Dialog of mentalities
| Вид материала | Документы |
- Михаил Васильевич Ломоносов сын России. Направляем Положение о конкурс, 55.99kb.
- Проблемам історії, теорії та інтерпретації давньої драми присвячені ґрунтовні праці, 121.98kb.
- Группа компаний “Диалог Плюс, 107.41kb.
- Стратегия и тактика зернового рынка – оценки рисков и потенциал развития директор ООО, 203.83kb.
Применительно к гуманитарным наукам, таким как философия, социология, история, проблематика коллективной памяти достаточно близка, поскольку в этой области гуманитарных исследований публикаций по вопросам коллективного памятования достаточно много, они сложились в новое активное исследовательское направление, получившее название memory studies (Хаттон П., Репина Л.П., Лойко О.Т., Cojocary L., [Дахин, 2008] и др.).
Может быть, менее очевидной является связь проблематики коллективной памяти с экономическими, юридическими науками, с вопросами управления. Это, однако, является следствием того, что memory studies не осмыслены в качестве общенаучной методологии, хотя основания для этого имеются достаточно веские. В частности, если вести речь об экономике и экономических процессах, то со ссылками на «Капитал» К. Маркса можно отметить, что деньги по своей природе – это «овеществлённый прошлый труд», т.е. некоторая специфическая («эквивалентная», как писал автор «Капитала») форма сохранения предшествующих деловых/экономических отношений в настоящем, актуальном экономическом отношении. В своё время один из известных советских философов (Э.В. Ильенков) пытался разобраться с этой особенностью денег и стоимости, но делал акцент на «идеальной природе» стоимости. В свете же memory studies стоимость – это форма коллективной экономической памяти, которая материально фиксируется с помощью денег. Иначе говоря, деньги – это вместилище экономической памяти о прошлых экономических отношениях и прошлых затратах труда, которая в экономических отношениях здесь-и-теперь принимает форму стоимости. При внимательном рассмотрении можно заметить, что деньги – это способ фиксации взаимных долгов, или права взыскания задолженности, а «долг» в этом контексте – не что иное, как память о предшествующих экономических отношениях. В этих процессах памятования долгов существует и воспроизводится экономическая идентичность субъектов экономических отношений: идентичность собственника (отношений собственности). Процессы перехода от товарного обмена к товарно-денежному обмену, о которых также писал К. Маркс, – это не что иное, как процессы универсализации коллективной экономической памяти, которая в итоге оказывается способной к запоминанию любых экономических/долговых отношений прошлого. Появление финансового рынка, – т.е. торговли деньгами, – в свете memory studies может рассматриваться как форма собственной (внутренней) активности коллективной экономической памяти, сходная с тем, что применительно к человеческой личности психологи называют «бессознательным» или «сновидениями». Финансовые рынки и банковский сектор – это институциональные формы коллективной экономической памяти, которые, с одной стороны, обеспечивают сохранение долговых отношений экономических акторов, а, с другой стороны, – это коллективное «бессознательное» социально-экономической памяти, в котором разворачиваются свои «фантазии», «сновидения», иногда принимающие форму спекулятивных «пузырей». В контексте этого подхода современный глобальный финансовый кризис – это склеротический припадок коллективной социально-экономической памяти, того её сегмента, который наиболее глобализирован и универсализирован. Вероятнее всего, он вызван своеобразным «засыпанием» коллективного экономического субъекта, чрезмерной активностью коллективного «бессознательного» в экономике и, как следствие, – уходом экономики в мир «грёз» и «сновидений».
То обстоятельство, что структуры коллективной памяти принимают форму социальных институтов (музеи, библиотеки, банки и пр.), сближает проблематику memory studies с вопросами институциональной экономики и с подходами неоинституционализма 1990-х гг. в поле политических наук, где, в частности, было введено понятие «организационная память». Последнее может иметь значение для развития институционального подхода в экономике, в политических науках.
