Программа воспитания, обучения и развития в детском саду стихотворения для заучивания наизусть

Вид материала

Программа

Содержание Истории о животных Как мы в Зоосад приехали Как слон купался Воинственный жако Каракумах цветут тюльпаны На танцах Если хочешь танцевать Умная птичка

Подобный материал:

• М. А. Васильевой «Программа воспитания и обучения в детском саду»; В. И. Логиновой, 19.09kb.
• Образовательная программа: «Программа воспитания и обучения в детском саду», 8.05kb.
• Программа: «Программа воспитания и обучения в детском саду», 10.02kb.
• Комплексные программы, реализуемые в детском саду. Программа воспитания и обучения, 17.28kb.
• Программа отражает направленность воспитания и обучения на всестороннее развитие личности, 24.73kb.
• Задачи ознакомления с природой детей дошкольного возраста в Программе воспитания, 40.64kb.
• Программа воспитания и обучения в детском саду садусадудетском с саду приоритетные, 191.15kb.
• Режим работы: 5 дней, 9 часов, 289.2kb.
• Тезисы выступления по проблеме: «Важные аспекты домашнего воспитания детей в семейном, 85.01kb.
• Программа: «Программа воспитания и обучения в детском саду» Под редакцией М. А. Васильевой,, 386.74kb.

ИСТОРИИ О ЖИВОТНЫХ


Б. Житков

ЧТО Я ВИДЕЛ

Как мы ездили в Зоологический сад

Мы с мамой сели в трамвай. И мама сказала, что мы сейчас поедем смотреть диких зверей. А я спросил:

- А они нас не заедят?

Все кругом засмеялись, и одна тетя незнакомая сказала:

- Они в клетках сидят в железных. Они не могут выскочить. Там есть маленькие лошадки. Попроси маму, они тебя покатают.


Как мы в Зоосад приехали

Мы в трамвае не очень долго ехали. Нам сказали, что нам скоро выходить. И все нас спрашивали:

- Вы у Зоосада выходите?

Это потому, что они тоже хотели выходить. А если мы не выходим, так чтоб их вперед пустить. Нам надо было выходить, и нас пропускали. Один дядя даже сказал:

- Давайте, гражданка, я вам мальчика вынесу.

И он меня вынес. Мама сказала «спасибо» и взяла меня за руку. И мы пошли в Зоосад. Там стенка. И на стенке стоят звери. Только они не живые, а сделанные. И надо брать билет, как на поезд. Там, в стенке, окошечки, и в окошечки дают билеты.

А потом надо идти в ворота. А там дальше сад.


Зебра

Мама очень скоро пошла. И вдруг она сама сказала:

- Ах, какая!

И стала. А это была за решеткой лошадь. И я думал, что на ней одеяло нашито. Потому что на ней желтые и черные полоски. А мама сказала, что никакое не одеяло, а это у нее шерсть сама так растет. И сказала, что это зебра. Мама даже сказала:

- Ай, надо им дать поесть!

Их там две было. А они вовсе не хотели есть. Они даже на нас не смотрели. А я на них смотрел. И я потому смотрел, что они очень красивые. У них волосы стоят на шее, как щетка.

А мама вдруг сказала:

- Ах, да! Слоны!


Слоны

Я увидел, что там земля идет немножко вверх. И там стоит очень большой слон.

Он такой большой, что я подумал, что не может быть и что он не живой, а сделанный. Потому что на такого по лестнице надо лезть, чтоб ему на спину залезть. Он сначала ничего не делал, так что я думал, что он, правда, неживой. А он живой. Он хоботом стал крутить.

Это у него из головы идет хобот. И хобот до самой земли доходит. И он хоботом как угодно может крутить. И крючком загибать. И как угодно.

Он набирал в хоботе с земли пыль, а потом всю пыль выдувал себе на спину. И живот тоже обдувал пылью.

Я все говорил:

- Почему?

А мне сказали, что это он для того, чтоб его никакие блохи не кусали. У него волос нет, а прямо толстая кожа. И вся кожа в складках. А на голове у него большие уши. Уши такие большие, прямо во всю голову. И он ими трясет и хлопает. А глазки совсем маленькие.

И все говорили, что он очень сильный и может хоботом автомобиль перевернуть. А если очень рассердится, ему ничего не стоит человека убить. Он может хоботом человека за ногу схватить и о землю хлопнуть. Только он очень добрый.

