Geum.ru

Из книги «Свет и тени: от Ленина до Путина. Заметки о развилках и персонах российской истории. М., «Культурная революция», 2006

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10
подробнее см.: Собянин А., Суховольский В. Демократия, ограниченная фальсификациями: Выборы и референдумы в России в 1991 – 1993 гг. М., 1995). Нельзя исключать, что когда-нибудь в будущем все это выйдет наружу, ибо, как известно, нет ничего тайного, что рано или поздно не стало бы явным.

Раскол демократов в немалой степени обеспечил неожиданный успех на парламентских выборах ЛДПР. Этот успех явно был проявлением недовольства общества как левым, так и право-либеральным флангами российской политики. Проявились и тоска по Советскому Союзу, запоздалое осознание людьми, какой трагедией стал распад СССР, обостренное ощущение национального исторического поражения 1991 года. Появившиеся в ельцинском лагере прагматики быстро сообразили, что в сложившихся условиях выгоднее всего переложить на неолибералов всю полноту ответственности за провалы 1992 - 1993 годов. И это тоже, естественно, отразилось на результатах выборов. Кроме того, для Жириновского и его партии властями были созданы максимальные возможности ведения предвыборной кампании. С его помощью были таким образом нейтрализованы радикально настроенные национал-патриоты и ослаблены левые силы. Но одновременно ельцинский режим сам себя дискредитировал, получив в лице лидера ЛДПР «замечательного союзника», который откровенно занимался и манипуляцией общественным сознанием, и теневыми интригами, и неприкрытым популизмом.

После выборов в стране сложилась новая расстановка политических сил. Началось резкое усиление роли главного охранника президента А. Коржакова. Сам Ельцин на глазах превращался в настоящего «кремлевского царя». Именно тогда во всем его облике и поведении стали утверждаться закрытость, показная величественность, помпезность. Когда Коржаков однажды сказал ему по какому-то поводу, что, мол, «не царское это дело, Борис Николаевич», такое высказывание лишь подтвердило: отныне президент возомнил себя стоящим над схваткой, абсолютно ни перед кем не ответственным. По сути он стал некоронованным конституционным монархом, можно сказать - избранным монархом, который считал себя вправе, среди прочего, игнорировать новый парламент, всю законодательную ветвь власти.

Очевидно, Ельцин пребывал в тот период в уверенности: дело сделано, полнота власти обеспечена, все противники напуганы, деморализованы и теперь перестанут мешать ему единолично править страной. На такой основе происходила консолидация режима, завершался процесс дифференциации прежнего и образования нового правящего класса за счет притока к нему только-только образовавшихся социальных слоев, новых элитных группировок. В то же время, как ни странно, происходило ослабление влияния и роли неолибералов, которые на протяжении 1992-1993 годов активно покровительствовали формированию торгового и финансового капитала. После прихода к власти премьера Черномырдина происходило укрепление и расширение влияния сырьевого комплекса экономики.

По сравнению с предыдущим периодом 1994 год казался спокойным. Тогда немало говорили о наконец-то достигнутой стабилизации экономической и политической жизни. Кто-то, правда, отпускал шуточки про «полный стабилизец». Тем не менее, впечатление было такое, что в обществе воцарилась какая-то пустота, апатия, возник политический вакуум: после расстрела парламента у правящего режима, по существу, не осталось серьезных врагов, оппозиция была ослаблена, на какое-то время отошла в тень.

Власть Ельцина незаметно подтачивал и нараставший процесс укрепления региональных кланов, которые, срастаясь с криминалом, во все большей степени становились полноправными хозяевами в своих вотчинах. Тогда даже появилось понятие «номенклатурный абсолютизм на местах». В целом за всем этим скрывалось постепенно усиливавшееся отчуждение между властью и народом. По сути дела, именно это и выдавалось за стабилизацию. На самом деле давала себя знать вполне естественная после многих лет потрясений усталость масс. В тот период каждый старался хоть как-то приноровиться к существованию в новых, крайне враждебных социальных условиях, чаще всего не думая ни о чем другом. Явственно ощущались страх перед новым кровопролитием и полное разочарование людей в политике и политиках.


