Клетка без кода
| Вид материала | Документы |
| Последняя дорога |
- Клеточная инженерия Клетка, 255.38kb.
- Реферат по Биологии Тема: "Клетка", 468.71kb.
- Вантеев А, 865kb.
- Перечень применяемых кодов, 180.07kb.
- Название проекта, 26.73kb.
- Вопросы для Государственного экзамена, 72.4kb.
- Композиция и наследование. Лекция, 113.52kb.
- Кафедра Вычислительной Техники Расчётно-пояснительная записка, 484.99kb.
- Интегрированная среда программирования, 310.64kb.
- Реферат по курсу «Анатомия центральной нервной системы» Тема: «Строение нейрона и нервного, 92kb.
Затем пробил час.
Они пришли.
У нас разрывается сердце.
Один из этих <телохранителей>, подошел ближе. В то же мгновение как будто произошел взрыв. Открылся клапан, державшийся тридцать лет. О! Нам не передать, мы просто не в силах воспроизвести этот чудовищный, кипящий яростью монолог. А Она, вся белая и неподвижная... О! Обвинять некого, перед нами стоял не человек, и мы не уверены, что хотя бы одно существо на земле способно выдержать это испытание, ежедневное Давление - ведь сама земля говорила НЕТ. Таковы уж были лабораторные условия. Так и приходилось работать: не существовало ни <хороших>, ни <плохих> людей, одни подопытные образцы, участвующие в земном эксперименте. <Чем ближе к концу спуска, тем сильнее трясет>, - говорила Она еще девять лет назад. Но это факты, и мы не можем вычеркнуть их из Истории... Она попыталась заговорить: <Мне трудно разговаривать...> - <Не разговаривайте, Мать>. - <Мне хотелось бы объяснить...> - <Меня это не интересует>. <Дело в том, что совершается попытка трансформации тела>. - <Когда трансформация случится, посмотрим> -
В тот день Ее судьба была решена.
Выход и невозможность выхода.
Она не имела возможности продолжать, перед Ней закрыли последнюю дверь.
Для продолжения трансформации Ей нужно было разрушить все, что сопротивлялось.
Как Шри Ауробиндо.
Оставалась <яма>.
И все равно, все равно мы чувствовали, знали, что невозможность скрывала в себе последний Выход, которого не предусмотрел никто. В этом и заключалась причина того, что Ей ничего не говорилось. Последний путь к неминуемой победе.
Ведь в мире нет места для НЕТ, всегда и повсюду есть только Высшее Да, и оно идет своими непредсказуемыми путями через все <нет>, через все отрицания, через героев и злодеев, насильников и миротворцев, и каждый, сам того не подозревая, делает именно то, что от него требуется.
По-человечески нам было тяжело, мы горевали и дали волю вспышке гнева или негодования - все одно, мы в этом ничего не понимаем. Есть <нечто>, и оно неуклонно идет своим путем. Последнее отрицание кроет в себе высшие Врата.
Когда мы, ничего не понимая, выходили из комнаты Матери, у нас в руках был белый лотос. Нам было ясно только одно: перевернулась какая-то невидимая страница. <Однажды перед нами закроют дверь в комнату Матери>, - автоматически заметили мы нашей спутнице. Мы не знали, что второй раз оказались провидцем.
В ушах по-прежнему звучал сердитый голос: <За тридцать лет я достаточно наслушался всякой ерунды>.
<Нужно сделать что-то очень простое...>
Если бы земля знала, до какой степени просто то, что необходимо сделать для того, чтобы все изменилось.
Так просто.
<Да> в сердце.
<Да>, способное открыть могилы.
Тогда настанет Час.
Дунь, и все получится.
* * *
Матери оставалось семь месяцев.
Последний путь.
Спящей Красавице нужен Прекрасный Принц.
XX
ПОСЛЕДНЯЯ ДОРОГА
Какой могла быть дорога теперь?
Конечно, она должна быть, это очевидно, дело всей земли не могло закончиться провалом. Может быть, Мать скажет нам, что это будет за дорога, мы не знаем. Она говорила с нами так долго; конечно, Она еще скажет нам Истину. Пустые россказни нам не нужны, только Земля Истины.
Смерть не решает проблему, о ней мы не думали ни разу с черного дня 7 апреля и до 17 ноября, упавшего на нас, как крик <НЕТ!>. Это невозможно. Все не так, совсем не так. Как мы кричали в тот день. <Нет!> - кричим мы и сейчас. Невозможно. Что же тогда?
