Санкт-петербургская благотворительная общественная организация гражданского просвещения «дом проектов»

Вид материала

Документы

Содержание 2.3. Занятость в пенсионном возрасте: зачем работать пожилому человеку Открытая дискриминация Косвенная дискриминация Внешние факторы. Внутренние факторы. Итог – надо повышать коэффициент возмещения, ведь средства учета сформированы! Страховая часть пенсии должна быть ощутимо больше 2.4. Профилактика социального исключения пожилых

Подобный материал:

• Проект для всероссийского студенческого конкурса «Масс-медиа перспектива», 360.33kb.
• Программа проведения общественного форума «вектор добровольчества студенческие добровольческие, 79.6kb.
• Программа проведения общественного форума «вектор добровольчества студенческие добровольческие, 75.44kb.
• Положение о межрегиональном конкурсе противопожарной пропаганды «Когда горит трава…», 111.55kb.
• Санкт-Петербургская общественная организация потребителей «Общественный контроль», 31.06kb.
• 1. Создание новых произведений различных видов индивидуального и коллективного творчества, 376.42kb.
• Научно-практическая конференция «Инклюзивное образование: методология, практика, технология», 115.05kb.
• Введение, 987.82kb.
• Недавно в Большом планетарии Москвы состоялась благотворительная акция для детей, страдающих, 3110.21kb.
• Защита законных прав призывника и военнослужащего санкт-Петербургская региональная, 2513.13kb.

2.3. Занятость в пенсионном возрасте: зачем работать пожилому человеку

Нормативная модель отношений общества с пожилыми людьми и пожилых людей с обществом в России еще не найдена. Было бы преувеличением утверждать, что она найдена в развитых странах Запада – социального опыта, связанного с жизнью в обществе, где преобладающей в количественном отношении социально-возрастной группой являются не дети и молодежь, а пожилые, нет пока нигде. Старение, безусловно, является глобальным экономическим вызовом, но эта ситуация требует серьезного осмысления, а не тиражирования расхожего мнения, что это катастрофа. Это мнение базируется на представлении, что каждый человек на протяжении своей трудовой жизни должен произвести достаточно, чтобы: а) прокормить себя и свою семью; б) отдать «долг» родителям, в счет которого он жил в детстве, до начала трудовой деятельности; в) отложить на собственную жизнь в старости, когда он уже не будет работать, т.е. каждый работающий должен обеспечить кроме себя еще нетрудоспособных и уже нетрудоспособных иждивенцев.

В начале ХХ века, когда рождаемость была еще очень высокой, главной заботой во всех странах была «отдача долга», причем не только за себя, но и за многочисленных сверстников, не доживших до начала трудовой деятельности: они ведь тоже «брали в долг», пока были живы. За сто лет все изменилось. В меньшей степени — в России с ее высокой для рубежа XX и XXI столетий смертностью и низким возрастом дожития: здесь все еще две трети «иждивенческой» жизни приходится на детские возрасты. Но в странах с низкой смертностью время жизни в до- и после- рабочих возрастах распределяется приблизительно поровну.

Какая ситуация выгоднее с экономической точки зрения: прежняя или нынешняя? «Конечно, нынешняя, - убедительно доказывает А.Г.Вишневский. - И дети, и пожилые иждивенцы были всегда. Но дети потребляют до того, как они начали производить, и в прошлом из-за высокой ранней смертности многие из них так никогда и не возмещали потребленное, это были чистые потери. Иждивенцы же преклонных лет потребляют после того, как они прожили трудовую жизнь, и живут на ими же накопленное. Более того, какая-то часть накопленного никогда не востребуется людьми, хотя и работавшими, но умершими до достижения верхней границы рабочего возраста или вскоре после того, как они ее достигли, — в экономическом смысле — это ситуация, прямо противоположная той, которая возникает при ранней смертности детей. Так что демографические изменения создают предпосылки для сведения экономического баланса поколений с гораздо меньшими потерями, чем прежде»⁷.

В отличие от России, на Западе взаимоотношения поколений не запутываются и не омрачаются нереалистическими социальными ожиданиями. Напротив, социальный контракт между возрастными группами, закрепленный в трудовом и пенсионном законодательстве, складывается давно и постоянно реформируется, поскольку меняется демографическая структура общества, состояние экономики в целом, сужается рынок труда и растет его производительность. Многие изменения последних лет, предпринятые в Германии, Франции, Швеции, Италии и т.д. были встречены населением «в штыки». Однако везде правительствам удавалось, хоть и не сразу, убедить людей, что поднимать пенсионный возраст или понижать размер пенсии, т.е. процент возмещения утраченного заработка, необходимо именно из-за изменений в демографической структуре, быстрого старения населения.

Приоритетным вопросом последних лет стал вопрос о развитии занятости пожилых, который рассматривается теперь с более широких, чем чисто экономические, позиций. Но даже если говорить об экономической мотивации занятости, то оказывается, что она растет не только в странах, где уровень жизни пенсионеров резко упал в результате социально-экономических реформ, т.е. в постсоциалистических странах, но и во вполне благополучных, например, в США. И это притом что в США уже начался постепенный переход к пенсионированию с 67 лет, а до этого много лет этот возраст был 65 лет!

Безусловно, люди, достигшие пенсионного возраста, зачастую вынуждены мириться с работой более низкого статуса, а многие вынужденно меняют место работы. Многие продолжают работать в сфере социального обслуживания или становятся волонтерами в социальных организациях. Возраст для пожилых людей является основным фактором, резко ограничивающим профессиональные маршруты, а дискриминация по отношению к сотрудникам старшего возраста в трудовых коллективах в настоящее время часто встречается. Показателен тот факт, что доля работников пожилого возраста в престижных областях занятости в России минимальна и пожилые безработные могут в большинстве своем рассчитывать на трудоустройство лишь во вторичном секторе рынка труда, который составляют низкооплачиваемые, непрестижные, нестабильные рабочие места. В результате у пожилых людей формируется деструктивная установка на профессиональную деятельность, и вообще социальную активность. В рамках этой деструктивной установки горизонт жизни резко сужается, а сама жизнь рассматривается с точки зрения доживания.