А слон стоял, стоял да вдруг пошел к нам. Он вниз к нам пошел. А я немножко испугался. Вдруг он к нам придет и начнет нас всех хоботом убивать! А он тихонько шел. Ноги у него очень толстые прямо как столбы. И на ногах пальцы, а не видно, а только одни ногти очень коротенькие. И я думал, что это у него копыта маленькие торчат из ноги. А это ногти. Он такой ногой может кого угодно стоптать. И я стал бояться. И сказал маме тихонько:

- Я боюсь. Чего он сюда идет?

А один дядя услыхал, как я говорю, и сказал громко:

- Он боится, что слон на нас идет! Ха-ха-ха!

И все стали показывать, что там кругом сделана дорожка. А она каменная. И она вся в гвоздях. Там гвозди острым кверху стоят. Слон через нее перейти не может, потому что он себе ногу поколет. И он до нас не дойдет.


Как слон купался

Меня поставили на заборчик, чтобы я увидал, как сделана эта дорожка. И я тогда увидал, что там внизу, за этой дорожкой, есть вода. И слон пошел прямо к этой воде. Я думал, что он пить хочет, а он не пить. Он купаться хотел. Он в эту воду совсем залез. Так что только голова одна наверху была. И спина немножко.

А потом он стал хоботом набирать воду и ее выливать себе на спину. Прямо как пожарные пожар заливают.

А потом я увидел, что еще один слон купаться идет. Только он меньше этого. И мне сказали, что он небольшой, что он еще мальчик. И у него рядом с хоботом два белых зуба вперед торчат.

Я сказал:

- Ай, зубы какие!

А все стали смеяться и мне кричать:

- Это клыки! Это клыки! А я сказал:

- А почему у большого нет?

Никто ничего не говорил, только один дядя сказал, что тот слон - мама. И что «вот у твоей мамы усов нет, так и у той слонихи клыков нет». У слоних клыков не бывает. А эта слониха взяла набрала воды в хобот да как дунет на нас водой! Так все и побежали. Все очень смеялись, и я тоже.


В. Вересаев

БРАТИШКА

У угла моей дачи стояла кадушка, полная воды. Рядом куст бузины. На бузине сидели бок о бок два молодых воробья, совсем еще молодых, с пушком, сквозящим из-за перьев, с ярко-желтыми пазухами по краям клювов. Один бойко и уверенно перепорхнул на край кадушки и стал пить.

Пил - и все поглядывал на другого и перекликался с ним на звенящем своем языке. Другой - чуть поменьше - с серьезным видом сидел на ветке и опасливо косился на кадушку. А пить-то, видимо, хотелось - клюв был разинут от жары.

И вдруг я ясно увидел: тот, первый, он уже давно напился и просто примером своим ободряет другого, показывает, что ничего тут нет страшного. Он непрерывно прыгал по краю кадушки, опускал клюв, захватывал воду и тотчас ронял ее из клюва и поглядывал на брата -звал его. Братишка на ветке решился, слетел к кадушке. Но только коснулся лапками сырого, позеленевшего края - и сейчас же испуганно порхнул назад на бузину. А тот опять стал его звать.

И добился наконец. Братишка перелетел на кадушку, неуверенно сел, все время трепыхая крылышками, и напился. Оба улетели.


С. Воронин

ВОИНСТВЕННЫЙ ЖАКО

Жако появился в нашей семье в прошлом году. Его привез мой друг - моряк торгового флота. Он, пожалуй, во всех странах перебывал. В прошлом году был в Африке. И как только вернулся, сразу же пришел ко мне.

- Давно я хотел тебе подарить что-нибудь необыкновенное, - сказал он, - и вот принес попугая.

С этими словами он снял с большого пакета бумагу, там оказалась клетка, а в клетке -крупная птица серого цвета с алым хвостом и большим, изогнутым клювом.

- Это жако, такая порода. Очень умная птица. Научить ее говорить ничего не стоит, но я, к сожалению, не мог этим заняться: некогда было, у тебя же, надеюсь, время найдется.

Он почему-то считает, что если я писатель, то у меня уйма свободного времени. На самом же деле мне всегда не хватает времени: столько еще не написано задуманных книг. Но я промолчал,удивленно и радостно разглядывая подарок.

- Ты не бойся, это очень умная и аккуратная птица. Жако можно выпускать из клетки, он ничего не сломает и не разобьет. Жаль только, что я не научил его говорить, но, надеюсь, ты с этим легко справишься.

Мы посидели с другом, поговорили, а

потом он ушел, и все мои домочадцы - мама, жена и дочь - собрались возле попугая.

