Глубинное
Вид материала | Документы |
41. Устарела ли ахимса, непричинение вреда? Глубинное измерение йоги Глубинное измерение йоги 4." Глубинное измерение йоги |
- Ценностей, 711.67kb.
- Программа заседаний секции «Комплексные геолого-геофизические исследования недр», 87.35kb.
- Рене Генон – Восточная метафизика, 258.18kb.
- Теоретико-методологические основания характерологической акмеологии а. А. Филозоп (г., 170.14kb.
- Курс предназначен студентам, знакомым с основами планирования и проведения эмпирического, 115.12kb.
- Эмоциональное выгорание педагога и психологическое здоровье ребёнка, 72.85kb.
- План проведения маркетингового исследования регионального it-рынка Анализ емкости рынка, 24.92kb.
- Конспект Меньшенина Дмитрия, 57.33kb.
40. Йога начинается и заканчивается добродетелью
Для большинства жителей Запада добродетель — старомодное слово, в равной степени антикварное и непрактичное понятие. Однако в духовных традициях добродетель ставится во главу любых поступков. Хотя в йоге первичная, ультимативная реальность мыслится пребывающей за пределами добра и зла, все же признается необходимость добродетельных поступков, слов и мыслей. Добродетель традиционно связана с представлением о достоинстве. Таким образом, мысли и поступки считаются достойными или заслуживающими порицания в зависимости от того, проистекают они из добродетели или обмана. Достоинство (пуния) фактически является плодом хорошей кармы, т. е. позитивным моментом, генерируемым в мысли в результате позитивных физических, словесных или мысленных действий. Позитивные действия связаны с добротой, состраданием, любовью, не причинением вреда, щедростью, терпением, удовлетворенностью, правильным пониманием и т. д. Они оставляют положительные отпечатки в глубине мысли. Негативные действия связаны с самообманом, гневом, жадностью, нанесением вреда, скупостью, опрометчивостью, нетерпением и т. п. Они тоже оставляют кармические отпечатки на глубоких уровнях мысли. Эти следы или отпечатки представляют собой семена, которые прорастут в будущем, навлекая хорошие или плохие последствия. Как пишет Цзон каба, основатель школы Гелугпа, в своем грандиозном труде «Лам рим Ченмо» (глава 30):
«Все происходит как бы непринужденно, как у обычных, так и у благородных. Все, включая даже малейшее наслаждение, например, прохладным ветерком,— ибо он рожден в аду и поднимается из накопленной ранее благой кармы. Невозможно счастью возникнуть из недоброй кармы.
Любые страдания в смысле болезненных ощущений, включая даже легчайшее страдание, мелькающее в потоке мыслей архата, возникает из накопленной ранее недоброй кармы. Невозможно страданию возникнуть из благой кармы» (1).
Вопрос заключается в том, каким образом добродетельное поведение способно привести к конечным категориям, высшим добру и злу, как учит любая традиция йоги? Не следует ли ожидать, что добродетель всего лишь приведет к большей доброте? Не обесценивает ли любые этические поступки вера в ультимативную Реальность, которая стоит над моралью? Мастера йоги так не думают. С их точки зрения недобродетельное поведение карается будущими страданиями, тогда как добродетель вознаграждается приятными переживаниями. Пользуясь теологической терминологией, одно венчается Адом, а другое — Раем.
Важно то, что адепты йоги мало интересуются как адом, так и раем. Они стремятся выйти за рамки всех ограниченных условностями состояний существования и достичь освобождения, или нирваны. Единственная причина, по которой они старательно следуют добродетели, есть то, что таким образом уменьшаются мысленные факторы, причиняющие страдание (дукха). Но даже радостные переживания они по природе своей ограничивают, поскольку предполагают влияние личного эго, которое испытывает радости и, весьма вероятно, прилепится к ним, поддерживая вечное вращение порочного круга обусловленных состояний существования (сансары).