Если говорить о сфере исследований юридических наук, то следы проблематики memory studies становятся заметными в вопросах, связанных с особенностями традиционного права, с вопросами сочетания традиционного и государственного права в современных социальных сообществах. Дело в том, что традиционные системы права и социальная активность локальных сообществ, которая их поддерживает, являются элементом коллективной этно-культурной памяти сообществ, имеют древнее происхождение и связаны с организацией архаических ритуальных практик и с мифологией. В настоящее время системы права также являются вместилищами памяти об организации основных социальных «ритуалов» в обществе: приём на работу, организация митинга, заключение коммерческой сделки и пр. Сфера законотворчества – это внутренняя работа коллективной организационной памяти, которая обрабатывает опыт прошлого и фундирует социальную активность здесь-и-теперь.
Источники:
Дахин А.В. Споры вокруг «Бронзового солдата» // Космополис. № 1(20). Весна 2008 / s.mgimo.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=175
■
Место патриотизма в социально-исторической
памяти народа
(в связи со взглядами И.А. Ильина)
Двуреченская О.Н.,
соискатель, НГПУ (Н.Новгород)
Now days the concept «patriotism» is not too common, though any society without the given idea loses social and spiritual identification. It is necessary to take advantage of the characteristic of idea of patriotism in historical memory.
Ilyin constantly notices that patriotism is not artificial an element of public education implanted into the person, but its organic part. Artificially introduced ideas can be interpreted and used wrongly with a view of destructive ones while the true patriot creates together with the people.
Today I.A. Ilyin's ideas get special sounding, in connection with formation of new national consciousness in Russia. Ideas of the great Russian thinker are the one of basic factors of new ideology, thereby, confirming I.A. Ilyin's statement that patriotism should be creative.
Понятие «патриотизм» не слишком употребительно в современности. Хотя любое общество без данной идеи утрачивает социальную и духовную самоидентификацию. Чтобы она возникла, уместно воспользоваться характеристикой идеи патриотизма в исторической памяти.
Говоря о потребности общества в идее патриотизма, И.А. Ильин отмечает: «Человечество особенно нуждается в духовно осмысленном и христиански осмысленном патриотизме, который совмещал бы страстную любовь и жертвенность с мудрым трезвлением и чувством меры». Действительно, такой патриотизм способен разрешить целый ряд ответственных проблем, стоящих перед человечеством (Ильин, 1998, с. 25).
Духовная жизнь народа, по Ильину, есть самая здоровая платформа для возникновения патриотизма. «Нужно жить духом и беречь его в себе; необходимо осуществить в себе патриотическое самосознание или хотя бы верно почувствовать себя и свой народ в духе». Для этого надо верно ощутить свою духовную жизнь и духовную жизнь своего народа, чтобы творчески утвердить себя в силах и средствах последней. Вместо усилившейся тенденции недоверия к родным реалиям, нужно всей душой «принять русский язык, русскую историю, русское государство, русскую песню, русское правосознание, русское историческое миросозерцание и т.д., как свои собственные». И это будет значить, что в душах устанавливается внутренняя связь: «между собою и своим народом подобие, общение, взаимодействие и общность в духе». Тем самым каждая душа сумеет признать, что «творцы и создания его духовной культуры – суть мои вожди и мои достижения» (Ильин, 1998, с. 66). То есть, в главном своём смысле патриотизм есть творческий акт самосознания, духовно-нравственного самоопределения человеком себя как части родного народа, он предполагает творческое освоение человеком выработанных народом духовных ценностей – его культуры, религии, морали, искусства, правосознания, духовное слияние с ним.
И.А. Ильин тесно связывает патриотизм с понятием родины, рассматривает через ее призму и понимает как сложное многоаспектное явление духовной жизни человека и общества. «Идея родины предполагает живое начало духовности. Родина есть нечто от духа и для духа» (Ильин, 1999, с. 123). И.А. Ильин убеждён, что «обретение родины – есть акт духовного самоопределения, предполагающий, что человек живет духом и его духовный орган не атрофирован; и этот акт самоопределения указывает ему и его собственные духовные истоки» (Ильин, 1999, с. 98).