<Что>... мы без конца преследуем его, вслушиваемся в него, бьемся с ним уже год и одиннадцать месяцев. В каждой строке этой книги мы пытаемся поймать его, и кажется, будто сама кровь земли стремится узнать и понять - мы расставили ловушки, мы шарили клинком во всех уголках этого жуткого волшебного леса и теперь только молим: истины, истины, да будет истина.
Хоть бы кто сказал, как сделать землю настоящей...
Где дорога? Последняя дорога?
И нам кажется, что Мать улыбнулась.
Последняя встреча
Итак, мы вернулись на прежний путь. Еще семь месяцев. Мы не знали, что седьмого апреля произошел поворот судьбы, и ощущали не тревогу, а вопрос в сердце. Мы прекрасно видели, что Мать страдает все сильнее, но... посмеем ли сказать, что воспринимали это как битву с ирреальным? Достаточно было коснуться Ее атмосферы, чтобы понять и куда сильнее чем все страдания почувствовать невероятную Реальность. Мать билась с прошлым земли, со всеми призраками эволюции, представленными в сконцентрировавшемся вокруг Нее Отрицании. Победить нужно было не <смерть>, призрак призраков, а Нет земли. Матери не было девяносто пять лет. Ей было ровно столько, сколько хотели окружающие.
А чего они хотели?
Какой была реальность для них?
<Мне кажется, что старый и новый мир тянут меня в разные стороны...> Страницы лабораторной тетради пустеют: у нас в сердце не было ни единого вопроса. 7 апреля поток посетителей (сто, двести человек) остановился. Осталось лишь десяток <обычных> учеников, но это и было хуже всего, ведь они знали, что Мать <умирает>. О, они знали все - прекрасная осведомленность - и давили куда сильнее, чем остальные сто пятьдесят. Матери пришлось сражаться до конца. <Мне хочется кричать... Ну... Утром я никого не видела, все ждут. Малыш, что мне делать?> Как страшен был это вопрос. Вот уж действительно, <что делать>? А что тут можно было поделать? <Милая Мать, ты нам нужна>, - только и сказали мы. - <Ох!.. Спасибо>, - ответила Мать. Как печально... В следующую секунду Мать погрузилась в свою вечность и оставалась в ней полчаса. Они трясли над ней колокольчиком. <Они озверели>.
14 апреля произошла последняя операция - мы уже упоминали о ней - переход нервной системы. Отныне тело функционировало автоматически и автономно. Слабая вибрация клеток, новое тело, обволакивало его, приводило в движение, позволяло дышать и чувствовать: старым законам уже не подчинялось ничто. Конечно, логика тут была, но какая? Очень может быть, что гусеница в коконе в последний момент тоже переживает уничтожение нервной системы. Но если это так, то что произойдет без материального кокона, защищающего от натиска внешнего мира, или без светового кокона (он постоянно рассыпался под действием внешних контактов, неизменно приносивших боль), ведь каталептический транс оказался невозможным, а <среда> так и не нашла достаточно терпения? Где выход? <Что делать>? <Мне приходится сдерживаться, чтобы не закричать, - сказала Она 14 мая. - Иногда приходит чудесный момент, но он слишком краток>. Мать не могла оборвать контакты: только контакт позволял трансформировать старую Материю - оборви его, и все пропало. Даже экстериоризация была Ей заказана - а ведь сколько раз прежде Она в доли секунды покидала земную суматоху: <Долгие-долгие годы я ложилась в постель и возвращалась к Господу. А теперь это запрещено, и боль становится еще сильнее. Едва начав выходить, я чувствую ужасное недомогание: это НЕТ. А если я упорствую, то буквально кричу, словно меня пытают... Только сосредоточившись на здешнем мире, я чувствую себя лучше>. Но это <лучше> оказывалось страшным адом. Несомненно, искать надо было здесь, и Мать корчилась, пока не находила решения. Но единственным решением оставалась трансформация, - другого не дано, - однако обстоятельства как будто сговорились и пытались не допустить единственного условия, при котором Мать могла вынести операцию. Итак?..
Итак, наступило 19 мая. Это была наша последняя встреча, хоть мы и не подозревали об этом.