В то же время многие пожилые сохраняют профессиональный статус и высокую заработную плату, причем, как правило, те, чья квалификация требовала многих лет образования и опыта. Поэтому их ситуация на рынке труда сегодня довольно противоречива. Так, В. Лукьянов, руководитель С-Петербургского благотворительного фонда «Невский ангел» пишет, что «численность работающих пенсионеров в нашей стране увеличилась за последние четыре года на полмиллиона человек. Люди с активной жизненной позицией понимают, что могут рассчитывать только на себя. Бедность и нищета в преклонном возрасте особенно болезненны, они порождают ощущение прожитой зря жизни, ведь на исправление ситуации в лучшую сторону уже нет времени». Подчеркивая то, что занятость пенсионеров продиктована низким уровнем пенсии, он оценивает возможность занятости в целом положительно⁸.

В то же время известный специалист по проблемам пожилых, президент Фонда «Доброе дело» Э. Карюхин также отмечает низкий уровень жизни российских пенсионеров. Однако по его данным, занятость пенсионеров в последние годы скорее падает по разным причинам, что усугубляет бедность. За последние 12 лет число работающих пенсионеров по отношению ко всем работающим сократилось с 5% до 3,3%⁹. Хотя в разных странах устанавливается различная планка пенсионного возраста, и даже в рамках одной страны он может отличаться по отраслям, везде пожилые работники сталкиваются с дискриминацией, хотя и по различным причинам. Особенно это характерно для стран с переходной экономикой Восточной Европы и бывшего Советского Союза. Нужно отметить, что во всех странах с переходной экономикой существует также теневая занятость или занятость на вторичном рынке труда, которая ускользает от государственной статистики. Поэтому оценить однозначно динамику занятости пожилых, видимо, невозможно.

В докладе Международной организации труда (МОТ/ILO) сообщается, что высокий уровень безработицы в этих странах обусловил острую конкуренцию за любые рабочие места, что привело к утрате возможностей трудоустройства для пожилых людей¹⁰. В докладе выявлены следующие барьеры на пути к занятости пожилых работников:

Открытая дискриминация:

• Установление при найме предельного возраста
  
• Заявление работодателя о том, что пожилой трудящийся не может «продвигаться по службе» или что он «обладает слишком большим опытом»
  
• Возрастные ограничения при найме для женщин
  
• Установление предельного возраста для профессиональной переподготовки
  
• Замена пожилых трудящихся молодой рабочей силой в тех случаях, когда заработная плата повышается в зависимости от возраста.
  

Косвенная дискриминация:

• Создание таких условий, которые заставляют пожилых трудящихся уйти на пенсию раньше срока, например предложение добровольных вариантов ухода на пенсию, сопровождаемое завуалированным давлением.
  

Доклад сообщает также о наличии сочетаний различных форм дискриминации. Выявлено также, что дискриминация имеет четко определенные жизненным циклом параметры. Неучет этого явления приводит к накоплению последствий, которые наиболее негативно проявляются после окончания трудовой деятельности. Наиболее характерным примером, по свидетельству доклада, является гендерное неравенство в области социальной защиты, являющейся прямой или косвенной дискриминацией женщин на протяжении всей трудовой жизни: прерываемая карьера женщин, более низкая оплата их труда и более короткий трудовой стаж, более ранний уход на пенсию означают, что выплаты по социальному страхованию женщин в среднем ниже, чем у мужчин.

Но нельзя не отметить, однако, что раньше «уходя на отдых» в ситуации гораздо более длительного возраста дожития, женщины получают пенсию в среднем намного дольше, чем мужчины. Поэтому в российских условиях дискриминируемой группой выглядят, скорее, мужчины, которые работают дольше, зарабатывают больше, а до пенсии зачастую не доживают или живут на пенсии не так долго, как женщины. Тем самым, мужчины, не дожившие до пенсии или умершие вскоре после наступления пенсионного возраста, фактически финансируют выплату пенсий женщинам, чей возраст дожития постоянно растет.

Основной причиной неустойчивого положения пожилых на рынке труда практически все авторы считают «эйджизм», характерный для современного общества. В сфере занятости эйджизм выражается в том, что во многих организациях практикуют различные формы дискриминации работников пенсионного и даже предпенсионного возраста (и более того – в объявлениях о вакансиях можно наткнуться на предложение работы лицам не старше 35-40 лет). Более того, обнаружена четко обозначенная взаимосвязь между условиями труда на предприятиях и степенью дискриминации пожилых сотрудников: чем лучше условия труда, выше заработная плата в компании, тем большим ограничениям в правах подвергаются работники, достигшие пенсионного возраста.

Противоположным вариантом является ситуация, когда некоторые рабочие места и профессии работодатели считают более подходящими для пожилых. Это именно такие места, где зафиксированы не только самый низкий уровень заработной платы, но и наиболее тяжелые, вредные условия труда. Существует и третий вариант - разница в оплате труда молодых сотрудников и работников зрелого возраста, обусловленная неравным вознаграждением за труд равной ценности. Естественно, это входит в противоречие с Трудовым кодексом РФ. Так, согласно ст. 3 ТК РФ никто не может быть ограничен в трудовых правах и свободах, в том числе по причине возраста. Однако юридическое закрепление пенсионного возраста приводит к тому, что человека, его достигшего, без лишних слов увольняют «по собственному желанию».

Считается, что пожилые с трудом воспринимают социальные и культурные изменения и поэтому не могут быть полноценными работниками. Даже в научных и учебных изданиях¹¹ подчеркиваются биологические аспекты старения, связанные с физическим и психическим упадком, болезнями, концом жизни, не делается существенных различий между пожилыми в 60 лет и, допустим, девяностолетними. Все это является следствием совершенно устаревшей точки зрения на здоровье, болезни и жизнь человека, одномерно связывающей возраст и потерю здоровья (чем старше – тем больше болезней). Вместо этих «естественных» предубеждений необходимо исследование видов деятельности, которые ускоряют процесс старения или при которых пожилые работники испытывают трудности адаптации к требованиям работы. Результаты таких исследований должны широко распространяться, в частности, среди организаций работодателей и работников, и обязательно – среди пожилых работников.

