Кандидат исторических наук А. А. Курапов Астраханские краеведческие чтения: сборник статей / под ред. А. А. Курапова. Астрахань: Изд-во, 2009. Вып. I. с

Вид материала

Содержание

Астраханский регион как субъект международного взаимодействия на каспии
Регионализация и глобализация в современной россии

Подобный материал:

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 33

АСТРАХАНСКИЙ РЕГИОН КАК СУБЪЕКТ МЕЖДУНАРОДНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ НА КАСПИИ

(ФОРМИРОВАНИЕ НАПРАВЛЕНИЙ ИССЛЕДОВАНИЯ)

Дурманова Н.М., Никонова Н.М. (г. Астрахань, АГТУ)

Геополитические изменения, возникшие после распада СССР на постсоветском пространстве, обусловили новый статус Астраханской области как пограничной территории Российской Федерации. Это предопределило выделение в качестве самостоятельного предмета научного анализа исследование Астраханской области как субъекта международного взаимодействия в Прикаспийском регионе. Новое положение приграничья сопровождалось появлением, с одной стороны, уникального инструмента в решении местных проблем – приграничного сотрудничества; с другой, вопросов, связанных с созданием правовых, организационных и иных условий для выстраивания трансграничных отношений. Актуальность темы усиливается нарастанием геополитической значимости Каспийского региона.

Геополитика Каспийского региона является предметом научных и политических дискуссий. Соотношение статусного положения Астраханской области с Каспийским регионом (Каспием) сформировалось как одно из основных направлений исследований. Наиболее полно оно разработано в материалах конференций^⁴⁴⁴ и монографии А.В. Дмитриева, П.Л. Карабущенко, Р.Х. Усманова. Геополитика «Каспийского региона» (Взгляд из России)^⁴⁴⁵. Астраханская область включена в научный анализ в процессе рассмотрения нескольких блоков проблем. В частности, роль Астраханского региона в стимулировании движения федеральных сил по активизации решения вопроса о правовом статусе Каспия. Вместе с тем, подчеркивается необходимость консолидации усилий федерации и субъекта по развитию потенциала Астраханской области с целью представления и обеспечения интересов России на Каспии.

Позиционирование Астраханской области как центра Прикаспийского региона, со значительным смещением на перспективу, является наиболее акцентированным, актуальным и обобщающим в названных исследованиях. В рамках этого масштабного направления выделяются самостоятельные линии научного поиска. Их предметом является выявление факторов обоснования стратегической роли Астраханской области как региона-лидера в Прикаспии^⁴⁴⁶.

Сформировавшееся направление в данном контексте представлено подходом, рассматривающим причины лидерства региона в исторически сложившейся традиции роли Астрахани как Каспийской столицы^⁴⁴⁷.

Значимой тенденцией в разработке заявленной темы представляется исследование природы геополитической идентификации региона в контексте нарастающей глобализации и регионализации в Прикаспии. Ослабление центральной власти актуализировало значение субъектов России в обеспечении её геополитических интересов. В публикациях утверждается основополагающий тезис: Россия сможет стать лидером в прикаспийском регионе только благодаря обеспечению лидирующих позиций Астраханской области.

Политическая реакция и меняющиеся интересы региональных элит в процессе формирования новой региональной идентичности, утвердились в качестве одного из основных, современных аспектов в изучении и развитии Астраханского региона как южного форпоста России^⁴⁴⁸. В первую очередь, в контексте определения геополитического пространства и выработки геополитической концепции Астраханского региона, определении региональной элитой своих интересов на Каспии, формировании чувства ответственности^⁴⁴⁹.

Репрезентация и интерпретация экономико-географического пространства оформляется в одну из самостоятельных линий исследования. Так, предпринята попытка анализа экономики Астраханской области как одного из важнейших пограничных регионов России. Анализируются конкретные данные по Астраханской области как региону, занимающему одну из наиболее выгодных геополитических и экономических ниш^⁴⁵⁰. В характеристике экономического потенциала области отмечено: освоение нефтегазовых месторождений шельфа Каспийского моря; транспортировка нефти и газа (в т.ч. Каспийским трубопроводным консорциумом); темпы роста большинства экономических показателей; динамика промышленного производства и капитальных вложений; центр масштабных экономических проектов, инвестиционной привлекательности. Очевидно, таким образом, определение Астраханской области как ресурсообеспеченного региона, имеющего потенциально благоприятную экономическую конъюнктуру и характеризующегося высокой интенсивностью предпринимательства и внешнеэкономического сотрудничества.