- Жако, - сказала дочь попугаю. - Жако... Жако...

Попугай скосил на нее желтый зрачок и вдруг совершенно четко и громко сказал:

- Жако!

Это было удивительно. Мы засмеялись. Дочь громче всех - ей всего шесть лет.

- Жако, - сказал еще раз попугай и отвернулся от нас: ему, наверно, не понравился наш смех, но тут же снова повернулся к нам и еще громче сказал, даже не сказал, а закричал:

- Жако, Жако, Жако, Жако, Жако, Жако!.. Он раз сто прокричал это слово, и никак его

невозможно было остановить. Кричит и кричит. Даже надоел нам. И мы решили пока больше никаким словам его не обучать.

Моя мама очень любит пить чай. По нескольку раз в день ставит чайник на газовую плиту и, как только он закипит, приходит ко мне в кабинет и спрашивает:

- Чаю хочешь?

Иногда я иду, другой раз не иду, но дело не в этом, а в том, что Жако быстро подхватил мамины слова и к месту и не к месту стал спрашивать: «Чаю хочешь?». И до того это у него ловко получалось, что я отрывался от пишущей машинки и шел пить чай, думая, что это мама меня зовет, и только в столовой, не видя ни мамы, ни чайника на столе, понимал, что это меня пригласил Жако.

Ко мне часто приходят товарищи. Ну, и как всегда при встрече, спрашивают:

- Как поживаешь?

Жако и это запомнил. И не успевал еще гость раздеться, как попугай уже кричал:

- Как поживаешь?

И случалось, что мой товарищ совершенно серьезно отвечал, думая, что это я его спрашиваю:

- Да ничего живу. - И вешал пальто на вешалку. А Жако продолжал быть внимательным и вежливым хозяином. Он спрашивал:

- Чаю хочешь?

- Ну, если у тебя ничего нет другого, то можно и чаю, - отвечал мой товарищ и входил в кабинет - и прямо-таки замирал от удивления, не видя в нем людей, и поскорее шел на кухню или в столовую, разыскивая меня, потому что ему становилось даже страшно от такого разговора, который заводил с ним попугай.

Однажды пришла к нам соседка, очень серьезная тетя. Она уезжала на юг - покупаться в Черном море - и очень просила на время взять ее кота, чтобы он пожил у нас.

- С удовольствием, - сказала моя жена. -Только я не знаю, ведь у нас Жако. Как бы кот не растерзал его!

- Ну что вы! - сказала соседка и даже пожала плечами от недоумения: как это, мол, так, что моя жена не знает, какой у нее хороший кот. - Мой Вася очень воспитанный. Он ни за что не тронет вашего Жако, даже если бы это был и не попугай, а самый нежный цыпленок. Возьмите Васю, я вас очень-очень прошу...

Жена взяла. Если бы я слышал этот разговор, я бы никогда не разрешил жене взять кота. Однажды летом я видел, как большой рыжий кот напал на молодого голубя. Он прыгнул на него из-за кустов, в то время как голубь купался в лужице дождевой воды. Кот схватил его за горло и потащил в заросли. И загрыз его там.

Я бы, конечно, никогда не допустил в квартиру кота, хоть даже и такого воспитанного, как соседкин Вася. Но я ничего не знал. Сидел и писал свою книгу.

А в это время кот стал ходить по квартире, все обнюхивать, осматривать, как все равно ревизор, несколько раз мяукнул, не то одобряя наши порядки, не то осуждая.

Так он обошел кухню, потом столовую и вошел ко мне в кабинет.

Я сидел и писал и не видал, как он вошел, а Жако спокойно прогуливался по полу, изредка приглашая меня пить чай и напоминая, что его зовут Жако, хотя я и так знал, как его зовут.

Сначала я не заметил кота, а когда увидал его, то весь похолодел от ужаса. Вася, этот воспитанный, по заверениям нашей соседки, кот, припал к полу, шевелил возбужденно кончиком хвоста, глаза у него сверкали от кровожадного желания, и весь он готов был к прыжку на беспечно гулявшего Жако. Мне сразу вспомнился тот рыжий кот, напавший на голубя, - я хотел закричать, запустить чем-нибудь увесистым в этого воспитанного Васю, как вдруг сам Жако подскочил к коту, ударил его по голове своим тяжелым изогнутым клювом и спросил:

- Чаю хочешь?

