Geum.ru

Очерки по истории современного научного мировоззрения. Лекции 1 12

Вид материалаЛекции
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   17
доход от продажи книги, так как она могла продаваться по более высокой цене, прибли­жающейся к цене рукописи. Для этого даже у Гутенберга приноравлива­лась техника печатного дела. Первые печатные книги были как бы конт­рафакцией рукописей64.

Лишь в ближайшие десятилетия жизнь поставила типографам другие цели и раздвинула рамки печатного дела. Это было делом Шеффера и позднейших типографов, главным образом ученых и людей идеи, воспользовавшихся новым искусством для своих целей, совершенно неожиданно для изобретателей и первых ремесленников типографского дела.

Уже Гутенберг и Фуст, не отказываясь от случайных мелких изда­ний – донатов, календарей и т. д.65, старались получить громоздкие, до­рогие книги, сразу принялись за издание Библии, причем старались со­общить этим первым изданиям своего станка красоту и форму вырабо­танных веками произведений каллиграфии.

Это стремление привело их к быстрой выработке техники печатания и, в этом смысле, имело большое значение для развития типографского дела.

Совершенно попутно, вне сознательных стремлений, вырос другой, гораздо более крупный результат этого изобретения – распространение изданий, увеличение числа книг, распространение афиш, плакатов, бро­шюр. Типография явилась могущественным средством для демократизации идей и знаний, вызвала огромное усиление влияния идей и воли личности на сложившиеся общественные установления. Но это произо­шло совершенно неожиданно для самих изобретателей и было понято современниками лишь в ближайшие десятилетия после открытия типогра­фии в Майнце. Оно произошло также непроизвольно, бессознательно, как бессознательно создалась в мастерских сама идея типографского искус­ства.

Открытие Гутенберга с технической стороны имело длинную и мед­ленную историю. Он применил в своем деле, несколько изменив, те ап­параты и приборы, которые были выработаны долгой историей техники и вначале служили совсем для других целей. То же самое мы постоян­но наблюдаем в истории техники как чисто прикладной, так и научной. Каждый наш аппарат и каждая его часть имеет длинную, нередко очень разнообразную историю.

В общем, открытие Гутенберга заключалось в том, что он – пер­вое – изобрел формы металлических букв, причем каждое слово разби­валось на отдельные, независимые буквы. Эти буквы могли быть собра­ны в рамы. Каждая буква явилась независимой и легко могла быть заменена другой; второе – эти рамы намазывались особого рода составом – краской, и затем – третье – они вставлялись в пресс, который отпечаты­вал краску на бумаге. Эти три части изобретения, несмотря на всю их простоту, были достигнуты многолетним упорным трудом, и совершенст­во они получили лишь в ближайшее к Гутенбергу время, главным обра­зом, трудами П. Шеффера и его типографии. При этом первые типограф­щики воспользовались вековым опытом, достигнутым и передаваемым в традициях разных цехов и мастерских.

Дело в том, что уже издавна в Европе были известны отдельные ча­сти типографского искусства, и были выработаны относящиеся сюда приемы и инструменты. Недоставало только творческой, синтетической силы ума для того, чтобы соединить их все вместе.

Уже с конца XIII столетия в Европе было известно искусство печа­тания – с деревянных досок, употреблявшихся для печатания рисунков на тканях, и в то же время для печатания картин. Этот способ печа­тания на тканях в Египте существовал уже в VI столетии. Временами на этих картинах печатался и текст, вырезанный на дереве. Было извест­но, следовательно, искусство ксилографии. В этом искусстве употреблял­ся для отпечатывания и давления пресс. Но это не был типографский пресс – это был как бы валик или каток. Набитая тяжелая подушка ка­талась под давлением над доской, на которой был выработан рисунок; получался отпечаток, позволявший печатать только на одной стороне. Такой пресс совершенно не годился для печатания разборными буквами, и его нельзя было непосредственно перенести в типографское дело. Но краска была уже здесь выработана традиционной работой поколений.