Только освобождение приносит полную свободу от страдания, а именно от закона причины и следствия. Лишь освобождение, или просветление, гарантирует разрыв бесконечной цепи кармических следствий, ведущих к воплощению (за исполненной страданий жизнью) в высших сферах.
После тщательного рассмотрения вопроса связи между этикой и освобождением, Цзонкаба предлагает следующий ответ, внушенный ему самим бодхисаттвой Манджушри:
«Предположим, вам не удалось посвятить какуюто часть практики размышлениям над различными проблемами жизненного цикла и отличным от них благам свободы. Не следует сидеть и медитировать, сосредоточивая мысль на попытке прозреть
212
213
'Л>< Георг Фойерштейн
ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ Ј9Sfc'

И, скажем, вы тут выходите и пытаетесь приобрести навык в некоем великом достойном занятии: совершенстве умения давать, совершенстве морали, воздержания, усилия или пребывания в состоянии концентрации. Не важно, в каком. Ни одно из них не приведет к состоянию свободы. Тот, кто действительно стремится к свободе, должен прежде всего забыть о подобных якобы глубоких советах. Ему следует прибегнуть к медитации «мысленного пересмотра», чтобы развить самоотречение.
Люди, пытающиеся идти по большему пути, должны регулярно выделять время на размышление над тем, как вредно сосредоточиваться на собственном благополучии и какое добро может произойти при сосредоточении на благополучии других. Постепенно такие мысли могут стать привычными; без них никакие поступки ни приведут на путь, который хоть кудато ведет» (2).
Таким образом, для успешной духовной жизни есть три неотъемлемые составляющих, называемых «три основных пути»: развитие правильного взгляда, самоотречение и желание обрести просветление ради блага других. Правильный взгляд заключается в том, что ни в нас, ни в комлибо еще нет независимого «я». На языке махаяны все есть «пустота» (шунья). Однако все возникло во взаимозависимости силой кармы. Самоотречение — это просто отказ от приверженности, особенно от приверженности к взгляду на себя как независимую сущность, или «я». Фраза «сосредоточение на благополучии других» заключает в себе практику бодхичитты, намерения или твердого решения достичь просветления ради блага всех существ. В этом суть бодхисаттвы, буддистского идеала махаяны. Следуя «трем путям», человек накапливает достоинство (пунью) и мудрость (праджну).
Чтобы добродетель была уместна не только в моральнорелигиозном, но и духовном плане, она должна осуществляться в контексте «трех путей» или их эквивалентах. Добродетель — интегральная часть аутентичной духовной практики. В классической йоге здоровое с точки зрения морали поведение является первым этапом восьмиступенчатого пути, ведущего к освобождению.
То же самое справедливо и для всех остальных форм йоги. Нельзя мошенничать и надеяться при этом на духовный рост. В качестве практиков йоги мы должны стремиться к гармонизации межличностных связей через проверенные временем добродетели («не вреди», «не воруй», «не лги», «не будь жаден», «будь чист»). Эти и прочие качества считаются универсальными достоинствами во всех религиозных и духовных традициях мира и должны в изобилии присутствовать у того, кто близок к просветлению или заявляет о том, что достиг его. Даже если наставник прибегает к роли «святого безумца» или «сумасшедшего адепта», мы должны ясно видеть, что он обуздал свои «низшие» импульсы и постоянно являет высокие достоинства (3). Путь к свободе ведет не в обход морали, а через нее. Речь здесь не о буржуазной морали подверженных тревоге личностей, но об идущей от сердца морали тех, кто искренне заботится о благополучии и свободе остальных.
41. Устарела ли ахимса, непричинение вреда?
Homo homini lupus est. Человек человеку волк. Зигмунт Фрейд, процитировавший эту латинскую поговорку, мрачно замечает: «Кто осмелится спорить с этим перед лицом всех доказательств?» То же самое повторяет множество психологов и социологов, доказывая, что агрессия присуща всем людям, что мы запрограммированы на нападение, нанесение увечий и убийство.
