Geum.ru

Сборник материалов международной научно-практической конференции

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   16
ст.39 УПК РК.

Таким актом констатируется полная невиновность привлеченного к уголовной ответственности, восстанавливается статус полноправного гражданина, т.е. осуществляется его реабилитация.

Восстановление репутации невиновных. Моральная сторона проблемы, возникающей при необоснованном уголовном преследовании, решается оправданием или прекращением дела лишь частично. Суть проблемы в том, что невиновный нуждается не только в официальном признании следователем или судом его непричастности к преступлению, но и в том, чтобы иметь возможность довести этот факт до сведения всех, в чьем мнении он был опорочен незаконным задержанием, арестом или осуждением.

В целях полной моральной реабилитации целесообразно, во-первых, изменить формулировку основания, предусматривающего постановление оправдательного приговора, когда "не доказано участие обвиняемого в совершении преступления". Редакция названного основания неоднократно подвергалась критике в юридической литературе. Отмечалось, что "не доказано" возможно толковать как "доказано не полностью" и что это может создать у общественности превратное, искаженное представление об истинном значении акта прекращения дела. В литературе высказано предложение мотивировать прекращение дела или оправдание в данном случае тем, что "подсудимый не совершил тех действий, которые ему вменялись в вину". Такая формулировка была подвергнута критике некоторыми авторами, полагающими, что она не будет соответствовать фактическим обстоятельствам дела. Признавая недостатки действующей редакции, они тем не менее считают ее печальной неизбежностью, "необходимым злом".

Подобное мнение, на наш взгляд, противоречит демократическим принципам, на которых строится уголовный процесс, и прежде всего презумпции невиновности. Ошибочность его проистекает от смешения очень близких, но все же различных вопросов: соответствуют ли выводы следствия (суда) об искомых фактах самим фактам, и какой должна быть правовая оценка этих выводов. Факты устанавливаются на основе доказательств, причем имеют значение достаточность доказательств, их качество, допустимость, относимость и т.д. Юридическая оценка фактов производится не при помощи доказательств, а посредством приведения в соответствие выводов органов следствия или суда установленному законом правовому предписанию. В исследуемом нами случае суд действительно делает вывод именно о недоказанности виновности, но оценка этого вывода должна соответствовать правовому предписанию о том, что при недоказанной виновности привлеченный к ответственности считается невиновным (ст.376 УПК РК). Из смысла принципа презумпции невиновности следует, что никто не может считаться виновным, пока его виновность не будет доказана в установленном законом порядке. И именно это положение, утверждающее непричастность к преступлению, должно быть выражено в формулировке акта оправдания, а не обстоятельство, которое лишь должно его обусловить.

По тем же соображениям представляются неверными предложения некоторых авторов установить гносеологические различия для оснований оправдания. Так, Я.О. Мотовиловкер пишет: "...Существует 5 оснований прекращения дела по реабилитирующим лицо мотивам: 1) отсутствие деяния, в совершении которого лицо обвиняется; 2) недоказанность деяния, в совершении которого лицо обвиняется; 3) непричастность к преступлению, в совершении которого оно обвиняется; 4) недоказанность участия лица в совершении преступления; 5) в деянии лица нет состава преступления". Б.Т. Безлепкин также считает необходимым разграничивать понятия "положительная доказанность" и "недоказанность" не только применительно к событию преступления, но и к составу преступления, полагая, что в законе должен быть регламентирован вопрос о судьбе дела в каждой из названных ситуаций. Однако будет ли дело прекращено, если не доказано наличие самого деяния, в совершении которого лицо обвиняется, или если не доказано участие этого лица в совершении преступления? Само выражение "не доказано", отражая лишь процессуальную характеристику фактического материала, не в состоянии выразить то материально-правовое содержание, которое является определяющим для оценки роли оправданного в отношении инкриминировавшегося ему преступления. Важнейшее качество юридической оценки заключается в том, что в ней через закон, на котором она основывается, преломляются или по крайней мере должны преломляться нравственные требования к оцениваемым событиям. К сожалению, в данном случае неудачное словесное выражение реабилитирующего основания на практике приводит к несовпадению правовых и нравственных последствий акта реабилитации, к неполному моральному "очищению" доброго имени невиновного.

