Учебное пособие рецензенты: академик раен, д и. н, профессор Бибиков Михаил Вадимович, д и. н., профессор Арапов Дмитрий Юрьевич
| Вид материала | Учебное пособие |
- Фбгоу впо ульяновский государственный университет Институт медицины, экологии и физической, 4166.39kb.
- Материалы российской научно-практической конференции с международным участием Ульяновск,, 5463.46kb.
- А. Я. Волков В. К. Жуков В. Х. Шаймарданов Программы и методические рекомендации, 395.46kb.
- Т. А. Сапожникова мировая экономика курс лекций, 2093.98kb.
- «Слова о Полку Игореве», 3567.27kb.
- Протокол ведения больных, 1067.48kb.
- Ответственность начальника за неправомерное применение оружия, 157.3kb.
- М. Д. Хуторской, В. П. Зволинский, А. А. Рассказов мониторинг и прогнозирование геофизических, 3335.7kb.
- В. Б. Пружинская профилактика зависимого поведения учебное пособие, 1445.35kb.
- Понятие границы: рецепция ф. М. Достоевского в австрийской литературе (Ф. Кафка, 428.46kb.
Министерство образования и науки РФ
Российский государственный торгово-экономический университет
Центр исследований православной культуры и традиции
КНЯЗЬКИЙ Игорь Олегович
ПРАВИТЕЛИ КИЕВСКОЙ РУСИ
УЧЕБНОЕ ПОСОБИЕ
Рецензенты:
академик РАЕН, д.и.н, профессор Бибиков Михаил Вадимович,
д.и.н., профессор Арапов Дмитрий Юрьевич.
МОСКВА, 2010
«Лицо России не может открыться в одном поколении, современном нам. Оно в живой связи всех отживших родов, как музыкальная мелодия в чередовании умирающих звуков...
Оно в золотых колосьях ее нив, в печальной глубине ее лесов.
Оно в кроткой мудрости души народной.
Оно в звуках Глинки и Римского-Корсакова, в поэмах Пушкина и эпопеях Толстого.
В сияющей новгородской иконе, в синих главах угличских церквей.
В "Слове о полку Игореве" и в "Житии протопопа Аввакума".
Оно в природной языческой мудрости славянской песни, сказки, обряда.
В пышном блеске Киева, в буйных подвигах дружинных витязей, "боронивших Русь от поганых".
В труде и поте великоросса, поднимавшего лесную целину и вынесшего на своих плечах "тягло государево".
В воле великого Новгорода и художественном подвиге его.
В одиноком, трудовом послушании и "умной" молитве отшельника - пахаря, пролагавшего в глухой чаще пути для христианской цивилизации.
В дикой воле казачества, раздвинувшего межи для крестьянской сохи до Тихого океана.
В гении Петра и нечеловеческом труде его, со всей семьей орлов восемнадцатого века, создавших из царства Московского державу Российскую.
В молчаливом и смиренном героизме русского солдата-мученика, убелившего своими костями Европу и Азию ради прихоти своих владык, но и ради целости и силы родной земли.
Оно в бесчисленных мучениках, павших за свободу, от Радищева и декабристов до безымянных святых могил 23 марта 1917 года.
Оно вокруг нас, в настоящем и прошлом - скажем твердо: и в будущем".
Г.П. Федотов. "Лицо России".
Введение. Начало Руси
"Вот повести минувших лет, откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и как возникла Русская земля". Этими словами начал Нестор великую летопись Русской земли - "Повесть временных лет", и вот уже много столетий историки ищут ответ в "преданьях старины глубокой": с чего начиналась история Государства Российского, кто были первые его правители. Нельзя сказать, чтобы у ученых был единый взгляд на то, откуда "пошла Русская земля", как появилось само "названье краткое" — Русь. И не стоит тому удивляться. Слишком разрознены, разноречивы источники первых веков русской истории, и потому далеко не просты ответы на вопросы: "кто в Киеве стал первым княжить" и, главное, когда? Какой русский град древнейший? Где подлинное событие и где легенда? Сколь можно доверять знаниям летописца о временах, отделенных от него не одним столетием? Вопросы эти можно ставить до бесконечности, получить же однозначные ответы, думается, трудно, но потому-то и столь увлекательно путешествие в глубь веков к истокам русской истории.
Преподобный Нестор в поисках истоков Руси описывает изначальное проживание славян в Подунавье, откуда затем и началось великое славянское расселение: "Сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от мест, на которых сели". Эти сведения Нестора о том, где обитали славяне во времена, предшествовавшие их расселению по Европе, очень близки и свидетельству историка VI в. Иордана, описавшего современных ему славян, что придает ему особую ценность. Иордан отметил распад прежде единой славянской общности на племена склавинов и антов и дал ясную картину их расселения: "Склавены живут от города Нсвиетуна и озера, именуемого Мурсианским, до Данастра, а на север - до Висклы... Анты же - сильнейшие из обоих племен распространяются от Данастра до Данапра".
Мурсианское озеро - это озеро Балатон, Данастр - Днестр и пространство между ними во времена Нестора - это как раз земли Венгерская и Болгарская. И о потомках антов повествует Нестор: "Также и эти славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие — древлянами, потому что сели в лесах, а еще другие сели между Припятью и Двиною и назывались дреговичами, иные сели по Двине и прозвались полочанами, по речке, впадающей в Двину, по имени Полота, от нее и получили название полочане. Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, прозвались своим именем славяне и построили город, и назвали его Новгородом. А другие сели по Десне, и по Сейму, и по Суле, и назвались северянами. И так разошелся славянский народ, а по его имени и грамота назвалась "славянская".
В несколько строк Нестор уместил несколько столетий освоения славянами просторов Восточной Европы, где и возникла русская земля. Любопытно, что летописец называет лишь один город, основанный здесь славянами, — Новгород. Не потому ли, что он древнейший? В пользу этого говорит и предание о путешествии по Руси апостола Андрея при всей его кажущейся фантастичности.
Святой Андрей, брат святого Петра, первый ученик Иисуса Христа, потому и Андрей Первозванный, из города Синопа на южном побережье Черного моря захотел отправиться в Рим, и проплыл в устье днепровское, и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: "Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий и воздвигнет Бог много церквей". И взошел на горы эти, благословил их, и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии возник Киев, и отправился по Днепру вверх. И пришел к славянам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей - каков их обычай и как моются и хлещутся, и удивился им".
