Geum.ru

Доклад подготовлен руководителем сектора «Институтов государственного регулирования экономики»

Вид материалаДоклад

Содержание


Ценовой фактор в системе
Инвестиционная составляющая
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6
ЦЕНОВОЙ ФАКТОР В СИСТЕМЕ
ГОСУДАРСТВЕННОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ

В планомерной реализации государственной долгосрочной стратегии социально-экономического развития существенную роль играет предсказуемая трансформация экономических рычагов и стимулов. Речь идет о налогах, (обеспечивающих до трети ВВП), госзакупках2, кредитах и особенно ценах.

Сложившаяся в России тенденция с постоянным неконтролируемым ростом цен и тарифов приводит к инфляции и потере конкурентоспособности. В российском законодательстве имеется перечень тарифов, за которыми якобы осуществляется правительственный контроль (газ, электричество, пассажирские перевозки, телефонная связь), то есть введено понятие «регулируемые тарифы», но реального контроля нет. Более того, в этот перечень не включены цены на бензин, хлеб, молоко, тарифы ЖКХ и др. В этой связи можно однозначно предположить, что при отсутствии контроля над ценами и тарифами формирование общества массового потребления на базе высокотехнологического развития уходит в область фантастики. Вместо того, чтобы освободить общество от ценового диктата монополий, монополии в России освободились от государственного и общественного контроля. В США повышение тарифов монополистов более чем на 1% утверждается конгрессом. В принципе рост тарифов и цен естественных монополий должен коррелироваться не с динамикой роста мировых цен на товары российского экспорта, а с ростом доходов населения и не обгонять их.

В российской «независимой» прессе настойчиво насаждается достаточно опасная для экономики идея о том, что естественные монополии поддерживают экономику, отпуская топливно-энергетические ресурсы по ценам, значительно ниже существующих мировых, забывая при этом привести данные, характеризующие уровень жизни и систему ее подержания в развитых странах. Одновременно рост цен и тарифов объясняют необходимостью стимулировать переход к энергосберегающим технологиям.

У российского государства имеются реальные возможности вмешаться в ценовую анархию на топливно-энергетическом рынке. Дело в том, что из общего количества газа, добытого в 2005 г., доля «Газпрома» составляет 85,7% (549 млрд. куб. м.)1. В 2005 г. из 470 млн. т добытой нефти 25,6% (120,2 млн. т) было добыто госмонополиями. Соотношение внутреннего потребления и экспорта 46,3%:53,7%. Суммарный доход от экспорта нефти и нефтепродуктов за январь-ноябрь 2005 г. 101,7 млрд. долл.1, по курсу 26 руб./долл. это 2,6 трлн. руб. (это примерно 14% ВВП России 2005 г.). Вот на таком фоне, при благоприятной мировой ценовой конъюнктуре разворачивается гонка цен. С декабря 2000 г. по декабрь 2005 г. внутренние цены на нефть выросли с 54,9 долл./т. до 167,2 долл./т. или в 3 раза, на автомобильный бензин – со 193,3 долл./т до 318,2 долл./т (в 1,6 раза), на газ – с 3,1 долл. за тыс. куб. м. до 11,5 долл. или в 3,7 раза. Естественно, резко упало внутреннее потребление нефти, примерно в два раза – до 218 млн. т. в 2005 г. В то же время чистый доход, полученный нефтяным сектором, вырос с 26,3 млрд. долл. до 97,6 млрд. долл. или в 3,7 раза, а в расчете на 1 т. добычи нефти – с 81,5 долл./т. до 208,1 долл. за тонну2 (в 2,6 раза). По нашим предварительным расчетам, себестоимость 1 т. нефти в 2005 г. составила 108,5 долл./т. Следовательно, уровень рентабельности добычи 1 т. нефти в 2005 г. в России – 91,7%.

