Geum.ru

Из книги «Свет и тени: от Ленина до Путина. Заметки о развилках и персонах российской истории. М., «Культурная революция», 2006

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10
кризисе демократического сознания, когда у политических лидеров нет четкого, конкретного и, что не менее важно, – реалистического представления о том, какие демократические преобразования можно и нужно проводить в стране и как это следует делать, а большинство граждан имеет не то что смутные, а прямо-таки извращенные представления о демократии13 и с готовностью поддерживает авторитарных лидеров и авторитарную политику.

Кризис демократии – в необеспеченности равноправия и равенства сторон, состязающихся друг с другом в борьбе за властные мандаты. Использование грязных избирательных технологий давно уже стало притчей во языцех. И борьба на выборах, особенно региональных, - это зачастую борьба не между группами граждан, партиями (в большинстве своем не устоявшимися и хилыми) и даже не между элитами, а между денежными мешками, порой с криминальным клеймом. Конечно, отказ гражданам регионов в праве избирать своих губернаторов – это отступление от демократии. Но не стоит ли за этим шагом отказ от механизма, который давно уже обнаружил свою неэффективность, чтобы не сказать контрпродуктивность?

Кризис демократии – в скептическом отношении граждан к институту выборов (абсентизм); их недоверии к кандидатам, участвующим в борьбе за власть, о чем свидетельствует, в частности, неизменно высокий процент голосования «против всех». А властный мандат нередко получают политики, заручившиеся поддержкой чуть более 10-15 процентов избирателей.

Кризис демократии – в невысоком уровне доверия граждан к избранным властям; единственное и потому неутешительное исключение – президент. «Неутешительное», поскольку концентрация доверия на одном-единственном человеке, как бы хорош он сам по себе ни был, – это плохо для демократии, в основе которой лежит принцип плюрализма и состязательности.

Кризис демократии – в отсутствии эффективных рычагов контроля граждан над деятельностью избранных ими властей – местных, региональных и тем более федеральных. Наступление на прессу, которым были отмечены в России последние несколько лет, – это, конечно, не наступление на демократию. Это наступление на свободу. Но свобода, повторим, – необходимое условие демократии, и ее ограничение неизбежно сказывается на состоянии последней.

Проявляется кризис российской демократии и в характере распределения властных полномочий между законодательными, исполнительными и судебными органами и отношении к ним со стороны общества. Реальная способность принимать судьбоносные властные решения фактически сосредоточивается в руках исполнительных органов, причем нередко властные функции присваиваются администраторами, обязанность которых – организация исполнения принятых политиками решений. Серьезную озабоченность вызывает и положение в обществе судебной власти, неангажированность которой (вспомним расхожие суждения о «басманном правосудии») ставится под сомнение.

В этой связи следует сказать и о таком мощном тормозе демократизации общества и функционирования демократической системы как отсутствие демократической политической культуры. Еще много лет назад американские политологи Г. Алмонд и С. Верба, предупреждали: «для развития стабильного и эффективного демократического правления требуется нечто большее, нежели определенные политические и управленческие структуры. Это развитие зависит от… политической культуры. Если она не способна поддержать демократическую систему, шансы последней на успех невелики».

Ни в России, ни на постсоветском пространстве в целом, ни в большинстве стран «серой зоны» демократической политической культуры не было и нет. И ничего удивительного: для ее формирования нужны годы и годы целенаправленных усилий. К тому же мало просто создать такую культуру: необходимо постоянно заботиться о ее воспроизводстве – как и о воспроизводстве демократической системы в целом и ее адаптации к новым условиям. Этого не было ни в России, ни в Европе, ни в Америке…

«Вопрос в том, - подытоживает Э.Баталов, - как строить демократию в России и как конкретно должна она выглядеть. Печальный опыт 1990-х годов показал, что механическое использование западного политического опыта, равно как и скоропалительная и “сплошная демократизация”, происходившие практически параллельно “сплошной приватизации”, только дискредитировали демократию и отдалили от нее. Значит, надо думать, как исправить положение, не бояться и не стесняться искать (пусть порой методом проб и ошибок) какие-то новые модели, тактические и стратегические ходы. Но при этом не превращать всю страну в одно огромное поле для экспериментов. И не беспокоиться о том, “что скажет княгиня Марья Алексеевна”».