Случайно ли летописец, указавший, что апостол воздвиг крест там, где впоследствии и возник Киев, упоминает, что, "где нынче стоит Новгород", уже жили люди? Летописец был киевлянином, и если он писал, что на месте Новгорода люди жили раньше, нежели на месте Киева, то стоит ли ему не доверять?
Появление самой повести о путешествии по Руси апостола Андрея в летописи, безусловно, имело немаловажное значение. Воссияние благодати Божьей на киевских горах, основание самого города, воздвижение множества храмов предсказаны, предречены самым первым и самым верным учеником Христа (основатель западной церкви Петр трижды отрекался от Христа, апостол Павел, просветивший, согласно преданию, западных славян, был поначалу гонителем христиан). Это означало особое положение русской церкви в христианском мире, утверждало ее особую святость. Ведь крест на месте Киева появился ранее, нежели он обрел права в Риме, ранее, нежели возник самый Царьград — Константинополь. Вправе ли греки попрекать Русь поздним принятием христианства, полагать, что им русские обязаны обращением к вере Христовой, если сам первозванный апостол предрек Киеву, что он "будет город великий, и воздвигнет Бог много церквей"? Вот, думается, смысл повести об апостоле Андрее на Руси. Здесь, правда, странным на первый взгляд может показаться наличие в повести довольно забавного рассказа апостола в Риме о банях в славянской земле: "Удивительное видел я в славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и разожгут их докрасна, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это всякий день, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то свершают омовенье себе, а не мученье".
Рассказ, очевидно, яркий и забавный, замысел же его представляется достаточно тонким. Что прежде всего бросается в глаза человеку в чужой стране? Все непривычное, необычное... Русские бани изумляли многих иноземцев, на Руси это знали, и потому таковые "впечатления" апостола Андрея подтверждали читателю бытовую подлинность его пребывания в Славянской земле.
Далее в летописи говорится об основании в земле полян города Киева. Когда, в каком веке, в каком году это произошло? Псковская летопись сообщает нам дату — 854 год. Насколько можно ей доверять? Думается, здесь нужно сопоставить известия многих источников, как русских, так и зарубежных, если мы хотим выяснить, когда появляются первые достоверные упоминания о Руси и ее правителях.
Впервые о русском князе, о русской рати сообщает интереснейший памятник византийской литературы "Житие святого Стефана Сурожского", написанное неизвестным автором в конце Х в., но повествующее о событиях конца VIII — первой четверти IX вв. "Житие" описывает, как к городу Сурожу (современный город Судак в Крыму), спустя десять лет по смерти святого Стефана, епископа Сурожского, "пришла рать великая русская из Новгорода, князь Бравлин весьма силен. И попленил все от Корсуна до Керчи, а затем со многою силою пришел к Сурожу. В течение десяти дней зло бились между собой горожане и ратники Бравлина, и через десять дней Бравлин, силою взломав железные ворота, вошел в город и, взяв меч свой, подошел к церкви, к святой Софии. И, разбив двери, вошел туда, где находится гроб святого. А на гробе царское одеяло, и жемчуг, и золото, и камень драгоценный, и лампады золотые над гробом, и сосудов золотых много в церкви. Все это пограбили ратники Бравлина. И в тот же час Бравлин разболелся. Обратилось лицо его назад, и, лежа, пену он источал. Возопил Бравлин: "Великий и святой человек здесь, и ударил он меня по лицу, и обратилось лицо мое назад". И сказал боярам своим: "Верните все, что взяли". Они же возвратили все и хотели князя взять оттуда. Князь же возопил: "Не делайте этого, пусть буду лежать, ибо изломать меня хочет один старый святой муж, притиснул он меня к полу и душа изойти из меня хочет". И говорит им: "Быстро выводите рать из города этого". Не взяв ничего, рать вышла из города. И не вставал с места князь, пока не сказал боярам: "Возвратите все, сколько пограбили, священные сосуды церковные в Корсуни и Керчи, и везде, и принесите сюда все и положите ко гробу Стефана". И затем вдруг страшно говорит святой Стефан князю: "Если не крестишься в моей церкви, не уйдешь отсюда и не возвратишься домой". И возопил князь: "Пусть придут попы и окрестят меня. Если встану, и лицо мое вновь обратится вперед, то буду в дальнейшем верить в христианского Бога". И пришли попы и архиепископ Филарет и сотворили молитву над князем. И крестили во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. И снова обратилось лицо его вперед. Крестились же с ним и все его бояре. Но еще шея его болела. Попы же сказали князю: "Пообещай Богу, что всех взятых в плен мужей, жен и детей, захваченных тобой на земле, простирающейся от Корсуни до Керчи, ты велишь освободить и возвратить назад". Тогда князь повелел пленников отпустить и каждого восвояси. В течение недели не выходил он из церкви, до тех пор, пока не дал дар великий святому Стефану. И город, и людей, и попов почтив, отошел. И, то слышав, другие ратники не смели совершать нашествий. А если кто совершал нашествия, то уходил посрамленным".
Насколько можно доверять этому любопытнейшему известию? У большинства историков подлинность нападения рати Бравлина на Сурож где-то на рубеже VIII — IX вв. сомнений не вызывает. Что же касается происшедшего в Софийском соборе, то здесь, похоже, с князем Бравлином случился мозговой инсульт, истолкованный самим пострадавшим и его соратниками как месть святого Стефана. Толкование вполне в духе язычника, каковым был Бравлин, но здесь приведшее к крещению князя и его бояр. Таким образом, здесь мы сталкиваемся с первым историческим свидетельством о крещении русских людей; о крещении, но едва ли об обращении в христианскую веру сколь либо заметного числа ратников Бравлина, ибо, как очевидно, долговременных последствий это событие не возымело, и считать его началом распространения христианства на Руси не приходится.
Рассказ жития святого Стефана Сурожского о походе рати новгородского русского князя Бравлина в Крым во временном промежутке не ранее конца VIII в. и не позднее первой четверти IX в. говорит о многом. Прежде всего очевидно, что у славян Восточной Европы, в первую очередь у словен, живших у озера Ильмень, где и возник Новгород, уже сложились к этому времени сильные политические образования, во главе которых стояли князья, окруженные боярами, способными собирать большие рати и совершать дальние походы. Исторически эти образования принято называть племенными княжениями восточных славян, ибо, как правило, они являли собой объединения того или иного славянского племени Восточной Европы. Значение этих племенных княжений трудно переоценить. Их появление означало уход в прошлое родового строя у восточных славян и начало становления у них государственных отношений. Собственно, образование племенных княжений и есть зарождение русской государственности.