Если причины трудностей адаптации пожилых работников действительно связаны с возрастом, должны применяться меры с тем, чтобы:

• Улучшать условия труда и производственной среды, с тем, чтобы минимизировать их влияние на процесс старения;
  
• Изменять формы организации труда и упорядочения рабочего времени, если они ведут к напряженному ритму путем ограничения сверхурочной работы;
  
• Приспосабливать рабочее место и задания к трудящемуся, чтобы сохранить здоровье и работоспособность, предупредить несчастные случаи, обеспечивать безопасность и гигиену труда;
  
• Предусматривать более систематический контроль состояния здоровья работников;
  
• На рабочих местах контролировать безопасность и гигиену труда работников;
  
• Сокращать продолжительность рабочего дня или рабочей недели пожилых работников, занятых на тяжелых, опасных или вредных работах;
  
• Переводить пожилых работников со сдельной на систему повременной оплаты.
  

И если международные документы более раннего периода подчеркивали значение права на пенсию, то сегодня подчеркивается важность реализации прав пожилых людей в сфере труда, сохранения занятости, участия пожилых людей в посильной трудовой деятельности. Для этого необходимо создать механизм выхода на пенсию на добровольной основе и обеспечить гибкость в установлении возраста выхода на пенсию по старости. О необходимости гарантий права на занятость для пожилых свидетельствует также и «Мадридский план действий по старению» 2002 года. Участие пожилых в определении сроков и форм прекращения своей трудовой деятельности является предпосылкой сохранения их независимости¹².

Гарантии занятости нужны и потому, что мотивационная доминанта, направленная на сохранение успешной трудовой деятельности и социального признания, в пожилом возрасте может даже расти. Получается, что в социальное обслуживание пожилых должна быть включена профориентация, профессиональная переподготовка и поиск достойной работы для лиц предпенсионного возраста и пожилых, особенно первого десятилетия после выхода на пенсию. Она будет способствовать замедлению темпов старения и сохранению трудового потенциала, а также восстановлению уровня трудоспособности пожилых.

Это особенно важно в России, где современная ситуация сохранения пенсионного возраста, дискриминирующая пожилых, сконструирована нормами пенсионирования, возникшими в 1950-60 гг. ХХ века. Она была разработана на основе оценки уровня утраты здоровья работавшими еще в 1930-е г. Тогда уровень технологии и, соответственно, темпы возрастной утраты трудоспособности, были совершенно иными, да и о возможности кризиса старения населения никто еще не подозревал.

Исследования мотивации продолжения занятости в пенсионном возрасте проводятся в различных странах именно для предложения форм социального обслуживания, больше ориентированных на потребности самих пожилых. При этом установлено, что внутренняя ориентация на занятость как интерес к содержанию труда характерна, как правило, для лиц с высоким уровнем образования и занимающих ответственные должности. Внешняя ориентация, связанная с экономическими мотивами занятости, характерна для лиц с низким уровнем образования и квалификации. Однако у нас принято считать, что пожилые работают только потому, что пенсия мала. Но в благополучных США в последние годы увеличивается число людей старше 65 лет, которые продолжают работать, причем и женщины, и мужчины. Более того, до 2020 года там должен быть осуществлен переход на пенсионирование с 67 лет. Он будет происходить в течение 25 лет, что совершенно оправданно, поскольку социальные изменения должны быть постепенными, чтобы население их принимало.

Занятость является и средством заполнения времени работой, поскольку у пожилых людей в России нет навыков организации досуга, у них мало социально значимых идентификационных ресурсов, дополняющих работу. Так называемый «заслуженный отдых» зачастую оборачивается многочасовым сиденьем перед телевизором, снижением жизненного тонуса и разнообразным недовольством жизнью. К счастью, у многих возобновляется желание работать или заниматься общественной работой, в чем и надо пожилых поддерживать.

Социальные контакты также во многом связаны с работой. Поэтому реально разные мотивы продолжения профессиональной деятельности сочетаются, при этом сохранение социального статуса не менее значимо, чем сохранение доходов. Однако в России продолжают работать всего лишь 15% мужчин-пенсионеров и 12% женщин, что очень мало¹³. Значительная часть из них, к тому же, работает только первые пять лет после наступления пенсионного возраста.

Конечно, молодые люди с современным образованием, имеют более предпочтительные социально-трудовые возможности. Российские пожилые работают, как правило, в сфере обслуживания или низкоквалифицированного труда, поскольку у них рано возникает «мотивация к отставке». А вот по данным американских специалистов, пожилые работники умственного труда отстают от молодых в скорости работы, но существенно превосходят их в точности, тщательности, обоснованности выводов (особенно врачи и ученые). Как тут не вспомнить недавно ушедших из жизни американского кардиохирурга М.Дебейки (умер, не дожив 3-х месяцев до 100 лет), который до последнего дня жизни консультировал и преподавал и россиянина Ф. Углова, который был примером для многих и дожил до 102 лет.

По мнению многих геронтопсихиатров, с достижением глубокой старости закономерно наступающие органические и психические изменения протекают параллельно с развитием болезненных феноменов, однако интеллектуальные способности в старости больше зависят от исходных дарований, состояния физического здоровья, чем от возраста. При попытках обучения пожилые люди хуже усваивает бессмысленный материал. Если же смысловые связи понятны, то эффект обучения не уступает таковому у молодых. Решающим является вопрос о мотивации: зачем это нужно изучать, стоит ли оно того? Воспроизведению изучаемого материала препятствует больше свойственная старости неуверенность, скорее нежелание оказаться несостоятельным, чем недостаточная способность к обучению. Очевидно, что способности, упражнения, здоровье и мотивация гораздо сильнее влияют на процесс обучения, чем возрастной фактор.