Однако, если агрессия — врожденный порыв, то не менее врожденными являются мягкость и способность подниматься над инстинктом убийства. Только законченный пессимист способен отрицать возможность жить в мире и гармонии с другими людьми и с Природой в целом. Нам нет необходимости губить 100 миллионов людей в войне и муках, что мы сделали в одном только XX веке. Мы вольны избрать другой курс действий. В качестве достойного стиля жизни мы вполне способны культивировать ненасилие, или непричинение вреда (ахимсу).
Это не просто утопия. В прошлые эпохи и даже в наше время мужчинам и женщинам удавалось жить вместе в тесном сотрудничестве, без войны и ссор. Некоторые монашеские общины поднимались до этого великого идеала по крайней мере на протяжении
214
215

ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ Sfe


Как бы то ни было, на определенном уровне духовного развития личности ненасилие становится чемто большим, чем экономической или социальной необходимостью. Оно превращается в выражение внутреннего ощущения единства со всем окружающим.
Неагрессивность, или непричинение вреда, приветствуется как главная добродетель всеми крупными духовнорелигиозными традициями мира. Целые века она составляет стержень йоги. В «Йогасутре» Патанджали непричинение вреда рассматривается в качестве одной из пяти практик, составляющих «великий обет» моральной дисциплины (яма).
Какое значение имеет добродетель, заключающаяся в непричинении вреда, для современного жителя Запада, практикующего йогу? Превратилась ли ахимса просто в романтический идеал? Или же, как настаивает Патанджали, это универсальная, безусловная ценность? Уместна ли она еще в нашем, ставшем гораздо более сложном, мире? В двадцатом столетии древний идеал ахимсы взял на вооружение не кто иной, как Махатма Ганди, мастер карма йоги (пути возвышающего «я» действия). Он также продемонстрировал его политическую эффективность своей практикой пассивного сопротивления. Ганди стал вдохновителем современной философии и практики ненасильственных социальных действий путем демонстраций, сидячих забастовок, пикетов, подачи петиций, голодовок и т. д. Ненасильственные кампании за социальные реформы оказались на диво успешны, став доказательствами трансформирующей роли ненасилия.
Ответ на поставленный выше вопрос должен звучать так: ахимса не менее уместна сегодня, как была во времена Патанджали и Будды Гаутамы, другого несгибаемого защитника ненасилия. Нам следует разобраться лишь в том, каким образом перевести идеал непричинения вреда в повседневную практику для нас, нашего окружения и всего человечества.
Старший современник Будды, Махавира, основатель джайнизма, сформулировал объемные правила, касающиеся ненасилия. Джайнизм более чем все прочие духовнорелигиозные культуры мира не приемлет насилия в любых его многочисленных формах. Даже сегодня члены некоторых джайнистских сект в Индии еще носят на лице маски, фильтрующие воздух, чтобы не вдохнуть невольно и тем самым не отнять жизнь у мелких насекомых. Мало кто из нас готов присоединиться к такому религиозному обычаю. Тем не менее при ближайшем рассмотрении подобная экстремальная практика преподносит нам полезный урок наша жизнь строится на жертвенной смерти других существ. Мы невольно убиваем создания с каждым вдохом. Бойню эту не в силах остановить даже маска, поскольку мы постоянно поглощаем биллионы невидимых микробов для того, чтобы продолжать жить. И сами мы лишь звено в великой пищевой цепи жизни, предназначенные умереть и стать пищей для микробов.
Это не значит, что мы должны прекратить дышать, есть или постоянно «подставлять другую щеку», однако следует признать, что мы обязаны своей жизнью другим созданиям и что они жертвуют своими жизнями ради нашей. Когда мы понастоящему осознаем эту неохватную взаимосвязь, станет совсем просто относиться к жизни с почтением, а это и есть позиция непричинения вреда и возвышающей эго любви.