Родина для патриота это духовная жизнь своего народа. Настоящий патриот любит не просто народ, а народ, ведущий духовную жизнь. Духовное творчество народа одухотворяет быт, пространство, историю. «Все условия национальной жизни важны и драгоценны истинному патриоту – не сами по себе: и земля, и природа, и хозяйство, и организация и власть, но как данные для духа, созданные духом и существующие ради духа. Именно духовная жизнь есть то, за что и ради чего можно и должно любить свой народ, бороться за него и погибнуть за него. Духовная жизнь моего народа и создания ее суть не что иное, как подлинное и живое Богу служение» (Ильин, 1999, с. 143).
Народ, создавая духовную культуру, реализует это духовное начало в ценностях культуры, сам создает и творит свою родину, развивает и совершенствует ее. Значимым компонентом родины и патриотизма в понимании Ильина являются также природные, экономические, культурные, исторические и политические условия духовно-творческой жизни народа.
Патриотизм, по Ильину, бывает инстинктивный, духовно неосмысленный, слепой примитивный, основанный лишь на эмоциях: «Люди, болеющие таким патриотизмом, не знают и не постигают ни того, что они «любят», ни за что они это любят» – пишет философ (Ильин, 1998, с. 61). С другой стороны, патриотизм может быть зрячим, духовно-освященным, осмысленным, истинным патриотизмом, соединяющим чувства и рациональные начала, такой патриотизм духовно и религиозно основан и рационально осмыслен.
Для верного раскрытия сущности патриотизма, правильного понимания его социокультурной значимости и общественной необходимости нужно показать его духовные, историко-культурные, природно-биологические и религиозные основания. В первую очередь требуется «вскрыть духовную и религиозную правоту патриотизма, необходимо показать, что любовь к родине есть творческий акт духовного самоопределения, верный перед лицом Божьим и поэтому благодатный. Только при таком понимании патриотизм и национализм могут раскрыться в их верном, священном и непререкаемом значении» (Ильин, 1998, с. 38). Любовь к Родине пробуждает в людях энергию, которая должна быть направлена на служение Отечеству. Каждый патриот служит родине по своему – важен труд любого члена общества, если он сознательно направлен на служение Отечеству. Истинный патриотизм у Ильина имеет, соответственно, национально государственное содержание. «Единение человека с его народом – единение национальное и патриотическое – слагается обычно в форму правовой связи и принимает вид государственного единения. Вследствие этого патриотизм живёт в душе в теснейшей связи с государственным правосознанием» (Ильин, 1992, с. 44). В то же время «развитое патриотическое самосознание не допускает развития у человека шовинизма, ксенофобии, биологического национализма» (Ильин, 1999, с. 46).
Таким образом, важнейшим фактом, который обусловливает возникновение именно истинного патриотизма, а не его суррогатов (в виде шовинизма, фашизма, расовой ненависти во всех ее проявлениях) является наличие здоровой духовности народа. Каждая личность становится патриотом, реализуя изначально заложенную в нее Богом искру любви к Отечеству и осмысливая духовную жизнь своего народа, проживая свою жизнь вместе с ним, чувствуя непрерывность прошлого и настоящего. Только духовная зрелая личность может стать патриотом истинным.
Ильин постоянно отмечает, что патриотизм – это не искусственно имплантируемый в личность элемент общественного воспитания, а органичная ее часть. Иначе искусственно привнесённые идеи могут превратно толковаться и использоваться в целях деструктивных, в то время как истинный патриот созидает вместе со своим народом. Понятие Родины и любви к ней, прежде всего, важно для Ильина той позитивной энергией, которую патриот получает от своей любви. Отсюда и польза, приносимая Отечеству патриотом.