Для выявления уникальных особенностей географической среды, в которых находится Астраханская область, предложен метод мезорегионального анализа, способствующий комплексному исследованию свойств экономико-географического положения исследуемого объекта. По мнению Р.В. Кондрашина, принцип взаимодействия объекта с прилегающими территориями позволит не только определить значимость связей между объектом и соседними регионами, но также раскрыть значимость Астраханской области в составе Прикаспийского мезорегиона, в контексте развития таких макрорегионов как Европа и Азия^⁴⁵¹.

Пограничный фактор в развитии Астраханского региона актуализировал задачи международного и двустороннего сотрудничества. Акцентировано сотрудничество между отдельными регионами России и Прикаспийских государств^⁴⁵². Это способствует созданию максимально благоприятных условий всестороннего взаимодействия, формированию не только особого уровня, но и климата международных отношений: «Пограничные регионы, это всегда мощные трансляторы дружбы и сотрудничества, культурных контактов. Это именно «края-дипломаты», в наилучшем смысле этого слова и по своему естественному предназначению»^⁴⁵³. Отмечается, что развитие рациональных внешнеэкономических связей, включая производственно-кооперационные связи, позволяет приграничным регионам России сформировать единое экономическое пространство с сопредельными территориальными образованиями^⁴⁵⁴. Одновременно трансграничное сотрудничество способствует региональной экономической интеграции и оказывает влияние на политику стран возможных участниц интеграционного блока.

Внимание авторов привлечено к проблеме международного сотрудничества Астраханской области с Прикаспийскими государствами в экономической сфере. Авторы указывают на исторически сложившуюся роль края в рыбохозяйственной, судостроительной и судоремонтной отраслях^⁴⁵⁵.

Данный подход реализуется, также в содержании интенсивно разрабатываемой проблемы обустройства международного транспортного коридора (МТК) «Север - Юг», где важнейшим звеном российского участка» является астраханский транспортный узел, стимулирующий межрегиональную и международную кооперацию. Развитие транспортной системы на Каспии и превращение Астрахани в современный транспортный узел выступает в значении приоритетной государственной задачи^⁴⁵⁶.

Вопросы национальной безопасности формируют самостоятельное поле исследования^⁴⁵⁷. Обеспечение национальной безопасности анализируется в комплексе военного, политического, экономического, информационного культурного аспектов. Создание системы коллективной безопасности обозначена как одна из первостепенных по важности проблем Каспийского региона. Астраханская область рассматривается как субъект обеспечивающий функцию участия в разработке принципов, механизмов, процедур формирования и действенности такой системы.

К исследовательским приоритетам относится разработка проблем культурного взаимодействия. Появление перспективных международных проектов межкультурного взаимодействия и совместных образовательных программ обуславливает активизацию интеграционных процессов^⁴⁵⁸. П.Л. Карабущенко оценивает научное сотрудничество Астраханского региона с его соседями с геополитической точки зрения как вполне закономерное и исторически обусловленное^⁴⁵⁹. Маркелов К.А. констатирует: «Пора наконец понять, что зона важных жизненных интересов России может обеспечиваться не только за счет нашего военного или экономического присутствия, но также за счет нашего культурного (интеллектуального) влияния ХХI век – век информационных технологий поставит на первое место именно культурные ценности и тот, кто будет оказывать на других своё культурное влияние, будет контролировать как политическую, так и экономическую ситуацию»^⁴⁶⁰.

Первые шаги делает совместный туристский бизнес. Общие и частные тенденции процесса становления институционального пространства туризма, возможные пути интенсификации социально-производственных отношений в региональной сфере производства и потребления туристских услуг на примере Астраханской области составили предмет обстоятельного исследования Леухина А.Н.^⁴⁶¹ Исследователи прогнозируют увеличение объем делового иностранного туризма, что потребует предоставления туристских услуг на международном уровне^⁴⁶².

Опыт различных миграционных перемещений и современные реалии, дальнейшие этномиграциоонные перспективы края представляют самостоятельное поле исследования^⁴⁶³.

