Признание голосов

Вид материала

Документы

Содержание Семейные отношения и психоз

Подобный материал:

• Протокол n общего собрания собственников помещений по выбору способа управления, 81.49kb.
• Согласно Положению «О земских учреждениях», 283.93kb.
• Участниками Общества с ограниченной ответственностью «Строительная компания «Полистром», 82.31kb.
• Л. Витгенштейн и М. Хайдеггер: исходная точка проблематизации, 196.58kb.
• Государственная Дума Федерального собрания Российской Федерации подавляющим большинством, 122.43kb.
• Признание граждан малоимущими и нуждающимися в жилых помещениях, предоставляемых, 19.2kb.
• Положение о городском конкурсе «Признание года 2011», 74.39kb.
• Телегония: мифы и реальность, 573.18kb.
• «Основы религиозных культур и светской этики», 82.55kb.
• Необходимость публикации данной книги видна каждому, болеющему за судьбу России., 82.74kb.

Угрозы

Голоса могут быть частью стратегии выживания в жизненно опасных ситуациях. Например, пытки были признаны Международной Амнистией триггером слышания голосов. Психоз, вызванный неразрешимой дилеммой, может иметь тот же результат; книга "Sophie's Choice" ("Софи делает выбор"), которую написал William Styron, – живописный пример этого: германский офицер заставляет Софи сделать выбор между сыном и дочерью, послав одного из них на смерть в газовой камере.

Это очень драматический пример, но мы сталкивались с подобными дилеммами в менее экстремальной форме. В одном случае отец девочки-подростка умирал от рака и просил дать ему смертельную дозу пилюль, чтобы прекратить его страдания. Ее мать была возмущена и отказалась позволить это, говоря, что это было бы убийством. Кого должна была слушать девочка: отца или мать? Еще в одном случае девочка подчинилась сексуальным требованиям отца после того, как он пригрозил взять вместо нее младшую сестру, если она не согласится.

Во всех этих случаях наибольшая проблема состоит в том, что человек, поставленный перед дилеммой, чувствует личную ответственность за последствия любого выбора. Убедив его в том, что этот выбор был навязан кем-то другим, можно освободить его от эмоциональных последствий.

Травма в детстве

Голоса не всегда согласуются с общепринятыми понятиями о времени и пространстве. Мы сталкивались с людьми, которые слышат голоса, связанные с перенесенными в детстве травмами; они представляют фрагменты из прошлого, но содержащаяся в них информация настолько искажена, что слышащий не всегда обнаруживает, что они отражают прошлые переживания. Как мы знаем из литературы, в случаях такого рода лечение осложняется, если индивидууму не ясна связь между голосами и травмирующей ситуацией. Голоса могут служить защитой от пугающих воспоминаний, и тогда может оказаться, что и слышащий, и сами голоса закрыты для лечения: они могут бояться потерять друг друга и безопасность, которую они создали. Эта ситуация превосходно подмечена в фильме "Shattered", в основу которого положены переживания Trudy Chase. В одной сцене Trudy, напуганная мыслью о том, что врач может разрушить ее безопасность своей попыткой объединить ее голоса, спрашивает его: "Кого вы собираетесь убить первым?" По ее мнению, соединение голосов внутри ego равносильно их убийству. Ясно, что приоритетным в лечении должно быть понимание содержания и функции голосов.

Эмоциональное отрицание

Голоса могут быть также следствием эмоционального отрицания или жесткого обращения, что так хорошо описал Брайен Дейви дальше в этой главе.

Те психиатры и другие люди, которые настойчиво утверждают, что таких голосов не существует, упускают суть. Будет неправильным их отрицание или попытка их заглушать, используя наушники, музыку или видео. Как мы показали, эти голоса представляют реальные воздействия и им есть что сказать: иногда послание может быть неприятным и неудобным, иногда – мудрым и инструктивным. Правильный лечебный подход – это не отрицать их реальность, а побольше узнать о них и исследовать происхождение реальных проблем.

Заключение

Социальная психиатрия изучает поведение и восприятие человека в связи с условиями его жизни как прошлыми, так и настоящими. Особый интерес представляют те социальные отношения и взаимодействия, в которых пациенту трудно или невозможно быть самим собой или продолжать такие отношения.

Исследуя вместе с клиентом, что говорят голоса, врач может помочь выявить те отношения и обстоятельства, которые породили проблемы. Слышание голосов само по себе не вызвано соответствующей ситуацией, но то, что говорят голоса, воспроизводит ситуацию метафорически. Поэтому причинно- следственный подход менее полезен, чем изучение содержания посланий в связи с жизненной ситуацией слышащего.

СЕМЕЙНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И ПСИХОЗ

Ник Тарриер

Все мы чувствительны к воздействиям нашего окружения, но уже давно стало понятно, что это особенно относится к тем, кто страдает шизофренией. Окружающая среда с чрезмерными или недостаточными стимулами считается особенно стрессовой и может привести к переживаниям, включающим галлюцинации, бредовые идеи и расстройства сознания. Среда, в которой большинство из нас проводит значительную часть времени, это наш дом, и поэтому неудивительно, что домашний эмоциональный климат имеет особую важность для нашего благополучия.

Выраженное чувство

В 50-е годы группа социологов и социальных психиатров в Лондоне заинтересовалась тем, что происходит с людьми после того, как они покидают психиатрическую больницу. К своему удивлению, они обнаружили, что тем, у кого был диагноз шизофрения и кто вернулся в свои семьи, хуже, чем тем, кто жил отдельно или в общежитии: те, кто вернулся к своим семьям, снова поступали в больницу намного чаще, чем те, кто жил как-то иначе. Это вызвало серию научных исследований влияния среды на процессы, происходящие с теми, у кого определили шизофрению. Исследовавшие эту область выдающийся социальный психолог Cristine Vaughn и социальный психиатр Julian Leff установили критерий, названный "выраженное чувство", который позволил им количественно оценивать домашний стресс.

"Выраженное чувство" ("Expressed emotion" или ЕЕ, как его часто называют) измеряется с помощью интервью с кем-нибудь, кто хорошо знает страдающего. Обычно это близкий родственник, но в последнее время тестируются также медсестринский персонал и сами страдающие. Можно определить тип и степень эмоционального удовлетворения, проявленного интервьюируемым в терминах критики, враждебности, излишнего вмешательства, сердечности и позитивных замечаний. Из расчета этих различных категорий можно определить, высок или низок ЕЕ этой семьи. Теперь во всем мире выполнено по крайней мере 20 крупномасштабных исследований, изучавших зависимость между высоким и низким ЕЕ семьи и рецидивами шизофрении. Почти все исследования показывают более высокую частоту рецидивов у страдающих, живущих в семьях с высоким ЕЕ, и эта разница весьма существенная.

Некоторые люди истолковали концепцию ЕЕ как возложение на родственников вины за шизофрению или предположение, что они сами так или иначе ненормальные, но ясно, что это неверно. ЕЕ представляет уровень стресса в домашнем окружении, которое необязательно является так или иначе ненормальным; просто больные шизофренией очень чувствительны даже к слабому уровню стресса. Если угодно, на самом деле низкий ЕЕ семьи можно считать ненормальным из-за низких уровней стресса.

Терапевтические разработки

Исследование ЕЕ было чрезвычайно ценным для страдающих, их семей и профессионалов по охране здоровья тем, что подсказывало им более эффективные способы совместной работы по обучению тому, как жить и преодолевать трудности и горе, причиненные расстройством.

Выполнено множество обширных исследований, главным образом в США и Соединенном Королевстве (СК), для проверки новых методов, основанных на исследовании ЕЕ. Этим методам различные исследователи давали различные названия: психологическое воздействие (Лондон), управление семьей (Калифорния, США), психообучение (Питсбург, США) и воздействие на семью (Манчестер, СК). Короче говоря, эти исследования рассматривали специализированную помощь, которая сделалась доступной для семей, в том числе: информацию о шизофрении и ее лечении, проблемно ориентированную консультацию и обучение искусству справляться с трудными конфронтационными и стрессовыми ситуациями. Было признано, что эти средства имеют огромные преимущества перед традиционными средствами служб психического здоровья. Такие программы воздействия на семью (используя манчестерский термин) радикально снизили частоту рецидивов и повторных госпитализаций; они также улучшили уровень функционирования страдающих, позволяя им становиться более независимыми. К тому же очевидно, что родственникам это принесло пользу, а семья в целом стала функционировать лучше, т.е. лучше справляться со стрессами и решением проблем; экономический анализ также сделал очевидным, что эти воздействия приводят к сбережению финансовых средств служб здоровья.