Сегодня идеи Ивана Александровича Ильина приобретают особое звучание, в связи с формированием нового национального самосознания в России. Идеи великого русского мыслителя являются ныне одним из базисных факторов новой идеологии, тем самым подтверждая утверждение Ивана Александровича о том, что патриотизм должен быть созидательным.
Источники:
Ильин И.А. (1999) Собрание сочинений в 10 т. Т. 9–10. М.
Ильин И.А. (1998) Путь к очевидности: Сочинения. М.
Ильин И.А. (1992) Наши задачи. Т. 1. М.
■
Информационно-техногенный характер глобализации
Дергачева Е.А.,
к.ф.н., доц., зам. декана БГТУ (Брянск)
Author consideres information society as technogenic (industrial and postindustrial) social and biosphere development and process filled with scientific and technological systems and artificially transformed elements of biosphere, technosphere and its objects which leads not only to social progressive evolution but to transformation and destruction of biosphere, its life and humanity to post-biosphere technogenic world.
Современный этап общественного развития рассматривается отечественными и зарубежными исследователями как информационное общество, которое является составной частью постиндустриального, при этом особый акцент делается на знаниях, особенно научных, как центральном звене информации и тенденциях их развития в будущем. С развертыванием информационно-коммуникативной революции (c 70-х гг. ХХ в.) возрастает информационный обмен, увеличивается информационное воздействие на развитие всех сфер производственной и общественной жизни. Ведущим сектором экономики становится информационный, его продукция распространяется с помощью телекоммуникаций. Признавая стремительный характер информационных перемен в современном обществе, некоторые исследователи указывают на индустриальный базис формирующегося общества, усиление на новой научно-технической базе давно начавшихся процессов информатизации, упрочение позиций глобальной капиталистической системы. Осуществляется дальнейшая индустриализация и информатизация по пути минимизации и микроминиатюризации технологий в техногенных (индустриальных и постиндустриальных) общественных системах, причем в глобальный процесс техногенеза постепенно вовлекаются все страны мира. Проблематикой глобального техногенного развития общества и природы и противоречивого воздействия техносферы на биосферу, биосферный мир и человека занимаются ученые Брянской научно-философской школы социоприродных и техносферных исследований, к числу которых относится и автор данных тезисов (Демиденко, 2007; Дергачева, 2005, 2007, 2008).
Формируется информационная система техногенного общества, достигается ускорение социально-экономического прогресса стран мира, наиболее активно вовлеченных в информационную индустрию, образуется глобальное сетевое информационно-коммуникативное пространство, в рамках которого происходит объединение экономических, научно-технических и социоприродных процессов в единое целое. Жизнеспособность современного общества зависит от целенаправленного потребления и производства массивов информации. Хотя все общества использовали информацию, но эта информация базировалась не на наукоемких электронных носителях, что ограничивало возможности ее накопления и распространения. Интенсивность процессов информатизации и их пространственно-территориальная распространенность становятся показателями степени развития
страны. Лидерами в сфере информационных технологий являются развитые страны, в развивающихся странах ввиду отсутствия собственных наукоемких производств происходит копирование информационно-коммуникативных структур развитых стран, что в определенной степени становится препятствием для их равноценного участия в мировом информационном пространстве.
По мнению автора, становление информационного общества в глобальных масштабах необходимо рассматривать в совокупности его социальных, технико-технологических и природных связей. Глобализирующееся техногенное развитие можно представить как информационный процесс, эволюция которого зависит от способности социоприродной системы в дальнейшем извлекать информацию из окружающей естественной и искусственной природной среды, производить и распространять знания (информацию), адаптироваться к происходящим научно-техническим изменениям. Информационное общество представляет собой качественно новый период развития глобальной социоприродной системы планеты Земля. Сущность информационно-техногенного общества заключается в качественном совершенствовании научно-технических производительных сил техногенной общественной системы, сопровождающимся переходом от индустриального к научно-технологическому (постиндустриальному) способу производства, дальнейшей технологизации, интенсификации процессов в информационно-техносферной системе, ее разрастании и усиливающемся влиянии информационных технологий на процессы глобализации (Дергачева, 2008).