В условиях, когда государство контролирует объем добычи нефти, обеспечивающий 55,2% потребности внутреннего рынка, а добыча газа и производство электроэнергии пока еще в руках государства3, складывается реальная возможность поддерживать цены на приемлемом для населения уровне и четко контролировать инфляцию. Но вместо этого на страну накатывается новая волна либерализации цен и тарифов, добивающая несырьевые производства и освобождающая внутренний рынок для массового импорта и роста инфляции.

В Правительстве подготовлен трехлетний план повышения цен на газ и электричество до уровня экспортных (за минусом экспортных пошлин и транспортных расходов). В 2007 г. цены на газ будут увеличены вначале на 15%, а со второй половины года еще на 13%. Далее цены будут пересматриваться два раза в год, пока к 2011 г. не достигнут 150–160 за тысячу куб. метров (с 50 долл. за тысячу куб. м. в конце 2006 г.). Повышение также коснется цен на сжиженный и попутный газ. Тарифы на электроэнергию также синхронно будут подниматься. В 2007 г. их рост составит 15–16%, и далее ежегодный рост1, к 2011 г. государственное регулирование цен прекратится. В принципе все просчеты Правительства, связанные с потерей темпов модернизации производственной базы и разведкой новых месторождений, пытаются исправить за счет россиян – самого бедного населения Европы (не считая некоторых стран бывшего СЭВ и СНГ).

Сложившееся положение в добывающих отраслях помимо состояния производственной базы связано также с сокращением геологоразведочных работ. Если в 1990 г. разведочное бурение составляло 5299 тыс. метров (в т.ч. на нефть и газ 5286 тыс. м. (99.9%), то в 2004г. всего пробурено 931 тыс. м. или в 5.7 раза меньше, в том числе на нефть и газ – 925 тыс. м.2, или в 5,7 раз меньше. Стратегические просчеты с технической базой3 и подготовкой новых месторождений лежат в основе роста цен, к этому следует добавить неуправляемость олигархов в стремлении к максимизации прибыли. Ссылка же на быстрый рост потребления статистикой не подтверждается. Тенденции роста потребления в электроэнергии действительно наблюдается, но она в целом не достигла уровня 1990 г.

Следует также отметить, что государство потеряло контроль и над прозрачностью отчетных балансов монопольных структур и не в состоянии сопоставлять реальные и отчетные данные по затратам на добычу и переработку природных ресурсов с тем, чтобы контролировать движение цен. Прозрачность формирования затрат дала бы возможность государству контролировать движение цен, в том числе за счет установления нормативов. Непрозрачность системы бухучета в естественных монополиях позволяет за счет накладных расходов и прочих статей затрат занижать реальную прибыль. Механизмы дальнейшей легализации прибыли хорошо отработаны в сфере бизнеса.

Относительную прозрачность в затратах и ценах можно было бы получить за счет организации сырьевых бирж1, где устанавливается цена контракта. Однако эта идея имеет сильную оппозицию. У экспортеров уже сформировались свои связи, удовлетворяющие все стороны, и менять их никто не торопится. Сложившиеся схемы реализации основаны на владении оффшорными фирмами, выступающими покупателями с «той» стороны.

В США, Италии, Англии регулируется верхний предел цен на электроэнергию. В Китае цены на энергоносители и некоторые другие товары до сих пор полностью регулируются государством. В Японии объектами регулирования выступают основные продовольственные товары. В Италии регулируются цены на детское питание, медикаменты, в Англии – на газ, воду, телекоммуникации, железнодорожные тарифы. В Испании – цены на электроэнергию, газ, лекарства, услуги почты и другие средства связи, оплата общественного транспорта. В США Министерство сельского хозяйства определяет уровень залоговых цен для фермеров, следит за паритетным соотношением между ценами на фермерскую продукцию и на товары, приобретаемые фермерами. Все перечисленные правовые и административные ограничения направлены на то, чтобы производимые товары удовлетворяли спрос массового потребителя, то есть были доступны для него при соответствующем уровне цен и заработной платы. В противном случае, при росте цен сокращается платежеспособный спрос как физических, так и юридических лиц, соответственно падает предложение. В России, например, это привело к снижению объема производства и потребления продуктов питания и стагнации ряда несырьевых отраслей.