Известный психолог Э. Эриксон в своей работе «Жизненная вовлеченность в старость», основанной на изучении многих людей в возрасте старше 70 лет, также пришел к выводу, что для сохранения целостности своего Я мотивационная система человека должна динамично развиваться¹⁴. Если пожилой человек хочет сохранить жизнеспособность в старости, он должен активно участвовать в различных видах деятельности – воспитании внуков, в политике, в общественных организациях, оздоровительных, физкультурных программах и т.п. Отдельная личность проявляет социальную активность, действуя в сфере реализации скорее не столько своих индивидуальных интересов, сколько интересов какой-либо конкретной социальной общности, в которую она объективно интегрирована и с которой субъективно идентифицируется. Поэтому вопрос занятости пожилых сегодня – это вопрос изменения установок общества и мотиваций самих пожилых людей, который должен быть поддержан законодательством и работодателями.

К сожалению, в принятой недавно «Концепции государственной социальной политики относительно граждан старшего поколения»¹⁵ среди принципов данной концепции есть принцип социального участия - стимулирование деятельности лиц старшего поколения по достижению экономической независимости, получению дополнительных благ за счет затрат собственных усилий, а также содействие им в повышении собственными силами качества жизни, добровольном проявлении инициативы и активности, интеллектуальном развитии и творчестве в течение всей жизни. Но, как можно увидеть, «принцип социального участия» сформулирован в достаточно общем виде, без указания на желательные формы занятости/активности пожилых. Это не более чем декларация.

В целом данный документ бесконечно «мусолит» тему заботы о пожилых, как раз в духе стигматизирующего отношения к этой «слабой» группе населения. И, конечно же, первым из принципов в этом документе является Принцип государственной ответственности - постоянная деятельность по созданию условий надежной социальной защиты и улучшению социального положения граждан старшего поколения соответственно происходящим в обществе изменениям, выполнение обязательств по предупреждению бедности и лишений, связанных с вынужденной миграцией, чрезвычайными ситуациями природного и техногенного характера.

Так и хочется воскликнуть: не надо защищать! Лучше платите работающим достойную зарплату, пенсионерам – пенсию, соответствующую трудовому вкладу и контролируйте выполнение КЗОТа в части права на занятость пожилых.

В уже давно принятых «Принципах Организации Объединенных Наций в отношении пожилых людей»¹⁶, напротив, первый принцип – это независимость пенсионеров:

НЕЗАВИСИМОСТЬ, а именно:

1. Пожилые люди должны иметь доступ к соответствующим требованиям продовольствию, воде, жилью, одежде и медицинскому обслуживанию через посредство обеспечения им дохода, поддержки со стороны семьи, общины и самопомощи. 

2. Пожилые люди должны иметь возможность работать или заниматься другими видами приносящей доход деятельности. 

3. Пожилые люди должны иметь возможность участвовать в определении сроков и форм прекращения трудовой деятельности. 

4. Пожилые люди должны иметь возможность участвовать в соответствующих программах образования и профессиональной подготовки. 

5. Пожилые люди должны иметь возможность жить в условиях, которые являются безопасными и могут быть адаптированы с учетом личных наклонностей и изменяющихся возможностей. 

6. Пожилые люди должны проживать дома до тех пор, пока это возможно. 

Отметим, что подпункты 2-4 прямо говорят о занятости пенсионеров. Однако российские политики сами продуцируют отношения зависимости, держа пожилых людей в плену посулов и обещаний. Каждый день они тиражируются СМИ, провоцируя лень и апатию самого населения.

Если же говорить о дефектах не идеологии, а самой пенсионной системы, то они также налицо. Можно говорить о двух группах факторов, которые нуждаются в срочных изменениях.


Внешние факторы. Принципиальное отличие пенсионной системы (ПС) от любых других социальных институтов состоит в том, что ее участниками являются все жители страны — не только, как часто думают, пенсионеры, но и все занятые, т.е. молодые и средние поколения, которым со временем предстоит пользоваться ее услугами.

Строение этой системы определяет степень ответственности поколения взрослых за постаревших родителей, всех здоровых граждан за всех инвалидизированных и т.д. Распределение пенсионных обязанностей и прав между государством, работодателями (бизнесом) и работополучателями делает эту систему важнейшей опорой социального порядка, а не только частью социальной защиты. Долгосрочность трудовых обязательств, обмениваемых на пенсионные права, дает основания считать их основой контрактных отношений в современном правовом государстве.

Реформирование ПС началось практически одновременно с принятием нового Налогового кодекса и изменением размера Единого социального налога (ЕСН). Государство считало, что меньший налог будет платиться аккуратнее, но этого не произошло, по мнению экспертов. «Дыры» в бюджете ПФ дофинансируются из государственного бюджета, чтобы Пенсионный фонд (ПФ) не задерживал выплаты текущих пенсий. Но это делает ПФ зависимым от профицита бюджета, а противоречивые отношения бизнес - структур с государством, их уклонение от уплаты ЕСН оставляет в тени.

Таким образом, существует два важных внешних фактора, от которых зависит пенсионная система – размер ЕСН (он слишком низок) и налоговая дисциплина (недобор налогов и конкретно, ЕСН).

Внутренние факторы. Структура системы. Не столь существенно, два уровня в ней, или три. Пока накопительная пенсия не может работать, поскольку страховые принципы в ПС вообще не работают. Во-первых, для многих было бы достаточно, если бы в пенсии (пенсия – это возмещение утраченного заработка!) учитывался реальный трудовой вклад, т.е. заработок на персонифицированном счете. Пока что пенсия рассчитывается по заработку за давно прошедшие года (2000-2001 г.г., т.е. до начала реформы), когда заработная плата в стране была еще на очень низком уровне. Во-вторых, коэффициент повышения этого низкого среднего заработка всего 1,2, что особенно бьет по тем, кто реально зарабатывал и получал «белую» зарплату. Таким образом, присутствует очень сильный демотивирующий стимул для отбеливания заработка и вообще для зарабатывания пенсии, потому что ПС работает в интересах той части населения, которая мало зарабатывала. Они получают наибольшее возмещение, а хорошо зарабатывающие – максимально теряют. Это у них уровень возмещения уже сейчас ниже 20%.

Итог – надо повышать коэффициент возмещения, ведь средства учета сформированы! Страховая часть пенсии должна быть ощутимо больше базовой.