Содержательные характеристики такого глобализирующегося общества находят отражение в следующих тенденциях развития инфосферы и ее всепроникающем влиянии на весь ход глобализации: 1) замене механических взаимодействий электронными технологиями, определяющими новые подходы к решению научно-технических и социоприродных задач, миниатюризации и интеллектуализации социотехнических систем; 2) технологизации физического и умственного труда; 3) переходе к цифровым методам хранения и обработки информации, производству программного обеспечения; 4) дифференциации пространственно-временных характеристик научно-технологических и социоприродных процессов, существенном разрыве в информационной техноэволюции и социально-природной эволюции: ускоряющемся времени компьютерных сетей и почасовом времени повседневной жизни; 5) разрастании искусственных информационных сетей, создании глобальной информационной сети Интернет, т.е. всестороннем проникновении информационных технологий в социоприродную структуру; 6) техносферизации условий и сфер жизнедеятельности, что значительно трансформирует модели культуры, образования, общественной жизни, труда, досуга и затрудняет возможности адаптации человека к новым параметрам среды; 7) индивидуализации труда и возрастании роли домашнего образа жизни; 8) нарастании информационно-образовательной внутри- и межстрановой поляризации, определяемой степенью технологизации экономики; 9) экотехнологической трансформации человека, поддержание и планирование жизнедеятельности которого осуществляется искусственными системами, базирующимися на информационных технологиях; 10) нарастании глобальных социоэкологических кризисов, повышении в перспективе степени значимости информационных технологий и контроля в эволюции глобальных социоприродных систем и разрешении проблем. Глобальный техногенез осуществляется по пути интенсивной рационализации инфосферы.
Источники:
Демиденко Э.С., Дергачева Е.А., Попкова Н.В. (2007) Техногенное общество и земной мир. М.; Брянск: БГТУ; Всемирная информ-энциклопедия.
Дергачева Е.А. (2005) Техногенное общество и противоречивая природа его рациональности. Брянск: БГТУ.
Дергачева Е.А. (2007) Брянская научно-философская школа социоприродных исследований в 2002-2007 годах // Вестник Российского философского общества. №3 (43). С. 17–18.
Дергачева Е.А. (2008) Процессы информатизации в контексте техногенного общественного развития // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманит. науки. Вып. 4(60). С. 71–76.
Дергачева Е.А. (2008) Социоприродная проблематика в современной глобалистике // Философия и общество. №3. С. 109–122.
Дергачева Е.А. (2008) Техногенное общество: новые грани исследования // Доклад участника ХXII Всемирного философского конгресса «Переосмысливая философию сегодня» (июль-август 2008 г., Сеул, Корея). [Режим доступа: ссылка скрыта
■
Значение религиозно-политической доктрины
старца Филофея «Москва – Третий Рим»
для укрепления церковно-государственных отношений
на современном этапе развития России
Дудина Е.Б.,
соискатель НФ ГУ ВШЭ (Н.Новгород)
Большое значение имеет доктрина старца Филофея «Москва – Третий Рим» для современных церковно-государственных отношений, от состояния которых, без всякого преувеличения, напрямую будут зависеть будущее России как суверенного государства и перспективы роста российского влияния в мире.
