Учебное пособие предназначено для освоения студентами основ историко-философского знания, поскольку именно история философии является базовой частью философии как таковой.
| Вид материала | Учебное пособие |
СодержаниеБиблиографический список 5.6.6. Человек в постмодернизме Словарь философских понятий |
- Новая Философская Энциклопедия, т. II, с. 180-183; Богомолов А. С., Ойзерман, 198.46kb.
- Новая Философская Энциклопедия, т. II, с. 180-183; Богомолов А. С., Ойзерман, 220.91kb.
- Программа Вступительных испытаний Врамках экзамена история философии по направлению, 462.46kb.
- Экскурс в историю полемики о философии как науке Позитивистская традиция, 5095.29kb.
- Учебное пособие предназначено для студентов утис дистанционной формы обучения. Оно, 1727.53kb.
- Учебно-методический комплекс дисциплины «философия», 512.67kb.
- Темы для рефератов по философии, 62.72kb.
- Вопросы для подготовки к кандидатск, 26.7kb.
- Программа лекционного курса по общей философии Крючков Ст. В., к ф. н., ассистент кафедры, 97.49kb.
- Г. П. Ковалева история русской философии учебное пособие, 1889.35kb.
Библиографический список 1. Асмус В.Ф. Историко-философские этюды / В.Ф. Асмус. М.: Мысль, 1984. С. 203-216. 2. Витгенштейн Л. Философские работы / Л. Витгенштейн. М.: Гнозис, 1994. 3. Зотов А.Ф., Мельвиль Ю.К. Западная философия ХХ века: учеб. пособие / А.Ф. Зотов, Ю.К. Мельвиль. М.: Проспект, 1998. С. 334-426. 4. Зотов А.Ф. Современная западная философия / А.Ф. Зотов. М., 2001. 5. История философии: учеб. пособие для вузов / под ред. В.М. Мапельман, Е.М. Пенькова. М.: «Издательство Приор», 1997. С. 245-246, 299-314. 6. Кун Т. Структура научных революций / Т. Кун. М.: Изд-во АСТ, 2001. 7. Моисеев Н.Н. Современный рационализм / Н.Н. Моисеев. М., 1995. 8. Нарский И.С. Очерки по истории позитивизма / И.С. Нарский. М.: Изд-во МГУ, 1960. 207 с. 9. Поппер К. Логика научного открытия / К. Поппер // Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983. 10. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 4. От романтизма до наших дней / Дж. Реале, Д. Антисери. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1997. С. 189-256, 453-488. 11. Современная западная философия. Словарь. М.: Политиздат, 1991. С. 16-21, 58-59, 61-62, 122-123, 157-158, 160-161, 173-175, 260-261, 362-353. 12. Штанько В.И. Философия науки ХХ в. / В.И. Штанько. Ростов: РГПУ, 2004. 5.6. Философия постмодернизма 5.6.1. Об истоках термина «постмодернизм» Постмодернизм – это понятие, характеризующее современный этап философствования и культуры в целом. Это не столько теория, сколько образ жизни, захвативший целиком человека новой эпохи. Для постмодернизма характерен отход от прочности, упорядоченности мира, отказ от разума, какой-либо системы, разрыв с традиционными ценностями, в том числе гуманистическими / 1/. Сам термин впервые был употреблен в книге Р. Ранвица «Кризис европейской культуры» (1917 г.). В 1934 г. он использовался для обозначения авангардистских поэтических опытов начала 20-х гг., радикально отторгавших существовавшую литературную традицию. В работах А. Тойнби (1939-1947 гг.) понятием постмодернизма обо  значалась современная (начиная с Первой мировой воины) эпоха, в отличие от предшествующей эпохи модерна. Однако «по-настоящему», как «новое слово» в культурном лексиконе, данное понятие начало распространяться в 60-70-х гг. XX в. для фиксации новационных тенденций в архитектуре и искусстве, в художественных и вербальных его формах, а потом стало применяться к экономико-технологической и социально-исторической сферам.В философию оно вошло прежде всего во Франции, особенно после 1979 г., начиная с работы Ф. Лиотара «Постмодернистское состояние: доклад о знании». После осознания постмодернистской философии как особого состояния духа и направления мысли, к ней, часто «задним числом», стали причислять себя (и это в основном признается остальным философским сообществом) Р. Барт, Ж. Батай, М. Бланшо, Ж. Бодрийяр, Ф. Гваттари, Ж. Делез, Ж. Деррида, С. Жижек, П. Клоссовски, Ю. Кристева, Ф. Лиотар, Р. Рорти, М. Фуко и др. 5.6.2. Деконструкция Деконструкция – нигилистический по отношению к прежней «метафизике» способ мышления, основа первого этапа постмодернистского философствования. Деконструкция базируется на определенных приемах, отрицающих целостность какого-либо текста, его смысла. Например, беря какую-либо книгу, мы игнорируем ее общую направленность, выявляем подавленное маргинальное содержание и, опираясь на него, отрицаем центральную идею автора этой книги, заставляя говорить его зачастую прямо противоположное тому, что тот хотел сказать. Так Ж.