Следует признать: лучшей антирекламы для западных образцов демократии и рыночной экономики, чем та, что устроили наши неолибералы при Ельцине, и не придумаешь. По существу, нам бы следовало вообще удалить в слове «демократия» первые четыре буквы («демос», как известно, это «народ») и заменить их на «плуто» (богатство, деньги). Да, у нас на сегодняшний день сложилась совершенно реальная «плутократия» - «власть богатства». Деньги превращены в нынешней России в настоящий фетиш, предмет всеобщего поклонения, провозглашены альфой и омегой всего сущего, критерием успеха, счастья, заменой нравственности, самой жизни.

Долгое время власть, общество, основанные на такой единственной «ценности», просуществовать не могут. Если срочно не принять мер по оздоровлению всей атмосферы нашей жизни, эта власть, это общество рухнут. Но какая сила способна в современных условиях положить конец нынешнему вырождению демократии? Сверху перемен мы, к сожалению вряд ли дождемся. А вот снизу может произойти все, что угодно – и, не исключено, с самыми трагическими для страны последствиями14.

Некоторую надежду на то, что Россия не пойдет, как в ельцинские времена, по пути механического копирования образцов западной демократии и не поддастся давлению Запада по этому вопросу, внушают некоторые заявления нынешнего руководства страны. Свобода не должна превращаться ни в анархию, ни в либерализм с разграблением государства, говорил В. Путин, выступая в феврале 2005 года в Братиславе на пресс-конференции после встречи с Дж. Бушем и явно подразумевая «свободу», царившую в России в столь высоко ценимые в США времена правления Ельцина. Демократия, сказал он, должна быть «адекватна нашей истории и традициям», а ее внедрение «не должно сопровождаться развалом государства и обнищанием народа».

Примечательны и высказывания о демократии близкого Путину министра обороны С. Иванова. Выступая зимой 2005 года в Мюнхене на 41-й Международной конференции по вопросам политики безопасности, он сказал, что Россия выступает против слепого переноса западных моделей демократии на свою почву. «Демократия не картошка, которую можно пересадить с одного грунта на другой. Мы по-прежнему готовы развивать демократические процессы и интегрироваться в международные институты, но будем оставаться хозяевами у себя дома» («Коммерсантъ», 14 февраля 2005 года). В обширном интервью, которое позднее С. Иванов дал одной из популярных московских газет, он конкретизировал свои представления о национальных особенностях демократии в разных странах. «Рассчитывать, что Россия станет такой, как западноевропейская страна, - неправильно. Не станет. Но она и не должна такой стать. Есть разные демократии – не только западные. Есть южная демократия и северная. Есть Япония, демократическое государство, но и там своя демократия, отличающаяся от западноевропейской. Я уже не говорю об азиатских моделях. И я надеюсь, что мы, взяв у всех лучшее, построим свою, российскую демократию. Мы должны сохранить свое лицо, свою культуру, традиции» («МК», 1 марта 2005 года). Блажен, кто верует… Хотелось, чтоб так оно и было.


Обозреватель радикально-либерального еженедельника «Новое время» Д. Драгунский как-то в 2001 году огорошил читателей крупным открытием: оказывается, «либеральная идеология на деле давно уже овладела массами». А относящий себя к числу «истинных либералов» В. Похмелкин еще недавно утверждал, что «западные либеральные настроения... захватили умы».

