Другое небо. Ложные стереотипы российской демократии
Вид материала | Документы |
- Общий исторический контекст формирования, существования и распада Ганзейского союза, 68.84kb.
- Современное понимание демократии. Теоретические модели и концепции демократии, 952.13kb.
- План: введение. Понятие "демократия" и ее основные признаки. Идеи демократии в истории., 6.78kb.
- Лекция: Унифицированный язык визуального моделирования Unified Modeling Language (uml):, 182.61kb.
- О новой русской детской книге, 59.87kb.
- Швырков А. И. Конец демократии? Или демократия как научно-исследовательская программа, 123.88kb.
- Суверенная демократия, 74.08kb.
- Максим приоткрыл люк, высунулся и опасливо поглядел в небо, 4122.6kb.
- Ю. В. Кузнецов Орловский государственный университет стереотипы взаимного восприятия, 250.58kb.
- Реферат На тему: Гендерные стереотипы и семья, 231.57kb.
Вазиф Мейланов.
Другое небо. Ложные стереотипы российской демократии. Анализ Чеченс-
кого кризиса
Махачкала 1999
Вазиф Мейланов. Ложные стереотипы российской демократии. Анализ
чеченского кризиса. -- Махачкала, 1999. -- 480 с.
В книгу вошли избранные выступления, статьи, письма и заявления В.С.
Мейланова 1989--1999 гг., материалы Следственного дела и Личного дела
заключенного.
© Copyright Вазиф Мейланов, 1999.
E-mail: think@dinet.ru
О СЕБЕ
Я родился 15 мая 1940 года в Махачкале. До 1954 года учился в школе No1
г. Махачкалы. С 1954 учился в школе No2 г. Чарджоу (Туркмения) и окончил ее
в 1957 году. С 1957 по 1958 жил в г. Пятигорске, готовился к поступлению в
Московский университет. С 1958 по 1961 год учился на Физическом факультете
Московского университета. С 1961 по 1964 год служил в армии (рядовым). С
1964 по 1969 учился на механико-математическом факультете Московского
университета, с 1969 по 1972 -- там же в аспирантуре, с 1972 по 1978
преподавал высшую математику в Дагестанском политехническом институте.
В 1972 году написал роман "Мелькнет тигрицей".
В 1974 и в 1976 годах написал две математические работы по теории
функций действительного переменного. Последняя переведена и издана в США.
В 1977-м году написал и подписал своим именем философско-политическую
работу "Заметки на полях советских газет", в которой единственным средством
спасения общества назвал создание в стране структур свободы слова и печати,
отмену статей 70 и 190-1 УК РСФСР.
В 1978 году за "противопоставление себя коллективу и нанесение ущерба
коммунистическому воспитанию молодежи" не был переизбран Ученым советом на
должность преподавателя института на новый пятилетний срок.
С 1978 по 1980 работал бетонщиком 5-го разряда в передвижной
механизированной колонне No10 и в специальной передвижной механизированной
колонне No18.
25 января 1980 года был арестован за выход на площадь им.Ленина
г.Махачкалы с плакатом, на котором было написано:
"Протестую против преследования властями А.Сахарова.
С идеями должно бороться идеями, а не милицией.
Сахаровы нужны народу -- они осуществляют истинный, неформальный
контроль за действиями государства.
Все беды этой страны -- из-за отсутствия в ней свободы слова.
Боритесь за свободу слова для идейных оппонентов коммунизма -- это и
будет вашей борьбой за свободу слова!"
2 декабря 1980 года был приговорен Верховным судом ДАССР к 7 годам
лагеря строгого режима и к 2-м годам ссылки -- "за написание и
распространение своей работы "Заметки на полях советских газет", за выход на
площадь с плакатом и за распространение книг "Окаянные дни" И.Бунина,
"Некрополь" В.Ходасевича, "Жизнь Сологдина" Д.Панина.*
В колонии отказался от участия в исправительно-принудительном труде,
заявив письменно, что исправляться не желаю. В результате весь срок просидел
в тюрьме, в том числе более пятисот суток в карцере.
