He рассказывайте никому своих снов

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15

Нет ничего важнее звёзд и нравственных законов.
О чём ты? — спросил я. — Плохо, что мы не встре-
тились и я не знаю, где тебя искать.
Всё найдётся само, — отвечал отец. — Главное —
спокойствие. Главное — спокойствие.

Я с возмущением думал, что эта фраза действительно 1
из моего детства, но произносил её совсем не мой отец. 1
Это говорили в каком-то фильме, названия и сюжета ко-
торого я не мог вспомнить.

- Всё найдётся, — повторил он, — главное, не нару-
шать гармонии. Гармония, сынок, такая штука, что похо-
жа на высоту, теряется быстро, а последствия часто
смертельные. Сделаешь что-то не по правилам, а это ос-
тавит след на всю жизнь...

Я проснулся оттого, что вкусно пахло жареным мясом. Раз-
лепив веки, я обнаружил, что буддисты жарят маленького ба-
рашка. Вот оно, вегетарианство в рамках веры! Вот они, дети!
Надыбали откуда-то зверя и вот принесли старшему... Стоп!
Баран не кабан, не заяц, не белка, откуда они его взяли?..

Ребята, а откуда ж это богатство? - спросил я, пытаясь
отогнать нарастающую тревогу.
Да тут, невдалеке, километра два, - ответил самый шу-
стрый. - Там они и паслись.
А хозяин?
Да какой там хозяин? Нас и не видел никто.
Так, идиоты, собирайтесь. Собирайтесь. Потом доедите.

Тут бы мне настоять, чтобы они бросили мясо, чтобы бро-
сили всё и стремглав бежали прочь, да я не настоял. Видать,
потерял сноровку, распустился. Мы хоть и оставили место
ночёвки, но побрели медленно, и скоро я понял, что нас пре-
следуют, за нами погоня. По полю запылил джип, с которо-
го хлестнули пулемётной очередью. Хозяева солнечных ба-
ранов были ещё очень далеко и стреляли наугад. Да только с
первой попытки они убили одного мальчика. Он умер почти
мгновенно, ткнувшись носом в землю.

- Бежим, бежим, уроды! - подгонял я не сколько спутни-
ков, сколько себя.

Обернувшись, я увидел, что один из них всё ещё тащит на
плече истекающую красным соком тушку барана.

- Брось, брось, дурень! - заорал я, да только было поздно.

Снова застучал пулемёт, и фонтаны сухой земли встали
между нами. Буддист остановился, нелепо присев. И тут попа-
ли и в него. Третий всё же сумел подбежать ко мне, но я понял,
что он ранен. Рассуждать было некогда, и я подхватил его,
принял вес маленького тельца на плечо и побежал к воротам.

В нас стреляли ещё несколько раз, но, чувствовалось,
больше для острастки. С баранами тут шутки плохи, и по-
нятно было, что с непрошеными дураками - тоже. Откры-
тый «уазик» сбавил скорость и развернулся. В этот момент я
в первый и последний раз увидел жителей совхоза «Солнеч-
ный» - в белых рубахах с вышитыми воротниками, с руни-
ческими повязками на лбах - они были похожи на славян-
ских богов, какими их рисовали в сказках. Правда, на богов
с крупнокалиберным пулемётом.

Пыхтя, с мычащей ношей на горбу, я бежал прочь от ворот
солнечного совхоза.

У железнодорожного полотна я остановился и почувство-
вал, как паренёк потяжелел. Я снял с него оранжевую хла-
миду и тёплый свитер, майку просто разорвал и ощупью на-
шел рану. Пуля вошла маленькому буддисту в левую лопат-
ку, раздробила кость и наискось вышла под правой ключи-
цей. Окровавленными, трясущимися руками я достал из
кармана комок чистых салфеток для протирки стёкол и при-
поднял мальчика. Я подставил ему под спину колено, стал
перевязывать рану, пытаясь унять бившую из-под ключицы
кровь. Клочья рубашки и салфетки быстро чернели, промо-
кали насквозь. Кровь текла изо рта, и я понял, что ловить тут
нечего. Всё ужасно глупо.

Всё бессмысленно, и поправить ничего нельзя. Никаким
гуру я не стал, и убили моих дураков-апостолов, а на самом

деле за6лУд_я между Москвой и Петербург маль-
чишек, и вот последний из них лежит у меня на руках, и я
слышу, как клокочет и булькает кровь в его горле, как пре-
рывается его дыхание. Мальчик умер, и тёплый летний ве-
тер теперь шевелил его живые пока волосы.