Необходимо развивать умение воспринимать факт, что мы не одиноки во Вселенной, а представляем собой взаимозависимые клеточки космического тела. Духовная жизнь в большой степени состоит в принятии на себя ответственности за понятое нами относительно себя и мира, в котором мы живем. А это предполагает ответственность за разрушительную агрессию, которая являет себя во все более изощренных формах.
Как указывает Патанджали, непричинение вреда следует практиковать при любых условиях в мыслях, словах и делах. Проверку себя можно начать с активной жизни. Например, задайтесь вопросом: не вредит ли ваш стиль жизни окружающим способом, который не может быть оправдан с точки зрения морали. Как писатель я постепенно осознал, что разделяю ответственность за уничтожение лесов, служащих домом для бесчисленных видов живых существ и, не в последнюю очередь, для племен людей. Я начал участвовать в работах по их
216
217
>& Георг Фойерштейн
ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ



Другая важная область самопроверки касается наших социальных связей: семейной жизни, друзей, делового партнерства. Каким образом проявляется в них деструктивная агрессия? Как начать более серьезную практику ахимсы? Каким образом мы обычно выражаем недоброжелательность, отсутствие сострадания или эмпатии? Можно, например, попросить родных и друзей высказать все, что они думают по этому поводу, поделиться своими, вне всякого сомнения, болезненными реакциями. Весьма вероятно, мы узнаем, что ведем себя крайне агрессивно, холодно, сурово. Быть может, нам скажут, что мы подавляем других, не даем им проявить себя или что мы не умеем слушать. Существует много способов проявления недоброжелательности, равно как и множество путей выражения любви и сострадания.
Причинять вред легко не только физическими действиями, но и речью. Слова, сказанные необдуманно или в гневе, способны ранить не меньше, чем пощечина. Конкуренция, когда она становится бессердечной, грубой, также причиняет душевный вред. Стараясь обогнать друг друга, мы лишаем себя и всех прочих достоинств.
Весьма важно и то, как именно мы поддерживаем свою телесную энергию и здоровье. Если мы не являемся строгими вегетарианцами, то поглощаем мясо, рыбу, яйца, молочные продукты. Совершенно отдельно от религиозных воззрений следует задуматься над фактом, что наши привычки питания включены в огромную индустрию, отнюдь не отличающуюся моральной принципиальностью. Пища, которую мы употребляем, может быть приготовлена из выращенных на фабрикахфермах животных, где с ними обращаются с невероятной жестокостью («ведь животные не чувствуют боли, как мы»). Коров искусственно осеменяют, чтобы постоянно доить, тогда как их телята лишены материнской заботы и вынуждены питаться однообразными заменителями молока, чтобы их мясо было белым, как требует рынок. Цыплят выводят в инкубаторах и запирают в невыносимо тесные клетки. Поросят кастрируют и держат в крошечных загонах в темноте, где они едят просто от скуки и ничего не делают, ожидая забоя, который часто осуществляется весьма болезненным способом. Самой отвратительной практикой животноводства стало кормление коров превращенным в порошок мясом животных их собственного ви
да (каннибализм), что стало причиной возникновения коровьего бешенства. Жвачные животные — вегетарианцы по своей природе, кормление их мясом насилует их биологию. Это привело к забою сотен тысяч коров по всей Европе.
Таким образом, наши привычки в еде поддерживают индустрию, в которой оборачивается около 50 биллионов долларов в год и которая грубым образом попирает идеал не причинения вреда. Она также вносит огромный вклад в повсеместную деградацию окружающей среды. Не менее трагический эффект производят наши требования к лекарствам, поскольку этим самым поддерживается жестокая эксплуатация животных в лабораториях. Стремление к развлечениям также ведет к ущербу для животных. Наше неуемное потребительство прямо или косвенно причиняет вред другим нациям, обрекая миллионы наших собратьевлюдей на голод и болезни.