Россия же никак не может остановить лавинообразный рост цен на бензин, цена на который приближается к доллару за литр и это в стране – крупнейшем экспортере топлива. Кстати, в Венесуэле, также крупнейшем поставщике нефти на мировой рынок, цена литра бензина примерно 13–14 рублей, в Иране 3–4 рубля, примерно такая же картина в Арабских Эмиратах, а в России Правительство ничего не может сделать с нефтяными олигархами, аналогичная ситуация и в других сферах, в частности, в строительстве.

Кроме роста цен на газ, нефть, электроэнергию с 2007 г. начинается новый виток увеличения тарифов в ЖКХ, на железнодорожном транспорте. Тарифы для населения будут опережать рост грузовых тарифов в 1,8–1,9 раза, вырастут цены на авиабилеты и другие виды транспорта, дорожает связь и т.д. И после всего этого Правительство планирует снижение инфляции до 7% в 2007 г. и 4,5% – в 2008 г., хотя известно, что примерно 40% инфляции определяется стоимостью услуг. В результате такого роста цен, причем темпами, обгоняющими заработную плату, можно однозначно планировать рост инфляции и потерю конкурентоспособности товаров несырьевой группы. Рост цен отразится на потребительском спросе населения и, как следствие, на темпах производства в несырьевых отраслях.

У России, стремящейся к формированию современной высокотехнологичной экономики, должна быть внятная ценовая политика, направленная на формирование максимально благоприятных условий для производства конкурентоспособной продукции. Вместо этого крупный российский бизнес и его лоббисты во властных структурах навязывают идею о том, что внутренние российские цены на сырье и тарифы должны быть синхронизированы с мировыми, и это без учета реального уровня доходов населения и реальной конкурентоспособности товаров несырьевой группы гражданского назначения.

В условиях, когда неконтролируемая ценовая политика монополистов России раскручивает спираль роста цен во всех смежных отраслях и препятствует росту конкурентоспособности российских товаров, требуется активизировать роль государства в области регулирования цен и тарифов. России необходима координирующая структура, позволяющая осуществить взвешенную долгосрочную ценовую политику и действенный контроль, что пока не удается федеральной антимонопольной службе. Почти во всех развитых странах существуют соответствующие государственные структуры: в Испании – Высший совет по ценам, в Японии – Департамент цен Управления экономического планирования, в Швеции – Национальный совет по ценам, в США – различные комиссии по ценам на федеральном и штатном уровнях. России необходим закон о ценах и тарифах. В законе следует прописать систему регулирования, контроля и ответственности за нереальное отражение затрат и монопольный сговор по росту цен и тарифов на товары и услуги, входящие как в потребительскую корзину, так и обеспечивающие конкурентоспособность отечественных товаров. Одновременно законодательно следует закрепить жесткую взаимосвязь между ростом инфляции и реальной заработной платой.

ИНВЕСТИЦИОННАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ

ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СТРАТЕГИИ ГОСУДАРСТВА1

В основе успешной реализации долгосрочной экономической стратегии государства важнейшее место принадлежит финансовым источникам, обеспечивающим достижение поставленных целей. Оценка финансового положения России по данным на 2006 г. показывает, что в стране имеются инвестиционные ресурсы, концентрированное использование которых может обеспечить рост потребительского спроса на базе внутреннего высокотехнологического развития. О финансовых источниках.

1. Прежде всего, это профицит федерального бюджета, который по данным за 2005 г., достиг 0,71 трлн. рублей. На 2007 г. профицит бюджета в России предусмотрен в размере 1,5 трлн. руб. (4,8% ВВП). При таком профиците необходимо существенно увеличить расходы бюджета на социальную политику и ЖКХ, но этого не происходит, не снижаются и налоги, хотя бы в несырьевых отраслях. Получается профицит ради профицита. Из-за инфляции имеющиеся средства целесообразно использовать, «деньги сегодняшние дороже денег завтрашних» – вот почему бюджетная политика многих стран строится на заимствовании, а бюджеты сводятся с дефицитом.