-Ж. Руссо, символ, знаковая фигура критика цивилизации, сторонника естественности и борца за сохранение природы через деконструкцию «прочитывается» как ее враг и становится апологетом искусственного. Завершающим этапом деконструирования является «означивание» – вкладывание нового, часто противоположного смысла в текст или поступок Другого. Постмодернистский автор ведет себя как оса-наездница по отношению к животному, на котором она паразитирует, откладывая в него личинки, чтобы вывести свое потомство, или кукушонок, выросший и вскормленный в чужом гнезде – выбрасывает его подлинных хозяев. Таким образом, деконструкция – это деятельностная установка, принципом функционирования которой является не истина, а достижение поставленной цели (отрицание традиционного мира человеческого бытия). 5.6.3. Децентрация От латинского слова centrum - средина, основание, пуп; частица «де» как и везде – отрицание данных понятий. Децентрация - центральный элемент деконструкции, является необходимым условием критики всей европейской духовной культуры, формируемой ею картины мира, особенно метафизики. Вся предшествующая постмодернизму философия признавала какой-либо центр, исходную сущность, субъекта как отправной пункт смысловой целостности, «опредмечивающейся» в объекте. Центрация являлась условием представления вещей как сложных систем, она предполагала системно-структурную методологию и вообще любую сколько-нибудь субординированную организацию в предметном мире. Метафора центрации в теоретическом сознании – дерево, имеющее ствол и растущие на нем ветки. Выделять главное и второстепенное, придавать разный вес тем или иным компонентам, различать ядро и периферию, внутреннее и внешнее, глубину и поверхность, располагать явления по вертикали – есть, в сущности, способ нашего, как формально-логического, системного, так и диалектического, мышления. Постмодернизм отказывается от всех центристских подходов и меняет сам способ отношения человека с миром. Децентрация предстает как демонтаж каркаса до сих пор существовавшей онтологии и гносеологии, знаменует собой переход к другой модели реальности. Это выражается в отказе от субъект-объектного отношения, самого деления мира на субъективное и объективное, на чем стояла и стоит классическая философия. Итак, постмодернизм вместо целостного дерева предлагает «ризому» – корневище, не обладающим четко выраженным подземным стеблем. Это понятие было разработано Ж. Делезом и Ф. Гваттари в книге «Ризома», где оно прямо противопоставляется понятию структуры как систематизированному и иерархически упорядочивающему принципу организации. Связи остаются, но они не между вещами и явлениями, а существуют сами по себе, принимая любые ситуационные конфигурации. Другое, похожее на ризому понятие, используемое в постмодернистской культуре – лабиринт. В нем тоже нет центра и периферии, оно не подчиняется линейной логике, в нем бесконечное число входов, выходов, тупиков и коридоров. Отныне мы живем в лабиринте с неизвестным выходом, о чем намного раньше говорило, что предвидело абсурдистское искусство. Примером такого лабиринта может быть Интернет,  где действительно нет иерархии, нет земного притяжения и обусловленной им вертикализации отношений. 5.6.4. Симулякр Одним из знаковых понятий постмодернизма является понятие симулякра (от лат. simulacrum – образ, подобие). По сути, это обобщение явлений и процессов, связанных с имитацией, подменой вещи чем-то другим, похожим на нее, ее аналогом, подделкой, копией, бутафорией, контрфактным продуктом, притом выдаваемых за саму эту вещь, за оригинал. Это квази, псевдо, «как бы», когда сохраняя внешнее существование, вещи теряют свою сущность и служат выражением чего-то другого. Не случайно, в современном языке так широко распространился оборот «как бы»: вино без алкоголя (как бы вино), кофе без кофеина (как бы кофе), секс без партнера (как бы любовь). Симулякр – это не нечто новое, впервые созданное, а то, что внедряется в уже существующее, и внешним образом воспроизводя его функции, все же подменяет его субстрат, субстанцию. Например, современный человек формально все