Княжения возглавлялись "великими и светлыми князьями", которых окружала знать — "нарочитые мужи", они и составляли "старшую дружину" князя. За ними следовала "нарочитая чадь" — "младшая дружина", и, наконец, в большие походы собирались "вои" — ратники, набранные из простого народа. Дружина при князе играла большую роль. Все вопросы войны и мира, суда и управления, сбора, а то и уплаты дани князь решал на совете, в первую очередь с "нарочитыми мужами".
Как центры племенных княжений возводятся города. Именно так начинают свою историю Новгород, Чернигов, Смоленск, Переяславль... Число городов столь обильно, что не зря скандинавы назовут Русь - "Гардарик" (страна городов). О множестве градов у восточных славян сообщит и анонимный хронист из Баварии середины IX в.
О славянских племенах, создавших свои княжения, мы узнаем из "Повести временных лет": "... у древлян было свое княжение, а у дреговичей свое, а у славян в Новгороде свое, а другое на реке Полоте, где полочане. От этих последних произошли кривичи, сидящие в верховьях Волги, и в верховьях Двины, и в верховьях Днепра, их же город Смоленск... И жили между собою в мире поляне, древляне, северяне, радимичи, вятичи и хорваты. Дулебы же жили по Бугу, где ныне волыняне, а уличи и тиверцы сидели по Днестру и соседили с Дунаем. Было их множество: сидели они прежде по Днестру до самого моря, и сохранились города их и поныне".
От Дуная до Ладоги и от Карпат до Верхней Волги простирались земли, занятые племенными княжениями восточных славян. Но не только славяне заселяли эти земли... Свидетельствует Нестор: "А на Белоозере сидит весь, а на Ростовском озере моря, а на Клещином озере также моря. А по реке Оке — там, где она впадает в Волгу, — мурома, говорящая на своем языке, и мордва, говорящая на своем языке". С древнейших времен финно-угорские народы проживали совместно с Русью.
Не была изолирована Русь и от других народов Европы. Через все ее пространство шел путь из "враг в греки", связывавший страны Скандинавии с Византией. Скандинавы, норманны, как называли их в Европе, достигали заветного Константинополя, где их охотно принимали на службу в императорскую гвардию, с истинно одержимой щедростью сплачивая их ратные деяния двумя путями: либо вокруг всей Европы морем, либо, в основном, речным путем через Восточную Европу — из устья Невы в Ладогу, оттуда вверх по Волхову до Новгорода, в озеро Илемень, из Илеменя вверх по реке Ловать, из Ловати частью волоком, частью малыми реками в Западную Двину, из Двины вновь волоком норманны перетаскивали свои лодьи в Днепр близ Смоленска, а уж оттуда вниз по Днепру до самого моря и далее в Константинополь. "Путь из варяг в греки" так проходил через земли восточных славян, что крупнейшие их княжения были на него как бы нанизаны. Для будущего это имело немаловажное значение.
В первой половине IX столетия имя Руси все громче звучит в Европе. "Житие святого Георгия Амастридского", написанное известным византийским писателем дьяконом Игнатием около 842 года, повествует о нашествии на Амастриду, город на малоазиатском побережье Черного моря, свирепых варваров — народа руси. Примерно в то же время о народе рос и его правителе узнают и на западе Европы, во Франкской империи Каролингов, куда ко двору императора Людовика I Благочестивого прибыло посольство византийского императора Феофила для утверждения "договора и мира, вечной дружбы и любви между обоими императорами и их поданными". Со своим посольством Феофил послал ко двору Людовика "также неких людей, которые говорили, что их, то есть их народ, зовут рос, и которых, как они говорили, царь их по имени Хакан отправил к нему, Феофил, ради дружбы. В письме Феофил просил, чтобы император милостиво дал им возможность воротиться в свою страну и охрану обеспечил по всей своей империи, так как пути, какими они прибыли к нему в Константинополь, шли среди варваров, весьма бесчеловечных и диких племен, и он не желал бы, чтобы они, возвращаясь по этим путям, подвергались опасности. Тщательно расследовав причину их прибытия, император узнал, что они принадлежат к народности шведской; считая их скорее разведчиками, по тому царству Византии и нашему, чем искателями дружбы, Людовик решил задержать их у себя, чтобы можно было достоверно выяснить, с добрыми ли намерениями они пришли туда или нет; и он поспешил сообщить Феофилу через помянутых послов и письмом также о том, что он их из любви к нему охотно принял, и если они окажутся людьми вполне благожелательными, а также представится возможность им безопасно вернуться на родину, то они будут туда отправлены с охраною, в противном же случае они с особо посланными будут отправлены к его особе к императору Феофилу, с тем чтобы он сам решил, что с таковыми надлежит сделать", — так описал появление посланников загадочного Хакана народа рос при дворе императора франков Людовика I Благочестивого французский монах Пруденций в составленных им "Бертинских анналах", посвященных истории франкских правителей с 741 по 882 г. Описанное событие произошло в 839 году. Какова была дальнейшая судьба послов правителя народа рос, к изумлению императора сказавшихся шведами, Пруденций умолчал. Кто же были эти росы — шведы и кто такой правитель Хакан? Уже не одно столетие историки спорят об этом, и конца этому спору не видно. Источник столь смутен, что единое его толкование попросту невозможно, и выделить какое-либо мнение как наиболее обоснованное весьма затруднительно, хотя чаще других встречается утверждение, что Бертинские анналы подтверждают тождественность древних русов шведам и, следовательно, само слово "Русь" скандинавского происхождения.
Любопытно, что о "хакане русов" рассказывает еще и арабский географ начала X в. Ибн Руста. Он описывает землю русов как остров протяженностью в три дня пути, покрытый лесами и болотами. Царем там является Хакан русов. Основное занятие русов — нападение на славян, захват их в плен и продажа в рабство в Хазарию и Волжскую Болгарию. "... Что же касается Ар-Русшти (страны русов), то она находится на острове, окруженном озером. Остров, на котором они живут, протяженностью в три дня пути, покрыт лесами и болотами... У них есть царь, называемый хакан русов. Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян".