Имущественная ответственность за моральный вред. Ранее многие юристы считали материальное вознаграждение неприемлемым, так как находили принципиально недопустимой денежную оценку нравственных ценностей. Существует и другая точка зрения: возмещаться должен не только имущественный, но и моральный ущерб. Ее сторонники признают, что нельзя установить денежный эквивалент нравственным страданиям, но допускают возможность компенсации в отношении возмещения физического вреда по принципу учета степени тяжести и характера вреда, имущественного положения потерпевшего и причинителя, а также особенностей каждого дела.

Так, например, возмещение физического ущерба по германскому законодательству трактуется как компенсация за страдание. Лицо, понесшее физический ущерб от незаконных действий органов государства, имеет право на имущественную компенсацию - единовременную или в виде периодических платежей.

Ряд авторов высказывается за дифференцированный подход к возмещению морального ущерба. Так, М.Я. Шиминова выступает в поддержку предложения о материальном возмещении морального вреда, но при этом подчеркивает, что имеется в виду денежные выплаты не за нарушение чести и достоинства человека, а за моральный ущерб, вызванный длительными страданиями или лишениями при повреждении здоровья". М.М. Агарков также писал, что "в случае, если повреждение здоровья потерпевшего влечет для него длительные страдания или лишения, суд может обязать ответственное лицо уплачивать потерпевшему, помимо возмещения за имущественный вред, еще дополнительное возмещение в размере, определяемом судом. При этом суд может обязать уплачивать дополнительное возмещение в виде прибавок к периодическим платежам в возмещение утраты трудоспособности".

Такая позиция, по-видимому, объясняется отсутствием четких указаний в уголовно-процессуальном законодательстве, хотя в ст.75 УПК говорится, что потерпевшим признается лицо, в отношении которого есть основание предполагать, что ему непосредственно преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред. И это дает основание целому ряду юристов внедрить в юридическое сознание общества необходимость материального возмещения морального вреда.

Н.С. Малеин предлагает "продумать вопрос о выплате вознаграждения за моральные страдания", исходя из того, что в других гражданских правоотношениях допускается имущественная оценка неимущественных факторов и несоответствие между размером, например штрафа, и размером действительного ущерба. Он ссылается также на законодательство ряда стран, в которых моральный вред так или иначе получает имущественную оценку.

Действительно, можно учредить выплату каких-либо сумм в случаях причинения морального вреда, размер которых будет устанавливаться условно и независимо от размеров и иных характеристик вреда или имущественного положения участников правоотношений. Но какая бы ни была назначена сумма, она опять же не явится возмещением, а будет лишь репрессивной мерой. На нее нельзя будет распространять правила, предусмотренные институтом возмещения вреда, особенно такие, которые определяют круг субъектов права требования компенсации ущерба. Так, в случаях необоснованного привлечения к уголовной ответственности моральный вред причиняется не только потерпевшему, но и его родственникам, а иногда и организации, в которой он трудился, и т.д. Если встать на точку зрения возмещения морального вреда, то всем, кому такой вред причинен, необходимо будет его компенсировать.