Я никогда не хоронил никого сам и ориентировался толь-
ко на то, что читал в книгах. Пришлось подняться в поезд за
шанцевым инструментом. Прямо на гребне копать оказалось
тяжело из-за спрессованных камней, и я даже упал с гребня,
больно ударившись головой о камень.

Пришлось отступить в сторону, как раз под путевой знак
в форме неправильного круга, призывавший подавать зву-
ковые сигналы. Потом, не поднимаясь с колен, я принялся
копать яму сапёрной лопаткой. Тут уже земля была влажной
й податливой. Я спешил, но какое-то удушье перехватило
мне горло.

Реактивный психоз, как сказал кто-то из моих тоже мёрт-
вых теперь спутников. Наконец я вырыл могилу глубиной в
пояс. На это ушло много времени, так что земля приняла мо-
его буддиста уже при ярком утреннем свете. Я закрыл ему
лицо краем оранжевой хламиды и завалил маленькое тельце
жёлтой влажной глиной.

Теперь торопиться было незачем. Все было кончено, как
в старых толстых романах про народную войну, где один
русский человек убивает другого. В дымной мгле над путя-
ми вставало солнце. Лучи его бежали по серебряным бор-
там ракетного поезда, в котором я остался уже совершенно
точно один.

За станцией Снегири я обнаружил, что дальше хода нет.
Передо мной пути кончались. Дальше обнаружилось озеро
застывшего стекла, как я сначала решил, эпицентр взрыва.
Застывшее стекло фонило, но не так чтобы очень сильно. Но

дело было не в том, что местность была радиоактивной, а в
том, что рельсы кончились.

Рельсы вплавились в ноздреватую поверхность ямы. Ещё
сто метров, и они исчезнут в этой застывшей когда-то массе.
Полдня я сидел в герметичной кабине, собираясь с духом.
Затем я выспался, произвёл учёт всего наличного барахла и
набил им рюкзак.

Поутру я вышел на Волоколамское шоссе мимо оплав-
ленного танка на пьедестале и ещё какой-то техники, кото-
рая невесть каким образом попала в это место. Рядом я на-
шёл прислоненный к забору велосипед, но он мне помог не
сильно. Я успел проехать на ободьях с километр, как велоси-
пед приказал долго жить.

Но у Дедовска я снова вышел к станции. И, к моей радос-
ти, там стоял вполне исправный мотовоз. Я, правда, два дня
искал соляр для него, да только он оказался таким протух-
шим, что и чудо-таблетки для топлива едва подействовали.
Но благодаря моим усилиям мотовоз всё же закашлял своим
мотором, как старичок, и я понял, что долго он не протянет.

Однако мне и не нужно было долго. Мне нужно было до-
ехать до Москвы.

Так я и добрался до станции Ленинградская Рижского
направления. Тут встал вопрос, как забираться под землю.
Депо «Сокола» имело гейт с платформой Подмосковная, что
была дальше за мостом. Судя по всему, она была справа от
меня, но как проехать туда на мотовозе, было непонятно.

Мост был цел, однако на пути рухнул наземный пешеход-
ный переход, а эти огромные куски бетона мотовоз точно не
сдвинет с места. Близок был локоть, то есть тоннель, да не
укусишь. А можно было сойти и со своим нехитрым скарбом
попытаться пройти на «Войковскую», но там могли до сих
пор воевать с анархистами. Вот только что там сейчас тво-

рится, на «Войковской», было совершенно непонятно. За
год всё могло измениться и там, и на «Соколе».

Можно было пройти по улице Царёва до вентшахт или
поверху - до НПО «Алмаз», где из гигантских бомбоубе-
жищ под ним были проходы к «Соколу», как раз в консерв-
ные цехи свиной фабрики. Но с людьми из «Алмаза» нужно
было держать ухо востро, они не жаловали людей с агро-
культурных и свиноводческих станций.

Технари, к чужакам они относились неважно. Да и непо-
нятно, действбвали ли наши пароли у них. Куда проще ша-
рахнуть очередью по лезущей к тебе фигуре, а то и просто
проигнорировать условный стук в малые гермоворота. И тут
я решил, что поступлю проще, - ещё один вход в метро был
со стороны убежищ авиаторов, он располагался на террито-
рии завода имени Микояна.

