Признание голосов

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 25

Когда вы галлюцинируете, это не значит, что вы не можете выйти и купить себе одежду. И даже когда вы в бреду, то должны есть. До некоторой степени повседневная жизнь продолжается.

Когда я слышу голос теперь, то могу как бы прогнать его. Это словно моя вторая натура. Хотя бывают времена, когда голоса полностью подавляют меня, я знаю, что наступит момент, когда это ослабеет. Всегда есть также время, чтобы принять решение. Так, в последний раз я решил, что не хочу курить марихуану, поскольку накануне бред был очень сильным, слишком реальным. Я боялся, что если начну курить, то немедленно впаду в это состояние. Я научился также быть очень внимательным в разговоре. Вначале, когда у меня бывал спиритический контакт, я чувствовал потребность поговорить об этом. Теперь при общении я рассказываю анекдоты или маленькие истории и нахожу, что люди скорее интересуются, чем путаются.

Иногда невозможно избежать участия других людей. Часто они хотят, чтобы их привлекли. Они приходят и интересуются. Это составляет проблему, когда у вас галлюцинации, и вы чувствуете, что готовы рассказать о них для того, чтобы кто- то сказал: "Это не имеет значения". Поэтому я научился вначале говорить, что у меня возникла безумная мысль, а потом рассказывать, о чем речь. Затем я наблюдаю за реакцией. Иногда я чувствую, что если кто-нибудь скажет: "Да, это верно", я буду в шоке, потому что считаю, что вообразил это.

Часто вы можете питать свою паранойю тем, что говорите кому-то о происходящем, но они не понимают вас. Затем ваши рассказы передают еще кому-то, неизбежно немного искажая. А потом вы слышите от кого-то свою же историю, которая заставляет вас удивляться, как это могло случиться. Это трудно объяснить. Люди преувеличивают, и это происходит без вашего влияния.

Другим барьером к адаптации или к тому, чтобы вернуть человека на землю, является наркотический характер невероятных испытаний. Это нечто вроде наркотика, за который люди готовы платить. Мания величия, склонность личности преувеличивать собственную значимость. Следует признать, что отрицательные бредовые идеи нежелательны для человека, но в действительности нет способа избежать их появления. Но человек, скорее всего, может сделать больше для их предотвращения или, по крайней мере, не содействовать им. Слишком долго не спать, слишком много пить и курить, жить на диете из пива и кофе – все это ведет к истощению и помрачению сознания.

Хотя, возможно, подобно страдающему алкоголизмом, вместе с плохим получаешь хорошее. Кое-что, открытое в этом состоянии, имеет ценность. Люди, невольно исследующие подсознательное (или что-то такое), находятся в положении, из которого можно извлечь нечто полезное. Некоторые исследования приводят к смертельному исходу. Другие – к открытию идей, бесценных духовных сокровищ, новых взглядов на вещи, инструментов творчества и т.д.

Подобное положительное мышление придает мне силы. Если это и случиться со мной, то я намерен извлечь из этого столько хорошего, сколько смогу. После стольких ударов, которые я перенес, стеснений, которые я выстрадал, убытков, которые я потерпел из-за того, что со мной случилось, я мог бы быть полон сожалений, однако считаю себя удачливейшим из людей и больше всего доволен этим взглядом. По крайней мере, я – исследователь этих огромных джунглей иллюзий. Моя жизнь – приключение, не всегда безопасное или спокойное, но, по крайней мере, приключение. Кто я есть, не зависит от того, каким меня видят другие. Я отвергаю все ярлыки. Когда я встречаю тех, кто хочет наклеить на меня ярлык, я вижу только маленьких людей с маленьким умишком и не могу принимать их слишком серьезно. Моя теперешняя ситуация вполне стабильна, и я надеюсь, что буду в состоянии справиться со следующим кризисным эпизодом, если он случится.

ОДИННАДЦАТОЕ СООБЩЕНИЕ (L.Р.)

26-летняя женщина, чей медицинский диагноз включал шизофрению. В течение пяти лет она лечилась в больнице и вне ее. Сейчас она – председатель организации Survivors Speak Out (высказываются выжившие).

В моей жизни всегда было много спиритической деятельности, которая была довольно важной для меня. Я нуждаюсь в спиритическом контакте. Помню, когда мне было около десяти лет, я в течение года видела беспрерывные сны, подобные сериалу, на которые я настраивалась каждую ночь. В этих снах я была неразрушимой, и человек, который меня преследовал, тоже был неразрушимым. Смысл состоял в том, кто на кого нагонит больший ужас. Я всегда принимала одни и те же физические формы: распятия или металлической коробки.