Интересно было бы узнать, откуда наши неолибералы черпали такого рода сведения? На чем зиждилась их поразительная самоуверенность? Невольно создавалось впечатление, что они жили все эти годы на какой-то другой планете, имея смутное представление о том, что в действительности происходит в России и что думают о них, о разрабатываемых и вдохновляемых ими реформах рядовые российские граждане. Поистине, «страшно далеки они от народа...»

Было бы еще полбеды, если бы своими чисто «западническими» рецептами решения социально-экономических проблем страны и построения ее «светлого капиталистического будущего» наши радикал-реформаторы делились преимущественно друг с другом, не выходя за пределы хорошо откормленного за десять лет «узкого круга» единомышленников. Самое опасное, что этими оторванными от российской действительности прожектами, манипуляцией всякого рода макроэкономическими показателями якобы достигнутых успехов они сознательно вводят в заблуждение верховную власть, стараются сделать ее соучастницей жестокого социального эксперимента над страной и народом. Как иронизируют в народе, по количеству реформ на душу населения - начатых, обещанных, предвкушаемых – мы явно вышли на ведущие мировые позиции. Но вот вопрос «зачем?» пока остается без ответа... Ясно, что результат будет прекрасен, как «светлое будущее», до него стоит дожить. Но как? Не окажутся ли последствия претворения в жизнь программы, предлагаемой Г. Грефом и его командой рыночных фундаменталистов, еще более разрушительными для страны, чем «достижения» его единомышленника А. Чубайса?

Хочу в этой связи напомнить прозвучавшее, но не услышанное в свое время свидетельство-предостережение авторитетного российского ученого, зам. директора Института прикладной математики РАН Г. Малинецкого: «В нашем институте рассматривали программу развития, представленную группой Грефа. Попросили: покажите модели, на которых все базируется. Молчание! А вообще мы не разделяем оптимизма правительства. Наши оценки показывают, что в предстоящие 10 лет стране угрожает коллапс. Она у черты, за которой износ оборудования предприятий приведет к лавине техногенных и социальных катастроф, уничтожению обрабатывающей промышленности, росту цен на транспорт и окончательному распаду страны. Но этого мало. Так как 2/3 территории находится в зоне “вечной мерзлоты”, а энергоемкость экономики очень велика, нашу нефть и газ перестанут покупать на мировом рынке. Сегодня все твердят об инновациях. Да, они необходимы, но не для “заполнения рынка”, а для выживания страны. Деньги надо вкладывать в дороги, жилье, питание, лекарства, ресурсосбережение, коммуникации, безопасность. Единственным заказчиком инноваций должно стать государство. Скажу крамолу: России на данном этапе необходимо воссоздание органа, напоминающего Госплан» («Век», 2001, № 46).

Но нашим реформаторам нет дела до серьезных выкладок и предупреждений ученых. Они игнорируют их точно так же, как и общественное мнение страны, проявляя удивительную косность мышления во всем, что касается экономических догм неолиберализма.

Если взять только некоторые инициативы праволиберальных реформаторов, нельзя не поразиться циничности готовившихся и проталкивавшихся ими через парламент и президентские структуры решений. Чуть ли не каждое из этих решений не просто наносит существенный урон интересам страны и подавляющего большинства народа, но и закладывает мину замедленного действия под нынешнюю и будущую стабильность российского общества. Вот лишь несколько примеров социальной и политической безответственности российских радикал-либералов.

