Георгий Мандзаридис Глобализация и глобальность: химера и истина

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Глобализация и глобальные проблемы мировой экономики часть 1 глобализация, 493.34kb.
• 2 Глобализация мировой экономики, 793.65kb.
• Георгий Натансон, 27.51kb.
• Процесс научного познания. Гипотеза и теория, 669.59kb.
• 25 января 2007 года, 62.59kb.
• Е. А. Баллаева гендер и глобализация: теория и практика международного женского движения, 1090.2kb.
• Глобализация: понятие, этапы, противоречия, оценки, 325.76kb.
• Истина относительна. Истина многолика такой и показывает её Гончаров. Вот перед нами, 151.76kb.
• Зубков Георгий Иванович учебный курс, 507.71kb.
• Иностранные слова и выражения в оригинальном написании, 203.05kb.

«не о себе только каждый заботься, но каждый и о других» (Филип. 2, 4). Когда человек заботится о своём ближнем, когда входит в его проблемы и его интересы, когда видит его целью своей деятельности, тогда он обретает и своё правильное место в обществе. Тогда человек убедится, что в ближнем обретается истинный он сам, то есть его истинное существование.

Но это нельзя осуществить простыми человеческими решениями, а только через восхождение к истокам духовного возрождения человека. Точнее говоря, решения суть плоды соучастия человека в жизни Христовой. Человек, который следует за Христом и становится общником Его смерти и Воскресения, одновременно поставляется в перспективу Его всемирности. Имеет ли он или не имеет священнический сан, он призван стать носителем благодати «царственного священства» (1 Пет. 2, 5, 9) и служить делу освобождения мира, которое осуществил Христос. Это требует напряжённого подвига и молитвы, которые восстанавливают человека «по образу Божию» (Быт. 1, 27)²⁸¹.

В каждой человеческой жизни, как и во всём человечестве, изображается Бог. Это образное свойство²⁸² человека необходимо для связи человека с Богом. Когда человек прекращает отражать в своём бытии Бога, он сам себя лишает своего достоинства. Он превращается в образ без содержания. А возведение себя к Богу наделяет его ипостась содержанием. Оно поставляет человека причастником божественного бытия, богом по благодати²⁸³.

Эта величественная перспектива для человека и для жизни человеческой составляет идеал Православной Церкви. Ибо сама Церковь есть «общение обóжения» (κοινωνία θεώσεως)²⁸⁴. Это общество, которое создано присутствием Святого Духа и возносит ко всемирности Христовой человеческие личности. Такое возвышение личностей не только данность, но и искомое. Оно приносится как дар Христов в Церкви, но должно быть осуществляемо верующими в действительном применении благодатных даров Святого Духа. Это осуществление²⁸⁵ благодатных даров не есть простое и безболезненное условие, но возможно только в смирении и кенотической любви.

Человек не может с лёгкостью смириться и избавиться от своего эгоизма, чтобы принять других людей. Хотя расположенность к любви от природы присуща человеческому естеству, истинная любовь не отличает падшего человека, ибо требует пожертвовать эгоизмом, чтобы эта любовь проявилась. Прообраз этой любви – Троичный Бог. Единство Святой Троицы, которое осуществляется в кенотическом и любовном взаимообщении (περιχώρηση) Лиц, создаёт образец единства людей: для созидания общества обόженных.

Сию любовь явил в мире Христос. И сию любовь несёт Православная Церковь человеку ради его спасения, которое совпадает с предназначением человека стать всемирной личностью. В Церкви верный призван пережить всемирную трагедию, которая объемлет всю историю, чтобы перейти с покаянием ко всемирному освобождению, ко всемирному общению любви. Так братотворится²⁸⁶ весь мир, и каждый человек раскрывает себя во всемирности.

Ответ на это призвание будущей жизни требует сверхчеловеческих усилий. Тварный и тленный человек призван усвоить нрав нетварного и вековечного Бытия. Конечно, это неосуществимо одним только человеком. Поэтому православное богословие всегда говорит о богочеловеческой синергии. Предел синергии человека с Богом – это только смерть. Смерть в совершенстве раскрывает верность человека Богу и уверяет тем самым, что «разрушися смерть». Так сломлена ограда смерти и открылось новое творение Евангелия. Поэтому Евангелие, как заметил апостол Павел, «не от человеков» (Гал. 1, 11).

Многие характеризуют нашу эпоху как постхристианскую. Но это должно означать две вещи, предполагающиеся доказанными, что а) предыдущая эпоха была христианской и что б) наша эпоха больше не христианская, и поэтому христианство не может предложить ничего нового. Но эти оба тезиса оказываются абсолютно ошибочными. Предыдущая эпоха не была христианской в подлинном смысле этого слова, и содержание христианства не исчерпано и ещё будет реализовано в настоящем и в будущем. Это не означает, что христианство не влияло на предшествующую мировую историю, как и на современную. Речь идёт о том, что оно ещё не переживалось в своём действительном измерении широкими народными массами²⁸⁷.