Это печатное искусство пришло к нам с Востока и, по-видимому, тес­но связано с культурным влиянием, какое оказало на европейскую жизнь монгольское нашествие в первой половине XIII столетия. Мы привыкли с ужасом и тоской смотреть на это историческое событие, ко­торое гибельно отразилось на умственной жизни и на развитии нашего государства и нашего народа, но, несомненно, оно имело другую сторо­ну, имело огромное всемирно-историческое значение. Монгольские ханы соединили под своей властью народы различной, нередко очень высокой культуры, и создания европейского и китайского гения, благодаря принадлежности их к частям одного и того же государственного целого, по­лучили возможность, после векового разобщения, влиять друг на дру­га66. В конце XIII – начале XIV столетия среди монгольских госуда­рей Китая (династии Юань)... было несколько лиц, близких к культур­ным интересам своего времени; в их государстве соприкасались и об­щались представители мусульманской, буддийской, конфуцианской и хри­стианской религий, и во всех пределах этих областей шел широкий вза­имный культурный обмен. Очевидно наибольшее значение среди этого имел для европейского Запада Китай с его древней цивилизацией. В Ки­тае уже за несколько столетий перед этим, может быть, во II столетии, несомненно в VI, был открыт и широко употреблялся способ ксилогра­фического печатания, способ печатания с резных деревянных досок. Эта первобытная форма типографского искусства и до сих пор неизменно сохранилась в этой стране67. Этот способ печатания не получил широко­го распространения, на него не обратил внимания, например, Марко Поло, живший при дворце Кубилай хана68. Он вскоре проник в Европу, и уже в XIV столетии мы видим его известным и распространенным в мастерских Италии, Франции и Германии.

Как следствие монгольского нашествия, таким образом, проник в европейский Запад ксилографический способ печатания, вместе с некото­рыми другими произведениями и открытиями Востока – гречихой, бума­гой, буровыми скважинами и т. д.69 Особого развития [этот способ] долго не получал. Но приблизительно одновременно с открытием книгопечатания подвижными буквами в первой половине XV столетия, в ма­стерских опять-таки Голландии было кем-то сделано другое открытие, которое имеет несомненное значение для развития книгопечатания: был открыт способ гравирования с металлических досок. Взаимная связь книгопечатания и гравирования с металлических досок несомненна, ибо нередко одни и те же лица занимались обоими искусствами, и во вто­рой половине XV столетия распространялись многочисленные дешевые издания с гравированным текстом и рисунками, которые долгое время признавались за произведения ксилографии, и только более внимательное исследование указало на то, что мы имеем здесь дело с грубыми попыт­ками металлического гравирования70. Этим путем издавались даже кни­ги без рисунков, небольшие учебники, например, так называемые «донаты» – элементарные латинские грамматики, служившие для изучения латинского языка и расходившиеся ежегодно в тысячах экземпляров. Эти гравировальные металлические, главным образом медные, доски были выпуклые; рисунки получались грубые. Только около середины XV сто­летия, как дальнейшее развитие эмальной техники, по-видимому, одним из золотых дел мастеров Флоренции, были изобретены резные медные доски, положившие начало современному гравировальному искусству. Очень долгое время эти гравировальные работы держались в цехах золо­тых дел мастеров, к которым, как мы знаем, принадлежал и Гутенберг, и находились в тесной связи с первоначальным распространением ти­пографий.