2. Стабилизационный фонд России в 2004 г. составил 4,4% ВВП, в 2005 г. – 6% ВВП (1,3 трлн. руб.), а на 01.03.2006 г. – 1,5 трлн. руб. В законе об этом фонде предусмотрена возможность расходования его средств на социально-экономические проекты при достижении суммы в 500 млрд. руб., то есть в настоящее время превышение составляет трехкратную величину. В то же время реальность такова, что главная идея стабфонда – стерилизация денежной массы с целью ограничения использования средств фонда в реальной экономике, якобы из-за инфляции. По сути, стабфонд1 превращается в чиновничье-правительственную страховку. Россия, находясь на очень низком месте в мире по показателю, характеризующему продолжительность жизни, имея низкий уровень развития инноваций, малый удельный вес наукоемких и высокотехнологичных отраслей и пр., не должна консервировать свои средства и свою отсталость, а инвестировать их в развитие экономики.

3. Золотовалютных резервов в России около 300 млрд. долл. По мнению академика А.Некипелова, «...для обеспечения стабильности отечественной денежной системы необходимо максимум 100 млрд. долл.»1 В мировой практике объем золотовалютных резервов рассчитывается как сумма, равная объему импорта за три месяца (примерно 40 млрд. долл.) плюс объем краткосрочных выплат по внешним долгам (50–60 млрд. долл.); это, так называемый, коэффициент достаточности международных резервов. Учитывая тяжелейшее положение в несырьевых отраслях, России нецелесообразно содержать сверхнормативный валютный резерв.

4. Правительством России сформирован российский инвестиционный фонд (РИФ). В 2006 г. он составит 69,7 млрд. руб. Это 1,5% инвестиций в основной капитал. Всего же на реализацию десяти проектов2 из инвестиционного фонда до 2010 г. будет выделено 183,6 млрд. руб. Все проекты ведутся в регионах-донорах, что в принципе не соответствует идее создания инвестфонда, нацеленного на развитие депрессивных регионов; в деятельности фонда не улавливается стратегии, скорее лоббизм.

5. В бюджете 2007 г., названном с пафосом бюджетом стратегических проектов, учтено 12 программ и на их реализацию выделено 224 млрд. руб., (это по 18,7 млрд. рублей на проект) – не столь существенные суммы с учетом инфляции. Кроме того, Правительство России одобрило создание национальной венчурной компании для развития высокотехнологичных проектов. На эти цели в 2006–2007г.г. планируется выделить 15 млрд. руб., это чуть больше 0,5 млрд. долл.

В целом, по оценке МРЭТ, инвестиционные ресурсы достигают 500 млрд. долл.1 Эта сумма могла быть значительно большей, если бы удалось решить проблему приостановления вывоза (бегства) капитала из России. Вывоз капитала приобретает все более изощренные формы. В мире насчитывается более 60 тысяч оффшорных компаний с российским капиталом. Растет и число сделок по приобретению акций зарубежных компаний. В значительной части эти деньги, потраченные на приобретение активов зарубежной собственности, уже на Россию не работают2. Сформированная российская оффшорная аристократия, по сути, рантье, далека от интересов страны, работает исключительно на себя3, агрессивно лоббируя только свои интересы через законодательную систему.