Христианство ставит в центр личность. Оно не подчиняет человека безличному целому и не противопоставляет личность обществу. Оно всегда рассматривает человека в общении внутри Церкви, и в каждом человеке видит возможность явления всего общества. Поэтому оно не надеется исправлять общество отдельно от человека, но видит исправление общества в исправлении каждого конкретного человека. В этой ретроспективе оно предпочитает внутреннее единение человека с собой, которое осуществляется (соединением), сведением ума в сердце. В этом и состоит сущность безмолвия о Бозе (исихии), характеризующее православное Предание.

В неудержимом смятении нашей современности напоминание о безмолвии может показаться нереалистичным. Но это не означает, что безмолвие недоступно, тем более, что оно излишне. Безмолвие для Православия не есть вялость или бездействие, но самососредоточение и напряжённое действие во внутреннем человеке. Это и есть предпосылка для внутреннего воссоединения²⁸⁸ человека и восстановления его общения с Богом и с ближним. В бурном потоке противоречивой информации современного общества человек подвергается опасности потерять свой человеческий облик. Если он не будет стараться сосредоточиться в себе и вновь обрести истинную связь с Богом и с ближним, то все усилия его сойдут на нет. Так можно понять преимущество исихастского безмолвия для личного совершенства человека в сравнении с любой общественной активностью и даже евангелизацией мира²⁸⁹.

Православное богословие веками разрабатывалось благодаря внутреннему безмолвию, которое создавало условия для уклонения от чуждых влияний мира сего и для познания подлинного духовного опыта. Свидетельство Православной Церкви в современном мире будет верным себе и убедительным, если опять будет идти от молчания и исихии. Среди тех неразрывных пут, которыми оплела изощрённым образом весь мир современная глобализация, единственной надеждой для человека остаётся созидательный прорыв, который может быть порождён православным исихазмом. Этот прорыв поможет выявить истинное человеческое лицо в безличном обществе глобализации. Противостояние Православной Церкви активной глобализации – это исихастская глобальность.

Истинная человеческая личность всемирна. И в лице всемирного человека мир обретает свою глобальность. Такими личностями были святые Церкви. В личности святого освящается весь мир целиком. И в исключительно святой личности, в Богородице, обретается, как отметила православная гимнография, «всемирная радость»²⁹⁰ и «всемирная слава»²⁹¹. Если взглянуть на онтологическое содержание человеческой личности, не рассматривая её в этой безмерной глубине, то нельзя правильно понять христианство. Нельзя пережить верно таинство Церкви.

Православная Церковь в своём богословском и аскетическом Предании, которое в сжатом виде представлено в Божественной литургии, сохраняет открытой эту обращённость к будущему, чего нельзя сказать о западном богословском предании. Своевременные положения православного богословия и аскетики, такие как учение о реальном общении Бога с миром, кенотическая любовь, которая увенчивается любовью к врагам, исихазм, который сохраняет приоритет личности, становятся единственной предпосылкой для восстановления потерявшего себя христианского мира.

На Божественной литургии верующий переживает общение с Богом и со всем миром. Он участвует в кенотической любви и учится прилагать эту любовь ко всем. Он открыт вечности, избавляет от тления тварность и переживает всемирность. Божественная литургия, как и всякое церковное последование с прошением «о мире всего мира», подаёт соответствующие силы (понуждает) для правильной жизни верующих. Так человек раскрывает в себе истинную личность и становится всемирным человеком. Так он уже соответствует не только сокровенному человеческому стремлению ко всемирности, но и противостоит смертельному страху, угрожающей человеческой личности опасности глобализации.

Всё нáзванное является достоянием («неприкосновенный запас») Православной Церкви. Здесь обретается как важность, так и ответственность Церкви за целый мир. Свидетельство Православия заключается не в какой-то гипотезе, но имеет вселенскую и всемирную важность. Это свидетельство, которое проистекает из его (Православия) специфики как Вселенской и Апостольской Церкви. Одновременно это свидетельство необычайно актуально для нашего времени. Это свидетельство, которое должно быть явлено сегодня, чтобы осталась надежда на будущее.

Истина Православной Церкви свидетельствуется не из эфира, но из сердец православных. Оно не относится к воспоминаниям о прошлом, но к живой деятельности в настоящем. Сегодня, когда мир смотрит на всё с позиции денег, управляется прибылью и обоготворяет деньги, свидетельство Православия должно осуществляться в презрении к деньгам, в свержении этого ложного бога. Это свидетельство должно дать в первую очередь православное монашество, но также и вся полнота Церкви.

Если мир совращён и верит, что всё покупается за деньги, необходимо показать истинные способы жизни, такие как православное общежительное монашество или традиционная семья, которые живут, не завися от денег. Необходимо также объяснить, что за деньги можно купить только «малое и дешёвое», тогда как «самое необходимое и поддерживающее нашу жизнь» является общим для всех²⁹². Деньги всего мира и сам мир – ничто в сравнении с достоинством одного единственного человека, одной единственной человеческой души (Мф. 16, 26). Осознание этой истины отводит опасность обезценивания личности, в которой оказывается человек, одержимый духом денег, и выдвигает вперёд человеческую личность, которая, казалось, уже совсем исчезла в вихре глобализации, открывая ей горизонт глобальности.