Geum.ru

Учебное пособие рецензенты: академик раен, д и. н, профессор Бибиков Михаил Вадимович, д и. н., профессор Арапов Дмитрий Юрьевич

Вид материалаУчебное пособие

Содержание


Вещий Олег — 882-912 гг.
Игорь - 912-945 гг.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7

Вещий Олег — 882-912 гг.


Рюрик, прокняжив в Новгородской земле 17 лет, в 879 году скончался. Княжение он перед смертью передал своему родичу Олегу. И, как сказано в летописи, "отдал ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал". Здесь в разных списках русских летописей серьезное противоречие, поскольку Новгородская летопись указывает дату рождения Игоря — 865 год. О четырнадцатилетнем подростке не скажешь, что он мал... Но как бы то ни было, княжение, власть в Новгороде перешли в руки родственника Рюрика Олега.

Первые три года правления Олега мало примечательны. Должно быть, новый князь осваивался со своим положением, обдумывал планы на будущее, и вот в 882 году "вступил в поход Олег, взяв с собою много воинов: варягов, чудь, словян, мерю, вечь, кривичей, и пришел к Смоленску с кривичами, и принял власть в городе, и посадил в нем своих мужей. Оттуда отправился вниз и взял Любеч, и также посадил своих мужей".

Поход Олега, основательно подготовленный, собравший многочисленную разноплеменную рать, окончательно закрепил за новгородским князем землю кривичей, важнейший город на Днепре — Смоленск и, наконец, город Любеч, находящийся на северных рубежах земли полян, где правили уже два десятилетия Аскольд и Дир. В присоединенных землях Олег для закрепления своей власти оставлял наместниками своих дружинников. Но не к простому расширению Новгородского княжения стремился Олег. Еще великий русский историк Василий Осипович Ключевский пришел к выводу, что Олег, начиная поход, имел далеко идущие планы: взять "под свою руку" весь "путь из Варяг в Греки". Отсюда его столкновение с правившими в Киеве князьями, бывшими соратниками Рюрика, сразу же его покинувшими, становилось неизбежным.

Надо помнить, что и ранее взаимоотношения князей Новгорода и Киева были не безоблачны - Аскольд и Дир воевали Полоцкую землю, подвластную Новгороду, принимали бежавших от Рюрика бояр. Новое столкновение стало решающим. Войско Олега сумело скрытно приблизиться к Киеву и с помощью военной хитрости захватить самих киевских князей: "И пришли к горам Киевским, и узнал Олег: что княжей тут Аскольд и Дир. Спрятал он одних воинов в ладьях, а других оставил позади, и сам отправился к ним вместе с младенцем. И подплыл к Угорской горе, спрятав своих воинов, и послал к Аскольду и Диру, говоря им, что-де "мы купцы, идем к грекам от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, к родичам своим". Когда же Аскольд и Дир пришли, все спрятанные воины выскочили из ладей, и сказал Олег Аскольду и Диру: "Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода", а когда вынесли Игоря, добавил: "Вот он, сын Рюрика". И убили Аскольда и Дира, отнесли на гору и погребли: Аскольда — на горе, которая называется ныне Угорской, где теперь Ольмин двор, на той могиле Ольма поставил церковь святого Николы; а Дирова могила - за церковью святой Ирины. И сел Олег, княжа в Киеве, и сказал Олег: "Да будет матерью городам русским". И были у него варяги, и славяне, и прочие, прозвавшиеся Русью".

Хитрость Олега, позволившая ему захватить Аскольда и Дира, рассчитана была точно: появление близ Киева купеческого речного каравана, идущего из Новгорода в Грецию, было достаточно обычным делом. Да и по внешнему облику в те времена купеческий караван от войска на походе мало чем различался, разве что воинов было все же поменее, почему и укрыл Олег часть их в лодках. Желание же купцов, идущих от правителей Новгорода Олега и Игоря, повидаться с киевскими князьями, также не могло смутить Аскольда и Дира. От купцов должно было ждать щедрых даров. Понятны и исполненные гордыни слова Олега о превосходстве своего княжеского рода. Олег родич Рюрика, прибывшего в Новгород приглашенным князем, Аскольд же и Дир были лишь "боярами" Рюрика. Странным, правда, выглядит затянувшееся младенчество Игоря... Летописная дата его рождения 865 год, по смерти Рюрика прошло три года, а он все младенец, носимый на руках.