Вышел из тюрьмы на ссылку 11 сентября 1987 года. Место ссылки --
Якутия, село Намцы Верхневилюйского района.
Из ссылки в Махачкалу вернулся 25 декабря 1988 года.
С сентября 1989 года был председателем Союза демократических сил
Дагестана, затем движения "Демократический Дагестан", вышел из всех движений
и партий в августе 1992 года.
В 1990-м году издал брошюру "Из первых рук".
С 1991 по 1994 издавал газету "Взгляд" и авторскую газету "Другое
небо".
С 1994 по 1997 год работал старшим научным сотрудником Института
социально-экономических исследований Дагестанского научного центра
Российской Академии наук.
Подробней моя деятельность в Дагестане в период с 1989 по 1998-й
представлена в книге "Другое небо" (1998 год).
Как получилось, что я написал "Заметки", вышел на площадь, отказался от
принудительного труда, просидел весь срок (семь с половиной лет) в тюрьме?
Думаю, ответ будет дан в моих будущих книгах. Для этого мне придется
рассказать не только о моей жизни, но и о жизни моих отца и матери, об отце
моей матери и об отце моего отца.
Многое, наверное, станет понятно из романа "Мелькнет тигрицей" (1972),
написанного за восемь лет до выхода на площадь.
На суде я заявил, что не считаю для себя возможным быть только ученым:
"Ученого я уподобляю оружейнику, всю жизнь точащему меч, но никогда не
доводящему дела до его применения. Я ученый и солдат, я сам выковал свой меч
и сам сейчас его применяю."
Классическая русская литература XIX- начала XX века, на которой я
воспитался, которую любил и люблю, вдохновила меня на преодоление ее
излюбленного героя -- рефлектирующего интеллигента, вроде бы все понимающего
(а вот и не все!), но бессильного победить свое время, общество,
обстоятельства.
Литература с малых лет была для меня родной средой обитания, математика
дала мне логический позвоночник, приучила сначала самому испытывать на
прочность свои рассуждения. Специально о том не думая, всей своей жизнью до
25-го января 1980 года я оказался подготовлен к сражению с коммунизмом.
1999 год.
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
25 января 1980 года, в день моего ареста, сотрудниками КГБ из ящиков
моего письменного стола было изъято все их содержимое. Под арест попали и
подготовительные материалы к будущим работам.
После моего возвращения из тюрьмы и ссылки , в декабре 1991 года все
бумаги с моими записями были мне возвращены.
Цитируемая ниже запись сделана в 77-78 годах -- это черновик
предисловия к работе "Заметки на полях советских газет". ( Лист 19, том 8
Следственного дела 1980 года).
"На одной из лекций перед математиками МГУ я выдвинул тезис о
необходимости каждому участвовать в устрояющей деятельности --
метадеятельности, политике. Иначе ученый превращается в Архимеда из
анекдота: рушится мир, враги штурмуют остров -- он погружен в занятия
кривыми, и только одна просьба: "не тронь моих чертежей", и эти слова --
солдату!!
И солдат, восхищенный такой преданностью науке, разваливает "архимеду"
голову...
Первая встреча с солдатом оказывается и последней: не оценив, и т.п.,
солдат разваливает "архимеду" голову.
Помню вопрос ко мне: "Что значит заниматься политикой, как это можно
делать в СССР?"
Для каждого человека политика, занятие политикой -- это прежде всего
осведомленность.
Встречать во всеоружии событие истории, политическое событие, каждый
новый шаг правительственных преступников.
Для понимания сущности коммунистической организации общества, сущности
"человека нового типа" нет нужды лазить в сейфы и перехватывать директивы
ЦК: все нужное есть в доступных источниках, которые требуют лишь прочтения
открытым оком.
----------------
Дело в том, что, как искусно и дальновидно ни корректируй историю,
критических ситуаций в ней, видимо, не избежать, посему нужно специально
готовиться к этим быстротечным схваткам с историей, к действиям в особом
поле, когда "все плывет в радостном опьянении". [Это написано мною в 78
году, а упоминаемая в тексте "лекция перед математиками МГУ" была прочитана
мною в конце 68-го--начале 69-го. Я был в то время студентом 5-го курса
мехмата МГУ. Ко мне явилась делегация первокурсников с предложением прочесть
лекцию на любую избранную мною тему: "Говорят, у вас своя философия...".