Основная мысль этой доктрины – преемство наследования московскими государями христианско-православной империи от византийских императоров, в свою очередь наследовавших ее от императоров римских. Суть этой теории состояла в том, что «два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать». Эта идея стала укореняться на Руси после флорентийской унии (1439 г.), пошатнувшей в самом основании авторитет Греческой Церкви. Авторитет Византии как хранительницы чистоты Православия исчез. Последующее падение Константинополя (1453 г.) было воспринято как Божия кара за отпадение от веры. Но если «второй Рим» погиб подобно первому (пал вследствие неверия «аполинариевы ереси»), то с ним еще не погибло православное царство. Из того, что сосуд разбит, еще не следует, чтобы иссякло и его содержание: истина, хранимая в сосуде, бессмертна. Правая вера – вечная, неумирающая; иссякнет она – тогда и миру конец. Но мир пока еще существует, и потому разбитый сосуд должен быть заменен новым, чтобы воплотить вечную истину и снова дать ей внешние формы существования. Таким новым сосудом, новым, Третьим, Римом и является Москва. Освобождение от татарского ига (1480 г.), объединение разрозненных мелких уделов в большое Московское царство; брак великого князя Иоанна III и Софии Палеолог, племянницы (и как бы наследницы) последнего византийского императора; успехи на Востоке – завоевание Казанского и Астраханского ханств – все это оправдывало в глазах современников представление о праве Москвы на такую роль. На этой основе сложились обычай коронования московских государей, принятие царского титула и византийского герба, учреждение патриаршества.
Православие предполагало и христианскую природу русского государства, и возвышенный, одухотворенный строй жизни русских, особые национальные черты русского народа: его удивительную выносливость, терпимость, стойкость в перенесении ударов судьбы, сердечную отзывчивость на боль и горе соседних народов, готовность по первому зову придти к ним на помощь, поразительную жертвенность и доходящую нередко до крайних пределов самоотверженность.
Идея Третьего Рима в то же время сыграла немалую роль в усвоении русским народом сознания того, что «Русское Православие самое чистое». Недаром московиты, как писал о. Павел Алеппский, архидиакон, сопровождавший патриарха Антиохийского Макария во время его поездки в Россию в середине XVII в., втайне тщательно следили за поведением даже православных восточных архиереев и патриархов, желая в точности убедиться в подлинной их православности. «Чужой по вере» считался «в высшей степени нечистым».
В современной России духовное возрождение, перспективы роста российского духовного влияния в мире и само будущее современной России как самобытного государства неразрывно связаны с Православием и идеей старца Филофея о служении ему русской государственности.
Во-первых, интересы русского Православия в свете доктрины старца Филофея предполагают укрепление России как одного из центров духовного влияния в мире.
Во-вторых, интересы русского Православия и превращения России в «Третий Рим» предопределяют необходимость выдвижения нашей страны на великую роль духовного лидера восточно-христианской цивилизации и ее культурного оплота.
Гармонизация церковно-государственных отношений в современных условиях предусматривает допуск Церкви в школы, СМИ и армию, как это делается в большинстве европейских государств.
В-третьих, интересы русского Православия под углом зрения доктрины «Москва – Третий Рим» обусловлены необходимостью сохранения единого духовного пространства в странах СНГ и Балтии. Огромный вклад в реализацию этой цели вносит Русская Православная Церковь, которая защищает культурное, духовно-нравственное наследие, исторические традиции и нормы общественной жизни, занимается духовным и нравственным воспитанием населения, сохраняет культурное достояние всех народов, населяющих бывшее некогда единым государством геополитическое пространство.
В-четвертых, интересы русского Православия и воскрешения Святой Руси состоят в предупреждении и нейтрализации Россией культурно-религиозной экспансии сопредельных государств на российскую территорию (свыше 60% из числа действующих на Дальнем Востоке религиозных структур финансируются из Южной Кореи и США).
И в-пятых, интересы русского Православия диктуют необходимость обеспечения Россией духовного суверенитета страны и ее участия в отстаивании целостности единого духовного пространства в пределах канонической территории Московского Патриархата. Первое предполагает сохранение Россией своей цивилизационной особенности и возможности ее защиты от информационного влияния извне, способного отрицательно воздействовать на духовность страны, основанную на традиционных религиозных ценностях. Для многих простых людей вступление в «информационную эру» и создание
глобального информационного пространства мыслится как появление «новой Римской империи», так как тон в этом процессе (во всяком случае внешне) задает единственная сверхдержава – США. Ответом на данный глобальный мировой процесс развития служит все нарастающий поиск путей альтернативного развития человечества. Второе подразумевает отпор прозелитизму со стороны Рима и пресечение попыток Константинопольского Патриархата отторгнуть от Русской Православной Церкви те ее церковные области в новых независимых странах (например, в Эстонии и на Украине), которые составляют ее каноническую территорию.
