Конкурс Александра вощинина. Силуэты далёкого прошлого
| Вид материала | Конкурс |
- Программа кружка «Моя родословная» (144 ч.) Учебно-тематический план, 222.68kb.
- Д. Ф. Сафонов из далёкого прошлого, 2145.16kb.
- Данная курсовая работа представляет собой взгляд на рекламу, а точнее применение такой, 381.53kb.
- «силуэты» (1969) 1, 45.96kb.
- Из доклада секретаря ЦК вкп(б) А. Жданова, 69.74kb.
- Аскар кишкембаев, 76.41kb.
- Кристофер Найт, Алан Батлер Мистерия Луны, 7995.39kb.
- Кутузов и его время, 447.76kb.
- Исследовательская работа по дисциплине «Литература», 185.3kb.
- Методическая разработка урока Тема: «Многофигурная композиция «Бал 19 века. Силуэты», 268.81kb.
В электричке
Устав от леса, от ходьбы,
От груза и от переклички,
Картинно разложив грибы,
Идём к приходу электрички.
Под нескончаемым дождём,
Из термоса согревшись чаем,
Её с такой надеждой ждём
И с благодарностью встречаем!
Уже вечерний сумрак в ней.
Груз не оттягивает руки.
Тепло. Всё тише и ровней
Колёс и рельсов перестуки.
Затихла… Стала… А потом
Легко и быстро может сняться.
Лети-и-им… Лети-и-им…
И близко дом.
И сны ещё грибные снятся.
* * *
Нам друг друга часто не понять.
Вроде бы к одной стремимся цели,
Но предубеждения, как цепи,
На умах.
И тех цепей не снять.
Спор ведём, а истина давно –
Видимо, в зародыше – убита.
И душа как войлоком обита,
И понять друг друга не дано.
Двое зрячих видеть не хотят.
Не глухие, а почти не слышат.
Долгою борьбою каждый выжат,
Стрелы раскалённые летят.
Только поражение суля,
Стало наказанием общенье…
Хочешь, попрошу за всё прощенья?
И давай попробуем с нуля.
* * *
Если сказать вам по правде-то,
Знаю, что это не просто.
Очень хочу стать прапрадедом,
Жить этак лет девяносто,
Видеть далёкую поросль –
Чем-то похожие лица,
В каждом праправнуке порознь
Очень хочу повториться.
И у последней отметины
Знать, что за жизненной кромкой
Я обретаю бессмертие,
Весь оставаясь в потомках.
Подсолнушек
Маленький подсолнушек с жёлтыми ресницами
Вертит головою – солнца не найдёт:
«И куда могло оно вдруг запропаститься?
Поиграть со мной оно что же не идёт?»
Он ещё был маленьким, знал одни лишь радости,
Про дожди и тучи он ничего не знал.
Думал он, что солнышко
вечно будет рядом с ним,
Что в году два времени – лето и весна.
И когда подсолнушку воробьиха старая
О зиме поведала, снеге и ветрах,
Загрустил подсолнушек: «Как смеяться стану я,
Если в сердце намертво поселился страх?»
Только, видно, солнышко
слышало подсолнышка,
Налегло, и чёрная туча отползла.
Подошло к подсолнышку и сказало солнышко:
«В мире больше радости, чем, поверь мне, зла.
И пока нет осени, будем веселиться мы,
А грустить о будущем – это ни к чему!»
Маленький подсолнушек с жёлтыми ресницами
Улыбнулся солнышку и кивнул ему.
Сиреневый вереск
Сиреневый вереск
Цветёт между сосен.
Глядишь и не веришь,
Что близится осень.
Неслышно ступаешь
В душистую мякоть.
Идёшь и не знаешь –
Смеяться иль плакать?
Мне грустно немного.
Ты помнишь?.. А впрочем,
Не надо, не трогай
Те летние ночи.
Поляны повсюду
Как шёлком оделись.
Осеннее чудо –
Сиреневый вереск!
Дохнуло прохладой:
Сентябрь в преддверье.
Что было наградой,
Не станет потерей.
Но всё ж нелегко мне,
В тебе разуверясь,
Быть прежним и помнить
Сиреневый вереск.