На основании проведенного анализа представляется возможным констатировать стартовый этап разработки заявленной темы. Новизна темы не позволила сформулировать концепцию исследования. Отсутствует четкое определение и структурирование факторов геополитического статуса Астраханской области как субъекта взаимодействия в Каспийском регионе. Не отрегулирован понятийный аппарат. Часто исследователи употребляют слово регион спонтанно, не дифференцируя с категориями «область», «край». Исследовательская палитра находится в стадии формирования. Имеют место повторяющиеся сюжеты. Превалирует характеристика потенциала Астраханской области как пограничной территории с акцентом на проектах, которые представляют её перспективное развитие.

РЕГИОНАЛИЗАЦИЯ И ГЛОБАЛИЗАЦИЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

(НА ПРИМЕРЕ ЮЖНОГО ФЕДЕРАЛЬНОГО ОКРУГА)

Руденко М. Н. (г. Астрахань, АГТУ)

В современном мире происходит становление нового глобального общества, усиливаются различные виды связей между странами, прежде всего, экономические и коммуникационные связи. По определению Т. Фридмана, одного из апологетов глобализации, последняя представляет собой «неукротимую интеграцию рынков, наций-государств и технологий, позволяющую индивидам, корпорациям и нациям-государствам достигать любой точки мира быстрее и дешевле, чем когда бы то ни было прежде, глобализация означает распространение капитализма свободного рынка практически на все страны мира»^⁴⁶⁴.

Намечается кризис национального государства, являвшегося политической основой западной цивилизации в течение долгого времени, начиная с XVI-XVII вв. В современной ситуации решения, затрагивающие режим функционирования ведущих политических и экономических факторов, все в меньшей степени связаны с государственным регулированием, и все в большей – с теми силами, которые находятся на субнациональном и наднациональном уровнях.

Однако процессы глобализации необходимо рассматривать в тесной связи с регионализацией^⁴⁶⁵. Основной исследовательской проблемой является установление степени вовлеченности данного региона в мировую глобальную систему. Наиболее удачной представляется методика исследования глобализации применительно к регионам, разработанная авторским коллективом во главе с Д. Хелдом и включающая пять категорий показателей международных взаимосвязей: политико-правовые, военные показатели, экономические показатели, социокультурные и экологические показатели^⁴⁶⁶.

Особенно важными служат такие характеристики, как объемы экспорта и импорта, размеры внешних и внутренних инвестиций, зависимость различных отраслей промышленности от зарубежных технологий, степень активности на глобальных и региональных рынках, количество объединений с иностранными фирмами и корпорациями (экономические показатели), а также объемы экспорта и импорта культурной продукции, степень зависимости от иностранных коммуникационных систем, количественные данные об этническом, лингвистическом и религиозном составе населения (социокультурные показатели).

Кроме того, наряду с мировой интеграцией идут и процессы дифференциации регионов, возрождение «локального» в виде экономической мощи и культурного своеобразия отдельных регионов. В этих условиях регион может оказаться в выигрышной ситуации за счет развитых внешних связей, а вместо нивелирования регионов будет происходить территориальная фрагментация национального государства. Именно поэтому современный исследователь Р. Робертсон вводит термин «глокализация»^⁴⁶⁷. Этот подход разделятся и немецким ученым У. Беком^⁴⁶⁸.

Другой немецкий исследователь З. Бауман также обращает внимание на негативные проявления нового мирового порядка, в частности, на так называемые, «глобализованное богатство» и «локализованную бедность». В данном случае идет своеобразная полемика с концепцией Ф. Фукуямы и говорится не о «конце истории», а о «конце географии», новом уровне мобильности для тех, кто выиграл от глобализации, то есть богачей, об уничтожении для них любых возможных границ. В то же время большинство людей сохраняют свой образ жизни ограниченный узким миром и по-прежнему практически незатронуты мировыми изменениями^⁴⁶⁹.

Глобализация способствует фрагментации политического пространства и усиливает региональные аспекты политической системы. В футурологическом плане речь может идти вовсе не об унификации мира, а, наоборот, о возрастании разнообразия.

