Прозрение истины местного значения, или четыре любви Саньки Александровой

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6

года мне надо было страдать за свои грехи… только за свои – то как надо было

страдать за все грехи мира?»


Мысль опять стукнулась, не в силах представить себе все грехи мира, и меру

искупления их.


Санька остановилась, и попыталась ещё раз представить это себе, и вновь не

смогла – мысль отказывалась объять представляемое.


Некоторое время Санька смотрела на дорогу, бегущую за окном автобуса. Светлая

зелень пробивалась повсюду, покрывала деревья, кусты. Снег уже почти весь сошёл,

и земля была черна. Земля была готова родить траву, цветы. Хорошо!


«Два раза в жизни я молилась», – думала Санька, глядя за окно.


«Два раза я молилась, и оба раза – удивительно, что происходило со мной. Первый

раз – с путей трамвайных сошла, и с собой не покончила. От несчастной любви. ОТ…

Второй раз – сейчас. С Божьей помощью. И с помощью Александра Ивановича».


Санька прикрыла глаза и потрогала свою опухшую щёку.


«Вот ты! какая, Божья помощь. Что-то происходит внутри, и всё в жизни становится

другим. Даже если побили тебя. Даже если синяк на щеке. И само сердце твоё

становится другим».


Санька прислушалась к своему сердцу. Да, оно было другим. И было так хорошо –

там, внутри сердца!

Санька уже не могла открыть глаз. Она задремала, и спала до самого конца пути.


Как хорошо все устроено в нашей жизни! Можно купить билет, прийти к остановке,

забраться в кресло, или на полку. Можно закрыть глаза и задремать, а автобус,

или поезд, или самолёт – домчит тебя туда, куда ты стремишься. Ты откроешь глаза

и увидишь новое небо, новую землю. Нет, не так…


Новое Небо, Новую Землю… Надо только правильно выбрать дорогу.


И водитель, должен быть надёжный водитель…


***


- Даже поверить не могу, честное слово!


- Так всегда бывает. Поверить не можешь, хотя и ждёшь, и надеешься. Потому что

прозрение истины, даже местного значения, практически равносильно чуду.


Я так рад за неё.


- Да, да. Странно устроено в жизни. Как будто критическая масса набирается – из

боли, обиды, горя – и приходит Чудо. Спокойно, как к себе домой. И люди

спрашивают себя: как это мы раньше жили без Чуда? И каждый из нас стоит возле

своего маленького окопа, завязнув в своих «боях местного значения», и ждёт

своего Чуда. А вот времени, когда оно придёт, никто не знает. Знает только Бог.

Самое главное сохранить своё сердце. Чтобы оно способно было это Чудо увидеть,

или услышать, или почувствовать. Санька наша сохранила. Что-то сохранила в

сердце, и чудо пришло.


– А что она сохранила? – Сердце. Я не знаю.


– И, всё-таки, подожди. Вот так жила она, жила, опускалась, пропадала. Мы с

тобой оплакивали её. Положение её, можно сказать, было безнадёжным…


– Я же просил тебя: грех видеть, но на человеке креста не ставить.


– И вдруг, в одночасье – она видит себя, свои грехи, и вырывается, выходит из

них. Но всё равно трудно поверить.


– Ну, не совсем вдруг. Во-первых, били её! Страдала она, страдала, хоть и

прикрывалась равнодушием своим. И помощь была.


– Да! С помощью священника.


– Самое-то главное – с Божьей помощью! Потому и похоже на чудо. Через людей, но

с Божьей помощью.


***


Первые две недели пребывания дома Санька отлёживалась, отдыхала и отъедалась.

Как ни странно, родители не очень донимали её, быстро оставили в покое – и с

расспросами, и с нравоучениями.


В конце второй недели Санька достала из шкафа костюм, который был сшит для

вручения диплома. Отгладила его и повесила на отдельные плечики. Потом, на

оставшиеся от своего семейного бюджета деньги, купила себе новые туфли и новую

сумочку. Блузку приготовила старую, ещё студенческую.


В воскресенье пошла в парикмахерскую, сделала причёску и маникюр.


Когда утром, в понедельник, мать увидела Саньку в полном параде, она всплеснула

руками:


- Как ты хороша, Сашенька! Куда ты?