Кот, впервые в своей кошачьей жизни услышав от птицы человеческую речь, настолько был ошеломлен, что даже перестал шевелить кончиком хвоста.

А Жако еще раз ударил его клювом по голове и вежливо спросил:

- Как поживаешь?

Тут кот совершенно растерялся, заорал и, подняв шерсть дыбом, а хвост трубой, бросился под диван и не вылезал оттуда до тех пор, пока не приехала соседка.

Так что и кормить его нам приходилось под диваном.

- Ну что, не правда ли, мой Вася очень воспитанный кот? - сказала соседка, прижимая Васю к груди. - Надеюсь, он вашу птицу не тронул?

- Нет-нет, - поспешил я успокоить соседку.

- Ну вот видите, а вы... - Но что «вы», она не успела досказать.

В это время из кабинета раздался громкий голос Жако.

- Чаю хочешь?

Потом Жако выбежал к нам.

- Как поживаешь? - крикнул он.

И кот, этот воспитанный Вася, заорал и стал вырываться из рук соседки. Он даже царапал ее.

Не знаю, чем бы все это кончилось, может, он и вырвался бы и опять забился под диван, но соседка внимательно посмотрела на воинственно стоящего Жако, что-то сообразила и, даже не поблагодарив нас, быстро ушла в свою квартиру.

Летом, как всегда, мы выезжаем на дачу. Выехали и теперь. И вот однажды я сидел у окна и читал, а Жако важно прогуливался по подоконнику и посматривал в сад. К этому времени он уже много знал слов: «Папа, папа!», «Здравствуйте!», «До свидания!», «Плохая погода!», «Опять дождь», «Сегодня солнышко! Сегодня солнышко!..».

Так вот, я читал, а Жако смотрел в сад и покрикивал:

- Вот я вас! Вот я вас!

Это он кричал на кур, забравшихся в огород. И тут же раздавалось всполохнутое кудахтанье - куры бежали в разные стороны.

- До чего же умная птица! - донесся до меня восхищенный голос хозяйки из сада. - Пошли вон! Кш-ш-ш! Вот я вас!

- Вот я вас! Вот я вас! - кричал Жако.

- Вы знаете, я теперь могу быть совершенно спокойна за огород. Лучшего сторожа и не придумать, - говорила хозяйка моей жене. -Умница! Умница! Удивительная птица!

А Жако, будто эти слова его и не касались, важно прогуливался по подоконнику и зорко посматривал в сад.

- Пошли вон! Вот я вас! - закричал он однажды на клуху с цыплятами. Но клуха и не подумала уходить. Она нашла зернышко и звала к себе цыплят. Цыплята побежали к ней.

- Вот я вас! - крикнул еще раз Жако и слетел в сад, чтобы выгнать клуху с цыплятами вон.

Но тут по земле мелькнула черная тень, послышалось громкое хлопанье крыльев, и я услыхал голос Жако. Он быстро и возбужденно кричал:

- Папа! Папа! Как поживаешь? Чаю хочешь?

Я высунулся в окно и увидел насев-шего на Жако коричневого коршуна. Одной лапой коршун вцепился ему в грудь, другой нацеливался в голову. Жако, прикрывая собой клуху с цыплятами, отбивался от него клювом и звал на помощь.

Недолго думая, я выскочил в окно. Коршун, увидя меня, со злым клекотом взмыл в небо.

- Разбойник! - крикнул я и бросил ему вслед подвернувшееся под руку дочкино ведерко.

- Разбойник! - крикнул Жако и, хромая, бросился ко мне. Я взял его на руки. У Жако

алым был не только хвост, но и грудь. Грудь была алой от крови.

- Бедный Жако! - сказал я, бережно прижимая его к себе. - Храбрый Жако!

- Папа! Папа! Здравствуйте! До свидания! Пошли вон! Разбойник!

Дочка бежала рядом со мной и плакала от жалости к Жако. Бабушка ругала злого коршуна. Мы обмыли Жако грудку - с нее были сорваны перья, и на теле виднелись следы когтей коршуна, - дали Жако попить, накололи орешков и поместили в клетку.

Я несколько раз подходил к нему. Жако внимательно посматривал на меня и молчал.

Мы очень боялись, как бы он не умер. Но все обошлось хорошо. Раны на его груди зажили, и уже через два дня он опять сидел на подоконнике, кричал на кур, если они забирались в огород, но на землю не спускался.

Зато Жако не пропускал ни одной летящей над огородом птицы, даже воробья. Тут Жако воинственно подскакивал и кричал:

- Разбойник! Разбойник! - И при этом громко щелкал своим сильным изогнутым клювом.