Трагичной оказалась судьба Аскольда и Дира. Карамзин, отдавший должное державным и военным заслугам Олега, тем не менее, сурово осудил его за это явное злодеяние. Так закончили свою жизнь первые киевские князья — христиане. Христианскими же стали и их погребения: на могиле Аскольда был воздвигнут храм святого Николая, за храмом же святой Ирины — могила Дира.

Олег, соединивший теперь в своих руках княжение как в Новгородской, так и в Киевской землях, сделал Киев столицей нового государства - Руси. Потому-то этот год — 882 — и должно считать годом рождения единого Государства Российского.

Вокняжив в Киеве, Олег начал деятельно обустраивать свои владения. Строились новые города, где располагались княжеские наместники и дружинники, устанавливались дани подвластному населению. Довелось Олегу и воевать с соседями земли полян. Подобно, как после смерти Кия, и после гибели Аскольда и Дира, киевлянам пришлось столкнуться с древлянами, обитателями густых лесов к западу от Киевской земли. Олегу удалось усмирить древлян, и он обложил их данью: по черной кунице "с дыма", то есть с каждого жилого дома в Древлянской земле. Понятно, с жителей лесов дань предпочтительнее было брать мехами. По-новому дань установил Олег и прежним своим подданным — словенам, кривичам, верхневолынской мери. Особо стоит выделить летописное сообщение о том, что Олег "положил и для варягов давать дань от Новгорода по триста гривен ежегодно ради сохранения мира, что и давалось варягам до самой смерти Ярослава (1054 г.)". Думается, здесь речь идет о своеобразном откупе от возможных набегов воинственных норманнов из-за моря.

Усмирив древлян, упорядочив дани с прочих уже подвластных ему племен, Олег обратил свое внимание на восток, где проживали славянские племена, платившие дань грозному степному соседу — Хазарскому каганату. Это были жившие по реке Сож радимичи и обитатели бассейна рек Десна и Сейм северяне. Сначала Олег двинулся на северян, легко победил их и наложил на них легкую дань, запретив отныне давать дань хазарам. О хазарах Олег прямо заявил старейшинам северян: "Я неприятель им, а с вами у меня нет никакой вражды". Вслед за северянами, Олег двинулся в землю радимичей. Здесь вообще обошлось без войны. Переговоры киевского князя и правителей радимичей оказались предельно просты. Олег спросил: "Кому даете дань?" Радимичи ответили: "Хазарам". Тогда Олег сказал: Не давайте хазарам, а давайте лучше мне". Радимичи охотно согласились. Теперь радимичи и северяне оказались подвластны Киеву и стали платить его князю дань "по шелягу с рала", то есть по одной монете с каждой сохи. "Шеляг" — мелкая серебряная монета, приходившая в Восточную Европу из стран мусульманского Востока.

Такая дань говорит нам о многом. Радимичи и северяне вели постоянную торговлю со странами Востока, если могли уплачивать дань серебряными монетами. У них, безусловно, было хорошо развито пашенное земледелие, поскольку дань взималась с каждого земледельческого хозяйства — " с рала", с сохи.

Подчинение Киеву северян и радимичей, данников хазар, должно было неизбежно привести Русь к столкновению с Хазарским каганатом, тем более, что Олег, присоединяя северян, не скрывал своей вражды к хазарам. Должно быть, к этому времени следует отнести бессмертные строки пушкинской "Песни о вещем Олеге":

"Как ныне сбирается вещий Олег

Отмстить неразумным хазарам,

Их села и нивы за буйный набег

Обрек он мечам и пожарам"

Известия о войне русской рати Олега с хазарами, возможно, сохранил хазаро-иудейский источник XI века, сообщающий ряд сведений об истории Хазарии. В нем говорится о войне, в которой много ущерба Хазарии причинил воитель по имени Х-Л-Г-У. Похоже, Х-Л-Г-У и есть князь Руси Олег, "отметивший" хазарам старые обиды, причиненные ими славянам. Олег, таким образом, выступает не только как объединитель восточных славян, но и как их освободитель и защитник от хищных степных соседей. Правление Олега стало переломным временем во взаимоотношениях Руси и Хазарии, уверенно обозначив перевес молодой державы над некогда могущественным каганатом.