ВО ВТОРНИК, 11 октября 1994 года рухнула одна из опор ельцинской псевдостабилизации – потерпела провал экономическая стабильность. Это привело к обвалу рубля, потерявшего четверть своей стоимости, и значительно усилило разочарование людей в режиме. «Черный вторник» был расплатой за курс тактических компромиссов правительства, который в конечном счете опирался на весьма существенную накачку денежной массы. Уже в декабре страна столкнулась с реальной угрозой подрыва и политической стабильности. Она стала рушиться с началом боевых действий в Чечне. О том, как все это происходило, с чего все начиналось, кто изначально поддерживал появление дудаевского режима, написано очень много. Напомню в общих чертах лишь об основной канве событий.

26 ноября 1994 года начался поход на Грозный поспешно сколоченного чеченского ополчения. Затея провалилась, и это явилось настоящим унижением российского президента. Именно так он и воспринял происшедшую неудачу. И вместо того, чтобы искать путей мирного решения тогда еще по существу и не разгоревшегося в полной мере конфликта, Ельцин пошел по пути предельного обострения ситуации. Был издан указ, потребовавший от дудаевцев сложить оружие до 15 декабря. Но, как выяснилось позднее, уже 29 ноября Советом безопасности было принято решение об использовании в Чечне армии. Фактически было предрешено, что начнется крупная военная операция. Со 2 декабря начались авианалеты на Грозный.

При вынесении окончательного решения использовался и такой аргумент: чем мы хуже американцев? Мы тоже можем совершить такую же операцию, такой же блицкриг, как только что проведенная тогда высадка американского десанта на Гаити. Этот десант за несколько часов сместил там военную хунту, передал власть законно избранному и лояльному США президенту. Подразумевалось, что мы вполне в состоянии повторить этот опыт, с помощью чуть ли не одного танкового полка навести в Чечне «конституционный порядок», показав силу новой демократической власти и тем самым резко подняв престиж Ельцина.

Г. Попов считает, что расчет делался на то, чтобы «подставить» армию, показать ее слабость, провести чистку вооруженных сил, а под этим покровом установить в стране режим личной власти, ограничить демократию, отменить выборы и так далее. Между тем - и это самое главное - дудаевский режим переживал в тот момент острейший кризис. Он уже успел до предела отравить жизнь чеченскому населению и держался тогда буквально «на волоске». Если бы Ельцину хватило ума действовать другими методами или просто немного выждать, то этот режим неизбежно рухнул бы сам по себе, потому что население республики было измучено тотальной коррупцией и бандитизмом. Вторжение российских войск означало спасение Дудаева и установленного им режима: оно содействовало бурному росту антирусских настроений и сплочению чеченского населения против общего врага. Тем самым непродуманные, авантюристические действия Ельцина и его непрофессионального окружения дало возможность сепаратистским силам не просто выжить, но и существенно укрепиться, на какое-то время обеспечить себе поддержку большинства местного населения.

Как считает О. Попцов, «в Чечне случилась первая битва, которую криминальный мир России давал федеральной демократической власти. А мы всё истолковали как федеральные, национальные проблемы. И криминал эту битву выиграл. Он понял: армию можно купить. И не только армию. Дудаев был достаточно тщеславный человек. Если бы его сделали заместителем министра МВД России, добавили бы 1-2 звезды на погоны, что предлагал М.Полторанин после встречи с Дудаевым, то ничего бы не было» («ЛГ», 2002, №5).

Мне представляются очень интересными воспоминания N о малоизвестных сторонах экономической и политической подоплеки первой чеченской кампании. Поэтому хочу подробнее познакомить с ними читателя.