ЛИТЕРАТУРНОЕ СЕГОДНЯ
Юрий
МИКУЛИН
«Последний»
Наконец вышел из печати долгожданный, шестнадцатый по счёту «Альманах поэзии» 2009 года, который много лет издавал в Сан-Хосе (США) Илья Фридлиб. Он успел сформировать и этот альманах, но, трезво рассчитывая свои силы, передал его своим друзьям и единомышленникам для завершения работы. К сожалению, он умер в конце 2008 года, и его любимое детище – альманах вышел из печати уже без него.
Как мне кажется, этот последний по времени издания «Альманах поэзии» обязательно должен понравиться широкой и взыскательной русскоязычной читающей публике во всех странах, где сегодня живут наши соотечественники.
Эта книга, несомненно, несёт на себе отпечаток личности Ильи Фридлиба, и не только потому, что начинается с традиционной и, как всегда, очень эмоционально написанной им вступительной статьи, и потому, что в альманахе есть и его стихи, но и потому, что альманах очень похож на него.
Илья Фридлиб был, без сомнения, как все творческие люди, внешне – сама несговорчивость, но его врождённая интеллигентность, образованность, широта взглядов, готовность понять и принять новое из любви к поэзии воистину творили чудеса, одно из которых – этот издаваемый им «Альманах поэзии».
Это так странно, но, как мне кажется, по стихотворным произведениям пятидесяти шести авторов этого альманаха можно увидеть не только всё разнообразие тем, интересующих поэтов, но и то, что всё отобранное для публикации написано предельно правдиво и талантливо.
Всех авторов, собранных на страницах этого последнего, подготовленного И. Фридлибом альманаха, объединяет, конечно, общее прошлое, русский язык и написанная на нём великая мировая литература. Есть такое уже порядком затёртое выражение, что современная литература вышла из гоголевской «Шинели». По аналогии, я думаю, можно считать общепринятым и, соответственно, никем не оспариваемым фактом, что корни русскоязычной поэзии прослеживаются от гениальной поэзии Пушкина, далее от Мандельштама, Блока, Ахматовой, Цветаевой, Пастернака…
Это так странно: только что я называл имена великих поэтов, составивших гордость и славу поэзии, но при этом они все имели своё, ни с кем более не сравнимое творческое лицо. Говоря о них и ставя их имена путём простого перечисления в один ряд, мы словно бы объединяем их, но это для настоящих ценителей поэзии неприемлемо.
Истинные поэты самостийны. Не как отдельные страны и города, а скорее как разделённые бесконечно повторяющимся временем сезоны. И пусть в обыденной жизни А. Ахматова опекала
О. Мандельштама и, как могла, защищала и оберегала его, но человеческая дружба вовсе не означала сходства их поэтических миров.
Точно так всё обстоит и с теми поэтами, подборки стихов которых напечатаны в альманахе поэзии за 2009 год. Есть, конечно, на его страницах горькие стихи. В них можно услышать упрёки, обращённые к той Стране, в которой люди родились и из которой в своё время по разным причинам уехали. Но поверьте мне, что и в этих стихах невозможно не увидеть любовь… Это выглядит примерно так, как если бы вы, подняв старое, уже в сетке трещин зеркало, увидели там чудом оставшийся кусочек своей трудной, но всё равно в чём-то счастливой жизни.
Есть в альманахе и другие поэты, которые уже в значительной степени освоились в новых странах. Они как диковинные цветы, которые прижились на новом месте, и их стихи, воспевающие эту землю, звучат для меня как пенье птиц, как первая и такая долгожданная весенняя зелень…
Не зря говорится, что время – лучший лекарь, и наши успешные русскоязычные соотечественники привыкают жить в других странах, при этом некоторые из них начинают писать уже не только на русском, но и на других языках. Честное слово, когда я прочёл об этом, то откровенно порадовался за них.
Как же иначе жить и идти автору к своему читателю, если русскоязычную современную поэзию издательства переводят и выпускают в свет за пределами бывшего Советского Союза в очень небольших количествах, и, как вы понимаете, список таких поэтов – давно известен и, к сожалению, очень короток.