Так в 883-885 годах Олег расширил пределы своих владений, куда теперь помимо земель Новгородских и Киевских, вошли земли древлян, северян и радимичей. Теперь путь Олега лежал на юг, дабы полностью взять под свою руку "путь из Варяг в Греки" и продвинуть южные пределы своих владений до самого моря. Как гласит "Повесть временных лет": "В лето 6393 (885) обладал Олег и полянами, и древлянами, и северянами, и радимичами, а с уличами и тиверцами вел войну".

Уличи, главный город их звался Пересечен, жили на юг от земли полян на самой границе лесостепи и степи, на богатейших черноземных землях, чем, должно быть, и объясняется их многочисленность. Безымянный германский историк IX века "Баварский Аноним" писал о 315 городах уличей.

Тиверцы, самые южные из восточных славян, проживали на землях между Карпатами и Днестром. На юге их поселения достигали берегов Дуная и Черного моря. В IX веке, по сведениям того же "баварского Анонима", было у них 148 городов. О многочисленности русского населения на Днестре, Дунае и до самого моря писал и Нестор, отмечая, что и в его время (начало XII века) существуют города тиверцев.

Подробности войны Олега с тиверцами и уличами летопись не сообщает, но об итогах ее мы можем судить по сообщению, относящемуся уже к 907 году, где перечисляются участники похода Олега на Константинополь. Среди них есть тиверцы, но нет уличей. Следовательно, после 885 года власть киевского князя распространилась и на тиверцев, уличи же пока сохранили свою независимость.

После упоминания о событиях 885 года летопись на 18 лет умалчивает о деятельности Олега. Нам лишь известно, что где-то около 894-898 гг. кочевые племена венгров прошли близ Киева, двигаясь на запад. В пределах Руси венгры, однако, не задержались. Теснимые воинственными племенами тюркских кочевников печенегов, впервые появившихся в причерноморских степях в 889 году, венгры перевалили через Карпаты и "обрели родину" на благодатных просторах степей Среднего Подунавья. Скорее всего, сколь-либо заметного ущерба Руси венгры в своем бегстве от печенегов причинить не могли.

В 907 году Олег предпринимает крупнейшее деяние своего правления — поход на Константинополь. На столицу империи двинулось общерусское воинство:

"Пошел Олег на греков, оставив Игоря в Киеве; взял с собою множество варягов и славян, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев...

За время с 885 по 907 год владения князя киевского Олега значительно расширились. Они теперь распространялись и на вятичей, живших по Оке, и на дулебов, обитавших по берегам Западного Буга на польском порубежье, и на хорватов, чье княжение было в Карпатских горах. Лишь непокорные уличи не послали своих воинов в войско Олега.

Численность войска Олега была по тому времени огромной. Летописец пишет, что размещалось оно на двух тысячах кораблей, а на каждом корабле (ладье) было около 40 воинов. Следовательно, вел Олег до 80 тысяч войска на Византию. К столице империи русское воинство двигалось двумя путями: по морю на ладьях и на конях по суше. Но сухопутная дорога от Дуная к Константинополю пролегала через владения Болгарского царства, коим в то время правил царь Симеон. Известно, что именно в правление царя Симеона (885-927 гг.) Болгария достигла своего наивысшего могущества, простираясь от Черного моря до Адриатического. Византия с трудом отражала вторжения болгар, грозившие самому Константинополю, и была вынуждена откупаться от воинственного болгарского царя данью. Почему же грозный болгарский царь позволил войску Олега беспрепятственно пройти через свои владения?

Его, должно быть, не могла не впечатлить численность Олегова воинства, ссориться с коим было даже царю Симеону опасно, да и ослабление империи в результате похода Руси болгарам было не без выгоды.

При подходе русского войска к Константинополю греки предприняли обычные меры защиты столицы империи: затворили ворота крепостных стен и перегородили цепями вход в городскую гавань. При этом окрестности столицы оказались брошенными на произвол судьбы, чем и воспользовались воины Олега, учинив жесточайшее разграбление пригородов Константинополя. Вслед за этим Олег предпринял наступление на саму имперскую столицу, измыслив при этом своеобразную "психическую атаку", увенчавшуюся полным успехом и обеспечившую в итоге победный исход самого похода: "И повелел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на колеса корабли. И с попутным ветром подняли они паруса и пошли по полю к городу. Греки же, увидев это, испугались и сказали через послов Олегу: "Не губи города, дадим тебе дани, какой захочешь". И остановил Олег воинов, и вынесли ему пищу и вино, но не принял его, так как было оно отравлено. И испугались греки и сказали: "Это не Олег, но святой Дмитрий, посланный на нас от Бога". И приказал Олег дать дани на две тысячи кораблей: по двенадцать гривен на человека, а было в каждом корабле по сорок мужей.