По словам Святейшего Патриарха Алексия II, без нравственного обновления народа не может состояться возрождение России. Современному развитию общества свойственно множество пороков: межнациональная вражда, культ насилия, деструктивные тенденции в молодежной субкультуре, проблемы алкоголизма, наркомании, преступности, беспризорности – все это причины для нашей общей озабоченности, а значит – и для наших совместных трудов. Средства реализации и задачи возрождения идеалов Святой Руси многоплановы, но в их основе должна лежать идея воссоздания и укрепления единства между Церковью, государством и обществом.
Таким образом, анализ влияния доктрины «Москва – Третий Рим» на современные церковно-государственные отношения невозможен без оценки положения Церкви в государстве и обществе. Сотрудничество Церкви с органами государственной власти во многом способствует сохранению стабильности российского общества. Церковь считает, что христианские духовно-нравственные принципы должны лежать в основе политической и государственной деятельности, а церковно-государственные отношения должны развиваться в русле гармоничного взаимодействия. Церковь оставляет за собой право на публичное выражение своей позиции по общественно значимым вопросам, на постановку этих вопросов или иных важных с ее точки зрения проблем перед лицом органов власти на любом уровне.
Процесс восстановления прежнего влияния и значения Церкви в современном обществе является миссионерской задачей. Он требует богословского осмысления и социологического исследования состояния быстро меняющегося мира. Чем правильнее будут построены исследования и сделаны выводы, тем эффективнее будет наше миссионерское дело.
Источники:
Малинин В. (1901). Старец Елеазарова монастыря Филофей и его послания. Киев. С. 383.
Николин А. (1997). Церковь и государство. Издание Сретенского монастыря. Москва. С. 74.
Радаев В. (2006). Выступление на конференции «Москва-Третий Рим» Спасо-Елеазаровского женского монастыря 22 июля 2006 г., материал опубликован на сайте: URL: ya.ru.
Рукопись Московского главного архива Министерства иностранных дел. (1896–1900) / Пер. Муркоса Н. Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в первой половине XVII века. Изд. Московского гос. университета. Вып. IV. С. 162. и Вып. III С. 24.
■
Троичная логика рассмотрения
«социальной памяти»
Закунов Ю.А.,
к.ф.н., доц., НИМБ (Н.Новгород)
Consideration of «social memory» with use of the categories "realities", "objective goal" and "realization", offered by the author, in interrelations with known categories "general", "especial" and "individual" allows to present this phenomenon more completely, avoiding essential distortions and abstractions.
Неспособность двумерного подхода выразить духовную природу бытия и троичность мироздания приводит к тому, что непостижимость Духа часто выражают, используя категории «антиномия», «амбивалентность», «оппозиция». Однако лишь обозначение основных полюсов приводит к дурным бесконечностям, являющимся следствием любого дуализма. При рассмотрении социальной (коллективной) памяти представляется непродуктивным рассуждение в логике двоичности. Здесь мышление, оказываясь в тисках извечных оппозиций, таких как прошлое и настоящее, нация и человечество, единство и многообразие, личность и общество, свобода и необходимость, объективное и субъективное, церковь и культура, вера и знание, логическое и историческое – не может найти приемлемого решения. Следствием этого имеет место смешение наиболее важных системообразующих аспектов и элементов или их неполноценность.