же человек, но в нем нет души, самости, он функционер, марионетка, зомби, робот. Заслуга постмодернистской философии в том, что в ней впервые нашла обобщение эта мощнейшая тенденция развития нашей цивилизации к «как бы жизни», к замене реальности симулякрами. На место оригинала становится копия, и как бы это не было парадоксально, копия лучше оригинала (полученная из-под ксерокса бумага вполне может быть четче и лучше той, которую она воспроизводила, ароматизированная и дополненная пищевыми химикатами колбаса вкуснее натурального мяса, люди на экране красивее, чем в жизни и пр.). Драматизм ситуации в том, что качество получаемой реальности действительно выше, но это реальность иного. Качество собственно человеческого, не опосредованного техникой бытия – ниже, отчужденнее, вторичнее. Оно становится необязательным, «не настоящим» (например, текст от руки). Ж. Бодрийяр, разработав понятие симулякра /2/, выступает с критикой постмодернизма. Он показывает глубинную связь капитализма, глобализации и информатизации, их отчуждающее влияние на человека. Вместе с тем данный автор предлагает способы противостояния превращению вещей в симулякры. 5.6.5. Анти-этно-фалло-фоно-логоцентризм Анти-этно-фалло-фоно-логоцентризм – это метафорическое выражение Ж. Деррида, в котором фиксируется отрицание системно-иерархических типов реальности и, прежде всего, человеческой реальности. В данном термине отрицается человек в четырех своих измерениях. Во-первых, с человека снимается его этническая, родовая принадлежность. «Этно» – как бы второе имя человечества, выражающее его многообразие и в то же время универсальность. Борьба с этноцентризмом – это борьба с антропоцентризмом, отрицание человека в качестве культурно-исторического существа. Фаллоцентризм при поверхностном толковании представляется как обозначение мужской субъектности и патриархального общества, а его критика – подарок-дань феминизму-гендеризму, находящему некое удовлетворение в деградации человека и распаде природогенной ценностной иерархии. Фактически это оригинальный символ любого индивида как конкретного телесно-духовного феномена, обладающего полом, возрастом, расовой и национальной принадлежностью. Борьба с фаллоцентризмом – это борьба с телоцентризмом, отрицание человека в качестве животного, природного существа. Фоноцентризм выражает глубинную связь нашей речи с жизнью людей. Это предметное взаимодействие человека с миром. Как живой феномен человек «фонит», шумит, жестикулирует. Есть язык поз и движений, смеха и плача. Борьба с фоноцентризмом – это борьба с эмпириоцентризмом, отрицание человека в качестве чувственного существа. Постмодернизм, производя сдвиг от языка к тексту, тем самым отчуждает от человека, от автора и читателя живой язык, речь, предлагая вместо этого текст как самодостаточное множество. Логоцентризм – это признание роли мысли, сознания в жизни человека. Борьба с логоцентризмом – это борьба со словоцентризмом, отрицание человека в качестве мыслящего существа. Таким образом, в целом борьба с этно-фалло-фоно-логоцентризмом на самом деле есть борьба с антропо-тело-эмпирио-словоцентризмом, т.е. Homo vitae sapiens во всех его основных ипостасях. Итогом победы над этно(антропо)-фалло(тело)-фоно(эмпи-рио)-логос(слово)центризмом является «смерть человека», общеизвестный девиз, «брэнд» постмодернизма, который теперь нельзя считать произвольным и случайным. Им вполне логично завершается логика деконструкции, снимающей бытие традиционного природно-исторического человека, включая духовный и предметный мир, в котором он живет. 5.6.6. Человек в постмодернизме Постмодернизму присущ особый интерес к человеку, рассматриваемому специфическим образом – сквозь призму тела, фактичности. В отличие от воли, сознания, подверженных идеологии, влиянию извне, тело, на первый взгляд, живет по каким-то своим законам: оно болеет, страдает, чувствует, дышит, желает. И кажется, что оно есть самое реальное и конкретное в индивиде. Постулируя «смерть автора», «смерть человека», посмодернисты как раз говорят о смерти традиционного, центрированного душой, духом, разумом человека. Концепт «Смерти…» как бы расчищает пространство для нового индивида. Этот вывод стал очевидным для постмодернистов в результате тщательной диагностики современного человека. Так, например, М. Фуко, утверждая, что миром правит особого рода власть дискурсов, не имеющая центра и ядра (молекулярная, распыленная власть стереотипов, моды, идеологии и пр.), признавал невозможность борьбы с ней, но все-таки предлагал пути выхода из-под ее вездесущего контроля. Для этого французский философ применял археологический метод, слой за слоем снимая опосредованные дискурсами концепты человеческой сущности как разума, воли, духа, души, пробираясь постепенно к тому, что реальнее души, духа, сознания и существует фактически – к телу, сексуальности, желанию. И здесь он возлагал на тело человека свою последнюю надежду – пробиться к реальному индивиду. Ведь тело – это самое непосредственное, интимное, труднодоступное. Быть может, власть не способна проникнуть хотя бы в эту сферу – в сферу фактичности человеческого бытия? Но, оказывается, что и тело оплетено дискурсивными сетями власти. Сексуальность необходима для «молекулярной власти», чтобы управлять обществом. Как отмечает Фуко, вместо реальной чувственности, эротики в жизнь вошла наука о сексуальности, которой во многом способствовала психоаналитическая практика. Однако чем интенсивнее человек озабочен сексуальными проблемами, чем больше он интересуется и практикует психоаналитическое просвещение, тем сильнее он попадает под власть психиатрической инквизиции и вынужден признаваться в том, что даже сам в себе не подозревает. Очевидна квазиполицейская функция психоаналитика, который внедряет общепринятую рациональность в самые интимные уголки человеческой души. Ж. Делез и Ф. Гваттари также говорят о человеке как «машине желания». Этот человек обезличен потребительским обществом, включен и действует в рамках (кодах, правилах, ограничениях) современной культуры, современного социального строя. «Желающие машины» – это индивиды, чье желание все время возбуждается, инициируется дискурсами власти (например, рекламой, политикой, психоанализом…). Фуко, Делез и другие постмодернисты отмечают, что человек детерминирован и даже порабощен властью так называемого научного психоанализа, возбуждающего, множащего и вместе с тем обнажающего сексуальные желания как самые интимные стороны человеческого Я. Констатация этого факта приводит к единственному, но довольно безрадостному выводу: выйти из-под контроля власти может лишь «свободный шиз» / 3/. Ведь «шиз» (от латинского слова шизофрения означает «разорванность», «расколотость») действительно вырывается из магнитизирующего поля социальных и культурных дискурсов, перестает быть подверженным навязываемым ему желаниям, он абсолютно децентрируется и декодируется. Общество в виде анонимных дискурсов уже не способно записывать на нем свои знаки и коды, например, лейблы рекламы. Как отмечает И.П. Ильин, «…подлинно свободный индивид – «шизо», деконструированный субъект – порождает себя как свободного человека, лишенного ответственности, одинокого и радостного, способного, наконец, сказать и сделать нечто просто от своего имени, не спрашивая на то разрешения; это желание, не испытывающее ни в чем нужды, поток, преодолевающий барьеры и коды, имя, не обозначающее больше какое-либо «это». Он просто перестал бояться сойти с ума» /4, 11-112/. Таким образом, тело, фактичность являются, с одной стороны, механизмом включения человека в социальную и культурные среды, с другой стороны, наоборот, вырывают индивида из этой общности, если тело человека децентрируется, дистанцируется и отделяется от духовного, волевого, сознательного, эмоционального, – одним словом, личностного центра человека. Предложенное Делезом и Гваттари разрешение сложившейся современной ситуации довольно радикально и идет вразрез с антропологией, принципом гуманизма, свободой. Постмодернисты, пытаясь обнаружить самое человеческое и незатронутое идеологией содержание, выходят к телу, но в своей предельной разидеологизированности такое тело перестает быть «моим» или «твоим» телом, оно начинает существовать само по себе, отделившись от человека. Тело становится внешним по отношению к самому человеку. Как ярко отмечает Юлия Кристева, «сосредоточенный только на себе, современный человек нарциссичен, может быть, несчастен, но без угрызений совести. Его страдания ограничиваются телесным – человек соматизируется <…> (бессонница, страхи, некие психотические приступы, депрессии)» /5, 257/. Желанная деидеологизация оборачивается ликвидацией собственно экзистенциального содержания человека, присущего самому способу быть в мире (тревожиться, отчаиваться, заботиться, переживать…). По прогнозам постмодернистов вслед за провозглашенной ими «смертью человека» (децентрированием) должна появится «более реалистическая модель человеческого», модель без центра в Я, модель настолько «реалистическая», насколько реально тело, телесные характеристики и ощущения, которые можно было бы описать так: «наслаждаться, страдать, умирать, заниматься сексом, смеяться, чихать, дрожать, плакать, забывать…» /6, 41/. Уточним: наслаждаться – испытывать лишь телесное удовольствие, страдать – ощущать чисто физическую боль (зубную, головную…), умирать – испытывать предсмертные судороги, забывать – страдать склерозом и т.д. Здесь, в этом своеобразном постмодернистском «разидеологизированном» образе человека, нет места ни подлинному отчаянию, ни подлинному счастью. Вот почему постмодернистский человек не может испытывать головокружительную тревогу, сталкиваясь с самим собой, своей свободой, со своим Ничто; не может отчаиваться, обнаруживая абсурдность мира; не может переживать свою смерть еще задолго до физического умирания; вот почему в нем нет глубины. Постмодернисты полагают, что глубина (духовная или экзистенциальная) также довлеет над человеком, как культура и социум, поэтому и ее надо преодолеть. В итоге своеобразным образцом оказывается «свободный шиз» Делеза и Гваттари или Corpus Нанси как пребывающая сама по себе плоть. Тело, телесность как одно из проявлений фактичности человеческого существования – это последнее, к чему прибегают постмодернисты, чтобы выйти из-под давящего дискурса субъективности. Библиографический список
ЗАКЛЮЧЕНИЕ Итак, в данном учебном пособии авторы изложили историко-философский материал, разбив его по разделам, которые совпадают с историко-философскими эпохами: Древний Китай, Древняя Индия, античность, средневековье, Возрождение, Новое время и т.д. Кроме того, подразделы каждой темы были систематизированы так, чтобы лучше преподнести основные проблемы до студентов. Например, в качестве подраздела темы « Философия Древнего Китая» выступает проблема идеала человека и общественного управления в философии конфуцианства, что сразу выделяет самую главную особенность рассматриваемого китайского учения. Авторы предложили разные точки зрения на значение той или иной философской школы, учения, не навязывая свою собственную позицию, что создает плюрализм мнений и возможность самому определить значение данного философского направления. В тексте учебного пособия имеются ссылки на первоисточники и труды наиболее авторитетных авторов по каждому разделу. Это дает возможность студентам обратиться к дополнительной литературе и изучить ее настолько глубоко, насколько это возможно и необходимо. Кроме того, в учебном пособии по каждому из разделов составлен философский словарь основных терминов, что позволяет глубже понять тему, не тратить драгоценного времени на поиск необходимых определений в других философских словарях. Авторы искренне надеются, что данное пособие поможет не только усвоить историко-философский материал и успешно сдать зачет и экзамен, но и откроет студентам интересный, бездонный мир мудрости, самопознания, понимания и переживания мира, окружающего людей, обогатит внутренний мир этическими, духовными ценностями. СЛОВАРЬ ФИЛОСОФСКИХ ПОНЯТИЙ Агностицизм - философское учение, отрицающее принципиальную познаваемость мира и его законов. Адиафора - (греч. adiaphora — безразличное, малозначительное) — термин для фиксации индифферентного. Согласно учению киников и стоиков, адиафора — расположенное между Добром и Злом, добродетелью и пороком, не имеющее значения с позиции морали. Аксиология - философское учение о ценностях. Антиномия - противоречие между двумя положениями, каждое из которых признается логически доказуемым. Анти-этно-фалло-фоно-логоцентризм – это метафорическое выражение Ж. Деррида, в котором фиксируется отрицание системно-иерархических типов реальности и, прежде всего, человеческой реальности. Антропологизм - философская концепция, представители которой усматривают в понятии "человек" основную мировоззренческую категорию и утверждают, что только исходя из нее и можно разработать систему представлений о природе, обществе и мышлении. Антропоцентризм – представление, согласно которому человек является центром вселенной и конечной целью мироздания. |