Туда я и отправился, потея под своим тяжёлым рюкзаком.
Я специально сделал две ходки и оборудовал тайник прямо на
проходной завода. Там стояли точно такие же турникеты, как
и на заводе «Знамя труда». Я снял с одного из них крышку и
аккуратно упаковал ящик с чудо-таблетками для дизтоплива,
монитор мутаций и прочую точную науку покойного Матема-
тика. Мне хотелось верить, что он покойник, хотя я помнил,
как начальник станции «Сокол» говорил, что надо отличать
покойников от беспокойников. Почему-то мне казалось, что
Математик вполне мог стать таким беспокойником. Я оста-
вил себе только его гроссбух и жёсткие диски с фотокамер с
информацией о полёте и картами. С ними не жалко было рас-
статься, выдав за результат нашего путешествия.

Заночевав прямо в пустынном здании завода, я нашёл
бомбоубежище и обнаружил, что его дверь открывается
стандартным кодом. Давным-давно несколько наших стан-
ций договорились, что на механических замках будет вы-
ставлен один и тот же код, чтобы застигнутый опасностью

человек из экспедиций наверх мог вернуться не через свою
станцию, а через дружественную.

Это никому не пригодилось, участники обеих экспедиций
сгинули без следа, но код из моей головы случайно не выве-
трился. А забудь я его, не беда. В гроссбухе Математика,
книге тайн нашей подземки, я нашёл и его, этот код, и мно-
гие другие любопытные цифры.

И вот я ступил на длинную лестницу, сразу обдавшую ме-
ня знакомым запахом подземелья. Это был свой, московский
запах, не похожий на запахи питерского метро. Ещё долго я
блуждал по коридорам, шёл мимо дверей, за которыми, несо-
мненно, были люди, потому что оттуда слышались шорохи и
постукивания. Явно дозорные за ними бежали к глазкам,
чтобы посмотреть, кто это там бредёт по зоне отчуждения.

В какой-то момент, когда я упёрся в очередную гермо-
дверь, рядом ожил интерком и довольно хамски спросил у
меня, что я за чудак. Весьма странный вопрос со стороны ма-
ленькой железной решётки в стене. Но я честно ответил:

- Электромонтажные работы, станция «Сокол».

При этом я ни хрена не врал, я даже не назвал себя элект-
риком, потому что электриком я был в прежней жизни. Во-
все я не был уверен, что сейчас являюсь электриком.

За дверью совещались. Сразу было понятно, что там сове-
щаются.

- Позвать лётчика? - спросил кто-то.

«Хе-хе, вот ещё один лётчик, прямо под боком. Только
этого мне и не хватало», - подумал я, но за дверью нажали
на что-то с ощутимым скрежетом и открыли мне вход в уз-
кий обходной коридор.

Я прошёл по нему, попал в нужный тоннель и двинулся к
границе «Сокола».

ни

ВЕЛИКАЯ СВИНАЯ БИТВА

- А мне безразлично, просил бы ты али нет, я по пятницам не по-
даю. - Жеглов снова ударил, но на этот раз довольно сильно, и бил он
поперек стола с левой руки и, вкатив крученый шар, довольно засме-
ялся: - Очень глубоко смири свою душу, ибо будущее человека тлен...

Братья Вайнеры. Эра милосердия

Я прошёл посты, воспользовавшись старым известным
паролем. Меня не постигла участь подчинённых Математи-
ка, по которым сразу врезали из автоматов. Чувствовалось,
что всюду какой-то новый порядок. А присмотревшись, я
увидел глазки телекамер - меня пасли метров сто, пока я
шёл по тоннелю.

Начальник на «Соколе» был прежний. Правильный был
начальник, да и кто мог сменить Бутова? Не было такого че-
ловека.

Когда меня провели к нему, я понял, что он меня не узна-
ёт. Ну да, я облысел и потерял вес, иссох, но не так уж силь-
но постарел. Однако как-то это всё сработало вместе: и об-
лысение, и то, что я стал худ, но ещё я понял, что меня не уз-
нают оттого, что у меня другой цвет лица, - я загорел. Заго-
ревшей кожи тут быть не могло, и я в их глазах был не про-
сто чужаком, а уродом. Меня не узнавали, принимая за жи-
теля верхнего мира, и обращались со мной как с мертвецом,
случайно вышедшим из царства мёртвых. Правда, несколько
раз меня приняли за Владимира Павловича. И я понимал,
почему: фуражка и китель делали своё дело. Их помнили, а
людей, год назад исчезнувших со станции, - нет. Одним сло-
вом, я был не я, и положение моё было сомнительно. Я был
не очень опасен, но вместе с тем неприятен. Я нарушал
стройную картину мира.

И всё потому, что сообщил им, что там, наверху, есть
жизнь не хуже их собственной. Пожалуй, и без меня все до-
гадывались, что люди наверху есть, должны быть, но, когда
приходит свидетель, всем становится неприятно оттого, что
теперь новость нужно встроить в свою жизнь.