М. Москвина

КРОХА

Недавно моим соседям Сереже и Митьке папа привез из пустыни Каракумы черепашонка. Я таких маленьких черепах еще никогда не видела. Он на Митькиной ладошке целиком помещался. Панцирь у него был мягкий, коготки на запятые похожи, нос приплюснутый, голова, лапы, хвост в чешуйках, глаза черные, как у нашего пса Джека.

Джек очень удивился, когда ему черепашонка показали. Понюхает-понюхает - и на нас смотрит: мол, это еще кто такой?

Черепашонок сначала струсил и спрятался в панцирь - одни коготки торчали. Джек ему, наверное, показался чудовищем. Потом расхрабрился и пошел вперевалочку на Джека.

Джек отскочил и залез под кровать.

- Вот это кроха! - сказал Сережа. Так и назвали черепашонка - Кроха.

Ел Кроха все подряд: капусту, петрушку, сушеный клевер, укроп, морковь, яблоки. Поест - и бродит по квартире, пока нос не становится пушистым от налипших пылинок.

- Очень вредно, когда нос в пыли! - заявил Митька и построил Крохе из кубиков дом.

Там было много входов и выходов. Крохе это нравилось. Еще ему нравилось, когда Митька играл на пианино «Собачий вальс». Но больше всего Кроха любил ездить в открытом товарном вагоне на поезде по игрушечной железной дороге. Встанет на задние лапы, а передними на бортик опирается...

- Ту-ду-ду-у! - кричит Митька. - Чух-чух-чух! Поезд отправляется!

Едет поезд мимо игрушечных домов и бумажных деревьев. Кроха шею вытянет и вертит во все стороны головой, как турист.

Прошла зима. И вдруг с Крохой что-то случилось. Даем ему есть - не ест. Молока наливаем - отворачивается. Забьется в угол, голову втянет, но не спит - все думает о чем-то с - открытыми глазами.

- Заболел, - решили мыс Сережей.

Митька положил черепашонка в

варежку, и мы понесли его в веете-

ринарную лечебницу. Там была оче-редь - собака, кошка, завернутый в платок попугай, серый кролик с за-бинтованной лапой, из муфты выгля-дывала морская свинка.

Все были хмурые и сидели тихо.

Когда мы вошли в кабинет, доктор вынул из варежки Кроху и поднес его к большой яркой лампе.

Кроха даже не зажмурился.

- Значит, говорите, похудел? Не ест, не играет, не слушает музыку... - Доктор долго и внимательно смотрел на Кроху. - Ну что ж, все ясно. Это ностальгия.

- Что? - спросили мы хором.

- Нос-таль-гия! - повторил доктор и выключил лампу. - Что в переводе означает «тоска по родине». Откуда привезли черепаху?

- Из пустыни.

- Из Каракумов.

- Значит, скучает по пустыне.

- А когда он перестанет скучать? - спросил Митька.

- Чего не знаю, того не знаю, - развел руками доктор.

- А вы дайте ему какое-нибудь лекарство! -не сдавался Митька.

- От этой болезни лекарств нет, - сказал доктор. - И я ничем не могу вам помочь...

С огромных сосулек весело капала вода. Некоторые люди уже ходили без шапок. Начинался апрель! А мы шли и не знали, что делать.

- Мальчишки, - сказала я. - Вы, конечно, как хотите, но раз Крохе нужно домой...

- ... то давайте отправим Кроху в Каракумы! - закончил Сережа.

- А Каракумы - это где? - спросил Митька, прижимая к себе варежку.

- Далековато, - сказал Сережа. - Там, где Туркмения и Ашхабад. Только кто его туда повезет? Папа летом на Дальний Восток собирается.

- Но кому-то же надо сейчас в Ашхабад! -сказала я.

- Точно! - сказал Сережа. - Поехали на вокзал!

- На аэровокзал! Самолетом быстрее!

У окошка рейса Москва - Ашхабад толпились пассажиры. Митька выбрал одного из них - серьезного, усатого, чем-то похожего на их папу.

- Дядя! - позвал его Сережа.

- Вы меня? - удивился усатый.

- Вас! - сказали мы вместе. Усатый подошел.

- Вот у нас тут в варежке черепашонок Кроха, - сказал Сережа. - Возьмите его с собой.

- Зачем? - не понял усатый. - Я в Каракумы, там этих черепах полно!