Следует согласиться со сторонниками возмещения морального вреда в том, что повреждение здоровья может так сильно повлиять на психику пострадавшего, что станет мешать его адаптации в обществе, и тогда даже самая полная компенсация утраченного заработка, расходов на лечение, уход и т.п. окажется недостаточной, чтобы позволить потерпевшему изменить жизненные условия и тем самым хоть в какой-то мере сгладить постигшее его несчастье. Но то же самое можно сказать и о последствиях нравственных страданий. Для смягчения душевных переживаний, вызванных, например, необоснованным применением мер уголовного преследования, может понадобиться перемена обстановки, требующая определенных материальных затрат. Руководствуясь принципом справедливости, следует признать необходимым возмещение расходов и в этих случаях. Но считать это вознаграждением за моральный вред никак нельзя. Можно лишь ставить вопрос о расширении права на компенсацию имущественного ущерба, так как здесь в связи с причинением морального вреда возникают определенные материальные затраты, которые вполне могут быть исчислены и выражены в деньгах. Такие затраты, как расходы на усиленное питание, санаторно-курортное лечение, уход за потерпевшим при повреждении здоровья, на наш взгляд, следует отнести к категории дополнительных расходов по возмещению имущественного ущерба.

Возмещение убытков, связанных с причинением морального ущерба, не явится исключением из общих принципов гражданского законодательства, так как институт обязательств из причинения вреда предусматривает ответственность не только за уменьшение ценности или уничтожение имущества, но и за ущерб, вызванный противоправным воздействием на личность. Так, имущественный вред может быть обусловлен причинением вреда здоровью, лишением жизни. Расходы на восстановление здоровья, на содержание лиц, находившихся на иждивении умершего, на погребение и т.д. подлежат возмещению в полном объеме. Утраты в экономической сфере могут быть обусловлены также умалением ряда таких нематериальных благ, как свобода, авторское право, право на имя, право на труд и пр.

Более четкая законодательная регламентация моральных аспектов реабилитации, а также установление имущественной ответственности за причинение морального вреда и возмещение связанных с ним убытков способствовало бы усилению гарантий прав личности и достижению той юридической и нравственной цели, которая стоит перед правосудием.

Баяндина Майнур,

Преподаватель кафедры уголовного процесса

юридического факультета КазНУ им. аль-Фараби

Савицкий В.М. По поводу уголовно-процессуальных гарантий права невиновного на реабилитацию // Советское государство и право. 1965. N 9. С. 49.

Проблемы судебной этики. Под ред. М.С. Строговича. М. 1974. С. 98.

Мотовиловкер Я.О. Основания прекращения уголовного дела по реабилитирующим лицо мотивам // Советское государство и право. 1972. N 9. С. 42.

Постановление пленума Верховного суда СССР "О судебном приговоре" от 30 июня 1969 г. // Сборник постановлений пленума Верховного суда СССР. 1924-1973 гг. М. 1974. С. 588.

Мотовиловкер Я.О. Указ. соч. С. 93.

Безлепкин Б.Т. Вопросы реабилитации на предварительном следствии в советском уголовном процессе. Автореф... к.юр.н. М. 1972. С. 7.

Проблемы судебной этики. С. 103.

Зейц А. Возмещение морального вреда по советскому праву // Еженедельник советской юстиции. 1927. N 47. С. 1465-1466; Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М. 1951. С. 20; Macлов В. Обязательства из причинения вреда. Харьков. 1961. С. 10.

Брауде И. Возмещение имущественного вреда // Революционная законность. 1924. N 9-10. С. 12-14; Утевский Б. Возмещение имущественного вреда как мера социальной защиты // Еженедельник советской юстиции. 1927. N 35. С. 1083-1084; Назаров X. Совершенствовать законодательство // "Известия" от 3 августа 1958 г.

Шиминова М.Я. Имущественная ответственность за моральный вред // Советское государство и право. 1970. N 1. С. 118-122.

Агарков М.М. Обязательства из причинения вреда // Проблемы социалистического права. 1939. N 1. С. 73-74.

Маслов В. Цит. соч. С. 11.

Тархов В.А. Ответственность по советскому гражданскому праву. Саратов. 1973. С. 138.

Малеин Я.С. Возмещение вреда, причиненного личности. М. 1965. С. 13-18.