И согласились на это греки, и стали греки просить мира, чтобы не воевал Греческой земли. Олег же, немного отойдя от столицы, начал переговоры о мире с греческими царями Леоном и Александром и послал к ним в столицу Карла, Фарлафа, Вермуда, Рулава и Стемида со словами: "Платите мне дань". И сказали греки: "Что хочешь дадим тебе". И приказал Олег дать воинам своим на две тысячи кораблей по двенадцати гривен на уключину, а затем дать дань для русских городов: прежде всего для Киева, затем для Чернигова, для Переяславля, для Полоцка, для Ростова, для Любеча и для других городов: ибо по этим городам сидят великие князья, подвластные Олегу".

Далее греки обязались: "Когда приходят русские, пусть берут содержание для послов сколько хотят; а если придут купцы, пусть берут месячное на шесть месяцев: хлеба, вина, мяса, рыбы и плодами. И пусть устраивают им баню — сколько захотят. Когда же русские отправятся домой, пусть берут у царя на дорогу еду, якоря, канаты, паруса и что им нужно". И обязались греки, и сказали цари и все бояре: "Если русские явятся не для торговли, то пусть не берут месячное: да запретит русский князь указом своим, чтобы приходящие сюда русские не творили ущерба в селах и стране нашей. Прибывающие сюда русские пусть обитают у церкви святого Мамонта и, когда пришлют к ним от нашего государства и перепишут имена их, только тогда пусть возьмут полагающееся им месячное, — сперва те, кто пришли из Киева, затем из Чернигова, и из Переяславля, в из других городов. И пусть входят в город через одни только ворота, в сопровождении царского мужа, без оружия, по пятьдесят человек, и торгуют, сколько им нужно, не уплачивая никаких сборов".

Так вот и был заключен мирный договор между Византией и Русью. Только-только сложившееся молодое государство, впервые по-настоящему вышедшее на мировую арену, сразу же утвердило себя как великую державу, принудив гордую Византийскую империю к почетному и исключительно выгодному для Руси договору. Императоры Леон и Александр, заключая мир с Олегом, обязались уплачивать Руси дань. Обе стороны принесли взаимную присягу: греки целовали крест, а Олег и его бояре клялись "по закону русскому". Клялись русские, как язычники, оружием своим, богами своими языческими — Перуном да Велесом. Мир был утвержден и, повесив свой щит на вратах Царьграда в знак победы, "вернулся Олег в Киев, неся золото, и паволоки, и плоды, и вино, и всякое узорочье. И прозвали Олега Вещим..."

Вспомнинается пушкинское:

"Когда ко граду Константина

С тобой, воинственный варяг,

Пришла славянская дружина

И развила победы стяг,

Тогда во славу Руси ратной

Строптиву греку в стыд и страх

Ты пригвоздил свой щит булатный

На цареградских воротах".

Пушкин замечательно точно подметил главное: пусть Олег и варяг, но вождь он славянской дружины и победа его во славу Руси и для ее блага.

Бесценные для историка сведения содержит летописный рассказ о походе Олега на Константинополь. Отсюда мы узнаем, сколь рачительно заботится киевский князь о русской торговле в Константинополе, добиваясь для своих купцов исключительных преимуществ, включая беспошлинную торговлю. Важнейшие сведения содержатся здесь о государственном устройстве Руси. Дань, уплачиваемая Византией Руси, идет не только в стольный град Руси — Киев, но и в другие города, где есть свои великие князья, подвластные Олегу: Чернигов, Любеч, Полоцк, Ростов… Следовательно, подчиняя Киеву иные княжения, Олег не смещал местных князей, но лишь вынуждал их признавать свою власть. Если в землях словен, кривичей, мери, коими он владел еще будучи князем новгородским, и в землеполян, ставшей центром Руси с 882 года, Олег правил через своих бояр — "мужей", назначаемых наместниками, то в прочих княжениях, постепенно подчиняемых Киеву, сохранялись свои "великие князья", признававшие над собой великого князя русского в Киеве, платившие ему дань, водившие свои рати по его зову в походы.