Разновидностью утечки капитала стало внешнее заимствование. Как известно, Россия досрочно погасила кредит Парижскому клубу (22,3 млрд. долл.), что, по мнению спикера Госдумы Б. Грызлова, «безусловная победа отечественной экономики». Но представляется, что это Пиррова победа. Дело в том, что Правительство не отчитывается за эффективность использования кредитов. Как следствие, по данным Счетной палаты, «потерян» кредит МВФ на обновление рыбопромыслового флота (4,8 млрд. долл.), взятый на стабилизацию финансовой ситуации перед дефолтом 1998 г. и др. Если в целом за 1992–1999 гг. под гарантии правительства РФ было привлечено 15 млрд. долл. под достаточно высокие проценты 7–8% годовых (причем в мире традиционно такие кредитные ставки составляют 3–4%), то, по данным Центробанка РФ, с 2004 г. по апрель 2006 г. внешний долг России вырос со 186 млрд. долл. до 274,7 млрд. долл. или на 47,6%. Причем долги банков за соответствующий период увеличились с 24,9 млрд. долл. до 57,4 млрд. долл. (в 2,3 раза), а частных компаний в том числе с госучастием – с 55,1 млрд. долл. до 131,1 млрд. долл. или почти в 2,4 раза, часть этих долгов при наступлении форс-мажорных обстоятельств ляжет на бюджет.

Растет и задолженность государственных предприятий. По оценке инвестиционного банка «Траст», внешний долг российских государственных компаний увеличился с 12 млрд. долл. (2002 г.) до 28 млрд. долл. (2005 г.). Эти средства использовались для расширения активов крупных государственных компаний в качестве заемных (в большей мере у зарубежных банков, где более низкий процент по кредитам). Более 37% общего объема кредитов получено российскими предприятиями от иностранных кредиторов. С учетом кредитов, ранее предоставленных российским банкам их иностранными партнерами, эта доля увеличивается до 51%. («Экономика и жизнь» от 14.04.05).

Стесненная в инвестициях, но не в накоплениях страна продолжает набирать кредиты, и одновременно прощать долги тем странам, которые в состоянии рассчитаться (по 10 млрд. долл. – Сирии и Ирану, 4,7 млрд. долл. – Алжиру, крупнейшему поставщику газа в Европу). Видимо, политические цели Правительства, и интересы оружейного лобби превалируют над экономическими интересами российского населения.

Задействовать потенциал внутреннего высокотехнологического развития возможно при скоординированном использовании всех инвестиционных ресурсов – как государства, так и бизнеса, в тех сферах, где это возможно и целесообразно. Необходимо привлекать и зарубежные инвестиции, понимая при этом, что большая часть этих средств используется в отраслях с быстрым оборотом капитала. Так из 128 млрд. долл. иностранного капитала – основная часть портфельные инвестиции – примерно 52%, далее 21,9% – вложены в недра, 21,1% – в торговлю.

В целом объем иностранных инвестиций в Россию за январь-сентябрь 2006 г. по сравнению с этим же периодом 2005 г. вырос на 31,7% и составил 35,3 млрд. долл. (в том числе в добычу природных ресурсов почти 57%), а объем российских инвестиций в иностранные экономики – 34,6 млрд. долл., практически достигнут паритет. Однако с США такого паритета нет. За 9 месяцев 2006 г. в США, по данным Росстата, вложено 12 млрд. долл., а инвестиции США в Россию – 1,2 млрд. долл. (10%). Так что необходимо ориентироваться в основном на собственные инвестиционные источники, целенаправленно используя их для модернизации потребительской сферы на базе новейших технологий. В противном случае нас ожидает проблемы с темпами роста ВВП.

По уточненному прогнозу развития России на ближайшие три года (2007–2009 г.г.), по инерционному сценарию МЭРТ, в 2007 г. ВВП увеличится на 2,6%, 2008 г. – 2,2%, 2009 – 2,3%. По умеренно оптимистическому соответственно: 6%, 5,8%, 5,9%., то есть, рывка не ожидается, и задача по удвоению ВВП откладывается. Можно, конечно, успокоиться, оценив прогнозируемые темпы роста ВВП в целом в мире по годам 2007–2009: 4,4%, 4,3%, 4,3%, в США соответственно 3,2%, 3,6%, 3,5%, в ЕС – 2,2%, 2,3%, 2,3% («Экономика и жизнь», №32, 2006), но при этом не следует забывать реальный объем ВВП в США, ЕС и России.