Мне кажется, что известная замкнутость русскоязычного поэтического мира есть, с одной стороны, следствие огромного его богатства, что не может не вызывать оторопь и чисто технические проблемы при попытке качественного перевода на другие языки. Но эта замкнутость художественного мира при богатстве поэтических произведений должна побуждать издателей находить решения, которые бы позволили значительно расширить читательскую аудиторию.
«Альманах поэзии», который столько лет издавал в США И. Фридлиб, – это та, безусловно, успешная попытка идти по пути приобщения широкой русскоязычной читательской аудитории к нашей современной поэзии. Альманах 2009 года со всей очевидностью демонстрирует всем прекрасные образцы поэзии, и, что особенно важно, они созданы людьми разных поколений, живущими в разных городах и странах.
Для меня совершенным откровением стали строки как уже ушедших от нас И. Фридлиба, Б. Ганкина, так и великолепные стихи С. Кур, Е. Гутман, В. Фет, Е. Текс, Г. Зелевинской, А. Аврутина,
Е. Степанидиной, А. Ходос, М. Тверского и многих других.
Талант такого издателя, как И. Фридлиб, как раз и заключается в том, чтобы найти и отобрать для публикации в альманахе внешне такие непохожие и разные, но талантливые стихи. Издатели альманаха совершили эту многотрудную селекционную работу, и теперь другим издателям будет проще ориентироваться в этом обширном литературном поэтическом пространстве.
На мой взгляд, такое изобилие в альманахе великолепных стихов никак не может, не должно пройти бесследно. Внимательный читатель получит при знакомстве с альманахом весьма серьёзный эмоциональный и интеллектуальный заряд от той энергетики духа и мысли, что несут в себе талантливые поэтические строки.
Мне бы хотелось в конце этой статьи вернуться к тому, что «Альманах поэзии» 2009 года, скорее всего, будет последним. Сейчас, именно сейчас, когда он ещё только вышел из печати, у профессионально работающих на книжном рынке издательств есть время не дать ему кануть в небытие, чтобы он не стал ПОСЛЕДНИМ...
«Да разве ж я об этом…»
В декабре 2008 года в далёком американском городе Сан-Хосе умер Илья Фридлиб. Было ему 74 года, и он был очень и очень болен. Господи, как же быстро мы привыкли к тому, что бывшие наши соотечественники разъехались по всему свету. Как легко мы к этому привыкли…
Я не был знаком с этим человеком лично, а просто как-то получил письмо по электронной почте, где незнакомый мне человек писал, что прочёл мои стихи и хотел бы предложить мне опубликоваться в Международном Альманахе поэзии, который он издаёт. А потом были письма от него, много писем, и вот теперь, когда он умер и уже, к сожалению, отключен сайт, на котором можно было прочесть все пятнадцать изданных им за время проживания в Америке альманахов, мне захотелось рассказать об этом человеке то, что знаю я.
Так бывает, мы перебрасываемся письмами, работаем, а потом кто-то замолкает, и через какое-то время ты вдруг начинаешь ощущать, что тебе этого человека почему-то всё больше и больше не хватает. Илья Фридлиб прожил почти семнадцать лет в Америке, и за 15 лет выходили подготовленные им поэтические альманахи. Он мне писал, что собрал и отредактировал и 16-й альманах, но издать его он уже не успел.
Теперь, когда состояние одиночества и тишины стало действительно труднопереносимым, я опять начал перечитывать его письма ко мне (свои – каюсь – по большей части не сохранил), начал искать в Интернете информацию об этом человеке, его стихи… И вот только сейчас, спустя несколько месяцев после его смерти, я увидел его фотографию, прочёл подборки его стихов.
В отличие от него я писать начал поздно, в 46 лет и только после того, как абсолютно неожиданно для меня ушли из жизни мои хорошие знакомые. Это такое странное ощущение, когда после перерыва ты звонишь человеку на работу, а там отвечают, что он несколько месяцев назад умер, и плачут… Так страшно коротка человеческая жизнь и так поздно иногда к нам приходит осознание её ценности. И вот опять всё это со мною повторилось.