Мы поднялись по ступенькам, покрытым шерстяным ковром. Мы открыли дверь и увидели луч света на Ее затылке. Кресло Матери было развернуто к могиле Шри Ауробиндо. Она сидела, наклонившись вперед, раскрытые ладони лежали на коленях, словно Она дарила Господу весь этот мир и его нищету: <В Твоей воле, в Твоей воле...>. Она действительно была молитвой земли. Затем Она открыла глаза и с улыбкой приняла у нас цветы: <Что это?> - <Радость в физическом>. Речь шла о маленьком желтоватом гибискусе с ярко-красной сердцевиной. <Как она нужна нам! - воскликнула Мать. - Ну, а ты спросишь о чем-нибудь?> У нас было полно вопросов, ведь молчали несколько недель. <Конечно, я думал об одном отрывке из "Савитри". Там Шри Ауробиндо ясно говорит: "Всемогущие силы заперты в клетках"[25]>. - <А, это интересно! А дальше?..> - <На эту тему больше ничего... Мне кажется, что пробудилось сознание твоих клеток, но не сила>. - <Ты говоришь, "пробудилось"?> - <Да, а если бы пробудилась Сила, в твоем теле не было бы слабости>. - <Вовсе нет>. Мы были настолько глупы, что никак не могли понять: <пробудившаяся>, проявившаяся Сила перевернула бы и снесла все отрицание вокруг. Даже здесь Мать натыкалась на тупик - везде тупик: даже условия трансформации не могли проявиться без <чуда, которое перевернуло бы слишком многое>. Итак?.. <Но что же пробудит это?> - спросили мы. - <Бера, наша вера. Знать и верить... Но мое тело слишком быстро приходит в негодность, правда? Что может поправить его?> - <Я НЕ думаю, что оно приходит в негодность, - отвечали мы. - Лично мне кажется, что ты доведена до такой беспомощности, что Сила должна проявиться>. - <Ах, ну конечно!> - сказала Она. - <Сила ВЫНУЖДЕНА выйти>.
Она замолчала, положив руку на губы. На дереве за окном сидели вороны; там было полно цветов, ведь май был в полном разгаре. <Или... Или я оставляю тело, да?> Мать сказала это слишком спокойно; быть может, Она хотела немного поддразнить нас или всю землю, посмотреть, считается ли она с Ней. <О, нет! Милая Мать, теперь это должно произойти. Я чувствую, что это НЕ распад, вовсе нет. НЕ распад. Сама посуди, когда дело доходит до крайностей, всегда появляется противоположный полюс. Ну, и в этой беспомощности должна появиться высшая Сила. Какой же это распад?!> - <Для меня, - отвечала Мать, - встает вопрос питания. Я не могу есть. А разве тело выживет без еды?> - <Милая Мать, - продолжали мы свое (нам казалось, что мы вместе с Матерью вступили в битву против внушения, давившего на Нее, против <совершенно гнилой> атмосферы), - я действительно думаю, что ты дошла до точки, за которой должно проявиться что-то другое. Понимаешь, пока ты не пришла к точке... невозможности...> - <Но это и так почти невозможно>. - <Ну конечно! Конечно, милая Мать, именно это я и чувствую. Я чувствую, что ты пришла к точке появления иного...> Она промолчала. <Это не конец, наоборот, скорее, начало...> - <Мне говорили, что начало будет, когда мне исполнится сто лет, но это слишком много>. - <Да нет же, так долго ждать не придется. Нет и нет. Установится другая жизнедеятельность. Но сначала надо дойти до конца старой, а этот конец ужаснее всего>. - <Ох! - сказала Она. - Я, правда, не имею в виду... Я не буду утверждать, но действительно...> Она покачала головой, и в этом жесте была заключена вся боль земли. <Сознание сейчас чисто и сильно как никогда раньше. Мне кажется...> - <Да, милая Мать, ты ОБЯЗАТЕЛЬНО перейдешь к иному, я чувствую. Это говорит не вера: что-то другое в глубине понимает это. Переход будет. Что-то говорит мне: ОН БУДЕТ>.
Она закрыла глаза, погрузившись в свою вечность.
Мы никогда больше не видели Ее глаз.
Это были наши последние слова.
Через день всех выставили за дверь.
Связь с внешним миром прервалась.
<Больше ничего не будет>, - ответили мы ошеломленному ученику. Они не понимали, что, закрыв дверь, они разорвали нить. Боже! Всегда были два взгляда на вещи; оба исключительны, но все следует Божественному плану. Вероятно, Она должна была остаться одна. Все равно иногда мы размышляем, не могли ли события пойти иначе - о, если бы могли, то и пошли бы... Но тогда у всей земли была бы иная участь. Итак?..
Больше некому было протянуть нить.
Она осталась наедине с Отрицанием.
Или, быть может, наедине с Ответом.
<Не покой нужен мне, но Твоя полная победа>, - говорила Она.
Каким путем?
Нам вспоминаются слова Шри Ауробиндо - последние стихи <Книги Судьбы> <Савитри>, продиктованные им в 1950 году:
Может прийти день, когда Она окажется беспомощной
На опасной грани между судьбой мира и своей собственной,
В одиночестве несущей на плечах будущее Земли,
Несущей в опустошенном сердце надежду человека
На победу или поражение на последнем рубеже
В битве один на один со смертью и на грани исчезновения.
