Geum.ru

Учебное пособие рецензенты: академик раен, д и. н, профессор Бибиков Михаил Вадимович, д и. н., профессор Арапов Дмитрий Юрьевич

Вид материалаУчебное пособие

Содержание


Изяслав Ярославич — 1054-1073; 1077-1078 гг.
Святослав Ярославич -1073-1076 гг.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7

Изяслав Ярославич — 1054-1073; 1077-1078 гг.


Первые годы правления нового великого князя русского были относительно благополучны для государства. Братья Ярославичи блюли завещание отца, поддерживая и единство всей Русской земли, и порядок в своих уделах. Не было поначалу и осложнений внешних. В 1055 году, правда, у юго-восточных рубежей Руси появился новый народ — половцы. Это были кочевники-тюрки, пришедшие в южнорусские степи со своей прародины в Центральной Азии. Движение половцев на запад всколыхнуло всю Великую Степь, вызвав перемещение и других тюркских народов, уже обитавших в Восточной Европе. Так, в 1048 году под давлением племен торков печенеги были вынуждены переселиться за Дунай в пределы Византийской империи, лишь небольшая их часть осталась в южнорусских степях. Но и самих торков (иное их название — узы) теснили половцы, передовая орда которых во главе с ханом по имени Блуш появилась у русских рубежей в 1055 году. Первая встреча русских и половцев оказалась мирной, возможно, половцы были пока не в большом числе и отсюда недостаточно в себе уверены. Всеволод, княживший в Переяславле, на самой границе Руси со степью, сумел договориться с Блушем о мирных отношениях русских и половцев.

Вскоре произошли изменения в уделах. В 1057 году скончался смоленский князь Вячеслав, и удел его перешел к Игорю, перешедшему в Смоленск из Владимира Волынского. Спустя два года — в 1059 году — умер и сам Игорь. Теперь Русская земля оставалась под властью трех Ярославичей и полоцкого князя Всеслава Брячиславича. К чести Изяслава и его соправителей-братьев нужно отнести освобождение из темницы своего дяди Судислава, заточенного при Ярославе по подозрению в заговоре и проведшего так долгие 24 года. Освобожденный Судислав презрел мирскую суету, постригся в монахи и провел остаток своей жизни в монастыре Святого Георгия в Киеве.

С 1061 года как внутреннее, так и внешнее положение Руси круто изменилось. Резко иной характер обрели русско-половецкие отношения. Половецкие орды, очевидно, сильно умножились в числе по мере их продвижения в южнорусские степи, и воинственный хан по имени Искал (ряд летописных списков именует его Сокол) возглавил первый половецкий набег на русские земли. Кочевники разгромили войска переяславского князя Всеволода, жестоко разграбили пограничные со степью русские города и села и, собрав богатую добычу, удалились. Почти четверть века со времени разгрома Ярославом печенегов близ Киева кочевники не беспокоили всерьез Русь, теперь приходилось иметь дело с новым врагом, как оказалось, более многочисленным и опасным, нежели предшествующие. Половцы, обосновавшиеся в Северном Причерноморье, почти на два века стали ведущей силой в южнорусских степях, и взаимоотношения с ними стали надолго ведущим направлением во внешних делах Руси.

Первое вторжение половцев на Русь, первое поражение русских от них остались без должного ответа. Изяслав не лучшим образом исполнил долг великого князя русского, не оказав ни должной поддержки Всеволоду, не предприняв ответного похода в степь. То ли половцы оказались слишком уж многочисленны, то ли русские князья оказались попросту не готовы к схватке с новым грозным противником, то ли они недооценили истинной угрозы, полагая набег Искала случайным успехом. В скором будущем за это предстояла жестокая расплата...

