Мир образов
| Вид материала | Документы |
- Канова Ирина Васильевна. Восход, 2008 Портрет Николая Васильевича Гоголя 1840 г. Автор:, 183.72kb.
- Задачи изучения темы : Показать связь музыки и живописи; ввести в мир музыкально-живописных, 140.95kb.
- Якова Обухова «Введение в основы символдрамы», 166.35kb.
- Устный поэтический журнал, 65.19kb.
- Л. Н. Толстого «Война и мир» Всвоем романе «Война и мир» Л. Н. Толстой рассказ, 46.89kb.
- Нравственный облик Наташи Ростовой, Марии Болконской и Элен Курагиной, 82.87kb.
- Велиславъ Древний мир образов в Священных Ведах, 220.02kb.
- «Войне и миру», 54.99kb.
- 2 воспитывать стремление искать ответы на непреходящие вопросы о добре и зле, искренности, 85.37kb.
- Антитеза (от греч anti против и thesis положение) противопоставление, создающее эффект, 109.22kb.
Глава 2. МИР ОБРАЗОВ
Обладая способностью «накапливать в значениях своих единиц и передавать каждому новому члену этноса наиболее ценные элементы чувственного, умственного и деятельностного опыта предшествующих поколений» [Морковкин, Морковкина 1997, с. 38], язык стал мощным средством общения и инструментом познания, очертил совокупностью своих единиц часть образа мира. В словах, как и в грамматических структурах, «мы имеем кристалл языкового развития, застывший и не всегда прозрачный сгусток, факт истории языка. Но живая речь пользуется им по-своему, наводя на него свои лучи» [Булгаков 1999, с. 110]. Именно вопросам функционирования языковых единиц в текстах разных стилей и жанров посвящена данная глава монографии. Приобретение языковыми единицами специфических черт обусловлено прежде всего теми сферами деятельности человека, в которых используется язык: научной, художественной, публицистической, обыденной, – каждая из них располагает своими способами освоения действительности и особым арсеналом как уже сложившихся, так и формирующихся средств выражения. «Проходя» вместе с людьми, реализующими свои творческие возможности, через все духовные области, язык обнаруживает скрытые в нем возможности и обогащается новыми смыслами: «строй языка становится иным; его грамматика и законы формы характерным образом преобразуются в зависимости от того, служит ли он целям повседневной жизни, определенным целям логического познания или выступает как орган лирико-поэтического ощущения» [Кассирер 1998, с. 310].
Основное внимание в работах авторов этой главы уделяется описанию особенностей образов и средств их создания в различных типах текстов, выявлению чувственных и рациональных компонентов в формировании смысла, анализу языковых условий, благодаря которым в сознании читателя может быть воссоздан тот или иной образ. И хотя образы как ментальные сущности в личном сознании автора и читателя, в том числе исследователя, всегда имеют отличительные черты, но все же это варьирование ограничивается и предопределяется словесной тканью и общей установкой пишущего и читающего человека: быть понятым и желанием понять. Дифференциация образов может лежать и в другой плоскости, связанной с той средой, в которой они рождаются, со стилистической и жанровой принадлежностью текстов и дискурсов, общие черты которых, как и задачи, стоящие перед их авторами, приводят в каждом случае к созданию специфических типов образов.
В формировании содержания образов могут участвовать различные языковые единицы, но, несомненно, важнейшая роль принадлежит слову, которое может «одинаково выражать и чувственный образ и понятие» [Потебня 1976, с. 166], возбуждая в сознании читателя сходные картины и мысли и создавая в итоге представление об особом фрагменте действительности. Поэтому типы образов зависят от своего семантического пространства: мир поэтических образов отличается от мира научных или публицистических образов.