Долгое время были споры среди исследователей этого дела о том, как было изобретено книгопечатание современного типа. В биографии Костера, написанной в XVI столетии, говорится, что он сделал свое изо­бретение, разрезав ксилографическую доску на отдельные деревянные буквы и затем, перекладывая и складывая их в новые доски, получил возможность печатать разные вещи. Этот способ, однако, по-видимому, является результатом измышления автора, и опровержение его потребо­вало долгой критической работы исследователей. Были делаемы даже опыты, доказавшие невозможность этого способа печатания. В настоящее время можно считать доказанным, что этим путем почти невозможно получить правильно и аккуратно напечатанную страницу; очень вероят­но, что попытки такого печатания были, но они могли приводить только к грубым, уродливым произведениям. Однако ко времени Гутенберга в технике были уже известны отдельные металлические буквы, [которые] имели определенную форму, и издавна печатались отдельные фразы и слова. Для этого эти формы складывались в короткие фразы или слова, и оказывалась возможность получить отпечатки – первая форма печат­ного дела – форма чисто рудиментарная. Эти буквы употреблялись: 1) в монетном деле и в штемпелях и 2) в переплетном деле. На корешках ру­кописей, переплетавшихся в массивные кожаные и пергаментные пере­плеты, издавна выбивались отдельные фразы, имена авторов или вла­дельцев; эти имена потом золотились – так, как это до сих пор сохрани­лось в нашем переплетном деле. Для этого употреблялись металлические буквы – прообраз нашего теперешнего типографского шрифта; выби­тые буквы были выпуклыми. Переплетчики принадлежали к цехам золотых дел мастеров или каллиграфов, опять-таки к той среде, откуда вышло типографское дело, или этим занимались каллиграфы – мона­хи некоторых монастырей. Еще более приближалось к открытию Гутен­берга печатание штампов – издавна известное еще со времен древних. Мы встречаем еще у древних римлян и греков штемпели на разных предметах обихода, и известны давным-давно сохранившиеся штемпели греческих эскулапов, [с помощью] которых они печатали на глине или на другом мягком веществе свои имена, свойства и названия своих ле­карств, целые рецепты. Есть даже (этрусские) надписи на глине, полу­ченные таким способом.

Можно убедиться, что слова и фразы на таких надписях составлялись нз разборных отдельных металлических букв; следовательно, были в это время разборные металлические буквы, позволявшие печатать. На это сохранились указания и римских писателей.

Вскоре после открытия книгопечатания гуманисты обратили внима­ние на некоторые места из Цицерона и Квинтилиана, в которых опи­сывается употребление металлических букв для обучения детей азбуке. Цицерон даже как бы допускает составление из них книг. После прочте­ния этих мест казалось, что римлянам оставалось сделать один шаг, одно простое соображение для того, чтобы открыть книгопечатание. Ими употреблялись для обучения детей азбуке отдельные формы букв, из которых складывались различные слова. Вырезались таблицы, как и в типографии – буквы вырезаны в обратном порядке и дают от­печатки слов и фраз на мягком веществе, воске или глине. Один шаг был отсюда до печатания. Но этого шага не было сделано, и это пока­зывает, что сами эти места получили для читателя иной смысл только после открытия книгопечатания. Раньше они понимались совсем иначе. Штемпели не дали никакого развития, кроме применения в частных пе­чатях и в монетном деле, где на металле издавна отпечатывались отдель­ные буквы и целые слова.

Монетное дело, изготовление монет в эту эпоху опять-таки сосредоточивалось в руках особых мастеров, и в Майнце, может быть, отец Гутенберга имел отношение к монетному делу. Это вызвало мнение, высказывавшееся не раз Бернаром, Фаульманном и др.71, что в этом деле был впервые выработан еще один прибор книгопечатания – печатный пресс и заменен им грубый пресс-валик граверов. Гутенбергом72 был употреблен для типографского дела тот самый пресс – с известными, до­вольно значительными изменениями, – который употреблялся для штам­пования монет в монетных дворах.

Это мнение нельзя считать доказанным. Дело в том, что штампова­ние монет в Майнце хронологически не совпадает с открытием книгопе­чатания. Город Майнц не долго пользовался правом бить монету – толь­ко с 1420 по 1464 г.; и от этого времени осталось очень мало майнцких монет.

До 1434 г. здесь был имперский монетный двор, и долго – и позд­нее – бились монеты епископами73.

Таким образом, в результате незаметной работы прошлых поколений в руках человечества уже находились элементы нового дела: подвижные буквы, краска для печатания, пресс. Требовалось только дуновение че­ловеческой мысли, чтобы из этих элементов создать новое дело. Но это была трудная и тяжелая работа. Прошли века, пока она была сделана.

Любопытно, что этот последний шаг был почти одновременно сделан в двух местах: на далеком Востоке – в Корее и Японии – и на далеком Западе – в прирейнской области Европы. В обоих местах были извест­ны в общих чертах одни и те же, только что указанные элементы тех­ники, послужившие для выработки книгопечатания. По-видимому, раньше был сделан необходимый шаг на Востоке.

