Усеченная пирамида в центре кровавой площади содрогнулась. Тот, кто уже много десятилетий был заключен в стеклянном саркофаге, рвался на свободу
| Вид материала | Документы |
- 11. считается, что александр великий был захоронен в стеклянном саркофаге, заполненном, 351.24kb.
- «Основы исследовательской деятельности в работе с одаренными детьми», 76.59kb.
- Выступление Леонида Лозбенко, директора «Крокус Конгресс Центра», 80.63kb.
- -, 190.28kb.
- Лекция 19 «демократическая» реформа школы и ее результаты (90-е годы), 138.83kb.
- Роман «антропосари й» книга умирает не тот, кто старый, а тот, кто поспелый! Глава, 14130.56kb.
- Великая Пирамида в Гизе (Пирамида Хеопса), 397.5kb.
- Пётр Аркадьевич Столыпин был человеком странной судьбы. Он не рвался к власти, но неожиданно, 341.82kb.
- Дети Самый счастливый тот, кто имеет ребенка, детей, кто может проявлять о них заботу, 63.73kb.
- Обязательства, возникающие вследствие причинения вреда, 375.85kb.
– Что ты знаешь о ненависти, солдафон? – Золотые глаза Яны презрительно вспыхнули. – Все, что ты можешь, это переминаться с ноги на ногу и бубнить зазубренные цитаты!
– Ненависть Великого Господина пылает во мне! – рявкнул Элигор.
Гипербореец пришел в камеру девушки по приказу Вероники. Ведьма велела проверить состояние Яны после перерождения, и Элигор с грустью убедился в том, что подозрения Вероники не были беспочвенны: новообращенная наложница пребывала в крайней степени раздражения.
– И что из того, что она пылает?! – Яна резко расхохоталась. – И что?!! Твоя проклятая ненависть лишила меня всего! ВСЕГО!! Ты можешь представить это себе, урод?!
«Кортес! Кортес! Где ты?!»
«Забудь о нем!»
«Заткнись!»
Даже очнувшись от забытья, девушка некоторое время пребывала в полубреду-полудреме. В сдавленную тисками боли голову лезли воспоминания о могущественных арканах и сложнейших обрядах, воспоминания о войнах и оргиях. Чужие воспоминания. Такие родные, такие знакомые воспоминания... Яна чувствовала колоссальную силу и чувствовала, что эта сила пытается сжечь ее саму. Сжечь то, что дорого, то, что составляло ее суть. Сжечь то, что Яна не могла и не хотела отдать.
И она боролась.
Боролась с болью и воспоминаниями. Боролась с ударами силы и одновременно училась управлять ею.
«Кортес, не бросай меня!»
«Зачем ты ему? Ведьма...»
– У меня нет ничего, кроме...
– Это я уже слышала!
– У меня тоже была жизнь...
– Вот и жил бы дальше! – Яна яростно подскочила к стоящему в центре камеры гиперборейцу. – Я не знаю, почему ты сделал свой выбор. Не знаю и не хочу знать!! У меня такого выбора не было!!! Меня просто вырвали из жизни!
– Ты была избрана, чтобы стать перерожденной...
– Я неплохо себя чувствовала, будучи обыкновенным челом!
– Червем в грязи!
– Свободным и независимым!
– Ты обрела власть и могущество!
– Мне противно даже думать, что наша кровь соединена великим проклятием!
Краснокожий воин выдержал небольшую паузу и улыбнулся:
– Хорошо сказано, Лазь. Ты обретаешь понимание учения Азаг-Тота.
Девушка тонко выдохнула и без сил опустилась прямо на пол, прижавшись спиной к холодному камню стены.
– Меня зовут Яна. Запомни это, урод.
– А меня зовут Элигор.
– Это твои проблемы.
Воин снова помолчал, затем тоже сел на пол, поджав под себя длинные ноги и, не глядя на девушку, произнес:
– Ты можешь ненавидеть меня, ты можешь презирать меня, ты можешь убить меня. Ты наложница Азаг-Тота. Избранная. Пожар твоей ненависти освящен Великим Господином. Пойми только одно: так сделал не я. И не Тасмит.