2.1. Средства репрезентации наглядно-чувственного образа
в научной речи
Одной из актуальных задач современной лингвокогнитивистики является изучение способов фиксирования посредством языковых средств эмпирического опыта. Для описания окружающего мира на языковом уровне «прежде всего необходимо определить, что из воспринимаемого мира может выражаться в языке и каким закономерностям это выражение подчиняется» [Рузин 1994, с. 79]. Релевантными признаками эмпирического знания являются «зрительные, слуховые, тактильные, вкусовые, воспринимаемые обонянием характеристики предметов, явлений, событий, отраженных в нашей памяти» [Карасик 2004, с. 129]. Данные характеристики лежат в основе наглядно-чувственного образа, который в научных текстах имеет ничуть не меньшее значение, чем, например, в художественных. Вместе с тем это не отрицает того известного факта, что сфера научного общения преследует цели наиболее точного, логичного, однозначного выражения мысли, и того, что «главной формой мысли в области науки оказывается понятие, а языковое воплощение динамики мышления выражается в суждениях и умозаключениях, следующих одно за другим в строгой логической последовательности» [Кожина 1993, с. 161].
Более того, абстрактное мышление опирается на наглядно-чувственный образ. Разная степень насыщенности текста наглядно-чувственными образами во многом определяется областью знаний. Так, привлекаемый к анализу текст книги Д.В. Наливкина «Смерчи» содержит естественнонаучную информацию по метеорологии, где сами объекты описания в большей степени, чем в текстах, например, точных наук, требуют их воссоздания в виде целостного образа. Частично это объясняется тем, что язык метеорологии, несмотря на ее высокий теоретический уровень, развитый физический и математический аппарат, характеризуется высокой степенью конкретности и наглядности в описании объектов, взятых в их типичном проявлении. Метеорология по-прежнему во многом связана со сбором визуальных фактов и их обработкой, а человек при этом чаще всего оказывается «зрителем и регистратором тех грандиозных опытов, которые ставит сама природа, без его участия» [Хромов 1983, с. 12].
Научное описание объектов в метеорологических текстах направлено на создание целостного образа действительности. Это предопределено необходимостью их идентификации и, следовательно, выработкой условий, позволяющих читателю отличать один объект от других сходных явлений. Создание такого образа определяется его характеристиками, выделенными в результате познания. Поэтому важно выяснить, обращение к каким перцептивным модусам (известных пяти органов чувств) оказывается релевантным для формирования различных метеорологических объектов.
Нет сомнения, что все средства выражения ученый целенаправленно подчиняет выделению максимально важных характеристик объекта, поскольку в одну из его задач входит активизация логического мышления читателя (слушателя), осуществление которой невозможно без осознания образа анализируемого объекта. Однако наряду с этим заметна и другая тенденция: автор стремится воздействовать не только на интеллект читателя, но и на его чувства. Это проявляется в большей или меньшей мере в любых подстилях научных текстов, тем более это характерно для научно-популярных книг, к которым относится и изучаемый текст Д.Н. Наливкина. Таким образом, ученый, не отступая от достоверности фактов и глубины их освещения, должен заинтересовать неспециалиста научной информацией, а значит найти для строгих по сути доказательств увлекательные формы и действенные средства выражения. Наверное, именно в этом проявляется умение и талант ученого, поставившего перед собой социально значимую задачу распространения научных знаний, а ее решение, обнаруживая особенности индивидуального стиля, связано прежде всего с языковой тканью текста. Поэтому какой бы аспект текста ни затрагивался, нельзя обойтись без изучения арсенала языковых средств, отражающих авторскую позицию как в подаче информации, так и в ее организации.
Как известно, научно-популярный подстиль близок к художественному и публицистическому. Наиболее яркими их общими характеристиками является наличие выразительных и изобразительных черт, хотя способы достижения выразительности, средства воздействия на читателя и цели, которые преследует автор в каждом из этих видов творчества, различны. Чертой, отличающей научно-популярный и публицистический стили от художественного, является присущая им функция популяризации знаний о явлениях, событиях, фактах. Именно это во многом определяет как манеру изложения в целом, так и реализацию наглядно-чувственного образа в частности (см. подробнее о специфических чертах публицистического стиля в разделе 2.3.1 данной монографии).
Более того, образность и выразительность, в принципе не противопоказанные научной речи, в научно-популярном подстиле приобретают гораздо большую активность. Однако они имеют другие свойства и иную направленность, чем, например, в художественной речи. Это отличие определяется целью хотя и популярного, но все же научного текста, а именно: наиболее точно и четко описать предмет или явление, раскрыть его в полноте признаков, но при этом лишить читателей возможности множественной интерпретации, которая является неотъемлемой чертой художественного текста. Это обусловлено тем, что репрезентация тех или иных свойств предметов и явлений по сути нужна для того, чтобы стать составной частью их научного понятия.