Лекции надо было дать название (для объявления). Я назвал ее "Умеем ли мы
любить?". Уже тогда, начав с темы любви, с умения чувствовать природу (я
привел небольшое стихотворение древнегреческой поэтессы Праксиллы и
некоторые места из "Зеленых холмов Африки" Хемингуэя, я закончил темой
политики, устрояющей деятельности].
"2. Демократия невозможна при безвластии или при слабой государственной
власти. Почему? А потому, что одним из принципов демократии является:
"свобода одного кончается там, где начинается свобода другого". Если мы
представим области свободы каждого человека кружком, то, в этой модели,
демократическое общество должно обеспечить неналожение этих вот кружков друг
на друга. А что в демократическом обществе обеспечивает это неналожение
кружков? Органы принуждения демократического государства. Они, эти органы
принуждения к демократическим правилам жизни, должны быть суперсильными, ибо
люди стремятся расширить область своей свободы и своих прав за счет свободы
и прав другого, других. Вот почему я во всех выступлениях особое место
отвожу проблеме построения сильных правоохранительных органов. Сегодня, на
мой взгляд, это одна из важнейших организационных и кадровых задач, решение
которой обеспечит стабильность и, тем самым, условия для выведения
республики из кризиса. Органы принуждения к соблюдению правил свободы должны
перестать быть главноуговаривающими, а начать и постоянно продолжать
применять силу. Для того общество им и вручает оружие. Уговаривать не надо,
от уговоров уголовники только наглеют. Народ ждет применения правой силы и
поддержит и самые жесткие меры по обеспечению безопасности каждого члена
общества."
Напечатано в моей авторской газете "Другое небо" в августе 1992 года.
"Гражданская война, в общепринятом понимании этого термина, вещь,
безусловно, нежелательная. Но... ведь в здоровых обществах непрерывно
ведется и должна вестись гражданская война: война людей, желающих жить по
правилам, с людьми, не желающими жить по правилам, а желающими
паразитировать на том, что другие живут по правилам. Это именно гражданская
война -- внутренняя, одной части общества с другой его частью. И это война,
которая должна вестись, чтобы общество оставалось здоровым.
Эта гражданская война велась (и ведется в здоровых обществах) во всех
социумах, во все времена, при всех формациях. А у нас эта очистительная
гражданская война -- тонкая, адресная, правовая -- не ведется, и потому в
обществе накапливается отрицательный заряд, необходимый и достаточный для
обыкновенной гражданской войны.
Войны, по Питириму Сорокину, понижающей уровень и качество общества, а
то и ведущей его к гибели."
Опубликовано в третьем номере моего "Другого неба" в августе 1994 года.
"На самом же деле, на мой взгляд, нынешняя Россия страдает не от
излишней полицейской силы государства, а из-за недостаточной силы его.
Из-за недостаточной полицейской силы государства нам грозит превращение
России не в полицейское государство, а в криминальное образование.
Нам необходимо усиление полицейской силы государства, это усиление --
необходимое условие демократии."
Из доклада на Ученом совете Института социально-экономических
исследований ДНЦ РАН, ноябрь 1995 года.
"Коммунистическое государство поселило у населения Советского Союза
ложную уверенность в том, что мира всегда можно добиться мирным путем, без
крови. К сожаленью, мир часто завоевывается очень дорогой ценой. [...]
демократии необходимо сильное государство. Российские демократы (Гайдар,
Ковалев, Шейнис, Явлинский, Юшенков ...), которых я после Чечни уже не
считаю демократами, не понимают этого. Они боятся сильного государства как
идеи, как принципа. Они не дошли, и им не дойти до такой мысли: сталинское,
коммунистическое государство принуждало к соблюдению законов несвободы. К
соблюдению законов свободы тоже нужно принуждать! Нужно принуждать не
заступать, не топтать свободу ближнего своего.