Но и начальник «Сокола» меня удивил, поведав слух о том,
что где-то на Юго-Западе поймали позывные Петербурга. Од-
нако это были только слухи, а со мной были несколько тера-
байт информации о маршруте, карты и главное - личный опыт.
Бутов, и это было видно по его лицу, понимал, что к нему в ру-
ки попало сокровище и надо решить, как им распорядиться.
Промолчать и постараться выдоить из меня всё самому или
раззвонить про моё появление дальше по цепочке людям ганзы
и прочим заинтересованным персонажам вплоть до мифичес-
ких начальников Математика из Изумрудного города.

В любом случае я понял, что, во-первых, начальник стан-
ции будет беречь меня как зеницу ока, и, во-вторых, никто
не понимает, что я тот ремонтник электрооборудования, ко-
торого они знали всегда. Да и то правда, я был электриком в
прежней жизни. А теперь жизнь была другая. В этой новой
жизни я уже был совсем другим человеком.

Потом начальник «Сокола» сказал, что мы замирились с
войковскими и инженерами с «Алмаза». Это был уже не ху-
дой мир, а полноценное братание. К удивлению Бутова, ин-
женеры из-за стенки довольно много знали и о нём, и обо
всех нас. Даже про меня у него спрашивал кто-то из войков-
ских начальников.

После разговора с Бутовым я вышел на перрон и увидел
обычную суету: по путям сновали тележки с готовой про-
дукцией, приехали какие-то люди с «Динамо» за свиными
шкурами. Пронесли мимо меня какие-то тюки, проехал ми-
мо дребезжащий колёсный поддон с консервными банками.
И тут меня будто ударило током!

Мимо прошла какая-то женщина, очень похожая на Катю.
Это была она! Я даже дёрнулся, как от удара током, и было
понятно, что она не узнавала меня. Чёрт, она не узнавала ме-
ня, а я не знал, как поступить.

И я, сначала сделав к ней шаг, отступил к колоннам.

Спать мне предстояло в общежитии свинарей. Перед тем
как пойти туда, я по старой памяти заглянул на ферму. Че-
ловек двенадцать свиноводов, стоя между своими подопеч-
ными, о чём-то спорили. Они что-то орали в двенадцать
глоток, и я, вспомнив сказанные когда-то Владимиром
Павловичем слова, поразился тому, как все они были похо-
жи на своих питомцев. Теперь мне стало совершенно ясно,
что со свиньями что-то не то. Я переводил взгляд от свиней
к свинарям, от свинарей к свиньям, снова и снова всматри-

ваясь в глаза тех и других, и мне казалось, что уже непонят-
но, кто есть кто.

Поутру, когда я пил всё тот же синтетический чай (он
ничуть не изменился за год), свинари начали меня зади-
рать. Они задирали не прежнего электрика, а незнакомца,
свалившегося им на голову. Причём в остальном они угада-
ли всё точно. Они знали откуда-то, что я ищу женщину, они
знали, что я жил в другом городе и пришёл оттуда, и что
ходил туда и обратно. Я им этого не говорил, это-то я по-
мнил точно.

Тут начнёшь верить в то, что они связаны с коллективным
разумом свиней и следуют их указаниям. У меня давно бы-
ли подозрения, что с этими свиньями не так всё просто и не
так всё просто со свинарями, да это всё были догадки и мыс-
ли несвоевременные.

Назревала реальная драка. Свинарям было наплевать на
мою ценность, мой опыт и вообще на моё прошлое. Они ре-
шили меня бить, причём не просто бить, а забить до смерти.
Перемена их настроения хоть и была непонятна, но ощуща-
лась как очевидная прямая угроза.

Для начала один из них стал рассказывать, что всё время,
пока меня не было, он пользовал «мою женщину», другой
стал громко рассуждать, сколько с меня можно срезать сала.
В какой-то момент мне стало понятно, что это будет не про-
сто драка, а битва насмерть. Кто-то велел меня убрать, как
ненужную или даже вредную деталь подземной жизни. Но
сейчас ещё можно переиграть этого кого-то, а второго шанса
у этой неизвестной мне силы не будет.

И вот первый из свинарей ударил меня сзади, но я развер-
нулся на пятке и всё-таки достал его ногой в голову. Произо-
шла безобразная драка, в ходе которой я вдруг испытал аб-
солютную радость.