К чести братьев следует сказать, что главный завет отца - сохранение единства Руси и предотвращения смут они блюли добросовестнейшим образом. Первые десять лет правления братьев Ярославичей во главе с Изяславом не знали и подобия внутренних смут. Лишь в 1064 году племянник их, сын покойного Владимира Ярославича Ростислав Владимирович, не имевший своего удела и проживавший в Новгороде, решил собственными силами добыть себе княжение и тем самым нарушил сложившийся порядок управления в Русской земле. Ростислав собрал молодую дружину отважных людей и с ней захватил власть в далекой Тмутаракани, откуда он изгнал правившего там от имени черниговского князя Святослава его сына Глеба. Святослав намеренно собрал войско и двинулся на Тьмутаракань, дабы проучить достаточно дерзкого племянника. Ростислав не рискнул вступать в бой с черниговской дружиной и без сопротивления вернул Святославу захваченные земли, пояснив свое нежелание биться уважением, испытываемым к дяде (на двоюродного брата, очевидно, уважение это он не распространял). Но стоило Святославу довериться кажущемуся смирению и раскаянию Ростислава и удалиться со своей дружиной в Черниговскую землю, как тот незамедлительно вновь обосновался в Тьмутаракани и на сей раз, похоже, дядья его были готовы смириться с самочинным переделом княжений. Однако правление Ростислава в Тьмутаракани оказалось недолгим. 3 февраля 1066 года Ростислав скончался, будучи отравлен византийцами, опасавшимися, должно быть, нового дерзкого соседа своих владений в Крыму. Любопытно, что сами жители Херсона были возмущены подлым убийством русского князя и забили насмерть камнями его отравителя.

В том же 1066 году новая смута вспыхнула уже на севере Руси. Полоцкий князь Всеслав, действуя подобно отцу своему Брячиславу, вторгся в Новгородскую землю. Псков ему взять не удалось, но сам Новгород не устоял перед половчанами, и Всеслав учинил жесточайший разгром древнему граду. Множество жителей было им пленено, разорены были церкви, не исключая Софийского собора. Всеслав своими злодействами в Новгороде накликал жестокие беды на свой собственный удел. Его деяния не шли ни в какое сравнение с дерзким молодечеством Ростислава и были восприняты Ярославичами как покушение на весь государственный порядок на Руси. Изяслав, Святослав и Всеволод собрали большое войско и, невзирая на очень суровую зиму, двинулись на Полоцкую землю и подступили к Минску. Минчане оказали сопротивление, то тем лишь усугубили свою участь. Город был взят, и над жителями его была учинена жесточайшая расправа: мужчины были перебиты, женщины и дети уведены в плен, то есть, обращены в рабство. Так отозвались минчанам новгородские "подвиги" Всеслава и их собственное неразумное сопротивление правителям Руси. Решительное сражение между войсками Всеслава и ратью Ярославичей произошло на берегах Немана. В злой сече, которой не помешали даже глубокие снега, Ярославичи одолели. Всеслав бежал, но вскоре, доверившись крестной клятве Изяслава, Святослава и Всеволода и их словам: "Приди к нам, мы не сделаем тебе никакого зла", явился к ним. Изяслав же, преступив клятву, данную на кресте, велел схватить Всеслава. Мятежного князя привезли в Киев и вместе с двумя его сыновьями заточили в темницу. Это уже были события 1067 года. Следующий — 1068 год — стал переломным в княжении Изяслава Ярославича и во взаимоотношениях его с киевлянами. Половцы огромными силами вторглись в пределы Руси и приближались к Киеву. Изяслав, Святослав и Всеволод вновь соединили свои рати и выступили навстречу кочевым ордам. Решительное сражение произошло на берегах реки Альты, где полвека ранее Ярослав окончательно победил Святополка. Для сыновей же его место это оказалось роковым. В ночном бою половцы одержали полную победу, и русские князья обратились в бегство. Святослав бежал в Чернигов, Изяслав с Всеволодом бесславно вернулись в Киев. Такого случая, чтобы степняки в бою разгромили всю княжескую рать Руси, досель еще не бывало, потому и не удивительно, сколь были потрясены киевляне. На главной торговой площади столицы, сразу по возвращении побитого воинства с берегов Альты, киевляне созвали по своей воле вече и так обратились к князю: "Вот половцы рассеялись по земле, дай нам, князь, оружие и коней, хотим биться с ними". Убедившись в неспособности своего князя отразить нашествие степняков, горожане собирались взять дело защиты своей земли в собственные руки, но для этого им требовалось оружие, снаряжение, кони - то, чем располагал только князь. Изяслав, вконец растерявшись, не знал, что и предпринять, и ничего вече ответить не мог, чем и привел жителей своей столицы в окончательную ярость. Недовольство князем и похвальное желание своими руками взяться за оружие для защиты родной земли немедленно переросли в открытый бунт. Киевляне сначала обратили свой гнев против княжеского воеводы Коснячко, захватив его двор, откуда сам воевода предусмотрительно бежал, затем действия их приняли совершенно неожиданное направление: пока часть толпы у княжеского терема вела споры с Изяславом и его дружиной, другие бунтовщики устремились к темнице и освободили князя Всеслава, пребывавшего там в заточении. Дружинники предлагали Изяславу вновь хитростью "приманить" Всеслава и убить его, но тот на это не решился. Узнав об освобождении бывшего полоцкого князя, Изяслав бежал из Киева вместе с Всеволодом и остатками свой битой половцами дружины. Не льстя себя надеждой найти надежную опору для усмирения мятежной столицы в Русской земле, Изяслав направился в Польшу к королю Болеславу II Щедрому. Киевляне же, разбив имение Изяслава, провозгласили освобожденного ими Всеслава новым киевским князем. Строго говоря, основания претендовать на великий княжеский престол в Киеве у Всеслава были. Карамзин объяснял вражду полоцкого князя с братьями Ярославичами тем, что Всеслав, будучи внуком Изяслава Владимировича — старшего брата Ярослава — ставил себя выше Изяслава, Святослава и Всеволода и полагал великокняжеский престол по закону старшинства своим. Но в событиях 1068 года нам важно не это. Впервые здесь мы видим воочию значение городского вече на Руси. В Гардарике — стране городов, как именовали Русь скандинавы — городское сословие заявило о себе во весь голос. Социальное значение случившегося в Киеве в 1068 году исключительно. Нелепо, конечно, оценивать киевское восстание как классовую "антифеодальную борьбу" социальных низов подобно "историкам-марксистам", но социальная борьба очевидна. В этой борьбе городское вече - собрание свободных горожан -присваивает себе невиданные полномочия: право смещать и избирать самого великого князя русского! Такова сила горожан на Руси во второй половине XI века, и далее она будет возрастать. Отныне княжеская власть вынуждена считаться с еще одним ограничителем. Если ранее это была воля дружины, в первую очередь "старшей дружины" — бояр, то теперь это еще и воля вече — собрания свободных горожан. Безусловно, что волю вече чаще всего определяли местные бояре, купцы, богатые ремесленники, но это все не меняет представительного характера нового органа власти. Вече — никак не реликт древних народных собраний; вече - это проявление воли к власти растущего на Руси городского сословия. События в Киеве 1068 года — лишь первый случай открытого противостояния князя и городского вече, когда вече решилось сместить князя.