- Понимаете, у него... ностальгия. Ему как раз тоже в Каракумы надо.

- Ну что ж, - покачал головой усатый, - надо так надо.

Он записал Сережин адрес. И Митька отдал ему варежку. Потом мы видели, как он прошел в стеклянные двери, сел в автобус и уехал.

А через три дня пришла телеграмма:

КАРАКУМАХ ЦВЕТУТ ТЮЛЬПАНЫ

САМОЧУВСТВИЕ ХОРОШЕЕ

НЕ СКУЧАЙТЕ

ВАШ КРОХА.

Е. Носов

КАК ВОРОНА НА КРЫШЕ ЗАБЛУДИЛАСЬ

Наконец-то наступил март! С юга потянуло влажным теплом. Хмурые неподвижные тучи раскололись и тронулись. Выглянуло солнце, и пошел по земле веселый бубенчатый перезвон капели, будто весна катила на невидимой тройке.

За окном, в кустах бузины, отогревшиеся воробьи подняли шумиху. Каждый старался изо всех сил, радуясь, что остался жив: «Жив! Жив! Жив!».

Вдруг с крыши сорвалась подтаявшая сосулька и угодила в самую воробьиную кучу. Стая с шумом, похожим на внезапный дождь, перелетела на крышу соседнего дома. Там воробьи расселись рядком на гребне и только было успокоились, как по скату крыши скользнула тень большой птицы. Воробьи враз свалились за гребень.

Но тревога была напрасной. На печную трубу опустилась обыкновенная ворона, такая же, как и все другие вороны в марте: с забрызганным грязью хвостом и взъерошенным загривком. Зима заставила ее позабыть о чувстве собственного достоинства, о туалете, и она правдой и неправдой с трудом добывала хлеб свой насущный.

Кстати, сегодня ей повезло. В клюве она держала большой ломоть хлеба.

Усевшись, она подозрительно осмотрелась: не видно ли поблизости ребятишек. И что за привычка у этих сорванцов бросаться камнями? Потом она оглядела ближайшие заборы, деревья, крыши: там могли оказаться другие вороны. Они тоже не дадут спокойно перекусить. Сейчас же слетятся и полезут в драку.

Но неприятностей, кажется, не предвиделось. Воробьи снова набились в бузину и оттуда завистливо посматривали на ее кусок хлеба. Но эту скандальную мелюзгу она в расчет не принимала.

Итак, можно закусить!

Ворона положила ломоть на край трубы, наступила на него обеими лапами и принялась долбить. Когда отламывался особенно большой кусок, он застревал в горле, ворона вытягивала шею и беспомощно дергала головой. Проглотив, она на некоторое время снова принималась озираться по сторонам.

И вот после очередного удара клювом из-под лап выскочил большой ком мякиша и, свалившись с трубы, покатился по скату крыши. Ворона досадливо каркнула: хлеб может упасть на землю и даром достанется каким-нибудь бездельникам вроде воробьев, что пристроились в кустах под окном. Она даже слышала, как один из них сказал:

- Чур, я первый увидал!

- Чик, не ври, я раньше заметил! - крикнул другой и клюнул Чика в глаз.

Оказывается, хлебный мякиш, катившийся по крыше, видели и другие воробьи, а потому в кустах поднялся отчаянный спор.

Но спорили они преждевременно: хлеб не упал на землю. Он даже не докатился до желоба. Еще на полпути он зацепился у ребристого шва, какие соединяют кровельные листы.

Ворона приняла решение, которое можно выразить человеческими словами так: «Пусть тот кусок полежит, а я пока управлюсь с этим».

Доклевав остатки, ворона решила съесть упавший кусок. Но это оказалось нелегкой задачей. Крыша была довольно крута, и, когда большая тяжелая птица попробовала сойти вниз, ей это не удалось. Лапы заскользили по железу, она поехала вниз, тормозя растопыренным хвостом.

Путешествие таким способом ей не понравилось, она взлетела и села на желоб. Отсюда ворона попробовала снова достать хлеб, карабкаясь снизу вверх. Так оказалось удобнее. Помогая себе крыльями, она наконец добралась до середины ската. Но что такое? Хлеб исчез! Оглянулась назад, посмотрела вверх - крыша пуста!

Вдруг на трубу опустилась голенастая, в сером платочке галка и вызывающе щелкнула языком: «Так! Мол, что тут делается?». У вороны от такой наглости даже на загривке ощетинились перья, а глаза сверкнули недобрым блеском. Она подпрыгнула и ринулась на непрошеную гостью.