Он писал мне: «…Извините за прерванную беседу: помех невпроворот. Из хороших помех – почти полностью собрал очередной сборник «Альманаха». Мы не только существуем, но и живём. Есть то, что я называю «свежей кровью». Правда, некоторым приходится напоминать, так как мне удобнее материалы получать не в спешке, с возможностью «поиграть в футбол» с автором, если на мой взгляд что-то не так. Из плохих помех – «дырки» в здоровье, обрастаю новыми болячками, хотя врачи удивляются, как я живу с прежними. Иногда бывает так нехорошо, что жить не хочется. А потом ничего, опять взбираюсь на острие ножа в ожидании падения на ту или эту сторону. Через пару недель мне будет 74. Когда ничего, то появляются планы – даже слетать в Питер, где я так и не был за эти почти 17 лет. Что-то своё пишется с трудом, темы приходят редко, хотя умение ещё есть. Я думал, что «Эпилогом» завершил своё творчество, но вот опять собралось стихов 15–20. Если доживу до своего 75-летия, возможно, издам ещё одну книжку (уверен, последнюю в жизни). Назову «Post Scriptum». «Без планов жить нельзя на свете. Нет!» Чем я отличаюсь от Пушкина? Не люблю осень. Хотя у нас только два времени года: осень, плавно переходящая в весну, и лето. В данный момент +23°С. Уже прошёл первый дождь, очень нужный Калифорнии, но в этом отношении я не альтруист: не хочу – и всё…»
Я храню все его письма ко мне, ведь, во-первых, таких Людей, как он, в наше суетное и схваченное дельцами время почти не осталось, а во-вторых, в этих письмах он говорит о себе, о своей жизни, поэзии и пишет интересно.
Илья был необычным человеком. Скажите, много ли вы знаете в своей жизни соратников по литературному цеху, бескорыстно внимательных и доброжелательных к творчеству коллег? Многие ли в своей жизни по-настоящему добросовестно работают на ту великую русскую литературу, которая не может жить без своего гениального по богатству и духовности языка?
Именно в языке, в литературе, песнях и музыке живёт такая призрачная субстанция, как душа народа, и, поверьте, все политические баталии, программы, лозунги, как правило, очень слабо соотносятся с сутью человека, поскольку в значительной степени искусственны…
Язык и душа – две неразрывные вещи, особенно когда носителем языка является такой светлый и цельный человек, как Илья Фридлиб. Он был из той породы людей, которые где бы они ни жили и какие бы испытания им ни выпадали, всё равно пытаются сохранить и донести до читателей живой русский язык.
Илья, как мне казалось, немного по-детски гордился тем, что библиотека Конгресса США хранит экземпляры изданного им альманаха, он радовался тому, что русскоязычные поэты из стольких стран продолжают присылать ему свои произведения. Особенно когда получал и читал новые «сильные» стихи.
Я как-то послал Илье фотографии, которые привёз мне сын с Соловков, и получил неожиданное письмо: «…Конечно, эффект парадокса. Места отвратные, хотя и романтически неповторимые; история ужасная, кровавая; жизнь предельно убогая с общечеловеческой точки зрения. Но нам-то было 24 года – 30 лет. Было интересно, работы сверх ушей – и чисто медицинской, и хозяйственной, и социальной... Такое впечатление, что я в Кеми учился в университете сразу на нескольких факультетах – совершенствовался в медицине, познавал финансирование, экономику, строительные основы, социальные проблемы, законы человеческого общения (да ещё с учётом, что главный врач был гораздо моложе некоторых своих подчинённых). Читали, пели бардовские песни, следили за фильмами, были веселы, полны оптимизма. Только-только появились аудиомагнитофоны, телевизоров не было... Так что при всех разношёрстных трудностях я благодарен Судьбе, которую сам и выбрал. Ещё раз спасибо за напоминание о юности».
Вот так из его письма я совершенно случайно узнал, что он шесть лет после окончания университета проработал главным врачом маленькой больницы в посёлке, имя которому дали, по преданию, с лёгкой руки писцов царя Петра Первого, который диктовал сослать «к такой-то матери», а они записывали сокращённо – «Кемь».