Нынешний уровень/размер страховой части пенсии подрывает интерес тех (начиная с 1967 г. рождения), кто включен в накопительную пенсию. Во-первых, темп инфляции выше, чем проценты, под которые размещены накопительные деньги. Во-вторых, что накопилось, выяснится только в 2022/2027 г.г., при сохранении возрастов выхода на пенсию 55/60 лет. Если возраст выравняют, то ждать 2027 г. для всех – это очень долго, учитывая уровень экономической нестабильности в последние 15 лет. Поэтому никто всерьез эту возможность не принимает, инвестированием не интересуется. Это не недостатки Закона РФ от 2002г. «Об инвестировании средств трудовой пенсии», а проблема экономического доверия граждан к государству. Чтобы доверие росло, желательно и возможно в рамках трудовой пенсии дифференцировать страховую часть в соответствии с взносами, подтвержденными персонифицированными счетами (хотя бы для пенсионеров, уходивших на пенсию с 2002 г., когда система персонифицированного учета уже работала).

Следующий важный фактор – наличие множества льготных режимов пенсионирования, неоправданных выслуг, рабочих мест, которые нуждаются в ревизии условий труда. Большинство льготных рабочих мест было определено по технологиям 1930-х годов, но технологии давно изменились, а льготный стаж остался. Подход к учету условий труда должен быть другой, через обновление технологии и качества рабочих мест, а не уменьшение стажа или возраста выхода на пенсию. Поэтому уменьшение списков №1 и №2 – это насущная задача, не терпящая промедления!


Выводы:

В связи с радикальным улучшением условий труда в начале ХХ1 века становятся актуальными:

• отсроченные режимы выхода на пенсию,
  
• частичная занятость и другие способы сохранения трудового участия людей пенсионного возраста,
  
• изменение норм трудового/пенсионного стажа и. возможно, возраста выхода на пенсию,
  
• повышение налоговой дисциплины,
  
• дифференциация пенсий в связи с реальным трудовым вкладом, в том числе порядка осовременивания заработка для пенсионеров, ушедших на пенсию до развития системы персонифицированного учета,
  
• ревизия рабочих мест и пересмотр льготных режимов пенсионирования и выслуг,
  
• приведение пенсии государственных служащих в большее соответствие с трудовой пенсией (или наоборот, трудовой - в соответствие с уровнем пенсии госслужащих)
  

2.4. Профилактика социального исключения пожилых

Человек пожилого возраста является самым традиционным объектом социальной работы. Даже жестокое и социально исключающее отношение к пожилым людям, к сожалению, нередко встречающееся и сегодня, корнями уходит в глубь веков¹⁷. Тем не менее, в доиндустриальную эпоху, когда отсутствовал институт пенсионирования, объектом общественной заботы были одинокие старики, по каким-либо причинам потерявшие родственников и детей. Именно они, в силу исключения из самого универсального и традиционного института социальной защиты – семьи, были обычно опекаемы общинными и церковными организациями. До начала XVII века ни одно государство почти не оказывало помощи престарелым беднякам, и только в 1601г. в Англии впервые был принят закон об ответственности местных органов власти (муниципалитетов) за этих людей. «Закон о бедных», принятый королевой Елизаветой, лег в основу специального законодательства, регулирующего общественное призрение¹⁸. Особым попечением пользовались дети-сироты и одинокие старики, причем они оставались в приходе, даже если приходилось помещать их в Дом призрения, где, из-за ограниченности приходских средств, содержались и дети, и старики, и больные. Таким образом, старость, бедность или потеря семьи не вели к социальному исключению, напротив, все местные жители принимали участие в сохранении целостности сообщества, что поддерживалось и церковью, и законом.

Рост поколенческой и гендерной независимости, способствуя реализации одних прав человека, привел к ущемлению других, к необходимости артикулировать и законодательно закреплять казалось бы очевидные вещи. Так, право детей на жизнь и воспитание в семье прописано в международных документах¹⁹. Видимо, вслед за международными конвенциями, закрепляющими особые права женщин и детей последуют (и уже последовали) аналогичные документы для пожилых²⁰.

Пока же нужно отметить, что следствием поколенческой независимости стала необходимость в компенсирующей или дополняющей семейную заботу социальной работе (обслуживании), важной частью которой сегодня является поддержка семейного проживания пожилых. При этом и социальное обслуживание, и поддержку семей с пожилыми в России развивает именно государство, поскольку ресурсы «третьего сектора» или местных соседских сообществ у нас пока невелики.

Основные задачи современной социальной работы с пожилыми – интегративные, связанные с необходимостью сохранить пожилых людей в обществе, препятствовать их социальному исключению/отторжению. Сегодня исключение рассматривается не как атрибут, характеризующий положение каких-либо социальных групп (групп риска), а как процесс, который может затрагивать разных людей и разные социальные группы и приводить к крайним последствиям. Трудность анализа заключается в том, что часто одни и те же процессы одних индивидов приводят к накоплению трудностей, а других – к накоплению преимуществ. Так действуют механизмы дифференциации, которые воспроизводят неравенство и дискриминацию в различных, часто сложных, неизвестных вчера, формах. Естественно, риск исключения связан с все более многочисленными и социально пассивными группами населения, находящимися на периферии рынка занятости.

Итак, профилактика социального исключения пожилых - это различные виды занятости и самостоятельный выбор их режима и интенсивности, борьба с преждевременным/патологическим старением и сохранение практического здоровья и активного долголетия, уменьшение разрыва между современной «средней» и «естественной» продолжительностью жизни. Необходимо тщательное изучение особенностей старения, связанных влиянием средовых, прежде всего антропогенных (то есть, обусловленных деятельностью самого человека) факторов, его образа жизни, труда, социальных связей и взаимоотношений. Как замедлить процессы отторжения, исключения пожилых людей из общества, как создать социальную среду, которая поддерживала бы пожилых в интегрированном в общество состоянии? В современных российских условиях идет поиск нормативной модели старения/старости, соответствующей быстро меняющейся модели общества. При этом слишком часто повторяют, что пожилые люди с наибольшим трудом адаптируются к социальным и культурным изменениям, оказываются в числе уязвимых групп населения. Да, трудовая пенсия далеко не всегда обеспечивает достойное существование и это проблема не только России, хотя в переходный период она, безусловно, стала очень острой. Но это лишь один, суженный и экономизированный взгляд на причины трудностей пожилых.