В свою очередь «глокализация» может привести к серьезным политическим последствиям. С одной стороны для многих регионов открываются новые экономические возможности, что может привести к выходу сепаратистских настроений на новый уровень.

С другой стороны расширяются антиглобалисткие настроения и во многих регионах мира идут процессы поиска новой идентичности^⁴⁷⁰. Наряду с этим в последнее время говориться об «альтерглобализме»^⁴⁷¹ как продукте взаимодействия различных культур, народов при поиске альтернативных господствующему порядку моделей развития.

В этой связи представляет существенный интерес позиция Н. Лумана, который ставит вопрос: не придется ли нам в связи с появлением глобальной мировой системы изменить традиционное политическое значение понятия «общество»? По его мнению, современное общество в настоящее время находится в фазе «турбулентной эволюции» без предсказуемых результатов. При этом наихудшим из возможных сценариев является путь развития, когда общество предстоящего столетия примет «метакод включения/исключения», когда одна часть населения будет включена в функциональные системы общества, а другая - исключена. Таким образом, возможно такое развитие глобального общества, когда завершатся два вида интеграции – негативная интеграция исключения и позитивная интеграция включения^⁴⁷².

С моей точки зрения, будет логичным отнесение концепции Н. Лумана к региональной политической системе. Понятно, что в условиях глобализации выделяются отдельные регионы, получающие значительные выгоды от данного процесса и регионы, продолжающиеся оставаться застойными или откатывающиеся на экономическую периферию.

Возникает вопрос о том, насколько теоретические построения и доктрины, основанные на анализе тенденций развития стабильно трансформирующихся обществ с прогрессирующей экономикой и устойчивой социально-политической системой (Европа и Северная Америка) можно распространять на Россию.

Например, В. А. Ядов считает, что перенос на российскую почву западной модели модернизации, основой которой выступает развитое гражданское общество и самодостаточная личность, не продуктивен именно в силу отсутствия этих предпосылок в России^⁴⁷³.

Однако, несмотря на осторожное отношение к концепциям трансформистов, нельзя отрицать объективное участие России в этом процессе, оказывающим, в том числе, серьезное влияние на специфику российской регионализации. И как бы не решать вопрос о месте России в мировой глобальной системе, вполне эмпирический факт – сильная дифференциация регионов нашей страны по основным экономическим показателям.

Одним из наиболее важных в этом отношении является объем прямых зарубежных инвестиций в российские регионы. По официальным данным Росстата этот показатель в 2006 г. был довольно высоким, составляя 55,1 млд. долл., особенно если проводить сравнение с 2000 г., когда иностранные инвестиции составляли 10,9 мдл. долл^⁴⁷⁴. В 1993 г. по данным Д. Хелда и его коллектива в Российскую Федерацию поступило всего 700 млн. долл.^⁴⁷⁵

Однако, до сих пор, несмотря на очевидные изменения, кроме Москвы и Петербурга, на долю которых в 2006 г. приходилось более 50 % из приведенной выше цифры (Москва – 23,9 млд. долл., Петербург – 5,25 млд. долл.), остальные регионы очень слабо затронуты зарубежными инвестициями. Например, Приволжский федеральный округ, с достаточно развитым индустриальным потенциалом, получил в 2006 г. 3,1 млд. долл. зарубежных инвестиций, а Южный федеральный округ – всего 1,25 млд. долл. На долю Астраханской области приходится 62,5 млн. долл. иностранных инвестиций. И даже основной нефте- и газодобывающий регион Российской Федерации – Тюменская область – получила только 1,4 млд. долл.

Другим важнейшим показателем служит валовый региональный продукт, здесь также наблюдается ярко выраженный приоритет небольшого числа регионов над остальными.^⁴⁷⁶ В 2005 г. общий валовый региональный продукт Российской Федерации составлял 17,9 трл. руб., из которых на долю г. Москвы приходится более 4 трл. руб. (22,3 %). А вместе с Тюменской областью (регион, занимающий второе место – 2,2 трл. руб.), чья экономика практически полностью основана на добыче полезных ископаемых, эти два региона дают 34,6 % ВРП страны^⁴⁷⁷. В то же время ВРП всего Южного федерального округа составляет 1,3 трл. руб. (7,3 % ВРП страны). И даже мощный в промышленном отношении Приволжский федеральный округ дает в целом 2,8 трл. руб. (15,6 %). Если взять отдельные экономически развитые субъекты, такие как республика Татарстан или Самарская область, то сравнение еще более разительное (соответственно 488 и 402 млд. руб.).