Кто знает, почему он как бы между делом присылал мне, и наверняка не только мне, видеофайлы европейских музеев, архитектурных памятников и т.д. И получалось, что мы вместе бродили там, слушали, смотрели и восхищались… И вы знаете, как это бывает в жизни, пусть это и повторение давным-давно известных истин, но я заочно прикипел к Илье и всегда откровенно радовался, получая его письма и с удовольствием отправляя ему свои.
Человеку пишущему понятно, как важно свободное общение с коллегами по литературному цеху, пусть и виртуальные совместные путешествия или впечатления от архитектуры великого Гауди, размышления перед картинами и скульптурами в крупнейших музеях мира, где тебе до этого просто не довелось побывать…
А потом настало то раннее декабрьское утро, когда я получил письмо от знакомого, в котором было написано, что Илья умер.
Так странно, мне за пятьдесят и для меня эта потеря не была первой в жизни, но проходит время, а я всё никак не перестану ждать писем от этого странного, тёплого и светлого человека. Я бы хотел закончить это эссе о нём его же стихотворением:
Пути лежат, как нотная строка.
Диезы и бемоли чёрных шпал.
Сначала будто шелест ветерка,
Потом стаккато переходит в шквал,
Басы перекрывает флейты свист,
Валторны, барабан, за ним – другой…
И вся земля – гигантский нотный лист,
Исписанный талантливой рукой.
Мария БАХАРЕВА
Канонизация или поиск?
Наше время. Антология современной поэзии России: Стихотворения, биографические статьи, библиография / Сост. Б.И. Лукин. – М.: «Издательство Литературного института
им. А.М. Горького»; Нижний Новгород: «Вертикаль. ХХI век», Литературный фонд «Дорога жизни», 2009. – 416 с.
(cерия «Наше время»)
Эта солидная книга снабжена предисловием, послесловием и обширной аннотацией. Даже объём свидетельствует о её значимости. Обложка представляет собой коллаж из знаковых фигур и предметов, олицетворяющих 60–90-е годы; не слишком приятное зрелище, и можно даже предположить, что весь объём данной книги будет занят публицистикой или чем-то подобным. К счастью, обходится без этого. Это стихи. Составитель антологии Борис Лукин пишет: «Я даже немного завидую читателям этого первого тома – ведь никто никогда не соединял писателей поколения шестидесятых вместе, под одной обложкой».
Вот и я оказалась среди читателей этого первого тома и очень радуюсь, что за ним последуют и другие. Хотя я не сторонник изданий, объединяющих писателей по тематическому или возрастному принципу. Всегда есть возможность проникновения в общий (даже уровневый) контекст произведений слабых, соответствующих избранной схеме, но не отвечающих принципу художественности.
Но тем не менее. Книга есть. Если её ждали, она удостоилась таких хвалебных отзывов в Интернете – значит, это явление: «Первый – поэтический – том уникальной антологии современной литературы «Наше время» будет представлен в Екатеринбурге 14–15 мая. Подготовленный в Москве и отпечатанный в Нижнем Новгороде, он впервые представил миру поэтов России, родившихся между 1960 и 1970 годами, как единое поколение сорокалетних…»
Составитель сосредоточил внимание на людях, на личностях, каждый из них говорит от первого лица, говорит о себе – сначала исповедью, потом в стихах.
В магазине у станции купишь буханку ржаного.
Вдоль дороги в цветочном снегу увязают сады.
За день ссохлась душа, но, к закату добравшись до крова,
Задышала свободней, как путник, испивший воды.
Этот тающий снег среди листьев, блестящих и мокрых,
Тем прекрасен уже, что, возможно, исчезнет к утру.
Греешь руки о хлеб, а в тебя, как в открытые окна,
Проникает морозная свежесть деревьев в цвету.
И не в силах уйти, всё стоишь у чужого забора.
Он процежен сквозь чёрные нити вишнёвых ветвей,
Запах хлеба и сада – последний оплот и опора
Для души, искорёженной ритмом, несвойственным ей.
Вспомнишь прожитый день, все его закоулки обшарив.
Тусклый свет монитора, пейзаж в запылённом окне,
Где, придушенный смогом, унылый спешит горожанин
С чебуреком в желудке и курсом валюты в уме.