Многие историки полагают, что остров русов — это остров Рюген в Балтийском море, населенный балтийскими славянами. Образ жизни же этих русов, согласно описанию Ибн Руста, скорее напоминает викингов-скандинавов. Надо помнить, что арабский географ писал свой труд, используя разновременные и противоречивые рассказы различных путешественников. Сведения его далеко не всегда точны.
Не претендуя на окончательное суждение, хотелось бы высказать такое предположение: известно, что в первые века Руси, даже при Ярославе Мудром, великих князей русских часто именовали Хаканами-Каганами, подобно владыкам Хазарской державы. Для восточных славян правитель Хазарии долгое время представлялся наиболее могучим из земных владык, и отсюда долгое использование его титула для возвышения собственного значения.
Если мы вспомним составы посольств русских князей Олега и Игоря в Византию для подписания договоров, то увидим, что посольства эти были составлены сплошь из скандинавов, что само по себе не удивительно. Норманны — варяги — часто бывали в Константинополе, общались с греками и, безусловно, лучше кого-либо другого годились на роль послов.
Не является ли сообщение Бертинских анналов свидетельством первого известного представления этих двух своеобразных традиций Киевской Руси?
О существовании близ рубежей Византии, близ Причерноморья какого-то объединения народа, именуемого "русь", и уже в I половине IX в. можно говорить относительно уверенно. Походы Бравлина на Сурож и "народа руси" на Амастриду - свидетельства важные, и если по поводу первого можно выражать сомнения, поскольку источник не современный, а X века, то о походе "руси" на Амастриду сообщает источник современный, написанный не позже 842 года. Не будем сбрасывать со счета и знакомого нам по Бертинским анналам хакана народа рос в 839 году...
А 18 июня 860 года нашествию народа "россов" подверглась и сама столица Византийской империи. Русское войско, прибывшее по морю, осадило Константинополь. К несчастью греков, император Михаил III в это время с основными военными силами империи находился на востоке Малой Азии, где Византия вела долгую и напряженную войну с арабами. Вот как описал это нашествие очевидец его, константинопольский патриарх Фотий: "... Я вижу, как народ, грубый и жесткий, окружает город, расхищает городские предместья, все истребляет, все губит — нивы, жилища, пастбища, стада, женщин, детей, старцев, юношей — всех поражает мечом, никого не жалея, ничего не щадя. Всеобщая гибель!"
Как видим, нашествие россов на Константинополь являло собой картину нашествия варваров, некогда погубивших Западный Рим и неоднократно потрясавших Восточный Рим — Византию. Нашествие лета 860 года воистину потрясло греков. В своей второй беседе "На нашествие россов" патриарх Фотий так их характеризует: "Народ неименитый, народ несчитаемый ни за что, народ поставляемый наравне с рабами, неизвестный, не получивший имя со времени похода против нас, незначительный, но получивший значение, униженный и бедный, но достигший блистательной высоты и несметного богатства, народ, где-то далеко от нас живущий, варварский, кочующий, гордящийся оружием, неожиданный, незамеченный, без военного искусства, так грозно и так быстро нахлынул на наши пределы, как морская волна, и истребил живущих на этой земле, как полевой зверь траву, или тростник, или жатву, — о какое бедствие, ниспосланное нам от Бога!"
Не менее самого нашествия свирепых варваров, греков потрясло его неожиданное окончание: без всяких видимых причин воинство россов сняло осаду и удалилось восвояси.
"Нечаянно было нашествие врагов, неожиданно совершилось и удаление их; чрезмерно негодование Божье, но неизреченна и милость; невыразим был страх от них, но презренно было и бегство их; в нападении на нас сопутствовал им гнев Божий, но мы сподобились человеколюбия божьего, отвратившего набег их", - так описал уход россов (русов) от стен Константинополя патриарх Фотий.
Откуда же пришли к стенам столицы империи грозные и загадочные россы — русы? Обратимся вновь к русской летописи и посмотрим, какие события, относящиеся к середине IX в., она описывает.
Если принять датировку основания Киева, указанную в Псковской летописи, - 854 год — то происходило в Среднем Приднепровье, где жили поляне, следующее:
"Поляне же жили в те времена отдельно и управлялись своими родами... И были три брата: один по имени Кий, другой — Щек и третий Хорив, а сестра их была Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне называется Щековица, а Хорив — на третьей горе, которая прозывалась по нему Хоровицей. И построили городок во имя старшего своего брата и назвали его Киев. Был кругом города лес и бор велик, и ловили там зверей. И были те мужи мудры и смыслены, и назывались они полянами, от них поляне и до сегодня в Киеве.
Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком; был — де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: "На перевоз на Киев". Однако если бы Кий был перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду. А между тем Кий этот княжил в роде своем, и ходил он к царю, — не знаем только к какому царю, но только знаем, что великие почести воздал ему, как говорят, тот царь, при котором он приходил. Когда же он возвращался, пришел он на Дунай и облюбовал место, и срубил небольшой город, и хотел обосноваться в нем со своим родом, но не дали ему близ живущие. Так и доныне называют придунайские жители городище то - Киевец. Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и умер, и браться его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь тут же и скончались".
Немало мы узнаем из повести о Кие. Здесь и основание Киева, будущей "матери городов русских", и поход Кия к Царьграду, загадочные "великие почести", оказанные Кию не ясно, правда, каким именно императором Византии, и, наконец, попытка князя основать новый город в устье Дуная, столкновение с местным населением и возвращение в Киев.
То обстоятельство, что Кий пытался обосноваться "с родом" своим на Дунае, где он "срубил" целый город, свидетельствует о немалой военной силе, которой обладал князь, а поскольку на Дунай он пришел, возвращаясь из Царьграда - Константинополя, то, значит, и там он побывал отнюдь не в малом сопровождении. Поэтому "поездку" Кия в Царьград следует понимать как большой воинский поход... Не Кий ли со своим воинством осадил Константинополь в июне 860 года? Возможно, и «почести великие», оказанные Кию, не что иное, как откуп византийцев, коим и объясняется на деле "чудесный" уход россов от столицы империи. Неувязкой, правда, представляется то, что Кию, вроде бы, "почести" оказал сам император, а в 860 его в столице-то и не было, но откуп, скорее всего, варварам дали от имени владыки Византии, и присутствие его в городе для этого было далеко не обязательно.