«Вот старая дура!» - сказал про себя следивший за всей этой историей Чик и первым

перемахнул на крышу. Он-то видел, как ворона, перелетев на желоб, начала подниматься вверх не по той полосе, где лежал кусок хлеба, а по соседней. Она была уже совсем близко. У Чика даже сердечко екнуло оттого, что ворона может догадаться перейти на другую полосу и обнаружить добычу. Но уж очень несообразительна эта грязная, лохматая птица. И на ее глупость Чик втайне рассчитывал.

- Чик! - закричали воробьи, пускаясь вслед за ним. - Чик! Это нечестно!

Оказывается, они все видели, как старая ворона заблудилась на крыше.


С. Романовский

НА ТАНЦАХ

Весной на Верховом Болоте вытаяла прошлогодняя клюква - журавина.

Среди островов снега и окон воды мальчик пробирался от кочки к кочке. А они были в ягодах, как в красных сарафанах.

Каждая ягода - радость!

Пережила она зиму, сбродила в тончайшей кожице, как красное виноградное вино в бочке, и на посошок захватила весеннего солнышка. Клюква-журавина била в нос и растекалась по телу тихой радостной силой.

Мальчик морщился. Иногда его всего передергивало от ягодной кислоты и блаженства. А из глаз наперегонки бежали слезы.

Эх, если бы к ягодам да еще бы хлебушка!

Как же это мальчик не захватил его с собой?

В облаках вытаяла синева - небесная проталина. Оттуда солнце ненадолго озарило Верховое Болото и заиграло в счастливых слезах мальчика. Он поразился, до чего же жгучее нынче солнце, рукавом стер слезы со щек и замер.

Неясно и певуче зародился звук.

Где?

За небесной проталиной?.. Нет, ниже: за травой-белоусом и осокой, что стенкой росли впереди.

Теперь звук был не один, а много негромких взыскующих звуков. От них дрогнуло сердце мальчика. Тотчас солнце разгорелось и скрылось, и мальчик почувствовал, что есть какая-то связь между солнцем и звуками.

Он посмотрел на небо, где синяя проталина меняла очертания, наверное, приглашала солнце еще разок взглянуть на землю, на Верховое Болото и на мальчика.

Вняв этой просьбе, показалось солнышко, загорелось, заиграло, и вместе с ним заиграли звуки за травами.

Мальчик снял шапку, чтобы лучше слышать.

Звуки, по игре странно схожие с солнышком, с переменой освещения повторялись через неравные промежутки времени.

Пригнувшись, мальчик подобрался к стенке белоуса и осоки и прилег перед оконцем, откуда просматривалась потаенная полянка.

Он увидел воду-снежницу, в которой отражались и гнулись березки, рябенькие, как тетерки. Им было много лет, но на болоте они на всю жизнь остались маленькими.

Тут мальчик услышал и увидел журавлей. Сперва ему подумалось, что они бродят по поляне, кто куда, и не найдут себе места.

Почему это не найдут?

Нашли!

Праздник у них: танцуют журавли. Собрались в широкий круг, крыльями машут и голоса подают.

А посреди круга - на виду, на юру! - пляшут три журавля. Ходят друг перед дружкой, приседают, подпрыгивают, показывают серо-голубые наряды.

Журавли в кругу тоже приседают, хлопают крыльями, побуждают главных плясунов жарче плясать, веселее!

Шире круг!

Трое ходят вприсядку, с прищелком выкидывают долгие ноги, взмахивают крыльями, как голубыми платками, и в их движениях живет возбуждающая сила, приглашающая мальчика принять участие в общем весеннем веселье.

Шире круг! Шире!

Еще шире!..

Это веселье, творящееся втайне, было понятно мальчику своей детской радостью, и он, не таясь, смотрел из травы на журавлей и слышал их таинственные голоса.

Ему хотелось хлопать в ладошки в лад пляске и припевать-приговаривать:

Я не утка, я не гусь.

По воде не плаваю.

Если хочешь танцевать,

Давай ручку правую!..

Танцоры посреди круга менялись, пока всех не перетанцевал один журавль росточком пониже других.

Чего он только не выделывал!

Он прыгал около травянистой кочки, клевал ее, подбрасывал клювом. Кочка крутилась и вертелась, падала и взлетала и готова была вот-вот превратиться в птицу, пока не рассыпалась.