Изяслав получил помощь от польского короля и, подобно Святополку, вместе с поляками двинулся на Киев. Всеслав, провозглашенный киевлянами князем, вышел навстречу им с киевским ополчением, но дошел лишь до близлежащего Белгорода, где войско остановилось на ночлег. Утром, проснувшись, киевляне с изумлением обнаружили, что воинство их лишилось предводителя... Князь Всеслав, облеченный киевским вече столь высоким званием князя киевского, а значит, и великого князя русского, сам не веря в возможность отстоять это в бою с дружинами Изяслава Ярославича и Болеслава II Щедрого, бросил среди ночи киевское воинство и бежал неизвестно куда. Об этом его бегстве напомнит спустя столетие с лишком "Слово о полку Игореве", где в строках, посвященных Всеславу, сказано:

... И скакнул к граду Киеву,

и коснулся древком

злата престола киевского,

Скакнул от них лютым зверем

в полночь из Белгорода,

объятый синей мглой...

И "Слово о полку Игореве", и "Повесть временных лет" одинаково нелестного мнения о личности полоцкого князя. Летописец, как отмечал еще Карамзин, назвал Всеслава злым и кровожадным; автор "Слова о полку Игореве", отдавая должное Всеславу: "Хоть и вещая душа у него в храбром теле", тем не менее настойчиво сравнивает его с волком, рыщущим в ночи, что для князя русского - наихудшее сопоставление.

