибудь сюжет, фа­була?

— Говорить о сюжете в моем случае сложно: я синхронизиро­вал музыку Эдуарда Артемьева, написанную специально для юби­лея Петербурга, и собственные концептуальные световые номера. Я ведь абстрактный художник: не занимаюсь голограммами, фо­тографически точным рисованием предметов в воздухе — это удел прикладных оформителей, работающих на поп-шоу. Все мои шоу на самом деле — это пир абстракции, только вместо кисти у меня лазеры и отражатели, а вместо холста — естественные или искусственные поверхности. С тем же успехом можно было ис­кать сюжет в сочинении Эдуарда.

— Вас называют последователем Жан-Мишеля Жарра...

— Это неправильно. Во-первых, Жарр не только ставит све­товое шоу, он еще и музыку пишет. У меня музыка имеет при­кладное значение — это либо абстрактные звуковые картины, служащие фоном к моим «визуализациям», либо результат син­теза, как в случае с Артемьевым.

— Про вас говорят, что вы «художник-ученый», «физик и ху­дожник» ... Как вы относитесь к таким определениям?

— Знаете, это как душа и тело. Существуют отдельные поня­тия, но душу без тела увидеть невозможно. Так и для меня нет никакой особой разницы между занятиями физикой и художест­вом — они для меня спаяны воедино. Результаты, которых уда­ется добиться, занимаясь лазерной физикой, служат для выра­ботки выразительных новых средств. Поэтому то место, где я работаю, называется не «студия», а «лаборатория».

— Где находятся корни вашего творчества? В китайско-японской «фейерверковой» традиции?

— Я вас сейчас слушаю и понимаю, что я должен немного подкорректировать свой предыдущий ответ: я, наверное, все-таки больше ученый, чем художник. У меня никогда не было соблазна «вписаться» в какую-то традицию, отнести себя к какой-то плея­де или школе, это все не про меня. Я экспериментирую с части­цами и лучами, и в процессе этих экспериментов рождаются те или иные абстрактные образы. Я не являюсь фигурой «арт-процесса», я двигаюсь в некотором параллельном измерении, по­граничном между наукой и «артом». И уж тем более не ощущаю себя привязанным к национальным корням: я учился в Париже, работал в Европе, живу и экспериментирую в Америке. И то, что я делаю, — абсолютно космополитично по своему значению.

(Р. Архипов, «Российская газета». 2003. 6 июня)

Упражнение 61*. Прочитайте очерк. Выявите в нем объединение публицистиче­ского и художественного стилей. Найдите элементы повество­вания, описания, рассуждения. Кратко сформулируйте пози­цию автора. Какими речевыми средствами она выражается?