Договор 907 года был лишь предварительным. Спустя четыре года, в 911 году, Олег направил в Константинополь большое посольство, заключившее с Византийской империей письменный договор, как писал Карамзин: "драгоценный и древнейший памятник Истории Российской, сохраненный в нашей летописи".

Договор закреплял отношения между Византией и Русью, между императорами-сопровителями империи и великим князем русским Олегом и "всеми сущими под рукою его "великими и светлыми", князьями русскими. В нем упорядочивались отношения между подданными империи и русскими, правовое положение русских в Византии. По словам Карамзина: "Сей договор представляет нам Россиян уже не дикими варварами, но людьми, которые знают святость чести и народных торжественных условий; имеют свои законы, утверждающие безопасность личную, собственность, право наследия, силу завещаний; имеют торговлю внутреннюю и внешнюю".

Когда был подписан договор, Олег пребывал в Киеве. Княжил он последние годы своей жизни, по свидетельству летописца, "мир имел со всеми странами". Скончался Олег в 912 году после 30 лет правления в Киеве. Смерть этого выдающегося правителя, прибывшего на Русь заморским гостем и ставшего основателем единого Государства Российского, к концу правления его утвердившегося как подлинно великая держава на востоке Европы, стала народным горем: "Оплакивали его все люди плачем великим, и понесли его, и похоронили на горе, называемою Щековица: есть же могила его и доныне, слывет могилой Олеговой".

Знаменито предание о смерти Олега, предсказанной волхвами, от укуса змеи, выползшей из черепа коня. "И пришла осень, и вспомнил Олег коня своего, которого когда-то поставил кормить, решив никогда на него не садиться. Ибо когда-то спрашивал он волхвов и кудесников: От чего я умру? И сказал ему один кудесник: "Князь! От коня твоего любимого, на кото­ром ты ездишь, — от него тебе и умереть!" Запали слова эти в душу Олегу, и сказал он: "Никогда не сяду на него и не увижу его больше". И повелел кормить его и не водить его к нему, и прожил несколько лет, не видя его, пока не пошел на греков. А когда вернулся в Киев, и прошло четыре года, — на пятый год помянул он своего коня, от которого когда-то волхвы предска­зали ему смерть. И призвал он старейшину конюхов и сказал: "Где конь мой, которого приказал я кормить и беречь?" Тот же ответил: "Умер". Олег же посмеялся и укорил того кудесника, сказав: "Не право говорят волхвы, но все то ложь: конь умер, а я жив". И приказал оседлать себе коня: "Да увижу кости его". И приехал на то место, где лежали его голые кости и череп голый, слез с коня, посмеялся и сказал: "От этого ли черепа смерть мне принять?" И ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея, и уклюнула его в ногу. И от того разболелся и умер он". Обронено в летописи и иное: дескать, говорили не­которые, что ушел он за море.

"Уйти к Велесу за море" — так порой славяне в древности обозначали смерть. Думается, именно в этом ключе следует ис­толковывать слова летописи об уходе Олега за море. Предание о предсказании волхвов и укус змеи также не следует понимать буквально. Это народнопоэтическое произведение, смысл кото­рого в неотвратимости судьбы, торжествующей над любой гордынею.

Преемником Олега стал князь Игорь, коего он оставлял в Киеве во время похода на Константинополь. Ранее, в 903 году, Олег избрал Игорю супругу — юную красавицу, бывшую родом из Выбутской веси близ Пскова, Ольгу.

"Ковши круговые, запенясь, шипят

На тризне плачевной Олега;

Князь Игорь и Ольга на холме сидят;

Дружина пирует у брега;

Бойцы поминают минувшие дни

И битвы, где вместе рубились они".


Игорь - 912-945 гг.


Едва ли мы найдем в русской истории правителя, чье происхождение столь очевидно по летописи и столь загадочно в действительности. Все летописи однозначны: Игорь - сын Рюрика. Дата же его рождения неясна. По Новгородской летописи родился он в 865 году, по "Повести временных лет" был он по смерти Рюрика совсем мал, почему и стал княжить Олег. Но Олег не передает ему престола и при очевидном взросления Игоря, выступая везде не как правитель от чьего-то имени, а как полноправный великий князь русский. И совсем уж сложно увязать воедино Игоря, сына Рюрика, и Игоря, преемника Олега, правившего после его смерти около 33 лет. В случае если Игорь сын Рюрика, то на момент смерти должно быть ему либо 80 лет, либо уж не менее 67, если на Ольге он женился в 903 году, то Ольге в 945 году никак не меньше 55-ти... Сыну же их единственному Святославу в 945 году от 3 до 5 лет... Нелепица более, чем очевидная.