«Если Борис Николаевич признаёт начало боевых действий ошибкой, то есть все основания полагать, что у него и его ближайшего окружения имелся какой-то замысел. С помощью военной кампании решалась некая политическая задача. Но имелась еще и экономическая составляющая. Хотел бы выделить в этой связи два момента. Во-первых, знаменитые “чеченские авизовки” вовсе не были придуманы в ходе войны некими злобно-гениальными чеченскими финансистами. Это изобретение 1991 года, к тому же - сугубо российское. Криминальной России еще предстоит когда-нибудь дать ответ, кто и каким образом запустил их и стал активно использовать. Впервые эти авизо были зафиксированы в рамках платежей в Свердловской области, потом они оказались в Молдавии и лишь позднее - в Чечне. Проводиться они стали преимущественно через чеченские фирмы - либо через отделение Госбанка в Грозном, либо еще каким-то путем. А для “отмазки” им намеренно было поставлено клеймо “чеченский авизон”. На деле это было не что иное, как инструмент крупномасштабных хищений денежных средств по подложным документам. Похищались они из той системы, где циркулируют денежные потоки, связанные с обслуживанием государственного бюджета. Система эта сложилась давно, и рядовые уголовники придумать ее никак не могли бы. Изобретен этот инструмент был выходцами из государственных структур и самими государственными банкирами. Кем конкретно – сказать трудно. Но ясно, что к 1990 - 1991 годам «изобретатели» оказались тесно связаны и с криминальными группировками, и с едва нарождавшимся тогда бизнесом. С помощью определенных технических инструментов, получивших название “чеченский авизон”, и происходило присвоение значительных ресурсов из государственного кармана.
  1. По сути дела, с 1991 по 1994 год Чеченская республика была свободной, не знавшей никакой таможенной системы территорией. Все это время она оставалась огромным офшором на территории России. Другими словами, это были открытые ворота для крупномасштабной контрабанды. Все, что нужно было доставить в страну без таможенного оформления, завозилось в Грозненский аэропорт и оттуда растекалось по всей России. Чечня представляла собой огромный контрабандный «пылесос». А чеченцы выполняли роль технического персонала, обслуживающего этот хорошо отлаженный механизм. Естественно, что при этом между различными группировками возникали противоречия. Кто-то из них стал претендовать на большие куски, выталкивал конкурентов, сводил с ними счеты. Многие проблемы, связанные с ростом напряженности в чеченском обществе в довоенные годы, связаны с тем, что в создавшейся ситуации кто-то сумел присосаться к крупным денежным потокам, а кто-то - нет. С одной стороны, Дудаев должен был контролировать эти потоки, а с другой стороны, - установить такой контроль он оказался не в состоянии.

Уверен: если бы даже Чечни как независимой по существу республики в течение 1991 - 1994 годов не возникло, то такую территорию надо было бы выдумать. Потому, что с точки зрения потребностей бурного развития теневой экономики России в те годы это был совершенно адекватный времени, жизнеспособный и необходимый инструмент. Не появись тогда дудаевской Чечни, нечто подобное ей возникло бы где-нибудь в Калининградской области или в Приморье. Впрочем, хотя и не в столь крупном масштабе, такой инструмент там и в самом деле существовал.

Итак, Чечня до вторжения - это некий встроенный в российскую экономику, абсолютно теневой, контрабандный анклав, на операциях в котором сколачивали огромные состояния отнюдь не сами чеченцы. Во всяком случае, “навар” шел в первую очередь не им. На мой взгляд, именно в мощном экономическом пласте следует искать корни начавшегося в 1994 году вооруженного вторжения. К этому надо добавить никем в те годы не контролировавшиеся, по сути дела, контрабандные потоки нефти. Сложилась целая, хорошо выстроенная система поставок “черного золота” в Россию. И я очень сомневаюсь, что на этих поставках тоже обогащались одни чеченцы. Во всяком случае огромные прибыли имели не только они.

Напомню: Грозненский нефтеперерабатывающий завод в советские времена был одним из самых передовых, технологически продвинутых предприятий, с очень высокой степенью переработки нефти. В те времена чеченской нефти не хватало для того, чтобы загрузить его мощности. Месторождения в республике постепенно вырабатываются. Дело в том, что средний срок экономической рентабельности нефтяного месторождения составляет около 30 лет. К началу 90-х годов промышленная добыча нефти в Чечне была уже на исходе. Но грозненский завод к этому времени все больше переключался на переработку нефти из близлежащих регионов. Вплоть до 1994 года он нормально функционировал, его никто не разрушал, исправно действовали и нефтепроводы. Разумеется, нелегальная торговля нефтью с территории Чечни могла процветать только в силу особых отношений Дудаева с “большой Россией”. И в этом мне тоже видится один из факторов, который мог подвигнуть российскую правящую верхушку на вторжение. Не исключено, что каким-то влиятельным силам очень хотелось переделить нефтяные и финансовые потоки. Я говорю сейчас только о чисто теневой составляющей – стремлении к переделу влияния. Но эта составляющая весьма высока.

