Geum.ru

Самоидентификация различных социальных групп в современном израильском обществе

Вид материалаДокументы

Содержание


Значимость этноса как антитезы доминирующей культуре
Конфликт идеологий
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7
Значимость этноса как антитезы доминирующей культуре

Общий знаменатель разногласий, о которых шла речь выше – это понятие «этноса». Каждый этнос, претендующий на сохранение своей культурной самобытности, бросает вызов доминирующей в израильском обществе коллективной идентификации, поскольку на коллективную ответственность перед израильским обществом накладываются обязательства перед конкретной этнической группой. К примеру, как мы видели, восточные евреи оперируют понятием «община», связывая его с традиционалистской системой ценностей, в рамках которой идентификация коллектива интерпретируется иным, отличным от доминирующей культуры образом. Так как в израильском обществе феномен «общинности» становится все более легитимным, доминирующая культура вынуждена примириться с тем, что национальная самоидентификация части представителей восточных общин тесно связана с религиозными или близкими к ним понятиями. Русскоязычные евреи, со своей стороны, представляют этнос, который вернее всего можно определить как «транснациональная диаспора»25 или «двойной дом». Согласно этой модели, иммигранты стараются стать интегральной частью нового общества, но одновременно стремятся сохранить связи со страной исхода, с оставшимися там близкими друзьями, а также с другими диаспорами своей этнической группы. Среди иммигрантов из бывшего СССР бытует мнение, что доминирующая культура должна примириться с данными устремлениями. Пример этих иммигрантов позволяет предположить, что обязательства по отношению к группам, находящимся вне пределов национального общества, не препятствуют принятию коллективной ответственности перед этим обществом.

В этой связи необходимо упомянуть еще одну, довольно малочисленную группу, ставшую частью культурного пейзажа израильского общества; речь идет о евреях – выходцах из Эфиопии. Эта группа несет в себе черты как «общины», так и «транснациональной диаспоры». С одной стороны, частичное сохранение ее представителями своей уникальной самоидентификации, отличающейся от доминирующей в израильском обществе, позволяет считать ее общиной в той же мере, в какой ею образуют выходцы из стран Азии и Северной Африки. С другой – географическое рассредоточение еврейского населения Эфиопии, а также особая судьба тех, кто крестился (т.н. фалашмура), но сохранил связь со своими не крестившимися друзьями и родственниками даже после их переезда в Израиль, позволяет видеть в выходцах из Эфиопии пример развивающейся «транснациональной диаспоры». Ходатайствуя перед властями Израиля о разрешении иммиграции крестившихся евреев, выходцы из Эфиопии бросают вызов доминирующей коллективной идентификации, поскольку требуют принятия обязательств по отношению к нееврейской диаспоре – даже если делается это в надежде, что представители фалашмуры вернутся к еврейству после иммиграции в Израиль.

Однако самому сложному испытанию доминирующую культуру подвергают израильские арабы, являющиеся этносом, который можно определить как «национальное меньшинство». Как говорилось выше, арабо-палестинская идентификация израильских арабов отдаляет их от израильских евреев, хотя с точки зрения культуры и языка можно говорить об определенном процессе сближения между двумя народами. Это сближение затрагивает и коллективную идентификацию израильских арабов, в чем можно убедиться, наблюдая их все увеличивающиеся отдаление от арабов в других странах и даже от палестинцев. Однако принятие арабами коллективных обязательств по отношении к израильскому обществу станет возможным, только если произойдет такая трансформация израильской идентичности, в результате которой гражданское понятие «израильтянин» станет превалировать над национальными понятиями «еврей» и «араб».

Все перечисленные этнические феномены – община, транснациональная диаспора и национальное меньшинство – способствуют переходу доминирующей культуры к модели мультикультурализма. Доминирующая культура, чьим идеалом прежде была коллективная ответственность перед всем израильским обществом, вынуждена смириться с существованием обязательств по отношению к отдельным его секторам.


Конфликт идеологий

Дополнительный аспект разногласий в израильском обществе связан с самоопределением относительно «других» – третьей составляющей коллективной самоидентификации. Обсуждение этого вопроса затрагивает тему отношения израильских евреев к евреям остального мира. Эта дискуссия началась уже на самых ранних этапах сионистского движения, когда идеологи сионизма подчеркивали присущее, по их мнению, избравшим жизнь в Эрец-Исраэль евреям уникальное качество – «негалутность», отличающую их от евреев диаспоры. Как уже отмечалось, в этом подходе отразилось внутреннее противоречие сионистской идеологии, которая, с одной стороны, взяла на себя миссию национального представительства евреев всего мира, но, с другой стороны, наделила уникальным моральным статусом именно тех, кто жил в Израиле и принимал участие в создании «новой еврейской нации». До логического тупика этот подход был доведен в «канаанейской» идеологии, в рамках которой было выдвинуто требование отделиться от евреев диаспоры и отказаться от понятия «еврей» в пользу понятия «ивритянин», которое может быть применено только к тем, кто поселился в Израиле26.