Поэтому представляется допустимым предположение, что Игорь - сын Рюрика и Игорь - правитель Руси после Олега - разные люди. Игорь, преемник Олега, был, безусловно, его родственником и к роду Рюрика, следовательно, должен был принадлежать, но какова действительная степень родства первых князей — Рюрика, Олега, Игоря — можно только гадать. Сведения источников столь скудны и противоречивы, что любые предположения здесь могут основываться лишь на определенной логике, но никак не будут обоснованы сколь-либо убедительными фактами.

Думается, предположение о двух разных Игорях — сыне Рюрика и преемнике Олега — имеет право на существование, ибо выглядит вполне логично, но подкрепить его какими-либо фактами, увы, не представляется возможным. Вернемся теперь к событиям очевидным. Новый князь сразу же по смерти своего великого предшественника немедленно столкнулся с немалыми трудностями. Ободренные смертью Олега, некогда их усмирившего, древляне сделали попытку отложиться от Киева. Игорю пришлось совершить поход против них. Поход был удачен, древляне, потерпевшие поражение, обязались не только возобновить уплату дани, но таковая даже была князем Игорем увеличена.

В 915 году Руси впервые приходится столкнуться с грозным степным соседом — печенегами. Этот тюркский кочевой народ, выходец из степей Центральной Азии, еще в 889 году впервые появился в Восточной Европе. Именно печенеги вытеснили из причерноморских степей в Среднее Подунавье венгров. В 896 году впервые печенеги достигают Дуная, и вот в 915 году они у рубежей Руси. Игорю и его боярам на сей раз удалось уберечь русские земли от разорения их степными хищниками. Русь заключила с печенегами мирный договор, и грозные номады направили свои набеги на Нижний Дунай, где жестоко разорили владения Болгарского царства.

Появление печенегов в степях Северного Причерноморья стало весьма важным фактором в политике государств Восточной Европы. Все страшились набегов печенежских, от коих скоро стали страдать и Венгрия, и Болгария, и Русь, и Византия. Все к тому же старались использовать печенегов в качестве союзников против соседних стран. Известно, как Византия удачно использовала печенегов против болгар и венгров, менее обращалось внимание на то обстоятельство, что и Русь на этом поприще добилась немалых успехов. В первые десятилетия русско-печенежского соседства союзниками русские и печенеги бывали чаще, нежели противниками. Любопытно, что чаще всего Русь отваживала от своих рубежей печенегов, направляя их набеги на Болгарию, следствием чего и явились весьма сложные русско-болгарские отношения в X веке.

С 920 года и до начала сороковых годов X века у историков нет сведений о том, как протекало правление Игоря, и лишь с 940 года мы имеем подробные свидетельства о последних трагических годах Игорева княжения.

В 940 году главный воевода Игоря Свенельд подчинил Киеву последнее непокорное княжение — Уличей. Три года уличи оказывали яростное сопротивление киевским дружинам, три года осаждал Свенельд главный город уличей Пересечен. Наконец, Пересечен пал, и уличи были вынуждены покориться великому князю русскому и, подобно всем прочим, обязались платить дань. Те из уличей, кто не желал покориться власти киевского князя, ушли на юг в степи, часть уличей переселились из Приднепровья на земли между Южным Бугом и Днестром по соседству с уже покорными Киеву с 885 года тиверцами. Наместником в землю уличей был назначен сам воевода Свенельд.

В следующем 941 году Игорь, подобно своему великому предшественнику, отправился походом на Константинополь. Поход этот не оказался для византийцев неожиданностью, ибо болгары предупредили императора, что русские рати идут по морю походом на его столицу. Должно быть, русские, дважды при Игоре способствовавшие печенежским набегам на Болгарию, воспринимались болгарами как большие неприятели, нежели византийцы.