Примерно в это же время я начала чувствовать спиритическое присутствие за дверью моей спальни. К счастью, я ощущала, что в двери есть что-то, не позволяющее войти в нее. Но я знала: если этот дух сможет войти, это погубит меня. Я чувствовала его давление на дверь. Я буквально видела, как временами дверь прогибалась под давлением. Это стояло там семь лет, днем и ночью. Я не думала, что кто-нибудь поверит мне, поэтому никогда никому не рассказывала об этом все эти семь лет.

Когда мне было 17 лет, я вошла в контакт с духовным целителем. Я встретила его совсем случайно. Он был другом моего приятеля, который заметил мою измученностъ, возраставшую примерно с 14 лет. Приятель подумал, что духовный целитель может помочь мне. Когда я увидела этого человека, то сказала ему о духе за дверью. Он спросил: "Почему вы не разговариваете с ним?", и я это сделала. Я поговорила с духом и он исчез. Потом однажды я проснулась и почувствовала, что мой собственный дух умер. Я чувствовала себя опустошенной подобно пустому сосуду. Я думала, что, если мой дух умер, то и мое тело может последовать за ним. Поэтому я пыталась убить себя.

Когда я выздоровела, все приняло новую форму. Я заметила, что другой дух вошел в мое тело, чтобы занять место моего собственного. Я чувствовала, что это существо очень злое и плохое, что мое тело осквернено, как будто что-то прогнило внутри меня. Чтобы избавиться от этого, я решила обратиться к священнику. Что касается духовного целителя, то друг моего приятеля сказал: "Да, я знаю этого священника. Почему вы не идете к нему?", и я пошла. Я рассказала ему о находящемся во мне существе, и он выполнил надо мной обряд изгнания духов. Он оказался главным заклинателем Английской церкви. Некоторое время я чувствовала себя хорошо, но потом существо вернулось. Теперь я знаю, почему оно вернулось. В моей ауре есть отверстие, которое находится в грудной клетке. Я точно знаю это место. Я научилась узнавать, когда это отверстие открывается. Поэтому теперь, когда оно открывается, я просто закрываю его руками, или мой партнер делает это. После этого существа уже не могут проникнуть внутрь. Я могу их остановить. Это так просто.

Вернемся ко времени, когда мне было 19. Итак, у меня внутри было это плохое существо, но рядом со мной был и другой дух, который следовал за мной повсюду. Это был мужской дух, который назвался Фрэдом. Он сказал мне, что он сторонник дьявола и что я всегда буду чувствовать его у моего правого плеча.

Следующие два года прошли как в тумане. Трудно вспомнить что-нибудь из происходившего в то время. Я не знаю, общался ли Фрэд с существом внутри меня. Очень редко он приказывал мне делать что-то. Его замечания постоянно преследовали и унижали меня. Фрэд не объяснял мне причину своего появления, а только говорил мне, что я дерьмо, толстая, безобразная или тупая. Он говорил все, что он думает обо мне, и каждое слово западало мне в голову. Было похоже на то, что моя голова – это чаша, в которую бросают какие-то предметы. Эти предметы стукались о дно.

Я ни с кем не говорила о нем, пока он не совершил нечто ужасающее: напустил на меня змей, после чего я стала ненормальной. У меня была так называемая кататония, потому что я была ужасно напутана. Он напускал змей особым способом. Он давал мне знать об этом, говоря: "Я посылаю их. Они прибывают". Фрэд говорил мне также, какого они цвета. Тогда я начинала думать: "Черт возьми, что мне делать?". Затем слышались глухие удары змеиных голов о дверь и они появлялись снизу. Иногда я буквально видела их, шипящих, вверху и внизу комнаты. Я не могла видеть их так, как этот стул или этот стол. Трудно объяснить, как я могла видеть их, потому что это было не обычное видение. Больше похоже на то, что я просто знаю их размеры и форму, т.е. это другой тип видения.

Иногда появлялась только пара маленьких змеек, причем они оказывались в моем питье. Когда я проглатывала его, то понимала, что у меня в желудке змеи. Они кусали мое нутро, а потом исчезали. Иногда они ползали по моим ногам, и неожиданно одна кусала мне шею или запястье и оставалась там. Тогда я становилась неподвижной, напуганной и неспособной говорить. Я видела иногда, как змея попадала в газовое пламя и сгорала, причем я ощущала запах горелого. Когда их было много, своим шипением они производили оглушительный шум. Было очень трудно рассказать людям о происходящем, и потому я чувствовала себя беспомощной и не знала, что делать.