Прямым следствием такой картины выглядит сильная дифференциация доходов населения. Среднедушевые доходы в месяц по стране выражаются цифрой 10,1 тыс. руб., в то же время в Москве эта цифра составляет 29,8 тыс. руб. Самые низкие среднедушевые доходы в Приволжском федеральном округе и в Южном федеральном округе (соответственно 7,9 тыс. руб. и 6,8 тыс. руб., с учетом того факта, что эти регионы занимают второе и третье место по численности населения в Российской федерации, в сумме давая 53,1 млн. чел., или 37,4 % населения страны). В Астраханской области эта цифра составляет 7 тыс. руб.

В настоящее время наблюдается сильная дифференциация российских регионов по основным социально-экономическим показателям и низкий общий уровень их вовлеченности в мировые глобальные процессы. Это обусловлено как негативными социально-экономическими явлениями, прежде всего, сырьевым характером экономики и демографическим кризисом, так и недостатками существующей политической системы, причем последние, видимо, являются определяющим фактором. Если подобная ситуация сохранится и в дальнейшем, имеет смысл прогнозировать рост антиглобалистских настроений в российских регионах, экономика которых определяется исследователями как застойная.

СОЦИОКУЛЬТУРНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ

НАРОДОВ АСТРАХАНСКОГО КРАЯ

ЭТАПЫ ЭТНИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ АСТРАХАНСКОГО КРАЯ

Сызранов А.В. (г. Астрахань, АГУ)

Заселение территории современной Астраханской области началось в глубокой древности. Освоение человеком прикаспийских степей произошло в эпоху мезолита, среднего каменного века, между XII и X тыс. до н.э., о чем свидетельствуют стоянки людей, занимавшихся здесь охотой и рыболовством^⁴⁷⁸.

В IV тыс. до н.э. в Северном Прикаспии наступил энеолит - медно-каменный век. В развитии производительных сил произошли огромной важности перемены. Человек освоил металлы и научился обрабатывать самородную медь. Расширилась зона производящего хозяйства. В степях нашего края скотоводство становится ведущей формой производящего хозяйства. В регионе обнаружены десятки энеолитических стоянок и могильников^⁴⁷⁹.

В эпоху бронзы (III - начало I тыс. до н.э.) наш край входил в зону расселения последовательно сменявших друг друга племён ямной, катакомбной и срубной археологических культур^⁴⁸⁰. Назывались они так по способу захоронения умерших: в простых грунтовых ямах под курганными насыпями – у ямников; в глубокой могиле, в специальной нише в боковой стенке – катакомбе, под курганами – у катакомбников; в подкурганных могилах, стенки которых укреплялись деревянными срубами – у срубников. Эти культуры многие исследователи относят к праиндоевропейской («арийской») языковой общности. Ямники, катакомбники и срубники - пожалуй, первые этнокультуры на территории Нижней Волги и соседних степных пространств. Хозяйство этих племён было комплексным, всё большую роль в котором с течением времени стало приобретать кочевое скотоводство. У срубной культурно-исторической общности скотоводство составляло уже основу экономики. С XVII в. до н.э. начинается расселение срубных племён на юг, на территорию Средней Азии, Ирана и Индии, а также на запад, на территорию Европы и Передней Азии. Многочисленные племена, входившие в срубную культурно-историческую общность, сами себя называли «арья» или «арии». С их расселением по Азии и Европе связано нынешнее языковое и культурное родство индоевропейских и индоиранских народов. Кроме того, исследователи полагают, что у срубников на рубеже III и II тысячелетий до н.э. сложилась развитая ведическая религиозная система, из которой позже сформировались такие «арийские» религии, как зороастризм и индуизм^⁴⁸¹.