- В институт, мама. Поеду, узнаю насчёт аспиран туры. Пора мне заканчивать свою

тему.


С первого сентября Санька уже училась в заочной аспирантуре и работала там же, в

институте.


Формальности развода были преодолены довольно быстро. Словно что-то поняв, Димка

не настаивал, не просил прощения, как это бывало не раз. Просто закончилось всё,

как будто бы и не было – и ничего, и никогда.


На работе Санька была спокойна и уверена в себе, чётко выполняла всё, что нужно,

и обращала на себя внимание многих – своей собранностью и какой- то внутренней

силой.


Санька не расставалась с «Первоисточником», читая его и вечерами, и по выходным.

Читая, и перечитывая, и запоминая наизусть.


Верила ли она в Бога? Верила ли? Она не знала, как назвать то, что происходит с

ней. Там, в глубине сердца, как некий ясный огонь, горела спокойная, светлая

уверенность в святую Божью Волю, в правильность и значительность всего

происходящего.


В институтской библиотеке были книги по религии, но они были, в основном, в

фондах, и иногда Саньке удавалось заглянуть в них. За их обложками была другая

жизнь.


Так пролетела и осень. Как-то ранним зимним вечером, после работы, Санька

запрыгнула в отходящий к дому автобус и тут же услышала:


- О! Привет!


Санька подняла глаза и увидела одноклассника Витьку. Да, того самого, который

когда-то писал ей записки.


- Привет!


Они сошли с автобуса вместе. Витька изменился. Глаза его смотрели устало, но

были живыми и чистыми. Такие глаза бывают у человека, который недавно выздоровел

от тяжёлой болезни. Улыбка же была доброй, и Санька сразу вспомнила Александра

Ивановича.


- Ты как? Как живёшь? – спросил Витька.


- Да как… Была замужем, потом разошлась. Детей нет. Сейчас – в аспирантуре

заочной, и работаю в институте. Вот и всё. А ты?


- В институт провалился, потом – армия. Попал в войска связи. Вернулся –

болтался год, всё никак пристроиться не мог. И жену найти не мог. Потом жили с

одной женщиной, года два. Она была с ребёнком, и детей не хотела больше. Тоже

разошлись…


- А сейчас что делаешь?


- Как ни странно – собрался и в институт связи поступил. По армейской

специальности своей. Заочно, правда. На третьем курсе уже. И работаю – на АТС.


Они немножко прошлись в тишине. Падал снежок, легким белым покрывалом покрывая

дорогу, голые ветви деревьев. Снежинки посеребрили Витькину шапку, а куртка так

и оставалась расстёгнутой.


- Застегнись, простудишься! – сказала Санька. – Санька, слышь!


- Что?


- Я хочу сказать тебе одну вещь.


- Что?


- А то, что я все двойки исправил давно! Помнишь? – и он развернулся, зашёл

немного вперёд, и заглянул ей в глаза. Его глаза – улыбались.


- Помню, помню. Зато я – столько двоек наполучала за это время… Сразу не

расскажешь, сразу не исправишь.


- Ну, это ничего. Давай, это… приглашаю тебя на дополнительные занятия. Сегодня

вечером, через часок. В кафе. В наше, возле школы. Придёшь?


- Приду, – сказала Санька. – Чего же не прийти. На дополнительные-то занятия!


Они разбежались по домам, чтобы встретиться через час. Мы же дальше не будем

следовать за ними, и заканчиваем здесь свою повесть. Здесь, где только

начинается четвёртая любовь Саньки Александровой. Может быть, последняя, самая

чистая и надёжная. Будем надеяться, что так.


***


- Будем прощаться, читатель? Повесть закончилась.


- Так быстро? Санька ещё должна прийти в храм…


- Да. Она должна ещё прочитать много книг. Она должна прийти в храм. Она должна

причаститься. А потом – обвенчаться, и крестить своих детей. Но это – уже совсем

другая история, совсем другая книга. А сейчас – помолимся вместе.


Помилуй, Господи, нас грешных. Помилуй, господи, и рабу Божию Александру, и

Алексея, и Константина, и Дмитрия. И Виктора. И всех нас.


И прости нам прегрешения наши – вольные и невольные. И да пребудет над нами

святая воля Твоя. Аминь.


Татьяна Шипошина «Тайна спасенного квартала»