– Но...
– Ты права: я сам выбрал путь, и поэтому мне легче. Я сам сжег свою прежнюю жизнь и не жалею об этом – ненависть Азаг-Тота подарила мне свободу и могущество. – Голос Элигора звучал неожиданно мягко и проникновенно – Ты тоже сделала выбор. Лазь. Давно, тысячи лет назад. Годы и цепь перерождений стерли это из твоей памяти, но не противься пониманию того, что выбор уже сделан. Сделан тобой. И наша кровь соединена проклятием Великого Господина. Теперь у тебя нет ничего, кроме этого. Все, что было в прошлом, – умерло. Твои друзья отвернутся, твои союзники станут врагами, твое имя будет проклято так же, как проклята твоя кровь.
Яна устало закрыла золотые глаза:
– И ты думаешь, что я прощу вам это?
– Я думаю, что это поможет тебе познать всю глубину ненависти Азаг-Тота. Познать величие. – Элигор мягким движением переместился ближе к девушке. – Философия отверженности необычайно сложна. Постичь ее суть очень трудная задача даже для подготовленного ученика, и именно поэтому Великий Господин никогда не готовил учеников – мы находили его сами. Потеря всего – не есть конец, напротив, теряя все, ты обретаешь неподдельное могущество. Ты обретаешь себя, а это гораздо больше, чем тебе кажется. Червяк, сидящий в сладком спелом яблоке, не перестает быть червяком. Подыхая, он подыхает, как червь. Вся его жизнь – это поиск новых яблок, чтобы, в конце концов, закончить свои дни в очередном пристанище. Это не путь величия. Это не путь Азаг-Тота. Костер ненависти выжигает наши следы на дороге жизни. На дороге, по которой мы будем идти вечно. На дороге, на которой мы останемся навсегда.
Яна молчала. Элигор чуть улыбнулся и нежно взял девушку за руку.
– Сейчас ты переживаешь не самый главный момент в жизни. Твоя слава в прошлом и в будущем. Ты временно оказалась на обочине дороги и не решаешься вновь ступить на нее. Тебя пугает, что ты лишена выбора, но верь мне – нет ничего прекраснее, чем познать бесконечную ненависть Великого Господина. Оценить мудрость его жестокости! Стать проводником его воли!
Яна чувствовала, как напряжено тело гиперборейца, чувствовала нежность, с которой грубые ладони воина сжимали ее руку. Она вдруг представила, как эти сильные красные ладони скользят по ее груди, ласкают бедра, как губы Элигора рисуют цепочку поцелуев на ее шее, как встречаются их золотые глаза... Красивая девушка и краснокожий гигант были ближе друг другу, чем брат и сестра, ближе, чем муж и жена. Проклятая кровь гиперборейцев кипела, чувствуя близость сородича, и противиться этой страсти было почти невозможно.
– Твоя ненависть не будет полной, если ты не познаешь жестокость моей любви, – прошептал Элигор. – Ярость моего желания.
Он расстегнул застежку, и платье соскользнуло с плеч девушки.
– Нет! – Яна попыталась высвободиться из объятий Элигора, но тот лишь крепче сжал руки. – Нет!!
– Твой страх возбуждает, ведьма.
«Ведьма!» – Только сейчас Яна окончательно поняла, что это слово обращено именно к ней. И отныне всегда будет обращено к ней. Навеки.
«Я ведьма! Я проклятая ведьма! Пусть он...»
«Есть только один мужчина, который может любить меня!»
Волнующие предчувствия, вызванные умелыми руками краснокожего, сменились омерзением.
«Только Кортесу позволено это!»
– Я же сказала – нет!
Золотые глаза гиперборейской колдуньи вспыхнули нестерпимо ярким светом. Элигор попытался сопротивляться, отбить удар, но что стоила мощь воина перед бешеной яростью одной из трех избранниц Азаг-Тота? Повелитель шестидесяти легионов подлетел к потолку и застыл, нелепо растопырив в стороны руки.