Пенсионная реформа. Невозможно представить, сколько газетной бумаги и эфирного времени было истрачено правительственными чиновниками типа вечно восторженного экс-министра труда А. Починка и полностью провалившегося экс-главы Пенсионного фонада, а затем столь же незадачливого министра здравоохранения и социального развития М. Зурабова, чтобы доказать миллионам нынешних и будущих пенсионеров, какую величайшую заботу проявляет о них власть, принимая новое пенсионное законодательство. Но вот оценка квалифицированного специалиста в пенсионных вопросах, депутата Госдумы О. Дмитриевой (представляющей, кстати, вовсе не левую оппозицию): «Для ныне живущих пенсионеров никаких улучшений нет... Будущим пенсионерам обещана накопительная часть пенсии. Но люди смогут прийти за этой накопительной пенсией не раньше, чем через десять лет. Поскольку она полагается мужчинам, которые сейчас младше пятидесяти лет, и женщинам младше сорока пяти лет... Велика вероятность того, что в то время, когда вы выйдите на пенсию, у вас с рубля останется 20 копеек. Будущим поколениям светит еще меньше, чем нынешним».

А вступление во Всемирную торговую организацию (ВТО), которое неолибералы упорно навязывают России вопреки элементарной логике, предостережениям и протестам здравомыслящих экспертов, ученых и предпринимателей? Не только на компьютерах, но и буквально на пальцах просчитан и доказан колоссальный, непоправимый урон, который вступление в ВТО нанесет по слабой, по сути беззащитной российской экономике. По мнению профессора МГУ И. Мысляевой, в результате вступления в ВТО «процентов 10-20 россиян, связанных с производством и переработкой сырья, будут жить более-менее сносно. А остальным уготовано жалкое существование». Как считают многие эксперты, вступление в ВТО может крайне отрицательно сказаться на жизнедеятельности ныне весьма конкурентоспособных на мировых рынках авиационно-космического комплекса, судостроения и прежде всего экспортноориентированного военно-промышленного комплекса. Членство России в ВТО поставит уже не на грань, а за грань существования отечественное автомобилестроение, легкую и текстильную промышленность, многие другие отрасли. По различным подсчетам, после вступления в ВТО от 10 до 40 миллионов российских граждан лишатся работы. Магазины будут, конечно, ломиться от изобилия импортных товаров, но покупать их людям станет совсем уж не на что.

Представители ВТО требуют отказа от государственной поддержки отечественного сельского хозяйства и снижения ввозных пошлин, не спеша при этом открывать свои рынки для российских экспортеров продовольствия. Соответственно, наши сельхозпредприятия будут разорены. Вступление в ВТО поставит тем самым под вопрос продовольственную безопасность страны. Оно резко снизит конкурентоспособность российских телекоммуникационных и страховых компаний, банков и кредитных организаций – западные компании их просто задавят. По расчетам Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, от вступления в ВТО Россия не получит, а будет терять 1 процент ВВП, или 7,2 миллиарда долларов в год. Ученые Российской академии сельскохозяйственных наук тоже подсчитали вероятный ущерб: после вступления в ВТО российский Агропром будет терять 4 миллиарда долларов ежегодно.

Очевидно, что удар по целым отраслям народного хозяйства – это не только удар по экономике в целом, но и по тем, кто в ней работает. Рост безработицы, снижение реальных доходов большинства трудоспособных граждан, падение покупательной способности населения и как следствие – дальнейшая деградация отечественной промышленности, заколдованный круг кризиса – вот вполне предсказуемые последствия политики ускоренного вступления России в ВТО.

Среди этих вполне вероятных последствий может оказаться повторение дефолта и окончательное превращение России исключительно в нефтедобывающую страну, то есть сырьевой придаток цивилизованного мира. «Мое твердое убеждение, – заявляет один из крупнейших российских специалистов в области финансов и экономики В. Геращенко, - России в ВТО спешить не надо. Сейчас это выгодно только тем компаниям, которые производят металл. Почему все наши чиновники с высоких трибун заладили: “Мы должны вступить в ВТО как можно раньше”? Зачем? Что это даст нашей экономике? Какой, пардон, дурак им это докладывает?» («АиФ», 2004, №21). Прав, думается, академик Н. Шмелев, который считает, что «вступление в ВТО неизбежно и при определенных обстоятельствах может быть полезно для России, но не сегодня. И не на тех условиях, которые нам сейчас так безапелляционно навязывают, - это просто невозможно. Должен, в конце концов, у нас появиться инстинкт самосохранения. Думаю, что лучшим решением этого вопроса для России было бы лет на 10-15 забыть об этих переговорах, как, кстати, это делали многие страны» («Родная газета», 2004, №12).