Наглядно-чувственный образ в научной речи отличает максимальная направленность на выражение объективных черт предмета, соответствия их внешней реальности, существующей вне субъекта, в то время как в художественном описании преобладает субъективно-творческое начало в изображении объектов. Образ в научной речи лишен тех индивидуально-неповторимых свойств и признаков, которые присущи ему в художественном произведении.
Объективность образа обусловлена самим способом научного познания, который заключается в поиске истины и в ее доказательстве. Поэтому любые выразительные средства в научном тексте подчинены формированию точности передачи черт объекта, их адекватности реальному миру. Иначе говоря, разные средства выражения оценки, экспрессивно-эмоциональные слова и высказывания не могут быть охарактеризованы как способы представления личностного отношения к объекту, субъективное начало подчинено выражению объективного смысла. Эстетический способ познания, типизирующий действительность посредством художественных образов, напротив, не предполагает фактографической точности. Более того, она противопоказана художественному тексту, который нацелен на выражение авторского замысла, претендующего на неповторимую интерпретацию мира, на субъективное видение. Создание художественного образа допускает разную степень фантазирования, домысливания в силу личностных ассоциаций, направлено на выражение индивидуальных оценок по отношению к описываемому объекту. Субъективно-авторское начало может пронизывать весь мир формируемых писателем объектов и явлений, чего также нет в научном тексте, в котором даже субъективные оценки опираются на объективные данные, имеющиеся в распоряжении исследователя.
К анализу привлекается научно-популярная книга известного ученого Д.В. Наливкина «Смерчи» (М., 1984), автор которой описывает не только это страшное природное явление, но и другие метеорологические реалии. За 15 лет до этого исследователем был издан научный труд «Ураганы, бури, смерчи», который, по отзывам специалистов, не имеет аналогов в отечественной и зарубежной литературе. Это, как и вся научная деятельность ученого, говорит о его безупречном знании предмета исследования.
В сходных контекстах, как показал анализ, употребляются различные термины: вертикальный вихрь, смерч, торнадо, тромб, метеорологический тромб, ураган, тайфун, буря. Проверка данных терминов по специальным словарям позволила обнаружить синонимичность некоторых из них. Так, было выявлено, что слова смерч, торнадо, тромб (метеорологический тромб) можно считать синонимами. В словаре-справочнике «Экология и охрана природы» В.В. Сканина пишется, что смерч – это «атмосферный вихрь, возникающий в грозовом облаке и распространяющийся по земной поверхности. Имеет вид столба, воздух в нем вращается против часовой стрелки со скоростью до 330 м/с и одновременно поднимается по спирали, втягивая снизу пыль, воду и различные предметы. Синонимы: тромб метеорологический, торнадо» [Сканин, с. 236]. Аналогичные определения приводятся в других специальных источниках [см., например: КГЭ, т. 3, с. 507; КГС, с. 132]. В «Большой советской энциклопедии» указано, что торнадо – «название смерчей и тромбов в США» [БСЭ, т. 26, с. 111]. Сходное определение дается и в толковом словаре: торнадо – «название смерчей (тромбов) в Северной Америке» [МАС, т. 4, с. 387].
Таким образом, слова смерч, торнадо, тромб (метеорологический тромб) являются синонимами и обозначают одну и ту же природную реалию, главной номинацией которой является слово смерч, именно оно чаще всего используется в рассматриваемом тексте. Их различие состоит в том, что термин торнадо употребляется на американском континенте, содержание термина тромб уже по сравнению с другими синонимами, так как он используется для обозначения смерчей над сушей.