– Ты хотел, чтобы я познала жестокость твоей любви – угрюмо спросила Яна. – А не хочешь для начала погнать жестокость моей ненависти?
Краснокожий безмолвствовал.
– Я бы не рекомендовала тебе узнавать ярость моего неудовольствия, урод. – Ведьма слегка кивнула головой, и Элигор отлетел к двери. – Убирайся.
Гипербореец поднялся на ноги и криво улыбнулся:
– У нас впереди много времени, перерожденная. Тебе еще предстоит задохнуться от восторга в моих объятиях.
– А как на это посмотрит Азаг-Тот?
– Без интереса, – хмыкнул краснокожий. – Мы все его дети.
* * *
– Кажется, мы ошиблись с этой наложницей, – протянул Гюнтер. – В отличие от Вероники Яна прошла перерождение после того, как ее личность сформировалась окончательно, и принять новые реалии ей будет гораздо труднее. – Он помолчал. – Яна всегда будет чужой для гиперборейцев. Ее надо убить и сосредоточиться на Веронике.
Шайне и де Сент-Каре наблюдали за происходящим при помощи тщательно замаскированной под потолком небольшой камеры, изображение с которой передавалось на монитор в кабинете великого магистра.
Леонард угрюмо посмотрел на мастера войны и покачал головой:
– Ни в коем случае.
– Но почему? – вскинул голову Гюнтер. Великий магистр прищурился:
– Иногда мне кажется, что ты относишься к гиперборейской ведьме несколько лучше, чем пытаешься показать.
Шайне осекся:
– Это не так, повелитель. Просто я...
– Надеюсь, что это не так. – Леонард вновь перевел взгляд на замершую у стены фигуру девушки. – При всех своих достоинствах Вероника Пономарева слишком поддалась философии Кадаф. Ты прав: она стала своей для гиперборейцев, и потому я никогда не смогу дорерять ей. - Де Сент-Каре усмехнулся. – Если мы примем решение предоставить тварям Азаг-Тота автономию, то в наших интересах будет, чтобы возглавила ее не фанатичная последовательница Кадаф, а более сообразительное создание.
– Другими словами, – пробормотал Гюнтер, – Яна будет в наших руках гораздо послушнее?
– Разумеется. – Леонард выключил монитор и медленно прошелся по кабинету. – Сейчас она ненавидит нас, но в то же время ненавидит и гиперборейцев. Они тоже враги для Яны, и в наших интересах поддерживать в ней это чувство.
– А Вероника...
– Вероника нужна во время войны, – пожал плечами де Сент-Каре. – Потом на земле останется всего одна наложница Азаг-Тота, и твари будут вынуждены подчиняться ей. Подчиняться Яне.
«Я в твоей власти, Гюнтер, познай свою власть надо мной...» Тонкие черты Вероники мелькнули перед глазами Шайне. И ее дурманящие губы... И вкус Золотого Корня. «Ладно, Леонард, посмотрим, кто будет править гиперборейцами. И Орденом».
– К тому же благодаря Яне мы можем попытаться контролировать Кортеса, – развил свою мысль великий магистр. – Все знают, что они любовники, а мне надоело, что лучший наемник Тайного Города работает на этого ублюдка Сантьягу. Прикажи нанести ему визит.
– Сантьяге? – переспросил занятый своими мыслями Гюнтер.
– Кортесу! – Де Сент-Каре недовольно скривился. – Будь более внимателен.
– Да, повелитель.
Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул адъютант мастера войны:
– Великий магистр, капитан, у нас неприятности.