Разумеется, все это более предположения, нежели утверждения, но сама скудость данных источников не позволяет историкам быть здесь категоричными. С походом Кия на Царьград можно предположительно связать еще два нападения Руси на Константинополь. Одно произошло в правление императора Михаила III и Федоры между 842 и 856 годами, другое - после 858 года, описанное церковным писателем Никитой Пафлгагонским в "Житии патриарха Игнатия". Уверенно, правда, можно лишь сказать, что сам поход Кия был событием значительным и обладал он большой военной силой, иначе не "срубил" бы он город на Дунае, нареченный Киевец, память о коем дожила бы до времен Нестора-летописца.
Что же касается внезапной смерти Кия, братьев его и сестры, то их единовременность может быть объяснена какой-либо эпидемией, которые были вполне обычны в Средневековье и уносили разом огромное число человеческих жизней.
По смерти Кия княжение его - земля полян - испытала немало бед: "Вослед за тем по смерти братьев этих поляне были притесняемы древлянами и иными окрестными людьми. И нашли их хазары сидящими на горах этих в лесах, и сказали: «Платите нам дань».
Думается, смерть всей верхушки княжеского рода, немалые потери, понесенные ратью полян в походе на Царьград и особенно на Дунай, где столкновение с "близ живущими" при основании города Киевца оказалось для Кия явно неудачным, не могли не ослабить княжение полян. Потому-то соседи-древляне и прочие и стали "притеснять" полян. И не раз еще предстоит столкнуться киевлянам с древлянами... Но наиболее интересным является рассказ летописца о том, как хазары потребовали дань с полян и что из этого вышло...
В ответ на требование хазарами дани "поляне, посоветовавшись, дали от дыма по мечу. И отнесли их хазары к своему князю и к своим старейшинам и сказали им: "Вот, новую дань захватили мы". Те же спросили их: "Откуда?" Они же ответили: "В лесу на горах над рекою Днепром". Опять сказали те: "А что дали?" Они же показали меч. И сказали старцы хазарские: "Не добрая дань эта, княже: мы доискались ее оружием, острым только с одной стороны, то есть саблями, а у этих оружие обоюдоострое, то есть мечи: станут они когда-нибудь собирать дань и с нас, и с иных земель". И сбылось все это, так как не по своей воле говорили они, но по Божьему повелению. Так вот и было при Фараоне царе египетском, когда привели к нему Моисея, и сказали старейшины Фараона: "Этот унизит когда-нибудь Египет". Так и случилось: погибли египтяне от Моисея, а сперва работали на них евреи. Так же и эти: сперва властвовали, а после над ними самими властвуют; так вот и есть: владеют русские князья хазарами и по нынешний день".
Рассказ этот приводил в недоумение, а то и в раздражение многих и многих историков от А. Шлецера до Л. Гумилева своей очевидной несообразностью. Действительно, нелепа уплата дани мечами, явно надуманный разговор сборщиков дани со старцами хазарскими, но это лишь тогда, когда на рассказ этот смотрят как на буквально точное сообщение, как на безусловный исторический факт, забывая, что древняя русская летопись — это отнюдь не сухая хроника, что она содержит и многочисленные фольклорные образы, аллегории, столь тесно переплетенные с изложением несомненно подлинных событий, что порой они и трудно уловимы.
Буквальное истолкование рассказа о дани полян хазарам мечами может привести любого историка только в тупик. Здесь очевидная аллегория, смысл которой совершенно ясен: поляне указывают хазарам на неразумность их требований дани, на неразумность, грозящую хазарам гибелью. Старцам хазарским понятно это, но, как подчеркивает летописец, не сами они это поняли, но устами их говорит Божье повеление, потому-то и не спасает хазар прозорливость их старцев. Самой волей Божьей обречены хазары за обиды, нанесенные русским, за само требование дани быть поверженными. Особое внимание должно обратить на обращение летописца к Ветхому Завету и сопоставление судьбы библейских египтян и враждебных Руси хазар. Торжество русских над хазарами прямо приравнивается к торжеству Богоизбранного народа над своим прежним гонителем.
А каковы исторические русско-хазарские взаимоотношения?
859 годом датирует летописец сообщение об уплате полянами, северянами и вятичами дани хазарам по серебряной монете и по белке "с дыма". Хазарские набеги на восточнославянские земли были, страдали от них племена, живущие на границе с Великой Стеною - поляне, северяне, вятичи. Приходилось откупаться от разбойных соседей данью. Говорить, однако, о каком-то "хазарском иге" над Русью не приходится. Была лишь данническая зависимость немногих племен от хазар, владыками же Руси хазарские каганы никогда не бывали. Да и сама данническая зависимость оказалась, как мы увидим, недолгой.
Если поляне, северяне, вятичи страдали от хазарских набегов, то словене ильменские и кривичи вынуждены были платить дань заморским пришельцам из Скандинавии — варягам. Путь "из варяг в греки" начинался в земле словен, ходили варяги и вверх по Западной Двине, потому и не удивительно, что словенам и кривичам приходилось с ними сталкиваться более других. Эти столкновения, взимание варягами дани со словен и кривичей, как, впрочем, с соседних финно-угров-прибалтийской чуди и ростово-белоозерский мери, — были явлением вполне закономерным, если учитывать агрессивность и военную силу скандинавских народов того времени. Норманны были грозой всей Европы в IX - XI вв. Справедливо писал Карамзин: "Скандинавы, или жители трех Королевств, Дании, Норвегии и Швеции... под общим именем Норманнов или северных людей, громили тогда Европу. Еще Тацит упоминает о мореходстве Свеонов или Шведов; еще в шестом веке Датчане приплывали к берегам Галлии: в конце осьмого слава их уже везде гремела и флаги скандинавские, развеваясь пред глазами Карла Великого, смиряли гордость иго Монарха, который с досадою видел, что Норманны презирают власть и силу его. В девятом веке они грабили Шотландию, Англию, Францию, Андалузию, Италию; утвердились в Ирландии и построили там города, которые доныне существуют; в 911 году овладели Нормандиею; наконец основали Королевство Неаполитанское, и под начальством храброго Вильгельма в 1066 году покорили Англию. Мы уже говорили о древнем их плавании вокруг Норд-Капа или Северного мыса: нет, кажется, сомнения, что они за 500 лет до Коломба открыли полуюжную Америку и торговали с ее жителями. Предпринимая такие отдаленные путешествия и завоевания, могли ли Норманны оставить в покое страны ближайшие: Эстонию, Финляндию и Россию?"