Поскольку эти программы применяют метод сотрудничества в решении проблем, их одинаково приветствовали страдающие и их родственники, и в общем они были восприняты как полезные. Программы воздействия на семью позволяют держать людей вне больницы не за счет увеличения лекарственных доз; на самом деле имеются некоторые доказательства калифорнийского исследования, что страдающие, участвующие в программах семейной чуткости, получают меньшие дозы лекарств. Как предполагается, это происходит потому, что как они, так и их семьи способны лучше справляться со стрессом. Еще одним доказательством этому послужило манчестерское исследование, которое показало, что участники программы выдерживали более напряженные жизненные события, чем те, кто не получал "семейного воздействия". Это важно, поскольку ранее было показано, что переживание таких жизненных событий, как оказаться лишним или болезнь в семье, может быть источником сильного стресса, который часто приводит к рецидиву и госпитализации страдающего шизофренией. Тот факт, что страдающие, включенные в программу воздействия, переживали более тяжелые стрессовые ситуации и имели очень мало рецидивов, свидетельствует о том, что они успешно овладевали искусством справляться с любым стрессом, находясь в своем обычном окружении.

Конечно, когда люди становятся более независимыми, они, вероятно, чаще наталкиваются на неожиданные стрессы, просто из-за возросшей активности и самостоятельности. Опасность здесь ясна: возросшие уровни функционирования сопровождаются большей подверженностью стрессам, а это может вызвать рецидив. Оказывается, однако, что семейные воздействия допускают возросшую активность, вооружая страдающего необходимым искусством справляться с любым увеличением напряжения.

Мы получили также несколько уроков того, какие типы программ неэффективны, потому что были другие исследования, выполненные в Германии и в Австралии, которые не дали положительных результатов. Эти программы воздействия имели ряд отличий от успешных программ, которые мы уже рассмотрели, и это делает возможным определить, что получается, а что нет. Наименее успешными были такие программы: применявшие психодинамический подход; отделявшие страдающих от родственников во время лечебной сессии или вообще не включавшие страдающих; краткосрочные программы (обычно менее трех месяцев) ; те, которым не удавалось поддерживать должным образом связь с основными звеньями служб психического здоровья; и те, которые не приняли подход проблемно- сфокусированного сотрудничества. Решающими аспектами для успеха программ семейного воздействия, таким образом, являются сотрудничество страдающего, родственников и профессионалов в установлении и удовлетворении потребностей, а также активная роль страдающего и его семьи в разрешении их собственных трудностей.

ПСИХОЗ

Брайен Дейви

Во время последнего психоза у меня было переживание, которое я бы описал, как слышание голосов на заднем плане. Теперь я могу сказать, что слышал фоновый шум, который мы обычно отфильтровываем от нашего сознания, и что я проецировал свои внутренние беспокойства на этот шум. Мои внутренние беспокойства придавали этому шуму некую структуру, и он звучал так, как если бы я слышал разговоры, относящиеся ко мне.

Во время психоза внутренние беспокойства настолько доминируют, что структурируют ваше представление о поступающих восприятиях. В отношениях между внутренним миром мыслей и чувств и внешним миром доминирует внутренний мир. Этот внутренний мир чрезвычайных ощущений и странных мыслей кажется причудливым и совсем не соответствующим внешней реальности. Я полагаю, однако, что возможно осмыслить этот странный внутренний мир. Для этого нужно увидеть себя снова переживающим беспокойства, реакции и чувства прошедших периодов жизни, когда человек был младенцем и маленьким ребенком, т.е. вернуться в прошлое. Вернуться к беспокойствам, ощущениям и реакциям прошлого, в условия страха и беспомощности того времени, к чувствам ужаса или (я поясню это позже) "рабским чувствам".

Чтобы понять психоз таким образом, необходимо разработать теоретическую структуру, объясняющую роль наших чувств, то, что их следует понимать как отделенные от нашего мышления, которое, в свою очередь, отличается от наших действий. Наши эмоциональные реакции на ситуации, то, что мы думаем о ситуациях, и наши активные реакции – это три измерения нашей личности, которые развиваются из наших предшествующих испытаний и отношений.

Одна из основных функций наших чувств – побуждать нас к действиям, которые утверждают и поддерживают нас. Усталость побуждает ко сну, голод – к еде, жажда – к питью. Восприятия и чувства как физические состояния, которые испытывают наши тела, имеют также социальные и межличностные функции. Привязанность и любовь мотивируют и поддерживают объединение и сотрудничество; раздражение и страх побуждают к энергичному проявлению защитных реакций. Многие чувства на самом деле являются смесью чувств. Например, зависть – это желание, смешанное с раздражением или ненавистью из-за невозможности его реализации.

Эмоции побуждают нас к действию. Удалим "е" в слове "emotion" (чувство) и получим "motion" (движение). Приятные чувства приводят нас к попыткам восстановить источники удовольствия или искать их. Они, так сказать, двигают нас к ситуациям, связанным с творчеством и наслаждением. Болезненных чувств мы стараемся избегать, не повторять, уклоняться от них или сопротивляться им. Мы клеймим их как негативные.