Киевляне, изумленные удивительным исчезновением ими избранного князя, только теперь, пожалуй, до конца осознали опасность своего положения. Киевское войско возвратилось в город, где немедленно собрали новое вече, на коем порешили обратиться к братьям Изяслава со следующим посланием: "Мы сделали дурно, что прогнали своего князя; но вот ведет он теперь на нас поляков; ступайте в город отца вашего; если не хотите, то нам нечего больше делать: зажжем свой город, да и уйдем в греческую землю". Братья забеспокоились и немедленно направили гонцов и в Киев, и в стан Изяслава и Болеслава. Киевлянам было сказано: "Мы пошлем к брату; если он пойдет с поляками губить вас, то мы выступим против него ратью, не дадим изгубить отцовского города; если же он захочет мира, то придет с малой дружиной". Изяславу же младшие братья, за прошедшие с его изгнания семь месяцев ни в чем не помогшие для возвращения престола, теперь сообщили: "Всеслав убежал; не веди поляков в Киев: там тебе не будут противиться; если же ты все еще сердишься и хочешь изгубить город, то знай, что мы пожалеем отцовского стола".

Изяслав, вняв словам братьев, вступил в Киев с малой дружиной, но вступивший в город первым сын его старший Мстислав учинил над мятежниками жестокую расправу, казнив около 70 человек, обвиненных в освобождении Всеслава. Расправа велась на скорую руку, без должного расследования, и летописец справедливо упрекает Мстислава Изяславича в казнях и ослеплении и иных ни в чем не повинных людей. Тем не менее, заглаживая свою вину, киевляне самого Изяслава встретили с "поклоном и честью". Изяслав возвратил себе отеческий престол и, казалось, прежний порядок на Руси, установившийся по смерти Ярослава Мудрого, вновь торжествует. Полякам, как и полвека ранее при Болеславе I, "поживиться" на Руси не удалось. Став Изяславу ненужными и потому лишенные его покровительства, поляки, понеся еще и некоторые потери — часть их была просто перебита, — возвратились в Польшу. В отместку за "неблагодарность" Болеслав II некоторое время осаждал Перемышль, пограничную русскую крепость в Карпатах, но лавров при этом не стяжал.

Изяслав, полагая весь корень зла во Всеславе, решил вновь лишить его полоцкого княжения, где по бегству из Киева крамольный князь успешно обосновался и в 1071 году передал Полоцкую землю в удел своему сыну Мстиславу, а после его скоропостижной смерти — Святополку Изяславичу. Но в упорной борьбе, хотя поначалу Изяславу удалось взять Полоцк, Всеслав, несмотря на ряд поражений, все же сумел удержать Полоцкое княжество за собой. Смута на северо-западе Руси ослабляла ее южные рубежи, и в том же 1071 году половцы вновь разорили русские земли по Десне. Год этот был во всех смыслах несчастен для Руси: княжеская крамола, набеги половцев, ко всему добавился еще и жестокий голод в Ростовской земле на Верхней Волге. Недовольством голодавшего народа воспользовались двое волхвов, попытавшихся воскресить на севере Руси, где христианство еще не очень-то утвердилось, самые изуверские стороны языческих верований. Выходы из Ярославля, волхвы эти ходили по селам и в каждом объявляли, что причиной голода являются женщины, скрывающие "в себе" хлеб, мед и рыбу. Темные люди доверчиво приводили к волхвам своих матерей, жен, сестер, а те, надрезая им кожу плеча и высыпая из своих рукавов зерно, кричали: "Видите, что лежало у них за кожей!" Следствием этого стали многочисленные убийства ни в чем не повинных женщин, грабежи. По сути, возрождалась самая дикая сторона язычества — массовые человеческие жертвоприношения. Вокруг волхвов собралась толпа около 300 человек, которая, убивая и грабя, двинулась на север и достигла Белоозера, где, наконец, воевода Святослава Ярославича Ян Вышатич, сын знаменитого воеводы Ярослава Мудрого Вышаты, пресек ее кровавое буйство. Схваченные белоозерцами волхвы были доставлены к Яну и им допрошены. Не испытывая ни малейшего раскаяния в свершенных ими бесчеловечных деяниях, волхвы уверяли воеводу, что им ведомо все сокровенное. Ян Вышатич не без остроумия спросил волхвов: "Но знаете ли собственную вашу участь?" Волхвы отвечали, что воевода представит их Святославу, а если умертвит, то будет несчастлив. Посмеявшись над их угрозой, Ян Вышатич велел повесить обоих.