У меня появились другого рода переживания, звуковые и зрительные – цветовые. Я могла идти по улице, и все красное прыгало ко мне. Красный свет транспорта, чьи-то носки или свитер подскакивали ко мне и говорили только единственно слово: "Заражено". Или зеленое подскакивало ко мне и говорило: "Ты жива". Зеленое было первым положительным переживанием, которое у меня было когда-либо. Я шла по улице в состоянии эйфории. Вы знаете магазин Marks & Spencer? Его фасад оформлен зеленым цветом. Вдруг эти буквы изменились на слова "Ты жива", и я почувствовала себя тогда замечательно и очень счастливо. Иногда зеленый цвет сменялся красным, и я едва не произносила пожелание, чтобы снова появился зеленый.

Иногда я наблюдала, как растет мое тело, причем это происходит по минутам: обычно начинается с рук, а потом я будто видоизменяюсь. При этом я не слышу никаких голосов, но это довольно мучительно.

Хочется рассказать об одном важном случае, произошедшем у меня со змеями, который был первым предупреждением от них. Однажды ночью появилась змея, которая силой пролезла ко мне в рот и в тело, но потом вышла из него через детородный канал. Я знала, что что-то должно произойти с моей сестрой, которая была в положении. Когда я позвонила маме, чтобы узнать, что случилось, она рассказала мне, что сестра родила ребенка с незначительным дефектом лица – заячьей губой. Я знала, что случилось что-то плохое, прежде чем позвонила маме. Я уже знала, что это касается сестры, так как змея вышла через родовой канал. Хотя случай был страшный, однако невероятно, но факт, что он меня предупредил о чем-то. Это был единственный случай, когда змея действительно сказала мне что-то.

Я также обладала способностью улавливать глобальную беду, причем я не одинока в этом – другие слышащие голоса тоже испытывают это. Мы можем иногда уловить, если произошло что- то плохое. Если у вас плохое предчувствие, вы можете посмотреть новости: возможно, разбился самолет или кому-то нанесен вред.

Психиатрия

Я обратилась к психиатрам в 17 лет. Поскольку я рассказала им о еде и рвоте, то вначале был поставлен диагноз расстройства питания. Когда же я начала говорить об изгнании духов, врачи мне не слишком поверили, так как я не очень соответствовала категории, к которой они меня отнесли. Затем я сделала ошибку, рассказав моему консультанту о Фрэде и змеях; он сказал: "О, это очень интересно, я знаю, о чем вы говорите", и повесил на меня ярлык шизофрении. Он проинформировал моих родителей, но тогда я об этом не знала. Помню, как он сказал: "У вас скрытая болезнь", но я не поняла, что он имел в виду.

В течение пяти лет, до 21 года, моя жизнь протекала таким образом: я поступала в больницу и выписывалась из нее; была амбулаторной больной; была стационарной больной; попадала в больницу из-за ранений, которые постоянно наносила себе. Фрэд присутствовал большую часть времени. Злой дух был еще на месте моего духа. Я чувствовала себя так, как будто была мертва. Как я могла быть живой, если не было моего духа в моем теле? Меня не существовало. Я начала причинять себе вред, так как чувствовала себя бессильной. Это было реакцией на лечение, которое я получала. Я резала себя, чтобы выразить мою боль и страх из-за явного крушения всех надежд, а также как способ освобождения от того, что происходило, включая Фрэда и змей. Ни дух, ни Фрэд никогда не приказывали мне делать это. Я поступала так по своей воле.

Примерно в этот же период я слышала и женский вопящий голос. Он был у моих ушей, вне головы. Это было похоже на две вопящие женские головы. Теперь я думаю, что это было выражением моего крика. Временами я не могла ни кричать, ни плакать. Я чувствовала, что не могу этого делать ни в больнице, ни даже вне больницы. Я думаю, что слышала собственные крики и резала себя вместо того, чтобы плакать. Потому что когда текла кровь, я воспринимала ее как слезы. Рана кричала за меня.

Очевидно, психиатрия не очень пошла мне на пользу. Когда у меня появились застывание и скованность, выраженные расстройства восприятия, врачи стали просто колоть мое тело. Лекарствами они добились изменения моего поведения. Было очень тяжело выполнять то, что мне велели, и не контролировать свою жизнь. Но я старалась вести себя так, как от меня ожидали. Поскольку со мной обращались, как с ребенком, я и вела себя, как ребенок. Этого от меня ждали, и я жила в соответствии с чужими ожиданиями.