Я захватил кулак одного из противников, заломил запяс-
тье и резко ударил его пальцами в глаза. Кажется, он не
вскрикнул, а хрюкнул, и это вызвало у меня едва сдержива-
емое веселье. Нет, я сильно переменился, и жестокость ста-
ла частью моего сознания.

Теперь я двигался как машина, и жалости не было во мне,
потому что я решил, что дерусь не с ними, туповатыми и по-
своему симпатичными мне людьми, а с интеллектом, что
ими управляет. Не важно, человеческий это интеллект или
стадо свиней вселилось в этих моих бывших товарищей. С бе-
сами я дрался, а не с людьми. Впрочем, уже не жалея ни тех,
ни других.

Однако во время этой битвы я вёл со свинарями стран-
ный беззвучный разговор, как бы проговаривая его про себя:
«Ну вот, с-суки, свинопасы богоравные, теперь я объясню,
почему вы влетели. Вы, я знаю это, наверняка влетели. -
Я несколько раз прокатал это слово на языке. - Вы не
правы. Вы не правы, потому что подошли ко мне, старичку,
и сразу меня ударили по носу».

Я видал драки в своём детстве. Из-за того, что это были
детские драки, они были не менее жестоки. В то время но-
чью или вечером шпана подходила медленно и сначала спра-
шивала-утверждала: «Дай денежки». И ты мог объяснить
шпане, что ты одной с ними крови или то, что сукровица и
юшка из носу ожидают шпану, цена не стоят денег, а деньги
не стоят крови. Но вы, свиньи, этого не сделали. Свиньи,
жрущие всё без разбора.

Вы не правы, во-первых, потому, что подошли и неумело
дали мне по носу. Вы задирались, зная, что останетесь безна-
казанными. Но теперь я понимаю, что вы смерти моей хоте-
ли, суки.

Свиные рыла у вас вместо лиц, и свиньи думают за вас!
В этот момент мне показалось, что я чувствую разгадку их

слепой ненависти. Не свинари хотят меня убить I CMHHiiit!
Свиньи чувствуют во мне какую-то опасность [ЛЯ >
прочного мира. Они уверены в том, что, может, i (\ I \vm

камешком, с которого начнётся обвал, который \\c\v I

отношение к ним самим и всему их миру сыто* ГИ И 1 i ' noiii
лучия.

Я снова пропустил прямой в переноси 11у, с mciim со|

вещмешок и кинули его в грязь. И это были нспрмнм и ш
Если вы хотели отправить меня на убой, следусч и:ю m

сил врезать по затылку, а потом метелить ногами А

су надо бить, если хотите деморализовать про шиит i
дом и вкусом крови... Но я вас учить не буду, ка1 надо бип
по носу.

Во-вторых, вы не посмотрели мне на ноги. А ко

меня были настоящие ботинки, а вы уже забыли, • о | |

кое. Привет временам до Катаклизма и прочей пит н ipm
обувной промышленности.

В-третьих, если к вам пришёл странник, похожий

ричка, это не значит, что он миролюбивый и пода i лииый Hi
ли мужик толстый, не значит, что он добродушным И г< III I
интернационалист, то это не значит, что я очень люблю п > >

И если ноги у меня были перебиты, это не значит, ч «м

все не поднимаются.

В-четвёртых, козлы (это я начал немного вибрнрши rii m
лосом), в-четвёртых, вы пытались опустить мне почки, u mil
с этим я решительно не могу согласиться. И у вас п< (т
ножа, а это уж не годится никуда. Не надо прислана 11.1 in
известным вам толстякам, а ведь вы могли вглядпы ни

нали б меня. Метро ведь маленькое, и, чтобы забы 11. ■ mi

ка, нужно очень постараться. А ведь я стал опаснее, бы i 1
и сям и много чего видел и слышал.

В-пятых, драться вы не умеете. Когда вам ломаки |>; i И
вам страшно и больно. А это в драке недопустимо. Ни Lit II

вы не учились драться в школьных сортирах, с мокрыми от
слёз лицами, на мокром кафельном полу, в кругу ненавидя-
щих вас сверстников. Вас не учили профессионалы и позже,
й об этом вы могли бы меня спросить, но вы сразу ударили
меня по носу.

Вы могли бы меня спросить, отчего я печалюсь? Но мой
страх вышел чистым адреналином, весна приобрела вкус от-
таявшей земли и крови - запах радости и веселья. Изви-
няться мне не за что, по крайней мере, вашего дружка, что не
вмешивался, а только пищал, как маленький поросёнок, я не
тронул. Знайте, суки, что четвёртый никогда не вмешивает-

Blog

He рассказывайте никому своих снов

Содержание