Известно, что основная функция человеческой памяти в социальном взаимодействии состоит в обеспечении целостности личности, социальной группы и человечества, что позволяет определить память как один из важнейших эволюционных механизмов сохранения духовной культуры и ее борьбы с социальной энтропией (Федоров, 2005). Принципиально не различая понятия «коллективная память», «социально-историческая память», «историческая память», «культурно-историческая память», объединим их в наших рассуждениях под одним именем «социальная память». Возьмем так же за основу подход Гегеля, согласно которому человеческая память предстает как трансцендентно-имманентный феномен социального бытия, тем более, что ряд современных отечественных социальных философов в этом с ним солидарны (Там же).
Стремление находить общезначимое всемирно-историческое в противопоставлении национальному или принижать последнее – значит рассуждать в двумерной логике абстракций. Альтернативой этому может служить логика троичная, где наряду с известными категориями «всеобщее», «особенное» и «единичное», предлагается использовать категории «данность», «заданность» и «осуществление». Неприемлемым искажением предмета является и претендующий на синтез и диалектичность взгляд, согласно которому национально-культурный аспект связан с диалектической категорией «особенного», что также представляется упрощением.
Социальная память в аспекте заданности предстает как исторический опыт прошлого, в котором выявляют себя промысел, судьба, абсолютное задание. Она часто предстает в виде идеалов и заветов предков будущему поколению (религиозно-историческая память). Заданность постепенно обнаруживает себя в осмыслении прошлого с точки зрения Абсолютного, а не временного. Это урок и понимание конечного задания, цели развития, осмысление всего через призму предельного, не имеющего предела (т.е. трансцендентно-имманентного или религиозного). Здесь она выступает, во-первых, на уровне всеобщего – в виде всемирно-исторического наследия, имеющего общечеловеческое значение и выявляющего смысл человеческой истории, единство человеческого рода в конечной общей цели развития. На уровне особенного – это различные взаимодействия, связанные с исторической памятью той или иной социокультурной группы, социального института, организации или социального отношения (опыт рода, соц. класса, сословия, профессии, региона, права и т.п.) с точки зрения выявления в них конечного промысла и задания (в соответствии с аспектом заданности). На уровне единичного это уникальность отдельных характеристик и смыслов тех или иных событий и личностей с точки зрения общего замысла. Это национальные гении, пророки, герои и святые, в деяниях которых выражается тот или иной аспект национальной идеи. В духовном плане они несут особую миссию, через них образуется таинственная связь времен и поколений. Благодаря исторической памяти о великих событиях или героях люди объединяются вокруг конкретной идеи, выявляя божественный промысел о своем народе. Все вместе (конкретное как единство всеобщего, особенного и единичного) – это этнокультурная память, в которой «прочитывается» национальное задание (например, русская идея). Важно, что именно культурно-национальный способ существования и одновременно рассмотрения предстает как наиболее целостный и синтезирующий трансцендентно-имманентные аспекты бытия общества, социальной группы и личности. Для того, чтобы социальная память жила в этом смысле необходимы вера, духовные «вчувствование и созерцание». Измена своему предназначению, как известно чревата тяготами и горькими уроками, бремя осмысления и переживания которых возвращает к верному пути.
В аспекте данности социальная память выражает то, что не проходит, без чего нет её носителей. Это изначальные постоянные системообразующие константы, разрушение памяти о которых свидетельствует не просто об «историческом склерозе» или развитии в «духе времени», но об утрате своего самобытия (семья, государство, частная собственность, язык, территория, мораль, вера, традиции и т.п.). Например, прошлые ошибки, искривления тех или иных необходимых социальных и духовных основ не должны приводить к отрицанию этих основ вообще. На уровне всеобщего – это общезначимая социальная память, которая в аспекте данности предстает как постижение культурно-исторического опыта всего человечества, его основных этапов, выявление всеобщих законов развития тех или иных сфер. На уровне особенного – это осмысление непреходящих взаимосвязей времен и поколений по многообразным линиям социокультурного бытия (генеология рода, история родного края, науки, политическая, экономическая история, история тех или иных социальных групп и т.п.). На уровне единичного это память о выдающихся предках и знаменательных событиях. Все вместе (