С VII в. до н.э. по IV в. н.э. в Нижнем Поволжье обитали потомки срубников - савромато-сарматские племена. Это были ираноязычные кочевники, которых античные источники вначале именовали «савроматы», затем «сарматы», а с первых веков новой эры - «аланы» (по названию наиболее крупного сарматского племенного союза). Нам известны названия многочисленных сарматских племён – сирматы, роксоланы, языги, аорсы, сираки и др.^⁴⁸²

IV в. н.э. - гуннская эпоха. В 375 г. на Волге появились пришедшие из глубин Азии орды гуннов, разгромившие аланские племена. По мнению некоторых исследователей, гунны были тюркоязычны (хотя есть и другие точки зрения об их языковой принадлежности). К моменту своего вторжения в Восточную Европу гунны представляли собой уже конгломерат многочисленных тюркоязычных, монголоязычных, финно-угорских и ираноязычных племён. Покоряя одни племена, оттесняя другие, втягивая в свой союз третьи, гунны продвинулись через степи Нижнего Поволжья в Европу, где вступили в противоборство с ещё могущественной Римской империей и германскими варварскими королевствами. Нашествие гуннов положило конец господству в евразийских степях ираноязычных европеоидных кочевников и знаменовало начало эпохи тюрко-монгольских кочевников. Для Нижнего Поволжья это время можно условно назвать «тёмным веком» по причине скудости наших знаний о нём (в т.ч. и об этнической ситуации). Известно только, что вместе с гуннами в степи Восточной Европы впервые приходят тюркоязычные племена^⁴⁸³.

V-VII вв. условно можно определить как дохазарское время, когда территорию региона постепенно заселяют тюркоязычные племена. Завершается многовековое господство в степях ираноязычных кочевников. Однако, на Нижней Волге продолжают обитать остатки аланского населения. В конце VI в. степи Нижнего Поволжья и Северного Предкавказья вошли в состав Тюркского каганата. Но уже в начале VII века это государство начали раздирать внутренние смуты, и в Предкавказье сложилось два союза племён: Великая Болгария и Хазарский каганат; в последнем основу населения составили тюркоязычные хазары и савиры. В 40-х гг. VII в. хазары покорили ослабевшую Великую Болгарию, поглотив её земли и население^⁴⁸⁴.

VII-X вв. – эпоха Хазарского каганата. После завоевания Великой Болгарии влияние хазар распространилось почти на всё Северное Причерноморье и Крым. Племенной союз начал превращаться в сложно устроенное государство. В состав каганата входили как степные пространства с кочевым населением, так и оседлые области – Предкавказье, Крым, Приазовье, Дон. Столичные города – Беленджер и Семендер – располагались на территории предгорий в нынешнем Дагестане. С VIII в. столичным центром Хазарии, вследствие арабо-хазарских войн за Кавказ и поражения хазар, стал нижневолжский регион. Именно здесь возникла новая (и последняя) хазарская столица – г. Итиль, до сих пор точно не локализованный археологами. Основным населением Хазарии были тюркоязычные хазары и булгары и ираноязычные аланы, которых объединяют в археологическую салтово-маяцкую культуру. В Итиле проживало многонациональное население (помимо, естественно, трёх «салтовских» народов, также арабы, евреи, славяне и др.), имелись мусульманские мечети, христианские храмы, иудейские синагоги. Кроме того, в городе жило много тюрков-язычников^⁴⁸⁵.

XI – первая треть XIII в. – домонгольский период. В Нижнем Поволжье в это время известен город Саксин, или Саджсин (возможно, возникший на месте прежнего Итиля, разрушенного в 965 или в 968 г. киевским князем Святославом), в котором проживали тюркоязычные огузы (или гузы), хазары, булгары, ираноязычные аланы, часто бывали арабские и славянские купцы и др.^⁴⁸⁶ В науке есть мнение, что домонгольское население Нижней Волги, изучение которого ведётся в последнее время, в основном, по материалам Самосдельского городища (у с. Самосделка в Камызякском районе Астраханской области), представляло собой некую культурную общность, известную из русских летописей под названием «саксины» и сложившуюся на основе гузского и булгарского этнических компонентов^⁴⁸⁷.