Это привело плясуна в недоумение. Он топтался на одном месте и не мог понять: куда подевалась веселая кочка? Куда она улетела или упрыгала? Только что здесь была!..

Куда?

Мальчику тоже стало думаться, что плясунья-кочка где-то спряталась. Он стал в полный рост, чтобы увидеть ее...

Зачем он это сделал?

Большие голенастые птицы побежали в разные стороны, и, захваченный их бегом, маль-

чик побежал за ними, размахивая руками и восторженно крича:

- Не бойтесь меня-я-я!

Одна за другой с разбега, с раската птицы поднимались в воздух, и небо над Верховым Болотом заплескалось крыльями.

А журавль-плясун, что только что искал кочку-попрыгунью, подвернул ногу и, пытаясь встать, колотился на земле. Когда мальчик подбежал к журавлю, тот сам, без посторонней помощи, поднялся на ноги и, прихрамывая, заторопился прочь от человека.

Совсем близко мальчик видел слипшиеся косицы по бокам птичьей головы; крылья -вблизи не голубые, а серые, стертые по краям от тяжкого перелета; суставчатые, как в мозолях, ноги... Мальчик даже уловил запах, похожий на запах курятника, который исходил от журавля.

Захваченный восторгом весны, мальчик растопырил руки, чтобы схватить птицу за крылья и обнять ее!

- Не бойся меня-я-я! - кричал он. Журавль остановился, обернулся, и мальчик

увидел его темные глубокие глаза, в которых жили боль и вольная воля.

Мальчик протянул к птице руки.

А журавль выбросил клюв вперед и, щелкнув им, как парикмахер ножницами, несильно уклюнул человека в лоб: «Не тронь меня!».

Обеими руками мальчик схватился за уклю-нутое место и для начала негромко заплакал, а потом все громче и громче, но скоро сообразил, что на болоте его никто не услышит, и отнял руки ото лба.

Там, где синела небесная проталина, по краям осиянная солнцем, неровной стаей колыхались - уходили журавли и окликали друг друга: «Курлы! Курлы! Курлы!..».

И не стало их.

Осталась поляна в прошлогодней траве; вода-снежница, где отражаются березки; кочка в ягодах-журавинах, как в красном сарафане; где-то рядом - задумчивое око-родник, откуда берется одна из малых рек России.

Дома мама сказала мальчику:

- Эх, Алеша, Алеша! Всегда что-нибудь с тобой приключается. Раз пришел на танцы - сиди смирно. Или, как в наши годы, вежливо пригласи девушку на вальс.

- А ты расшумелся. Чего это ты, сынок? - с укором спрашивал отец.

- Сам не знаю, - винился Алеша. - Как получилось - не пойму.

Он виновато улыбался припоминаниям о встрече на Верховом Болоте и радовался, что дома с родителями пьет чай - греет горлышко, остуженное льдистой ягодой-журавиной...


М. Зощенко

УМНАЯ ПТИЧКА

Один мальчик гулял в лесу и нашел гнездышко. А в гнездышке сидели малюсенькие голенькие птенчики. И они пищали.

Они, наверно, ждали, когда их мамаша прилетит и покормит их червячками и мушками.

Вот мальчик обрадовался, что нашел таких славных птенчиков, и хотел взять одного, чтобы принести его домой.

Только он протянул к птенчикам свою руку, как вдруг с дерева как камень упала к его ногам какая-то пернатая птичка.

Она упала и лежит в траве.

Мальчик хотел схватить эту птичку, но она немножко попрыгала, попрыгала по земле и отбежала в сторону.

Тогда мальчик побежал за ней. «Наверно, - думает, - эта птичка ушибла себе крыло, и поэтому она летать не может».

Только мальчик подошел к этой птичке, а она снова прыг, прыг по земле и вновь немножко отбежала.

Мальчик опять за ней. Птичка немножко подлетела и снова села в траву.

Тогда мальчик снял свою шапку и хотел этой шапкой накрыть птичку.

Только он подбежал к ней, а она вдруг вспорхнула и улетела.

Мальчик прямо рассердился на эту птичку. И пошел скорей назад, чтобы взять себе хоть одного птенчика.

И вдруг мальчик видит, что он потерял то место, где было гнездышко, и никак не может его найти.

Тогда мальчик понял, что эта птичка нарочно упала с дерева и нарочно бегала по земле, чтоб подальше увести мальчика от своего гнездышка.

Так мальчик и не нашел птенчика.

Он собрал немножко лесной земляники, покушал ее и пошел домой.