Особенности осуществления уголовного преследования

органами военной прокуратуры

Как известно, прокуратура от имени государства осуществляет высший надзор за точным и единообразным применением законов. Статьей 83 Конституции Республики Казахстан высший надзор за законностью возложен на Генерального прокурора Республики Казахстан и подчиненных ему прокуроров. В Вооруженных силах, других войсках и воинских формированиях Казахстана осуществление этих функции возложено на органы военной прокуратуры, которые состоят на сегодняшний день из Главной военной прокуратуры, военных прокуратур военных округов, видов войск и военных гарнизонов.

Военная прокуратура, как и другие прокуратуры, наделена правом уголовного преследования, которое в нашей стране впервые было закреплено в Конституции 1995 г. Так, в ст.83 определено, что прокуратура в случаях, порядке и пределах, установленных законом, осуществляет уголовное преследование. Названное положение нашло свое отражение в нормах нового Уголовно-процессуального кодекса Республики Казахстан, Указа Президента от 21 декабря 1995 г. "О прокуратуре Республики Казахстан".

Напомню, что в бытность СССР военная прокуратура была основным правоохранительным органом в Вооруженных силах СССР и также осуществляла высший надзор за точным и единообразным исполнением законов, но на нее возлагалось и производство предварительного следствия по уголовным делам, возбужденным в отношении военнослужащих. Она входила в единую и централизованную систему органов прокуратуры СССР. Главный военный прокурор был подчинен только Генеральному прокурору СССР.

В систему органов прокуратуры Казахстана военная прокуратура вошла только с обретением независимости.

Одновременно шло формирование системы органов военной юстиции. Основные преобразования были связаны с уголовным судопроизводством и сопровождались коренными изменениями в конституции, иных законодательных актах, а также в структуре правоохранительных органов страны.

Военная прокуратура, образно выражаясь, стала "матерью" нескольких ныне действующих военных правоохранительных органов. Процесс их формирования продолжается, поэтому до сих пор существует масса пробелов в правовой регламентации различных направлений деятельности органов военной юстиции Казахстана, в том числе и военной прокуратуры. В связи этим обсуждаемые здесь проблемы для нас являются актуальными.

Демократические преобразования в республике и ее принципы, содержащиеся в принятой 30 августа 1995 г. Конституции Республики Казахстан, послужили основаниями новой концепции прокурорского надзора и приоритетных его направлений. Следствие и дознание в республике было отделено от суда и прокуратуры, что значительно повлияло на эффективность прокурорского надзора во всех сферах деятельности. Указом президента был определен специальный орган (Государственный следственный комитет), осуществлявший предварительное следствие, дознание и оперативно-розыскную деятельность.

Образованное в его составе, на базе следственных подразделений военной прокуратуры, Главное военно-следственное управление (ГВСУ) обладало почти той же компетенцией, что и ГСК, со статусом воинского формирования. В тот период существенно увеличилась нагрузка военных следователей, которые в буквальном смысле заваливались уголовными делами, в том числе мелкими, расследование которых, при надлежащем прокурорском надзоре было возможно в короткие сроки органами дознания. Поэтому было предложено образовать в системе Вооруженных сил органы военной полиции, наделенной правом осуществления дознания по уголовным преступлениям, совершенным военнослужащими, и внести для этого соответствующие дополнения в проект нового уголовно-процессуального закона. Предложения были поддержаны военной прокуратурой Республики Казахстан, и в последующем были реализованы в полном объеме.

На сегодняшний день военная полиция является самостоятельным, активно действующим правоохранительным органом и существует не только в системе Вооруженных сил, но и в структуре МВД и Пограничной службы КНБ РК.

Вместе с тем правовая регламентация статуса и деятельности военной полиции определена только ведомственными нормативными актами, что является недопустимым, поскольку выполняемые ею функции прямо связаны с конституционными правами и свободами граждан. В связи с этим полагаем необходимым принятие закона, посвященного этому правоохранительному органу. Принятие такого закона диктуется необходимостью установления единого правового положения военной полиции и ее сотрудников, независимо от ведомственной принадлежности.