Когда я выписалась из больницы и пришла в дневной стационар, меня заставляли делать инъекции транквилизаторов, но тогда я сказала "нет". Впервые я заняла определенную позицию, впервые была настойчивой и тогда же я решила уйти от психиатрии.

Общение с другими выжившими стало поворотной точкой в моей жизни. Тогда я начала понимать, через какой ад я прошла, пока не отошла от психиатрии, не перестала принимать лекарств, быть под контролем. Наконец я смогла оценить то, что со мной произошло. Когда я вошла в контакт с другими выжившими, у меня появилась возможность разговаривать о гневе и получить признание этого чувства. Я могла говорить о переживаниях, не боясь быть осужденной или услышать, что я тупая или больная. Это было таким облегчением! У меня тогда появилось двое друзей, которые приняли меня такой, какая я есть. Если я чувствовала, что появляются змеи, я уже не должна была удирать, а могла оставаться.

Когда возросло мое понимание того, что происходило, то и Фрэд оставил меня. Но не так, что я однажды проснулась и поняла, что Фрэда нет, его присутствие уменьшалось постепенно. Змеи же всегда оставались. Фрэд не насылает их, и я не знаю, почему они все еще пытаются беспокоить меня, но поступаю с ними теперь очень по-разному.

Добиваясь большего контроля

Вначале я не могла бы сказать, что происходит, пока это не кончалось. Но постепенно, когда это начиналось, я иногда пыталась предостеречь окружающих; я могла сказать другому человеку: "Змеи в комнате". Один из моих друзей даже сказал змеям: "Уходите, оставьте Луизу одну". Помогало, когда кто- нибудь верил мне. Некоторые принимали меня всерьез и пытались что-то предпринять. В результате помощи змеи не обязательно исчезали, но я не чувствовала себя совсем одинокой. Убеждать меня, что они нереальны, – бесполезно, потому что они есть. Нет смысла отрицать то, что случается со мной.

То, что партнер хорошо помогает мне справляться со змеями, дает мне чувство избавления. Если змея касается моего тела, я могу сказать ему: "Она на моей руке". Я могу сказать ему, какой она величины, и он поможет мне сбросить ее: физически снять змею и выбросить ее за входную дверь. Он может избавить меня от нее, пока я не способна сделать это самостоятельно.

Тем не менее моя способность справляться со змеями растет. Очень редко я бываю совершенно несостоятельной, да и то – только на несколько часов. Я знаю, что они уберутся в конце концов, и это помогает мне быть более уверенной в обращении с ними. На прошлой неделе они заняли всю кровать, но я сказала: "Сейчас же убирайтесь". Когда я злюсь на них, они убираются, даже если на это уходит вся ночь. В прошлом году, когда я была на конференции, там все фойе было покрыто змеями. Я обходила их, ступала между ними и совсем вышла из строя. Со мной были двое друзей, которые не оставляли меня всю ночь. Им ничего не надо было делать. Я не могла говорить о змеях до утра. Мои друзья оставались со мной всю ночь, что останавливало окружающих от мысли: "Эта женщина выглядит странно, нужно вызвать врача или карету "скорой помощи". Друзья ограждали меня от этого. Я работала среди змей. На это ушла вся ночь, но я сделала это. Я прошла через это.

Итак, насколько я справляюсь с ними, зависит от того, насколько я напряжена, что в это время происходит в моей жизни. Плохо, если я напряжена. Если я чувствую себя здоровой, то могу избавиться от них, просто сказав, чтобы они убирались. Но теперь я чувствую большую силу. Я знаю, что они могут появиться в любое время и кусать меня, и что эти укусы вредны, но я знаю также, что в какой-то момент они уберутся. Со временем я надеюсь достичь того, что они не смогут даже физически приблизиться ко мне, а я смогу отправить их прочь прежде, чем они зайдут так далеко. Я знаю, что приду к этому.

Мой собственный дух вернулся. Трудно указать точное время, когда это произошло. Но это было определенно в то время, когда я освобождалась от психиатрии. Мой дух периодически оставляет меня, но это теперь не столь катастрофично. Я не чувствую необходимости убивать себя каждый раз, когда он меня покидает. Я чувствую себя очень подавленной, если он не со мной, но знаю, что в какой-то момент он вернется.

Я научилась многому у моего партнера, поскольку у него самого было много переживаний с голосами и существами. С ним так легко разговаривать об этом; это его главное отличие от других окружающих. Я обрела собственное отношение к своим переживаниям и собственное мнение.