Сложное внутреннее и внешнее положение страны побудили братьев к укреплению правопорядка. В 1072 году, как определил историк-источниковед М. Н. Тихомиров, Изяслав, Святослав и Всеволод утвердили "Правду Ярославичей", продолжавшую и развивавшую "Русскую Правду" Ярослава Мудрого. Таким образом, братья Ярославичи, стремясь к укреплению пошатнувшейся государственности, внесли важный вклад в становление общерусской законности. Свод начинался словами: "Правда" установлена Руськой земли, егда ся совокупил Изяслав, Всеволод, Святослав, Коснячко, Перенег, Ми...фор, К….., Чюдин, Микула". Здесь кроме имен самих князей присутствуют и имена знатнейших бояр. "Правда Ярославичей" объединена общей темой княжеского суда и княжеских пошлин. Была вдвое повышена "вира" — штраф — за убийство "княжих мужей" - решение, очевидно, навеянное киевским возмущением 1068 года. Законодательство братьев-князей и их бояр упразднило на Руси смертную казнь, что тоже, возможно, было следствием недовольства киевлян беззаконной расправой, учиненной Мстиславом Изяславичем. Как бы то ни было, отмена смертной казни, отсутствие телесных наказаний, наличие выборных судей — "присяжных" - замечательные черты русского законодательства времен Киевской Руси, выгодно отличающие его от законов современных ему стран католической Европы, не говоря уже о Византии и странах Востока.

Утверждена была "Правда Ярославичей", как полагал М. Н. Тихомиров, во время съезда трех князей в Вышгороде под Киевом, где 2 мая 1072 г. в третью годовщину возвращения Изяслава в Киев были перезахоронены в новом храме останки первых русских святых — Бориса и Глеба.

Торжественный съезд братьев Ярославичей не смог тем не менее сгладить усилившиеся к тому времени меж ними противоречия. Положение Изяслава как безусловно старшего князя событиями 1068-1069 годов было подорвано. Честолюбивый Святослав сам рвался к верховной власти на Руси. Во время борьбы с Всеславом он посадил в Новгороде — изначальной вотчине Изяслава — своего сына Глеба Святославича, столь неудачно пытавшегося утвердиться в Тьмутаракани. В 1073 году Святослав склонил на свою сторону Всеволода, которого он сумел убедить в недобрых намерениях старшего брата: "Изяслав сносится с Всеславом, мысля на нас зло; если не предупредим его, то прогонит он нас". Всеволод то ли поверил навету Святослава, то ли не нашел в себе сил противиться, но князя Черниговского поддержал, и Святослав, изгнав Изяслава, утвердился в Киеве.


Святослав Ярославич -1073-1076 гг.


Святослав не походил нравом на мягкого, недостаточно уверенного в себе Изяслава. В тяжкую годину сражения с половцами на Альте он один из князей, кто сумел сохранить достоинство. В Черниговской земле на берегах Сновь у городка Сновска он наголову разгромил половцев, что несколько сгладило тяжкое впечатление на Руси от разгрома на Альте. В битве под Сновском Святослав проявил себя незаурядным военачальником, с трехтысячной дружиной разгромив вчетверо большую половецкую орду и пленив самого ее хана. Потому, видно, старший брат, постыдно изгнанный жителями собственной столицы и обретший вновь престол лишь с помощью поляков, не мог вызывать у него достаточного почтения, и, наконец, Святослав решился на прямой захват власти. Изяслав не сумел оказать какого-либо сопротивления, не ожидая, должно быть, никакого нападения, и вновь удалился в Польшу, надеясь на увезенные сокровища княжеской казны нанять там войско. Болеслав II на сей раз, однако, встретил Изяслава совершенно неприветливо. Летопись русская сообщает: "Поляки отобрали у него имения и показали путь от себя". Теперь путь Изяслава лежал далее на запад — в Германскую империю, куда ко двору Генриха IV бывший великий князь русский и прибыл. Возможно летописец русский преувеличил степень ограбления Изяслава поляками (да и не очень-то похоже это на Болеслава II, знаменитого своей щедростью) или уж больно много сокровищ увез с собой князь из Киева, ибо, по свидетельству немецких хронистов Ламберта Ашаффенбургского и Зигберта Гемблурского, представляясь императору Германии в Майнце, Изяслав поднес ему в дары серебряные и золотые сосуды, а также драгоценные меха. Князь-изгнанник просил германского императора о помощи, обещая по возвращении престола признать зависимость вассальной Руси от Священной Римской империи. Генрих IV, вдохновленный таким предложением, направил посольство в Киев, которое обратилось к Святославу с требованием возвратить законный престол старшему брату, угрожая в противном случае мощью немецкого войска. Мнимость этой угрозы была очевидна Святославу. Послов немецких он, впрочем, принял дружелюбно и постарался потрясти их воображение богатством княжеской казны (сколько же богатств было у русских князей, если обобранный поляками Изяслав прибывает в Германию с богатейшими дарами, а казна Святослава, вступившего в Киев после того, как Изяслав увез из столицы все сокровища, тем не менее потрясает немецких послов, при дворе своего императора ничего подобного не видавших?).