Основной фактор, который психологически дестабилизирует, дезадаптирует пожилых людей, это потеря идентичности, то есть потеря цельности образа себя. Но причина этого в важности социальных идентификаций. Пожилой человек, выходя на пенсию, лишается возможности участия в общественной жизни, теряет тот социальный статус, который он «заработал», к которому привык. Система социальной политики, построенная на концепции государства благосостояния, главной ценностью, высшим приоритетом признает занятость и благосостояние (самообеспечение) на ее основе. Главным механизмом обеспечения благосостояния является не пассивная поддержка уровня доходов, а меры, направленные на создание активного рынка труда, обеспечение экономической и социальной интеграции всех лиц. Причем это может быть вторичная занятость, которой население обеспечивает друг друга или общественная, волонтерская занятость. Волонтерская занятость характерна, в первую очередь, для пожилых людей, закончивших трудовую карьеру, но не только для них. Подобные волонтерские программы уже нередки и в России²¹.

Юридическое определение рамок пенсионного возраста, которое фактически действует как стигматизация, оказывает важнейшее влияние на психологическую, медицинскую и социальную идентификацию населения в целом и каждого «немолодого» человека. Особенно чувствительно влияние такой маркировки в последнее десятилетие, когда закончилась эпоха геронтократии в управлении государством, а производственные, коммуникативные и проч. технологии резко обновились. Это автоматически поставило молодых людей с более современным образованием в более предпочтительную социально-трудовую позицию. Появление новых, престижных и высокооплачиваемых профессий, где пожилые люди практически не заняты, развеяло ореол старости. Межпоколенческая трансмиссия, о которой писал К. Маннгейм еще до 2-й мировой войны, поменяла местами поколения, и знания молодежи оказались более востребованными и эффективными, чем знания старшего поколения. Социальное исключение, в данном случае, и заключается в том, что опыт старших поколений в специфических условиях России не только неэффективен, но подвергся идеологической и ценностной девальвации. Это особенно драматизирует вопрос о смысле и ценностях прожитой жизни в пожилом возрасте, когда жизненных шансов становится меньше.

Социальные последствия второй за столетие революции в России до сих пор недостаточно оценены. В частности, это поворот от сложных, постепенных и требующих времени жизненных сценариев к успеху, который приходит сразу, для которого не нужно время. Поэтому все, что требует времени для осуществления, радикально обесценилось – квалификация, образование, трудовая карьера, все достижения зрелого поколения, а не только его жизненный опыт. Не обесценились только сами по себе социальные ярлыки – маркировки, знаки социальных заслуг, но они в массовом порядке подделываются. Если раньше возраст, время и труд, необходимые для получения знаков статуса, были гарантией их подлинности, то сегодня все получается «здесь и сейчас». Те, кто не молод, должны, по крайней мере, вести себя так, чтобы соответствовать поведенческим стандартам молодого поколения, что «позволяет» оставаться в рамках общества, обеспечивает неисключение из него. Геронтофобия и эйджизм (боязнь, неприятие старости) пронизывает общество, начиная от многочисленной рекламы «разглаживающей морщины» косметики и заканчивая стенаниями о пожилых, как самом обездоленном поколении, которые объективно мешают пожилому человеку увидеть в жизни что-либо привлекательное.

Характерный для западного общества функционализм сформировал и новый тип социального исключения – исключения пожилых в комфортных условиях разнообразных интернатных учреждений, а теперь и целых городов/сообществ/коммюнити, на жизнь в которых в пожилом возрасте люди «копят» очень долго²². Но сегодня большинство социальных проблем воспринимается на Западе через призму понятия «исключение», а у «сообществ пожилых» тот же самый недостаток, что у традиционных интернатов – они изолируют пожилых людей от всех остальных, а общество, в свою очередь, - от пожилых. Таким образом, они не только не решают задачу профилактики исключения, а, наоборот, создают комфортные, но исключающие «технологии жизни». Все же более гуманной представляется другая задача – формирование общества для всех возрастов.

Самоизоляция пожилых создает противоречивую, напряженную ситуацию и для самих пожилых людей, и для других социально-возрастных групп, и для общества в целом. Конечно, вопрос о том, что именно могут, и, видимо, должны делать пожилые люди для самих себя, необходимо серьезно обсуждать. Должны, потому что первичными для каждого нормального человека остаются обязанности по отношению к самому себе и своей семье, долг оставаться субъектом собственной жизни. Поэтому уместным кажется появление исследований, которые проблематизируют непреложность возрастных границ и статусов, отвергающих восприятие процесса старения населения как глобальной проблемы и риска.


Выводы:

• занятость нужна пожилым не только как источник доходов, но как источник идентичности и включения в общество
  
• специализированные социальные учреждения «только для пожилых» увеличивают степень социального исключения
  

Здоровье пожилых

Описывая ситуацию 1990-х годов, все исследователи обращают внимание на резкое снижение ожидаемой продолжительности жизни. Особенно это касается России – к 1994 году она снизилась на 6,6 лет у мужчин и на 3,2 года у женщин. Число смертей превысило ожидаемый уровень, прогнозировавшийся на основе коэффициента смертности по возрастным категориям до начала переходного периода, более чем на 1,5 млн. С 1992 по 2004 г. в России преждевременно умерли 11 млн. мужчин и 4 млн. женщин в возрасте 15-69 лет. Если бы смертность в России оставалась на уровне 1991 г., то между 1992 и 2004 г.г., мы бы потеряли меньше на 2.8 млн. мужчин и 800 тыс. женщин в этой возрастной группе (М.И. Давыдов и др.. 2007).