Любые поступки влекут за собой моральные последствия. Так, выполнение долга законопослушного гражданина включает в себя ежегодную уплату налогов. Однако наши налоги помогают поддерживать огромную военную индустрию, которая основана на одном насилии и приводит к бесчисленным смертям и несказанным страданиям во всем мире. Отказываться платить налоги глупо, однако можно ратовать за давно назревшую налоговую реформу и, что важнее, протестовать против того, как именно тратятся собранные деньги.
Наконец, идеал непричинения вреда не ограничивается делами или речами. Силой наделены сами мысли. Они определяют само наше отношение к жизни и особенно то, как мы взаимодействуем с другими. Если мы в депрессии, то низводим на свой уровень все, что нас окружает. Если мы бодры и жизнерадостны, то оделяем своим счастьем тех, кто стоит рядом. Если мы холодны и безразличны, то это причиняет вред, даже если мы и не намерены както ущемить данного человека. Каждый раз, когда в нас нет любви, мы неизбежно обедняем собственную жизнь и жизнь других. Таким образом, мы несем ответственность за то, каким образом существуем в мире, даже если затрагиваем только себя. Ведь поле нашей деятельности пересекается с полями всех и каждого.
Ахимса — это проявление возвышающей «я» любви, кирпичик духовной практики. Без нее истинная йога невозможна. И эта ценность ни в коем случае не устарела.
218
219
*sfc Георг Фойерштейн
ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ 4."

Три великие культурные традиции Индии — индуизм, буддизм и джайнизм — проповедуют в качестве главной моральной ценности заповедь «не навреди», или ахимсу. В «Йогасутре» (2.30) Патанджали, основном труде индусской йоги, непричинение вреда перечислено среди пяти ритуалов, или дисциплин (яма), для универсального применения. Позиция Патанджали имеет точные параллели в буддизме и джайнизме. Из этих трех великих традиций джайнизм предлагает наиболее всеобъемлющее применение заповеди.
Исторически джайнизм был основан в VI веке до н. э. Вардха маной Махавирой, старшим современником Будды Гаутамы, однако традиционно насчитывается еще двадцать три более ранних учителя, называемых «строителями переправы» (тиртханкара). Священная каноническая литература джайнизма, охватывающая около шестидесяти манускриптов, разделяется на три основных направления: четырнадцать Пурв (все утрачены), двенадцать Анг (речений Махавиры), тридцать четыре Ангабахий, состоящих из упанг и сутр (составленных различными предшественниками). Все они написаны на архаическом языке магадхан.
Джайнизм, подобно индуизму и буддизму, предлагает духовный путь, ведущий к освобождению. Исходно он представлял собой строго монашескую общину, в которую позже стали приниматься и миряне. Для джайнизма характерен строгий аскетизм (тапас). Он дал миру целый ряд великих адептов. Степень аскетизма можно оценить по древнему диспуту относительно того, дозволяется ли монахам джайны носить одежду или они должны ходить обнаженными. Около 300 г. до н. э. община раскололась на носящих одежду (шветамбара) и «одетых воздухом» (дигамбара). Уклад жизни монахов и монахинь джайны оказывал сильное влияние на мирян, так что даже обычные домовладельцы ревностно придерживались идеала непричинения вреда.
Древнейший и во многом главнейший из сохранившихся манускрипт — это «Акарангасутра», произнесенная Махавирой. Текст обрисовывает должное поведение для монахов и монашек и включает пространное рассмотрение заповеди «не навреди», поскольку для джайнистов «непричинение вреда есть первейшая добродетель» (ахимса парамо дхарма).
Согласно «Йогашастре» Хемачандры (2.31), духовная практика обесценивается, если она не основана на отказе от любых поступков, приносящих вред. «Дашаваикаликасутра» (1.1—4) ветви шветамбара, составленная примерно в V веке до н. э., открывается следующими стихами:
«Дхарма есть величайшее благо: не причинение вреда, ограничение и аскетизм. Даже боги чтят мысль, постоянно основанную на дхарме.