… И как милость небес – со строкою, что бьётся в гортани,
Силясь выскользнуть рвущимся ввысь мотыльком,
Принесёшь в свою комнату благоуханье
И буханку ржаного с прилипшим сквозным лепестком.
(Марина Котова)
Это попытка создания истории литературы прямо на глазах, поиск непрерывной линии литературы, доказательство того, что она (литература) не прекратила своё существование в лице поэтов, сложившихся как индивидуальности в 90-е годы прошлого века. Объединённые под одной обложкой по общему принципу – не столько в зависимости от возраста авторов («сорокалетние»), сколько по принципу мировоззренческому.
Игорь Михайлов в послесловии «Попытка канонизации», написанном иронично и легко, подчёркивает, что всех авторов книги объединяет некое «внутреннее время», голос эпохи: «И всё же мне кажется, что этот пресловутый колорит, «шум времени», эти «карлы-мырлы», от которых почему-то в горле першит, как от пневмонии, и прочий милый управдомовско-пионерский хлам, и дух того времени будут жить только в нас и ни в ком больше…» И уже серьёзно: «Поколение, закалившееся и выжившее в 90-х, имеет право на свой голос. Оно отвоевало это право. Теперь осталось его заслужить. Не жестикуляцией и профанацией, а стихами, творчеством, без которых всё остальное – «кимвал звучащий». И не надо никаких определений. Определение найдётся само, выдумается, напишется, прозвучит…»
Несомненно, удачными можно назвать подборки Дмитрия Мизгулина, Николая Зиновьева, Вадима Терёхина, Юрия Перминова, Константина Паскаля, Валерия Дударева, Евгения Эрастова, Марины Котовой, Дианы Кан, Инны Кабыш. Да, возможно, пристрастие. Но – как иначе? Чтение стихов – всегда пристрастие. Но, быть может, своими неравнодушными размышлениями я наведу других читателей на эту антологию (дай бог, конечно, чтобы она была доступна не только писателям, чтобы находилась в библиотеках). Возможно, для кого-то при чтении этой книги окажутся близкими стихи других поэтов.
Думаю, что эту книгу стоило бы назвать коллективным сборником. В ней много спорного, «непроявленного», находящегося в поиске и в росте. Не уверена, что стихи, представленные в «Нашем времени» (например, у Николая Зиновьева), – лучшие. Жанр «антологии» – это ведь не просто формальность, но заявленная оценка представленных произведений. Если «Наше время» – антология, то каждое стихотворение должно быть, что называется, «на века».
Это при том, что есть много ярких стихов, которые хочется запомнить и даже записать. Может быть, составитель оказался слишком щедр при работе с подборками? Может быть, стоило бы руководствоваться принципом «меньше, да лучше»?
Разумеется, большинство стихотворений написаны профессионально и их можно читать как человеку неискушённому, так и профессиональному читателю; как человеку, умудрённому опытом, так и людям совсем молодым, вроде меня. Разумеется, я могу ошибаться, но всё-таки следующие строки (даже если учитывать, что их написал Николай Зиновьев, имя которого уже много говорит современному читателю) всё же ближе к проходным, чем к «алмазным» строкам «самого-самого»:
Лето. Утро. Небо. Солнце.
Ветра нету. Тишина.
В ряске тёмное оконце –
след гуляки-сазана.
Стрекоза то ввысь взовьётся,
То присядет на плечо.
В камышах нырок смеётся.
Ну чего тебе ещё?
Конечно, это было бы хорошо, если бы все стихотворения Николая Зиновьева впоследствии знали и помнили (может быть, так и будет), но я думаю, что у составителей антологии был богатый выбор, позволяющий взять хотя бы те стихи, которые печатались, например, в «Литературной газете».
А вот стихотворения «В степи, покрытой пылью бренной…», «Поэт», «Друзьям» – вполне хрестоматийные.
Несомненно, составители этого сборника проделали огромную работу, собрав библиографические сведения и предисловия к подборкам, выстроив сами подборки так, чтобы стихотворения гармонировали друг с другом. Несомненно, что работа эта была продиктована благими намерениями. Тем более что среди авторов – много известных, по крайней мере, тем читателям, которые обращаются к толстым журналам.