В китайских источниках грубые глиняные формы знаков для печата­ния приписываются XII столетию; эта легенда имеет мало отношения к нашему типографскому делу. Но в Японии были найдены китайские или корейские книги, напечатанные передвижными металлическими знаками в начале XIV, и около начала XV столетия (1403 – 1404) пытались вве­сти то же искусство в Корее. Однако здесь, на дальнем Востоке оно за­мерло, может быть, среди тяжелых условий государственной жизни этих стран, находившихся в эту эпоху в рабстве. Вновь оно было создано на дальнем Западе. Здесь нам известно имя лица, много сделавшего для это­го дела, и ясно, как долго он пробивался при наличности всех данных для его открытия.

Гутенберг потратил на осуществление своей идеи годы упорной рабо­ты, всю свою жизнь. Особенно трудно было изготовление формы букв. Сохранились явные следы многих усилий и неудач, потраченных им на это дело. Буквы истирались, изменялись после первого же отпечатка, т. е. терялось сразу преимущество подвижных букв перед неподвижными резными досками. Они не могли давать много отпечатков, не деформиру­ясь. Задача в этом направлении была решена Гутенбергом только отча­сти; лишь его помощник П. Шеффер – в 1450-х гг. – получил необхо­димый сплав, так называемый типографский металл или гарт – hartblei. Этот металл должен был, с одной стороны, быть легкоплавким, ибо первые типографщики сами лили свои буквы, неизбежно было исправле­ние и выравнивание букв – их легкий ремонт; и в то же время – до­статочно твердым, чтобы давать при давлении ясные и точные изобра­жения мелких предметов. Он не должен был быть очень ковок, ибо при этом быстро бы сглаживались все части предметов при давлении, т. е. употреблении шрифта. А между тем в XV столетии были известны толь­ко два легкоплавких металла – свинец и олово. Но оба эти металла были в то же время чрезвычайно ковки и мягки. Надо было сделать их твердыми. Это была необыкновенно трудная металлургическая задача для того времени – времени, в котором химия находилась в самом зачаточ­ном состоянии. Но нельзя упускать из виду, что как раз к этому вре­мени, к середине XV столетия, техника и здесь достигла крупных успе­хов, подготовленных незаметной работой мастерских в предыдущие сто­летия, создала новые металлы. Именно к этому времени или немного позже была изобретена в мастерских Нюрнберга латунь лучшего качест­ва, впервые позволившая поставить на широкую ногу технику научных и измерительных инструментов, астрономических аппаратов и произвед­шая целую революцию в предметах домашнего обихода. В то же время в другой области вошел в дело новый сплав, одна из бронз – артилле­рийский металл, способ приготовления которого долго держался в сек­рете в цехах оружейных мастеров и который получил окончательное развитие или известность в следующем XVI в. Очевидно, среди ремес­ленного люда шла в это время горячая экспериментальная работа, и мед­ленно, ощупью, накоплялись знания свойств металлических сплавов.

Какой способ употребил Гутенберг для своих литейных работ – не­известно, ибо изобретение типографского металла приписывается Шефферу. Он употребил для этого совершенно новый сплав и ввел его в тех­нику: для придания твердости свинцу он сплавил его в известной пропор­ции с сурьмой. Его открытие было столь удачно, и полученный сплав – гарт – оказался до такой степени подходящим для данной цели, что остался почти без изменения в течение 400 лет и, в общем, тот же сплав употребляется и в настоящее время. Тот же Шеффер ввел и дру­гое приспособление: буквы уже с самого начала вырезались небольшие, согласно стремлению типографов приблизиться к рукописям. Но все же шрифт Гутенберга был крупный – мелкий шрифт обычного характера, – сперва готический, – был впервые введен Шеффером. Для этого Шефферу пришлось изменить характер литья форм и в значительной степени из­менить всю технику дела. Для литейной формы, почти несомненно, пер­вые печатники, в том числе и Гутенберг, употребляли глиняные или земляные, может быть гипсовые формы. Но этим путем нельзя было достиг­нуть тонкой выработки буквы, а вырезать каждую букву из металла представлялось невозможным, ибо для печатания надо было иметь десят­ки тысяч буквенных форм. Шеффер изобрел резную металлическую – медную – форму для литья гарта и этим путем решил задачу легкого массового производства букв и дал возможность иметь тонкие буквы. Для типографии надо было только знать состав и способ употребления гарта и иметь 40 – 50 медных формочек для того, чтобы во всяком месте и во всякое время воспроизвести весь свой шрифт.