Как здесь не согласиться с нашим "последним летописцем" и первым великим историком?
Надо сказать, что словенам и кривичам повезло много больше, чем иным народам Европы. Англия на время была превращена попросту в провинцию Датского королевства, период после 1066 года английские историки именуют "Норманнским игом", на землях восточных славян норманны не создавали своих государств, как в Нормандии, Сицилии и Южной Италии. А ведь с учетом пути "из варяг в греки" следует помнить о повышенном интересе скандинавов к этим землям. "Гардарик" для норманнов — земля хорошо знакомая, близкая... но здесь завоеваний не было, лишь дань, да и та, на удивленье недолгая. Под 859 годом в летописи впервые говорится о дани словен и кривичей заморским варягам, а под 862 годом запись для Европы тех лет воистину поразительная, гласящая, что словене — новгородцы: "Изгнали варяг за море и не дали им дани, и начали сами собой владеть". Просто нельзя припомнить, где бы еще в Европе IX века какой-либо народ, государство сумели бы изгнать грозных норманнов за море, отказав им в уплате дани! Немалой, выходит, военной силой обладали словене ильменские, чьим главным градом был Новгород. Далее же начались события, давшие ученым, изучающим древнюю историю России, почву для уже многосотлетних споров.
Словене — новгородцы, сумевшие изгнать варягов за море, не сумели, увы, сохранить единство после общей победы. Сказано в летописи: "И не стало среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать между собой".
Очевидно, силы противоборствующих сторон оказались примерно равны, и усобица грозила стать долгой, потому-то "и сказали они себе: "Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву". И случилось в Новгороде то, что не раз еще будет происходить во многих странах Европы и в Средневековье, да и в Новое время: приглашение правителя из соседней страны. Вспомним, на тронах скольких держав Европы восседали монархи из чужеземных династий? Из Франции вышла Анжуйская династия, царившая в Неаполе и Венгрии; литовцы Ягеллоны были на тронах Польши, Чехии, Венгрии; немецкие Габсбурги правили Испанией, а сменили их французские бурбоны... и почти никогда не бывало, чтобы монархи на новых тронах когда-либо блюли интересы своего прежнего отечества: выходцы из Франции Плантагенеты едва не подчинили Францию Англии, литовцы Ягеллоны подчинили Литву Польше...
Обычно иноземные династии призывались в роли третейской силы, способной примирить борющиеся за власть силы. Это и случилось в Новгороде в 862 году.
"И пошли за море к варягам, к Руси. Те варяги назывались русью, подобно как другие (варяги) называются свей (шведы), а иные норманны и англы, а еще другие — готландцы, — вот так [ эти прозывались. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими рядами и взяли с собою всю русь и пришли к словенам, и сел старший Рюрик в Новгороде, а другой Синеус – на Белоозере, а третий — Трувор в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля".
Трудно найти в истории, должно быть, другой такой краткий, на первый взгляд, предельно ясный рассказ, породивший, однако и многовековые споры историков, и великое множество толкований едва ли не по каждому его слову.
Прежде всего, может показаться странным, что новгородцы, только что изгнав за море варягов и перестав платить им дань, теперь сами шлют послов за море к варягам же с просьбой "приходите княжить и владеть нами". Странно лишь на первый, поверхностный или предвзятый взгляд. В летописи вовсе не сказано, что послов направили к тем же варягам, коих изгнали. Летописец тут же сообщает о самых разных народах варяжского корня - от жителей острова Готланд до Британии, в это самое время постоянно терзаемой датчанами. Важно и следующее: Рюрик, братья его приходят в Новгород со всей русью, и все они оседают в земле словен. Следовательно, новгородцы получили себе в правители княжеский род, приведший с собой еще и немалую военную силу, с прежней родиной все связи порвавшую. Более мы в летописи не встретим известий о дани новгородцев заморским пришельцам. Нельзя в Рюрике видеть заморского завоевателя, не было и ничего унижающего достоинство Новгорода в его приглашении на княжение.
Непростыми были поначалу взаимоотношения Рюрика и его дружины с частью новгородцев. Известно, что два года по призванию Рюрика было восстание против него в Новгороде во главе с неким Вадимом, вскоре, правда, подавленное. Романтическая литература конца XVIII - начала XIX веков воспевала Вадима как поборника свободы, восставшего против тирании, но это образ сугубо литературный, не исторический...
Обычно же варяги на Руси как сила враждебная не воспринимались в отличие от восприятия норманнов-викингов в те же времена на западе Европы. В Англии, Франции норманны воспринимались, прежде всего как грабители, завоеватели, отличающиеся исключительной жестокостью, коварством, на Руси же норманны — варяги — это воины на службе у русских князей, и столкновений между русскими и варягами куда уж меньше, чем своих междоусобных браней. И в скандинавских сагах Русь — Гардарик — это не столько земля, куда совершают набеги за воинской добычей, а прежде всего страна, где несение службы
у тамошних князей — дело почетное, достойное.
Варяги, разумеется, не создавали на Руси государственности — ранняя восточнославянская государственность в виде княжений образовалась естественным путем задолго до их появления, и, тем более, призвания Рюрика на княжение в Новгород, но само появление в Новгороде князя, располагающего сильной, только ему одному подчиненной дружиной, сыграло в дальнейшем немаловажную роль в строительстве единого государства, вошедшего в историю как Киевская Русь, и, если во всем полагаться на летописца, то и само имя Руси пришло с варягами из Скандинавии.
Пожалуй, именно этот вопрос - происхождение названия «Русь» - после того, как естественным путем утихли споры вокруг так называемой "норманнской теории" — является предметом продолжающихся споров историков. Сложилось три точки зрения на происхождение названия "Русь":
- Традиционная, основанная на сообщении "Повести временных лет" о варяжском, скандинавском происхождении слова «Русь».
- Иной взгляд основан на том обстоятельстве, что и название и имя народа "русы", "россы" встречаются задолго до появления варягов варягов в Новгородской земле и относятся скорее всего к славянам, проживавшим в Среднем Приднепровье — к земле полян, где и возник Киев. В этом случае Русь — самоназвание. Действительно, набег народа руси на Амастриду произошел не позднее 842 года, россы напали на Константинополь в 860 годы, и это сообщают современные событиям источники.