Составители и сами понимают, что это только начало: «…книга эта не вместила и половины ныне здравствующих и активно работающих поэтов. Особенно ограничена была московская «тусовка» (как патриотическая, так и либеральная). С регионами ситуация другая – непросто оказалось открывать своих в почти абсолютном информационном вакууме».
Так что слава богу, что такое дело начато, и заключается оно даже не в попытке отобрать и «канонизировать» лучшие стихи лучших поэтов (где-то это получилось, где-то не очень), но в попытке объединения поэтического поколения. Что, безусловно, неизмеримо важнее…
Ирина СЕРГЕЕВА
Время перемен
Издательский бизнес переживает сегодня, мягко говоря, нелёгкие времена. Офсетные станки большинства типографий загружены на 30–70 процентов, в зависимости от многих факторов. Основная причина такого положения дел всем известна – пресловутый кризис. Как же будут выглядеть полки книжных магазинов в обозримом будущем? Что будет читать российское общество? Какая идеология будет формироваться посредством чтения?
Для начала проведём сравнительный анализ. Что мы читали после перестройки? Безусловно, после многих лет тотального дефицита мы начали буквально «заглатывать» классику. Затем с первыми шагами демократии, а вместе с ней и, к сожалению, вседозволенности на российский рынок пришла так называемая литература «лёгкого жанра». Американизация и идеология потребительства с каждым годом всё больше проникали на чёрно-белые и цветные страницы. Стало модным не думать, а развлекаться. Мы перестали читать гениев, а начали зачитываться графоманами. Женские романы о большой любви и иронический детектив сменились литературой на грани фола, клич «шок – это по-нашему!» стал девизом для некоторых писателей, за ними последовали тонны фантастических эпосов – от авторских до откровенно полуплагиатных. Самая читающая страна в мире постепенно превращается в самую пишущую: в России десятки, если не сотни тысяч писателей, или авторов, как их называют издатели, а также литературных агентств.
Издаться в наши дни практически не проблема. У писателя есть несколько возможных вариантов выпустить в свет своё произведение. Рассмотрим наиболее распространённые.
1. Можно выпустить книгу, продав авторское право какому-либо издательству Москвы или Санкт-Петербурга, реже – другого российского города. В данном случае достаточно будет выслать рукопись, информацию об авторе, краткое описание книги (не более одной страницы) и её жанра на электронную почту издательства. Многие авторы опасаются, что, имея на руках рукопись, издательство может воспользоваться ею, нарушая авторское право. Этого бояться не стоит. Прошли те времена, когда легитимность выхода книги в свет нарушалась. Сейчас доказать своё авторское право достаточно легко и никакое издательство специально нарушать его не будет.
Если книга действительно интересная и вложения в её печать оправданы последующими прибылями, издатели предложат автору сотрудничество. При рассмотрении договора следует учесть несколько факторов. В первую очередь, это срок, когда книга выйдет в свет. Если данный пункт не оговорён, рукопись с уже проданным авторским правом может пролежать в издательстве не один месяц или год. А значит, и никаких гонораров. Теперь именно о финансовом вопросе. Авторское право можно продать за фиксированную сумму (желательно с авансом), а можно заключить договор с формой оплаты «роялти» (англ. royalty). Это означает, что автор будет получать гонорар в виде процента от стоимости проданного тиража, обычно от 7 до 15 процентов. В-третьих, следует обратить внимание на срок приобретения издательством авторского права (он может варьироваться от 2 до 5 лет).
Также издательство может предложить автору включить его труд в уже раскрученную серию. В этом случае чаще всего выплачивается фиксированный гонорар, но автор теряет «имя на обложке». Кстати, такой вариант развития событий самый вероятный.
2. Реализовать свои таланты можно, воспользовавшись услугами уже упомянутых литературных агентств, которые есть практически в каждом городе России. Здесь работают не столько с готовыми авторскими книгами – здесь работают с темами книг. То есть московское издательство заказывает агентству книгу той или иной тематики. Агентство разрабатывает содержание, оригинал-макет книги, утверждает его в Москве, затем ищет авторов, способных реализовать данный проект. Когда книга написана, она проходит в агентстве все последующие стадии доработки: специальную (если таковая требуется), литературную редактуры, корректуру (дважды или трижды), вёрстку, техническую редактуру, готовятся иллюстрации и т.п. Таким образом, чтобы обеспечить полный цикл работ по книге, литагентство тратит на это немало времени и средств. Потому авторские гонорары в данном случае невелики. Увидеть своё имя на обложке также маловероятно – один шанс из десяти.