Примечательно, что смертность особенно возросла среди мужчин молодого и среднего возраста, а не среди наиболее уязвимой части населения, т. е. детей, беременных женщин и престарелых. Наиболее часто причиной «избыточной» смертности были сердечно-сосудистые заболевания, несчастные случаи и насилие. Женщины и дети тоже страдают от смертности мужчин в расцвете сил: они теряют мужей, отцов и кормильцев, им приходится ухаживать за больными членами семьи, страдать от их алкоголизма и насилия, а также от стресса, вызванного всеми этими явлениями. Мировой опыт свидетельствует и о том, что риск преждевременной смерти для разведенных, овдовевших и не состоящих в браке взрослых (причем для мужчин больше, чем для женщин), выше, чем для тех, кто имеет спутников жизни. Это подтверждает факт влияния устойчивых личных и социальных связей на здоровье и то, что они могут противодействовать неблагоприятному влиянию таких факторов, как сокращение доходов, ухудшение материального положения, плохие жилищные условия, и т.п. Эти вполне конкретные данные подтверждают и правомерность принятого нами теоретического подхода, связанного с анализом взаимодействий между человеком и его социальной средой.

Так называемый социальный капитал/социальные сети в виде устойчивых семейных, соседских и профессиональных связей является важным фактором здоровья каждого человека. К сожалению, эти моменты в России всегда недооценивались, как и значение здорового образа жизни для сохранения и улучшения здоровья и социального статуса.

Представления о здоровье как продукте системы здравоохранения, распространенные в постсоциалистических странах, оказываются поставленными «под вопрос». Более того, можно предположить, что доступность и бесплатность медицинской помощи сыграли негативную роль в формировании ответственного отношения к здоровью у многих людей, что сказалось в 1990-е годы на динамике смертности и заболеваемости. Сегодня врачи не сомневаются, что подготовленность людей к разным жизненным обстоятельствам оказывает положительное влияние на здоровье и снижает риск сердечно-сосудистых и других заболеваний стрессогенного характера.

Более того, исследования в США и Великобритании показали, что только пятая часть всех врачебных вмешательств действительно приводит к улучшению здоровья. К сожалению, никаких сопоставимых данных по России у нас нет, а ухудшение доступа к медицинской помощи в годы трактуется как тотальная угроза здоровью, хотя этот доступ часто был связан с бессмысленными вызовами врачей на дом по поводу «высокой температуры» и т.п. Качество же стационарной помощи из-за плохого оборудования и ухода часто было весьма низким. Важнее всего, однако, то, что для общего улучшения здоровья людей профилактика и правильный, то есть здоровый образ жизни более действенны и эффективны, чем лечение. Развитая база заботы о здоровье должна включать в себя как обеспечение полноценного питания и доступа к медицинским услугам, так и наличие навыков, позволяющих приспособиться к жизни, создание и поддержание устойчивых систем социальных связей и благоприятной социальной среды.

Современная медицина сместила акценты в рассмотрении процессов старения с естественного характера процесса к его болезненному содержанию. Эйджизм имеет место в менталитете врачей, населения в целом, но, в первую очередь, самих пожилых людей. В современном обществе проблемы старого возраста и смерти построены как типично медицинские проблемы с необходимостью научного решения, которое пока не найдено. Между тем, биологические процессы старения и смерти требуют социального ответа.

Для многих людей позднего возраста проблема собственного здоровья становится одним из основных интересов, содержанием жизни. Круг общения, и так суживающийся с возрастом, нередко ограничивается членами семьи. Если семьи нет, то одинокий пожилой человек остается один на один с социальным работником, медсестрой, врачом, или другими представителями медицинской профессии. Накапливаются хронические заболевания с тенденцией к постепенной инвалидизации.

При этом даже медики давно согласны, что потери индивидуального здоровья на 20% зависят от экологической обстановки и на 50% -от образа жизни каждого человека²³. Но на значение образа жизни для сохранения здоровья в популярных изданиях обращается очень мало внимания, напротив, подчеркивается, что пожилыми людьми остро ощущаются затруднения в получении квалифицированной медицинской помощи по месту жительства, особенно в сельской местности, удорожание лекарственных средств.

В то же время в последние годы даже врачи стали обсуждать специфичность нездоровья пожилых людей, которое очень часто сопровождается весьма расплывчатыми или незначительными соматическими отклонениями, но публично подается как болезнь. Возможно, объяснение в том, что в российском социуме можно получить помощь в двух основных случаях – заболевания или материальной нужды, поэтому все или почти все жизненные затруднения формулируются пожилыми людьми как требующие лечения или дополнительных денежных выплат.

Когда-то здоровье и жизнь понимались как дар Божий. Изменить или улучшить здоровье с этой точки зрения – греховно, так как является вмешательством в божий промысел, болезнь – одна из составляющих первородного греха, в котором пребывает каждый смертный. Болезни или немощные люди в христианстве принимались и, более того, считались нормой: «Плоть слаба, а дух силен...». Рассуждения о том, что с возрастом человек обязательно теряет здоровье, несут явный отпечаток такого взгляда. В то же время очевиден факт, что с середины Х1Х столетия (в России позже) средняя продолжительность жизни начинает расти, болезни отступают перед прогрессом естествознания, смерть демистифицируется. Романтизация болезней, например, чахотки (туберкулеза), от которой скончалось столько литературных героев и еще больше героинь, уходит в прошлое. В первой половине ХХ века тоталитарно-милитаристские режимы Германии и СССР воспевают здоровье нации, выделяют огромные средства на развитие медицины и спорта.

Неэффективная политика в социальной сфере приводит к инвалидизирующим население процессам‚ повышая тем самым потребности пожилых людей в посторонней помощи и вызывая возникновение изоляции и зависимости. В то же время грамотная политика может вести к процессу реабилитации‚ который восстанавливает дееспособность и расширяет участие пожилых людей во всех сферах жизни общества.

Содействие активному старению, процесс оптимизации возможностей для физического, социального и умственного благополучия на протяжении всей жизни с целью распространения продолжительности здоровой жизни, сохранения способности к самообслуживанию и достаточного жизненного уровня на период пожилого возраста – приоритет современной социальной работы с пожилыми людьми. Однако в современной России он служит ориентиром не столько для государства, обнаружившего уже не раз свою социальную безответственность и просто негуманность, сколько для самих пожилых людей в рамках развития самопомощи и взаимопомощи.