В золотоордынский период истории Нижнего Поволжья (XIII-XV вв.) основную массу населения городов и степи составляли тюркоязычные кипчаки. Завоеватели-монголы достаточно быстро растворились в массе своих тюркских подданных. С XIV в. за тюрко-мусульманским^⁴⁸⁸ населением Золотой Орды, или Улуса Джучи, закрепилось собирательное и объединяющее название «татары»^⁴⁸⁹. В городах же Золотой Орды, в частности, в столице джучидской империи г. Сарай (Сарай ал-Махруса – перс.-араб. «Дворец Богохранимый», или Сарай-Бату – совр. Селитренное городище в Харабалинском районе Астраханской области) проживало многонациональное население, представленное, помимо собственно монголов и кипчаков, русскими, византийцами, арабами, персами, армянами и др.^⁴⁹⁰ Кроме Сарая, в регионе находились и другие значительные золотоордынские города (например, на месте нынешнего райцентра Красный Яр и у пос. Комсомольский в Красноярском районе). Важным в религиозном плане для всей Золотой Орды был комплекс ханских мавзолеев около нынешнего пос. Лапас в Харабалинском районе. В дельте Волги известны Чёртово городище в Икрянинском районе, поселение Мошаик на северо-восточной окраине Астрахани, поселение и ремесленный центр на буграх Тумак-Тюбе и Хан-Тюбе в Приволжском районе, поселения и могильники на буграх южнее сёл Икряное, Маячное, Началово, Татаро-Башмаковка, Килинчи^⁴⁹¹. Видимо, благоприятные природные условия дельты Волги, заливные луга, на которых можно было выпасать скот, плодородные почвы, пригодные для земледелия, привлекали сюда население. Золотая Орда была государством с развитой экономикой, основу которой составляли доходы от обеспечения торговли по Великому Шёлковому пути из Азии в Европу и по Волжскому торговому пути^⁴⁹².

После распада Золотой Орды на территории региона образовалось одно из постзолоордынских государственных образований – Астраханское ханство со столицей в г. Хаджи-Тархан (совр. городище Шареный Бугор в 11-12 км выше Астрахани). Оно возникло ок. 1459-1460 гг.^⁴⁹³ (хотя есть мнение, что о самостоятельности ханства можно говорить только с 1502 г.^⁴⁹⁴) и было присоединено к Российскому государству в 1556 г. Основным населением ханства, как это следует из источников, были тюркоязычные «татары»^⁴⁹⁵.

Середина XVI – XVII вв.^⁴⁹⁶ После завоевания Астраханского ханства русские в 1558 г. основали на левобережье Волги новую Астрахань. Первым и основным населением Астраханской крепости были русские стрельцы и казаки^⁴⁹⁷. Однако, по мере роста города в конце XVI – первой трети XVII в. и возникновения его новых частей – Белого и Земляного «городов», в Астрахани стало появляться многонациональное население - служилый, торговый и ремесленный люд: собственно русские, юртовские ногайские татары, армяне, персы, индийцы, «бухарцы» и «хивинцы» - выходцы из Средней Азии (Бухарского и Хивинского ханств) и др.^⁴⁹⁸ В низовье региона в этот период возникают первые поселения русских крестьян-переселенцев, занимающихся, в основном, рыболовством (так называемые «ловцы»)^⁴⁹⁹. Степные пространства заселяют полукочевники-юртовцы (в ближайших окрестностях Астрахани)^⁵⁰⁰ и кочевники-калмыки (последние – с XVII в.)^⁵⁰¹.

В XVIII в. происходит новая волна русской миграции^⁵⁰², появляются станицы астраханских казаков^⁵⁰³, поселения украинцев^⁵⁰⁴, средневолжских, или волго-уральских татар-переселенцев (казанских и мишарских)^⁵⁰⁵. В конце столетия на территории Астраханской губернии (учреждена указом Петра I в 1717 г.) начинают кочевать ногайцы-карагаши^⁵⁰⁶ и туркмены^⁵⁰⁷. В г. Астрахани продолжает формироваться многонациональное русско-восточное население. Значительной частью городского населения в этот период, наряду с русскими и татарами, становятся армяне^⁵⁰⁸.