- Есть и третья точка зрения, связывающая приход названия «Русь» в Новгородскую землю из-за Балтийского моря, но не из Скандинавии, а с острова, населенного славянами и носящего название "Остров русов". Сторонники этого мнения опираются на ряд бесспорных исторических свидетельств о том, что в раннем Средневековье современный немецкий остров Рюген яа Балтике был заселен племенем Балтийских славян, именовавших себя "Русы". Предполагается, что с этого-то "Острова русов" и пришли варяги во главе с Рюриком в Новгород, но были те варяги славянами.
В пользу каждого из трех мнений есть немало доводов, все они безусловно, научны, но как соединить их воедино? Думается, невозможно. Какое предпочесть? Пусть решает сам читатель.
А пока вновь направимся в Новгород, где уже два года княжит Рюрик, укрепивший свою власть после усмирения восстания Вадима.
В 864 году, согласно "Повести временных лет", лишился Рюрик своих братьев. Скончался Синеус на Белоозере, не стало Трувора в Изборске.
"И овладел всею властью один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города — тому Полоцк, этому Ростов, другому — Белоозеро. Варяги в этих городах — находники, а коренное население в Новгороде — словене, в Полоцке — кривичи, в Ростове — меря, в Белоозере — весь, в Муроме — мурома, и над всеми властвовал Рюрик", — гласит летопись.
Отсюда узнаем мы, как Рюрик правил своим княжением через наместников в важнейших городах, сами называния древнейших русских городов, пределы владений Рюрика. Не только Новгородская земля была под властью призванного из-за моря князя, но и Полоцкая земля соседей словен, кривичей, на Востоке пределы владений Рюрика включали округу Белого озера, Верхнюю Волгу с Ростовом, достигали течения Оки — города Мурома. Летописец подчеркивает, что варяги в этих городах были пришельцами - "находышами", указывает и на этнически неоднородный состав населения: помимо славян - финно-угры-меря, весь, мурома.
Не все, однако, варяги, пришедшие с Рюриком, остались с ним. Двое знатных варягов — Аскольд и Дир — не пожелали оставаться во владениях нового князя Новгородского и отправились далее по пути "из Варяг в Греки" в далекий Константинополь-Царьград, предполагая, должно быть, наняться на службу императору в его гвардию, состоящую, в основном, из пришлых норманнов, а может, и совершить лихой набег на изобильные богатствами владения Византии. Но до Царьграда они не добрались...
Вот как описывает "Повесть временных лет" поход Аскольда и Дира на юг: "И были у него (Рюрика) два мужа, не родственники его, но бояре, и отправились они в Царьград со своим родом. И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе небольшой город. И спросили: "Чей это городок?" Тамошние же жители ответили: "Были три брата Кий, Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, потомки их, и платим дань хазарам". Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землей полян. Рюрик же в это время княжил в Новгороде".
Рассказ о приходе Аскольда и Дира в Киев выглядит естественным продолжением предания о Кие, заканчивающимся смертью князя, его братьев, сестры и требованием хазарами дани с полян. Скорее всего, немного времени отделяет эти события. Появление в Киеве, небольшом, должно быть, вследствие недавнего основания городе, двух варяжских "бояр" с сильной дружиной было для полян, теснимых хазарами, "подарком судьбы". Их "вокняжение" в земле полян усиливало молодое княжество.
Таким образом, в 60-е годы IX века сложилось два больших славянских княжения: первое - на севере со столицей в Новгороде, охватывающее земли словен ильменских, кривичей, Белоозеро, Верхнюю Волгу, муромские земли по Оке; второе - на юге в земле полян в Среднем Приднепровье, столицей которого стал недавно основанный, по летописи в 854 году, городок Киев.
Любопытно, что арабские географические сочинения ал-Истахри (середина X века) и Ибн Хаукаля (70-ые годы X века), описывающие реалии Восточной Европы второй половины IX в, говорят о трех группах русов. Если в двух из них историки очевидно определяют Киевскую и Новгородскую земли, то местонахождение третьей пока неразрешимая загадка.
Вот что пишет Ибн Хаукаль о русах: "... И русев три группы. Первая группа ближайшая к Булгару (имеется в виду Дунайская Болгария), царь их в городе Куйтаба (Киев)... И группа самая высшая, главная из них, называют ее ас-Славита (земля словен), и царь их в городе Салау (Новгород?). Третья группа их, называемая ал-Арсанита, и царь их сидит в Арсе, городе их. И достигают люди с торговыми целями Куйтабы и района его. Что же касается Арсы, то я не слышал, чтобы кто-либо упоминал о достижении ее чужеземцами, ибо они, ее жители, убивают всех чужеземцев, приходящих к ним. Сами же они спускаются по воде для торговли, и не сообщают ничего о делах своих и товарах своих и не позволяют никому следовать за собой и входить в страну свою.
И вывозят из Арсы черных соболей, черных лисиц и олово и некоторое число рабов".
Из этого описания Арсы можно лишь сделать вывод, что речь идет о какой-то северной области. Ничего более сказать о загадочной Арсе мы не можем.
Вернемся в Киев, где начали свое правление новые князья Аскольд и Дир.
Варяжские правители не забыли, что изначальной целью их похода был Царьград, и вскоре двинулись на юг. В 864 году они воевали в Болгарии, что очевидно из сообщения летописи о гибели от руки болгар сына Аскольда. На следующий год мечи киевских правителей обратились на север. Как гласит летопись: "В год 6373 (865) воевали Аскольд и Дир с полочанами и много зла сотворили". Полоцк, главный город земли кривичей, входил во владения Рюрика, значит, взаимоотношения князей Новгорода и Киева с самого начала были не безоблачны.
Год спустя дружины Аскольда и Дира достигли, наконец, стен Константинополя, но успеха там не стяжали. "Никоновская летопись", составленная в московской книгописной мастерской митрополита Даниила в XVI веке (но в руках ее составителей находились древнейшие русские летописи) живописует подробности злосчастного похода киевских князей.
Царьграда они достигли на двухстах лодьях, а на лодье, обычно, не один десяток воинов размещался, так что войско их было многотысячным. Греки, не имея должных сил для отпора варварам, обратились к Богу. Сам император Михаил и патриарх Фотий "всенощную мольбу творили в церкви святой Богородицы во Влахернах. Место это называется Влахерной потому, что здесь был убит скифский князь именем Влахерн. Также с песнями носили ризу святой Богородицы, и край ее в море смочили, и тотчас началась сильная буря, и лодьи безбожной руси к берегу прибило, и все лодьи уничтожены были". Во Влахерне находился императорский дворец и храм Богородицы с особо чтимой греками чудотворной иконой Богоматери.