Итак, позитивные или негативные чувства побуждают нас действовать. Однако, будучи младенцами или маленькими детьми, мы не можем действовать иначе, чем прямо сигнализируя о наших чувствах тем, кто может действовать за нас и от кого мы зависим. Пока мы можем думать словами (или символами общения) и пока мы не можем действовать самостоятельно, мы зависим от соответствующего отклика на выражение наших чувств в чувствах нашей матери, отца, старших братьев или сестер. Наше младенческое состояние беспомощность и уязвимость.

Младенцами мы выживаем потому, что другие откликаются на выражение наших чувств. Но что, если они этого не делают? Что, если они игнорируют выражение наших чувств или отвечают на крик о помощи взглядом, который говорит о негодовании и ненависти? Что, если (еще хуже) они злоупотребляют своей силой и вызывают новые ощущения страха?

Ответ таков: младенец испытывает страх и ужас. Такой страх, такой ужас, подоплекой которых является ужас возвращения в прежнее состояние (на более раннюю стадию развития). Позднее младенец или маленький ребенок станет молчаливым, эмоционально чрезвычайно обособленным, типа зомби. Когда это проявляется в последующей жизни, психиатры называют это "эмоциональная бедность". Состояние страха, которое сковывает, состояние ужаса и чувство, что ты обязан всегда быть удобным для других, для использования другими, – это эмоциональные состояния психоза. Я называю их "рабскими чувствами", потому что они ассоциируются с беспомощностью младенца или маленького ребенка, которую он ощущает, если не находит соответствующего отклика на свои чувства, или если он всегда должен делать то, что хотят взрослые, независимо от его желаний. Главное в таких ранних переживаниях беспомощности то, что они закладывают основы личности и формируют наши основные реакции на ситуации последующей жизни. Они становятся частью наших условных рефлексов. Это не тот род обучения, который, как предполагается, мы получаем в школе, а более фундаментальный вид обучения, связанный с тем, как мы реагируем в условиях высоко заряженного чувства.

Безусловно, самое главное, что мы узнаем тогда, это важны мы или нет. Если родители не реагируют на непосредственное выражение наших чувств, мы узнаем, что наши чувства не имеют значения и, следовательно, мы не имеем значения. Если наше беспокойство никогда не снимается, и, возможно, нас признают только, когда мы этого добиваемся, мы вынуждены всегда искать внимания, всегда искать успокоения, которого никогда не имели с самого начала, показывая в выгодном свете наши разнообразные достоинства. Мы будем постоянно бороться таким образом за обретение чувства собственного достоинства, потому что наше самоуважение было подорвано, когда наши чувства игнорировались или когда нас в младенчестве мучили.

Если мы любим себя, то все наши чувства будут уважаться, признаваться и приниматься во внимание или получать отклик. Тогда мы будем иметь доступ к позитивным и негативным чувствам. Это важно, так как тогда, делая выбор, мы будем чувствовать себя уверенно. Мы будем искать такие ситуации, которые дают нам удовольствие и любовь. Мы будем отодвигать от себя или противостоять таким ситуациям, которые выводят нас из душевного равновесия или пугают. Короче говоря, мы будем создавать свою личность. Мы будем иметь право распоряжаться своей жизнью. Любовь в начале нашей жизни, как соответствующий защитный и нежный отклик на наши чувства, – это предпосылка нашей будущей независимости. Если мы этого не находим, мы будем развивать защитные и оборонительные реакции, будем несвободны в выражении своих чувств, будем зависимы от других, когда мы будем делать выбор; будем бороться за утверждение чувства собственного достоинства, и наше здоровье будет в опасности.

Структуры нашего мышления будут отражать характер наших ранних переживаний. В этом отношении мышление – это применение символов человеческого общения, главным образом словесного, для формирования внутренней картины мира и нашего места в нем, которое руководит нашими реакциями и толкованиями. Похоже, что мы должны расти с системами представлений, которые отражают или, может быть, являются зеркальными отражениями мышления наших родителей. Возможно, если мы растем нелюбимыми и стараемся понять причину этого, мы принимаем в качестве объяснения их мнение, что мы плохие. Они объясняют это тем, что мы игнорировали или отвергали их требования к нам. В своем мышлении мы конструируем стратегии, которые позволят нам выжить.

Упадок здоровья – это крушение нашей обороны, это возврат чувств, которые мы учились отбрасывать или не замечать; это возврат в исходную точку, к ужасу, страху и беспомощности, которые мы чувствовали вначале.