Пользы Изяславу обращение Генриха IV не принесло, и он обратился к духовному главе Запада - римскому папе Григорию VII, обещая ему признать духовную и даже мирскую власть папы над Русью. (Не стоит упрекать Изяслава за подобные обещания. Едва ли он собирался выполнять их. Правители Польши и Чехии не раз признавали над собой власть германских императоров, сохраняя при этом на деле свою независимость. К разделу церквей, случившемуся в 1054 году и окончательно расколовшему римско-католическую и греко-православную ветви христианства, на Руси еще не привыкли и, возможно, не до конца его осознали). Григорий VII отправил послание самому Изяславу с апостольским благословением и строгое письмо Болеславу II, которого он упрекал в похищении казны Изяслава и требовал возвращения русскому князю всего у него отнятого. Действенной поддержки Изяслав вновь не получил. В то же время не только римская, но и православная русская церковь приняли участие в борьбе Изяслава со Святославом. Настоятель недавно основанного Киевско-Печерского монастыря и ученик Антония, его основателя, преподобный Феодосий выступил в защиту неправедно, как он считал, изгнанного князя и резко осудил Святослава. Перипетии борьбы настоятеля монастыря и великого князя подробно изложены в написанном преподобным Нестором житии Феодосия. Надо сказать, что Изяслав имел немалые заслуги перед церковью и его покровительство Киево-Печерскому монастырю способствовало превращению его в подлинно великий очаг русской культуры. Именно в правление Изяслава летописный свод был продолжен монахом Киевско-Печерского монастыря Никоном Великим до 1073 года, где под 1062 годом была помещена история возникновения самого монастыря. Но не только поэтому Феодосии вступился за Изяслава. Вот что написал великий русский философ-историк XX века Георгий Петрович Федотов о противостоянии Феодосия и Святослава:

"Служение правде приводит святого в столкновение не только с судьями, но и с князьями. Его борьба с князем Святославом. как она изображена в житии, завершает его духовный портрет и вместе с тем символизирует отношение Церкви к государству в Древней, домонгольской Руси. Сыновья Ярослава Святослав и Всеволод сгоняют старшего брата Изяслава с Киевского стола. Овладев Киевом, они посылают за Феодосием, прося его на обед. Святой отвечает сурово: "Не имам идти на трапезу вельзавелину и причаститися брашна тою, исполнь суща и крови и убийства". С этого времени Феодосии не перестает обличать Святослава, захватившего Киев, "яко не праведно сотворша и не по закону седша на столе том". В этом духе он шлет ему "эпистолии", из которых Нестор вспоминает особенно одну, "велику зело", где Феодосии пишет князю: "Глас крови брата твоего вопиет на тя Богу, яко Авелева на Каина". Это послание, наконец, разгневало князя, и прошел слух, что Феодосию готовится изгнание. Он рад пострадать за правду и усиливает свои обличения, ибо "жадаше вельми, еже источену быти". Но Святослав не смеет поднять руку на праведника, бояре и монахи умоляют святого прекратить борьбу с князем, и он, видя бесполезность слов, переменяет тактику: уже не укоряет, но молит князя вернуть своего брата. Святослав приезжает в монастырь мириться, проявляя немалое смирение. Феодосии объясняет князю мотивы своего поведения: "Что бо, благий владыка, успеет гнев наш еже на державу твою? Но се нам подобает обличати и глаголати вам еже на спасение души, вам же лепо послушати того". Много раз после того Феодосии напоминает князю о примирении с братом, несмотря на безуспешность своих попыток. В монастыре своем он велит на ектеньях поминать законного изгнанного князя и только, "едва умолен быв от братии", согласился поминать на втором месте и Святослава.