Разгромленные внезапной бурей, ибо "было тогда море весьма тихим, и тотчас поднялась буря сильная и разбила множество кораблей русских, и потопила безбожную русь", войска Аскольда и Дира с большими потерями убрались восвояси: "В год 6375 (867) возвратились Аскольд и Дир от Царьграда с малым количеством дружины, и был в Киеве по этому случаю плач сильный". Беды киевлян усугубились еще и приключившимся в том же году сильным голодом. Мало того, на Киевскую землю напали еще и степные кочевники. Их нападение удалось с успехом отбить. Летопись говорит, что "в тот же (867) год избили множество печенегов Аскольд и Дир".
Здесь, думается, в летописи неточность. Печенеги появились в степях Северного Причерноморья лишь после 889 года, когда они вытеснили оттуда кочевые племена венгров, "обретших родину" вслед за этим уже в Среднем Подунавье на благодатных его равнинах. В 867 году печенегов близ земли полян быть не могло. Очевидно, произошло нападение кочевников, возможно, хазар, с учетом их взаимоотношений с полянами, летописец же мог связать эти события с более поздними печенегами. Летопись-то писалась в XI веке...
Важно, однако, что здесь Аскольд и Дир одержали победу. Победа над врагом, непосредственно грозящим родной земле, всегда важнее любого похода на чужбину.
К концу года силы киевских князей вновь возросли, ибо в Киеве нашли приют многие новгородцы — противники власти Рюрика: "В тот же год бежали от Рюрика из Новгорода в Киев много новгородских мужей". "Мужами" в те времена именовались знатные люди, воины. Их приход в определенной степени возместил Аскольду и Диру большие потери в дружине после похода на Царьград, но едва ли улучшил отношения между правителями Киева и Новгорода.
Неудачный поход на Константинополь имел неожиданные последствия. Император Византии Василий I Македонянин, начавший свое единоличное правление с 867 года, сумел заключить с русами мир и, более того, склонил их к принятию христианства. Обстоятельства крещения подробно изложены в летописи: "И обещали они (русы) креститься, и просили архиерея, и послал к ним его царь. И когда пришла пора креститься, снова уныли, и сказали архиерею: "Если не увидим от тебя чуда, то не станем христианами". Архиерей же сказал им: "Просите, чего хотите". Они же отвечали: "Хотим, чтобы ты святое Евангелие, содержащее учение Христа, положил в огонь; если не сгорит, станем христианами, и все, чему научили нас, сохраним в себе и не откажемся от этого". И сказал архиерей: "То, что вы просите, будет вам". Повелел он развести большой огонь и, воздев руки к небу, архиерей сказал: "Христе Боже, прославь имя Свое!" И положил святое Евангелие в огонь, и пробыло оно в нем много времени, и не прикоснулся к нему огонь. Видели это русы и удивились чудесной силе Христа, и все крестились".
Правдивость сообщения русской летописи о крещении русов после неудачного похода Аскольда и Дира на Константинополь сомнений не вызывает. Константинопольский патриарх Фотий, столь подробно описавший набеги россов на Константинополь, в своем "Окружном послании" с торжеством пишет об отказе русов от язычества и принятии ими христианской веры: "даже и многими многократно прославленные и в жестокости и скверноубийстве всех оставляющие за собой так называемые русы, которые, поработив находящихся кругом себя и отсюда помыслив о себе высокое, подняли руки и против Роменской державы, - в настоящее время даже и они променяли эллинское и нечестивое учение, которое содержали прежде, на чистую и неподдельную веру христианскую, с любовью поставив себя в чине подданных и друзей наших, вместо грабления нас и великой против нас дерзости, которую имели незадолго. И до такой степени в них разыгралось желание и ревность веры, что приняли епископа и пастыря и лобызают верования христиан с великим усердием и ревностью".
Может показаться забавным, что языческую веру русов Фотий именует эллинской, но надо помнить, что греки византийской эпохи именовали себя не эллинами, но ромеями — римлянами и державу свою не Византией называли (термин Византия - чисто научный, введенный в оборот лишь с XVI в.), а Ромейской, Римской империей. Слова же - эллин, эллинский — были для них синонимами язычества, нечестивости. Фотий явно преувеличивает последствия договора Василия I с русами. Подданными Византии они не стали, да и дружба их не от любви великой произошла, можно усомниться и в их ревностности в едва обретенной вере. Более убедительные подробности причин согласия русов на мирный договор и крещение приводит внук Василия I - знаменитый император - историк Константин Багрянородный, написавший среди прочих трудов и биографию своего деда: "И народ россов, воинственный и безбожнейший, посредством щедрых подарков золота и серебра и шелковых одежд император Василий I привлек к переговорам и, заключив с ними мирный договор, убедил их сделаться участниками божественного крещения и устроил так, что они приняли архиепископа, получившего рукоположение от патриарха Игнатия".
Сообщение Константина Багрянородного многое проясняет в происшедшем. Крещение россов, миролюбие были куплены императором Василием обильными дарами. На обращение россов к вере Христовой византийцы надеялись всерьез, для чего патриарх Игнатий и рукоположил архиепископа для Руси. Не могло не вдохновлять византийцев на распространение христианства среди славянских народов и только что (в 864-865 годах) состоявшееся успешное крещение болгар и превращение Болгарского государства в христианскую державу.
Второй случай крещения русских князей после Бравлина, однако, также не имел долговременных последствий, хотя на сей раз число крестившихся было очевидно большим и был назначен церковный иерарх для Руси. Какова была его судьба - источники умалчивают.
Аскольд и Дир правили в Киеве около двадцати лет. Значение их правления для Киева и земли полян трудно переоценить. Молодой город укрепился как стольный град земли полян, само княжение полян превратилось при варяжских князьях в сильное государственное образование, способное успешно отражать и натиск кочевников, и предпринимать дальние воинские походы. Впервые в Киевскую землю проникает христианство, прибывает первый архиепископ из Константинополя. Киевское княжение соперничает по своему значению с княжением Новгородским, во главе которого стоит Рюрик. Вскоре после смерти Рюрика соперничество двух княжений разрешается... Разрешает его преемник Рюрика, вошедший в русскую историю под именем Вещего Олега.