С упразднением Государственного следственного комитета военно-следственные органы были включены в систему МВД РК. Но до настоящего времени в уголовно-процессуальном законодательстве для них не определена четкая подследственность уголовных дел, тогда как вопрос о подследственности является одним из основных в уголовно-процессуальном праве. На сегодняшний день подследственность военно-следственным органам устанавливается ведомственными нормативными актами, а не законом.

В настоящее время назрела необходимость предусмотреть в нормативных актах, регламентирующих деятельность органов военной юстиции (военной прокуратуры, военно-следственных подразделений и военной полиции), порядок и условия осуществления ими уголовного преследования в условиях военного времени или боевой обстановки. В связи с этим важно изучать опыт других стран. Как отмечает в своих публикациях присутствующий здесь господин Рыбчинский, для реализации этих мероприятий в органах военной прокуратуры России "...ведется мобилизационная работа, преследующая цели трансформации военных прокуратур и адаптации к войскам на случай военного времени или боевой обстановки. Именно такое положение и позволило в условиях отсутствия других правоохранительных органов оперативно развернуть и включиться в работу военной прокуратуре Грозненского гарнизона".

Краткий историко-ретроспективный анализ становления, формирования и функционирования органов военной юстиции дает основания полагать, что произошли значительные изменения в деятельности военной прокуратуры.

Существующие на сегодняшний день особенности осуществления функции уголовного преследования органами военной прокуратуры требуют глубокого научного исследования.

Как уже отмечалось, до принятия в 1995 г. ныне действующей Конституции органы прокуратуры Казахстана, в том числе и вошедшие в их систему военные прокуратуры, осуществляли расследование и разрешение уголовных дел. В методическом пособии "Организация работы военной прокуратуры гарнизона, объединения", утвержденном приказом Главного военного прокурора СССР N 66 от 28 июля 1977 г. это направление деятельности военной прокуратуры названо в числе ее функций.

В действующем уголовно-процессуальном законодательстве Республики Казахстан под уголовным преследованием понимается "процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях установления деяния, запрещенного уголовным законом, и совершившего его лица, виновности последнего в совершении преступления, а также для обеспечения применения к такому лицу наказания или иных мер уголовно-процессуального воздействия" (п.13. ст.7 УПК РК).

Как известно, в ранее действовавшем Уголовно-процессуальном кодексе Казахской ССР, введенном в действие 1 января 1960 г. Законом Казахской ССР от 22 июля 1959 г., понятие "уголовное преследование" не применялось вовсе. Однако были различные доктринальные определения.

Как синоним понятию "обвинение" использовал термин "уголовное преследование" И.Я. Фойницкий.

А.Б. Соловьев и Н.А. Якубович полагают, что "деятельность должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, выходит за рамки обвинения по уголовному делу... предложение превратить эти органы в сторону обвинения на предварительном следствии не состоятельны ни с теоретической, ни с практической точки зрения, поскольку это потенциально будет способствовать односторонности и, следовательно, необъективности их деятельности, что, в свою очередь, должно отрицательно сказаться на охране прав и законных интересов участников судопроизводства".

"В понятие уголовного преследования входят и другие структурные элементы, связанные с поисковой деятельностью следователя и применением мер процессуального принуждения, что, как известно, не входит в функцию обвинения в суде", - отмечала Н.А. Якубович в других научных работах, полагая, что уголовное преследование не уже, а шире обвинения.

Толеубекова Б.Х., анализируя нормы действующего уголовно-процессуального закона РК, выделяет "...три формы уголовного преследования:

- уголовное преследование, осуществляемое в частном порядке (ст.33);

- уголовное преследование, осуществляемое в частно-публичном порядке (ст.34);

- уголовное преследование, осуществляемое в публичном порядке (ч.4