Буквально все серьезные отечественные экономисты, опираясь на факты послевоенного мирового развития и собственные скрупулезные расчеты, предупреждают власть: такие организации, как ВТО, МВФ, Мировой банк, мягко выражаясь, бесполезны – а по большому счету вредоносны – для развивающихся стран, в том числе и стран с переходной экономикой, включая Россию. «Не окажется ли цена за право называться страной с рыночной экономикой слишком высокой для нас? – задает вопрос политолог И. Лунегова. - Ведь все, что происходит в рамках ВТО и вокруг нее, в том числе и вопрос о вступлении в нее России, это не игра. Речь идет просто-напросто о выживании страны. И одна-единственная ошибка может оказаться роковой» («Свободная мысль-ХХI», 2005, №10). Но наше правительство, где задают тон такие откровенно прозападные деятели, как Г. Греф, как будто загипнотизированное неолиберальными оракулами, делает вид, что не слышит этих предупреждений.

Неолиберальные идеологи и политики, по-видимому, не отдают себе отчета и в том, какое возмущение в самых различных слоях российского общества вызывает и провозглашаемый ими на протяжении всего периода реформ прозападный внешнеполитический курс. Еще в декабре 2001 года программа фактически односторонней переориентации России на Запад была озвучена одним из тогдашних лидеров СПС И. Хакамадой. Эта программа включала в себя традиционные для неолибералов призывы создать «идеологию поворота на Запад», которая должна стать государственной идеологией, «обеспечить прорыв России в глобальную цивилизацию». Программа пыталась убедить население России, что нужно поступиться так называемыми «мифологемами» - то есть привычными представлениями о независимости и величии России - «во имя грядущего благосостояния и достатка в глобальной цивилизации» и т. п. Характеризуя такого рода требования, политолог А. Ципко писал, что программа неолибералов «лишена здравого смысла, она не только утопична, неосуществима, но и во многих отношениях разрушительна. По сути, И. Хакамада предлагает нам продолжить политику начала 90-х, которая чуть не привела к национальной катастрофе... Реализовать программу СПС можно только одним способом - разрушив Российскую Федерацию как независимое государство и превратив ее в совокупность территорий, осваиваемых постепенно нашими историческими конкурентами». Примечательно, что почти в тех же выражениях подверг критике прозападную внешнеполитическую программу неолибералов и уже неоднократно цитировавшийся историк Ю. Афанасьев, которого, в отличие от А. Ципко, никак не заподозришь в антизападных настроениях. По его словам, столь радикальное изменение внешнеполитического курса - это «подключение к регрессивной стратегии глобального социального развития, воплощаемой США. Подключение на правах младшего, фактически на все согласного партнера... Покорность манипуляциям американских “геополитиков” смертельно опасна и для всего человечества, и - в первую очередь - для России».

А вот пример из совсем иной сферы. За годы «реформ» фантастически подорожала книжная и газетно-журнальная продукция, ранее практически полностью субсидировавшаяся государством, которое не допускало даже малейшего роста цен в этой считавшейся исключительно важной сфере. Сейчас ее фактически приравняли по значимости к производству алкоголя или колготок. Никаких льгот или поблажек! В итоге постоянно и в огромных размерах растут цены на бумагу, полиграфические услуги. Почтовики берут за доставку газет и журналов суммы, порой больше их себестоимости. В итоге тиражи популярных периодических изданий за годы неолиберальных реформ снизились в 40-60 раз! Многие региональные газеты вообще оказались перед выбором: либо исчезнуть, либо оказаться под полным контролем местных олигархов и властных структур – губернаторов или мэров. Сегодня можно назвать с десяток российских территорий, где не осталось ни одной ежедневной газеты. Выпуск ежедневных газет в России сейчас в шесть раз меньше, чем в Японии, в 2,5 раза меньше, чем в Великобритании, и в полтора раза ниже, чем во Франции. К тому же 30 процентов россиян вообще не читает газет («Коммерсантъ», 14 марта 2005 года). А, скажем, у финнов показатель читающих газеты равен 87 процентам.