Инвестиционный процесс в России хотя и стал набирать обороты после 2000 г., но, во-первых, в целом объемы капвложений примерно на треть ниже объемов 1990 г., а во-вторых, – норма инвестирования в России после 2000 г. растет достаточно медленно: 2000 г. – 15,9%, 2002 г. – 16,3%, 2004 г. - 16,3%1. В то же время, согласно пороговым значениям, объем инвестиций в основной капитал (в % к ВВП) не должен быть ниже 25%, в противном случае процесс воспроизводства нарушается2.

Следует отметить, что норма инвестирования дифференцирована по отраслям в силу их воспроизводственных возможностей. Так в России в тяжелейшем положении легкая промышленность, сельское хозяйство, машиностроение, авиация, автомобильная промышленность и другие. Так, например, норма инвестирования в сельское хозяйство примерно в два раза ниже среднероссийских показателей. В машиностроении большинство предприятий борется за выживание, и только десятки способны работать на мировом уровне. И это притом, что сюда входит атомное и космическое машиностроение. Для того чтобы вернуться в число высокоразвитых стран, необходимо как можно скорее провести технологическое перевооружение машиностроительной отрасли. Если не сделать этого в ближайшие несколько лет, мы отстанем безнадежно. В Западной Европе технологические компании обновляют оборудование каждые семь-десять лет, и этот процесс стимулирует государство, заинтересованное в повышении технологического уровня своей промышленности. Оно анализирует, на каких направлениях может быть потерян темп развития, и дает таким компаниям льготные кредиты под 2–2,5%. В Китае государство на приобретение нового оборудования выделяет безвозмездные субсидии, а для продвижения своей продукции на мировой рынок китайское государство предоставляет экспортерам беспроцентные ссуды и налоговые льготы.

В России, по прогнозу МЭРТ, доля госинвестиций в их общей структуре будет снижаться с 19–20% в 2006 г. до 16% в 2009 г. Более того, на федеральные целевые высокотехнологические программы в 2006 г. предусмотрено около 300 млрд. руб., а на развитие Евразийского банка – 1,5 млрд. долл., Российского банка развития – примерно 2,5 млрд. долл. Все-таки необходимо более четко разграничивать приоритеты, ведь сырьевая направленность экономики России делает ее заложником мировой конъюнктуры цен и не решает проблемы импортозамещения в потребительской сфере.

В целом следует отметить, что недостаток инвестиционных ресурсов обусловлен моделью перехода России к рыночной экономике, схемой развития реального сектора, в которой инвестиционная деятельность исключена из макроэкономических целей. Частные меры по активизации процесса формирования источников инвестиций не дадут ожидаемого эффекта, если применяемая до сих пор модель реформирования не будет подвергнута радикальным качественным изменениям. Одно из них – смена стратегии развития макроэкономической политики правительства, а также использование всех ресурсов, в том числе и финансовых возможностей сырьевых отраслей, для обеспечения модернизации экономики.

При наличии достаточно существенного инвестиционного потенциала государство проявляет непростительную медлительность в его использовании. Одной из причин выступает боязнь разгона инфляции. Но, как показывают данные, доля государственных инвестиций с 2000 по 2004 г. имела тенденцию к снижению. Удельный вес государственных инвестиций в основной капитал в общем их объеме снизился с 23,9% в 2000 г. до 17,5% в 2004 г. (в денежной оценке это 3% к ВВП за 2004 г.) Рост государственных инвестиций даже в два раза не сможет разогнать инфляцию1 из-за неадекватного увеличения розничного товарооборота, значительно большее влияние на инфляцию оказывает беспрерывный рост цен в ТЭКе и ЖКХ.

Сложившаяся в России инвестиционная модель носит сырьевую направленность. В 2006 г. структура инвестиций сложилась следующим образом: 40% инвестиций приходилось на естественные монополии, еще 15% – инвестиции нефтегазовых компаний, 8% – жилищное строительство. На остальные сектора экономики пришлась примерно треть вложений, что недостаточно для их технологической модернизации («Эксперт», №31, 2006).