Поход Игоря завершился для русской рати печально. Поначалу воинству Игореву удалось опустошить приморские земли Малой Азии, но по приближению русских кораблей к Босфору их встретил весь византийский флот, оснащенный "сверхоружием" тех времен — "греческим огнем". Горючей смесью грекам удалось сжечь множество русских кораблей, вынудив остальные отойти вновь к побережью Малой Азии. Там новая попытка русских возобновить набег на владения греков была пресечена византийскими войсками во главе с опытнейшими полководцами империи. С огромным уроном русское войско вернулось из этого похода. Многие воины попали в плен, и греки, мстя за пережитые страхи и грабежи, жестоко казнили их на площадях столицы.

Тяжелое поражение, непривычное для Руси, требовало отмщения. Игорь стал готовить новый поход. Приготовления к нему были тщательными. Игорь собрал общерусское войско, в составе которого летописец вновь перечисляет все восточнославянские племена от хорват до вятичей, от тиверцев до словен. Послы Игоря направились за Балтийское море, дабы призвать на службу русскому князю еще варяжских воинов, в числе союзников Руси оказались и многочисленные кочевые орды печенегов.

В 944 году войско Игоря вновь двинулось на Константинополь, но на сей раз тем же путем, что и Олег. Часть войска по сухопутью двинулась к Дунаю, часть шла морем. И вновь византийцы были своевременно предупреждены, причем с двух сторон: из Херсонеса Таврического - византийского оплота в Крыму - о русских кораблях в море; из Болгарии, откуда сообщили о походе русских в союзе с печенегами.

Император Роман немедленно направил посольство в стан Игоря. Посольство нашло русского князя на берегах Дуная и предложило ему дань, подобную дани, какую некогда получил у стен Константинополя Олег. Дружинный совет, созванный Игорем для обсуждения предложения императора, вполне здраво рассудил: "Если царь так говорит, то чего же нам еще больше; без битвы возьмем золото, серебро и дорогие ткани. Ведь неизвестно, кто одолеет — мы или они? (морем нельзя заранее уговориться; теперь мы не по земле ходим, но по глубине морской: здесь одна смерть грозит нам всем").

Игорь, согласно решению совета дружины, принял достаточно лестные для него и выгодные для дружины условия византийцев. Дань была получена, и довольная дружина вернулась в Киев. С печенегами Игорь расплатился довольно своеобразно. Они ведь также должны были быть вознаграждены за участие в совместном походе. Данью греческой Игорь не стал с ними делиться, но представил возможность обогатиться грабежом болгарских земель.

В Киев вскоре после возвращения Игоря прибыло посольство от императора Романа. Византия стремилась к заключению не просто перемирия, но к восстановлению мирного договора между двумя державами, как в 911 году. Игорь дал согласие, и новый договор в 944 году был заключен. Любопытно летописное описание клятвы Игоря и дружины его в верности договору. Если во времена Олега все русские клялись по своему языческому обряду, то при Игоре помимо язычников среди русских и варягов, служивших князю, были уже и христиане. Язычники клялись на холме перед изображением Перуна, положив перед идолом оружие, щиты и золото, христиан же русских и варягов приводили к присяге в церкви святого Ильи, бывшей соборным храмом Киева. Вера христианская, впервые появившаяся на горах киевских при Аскольде и Дире, при Олеге, должно быть, переживая нелегкие времена, вновь начинала утверждаться в столице Руси. Летописец писал, что многие варяги уже были христианами.

Новый договор Руси и Византийской империи, в основном, повторял прежний, заключенный при Олеге, но есть и довольно любопытные отличия. Прежде всего, договор со стороны Руси от имени великого князя русского и "всякого княжья", то есть "прочих князей". Как видим, местным князьям уже отказано в титулах "великие и светлые", теперь они лишь "всякое ". Это говорит о безусловном усилении власти киевского князя по отношению к местным князьям.

Византийцы на сей раз особо оговорили неприкосновенность своих владений в Крыму, на которые князь Руси обязался не претендовать и, более того, оборонять их от неких "черных болгар". Кто такие "черные болгары" и откуда они могли грозить Херсонесу Таврическому и прочим крымским землям Византии?