ЛЕКЦИЯ 6


Распространение книгопечатания. – Впечатление на современников. – Значение для роста и победы научного мировоззрения


Решение вопроса о металле, введение станка и краски – окончатель­но решило вопрос о типографском искусстве. Первые типографии были далеки от наших теперешних громоздких и огромных учреждений. Это были в буквальном смысле этого слова кустарные переносные мастер­ские. Достаточна была очень быстрая выучка, ибо искусство очень ско­ро выработало простые шаблоны работы, помощь 3 – 4 человек, известные небольшие знания – способа делания букв, состав сплава, – и ручной ти­пографский пресс. Со своим небольшим скарбом типографы легко пере­ходили с места на место, и в самые же первые годы нам известно мно­го бродячих и летучих типографий. Такие кустарные типографии печа­тали, главным образом, летучие листки, небольшие сочинения, брошюры; но иногда они принимали по заказу печатание того или иного сочинения, переезжая в новое место, если в нем получался новый, выгодный заказ. Они появились на ярмарках, и, благодаря характеру городской жизни Западной Европы, быстро проникли всюду.

Понятно поэтому, что типографское дело распространилось чрезвы­чайно быстро. Достаточно было 40 – 50 лет для того, чтобы типограф­ское искусство и печатная книга проникли всюду в пределах тогдашне­го культурного мира. До конца столетия уже создались, кроме первоначального готического, латинский, старославянские шрифты – глаголица и кириллица, а также еврейские печатные шрифты; оказались возможными в этой области различные мелкие усовершенствования. Если мы станем следить за первым распространением типографского дела, то мы увидим, что всюду его первыми распространителями были немецкие ремесленники, переходившие из города в город и строго хранившие це­ховую систему устройства ремесла и обучения. Они принадлежали по занятию к близким к типографскому делу искусствам. Это были вначале каллиграфы, золотых дел мастера, гравировальщики, переплетчики и т. д. Достаточно просмотреть биографии первых типографов. Типограф­ское дело постепенно переходило от центра – Майнца – к периферии74. Уже в ближайшее время, может быть даже одновременно с типография­ми Фуста и Гутенберга в Майнце, появились издания в Страсбурге – Ментеля75, который выдавал себя и считался некоторыми за первона­чального изобретателя книгопечатания, и Пфистера в Бамберге в Бава­рии76. В обоих этих городах появилось печатное дело еще раньше 1460 г.

В 1462 г. случился мелкий факт, которому иногда придают значение важного события для распространения типографского искусства. В этом году во время междоусобной борьбы двух претендентов на Майнцкое курфюрстерство город был частью разрушен войсками Адольфа Нассауского, и типография Фуста сильно пострадала. В связи с этим выселились из Майнца некоторые из его рабочих, развезшие в разные стороны секрет искусства. Несомненно, среди первых типографов в разных городах нам известны по именам некоторые первые ученики Гутенберга и рабочие типографии Фуста – Шеффера. Но их выселение началось и раньше и было простым следствием цехового устройства нового ремесла: после не­скольких лет выучки каждый подмастерье становился мастером и, оче­видно, отправлялся искать заработка в новое место, так как, конечно, Майнц не мог дать им всем работу и содержание. В результате этого стремления уже к 1470 г. типографии распространились в разных ме­стах Голландии, Германии и в Италии. Каждая установившаяся типо­графия являлась рассадницей новых, школой мастеров, и в то же время всюду проникали бродячие кустари-типографы.