На каком-то этапе высшее государственное руководство стало осознавать, что из его рук уходит валютообразующий поток. Как ни цинично это звучит, но в течение нескольких лет это руководство в своем отношении к Чечне исходило из того, что ради разрядки социальной напряженности в стране и насыщения рынка товарами в условиях острого дефицита в различных регионах можно закрывать глаза на ввоз значительного объема всевозможных товаров без таможенного обложения. В конце концов, рассуждали тогда “наверху”, эти товары остаются в России. Но когда стал резко возрастать вывоз через Чечню товаров и материальных ресурсов из России, это уже означало прямые потери. Данный фактор также нельзя сбрасывать со счетов, когда возникает необходимость найти логическое объяснение всей чеченской операции.

А дальше начинается самое интересное. Несмотря на боевые действия, практически весь 1995 год нефтеперерабатывающую промышленность в Чечне никто особенно не трогал. И первые попытки урегулирования конфликта были предприняты именно теми, кто стоял за грозненской нефтью. Они очень хотели урегулировать вопрос мирным путем. Рассуждения при этом были приблизительно такие: Москве не нравится Дудаев? Не будет его. Не нравится чеченская самостоятельность? Ну и не надо ее. Все можно урегулировать и найти пути примирения. Главное – чтобы не было больше военных операций. Иначе дальше будет только хуже. Фактически, федералам предлагали поделиться прибылями, соглашались воровать под их контролем, аккуратно. Но федералы не пошли на это. До сих пор остается открытым вопрос: то ли они придерживались высоких принципов, то ли им мало пообещали?
  1. Таковы экономические составляющие войны. Что касается внутриполитических моментов, то надо сказать, что сама федеральная власть была далеко не однородной, и царившие в ней настроения были вовсе не однозначными. Влиятельные силы в ельцинской администрации искали новых способов расширения своей власти и ослабления правительства. Верх одерживали сторонники идеи “победоносной войны”. Необходимость ее объясняли тем, что иначе, мол, очень трудно будет выиграть предстоявшие в 1995 году парламентские выборы. Логика ближайшего окружения президента была проста: мы должны оттеснить от власти всех, кто не с нами, и полностью обеспечить себе политический диктат в стране. Ельцина подталкивали к тому, чтобы провести молниеносную боевую операцию и одновременно расправиться с коммунистами и разными элементами демократических сил. Тогда, убеждали его, вся полнота власти будет в его руках.
  2. Благодаря победoносной войсковой операции, казалось, можно было быстро добиться консолидации общества, поддержки электората, победы на выборах. Но эти аргументы убеждали только часть правящей верхушки. В то же время значительная часть правительственного аппарата видела, что кремлевская власть начинает расползаться, что обманчивой стабильности 1994 года угрожают новые узлы конфликтов между различными группами интересов. Росло осознание того, что если так пойдет и дальше, то к середине 1995 года не на кого будет опираться. Надо было срочно что-то придумывать для консолидации элиты, хотя бы по чисто формальному признаку. Такой мотив к самому концу 1994 года стал доминирующим в умах многих разработчиков политического курса.

Просчет был допущен грубейший. На мой взгляд, первая чеченская война, с точки зрения оперативно-тактической подготовки вообще никак не была просчитана. Имелось лишь некое политическое обоснование. Bойсковая операция совершенно не была подготовлена. Военных убедили, что все в городе уже находится под контролем. А в том, что ранее ничего не получилось у отрядов Б. Гантамирова, виновными объявили эфэсбэшников. Теперь же, мол, все находится в руках Службы безопасности президента. Она всё знает, у неё все «схвачено». Главное - войти в Грозный и навести там порядок.

В чем-то это было честное заблуждение, а в чем-то - преступная халатность. Вполне вероятно, что имела место и провокация со стороны определенных чеченских кругов, которые тоже пытались ловить рыбку во всей этой мутной воде. Во всяком случае, чеченцы были подозрительно хорошо осведомлены о ходе операции. Слишком хорошо! Причем, с самых первых шагов. Можно сказать, что развязанная в Чечне война была настоящей авантюрой, причем абсолютно неподготовленной, лишенной четкого представления о политических задачах, которые предстояло решать в ходе развязанной боевых действий. Если бы Ельцин в самом деле был мудрым, дальновидным руководителем и тем более выдающимся политиком, то он не должен был вставать на путь крупномасштабной войны с бандитами только потому, что они бандиты. Для этого существует МВД, разрабатываются спецоперации, имеется множество других известных любому профессионалу способов противостояния бандитам. А если президент устраивает подобное кровавое шоу, значит, ему требуется решать какую-то политическую задачу. Но в таком случае нужно четко сформулировать поставленные цели, чтобы они были понятны всем и каждому. Ничего этого не было и в помине».