Синонимами можно считать также слова ураган, тайфун, буря. Они обозначают явления, которые связаны с образованием грозовых облаков, наличием сильных (до 50–100 м/с), разрушительных ветров. Однако существенное их отличие от терминов первой группы состоит в том, что они характеризуются отсутствием воронки (вихревого столба), а также в том, что облако само по себе опускается на землю [КГЭ, т. 4, с. 153; БСЭ, т. 4, с. 153; т. 27, с. 55]. Кроме того, в силу происхождения слова тайфун (от китайского тай фын – ‘большой ветер’) и устоявшейся традиции этим термином обозначают «ураган у восточных берегов Азии» [КГС, с. 142]. Тайфун – это «продолжительный штормовой циклон значительной интенсивности; с сильным ветром (30–50 м/с с порывами до 100 м/с), дождем; синонимы: буря, ураган» [Сканин, с. 279]. Термины ураган (слово заимствовано из языка карибских индейцев) и буря различаются некоторыми частными характеристиками, например, скоростью; к тому же первый из них, как правило, употребляется по отношению к явлениям, возникающим в Карибском море.
Следовательно, ураган, тайфун и буря – разные местные названия одного и того же природного явления, поэтому могут также считаться синонимами. В толковых словарях эти термины стоят в одном ряду и служат для определения друг друга: ураган – ‘ветер необычайной силы, сильная буря’; тайфун – ‘ураган огромной разрушительной силы’ [МАС, т. 4, с. 510, 332].
Вертикальный вихрь – особый термин, обозначающий отдельную природную реалию. Это понятие Д.В. Наливкин определяет следующим образом: «Данные образования по форме напоминают смерчи… По существу же они резко различны… Единственно, что у них общее – это спиральное вращение вокруг вертикальной оси. <…> Очень часто возникают при совершенно безоблачной погоде» (Наливкин, с. 36–37). Наиболее существенное их отличие от смерчей состоит в процессе образования: смерчи формируются в грозовом облаке, являются его частью, а вертикальные вихри никакого отношения не имеют к облакам и образуются у земли в нагретом воздухе. Термин вертикальный вихрь в специальных словарях и справочниках отсутствует, вероятно, потому, что «данные образования по форме напоминают смерчи и иногда объединяются с ними в одну группу» (Там же, с. 36). Однако в настоящее работе мы идем вслед за текстом анализируемого автора, который неоднократно подчеркивает особое содержание понятия вертикальный вихрь, соотносящегося с отдельной природной реалией.
Таким образом, термины смерч, торнадо, тромб, тромб метеорологический, вертикальный вихрь, ураган, буря, тайфун обозначают три природные реалии, которые далее называются как смерч, вихрь, ураган.
Обратимся к анализу языковых средств, которые используются для формирования наглядно-чувственного образа, тем самым установим основные особенности исследуемого текста. Это тем более уместно сделать, что в разных частях текста автор неоднократно использует одинаковые или очень сходные речевые обороты по отношению как к разным стихиям, так и к одному и тому же явлению. Сходство речевых оборотов при характеристике смерчей, ураганов и вихрей позволяет обнаружить присущие им общие черты. Сходные высказывания по отношению к одному из объектов свидетельствуют о регулярности определенных характеристик, которые проявляются в разных местах и в разное время. Это связано с тем, что автор, описывая ту или иную стихию, обращается к реально бывшим событиям и выделяет их наиболее типичные черты. Например, при описании прыжков смерча автор употребляет одни и те же слова, в некоторых случаях заменяя отдельные из них синонимами: Смерч отрывался от земли и, как бы прыгая, проносился над головами наблюдателей; Смерч оторвался от земли и пронесся над его головой; Смерч, подходя к наблюдателю, прыгнул, поднялся и прошел над его головой (Наливкин, с. 8–9).
Повторяемость некоторых словосочетаний приобретает в тексте терминологический оттенок, а наличие в них яркой внутренней формы позволяет наглядно представить индивидуальное проявление той или иной реалии, например: гигантский волчок, колонноподобные смерчи, змеевидная воронка. Возбуждая в сознании читателя привычные образы известных объектов, например, извивающееся тонкое тело змеи, округлой формы колонну, автор помогает воссоздать наиболее полное и в то же время обобщенное, типизированное представление о воздушных образованиях. В то же время такие средства выражения не лишены наглядности, экспрессивности.