В современном мире не только здоровье, но и общение, устойчивые взаимоотношения с окружающими становятся все более самоценными. Имеет место необычайное расширение контактов между людьми, обусловленное как технологическим прогрессом, так и снятием структурных общественных ограничений. В то же время нарастает тенденция «смысловой инфляции коммуникативных единиц». Парадоксальность современной ситуации заключается в том, что в «мире коммуникаций без границ» каждый индивид становится все более атомизированным, разобщенным, оторванным от связей, объединяющих личность и социальное окружение. В обществе, все члены которого изолированы друг от друга, любой эмоционально окрашенный контакт становится роскошью. В целом одиночество как сворачивание социальных связей знаменует собой переход из одной социальной позиции в другую. Однако при условии успешной адаптации на место старых разорванных контактов должны прийти новые. Зачастую этого не происходит и человек застревает на этапе «транзита» оказываясь в пустыне бесстатусности²⁴.

В течение многих лет ученые предпринимают попытки выстроить теоретическую модель старости. Очевидно, она должна опираться на представление о постепенном уходе из общества, однако уходе, контроль над которым сохраняет сам пожилой человек, определяя необходимую ему степень уединения. При этом такой уход не должен быть связан с социальным исключением, которое навязывается пожилому человеку обществом. Это случается сегодня как в России, так и в развитых странах. К сожалению, ни на уровне теории, ни, тем более, социальной технологии нет разработок, которые согласовывали бы интересы современного общества, с его культом активности, успеха и перспектив, с интересами поколений, которые уже «не перспективны». В потребительском обществе, а российское быстро стало таковым, социальный статус поколений, чья покупательная способность ограничена, а часто минимальна, неизбежно низок.

Социально-экономическая ситуация в России такова, что сами обстоятельства побуждают пожилых людей активизировать свою позицию, жить более насыщенной жизнью, продолжать работу и после пенсионного возраста, что скорее можно рассматривать в качестве компенсации за неоправданно раннее «изгнание» (по закону) с рынка труда, возможность избежать или смягчить главную психологическую и социальную драму пожилого человека - драму невостребованности, ненужности, исключения из общества. Старение населения резко усиливает давление на различные государственные и общественные структуры, призванные заботиться о престарелых гражданах, защищать их права и интересы.

Вместе с тем, обращая внимание на отрицательные аспекты старения населения, связанные с увеличением затрат на предоставление социальных услуг и благ, нельзя не учитывать, что пожилые люди могут вносить свой вклад в жизнь общества и его развитие. Они обладают ценным социальным ресурсом – свободным временем, которое может быть использовано на различную общественную деятельность по месту жительства, в органах местного самоуправления населения и т.п.

Понимание старости как возраста утраты смысла и цели жизни сменяет представление о старости как аналоге молодости. Это время познания — познания жизни, познания радости. Прошла волна утверждения радостей секса после 60, 70, 80. Множатся курсы по изучению ремесел, языков, на которых пенсионеры в своем кругу или рядом с молодыми предаются познанию, учебе. Не говоря уж о путешествиях, возможность которых предоставляются суперскидками авиакомпаний в «низкие» сезоны…

Встает ли вопрос о цели такого познания, и если да, то как он решается? В европейской культурной традиции ответ есть. Накануне казни Сократ брал урок игры на флейте. Недоумевавшему — зачем? — он ответил: а когда же еще я успею этому выучиться?

Тем самым акценты радикально меняются. Не скорее уйти на пенсию и страдать от того, что «времени больше, чем жизни», а продолжать как можно дольше работать, учиться, развлекаться, влюбляться и т.п. Так, Ю.И. Полищук подчеркивает, что борьба за физическое и психическое долголетие есть, прежде всего, стремление к продлению периода зрелости. В то время как признание себя старым является существенным фактором старения. Автор предлагает следующие принципы интеллектуальной работы с пожилыми людьми:

• принцип «преодоления себя» предусматривает систематическую тренировку памяти, речи, навыков общения с индивидуальной дозировкой эмоционального и физического напряжения и расслабления;
  
• принцип компенсации – на основе восполнения дефицита ярких эмоциональных впечатлений, речевой, оценочной, интеллектуальной деятельности достижение утверждения собственного «я», собственной личности и восстановление ослабленного чувства социально-психологической общности «мы»;
  

- принцип социализации – сознательное включение в групповую деятельность по интересам как способ защиты людей в старости и от старости, освоение новых общественных ролей в условиях микросоциума как предпосылки к оздоровлению личности пожилых через новый образ их жизни, развитие культурных и эстетических интересов. В этом состоит, по мнению автора, суть психокоррекционной работы с психически здоровыми и психически больными позднего возраста²⁵.

Естественно, что при таком активном старении сами пожилые должны быть первыми противниками «заключения» себя в стационарные, закрытые учреждения. На место требования улучшения условий в Домах престарелых приходит требование организации максимально разнообразных форм помощи по месту жительства.

Целью помощи по месту жительства является создание таких условий, чтобы любой человек мог жить самостоятельно и независимо, по возможности в собственном доме (квартире) и привычном социальном окружении. В основании такого определения легко просматриваются также принципы самопомощи и самообеспечения (явный уход от социалистического патернализма в сторону коммунитарной идеологии), принцип соблюдения демократических прав и свобод для любого человека, даже имеющего умственные и физические недостатки. Поскольку всякая изоляция и создание «специальных мест проживания», даже с самыми благими намерениями, сказываются на человеке, вo-первых, ограничивая его права и свободы; во-вторых, закрывая ему возможности для развития и жизни в «обычном» обществе. Поэтому любой, самый комфортный Дом престарелых может рассматриваться как средство социального исключения. Конечно, речь идет о тех пожилых, кто сохранил хотя бы минимальную способность к самообслуживанию и контролю над собственной ситуацией. О развитии новых, неисключающих и активизирующих форм обслуживания пожилых будет идти речь далее.


Выводы:

- здоровье пожилых во многом зависит от наличия у них интересных занятий, знакомств, т.е. от «социального капитала»

- жизнь в пожилом возрасте должна рассматриваться как дающая новые, более разнообразные возможности самореализации

- новые формы социального обслуживания должны поддерживать творческое развитие и самореализацию пожилых, в том числе в общественной работе.