Показанный в конце августа – начале сентября 2005 года по НТВ и получивший широчайший отклик многосерийный документальный фильм А. Поборцева «По ту сторону войны» наконец-то высветил некоторую часть правды о первой чеченской кампании. Главное, что он убедительно продемонстрировал: никому в тогдашней правящей верхушке на самом деле не было дела до защиты интересов страны, до судеб брошенных в котел войны тысяч наших ребят и оказавшихся в эпицентре событий мирных жителей. В ходе самой войны, во время показного предвыборного перемирия с Яндарбиевым, позорной сдачи 5 августа Грозного, а затем подписания 31 августа Хасавюртовского соглашения и ухода федеральных войск из Чечни каждый в этой верхушке заботился только о собственных интересах. Одни (Ельцин и его окружение) – о сохранении власти, другие (генерал Лебедь и стоявшие за ним силы) – о ее захвате, перераспределении в свою пользу финансовых потоков, которые были связаны с продолжением или прекращением войны. Постижение в полном объеме правды об этой войне нам еще только предстоит когда-нибудь в будущем. Ее крайне заинтересованы скрывать те, кто несет ответственность за бессмысленную гибель громадного числа наших соотечественников и чудовищные материальные потери, которые понесла тогда (и продолжает нести поныне) Россия.

Если подводить общие итоги развития страны после 1993 года, то, как отмечают исследователи того периода, прежде всего автор великолепной работы «Режим Бориса Ельцина» (М., 1999) известный политолог Л. Шевцова6, важнейшие его особенности можно свести к следующему. Это - фаворитизм Ельцина; все более очевидная ставка на всецело преданных ему людей типа Коржакова, а впоследствии - Чубайса. Это - восприятие президентом поражения на выборах Кравчука и Шушкевича на Украине и в Белоруссии как сигнал опасности для него самого; укрепление региональных и олигархических кланов в России; ослабление федеральных структур; превращение Ельцина в никем не контролируемого самодержца; его явное нежелание вникать в суть раздирающих Россию проблем; усиление у него ничем отныне не сдерживаемых раздражительности и упрямства - особенно в ходе ведения чеченской войны. Это - пренебрежение к общественному мнению, к советам даже ближайших союзников и соратников; общий физический упадок Ельцина, усугубляемый непрерывным пьянством, особенно шокировавшим Запад, где начинали всерьез опасаться последствий дальнейшего пребывания у власти непредсказуемого и временами совершенно неадекватного российского президента; рост недовольства в провинции способами наведения порядка по всей стране.

В канун президентских выборов 1996 года произошло укрепление позиций группировки Коржакова, Барсукова и Сосковца. Отныне именно они стали определять погоду у президентского «трона». Сосковец был назначен руководителем штаба по выборам Ельцина. Начался сбор подписей за выдвижение его кандидатуры. Сам Борис Николаевич после декларированной стабилизации в 1995 году торжественно обещал избирателям мощный экономический подъем в 1996-м. Зная о реальном положении дел в стране и явном усилении влияния левых сил, олигархи – прежде всего, Березовский и Гусинский, - укрепившие к этому времени свои позиции и обладавшие уже огромными возможностями в сфере манипуляции общественными настроениями в стране, пошли на преодоление своих разногласий ради сплочения антикоммунистических сил и спасительного для них сохранения у власти Ельцина. Во время очередной встречи на экономическом форуме в Давосе был заключен «пакт олигархов».

Все происходившее тогда подтверждало возраставшую неспособность Бориса Николаевича править страной. Для олигархов становилось очевидным, что единственным способом защиты завоеванных ими позиций может быть использование дочери президента Т. Дьяченко как канала влияния на Ельцина. В последующие годы к этому способу получения уступок от президента прибегали все более интенсивно.

В экономическом плане именно в этот период была особенно активно задействована схема залоговых аукционов, которые стали проводиться по методу В. Потанина образца 1995 года. В соответствии с ней, олигархи одалживали деньги правительству, получая взамен акции крупнейших предприятий страны, а через год забирали их в собственность, если не получали одолженные деньги обратно. Так произошло с ЮКОСом, «Норильским никелем», Липецким металлургическим комбинатом, «Седанко» и т.д. Как замечал в те дни известный итальянский журналист Дж. Кьеза, олигархи выдали на поддержку Ельцина несколько миллионов долларов, а взамен получили от него гигантские уступки.