ДВЕНАДЦАТОЕ СООБЩЕНИЕ (A.L.)

A.L. 42 года, слышит голоса с 10 лет. Сейчас он приступил к развитию ряда стратегий, которые помогают ему справляться с голосами. Он координатор по развитию социальный навыков в Lambeth forum for Mental Health (Форум психического здоровья в Lambeth).

Я вспоминаю слышание голосов с очень раннего возраста, что всегда сопровождалось видением плавающего лица, казавшегося ухмыляющимся, но это теперь ушло. Мне было около десяти, когда голоса стали агрессивными и трудноуправляемыми. В продолжение моих детских и ранних юношеских лет я подвергался сексуальному насилию одним из членов моей семьи. Голоса всегда присутствовали при этом, и я помню их поддразнивание, запугивание и сплетничание. Я помню, что жил, погруженный в себя, и хотя пошел в школу, но казалось, был в стороне от школьной жизни. У меня был друг по имени Тревор, который знал о голосах и говорил, что это пугает его, но не отвергал меня, и мы были очень близки. Однако голоса начали овладевать мною до такой степени, что я сердился на них и проводил часы, возражая им.

В 14 лет меня показали детскому психиатру и направили в большую больницу, в которой было создано специальное отделение для детей. Но на самом деле меня поместили во взрослую мужскую палату. Здесь мои голоса пришли в сильное возбуждение. Мне поставили диагноз "шизофрения" и стали делать инъекции модеката. Это лишило меня способности справляться с голосами; эмоции стали вялыми, а разум не мог помочь мне воевать с голосами.

Меня переводили из одной больницы в другую. Ни разу меня не спросили, что я думал и чувствовал, но как только я говорил, что слышу голоса, мне либо предлагали взять себя в руки, либо давали химические коктейли. Мне кажется, что у психиатрии есть опасный обычай превращать обычные переживания в экстраординарные. Она овладевает вашим переживанием, затуманивает его, искажает, а затем возвращает его вам, ожидая благодарности. Ни разу никто не спросил меня о моей жизни дома. Казалось, вместо того чтобы обо мне заботиться, мною управляли и меня усмиряли. Я был лишь одним из многих на складе человеческих душ. Сексуальное бесчестье, которое я испытал, оставило физические, эмоциональные, душевные и психологические рубцы, и я полагаю, что эти четыре элемента связаны с моими четырьмя голосами.

Фактически проблемой были не мои голоса. Проблемой было отношение общества к ним и то, как на них реагировали. Стараясь спрятать голоса или изгнать духов медикаментозным лечением или электросудорожной терапией, они усиливали цикл оскорбления и подавления. Какое бы лечение или терапевтическое вмешательство ни применялось ко мне, голоса оставались. Психиатрическая система была бы рада, если бы я отрицал мои переживания. Процесс отрицания означает, что вы стали образцовым пациентом и играете по их правилам. Вы должны прятать любые неудобные чувства, душевные волнения или мысли, чтобы стать легко управляемым.

Прерывая молчание

Только однажды за 15 лет психиатрического вмешательства, когда мне было 36, я нашел человека, который захотел слушать. Это оказалось поворотной точкой для меня, и с тех пор я перестал быть жертвой и начал овладевать своими переживаниями. Эта медсестра находила время слушать о моих переживаниях и чувствах. Она всегда давала мне почувствовать свое расположение и устраивала так, чтобы нас не беспокоили. Она выключала сигнал вызова и снимала телефонную трубку с рычага, а иногда, когда под окном ее комнаты были люди, она закрывала жалюзи. Это позволяло мне чувствовать себя непринужденно. Она садилась со мной по одну сторону письменного стола, а не по разные. Она говорила мне, что наш разговор доверительный, но я должен сам решать, что именно раскрывать. Постепенно, по мере возрастания доверия между нами, я смог рассказать ей о бесчестии, а также о голосах. Иногда, когда я описывал то, что со мной случилось, она говорила, что это причиняет ей боль и что ей нужен перерыв. Наконец, я нашел того, кто понял боль, которую я чувствовал. Она помогла мне понять, что мои голоса были частью меня самого и имели цель и основание. Через шесть месяцев я смог развить основную стратегию адаптации. Самое важное, что медсестра была искренней и честной в своих намерениях и в откликах на то, что я ей рассказывал.

Хочется сказать, что, может быть, иные профессионалы психического здоровья и социальной работы могли бы поучиться кое-чему из ее подхода:

Blog

Признание голосов