Сырьевая инвестиционная направленность не может обеспечить долговременные устойчивые высокие темпы роста экономики (возможен только краткосрочный конъюнктурный рост цен на природные ресурсы, обеспечивающий увеличение ВВП). Стабильный рост может обеспечить переход на инновационно-инвестиционный путь развития при активизации госинвестиций, направляемых в первую очередь на инновации в человеческий капитал и инфраструктуру. При таком подходе государства к инвестициям и при наличии соответствующего инвестиционного климата и гарантий в инвестиционную сферу придет серьезный частный капитал, и в целом может сформироваться модель инвестиционного роста.

Характерен в этом отношении опыт Малайзии, которая за счет продуманной государственной стратегии смогла увеличить госинвестиции и привлечь частный капитал, что позволило провести технологическую модернизацию и создать сильный сектор экспорта товаров высокой переработки. Перед азиатским кризисом 1998 г. объем инвестиций в основной капитал в Малайзии составлял до 40% ВВП (как сейчас в Китае), и более трех четвертей приходилось на частные инвестиции. Даже в 2000–2004 гг. после кризиса инвестиции составляли 20–25% ВВП («Коммерсант» от 14.11.06). В результате Малайзия сумела осуществить ту самую модель инвестиционного роста, которую пока не удается внедрить в России, где удельный вес инвестиций в основной капитал не превышает 17% ВВП.

В целом следует отметить, что государство может обеспечить привлечение инвестиций в несырьевые отрасли экономики за счет:
  • налоговых и кредитных льгот для инвесторов, вкладывающих средства в жилищное и дорожное строительство, в сельское хозяйство, в социальную и производственную инфраструктуру;
  • гарантий страхования рисков и полной гарантии иностранным инвесторам;
  • активизации государственного участия в инвестиционных проектах в несырьевой и инфраструктурный сектор.



*****

***

*

В заключение хотелось бы отметить, что роль государства в социально-экономическом развитии ведущих стран мира возрастает. Усиление же роли государства в России на современном этапе достаточно противоречиво. С одной стороны, государство проявляет активное стремление к консолидации активов крупных сырьевых и несырьевых компаний, а с другой стороны, – продолжается приватизация эффективных госкомпаний (РАО «ЕЭС России»). Что же в сухом остатке: управляемый государством рост цен (к 2011 г. цены на газ (госмонополия), на электричество (по сути, частный сектор) будут определяться соотношением спроса и предложения. Понятно, что это цепная реакция роста цен и тарифов по всей номенклатуре производимых товаров и ЖКХ. Такая ценовая политика противоречит статье 7 Конституции Российской Федерации, где четко обозначено, что РФ – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь. При этом профицит бюджета, огромный золотовалютный запас, стабилизационный фонд и уровень жизни населения ниже 1990 г. Парадокс российской смешанной экономики.

Государство, имея реальные финансовые возможности для прорыва в инфраструктурной сфере (дороги и др.), в инновационной сфере, в росте уровня жизни, придерживает накопления, по сути «над златом чахнет»1, более того реально имеет место недофинансирование отдельных бюджетных статей в последние годы. Сложившаяся ситуация – следствие, прежде всего, отсутствия долгосрочной стратегии развития, преобладание краткосрочных субъективных интересов над долгосрочными.

В процессе разработки и реализации экономической стратегии необходимо соблюдать рациональное соотношение между потребностями государства и бизнеса, государственным регулированием и рыночным механизмом, отраженным в соответствующих институтах гражданского общества. При этом государство должно активно настраивать камертон звучания, прикрывая недостатки рынка и сохраняя функции, присущие только ему. При таком соблюдении интересов мы можем разработать и реализовать долгосрочную стратегию развития российского государства, контролирующего свое национальное богатство и обеспечивающее высокий потребительский спрос своего населения на базе высокотехнологического развития.


Научный доклад


Зельднер Алексей Григорьевич