В 1470-х годах типографии проникли во Францию, Испанию, Англию, Польшу; в 1480-х годах – в Данию, Швецию, Норвегию и Португалию; наконец, в начале 1490-х годов появляются первые печатные еврей­ские книги в Турции и в 1483 г. в Венеции выходит первая славян­ская книга (глаголицей) «Миссал»77, изданная которянином А. Пальташичем, а в 1491 г. гуссит Святополк [Швайпольт] Фиоль (или Фейль)78 в Кракове печатает первые славянские книги кириллицей с обращением к читателям на малорусском языке. Позже всего проникло печатное дело в пределы [восточной части] Европейского материка. Лишь в первой четверти XVI столетия начинается печатание кириллицей книг для ру­мын и сербов, которые в это время гибли под нашествием турок, и к се­редине века – через 100 лет после открытия – печатное дело проникает в Московскую Русь. Почти в то же время, и даже несколько раньше, типографии начинают свою деятельность в новых приобретениях евро­пейских культурных государств – в Азии и Америке. В 1557 г. в Гоа появляется в печати первая книга – катехизис Св. Франциска Ксавера79.

Таким образом, к началу XVI столетия [книгопечатанием] был охва­чен весь тогдашний культурный мир, и затем с каждым годом все силь­нее и сильнее распространялось новое искусство, и все яснее и глубже становилось его влияние на всю умственную жизнь человечества.

Но книги распространялись не только путем открытия местных типографий. Они стали сразу служить предметом торговли, появились на ярмарках, возились далеко. Так, известно, что еще до 1470 г. Париж явил­ся местом, куда сбывались издания Фуста в Майнце. Нюрнберг долгое время был местом, где печатались издания для Польши и т. д. Из писем современников видно, что к началу 1470-х годов Париж, центр тогдаш­него образования, был наводнен изданиями разных городов80.

До начала XVI столетия было издано до 25 – 30 тысяч названий книг и брошюр, ныне известных81 (так называемых инкунабул), т. е. до 15 миллионов экземпляров. При условии, что до нас дошла только часть инкунабул, и также при относительно малой населенности Европы тог­дашнего времени и не очень широкой образованности народных масс, [это] чрезвычайно много. Да еще статистика инкунабул далеко не за­кончена. Хотя почти везде перерыты и переписаны библиотеки, содержа­щие старые книги, все еще постоянно, ежегодно открываются все новые и новые пропущенные издания XV века. Наконец, очень многие из этих изданий несомненно не дошли до нас, так как многие из них представ­ляли листовки и тонкие брошюры, учебные книжки и летучие издания, которые не хранились, быстро исчезли из обращения – были уничто­жены.

Очень скоро сказалось сильное впечатление этого нового открытия. Оставляя в стороне многочисленные легенды и анекдоты, наросшие в ис­тории в течение веков, мы видим уже, что ученые и мыслящие люди XV столетия вполне охватили значение этого изобретения. Это сказалось, во-первых, в их отзывах, суждениях, в стараниях всюду распространить типографии, и, во-вторых, в характере некоторых типографий, которые превратились в своеобразные ученые или идейные кружки, центры горя­чей умственной работы – прообраз будущих академий.

В старинных посвящениях и предисловиях нередко типографское дело называется «святым делом» и его значение встречалось с энтузи­азмом82.

Из отзывов современников видно, что больше всего их поражала быстрота работы и количество могущих быть выпущенными изданий; как выразился один из членов таких ученых кружков, связанных с типо­графиями, епископ Кампанус, про типографа: «Imprimit ille die quantum non serititur anno»83.

Заводы типографов того времени были ничтожны по нашим понятиям. Книга или брошюра печатались в 275 – 150 экземплярах, но известны указания на печатание главным образом листовок, воззваний и т. п. в тысячах экземпляров (несколько заводов), например, некоторые воззвания в Лионе в конце XV столетия [печатались] до 5000 экз.

Другой ученый, епископ Алерийский Иоанн Андреас, в 1468 г. пи­шет в посвящении папе Льву II: «Как раз в твое время среди прочих милостей Христа пришел и этот счастливый подарок для христиан­ского мира: за малые деньги теперь и бедняк может приобрести библио­теку»