XIX – начало XX в. На территории Астраханского края появляются казахи (с 1801 г.)^⁵⁰⁹, новые группы средневолжских татар-переселенцев^⁵¹⁰. В Астрахани возникает еврейская община^⁵¹¹. Именно в этот период окончательно сформировался преобладающий и по сей день национальный состав края, представленный, прежде всего, носителями индоевропейских (русские, украинцы и др.) и алтайских (казахи, татары, ногайцы, калмыки и др.) языков. Также к началу XIX в. сложились основные хозяйственно-культурные типы: морские рыболовы и охотники на морского зверя (русские-ловцы Каспийского взморья), рыболовы волжской дельты (русские), пашенно-плужные земледельцы (русские), земледельцы-овощеводы (русские и татары), кочевники (казахи и калмыки) и полукочевники (ногайцы-карагаши и туркмены). Своеобразным промыслом было чумачество – солеизвоз, которым занимались украинские переселенцы^⁵¹².

В советскую эпоху (1917-1991 гг.) каких-то значительных изменений в этнической ситуации в Астраханском крае (с 1943 г. - области) не происходило. Необходимо только отметить переселение в область в 1947 г. русских-липован^⁵¹³, а также, во второй половине XX в., мигрантов с Северного Кавказа (в основном, даргинцев)^⁵¹⁴, цыган^⁵¹⁵ и отдельных групп российских немцев, возвращающихся из мест депортации^⁵¹⁶. По данным Всесоюзных переписей 1959-1989 гг. фиксировался общий рост населения области за каждые 10 лет в среднем на 50-70 тыс. чел.^⁵¹⁷

Конец XX – начало XXI в., или 1990-2000-е гг. - в Астраханской области наблюдается значительный прирост мигрантов с Кавказа и из Средней Азии: аварцев, даргинцев, лезгин, чеченцев, кумыков, азербайджанцев, армян, турок-месхетинцев, узбеков и таджиков. И наоборот, падает численность традиционных, «коренных» народов: русских, татар, украинцев, белорусов – в результате превышения смертности над рождаемостью, а также немцев и евреев – в основном, за счёт эмиграции в Германию и Израиль. Только один нижневолжский этнос - казахи, несмотря на кризисные 1990-е гг., сохранил динамику неуклонного роста.

С эпохи «перестройки» в СССР началось т.н. «национальное возрождение». Этот процесс затронул и многонациональное население Астраханской области. Выразилось это, прежде всего, в возникновении целого ряда национально-культурных обществ, ставящих своей главной задачей возрождение родного языка и культуры: татарское «Дуслык» («Дружба»), казахское «Жолдастык» («Товарищество»), ногайское «Бирлик» («Единство»), туркменское «Ватан» («Родина»), армянское «Арев» («Солнце»), еврейское «Тхия» («Возрождение»), немецкое «Хоффнунг» («Надежда») и др.^⁵¹⁸ Стали регулярно отмечаться национальные праздники: татарский Сабантуй (с 1989 г.), калмыцкий Цаган Сар (с 1992 г.), тюрко-иранский Наурыз, или Навруз (с 1994 г.), Дни Славянской письменности и культуры (с 2000 г.). Некоторые общества стали издавать свои газеты (татарская «Идель» («Волга»), казахская «Ак Арна» («Чистый родник»), «Немецкое Астраханское обозрение» и др.). В ряде образовательных учебных заведений области общего, среднего и высшего уровней начали преподаваться национальные языки (казахский, татарский, ногайский, калмыцкий и др.).

Население Астраханской области на сегодняшний день чуть превышает 1 млн. чел. В регионе представлены более 100 национальностей. Преобладающее население – русские (70 %), казахи (14,2 %) и татары (7 %)^⁵¹⁹, однако вследствие миграций неуклонно возрастает численность народов Кавказа. По языковой принадлежности современное население принадлежит к следующим языковым семьям: индоевропейской (русские, украинцы, белорусы, армяне, таджики, цыгане и др.), алтайской (казахи, татары, ногайцы, туркмены, азербайджанцы, узбеки, турки, кумыки, чуваши, калмыки и др.), кавказской, или северокавказской (аварцы, даргинцы, лезгины, чеченцы, грузины и др.), уральской (мордва, марийцы и др.). На территории региона проживают представители наций как дореволюционного (русские, украинцы, татары-переселенцы), так и советского (казахи) периодов формирования, народностей (ногайцы, цыгане и др.) и субэтнических групп (липоване, юртовцы и др.).

Blog

Кандидат исторических наук А. А. Курапов Астраханские краеведческие чтения: сборник статей / под ред. А. А. Курапова. Астрахань: Изд-во, 2009. Вып. I. с

Содержание