Обнародование правды о Катастрофе, равно как и основание Государства Израиль и прием им более двух миллионов репатриантов из стран рассеяния, потеснили в общественном сознании концепцию «нового человека» и усилили общееврейскую солидарность. Однако мотив израильской идентичности как самостоятельной идентификации не исчез. Парадоксальным образом концепция «новой нации», которая зародилась в среде праворадикальных сионистов, соединилась с точкой зрения левых радикалов, выделяющей проблемы израильских арабов, как подчиненного меньшинства. Например, приверженец этой теории Боаз Эврон еще в конце 1980-х утверждал, что необходимо выработать определение израильской нации, основываясь исключительно на критерии территориальной принадлежности, как принято в большинстве «гражданских государств» во всем мире. Базовым принципом общественного урегулирования было бы равенство всех граждан Израиля, законно населяющих его территорию, вне зависимости от существующих этнических и религиозных различий. До тех пор, пока Израиль определяется как «еврейское государство», арабское меньшинство неизбежно будет ощущать собственную дискриминацию27. В своем стремлении отделиться от еврейской истории эта теория отрывает израильских евреев от их корней, отрицая этнические первоосновы израильской идентичности. Она не учитывает, что и через пятьдесят лет после основания государства не родились в Израиле 47% израильских евреев и родители 85% населения страны.

И все же в наши дни раздается немало голосов, призывающих к «десионизации» Израиля. Существуют теории (авторы которых определяют себя как «постсионисты»), согласно которым путь развития израильского общества ведет к модели социального и культурного гетто. Утверждается, что единственный способ преодолеть эту тенденцию – придать государству светский характер и содействовать развитию в нем общественного и культурного плюрализма. Декларируется, что в Израиле евреи должны принадлежать к израильской нации – подобно тому, как, живя в диаспоре, они принадлежат к нациям других стран. Исходя из этого, выдвигаются радикальные предложения об отмене Закона о возвращении и об отделении религии от государства.

Подобные предложения не учитывают принципиальной невозможности полного разрыва между еврейской идентификацией и иудаизмом, и, как следствие – между понятием «еврей-израильтянин» и принципом религиозной принадлежности. Об этом не раз свидетельствовала неготовность, даже со стороны светских кругов, воспринимать как еврея – и тем более, как еврея-израильтянина – того, кто принадлежит к другой религии (католицизму, исламу и т. д.). В то время как канаанцы противопоставили понятие «ивритянин» еврейству диаспоры, постсионисты подвергают критике еврейский характер самого Израиля, предлагая превратить его в «государство всех, живущих в нем граждан». Из-за того, что постсионистская идеология развивается преимущественно представителями академических кругов, чьи публикации издаются главным образом на английском языке, содержание данной полемики и ее аргументы куда лучше известны историкам и социологам США и стран Западной Европы, чем в широких слоях израильского общества. Лишь небольшое количество работ о постсионизме написано на иврите и адресовано непосредственно израильтянам.

Однако основной изъян постсионизма заключается в том, что действительность, в которой отношения между евреями и арабами складываются как отношения между национальным большинством и меньшинством, не изменится, даже если будет принято принципиальное решение об отказе от отчетливо выраженного еврейского характера страны. Ни одному государственному деятелю, который хотел бы отменить еврейскую сущность Израиля, не под силу изменить основной факт: евреи составляют подавляющее большинство (79%) населения Израиля. Поэтому очевидно, что соображения общееврейской солидарности будут чрезвычайно весомы в своем влиянии на политику государства Израиль – по крайней мере до тех пор, пока подавляющее большинство жителей страны придают значение своему еврейству. А если евреи перестанут придавать этому значение, не поможет даже закон, провозглашающий еврейскую солидарность. Более того, из самого факта существования страны, в которой евреи являются доминирующей группой, очевидно, что в ней будут активно действовать учебные заведения и научные институты, превращающие ее в культурный и духовный центр всего еврейского мира.

Вместе с тем уже само наличие идеологического спора с постсионизмом стало вызовом доминирующей коллективной идентификации. По мнению Лоренса Зильберстайна, после ужасов Катастрофы, основания Государства Израиль, где живут миллионы евреев, и формирования сильной американской еврейской общины, в израильском обществе может возникнуть потребность в постепенном отходе от сионистского дискурса и «освобождения» интеллектуального пространства для более адекватной формулировки коллективной идентификации и еврейской культуры28. Иными словами, с этой точки зрения сионизм осуществил и исчерпал свое предназначение и, таким образом, открыл ворота для «после-сионистской» эпохи (beyond Zionism).