Ей, великой и единственной в этой ужасной сцене,
Придется в одиночку перейти через опасный мост времени
И достичь последней точки участи мира,
Где для человека все - или победа, или поражение[26].
Держись
Что произошло за шесть месяцев?
Внешне все желало смерти; все двери были заперты и выхода не оставалось - только высшие Врата. Только одна дорога к неизбежной Победе. Это наша теорема, наша упрямая вера. Мы знаем, что правы. Но... Мы не ищем утешения и не хотим утешиться; у нас внутри горит Огонь, что смеется над всеми смертями. Мать с нами. Но земля? Но любимая, проклятая, больная земля - каков ее путь? Сливается ли последняя дорога Матери с путем земли? Земля и была Ее дорогой; Она шла ради земли. Каким путем? <Шри Ауробиндо категорически заявил, что супраментальное творение последует за этим; следовательно, будущее может готовить нам только необходимые условия для его прихода, каковы бы они ни были>.
И в словах <каковы бы они ни были> мы без инфантилизма и сентиментальности хотим увидеть истину. Чистую.
Но только истину земли.
Мы можем лишь рассказать о своем опыте. Несомненно, Она не просто так возводила последнюю линию коммуникации.
А вот факты:
Итак, мы ждали последнего <изменения жизнедеятельности>; отказ от пищи для нас в течение шести месяцев был простым и очевидным доказательством. 15 августа 1973 года, в день рождения Шри Ауробиндо, Она еще раз вышла на балкон. Она по-прежнему боролась, и казалось, будто Мать согнулась пополам. Маленькая фигурка на полуюте возвышалась над продавцами арахиса, гремевшими своими железками, как на ярмарке. Люди были мелки, как всегда. Кто сумеет выбраться из этого <всегда>? Разумеется только <сверхчеловек>, и это не надежда - мир должен стать иным. Для его изменения необходим физиологический катаклизм - не война, нет; даже миллионы бомб ничего не изменят: мы вновь нарожаем детей, и все пойдет прежним чередом. НЕТ. Иное. Мы высматривали <иное> в маленькой сгорбленной фигурке. Потом Мать обеими руками схватилась за перила и медленно-медленно исчезла под своей золотистой накидкой.
Через три месяца мы увидим только Ее тело. Но мы не верили. Разве можно поверить в крах земли? Разве может человек потерпеть поражение после обезьяны, или амфибия после головастика? Надо только узнать дорогу. Вот и все. Не только обезьяна должна сказать человеку <нет>, - но что дальше?
10 ноября у Матери началось удушье, словно Она больше не могла дышать и медленно задыхалась. Время старого дыхания подошло к концу. Время старого воздуха. Что значила для Нее смерть? Славный выход - разорви нить, и со всеми бедами покончено, но ведь Мать могла разорвать ее еще десять лет назад и не мучиться. Она этого не сделала. Даже будучи <мертвой> в своем кресле, Она была переполнена сознанием - неистовым сознанием. Что означали для Нее эти последние дни, когда дыхание начало прерываться? <Мне ничего не говорят...> Ей до самого конца ничего не сказали. Она должна была вынести все, до последней секунды. В смерть Матери пришлось войти живой. Это было самое ужасное. В 1972 году Она сказала нам три фразы, казалось бы, никак не связанные между собой, однако произнесенные вместе: <Когда тело понимает, что происходит, оно молит меня: "Предупреди, когда дело дойдет до распада. Если распад потребуется, все примет его, но ТОЛЬКО ЕСЛИ ПОТРЕБУЕТСЯ">. Она не <предупредила>, и в Ее теле ничто не приняло распада - как это ни ужасно, Она так и оставалась до самого <конца> здесь, в своем кресле. <Мое тело ПЕРЕЖИВАЕТ ПРОЦЕСС. Только когда я сохраняю неподвижность, как бы созерцая клетки, все идет нормально. Время исчезает: мир меняется...> Она прошла процесс до самого конца. Он бесконечен. В тот же день и в той же связи Мать сказала еще несколько слов: <Слишком мучительно. Авто же время я сознаю: "Пора одержать Победу ", - как будто сверху слышится голос: "Держись, держись, пришел час Победы". Правда, очень интересно>. Три фразы. Если мы сложим их, что получится?.. Вероятно, до 17 ноября Ее существование было особенно мучительным. Матери ничего не говорили, и Она продолжала свое дело - как просто... Процесс продолжался. <Она угасла, как свеча>, - говорил один из тех, кто следил за Нею, - никаких тебе сердечных приступов. Ни транса, ни комы. Она продолжала, пока могла продолжать. Матери пришлось не бросать своего дела до самого конца. Почему?.. Вероятно, оно должно делаться даже в смерти. Окружающие не позволили Ей погрузиться в транс: им никогда не хватало терпения, зато смерть позволили - та им <знакома> как факт медицины. Раз Мать не могла провести операцию в постели, Ей пришлось сойти в могилу. Там никто Ее не побеспокоит, это наилучший кокон, Мать даже ладаном обкурят. <Чтобы победить смерть, надо быть готовой пройти через смерть>, - говорила Она. В могилу, без всяких фокусов. Транс - это йогический фокус. Нет больше двери. Значит, остаются высшие Врата.