Этого нынешние демократические говоруны России понять не могут. Они все
хотят решить словами. Я бы тоже рад все решать словами. Но ведь не слушаются
дудаевы слов. Не все в истории решается словами. [...] К первым применившим
оружие применяют уже не слова, а оружие."
Опубликовано в газете "Эхо Дагестана" (6-12 июля 1995 года, стр.2).
"Я больше доверяю не анализу, идущему вслед за событиями, а анализу,
предсказывающему и объясняющему события, которым еще только предстоит
произойти. Вот почему я предлагаю читателям свой анализ политической
ситуации в России, данный мною 5 апреля этого года.
Вчера, сразу после выступления Б.Н. Ельцина, Р.И. Хасбулатов сослался
на 104-ю статью российской Конституции. Ответ на этот аргумент дан мною 5
месяцев назад: именно 104-я статья обнулила все статьи Конституции, именно
из-за нее у нас НЕТ КОНСТИТУЦИИ.
Сегодня утром Конституционный суд вынес вердикт Указу Президента:
неконституционен. Я 5 месяцев назад разъяснил ситуацию с самим
Конституционным судом: нарушение принципа разделения властей в действующей
Конституции делает незаконным сам Конституционный суд: он призван защищать
узаконивающую беззаконие ныне действующую Конституцию. [...]
На мой взгляд, и все остальные идеи того моего выступления -- это
размышления наперед, время и события не обесценивают их, а придают им
больший вес."
Опубликовано в газете "Новое дело" 24 сентября 1993 года.
Что значит заниматься политикой, как это можно делать в СССР? -- Через
тридцать лет после вопроса настоящей книгой я отвечаю на этот вопрос.
Как "специально готовиться к этим быстротечным схваткам с историей"? --
Алгоритма не существует. Но эта книга доказывает, что готовиться к ним
нужно, а быть готовым -- возможно.
20 сентября 1999 года.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
Я посчитал для себя необходимым высказаться о Чеченской войне, потому
что все официальные и неофициальные учителя России и мира стали на сторону
чеченских националистов, чеченских национал-освободителей, чеченских
национал-революционеров, а я именно их (национал-освободителей) считал
неправой стороной.
Потому что на сторону врагов человечности перешли все средства массовой
информации России и мира.
Потому что уже и народы, привыкшие за семьдесят лет послушно повторять
то, что им вкладывают в голову газета и телевидение, заговорили о
"странной", о "непонятной" и даже преступной и аморальной, со стороны
России, войне в Чечне.
Опять, как в семидесятые годы, в российских газетах, на телевидении, но
в отличие от семидесятых, с добавлением в ту же компанию "правозащитников",
"моральных оппозиционеров" семидесятых годов, свободного радио "Свобода",
свободной газеты "Русская мысль", учителей демократии из Совета Европы и
т.п., установилось полное единомыслие и единогласие: "имперская Россия
опять, как в былые времена, стремится грубой силой подавить, а пожалуй что и
уничтожить свободолюбивый чеченский народ, ведомый бескорыстными,
благородными борцами за свободу".
Я начал писать и сразу увидел, что одной статьей и одним выступлением
вала лжи, а то и добросовестных ошибок, не одолеешь. Нужно одолевать саму
национально-освободительную идеологию, национально-освободительную мораль,
нужно сегодняшние события взять в контексте истории, на несколько веков
вглубь.
Нужен системный анализ, нужен ответ на все аргументы защитников
национально-освободительных войн, нужно встать против правозащитников,
оправдывающих применение оружия национал-освободителями, правозащитников,
гнущих Закон в помощь взявшимся за оружие освободителям.
Первую часть я закончил в ноябре 1995-го. Передал ее для публикации в
дагестанский еженедельник "Новое дело". Главный редактор начал выставлять
мне свои возражения, которые не показались мне серьезными. Я ответил:
"Послушай, ну почему я должен каждому из вас разъяснять свою теорию
индивидуально? У нас ведь вроде бы свобода слова. Делай свое дело: приступай
к печатанию в выпусках газеты моей работы. Возражения? А ты публикуй их,
если хочешь, в тех же или в других номерах своей газеты." На это предложение
Далгат Ахмедханов выставил новый довод: стиль у меня не газетный, он больше
подойдет для научного журнала. -- А я не хочу в научный журнал! Я хочу дать
знать народу свою точку зрения. -- Вазиф, ну не могу я эту работу
напечатать.