Как пчела довольна тем, что пьет нектар цветков дерева, не вредя им, так же поступают на Земле освобожденные аскеты, которые, ища пищу среди имеющихся цветов, черпают наслаждение в посвященных богу жертвах.
Подобно пчелам из цветков, мы кормимся тем, что приготовлено, не затрудняя никого».
Таким образом, даже в столь насущном для жизни вопросе, как питание, монахи джайны шли по этой планете легко, не желая вредить или даже причинять беспокойство другим. Непричинение вреда — великий обет (махаврата). По словам «Дашаваикалика сутры» (1.11):
«Господин, первый великий обет есть отказ от причинения вреда живущим. Господин, я воздерживаюсь от причинения вреда любым живым существам, будь они малыми или большими, подвижными или неподвижными. Я сам не причиню вреда ни одному живому существу. Я не причиню вреда ни одному живому существу через других. Я не оправдаю причинение вреда любом)' живому существу: Ибо, пока я живу, я не причиню, не спровоцирую и не оправдаю [причинение вреда другим] троекратным посредством тела, речи и мысли».
Кодекс морали джайна запрещает монахам рыться в земле куском дерева или пальцами, разминать куски глины или намеренно осушать озера и даже лужи. Все должно быть оставлено по возможности ненарушенным, поскольку жизнь повсюду. Им даже не позволено разводить или гасить огонь, поскольку у огня тоже есть формы жизни, в которые нельзя вмешиваться или разрушать их.
220
221
«.<: Георг Фойерштейн
ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ

Любые несущие вред действия порождают карму, которая привязывает человека к конечному миру (сансаре), свойство которого — страдание. Согласно «Таттваартасутре» (7.13) Умасвамина, причинение вреда (химса) лишает чужие жизни беззаботности. Причинение вреда может быть намеренным (самкалпаджа) или случайным (арамбхаджа) при выполнении предназначенной работы.
Излишне говорить, что джайнизм не приемлет охоту, вивисекцию, смертную казнь, жертвоприношение животных, личную месть и войну. Правила для мирян гораздо менее строги, чем для монахов, поскольку мирянам позволено разумно защищать собственную жизнь.
Ключ к заповеди «не навреди» — постоянная бдительность, или внимание (апрамада). Как объясняет вышеупомянутый манускрипт (7.4), это достигается выполнением следующих пяти практик:
- Ваггупти, слежение за речью.
- Маногупти, слежение за мыслями.
- Ириясамити, забота при ходьбе.
- Адананикшепанасамити, забота при поднимании и опускании предметов.
- Алочитапанабходжана, тщательное рассмотрение питья и пищи.
«Таттваартасутра» (7.11) рекомендует также следующие четыре практики:
- Майтри, благожелательность ко всем существам.
- Прамода, черпание радости во всех существах.
- Карунья, сострадание всем существам.
- Мадхиаста, снисходительность ко всем, кто ведет себя неверно.
Изза негативных ментальных состояний, а именно гордости, страсти, гнева, жадности и заблуждения, мы становимся невнимательны и небрежны. Эти состояния могут стать причиной беззаботности, которая способна привести к нанесению вреда и даже убийству других существ.
Совершенно ясно, что моральный кодекс джайны требует крайней внимательности. Это впечатляет еще больше, если учесть, что обет непричинения вреда относится лишь ко второй из одиннадцати стадий духовного развития в жизни мирянина и четырнадцати стадий в жизни монаха.
Гармоничная моральная жизнь освобождает внимание для медитации и развития тех высоких достоинств, которые ведут к освобождению. Те люди, которые занимаются йогой, отличной от джайны, могут немало почерпнуть из ненасильственного уклада жизни приверженцев джайнизма.