14 ноября, около полуночи, Мать захотела двигаться: <Я должна ходить, иначе меня парализует>. Она оперлась на руку помощника и ходила... пока не посинела.
День ото дня становилось все хуже. Она отказывалась принимать пищу, соглашалась и снова отказывалась. Люди ворчали и уговаривали Ее, как больную. Она всегда полусидела: на Ее спине было полным-полно болезненных струпьев. Мать постоянно просила, чтобы Ее подняли минут на двадцать:
Вот здесь и началось безумие.
Примерно через семь часов, в половине третьего ночи, они вырвали Мать из Ее атмосферы, отнесли вниз, в <зал для медитаций> и положили в шезлонг на обозрение толпы, под палящий свет прожекторов. Ну кого тут винить? Они делали то, что <принято в подобных случаях>. Кроме того, трое врачей засвидетельствовали смерть, кроме того... Кроме того, зачем поднимать шум? Мы слышали голос Матери: <Не надо, не надо, Мать не хочет, ты скажешь...> Как-никак, в йоге эти люди были отчасти осведомлены... Или нет?
Примерно в пять утра, привлеченные слухами, мы тоже оказались в этой толпе. Похудевшая Мать в белом платье лежала в шезлонге. Какая сосредоточенность... почти бешеная. Ничего общего с мирной улыбкой Шри Ауробиндо. Яростная сосредоточенность, как в те дни, когда Она сражалась. И тело, сознательное, переполненное сознанием, почти ощутимым... выставленное на обозрение миллионам вибраций смерти, боли и...
Держись.
Вращались лопасти вентиляторов - они будут вращаться два дня над раскаленными цинковыми пластинами, в воздухе, разогретом до тридцати градусов, под неоновым светом, над головами всего города, - действительно, было сделано все, чтобы тело разложилось. А Она все видела. Время от времени нам даже казалось, что Она вот-вот вздрогнет и вернется на поверхность: сколько времени?
В сердце у нас не было боли. Мы словно окаменели. Мы не могли оторваться от этого невероятного зрелища.
Держись...
20 ноября, в 8.15 Ее положили в гроб. Мы стояли справа от него. Она полусидела на белых подушках, положив руки на колени. На затылке играл луч света. Крышку опустили: луч угас, угасло все. Человек шесть забили в крышку двадцать пять гвоздей.
Ее унесли.
Из репродуктора на крыши Ашрама лились выспренние слова, произносимые торжественным голосом. Лились и лились. Люди были полны скорби и мыслей. Для нас же мир стал прозрачным, и повсюду мы видели одно. Ужасный маскарад. Ложь. Комедия смерти, неправдоподобная, как сон. Это неправда. Во всем этом не было ни минуты правды. Эта смерть была чудовищной ложью.
Гроб опустили в могилу.
Как только церемония закончилась и мы смогли, не нарушая приличий, покинуть этот торжественный маскарад, мы бежали.
Да простят нас читатели, но именно такие чувства мы переживали. Таков наш опыт тех дней: ирреальная Ложь.
Ну, так что все это значит?
В чем смысл?
Прекраснейшая волшебная сказка
Вот последний факт.
Среди этого невероятного маскарада, стоя в толпе и глядя на белую фигурку под вращающимися лопастями вентиляторов, мы имели самое сильное переживание в своей жизни. Другие переживания были невозможны, мы окаменели от удивления, а голова от боли едва не раскололась. Мы просто смотрели - без молитвы в сердце, без чего бы то ни было. Если бы Мать встала, чтобы уйти от неправдоподобной шумихи, нам бы это показалось единственным осмысленным событием. Она не встала, но что-то вдруг овладело нами, и буквально вырвало нас из головной боли и призрачной толпы, а потом... потом нахлынул прилив. Сила - мы знали ее; Мать не зря брала нас за руку, чтобы и мы пережили Ее опыт. Но здесь <переживала>