В "Psychotherapy of Schizophrenia" ("Психотерапия шизофрении") Karon и van den Bos показывают, что фактически каждый солдат, поставленный в условия, когда смерть кажется почти верной, когда он должен лежать на одном месте долгое время и мочиться и испражняться под себя, фактически каждый такой солдат, будучи избавлен от этого, проявляет классические симптомы шизофрении. Однако, в большинстве случаев от этой формы шизофренического психоза можно оправиться. Что я считаю важным для выздоровления, так это то, были ли достаточно позитивными первоначальные переживания личности. Но если мы испытывали негативные чувства достаточно долго, упадок здоровья неминуем. Потому что функция наших чувств – побуждать нас изменить наши обстоятельства, изменить нашу жизнь, избегать источника стресса или удалять его. Если мы не можем этого сделать, если мы бессильны, ухудшение здоровья неизбежно. В душевной болезни мы возвращаемся к первоначальным переживаниям беспомощности. Если в наших первоначальных переживаниях беспомощности не было никого, кто поддержал бы и утешил нас, тогда нам ничего не остается, кроме сознания бесконечности страха и ужаса. Кажется, что переживание будет бесконечным потому, что у ребенка пока нет ни понятия о времени, ни понятия о том, что у него есть будущее во взрослом мире.

Ранние состояния разума таковы, что в них связи ego неясны и бесформенны. Одно из самых первых различий, которое мы делаем, это различие между самим собой и остальным миром. Это не сразу понятно. Большинство психотических симптомов может рассматриваться как необычные способы понимания взаимосвязи между самим собой и остальным социальным и материальным миром. При тяжелых психозах, в глубокой регрессии личность будет возвращена в состояние разума, предшествующее дифференциации между собой и не-собой.

Когда ребенок качается, его кроватка качается вместе с ним. Когда он дрыгает ножками, видно, как движется одеяльце. Когда его вынимают из кроватки и из одеяльца, если он был в них долго, ему может показаться странным, что его отделили от чего-то, что он считал своей частью, а теперь видит как отдельное. На этой стадии у нас нет способа узнать, что принадлежит нам лично, а что нет. Несмотря на это, мы можем знать лицо на телеэкране, произносящее слова, которых мы еще не понимаем, и в самом деле разговаривающее только с нами. Голоса, которые мы слышим как фон нашей жизни, голоса наших родителей или братьев и сестер в других комнатах, действительно, могут говорить о нас. Мы сознаем только, что эти голоса имеют громадное значение. В зависимости от нашего опыта эти отдаленные голоса могут доносить обещание удовольствия или ужаса, и мы настойчиво прислушиваемся к их эмоциональному тону, не понимая их значения.

Главное психотическое переживание – это бессилие. В работе Left7 и Vaughn высказывается идея, о какого рода процессе может идти речь. Как хорошо известно, они нашли эмпирическое доказательство того, что если после шизофренического расстройства больной возвращается к отношениям, которые они описали как "High Expressed Emotion", "High ЕЕ" ("сильно выраженная эмоция"), тогда, похоже, шанс рецидива высок. Это может также хорошо объяснить первоначальные расстройства.

В моей интерпретации, отношения имеют High ЕЕ там, где эмоции людей, живущих с больным (обычно это родители), неравные. То ли это в форме враждебной критики, то ли в форме преувеличенного восхваления и выражений любви, связанных с требуемым и ожидаемым поведением, эффект таков, что жизнь больного контролируется, а решения принимаются за него. Отношение чрезмерно сложное и чрезмерно контролируемое.

С точки зрения данного мною анализа можно достаточно хорошо объяснить стереотип заболевания шизофренией в молодом возрасте. Если кто-либо был поставлен в сверхкритические и сверхконтролируемые отношения, то он почти определенно не будет самим собой. Молодому человеку не позволяли принимать собственные решения на основании собственных чувств. Выражение собственных чувств не допускалось. Чего такие родители хотят, так это благонравной податливости. Все чувства, такие как гнев, страх и, возможно, даже радость, с которыми ребенок должен научиться справляться и реагировать на них, и делать собственный выбор, не дозволены. Выражение гнева может рассматриваться, например, как неприемлемый вызов родительскому авторитету, и может быть охарактеризован как испорченность или безнравственность. Однако в жизни неизбежны всякие чувства. Даже считая ненависть неприемлемой, человек все же может столкнуться с ней в повседневной жизни. Способ, которым такую ненависть можно не допустить, – это исключить ненавидящую часть личности из внутреннего потока сознания, которое определяется как "я". Вместо того, чтобы интегрироваться, она будет восприниматься как вмешательство извне.