3. И наконец, можно издать книгу на собственные средства. Для этого следует провести мониторинг типографий города и выбрать приемлемую стоимость издания тиража. При знакомстве с типографией или издательским центром следует обратить внимание на уже готовые экземпляры, их качество.
При самостоятельной работе над изданием очень важно найти профессионалов. Тех, кто не просто выполнит печатные работы, не придавая значения нюансам изготовления книги, а сможет предложить полный спектр услуг. Это, при необходимости: ISBN (международный номер книги, без которого она считается самиздатом), корректура, литературная редактура, техническая редактура, а уже затем вёрстка, печать и переплёт книги. Так, в большинстве типографий принимают работу писателя и допечатной подготовке уделяют крайне мало времени и сил, рассуждая: «наше дело сверстать, изготовить книгу, переплести её, а каково будет её внутреннее содержание – остаётся на совести автора».
Это коренным образом неправильно. Если автор уверен в том, что текст отлично откорректирован и стилистически верен, то в технической редактуре издательство обязано ему помочь. Так, в нашем издательском центре мы в обязательном порядке делаем техническую редактуру свёрстанных текстов, при этом бесплатно. Также можем и откорректировать, и отредактировать тексты. Ведь хорошая книга – это не только чётко отпечатанные текст и иллюстрации, но и грамотно поданный материал.
С реализацией изданного будет уже сложнее. Что-то можно продать через знакомых, что-то подарить. В Саратове книги местных авторов принимают на реализацию только в одном магазине – в Доме книги, на углу улиц Кирова и Вольской, в 3–5 экземплярах (они, к сожалению, мало пользуются спросом). Если книга представляет этнографическую, краеведческую, историческую ценность, тематика её связана именно с Саратовом и областью, несколько экземпляров (от 10 до 100) может приобрести местная библиотечная сеть. Много заработать таким образом вряд ли удастся, но способ хорош тем, что автор полностью сохранит за собой авторское право и книга будет напечатана в рекордно короткие сроки.
Сейчас, когда продажи книг снизились, издательства практически не запускают новые серии, а пытаются реализовать уже раскрученные или ждавшие своего часа на складах. Кризис снизил продажи на подарочную литературу; красивые, дорогие в исполнении, цветные книги по кулинарии, дизайну, специальным темам пылятся на полках. Неплохо продаётся литература развлекательного характера, по-прежнему стабильной популярностью пользуются детективы, фэнтези, и, что приятно, возвращает утерянные позиции классическая литература – Достоевский, Толстой, Гоголь, Чехов, и даже классики марксизма-ленинизма, в частности Карл Маркс со своим «Капиталом», бьют рекорды продаж. А вот время женских гламурных романов о нелёгкой доле жены миллиардера фактически миновало.
Можно надеяться, кризис вычистит авгиевы конюшни современной российской литературы, постепенно уйдут с полок издания ширпотреба, мы перестанем лечиться заговорами и согласовывать каждый свой шаг с фэн-шуй. Мы с уважением начнём относиться к собственной душе и её потребностям и не станем тратить время на дешёвое чтиво, а будем всесторонне развиваться с шедеврами мировой художественной литературы и интеллектуально расти с книгами, написанными действительно профессионалами (я имею в виду специальную литературу). Главное, чтобы, напротив, не произошло отката на 20 лет назад, чтобы кризис не заставил нас лишь отдыхать за лёгкими во всех отношениях книгами. От того, пройдёт ли окончательно время потребительства и начнём ли мы все, в том числе и издатели, уважать себя, а не только лишь прожигать жизнь в погоне за деньгами, зависит, в первую очередь, от нас всех, лично от каждого.
ДЕСЯТАЯ ПЛАНЕТА
Нина
КОРОВКИНА
Каиново семя
роман