Его заместитель прочитал работу и говорит мне: "Для нас было бы большой
честью напечатать вашу работу, но у нас открытая граница с Чечней, нам уже
угрожают, мы боимся..." Ощутили, значит, дыхание чеченской свободы.
Вот и ответ Анатолию Соловьеву на его вопрос мне в "Новом деле": почему
молчит Вазиф Мейланов? -- Потому что он не молчит. Молчит газета, в редакцию
которой входит А.Соловьев, о позиции Вазифа Мейланова.
Несколько экземпляров "Анализа Чеченской войны", доставленных в начале
1996 года в Москву В.Барончуком, были разобраны членами думской фракции
"Демократический выбор России".
Я решил послать работу в немецкий журнал "Фокус", выходящий в Москве на
русском языке. Тот же фокус с "Фокусом". -- Мы аналитических работ не берем.
-- Неправда. В "Новом деле" опубликован отрывок из вашей (Беттины Зейдлинг)
статьи в "Фокусе", и этот отрывок аналитичен. -- О-о! "Новое дело" нас
печатает! Это прекрасно! Но, простите нас, вашу работу мы напечатать не
можем.
Мне пояснений не требуется: немецкий министр иностранных дел Кинкель
горой стоит за чеченских борцов за свободу и, надо полагать, демократию (я
улыбаюсь).
Я посылаю в январе 96-го работу Ельцину, чтоб объяснить ему смысл
введения войск в Чечню: установление торжества Закона в стране. Он (т.е. его
канцелярия, за которую он несет ответственность) отправляет мою работу в
аналитический центр Эмилю Паину, насмерть перепуганному стороннику "гроздий
переговоров".
Я понимаю, что опубликовать ее должен я сам . И я решаю "себе во благо
обратить дурное": я должен объяснить мой анализ Чеченских событий моею
философией, сложившейся и двадцать, и тридцать лет назад, моими
выступлениями в печати и на телевидении, моим анализом фундаментальных
понятий: свобода, суверенитет, Закон, ныне действующая мораль, демократия,
нынешние демократы, преступность, государство и демократия, честность и
экономика, кто лучшие, как формируется социальная пирамида сегодня и как она
должна формироваться.
Я решаю, что эти идеи ценны еще и тем, что не конъюнктурны: они
высказаны мною первым, до войны, до Чечни. Именно потому они, на мой взгляд,
оказались удивительно приложимы к предсказанным мною и последовавшим
событиям.
Собранные в этой книге тексты -- не просто мысли, это политические
действия, совершавшиеся в течение десяти лет: речи в парламенте и
университете, на площади и на поляне близ Хасавюрта, разговоры на улице и
ответы в газете, заметки на полях жизни общества и официальные обращения к
законодателям.
Я считал себя обязанным издать эту книгу еще и потому, что все в ней
сказанное, считал я, имел право сказать только я: критиковать номенклатурную
демократию наибольшее право имел человек, предпочитавший называть себя не
демократом, а человеком, -- действовавший в равных со всеми внешних
условиях. Уже тогда, в семидесятых и восьмидесятых, политзаключенные
занялись тем, чем потом, в девяностые годы, прославились демократы,
пришедшие во власть -- устроением личных демократических карьер, а не
достижением общественно-значимого результата. Критиковать тех и других
наибольшее моральное право имею я.
Я один не написал заявления, ставившегося, в 1987 году, компартией СССР
необходимым условием досрочного освобождения политзаключенных. Поэтому я
один имел моральное право предъявить счет компартии за ее преступления и
потребовать Нового Нюрнберга над преступным коммунистическим государством.
Я один имел право и потому считал себя обязанным им воспользоваться.
Опять, как в 1990 году, я увидел, что во всех своих работах я куда
меньше спорю с коммунистами (эта идеология уже отходит и отойдет), чем с