Мы видим: святой не считает мирских и политических дел неподсудными своему духовному суду. В стоянии за правду он готов идти в изгнание и на смерть. Но он не ригорист, и подчиняет в конце концов закон правды закону любви и жизненной целесообразности. Он считает своим долгом поучать князей, а их — слушать поучения. Но в отношении к ним он выступает не как власть имеющий, а как воплощение кроткой силы Христовой.

Подобно преподобному Феодосию, осудил неправедный захват Святославом киевского престола и летописец Никон Великий. Хотя его взаимоотношения с Изяславом носили не лучший характер, и из-за разногласий с ним он даже уезжал на время из Киева в Тмутаракань, но, будучи уже вновь в Киево-Печерском монастыре, Никон отказался признать Святослава великим князем Русским и снова уехал в Тмутаракань. Год спустя он вернулся в Киев, дабы стать игуменом Киевско-Печерского монастыря по смерти Феодосия, но гнева на милость в отношении греховного князя не сменил.

Независимость русской церкви от светской власти объяснялась во многом ее особым положением. Формальный ее глава — константинопольский патриарх - находился вдали от Руси и возможности прямого вмешательства в ее дела не имел, несмотря на греческое происхождение почти всех митрополитов, им же назначаемых. Русские князья не жаловали византийского вмешательства во внутренние дела Руси. С другой стороны, сами князья никаких формальных прав на руководство и даже вмешательство в церковные дела не имели. Отсюда значительная степень духовной свободы, независимости молодого русского православия, отсюда отсутствие раболепия перед светской властью, осознание своего неотъемлемого нравственного права судить эту власть за ее прегрешения.

Недолгое правление Святослава Ярославича в Киеве и ознаменовалось первым ярким случаем противостояния князя и церковного иерарха, не могущего простить правителю беззаконного пути к отеческому престолу.

Имя Святослава оказалось увековеченным в истории древнерусской литературы благодаря посвящению ему знаменитого "Изборника", традиционно именуемого "Изборником Святослава". По иронии судьбы, "Изборник" составлялся еще при Изяславе, и ему же должен был быть изначально посвящен, но поскольку Святослав согнал старшего брата с киевского престола, то посвящение теперь досталось ему. Имя составителя "Изборника" нам известно. В конце его стоят слова: "Кончается книга сия рукою грешного Иоанна. Избрано из многих книг княжеских... Кончил книгу сию в 6584 (1076) году, при Святославе князе Русской земли".

Составитель Иоанн положил в основу "Изборника" все известные и доступные ему книги житейской мудрости. "Изборник" позволяет нам понять духовный мир просвещенных русских людей XI века, круг их знаний, интересов, нравственную их основу.

Трехлетнее правление в Киеве КНЯЗЯ Святослава Ярославича не знало сколь-либо заметных событий во внешней жизни государства, но сами внешние дела были под пристальным вниманием Святослава. Он принимал послов из Германии, сумел укрепить союзнические отношения с Польшей. Дабы предотвратить возможную помощь поляков Изяславу, зная, возможно, о письме папы римского Григория VII Болеславу II Щедрому, Святослав решил завоевать расположение воинского соседа предоставлением ему военных сил. Прямая военная помощь Святослава, безусловно, куда более располагала польского короля к дружбе с действительным русским князем, нежели сомнительный толк от содействия князю-изгнаннику Изяславу. Вопиющая неблагодарность Изяслава полякам, помогавшим ему возвратить престол в 1069 году, была свежепамятна.

В 1076 году Святослав направил русские дружины во главе с сыном своим Олегом и племянником, сыном Всеволода, Владимиром, по делу своему византийскому императору, имевшему прозвание Мономах, в помощь польскому королю, воевавшему в Силезии с чехами. В. Н. Татищев, опираясь на летописные данные, до нас не дошедшие, писал, что князь Чехии, узнав о приходе в Силезию союзных полякам русских дружин, немедленно заключил с Болеславом мир, уплатив ему 1000 гривен серебра. Попытка Болеслава II использовать русские дружины против враждебных Польше прибалтийских пруссов не удалась. Владимир и Олег заявили, что пришли воевать с чехами, а не с пруссами, на свой страх и риск вторглись в Чехию и добыли уже для себя также 1000 гривен серебра от чешского князя.

27 декабря 1076 года скончался князь Святослав Ярославич.