При описании смерчей, вихрей и ураганов автор использует достаточно широкий спектр изобразительных и выразительных средств. Наиболее часто такие средства обнаруживаются в прямой или косвенной речи очевидцев, на свидетельства которых опирается ученый. Люди, которые столкнулись с грозными стихиями, не только описывают то, что они видели, но и сообщают о своем субъективном состоянии, о перенесенном потрясении: Жители… с ужасом наблюдали за громадным черным грозовым облаком, низко ползшим над землей (Наливкин, с. 6); Учитель местной школы с интересом наблюдал за появившейся с запада громадной грозовой тучей (Там же, с. 44). Перепуганные жители с ужасом смотрели, куда пойдет воронка (Там же, с. 61). Субъективное состояние очевидцев мотивировано окружающей картиной разбушевавшейся стихии, что выражается в многочисленных характеристиках самих объектов и в номинациях действий природных явлений.
В научной речи употребление определений вызвано стремлением точно, объективно и однозначно охарактеризовать предмет. Таких дескриптивных или дескриптивно-характеризующих определений немало в рассматриваемом тексте. Они являются чрезвычайно важным средством в формировании целостного образа, раскрывая одну из сторон объекта. Помимо этого, в анализируемом материале высокой частотностью обладают оценочные определения: огромная сила, колоссальная скорость, гигантские волны, ужасный рев, катастрофический характер и т.д. Обратим внимание на то, что в преобладающем большинстве случаев эти определения выражают не авторское отношение к описываемым объектам, а их объективные характеристики.
Рассмотрим из приведенных примеров словосочетание ужасный рев. Слово рев служит номинацией звука, производимого смерчем, а прилагательное ужасный обладает негативной коннотацией и определяет этот звук как «чрезвычайный по степени проявления, превышающий обычную меру, норму» [МАС, т. 4, с. 472]. Вместе тем определение ужасный, выражая крайне негативную оценку по отношению к реву смерча, является носителем объективной оценки звука смерча. Достаточно обратиться к другим высказываниям, чтобы убедиться в силе звука смерча, превышающей силу, возникающую даже при значительном разрушении материальных объектов, например: Видно было, как что-то темное, кружась, с воем и ревом быстро двигалось на село. <…> Пожилая женщина со страхом смотрела из окна, как с соседних домов срывало крыши… Когда смерч ушел, женщина, радуясь, что ее дом уцелел, вышла на улицу. Обернувшись, она увидела, что и на ее доме нет крыши. Общий рев и шум были настолько сильны, что она не слышала, как это произошло (Наливкин, с. 19).
Для выражения оценочных характеристик автор в основном использует качественные прилагательные и наречия. Оценочный компонент играет важную роль в формировании наглядно-чувственных образов, так как описываемые природные явления, разрушительные по сути, все-таки в различной мере наносят ущерб людям, а это требует от ученого градации их силы, выявления причин разной степени разрушительных действий, что соответственно приводит к появлению оценочных характеристик. Любопытно, что по наблюдениям исследователей, «сравнения количественных показателей по разным видам наук показывают, что тексты естественнонаучных трудов более насыщены оценочной лексикой, нежели труды гуманитарного характера» [Милованова 1985, с. 82].
Автор книги «Смерчи» активно использует оценочную и экспрессивную лексику или такие сочетания слов, которые выражают смысл о предельно возможных или поражающих воображение размерах, скорости, разрушениях, звуках и других характеристиках. Например: невероятная сила, громадное (гигантское) облако, гигантские волны, колоссальнейшие разрушения, страшный шум и свист, огромная сила разрушений, поразительное явление, исключительная сила, мгновенно смахнул дом. Благодаря этому формируется впечатление масштабности происходящего, подчеркивается его исключительность, грандиозность. В анализируемой книге экспрессивная лексика чаще всего выражает отрицательную эмоциональную оценку, подчеркивающую разрушительную силу стихий: Через несколько минут смерч принял страшную форму и набрал огромную силу (Наливкин, с. 7); Облако… вращается с бешеной скоростью (Там же, с. 10); Огненно-дымовой вихрь вращался с поразительной скоростью (Там же, с. 41); Ураганы… вызывают колоссальнейшие разрушения (Там же, с. 24). В отдельных контекстах негативную оценку могут выражать глаголы-сказуемые, особенно в сочетании с дополнениями, указывающими на объект воздействия: Она (воронка. – Т.С.)