Не менее тревожно обстоит дело с книгами. Они тоже продолжают ощутимо дорожать, и их все меньше читают, особенно – молодежь и подростки. Отказ от книги как, может быть, основного элемента формирования личности приводит к непоправимому моральному и интеллектуальному оскудению этой самой личности. Осознают ли в правящих кругах страны всю опасность, нависшую над нашим обществом? Ведь у сегодняшнего не читающего поколения появятся дети и внуки, которых вообще некому будет вовлечь в чтение книг.

Чтение перестало быть безусловной национальной ценностью, которой десятилетиями так гордилась наша страна. Около 40 процентов взрослого населения России практически не читает книг, а 52 процента – никогда их не покупает. В 1970-1980-е годы таких было лишь 10 процентов, а у 90 процентов дома были целые домашние библиотеки. Только за годы ельцинского правления, по официальным статистическим данным, более чем на 10 тысяч сократилось количество библиотек в стране. Самая ужасная картина - в провинции, где люди лишены возможности покупать книги, поскольку в ряде мест практически вообще исчезла книжная торговля.

Иногда закрадывается крамольная мысль: а быть может, в этом состояла и состоит одна из никем, естественно, не афишируемых задач российских либерал-реформаторов - обрекая наших соотечественников на материальные трудности, сократить численность населения (особенно старших поколений, которые еще могут сравнивать нынешнюю жизнь с предшествующим периодом российской истории и не в состоянии адаптироваться в условиях дикого капитализма). А лишая одновременно россиян (прежде всего молодежь, подростков) доступа к культуре, к подлинным, а не мнимым духовным ценностям, заставить их довольствоваться примитивной поп-культурой, эрзац-ценностями - ежедневным целенаправленным «промыванием мозгов» желтой прессой15 и телеканалами. Электронные СМИ, писал известный социолог Б. Грушин, «до основания разрушают все старые ценности и взамен этого подсовывают ценности чудовищные, в том числе заимствованные со стороны, к российским традициям и национальному духу не имеющие никакого отношения. Все оплевывается и подвергается сомнению. Происходит распад на уровне морали, поведения людей, их быта».

Последствия этой активной «промывки мозгов» не могут не настораживать. Наука давно установила, что если человек в своем повседневном развитии перестает читать, у него неизбежно начинает вырабатываться иной принцип мышления. При получении информации через телевидение, радио, Интернет значительно падает адекватность оценки достоверности этой информации. И человек незаметно для себя становится информационно зависимым, перестает критически осмысливать интенсивно навязываемую ему электронными СМИ информацию. Фактически возникают миллионы зомбированных существ, манкуртов, лишенных навыков самостоятельного мышления исполнителей воли истинных правителей страны. Как отмечают специалисты, все крупные пиаровские акции последнего времени, организуемые нашими «политтехнологами», основаны именно на этом принципе: когда нужно одурманить народ, внушить ему, что «белое» это «черное», а голосовать надо «сердцем, а не головой», это делается посредством не печатных, а электронных СМИ, прежде всего телевидением.

Уже сейчас печать бьет тревогу по поводу начинающих проявляться негативных последствий «промывки мозгов» новой пропагандой, насаждающей - прежде всего среди молодежи - культ денег, насилия, пошлость, презрение к честной и порядочной жизни, к физическому труду и занятым им людям, к культурным ценностям прошлого. Ссылаясь на опросы выпускников школ, газеты с удивлением констатируют: