Усеченная пирамида в центре кровавой площади содрогнулась. Тот, кто уже много десятилетий был заключен в стеклянном саркофаге, рвался на свободу
| Вид материала | Документы |
- 11. считается, что александр великий был захоронен в стеклянном саркофаге, заполненном, 351.24kb.
- «Основы исследовательской деятельности в работе с одаренными детьми», 76.59kb.
- Выступление Леонида Лозбенко, директора «Крокус Конгресс Центра», 80.63kb.
- -, 190.28kb.
- Лекция 19 «демократическая» реформа школы и ее результаты (90-е годы), 138.83kb.
- Роман «антропосари й» книга умирает не тот, кто старый, а тот, кто поспелый! Глава, 14130.56kb.
- Великая Пирамида в Гизе (Пирамида Хеопса), 397.5kb.
- Пётр Аркадьевич Столыпин был человеком странной судьбы. Он не рвался к власти, но неожиданно, 341.82kb.
- Дети Самый счастливый тот, кто имеет ребенка, детей, кто может проявлять о них заботу, 63.73kb.
- Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда, 375.85kb.
Зеленый Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь. Москва, Лосиный Остров, 5 августа, воскресенье, 01:00:30
Как позже подсчитали аналитики, гвардия великого магистра понесла основные потери в течение первых двух минут атаки войск Темного Двора. Все, что было до этого: мелкие стычки с морянами и разрозненными дружинниками, кровопролитная сеча у ворот Зеленого Дома, все эти бои не смогли нанести существенный урон боевой мощи Ордена. Сокрушительный удар навов поставил гвардию на колени.
Гарки Темного Двора считались лучшими бойцами Тайного Города. Они превосходили рыцарей в дисциплине, дружинников – в силе, морян – в скорости, хванов – в боевой выучке, и все это накладывалось на бережное и умное их использование. Никогда, даже в самых затяжных и неудачно складывающихся войнах навы не бросали своих бойцов на фронт, не затыкали ими дыры. Темный Двор готов был тратить огромные деньги на наемников, расходовать невероятное количество магической энергии на создание боевых големов, терять в затяжных боях масанов и осов, но гарки... Гарки появлялись в самый нужный момент и решали ситуацию в пользу князя. Всегда.
Никто не знал, сколько таких солдат находится в распоряжении Сантьяги: скрытные по природе навы хранили эту информацию как величайшую тайну, а под стенами Зеленого Дома появилось сто гарок, всего сто.
Целых сто.
Несмотря на то что сражение, развернувшееся под стенами древнего дворца, снимали четыре наземные видеокамеры и мобильные группы с двух вертолетов, в прямой эфир поступали только отдельные фрагменты. Основная картинка шла по платному каналу «Война он-лайн», зрители которого могли по достоинству оценить главную схватку текущей войны.
– Комиссар! Несколько слов для нашей программы!
Сантьяга, мирно наблюдавший за ходом боя с опушки леса, обернулся, вежливо улыбнулся подбежавшему репортеру и кивнул:
– С удовольствием.
В его лицо ударил прожектор видеокамеры.
– Комиссар, как вы можете прокомментировать достаточно неожиданный союз, заключенный между Навью и людами?
– Теперь уже нет смысла скрывать, что кризис разразился из-за нежелания Зеленого Дома уничтожить лабораторию по синтезу Золотого Корня, – не спеша начал Сантьяга, сдувая с белоснежного пиджака несуществующую пушинку. – Воздействие, которое это растение оказывает на организм чудов, всем хорошо известно, поэтому первоначальные действия Ордена не вызвали у нас особой тревоги. Мы считали, что рыцари вправе защищать свои интересы и принимать любые меры, вплоть до самых суровых.
– Но конфликт можно было погасить...
– Как вы помните, Темный Двор прилагал все усилия для этого.
– Но не угрожал войной.
– К сожалению, кризис разразился в неблагоприятное для нас время, – с грустью поведал нав. – Мы не могли рисковать безопасностью Великого Дома Навь.
– Тем не менее теперь все изменилось.
– Разумеется, – согласился Сантьяга. – Изначально мы предполагали, что союз между Орденом и гиперборейцами носит тактический характер и после решения локальной задачи по изъятию у Зеленого Дома лаборатории чуды вернут зверинец в Глубокий Бестиарий. Увы, этого не произошло, и все дальнейшие события, особенно захват школы и попытка подавления мятежа части рыцарей с помощью тварей Азаг-Тота, произвели на нас гнетущее впечатление. Мы поняли, что философия Кадаф овладела лидерами Чуди, и были вынуждены вмешаться.
– А как же безопасность Великого Дома Навь?
– Мы заботимся о процветании своей семьи, но в то же время чувствуем ответственность за все общество, в котором живем, – ответил комиссар. – Действия великого магистра де Сент-Каре поставили под угрозу будущее всего Тайного Города, и князь принял решение вступить в войну. Даже несмотря на то что Темный Двор был к ней абсолютно не готов.
– Для неподготовленных к войне ваши действия весьма эффективны, – протянул репортер. – Вы не находите?
– Нам повезло, – скупо улыбнулся комиссар, вновь переводя взгляд на сражающиеся армии. – Кстати, в «Тиградкоме» уже придумали название для битвы?
Репортер махнул рукой, приказывая оператору выключить видеокамеру, и с интересом посмотрел на Сантьягу:
– Еще нет. Отдел заголовков не может прийти к единому мнению.
– Я бы предложил название «Лунная фантазия». – Комиссар поправил галстук и покосился на пылающее ночное светило. – По-моему, довольно поэтично.
Больше всего повезло Мечам, которых Гюнтер разместил вокруг стен Зеленого Дома. Это позволило Нельсону Барду избежать удара гарок. Планируя прийти на помощь гвардии, опытный магистр сумел сгруппировать свои отряды, но тут же попал под мощный натиск морян и масанов. Жаждущие мести оборотни и агрессивные вампиры, которых возбуждала любая возможность добыть пишу, набросились на рыцарей с яростью волчьей стаи. Лишенные магической поддержки. Мечи бешено отбивались, но о продвижении вперед им пришлось забыть.
Остальным чудам было гораздо хуже.
Самый страшный удар приняла на себя гвардия великого магистра, элита вооруженных сил Ордена, честь и слава Великого Дома Чудь. Его гордость. Его надежда. Быстрые и безжалостные гарки сполна воспользовались внезапностью нападения и черными мечами вонзились в блестящие шеренги гвардейцев. Навы били в спину, и били насмерть. И головы гвардейцев сыпались им под ноги, словно яблоки из разорвавшегося пакета. Десятками рыжих рыцарских голов чуды расплачивались за союз великого магистра с гиперборейцами.
Гарки! На облаченных в черное воинов Сантьяги люды смотрели с восхищением и обожанием. Их своевременный удар прибавил сил всем: и опытным ветеранам, и сопливым новобранцам, боевым магам и ополченцам, раненым и уставшим. Дружинники позабыли о бесконечных штурмах гиперборейцев, о потерях и поражениях, о тоскливой безысходности, с которой они выходили на последний бой.
Гарки! Спасители! Герои!!
Почти разгромленная армия Зеленого Дома воспряла духом и бросилась на деморализованных рыцарей. Дочери Журавля и их воевода, барон Мечеслав и его дружинники, они летели на крыльях удачи, и остановить их порыв было невозможно. Их можно было только убить.
– Это победа! Победа!! -Милана оттолкнула еще одного поверженного врага и радостно вскинула покрытую кровью секиру. – Победа!!!
А в голове королевы Всеславы, наблюдающей за стремительно переменившимся ходом битвы, почему-то вертелась старинная поговорка: «Если волк съел твоего врага, это еще не значит, что он стал твоим другом».
* * *
– Это разгром! – Теодор ле Ман перевел взгляд на мастера войны. – Разгром!!
– Резерв атакован!
– Саламандры побежали!
– Рыцари Мечей успели перегруппироваться и теперь отходят на север! Их атакуют масаны!
– Магистр Драконов убит! Мы прижаты к южной стене дворца! Что делать?
Панические крики наблюдателей, вопли из командной радиостанции... Что нового они могли сказать? Стоящие у штабной палатки лидеры видели все сами.
– Что будем делать, мастер? – Руки ле Мана дрожали. Гюнтер молчал. Молчал, в ужасе глядя, как гибнет в стальных тисках блестящая гвардия, как падают упрямые Драконы, как бегут Саламандры. Гюнтер молчал, а в его глазах все ярче и ярче вспыхивали языки золотого пламени.
– Все в атаку! – прохрипел он наконец. – Мы победим! Передайте приказ резерву: немедленно уничтожить гарок! Во славу великой Чуди!
– Мастер войны лично возглавит атаку? – спросил Теодор. – Мастер...
Ле Ман обернулся: Гюнтер Шайне, мастер войны и капитан гвардии, торопливо шагнул в вихрь портала. Губы Теодора скривила презрительная усмешка. Рыцарь перевел взгляд на приближающихся к штабной палатке гарок, снова усмехнулся и потянул из ножен меч.
* * *
Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь. Москва, проспект Вернадского, 5 августа, воскресенье, 01:25
– Мне нужны войска! Дай мне армию!! – Гюнтер разорвал воротник роскошного бордового камзола. – Мне нужны солдаты!
– У тебя была армия! – рявкнул Леонард. – Куда ты ее дел?
– О чем ты говоришь, старый дурак? – взвился Шайне. – Жалкая кучка трусов и неудачников! Дай мне настоящую армию! Великую армию! И ты увидишь величие моего гения!
Де Сент-Каре судорожно сжал жезл и покачал головой:
– Ты безумен...
– Ты сам безумен, старик! Ты мерзавец!! Ты подставил меня!! – Гюнтер обхватил голову руками. – Я должен взять Зеленый Дом! Я обязательно должен взять Зеленый Дом! Я стану самым великим магистром в истории Ордена! Дай мне армию! Дай!!
– Где ведьмы? Где гиперборейские ведьмы?
– Не знаю...
Леонард в бешенстве вскочил с трона:
– Куда ушли гиперборейцы из-под Бастиона?
– Не знаю...
– Ты отвечал за боевые действия...
– Будь ты проклят, – простонал Шайне. – Зачем тебе ведьмы? Ты старый, ты не сможешь доставить им удовольствия. – Он громко расхохотался. – Я не стану делиться своими наложницами с вонючим стариком. Твое время прошло! Дай мне армию!! Я должен взять Зеленый Дом!!
Де Сент-Каре подскочил к Гюнтеру, взмахнул жезлом, но остановился. Солнцезащитные очки слетели с носа Шайне, и старик оторопело уставился в золотые глаза капитана своей гвардии.
– Ты?..
– Тайный Город еще познает величие моей власти...
– Ты принимаешь Золотой Корень! – Леонард покачнулся. – Какой же я идиот! Ты принимаешь Золотой Корень!
Шайне устало опустился на одно колено, вытащил из кармана пипетку и поднес ее к глазам:
– Когда я стану великим магистром, я пощажу тебя, старик...
Руки капитана гвардии дрожали. Де Сент-Каре с омерзением посмотрел на Гюнтера, вышел из зала и жестом подозвал к себе адъютанта:
– Немедленно найти гиперборейских ведьм! Объявить тревогу! Возможно, гарки пойдут на штурм Замка. Разыщите Теодора ле Мана и...
– Повелитель, – адъютант замялся. Великий магистр резко вскинул голову:
– Что случилось?
Из-за дверей доносился истеричный хохот сходящего с ума Гюнтера. Молодой рыцарь опустил глаза:
– Горностаи у ворот.
Им никто не мешал войти в Замок.
Никто не мог и никто не хотел мешать им войти в штаб-квартиру Великого Дома Чудь. Никто не смел оспаривать их право быть со своей семьей. Остатки Горностаев, измученные рыцари в помятых и порубленных доспехах, молчаливые хваны и Франц, мрачный и полный решимости разрубить запутанный узел. Они вошли в Замок не победителями, они вошли в Замок как свои, как сыновья, ушедшие после глубокой ссоры, но вернувшиеся домой, потому что больше им некуда идти и некуда возвращаться. В полной тишине, не обнажая оружия, они прошли к центральной башне штаб-квартиры и остановились, ловя на себе взгляды обитателей Замка.
Де Гир гордо поднял голову:
– Найдется ли здесь хоть кто-нибудь, кто скажет, что мы были не правы?
– Ты должен был сражаться под стенами Зеленого Дома, – угрюмо бросил кто-то из толпы.
– Я должен был умереть еще до этого, – спокойно ответил Франц. – И вы это знаете.
– Де Гир видел, что разгром неизбежен, и предупреждал нас!
Все головы повернулись в сторону говорившего. Нельсон Бард, магистр Мечей. Он вышел из портала, поддерживаемый двумя рыцарями, левая рука плетью висит вдоль тела, шлема нет, голова наспех перевязана. За ним тянулись Мечи. Появилось еще несколько порталов, из которых торопливо выскакивали все новые и новые чуды, остатки блестящей армии, посланной на покорение Зеленого Дома. Жалкие остатки.
– Франц предвидел катастрофу! – продолжил Бард. – Он выступал против войны! Против союза с тварями Кадаф! И поэтому Леонард приказал убить его! – Нельсон оттолкнул поддерживавших его рыцарей, шатаясь, подошел к де Гиру и протянул ему свой меч. – Кто посмеет обвинить его в трусости или предательстве, тот обвинит всех Мечей!
«Хитро, умно, а главное, очень вовремя», – Себастьян де Лок одобрительно улыбнулся расторопности главного Меча. Но улыбнулся глубоко в душе, на бесстрастном лице магистра Горностаев не отразилось ничего, что не соответствовало бы напряженности момента.
Глухое ворчание прокатилось по рядам чудов: и тех, кто оставался в Замке, и тех, кто вернулся из Лосиного Острова. Ворчание, которое показывало, что мнения обитателей. Ордена разделились, но никто из них больше не смел бросать обвинения в лицо Францу.
Они ждали.
Великий магистр гордо вышел во двор Замка и остановился в нескольких шагах отде Гира. Тяжелый плащ остался в тронном зале, и на Леонарде был лишь богатый, расшитый золотом камзол. Грудь старика украшала массивная цепь с медальоном, а в правой руке он крепко сжимал короткий жезл.
– Мы убивали тварей Кадаф, – громко произнес Франц, – а они убивали нас. Убивали по твоему приказу. Теперь мы пришли спросить: за что?
– Неподчинение во время войны карается смертью!
– Ты приговорил меня к смерти еще до войны! Ты послал гвардейцев убить меня!
Это было не так, совсем не так, но великий магистр не стал унижать себя спором.
– Ты приговорил меня к смерти за то, что я был против войны! И посмотри, чего ты добился: Орден разгромлен! Орден на пороге катастрофы!! – Франц выдержал паузу, и его раскатистый голос наполнил двор Замка: – Ты потерял право на трон!
– Тебе придется доказать это моей кровью, – просто ответил Леонард. Он снял корону и, держа ее в руках, не менее громко, чем де Гир, провозгласил: – Слушайте меня, чуды! Слушайте все, ибо пока еще я правлю Орденом! Слушайте все! Я уйду при любом исходе поединка! Я виноват и знаю это, но этот Горностай получит трон, только убив меня!
Де Сент-Каре передал корону молоденькому оруженосцу и сделал тяжелый шаг вперед. Замок погрузился в напряженную тишину.
Несмотря на то что Леонард был почти в два раза старше Франца, вряд ли кто-нибудь из присутствующих мог бы с уверенностью предсказать исход дуэли. Молодость, свежесть и напор – вот что мог противопоставить де Гир колоссальному опыту и мастерству великого магистра. А еще ненависть. Мертвые Горностаи стояли за спиной Франца. Мертвые Горностаи гнали его в бой, требуя отмщения, и де Гир нанес первый удар, резко бросив в лицо своему учителю «Эльфийскую стрелу». Несложное заклинание. Леонард одним движением пальца остановил летящую молнию, вызвав эффектную вспышку искр, и взмахнул жезлом. Воздух вокруг Франца сгустился, вдавливая магическую энергию обратно в де Гира и не позволяя ему создавать боевые заклинания. Это был «Навский аркан» четвертого уровня. Великий магистр попытался применить излюбленную тактику колдунов Темного Двора, и будь Франц чуть более измотан, он бы не смог вырваться из этого кольца. Но хваны, предусмотрительные хваны, понимающие, что де Гир был долго отрезан от Источника, позаботились о подзаряжающем артефакте, и в Замок Франц вступил под завязку переполненный магической энергией.
Тонкая нить пробила «Навский аркан» и, стремительно достигнув Леонарда, вспыхнула «Рыбацкой сетью», на мгновение заблокировав энергию старика. Де Сент-Каре справился с атакой за пару секунд, но этого времени хватило де Гиру, чтобы выскочить из плотных объятий «Навско-го аркана» и нанести следующий удар. Прямым двуручным мечом, молниеносно сформировавшимся в руках Франца. И только реакция, только великолепная реакция старого боевого мага помогла великому магистру избежать смерти.
Разящий удар эспадона принял на себя тяжелый волнистый клинок.
Алая вспышка ослепила следящих за поединком чудов. Гигантская алая вспышка, сопровождавшаяся гулким хлопком: оба мага подключились к Карфагенскому Амулету, энергетическому Источнику Великого Дома Чудь.
И начался настоящий рыцарский поединок по всем правилам Ордена. Обманные заклинания и удары исподтишка были забыты, да у соперников и не оставалось на них времени: они обменивались честными, сильными ударами, успевая лишь атаковать и защищаться. Колоссальный поток магической энергии изменил дуэлянтов, оба они прибавили в росте, раздались в плечах, на обоих появились сверкающие алые доспехи, украшенные вставшим на дыбы единорогом. Вот только над одним панцирем развевались рыжие волосы, а над другим седые.
Удар, еще удар, еще... Пылающие мечи вспыхивали снопами искр, бешеные потоки магической энергии сбивали с ног зрителей, заставляли корчиться от боли некоторых слабых магов. Силы, используемые дуэлянтами, были невероятно высоки, и каждый наблюдатель, каждый чуд понимал, что, несмотря на все заявления Леонарда, трон достанется победителю – третьего столь же сильного мага в Ордене просто не было.
И Франц пошел в атаку. Бешеную, беспощадную, стремительную. Он не обратил внимания на ответный выпад де Сент-Каре, на то, что волнистый клинок пробил его сверкающий наплечник и повредил руку, он не обратил внимания на то, что следующий удар великого магистра едва не насадил его на острие клинка: пылающее огнем железо скользнуло по ребрам, он не обратил внимания на боль и кровь. Франц вложил в этот безумный натиск всю свою энергию, всю свою силу, всю свою ненависть. Град непрерывных ударов заставил старика отступить, сбил ему темп, ошеломил, движения волнистого меча становились все неувереннее, слабее, слабее... В последние несколько секунд соперники буквально растворились в сверкающем мелькании клинка де Гира. Казалось, его меч танцует неистовый танец безо всякого вмешательства бойца. Но это только казалось.
Леонард пропустил три-удара подряд. В руку, в плечо и в бедро. Он упал на одно колено, и острие волнистого клинка обреченно ткнулось в землю.
– Твое время прошло!
Франц яростно взмахнул эспадоном, и голова старого рыцаря покатилась по камням Замка.
Сила, разбуженная дуэлянтами, постепенно исчезла. Бурые вихри магической энергии ушли, и перед молчащими чудами вновь возникла знакомая фигура де Гира. Окровавленного, тяжело дышащего рыцаря, в простых доспехах ложи Горностаев. У его ног неподвижно скорчился обезглавленный труп де Сент-Каре.
Себастьян де Лок молча взял у оруженосца корону и, встав на одно колено, подал ее Францу.
– Слава великому магистру!!
* * *
Москва, Красная площадь, 5 августа, воскресенье, 01:45
– Не слишком ли нагло мы себя ведем? – угрюмо спросил Элигор. – Я уже не говорю, что мы.не выставили боевое охранение и не позаботились о защите, но челы... Ты ведь сама говорила, что надо действовать осторожнее.
Иерархи знали, что в обычное время Кремль и Красная площадь, зона Кадаф в терминологии Тайного Города, надежно контролировалась объединенными усилиями всех Великих Домов. Использование магии здесь было строжайше запрещено, но сейчас об этом не было и речи. Никто не мешал гиперборейцам концентрироваться у мавзолея своего вождя.
– Если мы проведем церемонию, – хрипло ответила Вероника, – то на такие мелочи можно будет не обращать внимания. А если не проведем, то плевать: мертвым все равно.
– Да хранит нас ненависть Великого Господина, – пробормотал краснокожий, бросив быстрый, внимательный взгляд на гробницу Азаг-Тота. – Но оборона!
– Зеленый Дом и Орден сюда не придут, – ведьма дотронулась до украшающей ее голову подписи Великого Господина. – Их армии разбиты, и связываться с нами они не станут.
– Остаются навы.
– А вот навов, в случае необходимости, придется сдерживать иерархам Кадаф, – спокойно произнесла Вероника. – Все время, которое понадобится мне для проведения церемонии.
Она не спрашивала, справится Элигор или нет, она просто отдавала приказ. Железная корона краснокожего качнулась:
– Мы дадим тебе время, Тасмит.
* * *
– Времени не очень много, друзья, Темный Двор наконец-то определился, так что я теперь на войне. – Захар элегантно поцеловал руку Инге и улыбнулся, кивнув на стоящих неподалеку вампиров. – Клан Треми на охоте.
Они встретились на пустынной Моховой улице, пара полицейских, уныло прогуливающихся по пустому тротуару, бросила подозрительный взгляд на блестящий джип наемника, но, увидев, что между встретившимися-людьми завязалась оживленная и дружелюбная беседа, спокойно прошла дальше. Бойцов клана Треми блюстители порядка не приметили: Служба утилизации уже опутала зону Кадаф своими сетями.
– На охоте? – иронично поинтересовался наемник.
– Ну, ладно, не на охоте, – поморщился Захар. – В оцеплении. Сантьяга приказал нашим окружить центр, на всякий случай, так сказать.
Предусмотрительность комиссара была известна всему Тайному Городу.
* * *
– Не перетрудились? – съязвил Артем.
– Иногда бывает тяжело, – признал епископ. – Навы не дали нам разгуляться под стенами Зеленого Дома: основной удар нанесли гарки, а мы лишь преследовали Мечей.
– Пришлось много бегать?
– Большое количество добытой пищи помогло мне забыть о маленьких неудобствах, – приятно улыбнулся Треми.
– Захар, мы говорим совсем не о том! – Инга обхватила вампира за шею и чмокнула в холодную щеку. – Захар! Спасибо тебе! Ты не представляешь, что сделал для нас! Не представляешь!!
– Старик, мы твои...
– Не говори ни слова. – Епископ аккуратно отодвинул от себя девушку и задумчиво усмехнулся: – На самом деле, друзья, вы еще не представляете, что я для вас сделал. – Он поставил на землю маленький металлический чемоданчик и ногой подвинул его к Артему. – Это для вас.
– Что здесь? – тихо спросила Инга.
– "Стим", – небрежно ответил Треми. – Три литра, если не ошибаюсь.
– "Стим"? – Девушка говорила очень медленно, боясь поверить. – «Стим» для...
– Забирайте, пока я не передумал. Этот чемоданчик стоит целое состояние.
– Три литра «стима», – Артем поднял глаза на Захара. – Ты знаешь, что ты сделал?
– Я спас жизнь Яне, – серьезно ответил Треми. – И, возможно, твоему другу. По крайней мере, у них будет на одну проблему меньше. Мы квиты, старик.
Он усмехнулся Артему, поцеловал руку Инге и быстро направился к своим воинам.
– Я не могу поверить, – девушка ошеломленно посмотрела на наемника. – Темка, это у вас в порядке вещей?
– Захару понравилась та маленькая услуга, которую мы ему оказали, – пожал плечами Артем. – Считай это ответной любезностью.
Рыжая вздохнула и прижалась к плечу наемника:
– И что мы теперь...
– Скучаете?
– Кортес!
– Только не надо объятий и поцелуев. Мы не виделись всего несколько часов.
– Нам они показались вечностью, – не сдержалась Инга.
Кортес внимательно посмотрел на девушку и коротко кивнул:
– Мне тоже.
И Артем и Инга различили в спокойном голосе наемника затаенную грусть.
– Вы встречались? – негромко спросила девушка.
– Да.
– И как?
Кортес неопределенно повел плечом:
– Все не так плохо, как нам казалось.
– Это же здорово! – засмеялся Артем. – Я всегда верил в Яну!
– А где она? – поинтересовалась Рыжая.
– Мы решили, что ей надо побыть с гиперборейцами, – коротко ответил наемник. – Работа с ними еще не закончена.
– Они собираются поднять Азаг-Тота?
– Да. И Яна должна помешать этому... Кстати, – Кортес помялся, – я хочу поблагодарить вас за то, что вы организовали встречу. Я не ожидал...
– Давай обсудим эти мелочи потом, – перебила наемника Инга. – Если все в порядке, то почему ты такой грустный?
– Это мои проблемы.
Рыжая перевела взгляд на Артема:
– Скажи ему.
– Что вы еще натворили? – вздохнул Кортес.
– Слушай, напарник, – молодой наемник положил руку на плечо Кортеса. – Если тебя гнетет, что Яна стала колдуньей, то не тушуйся: я давно живу с ведьмой и могу поделиться опытом. Будешь учиться на моих ошибках.
– Мерзавец, – ласково проворчала Инга, – не мучай человека. – Она приблизилась к Кортесу и прошептала: – Мы добыли «стим». Три литра. Думаю, нашей Яне хватит этого запаса до конца жизни.
– Я ждал этого момента несколько лет, – пробормотал Инге Артем, – мы сумели ошарашить Кортеса. Это надо было снять на видео.
Вытаращенные глаза лучшего наемника Тайного Города, полуоткрытый рот... Инга прыснула.
– Как?
– Потом расскажем.
– Но...
– Начальник, начальник! – Кто-то нерешительно подергал Артема за рукав.
Молодой наемник резко обернулся, но, увидев двух воинов Красных Шапок, расслабился:
– Что надо?
– Кувалда сказал, что ты покупаешь головы тварей Кадаф, – сообщил один из дикарей. – Мы принесли девять. Давай деньги.
И он бросил к ногам наемника пластиковый мешок.
На то, чтобы накрыть мороком Красную площадь, Служба утилизации затрачивала массу магической энергии. Бережливый Михар Турчи не понимал, почему Сантьяга, в целях экономии, не атаковал гиперборейцев сразу, но обсуждать приказ комиссара не решился. И его сотрудники тщательно скрывали от посторонних глаз происходящее, заботливо контролируя перемещения редких полицейских и кремлевских охранников. Поглощенные своими делами гиперборейцы им не мешали.
– Лазь, гони следующую шеренгу!
– Хорошо! – Яна хлестнула бичом очередных мертвых демонов. – Вперед, ублюдки! Ненависть Великого Господина зовет!!
Помимо электрических ламп, гробница Азаг-Тота освещалась двумя пучками факелов, в которые Вероника добавила специальные благовония, и удушливый запах стелился по стертому булыжнику площади. Все, оставшиеся у гиперборейцев пехотинцы, мертвые демоны и Тощие Всадники, а также птицы Лэнга заняли место левее, неподалеку от Лобного места, на котором плясало синее пламя зажженного Вероникой гиперборейского огня. Лестница, ведущая наверх, заканчивалась призрачной аркой, в которой стояла Вероника.
– Ненависть твоя, Великий Господин, пылает! Ненависть твоя, Великий Господин, возвращается! – Белое платье наложницы было перепачкано кровью. – Ненависть твоя дарит жизнь и берет ее! Жизнь – это твоя ненависть!!
Очередной демон, очарованный золотым сиянием глаз ведьмы, послушно поднялся.по лестнице. Не первый и не последний.
– Жизнь – это ненависть!!!
Едва гипербореец ступил под арку, как его тело пронзили семь острых, словно бритва лезвий. Несмотря на призрачность колдовской конструкции, они были вполне материальны, и по их блестящим и жадным лезвиям кровь демона помчалась в арку.
– Кровь – это ненависть! Пусть твоя проклятая кровь вернет Азаг-Тоту ненависть!
Лезвия втянулись в арку, и Вероника толкнула демона в синее пламя Кадаф. «Стим», украденный Захаром, был необходим для церемонии, был кровью церемонии, ее ненавистью. И теперь наложницам приходилось добывать Золотой Корень сложным путем: буквально выдавливая его из гиперборейцев. Все войска, которые остались в распоряжении Вероники, ожидал один конец: в пламя. Азаг-Тоту нужна проклятая кровь, нужна, но арка... Арка наполнялась медленно.
Вероника спокойно посмотрела на едва налившиеся слабым, очень слабым золотистым сиянием призрачные стены и перевела взгляд на следующую жертву:
– Жизнь – это ненависть!!!
* * *
– Нет, Ортега, атаковать гиперборейцев сейчас было бы крайне неблагоразумно, – мягко произнес Сантьяга. – Они и без нас прекрасно справляются с уничтожением собственной армии. К тому же я не считаю неживых демонов и дохлых наездников достойной целью для гарок. По-упражняться в фехтовании можно и на чучелах.
– Мы давно не воевали всерьез, – извиняющимся тоном ответил помощник комиссара. – Война как-то бодрит.
– Бодрят победы, Ортега, – нравоучительно заметил Сантьяга. – А война быстро надоедает. Где иерархи Кадаф?
– Переместились на Манежную площадь.
– Вот ими мы и займемся.
– Но когда наложницы соберут нужное количество Золотого Корня, они приступят к церемонии, – осторожно напомнил Ортега. – И поднимут Азаг-Тота.
– Пусть попробуют, – неопределенно протянул комиссар.
– Здесь мы очень уязвимы, – мрачно заметил Анабот.
– Знаю, – коротко ответил Элигор, неподвижно глядя на пустынную Тверскую.
– Они откроют порталы по кругу и атакуют нас сразу со всех сторон, – предположил На-Хаг.
– Это будет разумно, – согласился краснокожий.
– Я ударю сверху, но на всех меня не хватит, – высказался Дурсон.
Элигор промолчал. Умолкли и остальные иерархи. Умолкли и угрюмо переглянулись. Четверо, всего лишь четверо, против обученных гарок Темного Двора. Против масанов, которых навы наверняка бросят в бой. Против Сантьяги. Элигор был уверен, что на этот раз комиссар не останется в стороне: битвы с гиперборейцами всегда получались увлекательными.
– Если они накроют площадь «Ревом Левиафана», мы...
– Они не будут этого делать, – перебил Элигор Анабота.
– Почему? – вскинулся жабообразный.
– Поверь мне, – усмехнулся краснокожий. – Сантьяга хороший стратег и не упустит возможность продемонстрировать остальным Великим Домам, на что способна его армия. Нас будут убивать в прямом бою.
– Думаю, Элигор прав, – проклокотал Дурсон. А рогатый На-Хаг задумчиво посмотрел в сторону Красной площади:
– Надеюсь, наложницы успеют.
Телевизионщики «Тиградкома» торопливо устанавливали видеокамеры на крышах гостиниц «Националь» и «Москва». Сантьяга попросил их не задействовать вертолет, и поэтому пришлось использовать максимальное количество наземного оборудования: каждый эпизод предстоящей битвы должен быть запечатлен. Репортеры проверяли микрофоны, а режиссеры торопливо щелкали кнопками: к Манежной площади было подтянуто четыре фургона с оборудованием.
– "Война он-лайн", – лениво заметила Инга. – Прямой эфир.
– Замечательные уродцы, – высказался Артем, наблюдающий в бинокль за перемещением иерархов Кадаф по Манежной площади. – Каждый оригинален и по-своему неповторим... Обратите внимание на клюв Дурсона: чистая сталь!
– С добавками, – уточнил Кортес, – улучшающими ее основные характеристики. Кстати, чем вызван такой интерес к тварям?
– Мы забыли тебе сказать, – протянула Инга. – Артем договорился с шасами о поставке эксклюзивного материала для таксидермистов. После окончания войны планируется небольшой аукцион.
Молодой наемник посмотрел на напарника:
– Надеюсь, ты не против участия в бизнесе?
– Ты договорился на конкретную сумму? – строго спросил Кортес.
– Обижаешь! Нам достанется половина прибыли.
– Плюс они оплачивают все расходы, – вставила Инга.
– Молодцы, – одобрительно кивнул наемник. – Гомори, как я понимаю, завалили вы?
– Пришлось попотеть, – признал Артем.
– И побегать, – язвительно добавила Рыжая.
– Главное, что завалили, – улыбнулся Кортес. – А как дела у нас с обеспечением?
– В джипе полно артефактов на все случаи жизни, а шасы обещают в течение двух минут подбросить любое недостающее оборудование.
– Вот и хорошо. – Кортес отобрал у Артема бинокль. – Тогда давайте решим, кого мы завалим первым...
Они расслабленно, можно даже сказать, расхлябанно стояли на пустынной Манежной площади. Не рядом, не плечом к плечу, но достаточно близко друг от друга, чтобы успеть прийти на помощь в случае необходимости. Четыре монстра, четыре титана, четыре иерарха Кадаф, абсолютно готовые к последнему, безнадежному бою.
Краснокожий Элигор, чья железная корона гордо поблескивала в свете звезд, а руки крепко сжимали причудливо изогнутую алебарду.
Жабообразный Анабот, ядовитый язык которого то и дело нервно выскакивал на два-три фута, а когтистые лапы безмятежно почесывали зудящие бородавки.
На-Хаг, пригнувший к земле тяжелую рогатую голову, мерно сопел.
Крылатый Дурсон важно расхаживал чуть в стороне, негромко хлопая могучими крыльями.
Четыре высших иерарха Кадаф, четыре пары золотых глаз, четыре очага глубокой ненависти. Священной ненависти. Неистовая мощь которой могла остановить ураган и разрушить город. Но она не могла остановить того, кто одиноко вышел на площадь по Тверской улице и небрежно встал в десятке метров от гиперборейцев.
Элигор не ошибся: Сантьяга собирался участвовать в бою. Впервые за много лет комиссар вышел на улицу Тайного Города не в элегантном костюме, а в добротной и простой одежде рядового гарки. В черном, наглухо застегнутом комбинезоне – навы не признавали доспехов, – перетянутом кожаным поясом. Но никакого оружия. Ни одного клинка. Сантьяга вышел к иерархам Кадаф с голыми руками.
– Ты всегда был храбр, – помолчав, заметил Элигор.
– И жесток, – тихо добавил комиссар.
– Да, – спокойно согласился краснокожий. – Мы помним, что ты никогда не берешь пленных. – Бесплотная, но такая материальная волна ненависти нахлынула на Сантьягу – гиперборейцам было что вспомнить. – Зачем ты пришел?
Каждая секунда, каждое мгновение работали на наложниц, и Элигор был не прочь затянуть разговор.
– Если уж ты вспомнил, что я не беру пленных, красный, я надеюсь, что ты не забыл и то, что я недолюбливаю насилие, – комиссар прищурил черные глаза. – Мы можем открыть врата в Глубокий Бестиарий прямо сейчас, у меня есть достаточное количество Золотого Корня. Наложница создаст переход, и вы уйдете. Все.
– У нас есть время подумать?
– Элигор, – улыбнулся Сантьяга, – пытаясь выставить меня дурачком, ты выглядишь смешно. У тебя впереди ад. Но есть возможность выбрать более комфортабельную преисподнюю. Твой ответ?
– Мы выбираем ад! – Краснокожий тоже улыбнулся.
И ад начался.
* * *
– Сеть? – недоверчиво переспросил Артем, вертя в руках маленький, удобно ложащийся в ладонь артефакт.
– А чем ты собираешься ловить птичку? – ехидно поинтересовался Кортес. – Удочкой?
Артефакт, который он велел купить, был снаряжен «Паутиной», превосходным заклинанием, предназначенным для сковывания движений противника. При активизации, одновременно с выстреливанием липкой сети, в землю вонзался мощнейший якорь, приковывающий жертву к месту. Дальнейшие действия определялись по ситуации: пойманного врага можно было расстрелять с безопасного расстояния или опутать еще более сильным арканом для дальнейшей транспортировки в ближайший застенок.
– Но почему именно Дурсон? – осведомилась Инга. – Почему нам не заняться каким-нибудь другим иерархом?
– Всех остальных угробят гарки, – пожал плечами опытный наемник. – Это же очевидно! А у летуна есть возможность для маневра. Когда навы нажмут по-настоящему, Дурсон попытается вырваться, тут ты его и накроешь.
– Чем?
– "Эльфийскими стрелами". Дурсон, как все крылатые твари Азаг-Тота, чувствителен к магии огня. К тому же он будет здорово потрепан, и у вас получится.
– У нас? – встрепенулся Артем. – А где будешь ты?
– У меня есть другие дела, – вздохнул Кортес и, пожав напарнику руку, направился в сторону Красной площади.
– Он хочет быть рядом с ней, – тихо сказала Инга.
* * *
А вот здесь не было ни одной видеокамеры, ни одного репортера, ни одного фотографа. Навы запретили «Тиградкому» вести репортаж с Красной площади, и нарушить приказ Сантьяги никто не рискнул.
Последняя птица Лэнга исчезла в пламени гиперборейского костра, последняя капля проклятой крови втянулась в призрачную конструкцию, и уставшая Тасмит прислонилась к наполненной ненавистью арке. Армия Великого Господина перестала существовать. Покорная, послушная и беспощадная армия отдала своему повелителю все, что могла, выжав из своей плоти весь Золотой Корень.
Площадь окутал тяжелый равномерный гул, источником которого была переполненная энергией арка. Над ней появилось плотное голубое облако, испещренное злыми вспышками коротких молний.
А плоская, тяжелая конструкция гробницы мелко задрожала: Азаг-Тот, высушенный и выжатый, лишенный сил Азаг-Тот, замурованный в стеклянном ящике, не мог покинуть свою темницу, но колоссальное количество энергии разбудило его.
Кортес, остановившийся почти в центре площади, с болью посмотрел на фигурки двух женщин у Лобного места, затем на вибрирующую гробницу и уже собрался сделать следующий шаг, как позади него кто-то кашлянул. Наемник резко обернулся.
Князь.
Кортес впервые видел повелителя Темного Двора так близко, меньше чем в полуметре, и впервые видел его без капюшона. Череп с многочисленными наростами и длинные заостренные уши делали его отдаленно похожим на масана клана Носферату, на очень уродливого масана. Губ у князя не было, изо рта торчали черные клыки, между которыми во время разговора проскальзывал черный раздвоенный язык. Но особенно примечательными были глаза: угольно-мрачные, глубоко запавшие, они черными бриллиантами пронзительно пылали на морщинистом лице. И глубокий древний ум переплетался в этом сиянии с глубокой и древней яростью.
– Ты не сможешь ей помочь, – проклокотал князь. – Пусть они разберутся сами.
– Я должен ей помочь, хотя бы тем...
– Она видит тебя. Знает, что ты здесь. Этого достаточно.
Наемник закусил губу.
– Но...
– Она смелая женщина, – продолжил повелитель Нави. – Тебе повезло, человек.
– Я отправил ее на смерть.
Князь тихонько вздохнул:
– Посмотри вниз, человек.
– Что? – не понял Кортес.
– Посмотри себе под ноги.
Наемник опустил глаза: из серых камней, прямо у его ботинка, упрямо торчала тонкая травинка. Тонкая-тонюсенькая, она пробила мощенную камнем землю, она счастливо избежала пристального внимания дворников, она преодолела все и теперь терпеливо ожидала восхода солнца.
Кортес посмотрел на князя.
– Тебе не кажется, человек, что, видя эту картину, глупо говорить о смерти?
Армия погибла, но облако, танцующее на шпиле арки, излучало невероятный поток энергии.
И ненависти. Яна чувствовала, как невидимые, но очень холодные щупальца Кадаф ласкают ее кожу. Как закипает кровь. Знала, что ее золотые глаза пылают ослепительным блеском, который может дать только благодатная, обильно политая кровью жертв ненависть. Она знала, что ' не должна допустить, чтобы Азаг-Тот поднялся. Ради себя. Ради Кортеса. Ради того, чтобы быть вместе. Она приняла это решение, но теперь туман Кадаф вновь окутывал девушку. Вновь рвал на части душу.
«Кортес или Азаг-Тот?»
«У тебя будет величие и власть!»
«У тебя будет твоя душа!»
Они были на одном расстоянии от ведьмы. Кортес, стоящий посреди Красной площади, и Великий Господин, рычащий в стеклянной тюрьме.
Усталая, отрешенная Тасмит прижалась щекой к стене арки и закрыла глаза:
– Ты помнишь Азаг-Тота, Лазь? Это вернулось к тебе?
– Кажется, – неуверенно ответила Яна. – Иногда мне кажется, что это просто слово... А иногда я чувствую его внутри себя.
Рука, благословляющая подпись на голове наложницы... это было во время посвящения. Его горящие золотые глаза... совсем близко, рядом, в тот момент, когда он доставлял ей изысканную муку наслаждения...
– Величие его ненависти не может не восхищать, Лазь. В первое время мне тоже было странно и неуютно, но потом, когда я познала гений Кадаф, я поняла, что только Великий Господин обладает Знанием. Подлинным Знанием всего.
Светильники, заранее расставленные на гробнице Азаг-Тота, вспыхнули голубым пламенем Кадаф.
– Да хранит нас... – Яна с огромным трудом подавила вырвавшуюся формулу почитания Великого Господина. Тасмит задумчиво посмотрела на нее.
– Ты сможешь провести церемонию?
«Ты его любимая наложница! Ты обязана это сделать! Ты обязана!..»
Ураган ненависти кружился в душе Лазь, наполнял блаженным холодом, требовал... Яна покачала головой и сдавила в руках «Орлиный шест»:
– Нет, Тасмит, я не буду проводить церемонию! И не позволю сделать это тебе! Азаг-Тот останется там, в своем ящике!
Процессы, идущие внутри арки, становились все более и более бурными. Темная кровь гиперборейцев клокотала, и призрачное строение наполнялось тяжелым золотом Кадаф. Его тусклое сияние уже окутало Лобное место, осветило памятник, храм, но не тянулось к мавзолею, к пылающим маякам синих светильников. Жрец не читал заклинание, и разбуженная энергия кипела в каких-то метрах от дрожащей гробницы.
Яна сделала шаг к Тасмит.
– Я приняла решение, наложница! Церемонии не будет!
– Не будет, значит, не будет, – бесстрастно улыбнулась Тасмит и медленно присела на лестницу.
– Что? – Яна изумленно уставилась на девушку в белом платье.
* * *
Гарки появились сразу и отовсюду. И сразу пошли в бой. Они не выбирали соперника, не примеривались, а просто бросались на ближайшего иерарха. Молча. Яростно. Сантьяга приказал устроить показательную экзекуцию, разорвать гиперборейцев на куски, и солдаты послушно выполняли волю своего командира. На куски, значит, на куски. Буквально. Приказал бы сжечь, лупили бы по тварям «Дыханием дракона» и «Кольцами саламандры», а так расправлялись с ними старым дедовским способом. Примитивным, но надежным. Группа магов, занявших позицию неподалеку от «Националя», не позволяла солдатам Азаг-Тота использовать магию, и им пришлось принять бой на условиях навов. На жестоких условиях.
Иерархи оказались погребенными под тысячами ударов, каждого из них атаковало не меньше двух десятков гарок, не мешавших при этом друг другу. Одни били по ногам, другие по рукам, третьи по глазам, по корпусу, по груди, по спине, по голове. Нападавшие перекатывались, менялись местами, кто-то отходил назад, но его место тут же занимал свежий воин. Теоретически плотная шкура гиперборейцев могла выдержать прямые удары черных навских мечей, но запас прочности ограничивался накопленной магической энергией, а под градом беспощадных ударов она расходовалась очень быстро. Очень. Как и рассчитал Сантьяга.
Первым пал Анабот. Какое-то время его быстрому ядовитому языку удавалось доставлять гаркам хлопоты, но два точных удара мечом, и девятифутовый отросток извиваясь улетел за спины нападающих, а короткие лапы, хоть и украшенные могучими когтями, слабая защита от мечей. Анабота убил Ортега. Помощнику комиссара удалось вскочить на плечо жабообразного и погрузить клинок в ушное отверстие иерарха, его самую уязвимую точку. Черное лезвие разорвало мозг, и громадный Анабот с ревом повалился на землю.
Рогатого гарки загнали в торговый центр. Разумеется, случайно. Изначально экономные навы не планировали возмещать ущерб за разгромленные помещения, но отбивающийся от нападения На-Хаг ухитрился продавить стеклянную крышу подземного комплекса и провалиться вниз. Там в коридорах внутренних помещений, у массивного, колоссально сильного, но, увы, неповоротливого На-Хага шансов не было.
К глубокому разочарованию зрителей «Войны он-лайн», телевизионщикам удалось снять только предсмертный вой иерарха.
Дурсон, отчаянно пытающийся прикрыть собратьев, раз за разом заходил в атаку над гарками, но, натыкаясь на острые мечи, взмывал в воздух, оглашая Манежную площадь громкими бессильными криками. Он пробовал атаковать магией, но тройка колдунов, прикрывающих армию, надежно заблокировала его энергетические потоки, а затем, когда навы поняли, что гарки еще не придумали, как справиться с летуном, они взорвали неподалеку от Дурсона «Шаровую молнию» третьего уровня. Не рядом с ним, а именно неподалеку, чтобы случайно не задеть иерарха: ведь Сантьяга приказал рубить... А как тут рубить, если он летает?
Крылатого унесло в сторону.
– Давай! – яростно крикнула Инга.
Артем активизировал артефакт. Кортес не ошибся в выборе оружия: вылетевшая сеть облепила когтистые лапы Дурсона, якорь с громким «уф!» ушел в землю, и пойманный летун затрепыхался на высоте семь-девять метров.
– Ты промахнулся, – хладнокровно заметила Рыжая. Предполагалось, что Артем опутает «Паутиной» крылья Дурсона, тот упадет на землю, и наемники добьют злодея без особых хлопот.
– Летел он вкривь да вкось, – махнул рукой Артем. Израненный, почти лишенный энергии, иерарх прилагал отчаянные усилия, чтобы вырваться из плена.
– Давай, золотце, добей птичку, – попросил наемник. – А то у нас появятся конкуренты.
Несколько гарок продемонстрировали легкий интерес к событиям и рысью направились к наемникам.
– ОК!
Инга прицелилась, и длинная молния «Эльфийской стрелы» вонзилась в Дурсона. Обожженный иерарх завизжал.
– Теперь ты промахнулась, – философски заметил Артем. – Один – один.
Первая «стрела» лишь скользнула по стальным перьям иерарха Кадаф. Гарки приближались.
– И не повреди тушку, нам ее еще продавать.
– Не учи меня! – Рыжая глубоко вздохнула, и с кончиков ее пальцев соскользнула еще одна молния. Стремительная раскаленная «стрела» вошла точно под клюв Дурсона, и иерарх с печальным криком рухнул на землю.
Пламя светильников Кадаф поднялось почти в рост человека, осветив гробницу Великого Господина яростным синим огнем. Древним огнем Гипербореи. Древней ненавистью. Массивные каменные блоки едва не подпрыгивали, передавая запредельное желание Азаг-Тота добраться до парящего над Лобным местом энергетического облака... но тщетно. Встречного движения не было, и только гнетущие волны ненависти выкатывались из приземистого строения. Первородной ненависти.
Бессильной.
– Чтобы провести церемонию, надо быть чистокровной гиперборейской ведьмой, – спокойно произнесла Тасмит. – Врата в Глубокий Бестиарий, поиск других наложниц, обряд принесения в жертву рядовых – это все мелочи, с этим я справилась. Но сейчас мы накопили такое количество энергии, управление которой мне не по зубам.
Ошеломленная Яна не спускала глаз с наложницы в белом платье,
– Я не понимаю...
Холодное, точеное лицо Вероники стало медленно оплывать.
* * *
– Метаморф?!! – Кортес посмотрел на князя.
– Мы не могли рисковать, – рассудительно объяснил повелитель Темного Двора. – Нам требовалось строго определенное поведение чудов, и доверять столь тонкое задание гиперборейской ведьме было бы неразумным.
– Но Вероника...
– Вероника Пономарева полностью переродилась. Полностью восприняла философию Кадаф и была абсолютно неуправляема. Мы взяли ее сразу же после боя на фабрике «ЦентрМедПереработки», выдернули из нее необходимые знания и подменили ведьму метаморфом.
– Но почему вы не сказали...
– Яна должна была сделать выбор, – чуточку отстранение ответил князь. – Окончательно и бесповоротно. Только после того, как твоя подруга прошла под накопленной ненавистью Кадаф и нашла в себе силы оттолкнуть Азаг-Тота, мы убедились, что можем полностью доверять ей. Так было нужно.
Элигором занимался лично Сантьяга. Ловко отбиваясь и уклоняясь от непрерывных ударов острой алебарды, комиссар, по-прежнему не доставая оружия, легко скользил вокруг краснокожего, но его движения заставляли Элигора отступать, выводили иерарха из себя. Краснокожий понял, чего добивается Сантьяга: сердце! Как и всякий слуга Азаг-Тота, Элигор имел уязвимую точку: маленькую, не прикрытую ни костью, ни грубой кожей, кусочек плоти прямо напротив сердца. Малюсенький кусочек плоти, который можно было пробить даже обычным, остро заточенным карандашом. И комиссар, краснокожий не сомневался, прекрасно знал об этом.
– Ненависть – это жизнь! Вам не победить главный принцип Кадаф!!
– Мы не воюем с принципами. – Сантьяга ухватил алебарду за древко, и Элигор впервые оценил колоссальную силу нава: длинное оружие, еще мгновение назад вихрем вертящееся в воздухе, замерло и, несмотря на все усилия краснокожего, не двигалось. – Мы воюем с теми, кто проповедует принципы. Чтобы уничтожить дух, надо уничтожить его носителей.
– Азаг-Тот вернется! Он вам не по зубам!!
– Посмотрим!
Сантьяга отпустил алебарду, но молниеносным, неуловимым даже для иерарха Кадаф движением ухватил Элиго-ра за плечо и рванул к себе.
– Азаг-Тот идет!
И тонкий черный стилет, непонятно откуда появившийся в руке комиссара, уколол краснокожего в сердце.
* * *
– Даже и не думайте, – рявкнул Артем. – Это наша добыча, и точка!
– Но вы его просто добили, – попытался урезонить наемника Ортега. – Мы же измотали Дурсона так, что он пропустил ваш удар.
– Ну и что? А если бы он улетел в Зимбабве и тамошний абориген завалил его дротиком, ты бы рванул в джунгли?
– Не мели ерунды, – буркнул нав.
– Мы убили Дурсона и имеем право на его останки!
– И что ты с ними будешь делать?
– Похороню с пышностью!
Ортега скривился, затем махнул рукой:
– Вредный ты чел, Артем, для чего только Спящий слепил тебя?
– Чтобы тебе было веселее жить.
– Оно и видно. – Нав нагнулся и, крякнув, вырвал из крыла поверженного Дурсона одно стальное перо: – На память.
– Можешь еще сфотографироваться, – милостиво разрешил наемник.
– Обойдусь.
Артем удовлетворенно потер руки и повернулся к Инге:
– Как дела у наших влюбленных?
Рыжая улыбнулась:
– Великолепно!
Они стояли в самом центре Красной площади. Он целовал ее золотые глаза. Она улыбалась, чувствуя на губах солоноватые слезы.
– Я люблю тебя.
– Я люблю тебя, – тихим эхом отозвалась ведьма.
– Ты мое счастье.
– Мир умрет, если в нем не будет тебя... Девушка крепко прижалась к наемнику, спрятала лицо на его груди и замерла.
– Ты мое счастье...
Равномерный гул, тянущийся над площадью, пытался измениться, пытался приобрести ритм, стать похожим на беспощадное эхо сотен боевых барабанов, выпевающих где-то далеко-далеко .древний гимн ненависти.
Но у него не получалось.
Ритм не появлялся. Гул просто становился прерывистым и постепенно затухал, как затухала последняя надежда Великого Господина на освобождение. Дрожание тяжеленных блоков гробницы становилось все тише и тише.
– Мы так и не смогли придумать, как вас прикончить, Азаг-Тот, – негромко пробурчал князь Темного Двора, подходя к замирающей гробнице. – Вы сильны. Вы безжалостны. Вы полны ненависти, но... Мы не позволим вам вновь вернуться в этот мир.
Легкая холодная волна выскользнула из-под закрытых дверей гробницы и умерла, едва докатившись до ног повелителя Нави.
– Мы уничтожили всех ваших слуг, которым удалось вырваться из Глубокого Бестиария, – продолжил князь. – Мы уничтожили всех ваших слуг, которых вы спрятали в нашем мире. Рано или поздно уйдут слуги, которых вы сумели вырастить среди обычных челов. И тогда ненависть перестанет быть благодатью.
Массивные блоки гробницы замерли. Гул, окутывавший площадь, стих. Энергетическое облако, танцевавшее над аркой, медленно поднималось вверх, управляемое тремя советниками Темного Двора, а сама арка становилась все более и более призрачной.
– У вас нет будущего, Азаг-Тот, – закончил князь и, Развернувшись, пошел прочь.
И за его спиной. В самом центре Третьего Рима. Под холодным камнем. Освещенная безжизненным электрическим светом. Замурованная в себе самой. Медленно угасала воплощенная ненависть мира.
Эпилог