Здесь необходимо помнить особенность историко-географических представлений византийцев. Как правило, византийские историки закрепляли за населением той или иной земли имя одного народа, обычно того народа, который на той земле стал впервые известен грекам. Так кочевники причерноморских степей именовались в трудах византийских историков "скифами" спустя тысячелетия по исчезновению скифов. "Скифами" оказывались то печенеги, то половцы. "Черная Болгария" находилась в VII веке по соседству с Крымом на Кубани, однако в конце этого столетия болгары, в основном, покинули эти земли, будучи теснимы хазарами. Часть их ушла на Волгу, создав Волжскую Болгарию, другие же ушли на Дунай, так что в X веке не болгары населяли территорию былой "Черной Болгарии". В X веке на Кубани и в Восточном Крыму, непосредственно по соседству с владениями Византии, проживало славянское, русское население, чьим главным градом была Тьмутаракань. При Игоре они еще не подчинялись Киеву, но греки могли надеяться, что Русь сможет воздействовать на кровно близкое княжение.

Важным следует признать и обязательство русского князя по требованию императора Византии предоставлять ему союзное войско.

Игорь щедро одарил послов Византийской империи мехами, воском, рабами. Щедрости его, однако, ждала, прежде всего, дружина. И это желание дружины оказалось для Игоря роковым.

Осенью на Руси наступало время "полюдья", сбора дани киевским князем с подвластных ему земель. Описание "полюдья" оставил знаменитый византийский император-историк X века Константин Багрянородный:

"Зимний же и суровый образ жизни росов таков. Когда наступит ноябрь месяц, тотчас их архонты (князья) выходят со всеми росами (дружиной) из Киева и отправляются в полюдье, что именуется "кружением", а именно — в Славинии (славянские княжения) вервиан (древлян), другувитов (дреговичей), кривичей, севериев (северян) и прочих славян, которые являются пактиотами (данниками) росов. Кормясь там в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепре, возвращаются к Киеву".

Перед сбором дани осенью 944 года дружина Игоря предъявила к князю особые требования: "Наши товарищи, которые со Свенельдом, богата оружием и платьем, а мы наги; пойдем, князь, с нами за данью; и ты добудешь и мы".

Такое заявление игоревой дружины более, чем любопытно. Выходит, главный воевода князя Свенельд обладал собственной дружиной, кою содержал богаче самого князя, откуда и зависть дружинников Игоря к своим товарищам, бывшим под началом Свенельда. Большое по сравнению с дружинниками Игоря богатство воинов Свенельда могло объясняться его наместничеством в недавно "примученной" земле уличей, дань откуда собирал он сам. Надо помнить, что киевский князь, будучи верховным правителем Руси, отнюдь не имел неограниченной власти над подданными. Для дружины своей, прежде всего "старшей" - бояр, он был, скорее, "первый среди равных", подобно, кстати, большинству королей раннесредневековой Европы. Все государственные решения определялись на дружинном совете, и порой князья подчинялись совету против своей воли.

Игорь послушно выполнил волю дружины и немедленно отправился за данью в близлежащую к Киеву землю древлян, где сбор дани сопровождался большими обидами населению. Дружина, должно быть, оказалась удовлетворенной, но князю дани не хватило. Потому-то он и неожиданно с середины обратного пути вернулся в Древлянскую землю, сказав дружине: "Ступайте вы с данью домой, а я возвращусь назад, похожу еще". С малой дружиной Игорь вновь направился к древлянам, дабы на сей раз собрать дань не только для дружины, но и для собственной княжеской казны. Древляне же, узнав о возвращении Игоря и о необходимости сбора дополнительной дани, пришли в крайнее неудовольствие. На своем дружинном совете у князя древлянского Мала они порешили: "Повадится волк к овцам, перетаскает все стадо, если не убьют его; так теперь и с нами: если не убьем Игоря, то всех нас погубит".

Тем не менее, древляне решили дать Игорю возможность избежать кровопролития и после совета направили к Игорю послов, сказавших князю киевскому: "Зачем идешь опять, ведь ты уже взял всю дань". Игорь пренебрег этим, как выяснилось вскоре, последним предупреждением и тем самым погубил и себя, и свою малую дружину. Когда Игорь приблизился к главному городу Древлянской земли Искоростеню, то "древляне, выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружину его, так как было ее мало. И погребен был Игорь, и есть могила его у Искоростеня в Деревской земле и до сего времени".

Бесславно закончил свою жизнь второй после Вещего Олега великий князь русский. Предшественнику своему он, безусловно, уступал и как правитель, и как полководец, и как личность. Не лишен он был способностей дипломата, что подтверждают его взаимоотношения с печенегами, договор с Византией, но подданных своих знал плохо и, по сути, сам толкнул древлян на кровавый мятеж, жертвой которого и стал.