* * *«Как только что стало известно, в ресторане „Эльдорадо“ произошла массовая драка с применением оружия. Точное число жертв не уточняется, но очевидцы уверяют, что участники потасовки использовали холодное оружие и даже гранаты (!). В настоящее время ресторан оцеплен полицией, полным ходом идет поиск...»(ТВЦ)
«Сенсация! Только что группа гвардейцев великого магистра предприняла попытку уничтожить Франца де Тира! Есть жертвы как рассказал Карим Томба, непосредственный свидетель происшествия, четверо рыцарей ворвались на веранду ресторана „Эльдорадо“ и атаковали бывшего капитана гвардии, мирно завтракающего в компании журналиста. „Мы остались в живых исключительно благодаря мастерству и хладнокровию Франца, – сообщил Карим. – Я ошеломлен поведением рыцарей. Мне непонятно, почему великий магистр приказал убить Франца. Это бессмысленно. Это дико!“ Жители Тайного Города пребывают в таком же недоумении: никогда прежде чуды не действовали столь жестоко против покинувших свой пост лидеров. Неужели...»(«Тиградком»)* * *
Бастион Лучников, штаб-квартира ложи Горностаев,
Великий Дом Чудь.
Москва, Варшавское шоссе, 4 августа, суббота, 10:29
Так получилось, что из четырех лож Ордена только Горностаям удалось сохранить свою, отдельную от Замка штаб-квартиру. Высотное здание, расположенное на Варшавском шоссе, в том месте, где оно пересекается с Окружной железной дорогой, долгое время служило форпостом рыцарей на границе с Зеленым Домом, и великих магистров вполне устраивало такое положение вещей. Но даже после того, как границы сектора чудов передвинулись восточнее, хитрые Горностаи не покинули свою крепость, мотивируя тягу к автономии геополитическими интересами Ордена. И именно сюда направился Франц де Гир после схватки в «Эльдорадо» – больше ему податься было некуда.
– Безумие, просто безумие! – Себастьян де Лок, магистр ложи Горностаев, в бешенстве мерил шагами свой кабинет. – О чем ты думал?
– Это была провокация, – хмуро ответил Франц.
– Со стороны кого? Леонарда?
– Скорее всего – Гюнтера. Он хочет избавиться от меня.
– Хорошо. Но о чем ты думал, когда поддался на провокацию? Чего ты стоишь в этом случае? – Себастьян высокомерно посмотрел на де Гира. – Иногда мне кажется, что ты вообще неспособен быть хладнокровным.
Они были наедине, и старый де Лок мог позволить себе не стесняться в выражениях. Двоюродный племянник магистра ложи молча выслушивал упреки.
– Сначала поругался с Вальдемаром, теперь затеял драку с гвардейцами... Ты убил кого-нибудь из них?
– Возможно – ранил.
– Час от часу не легче! Зачем ты вступился за этого кретина Томбу?
– Он был ни при чем.
– Ну, посидел бы денек в подвалах Замка. Что бы Гюнтер ему сделал?
– Я не мог поступить иначе.
– Бестолочь! Импульсивная бестолочь! – Де Лок рухнул в кресло. – Клянусь дубиной Спящего, я не понимаю, что с тобой происходит! Когда надо выпятить свою смелость – ты проявляешь осторожность. Когда надо быть предельно тихим – геройствуешь направо-налево. Зачем я только пообещал твоему отцу приглядывать за сорванцом?
Сорванец угрюмо поерзал в своем кресле. В общем-то, Франц ожидал от дяди некоторого неудовольствия, но выслушивать нотации в таком количестве бывший мастер войны не собирался.
– Если вам не нравится, что я вернулся в ложу...
– Не говори ерунды, – резко оборвал племянника Себастьян. – Куда тебе еще было идти? Ты – Горностай, и всегда им останешься.
– Но если де Сент-Каре упрется...
– Он упрется. Чувствуется, что Гюнтер хорошо обрабатывает нашего Лео.
– То ложа попадет под удар, – закончил свою мысль де Гир.
– Они не посмеют, – махнул рукой Себастьян.
– Мне будут предъявлены серьезные обвинения.
– У меня есть право защищать рыцаря ложи, – напомнил де Лок. – Вплоть до требования суда совета Ордена.
– Я гвардеец.
– От этого ты не перестал быть Горностаем.
– Но...
– Франц, – магистр ложи благополучно пережил приступ гнева и перешел к рассмотрению возможных вариантов развития событий, – я понимаю, что ты подавлен, но надеюсь, что опыт мастера войны поможет тебе взять себя в руки и подумать здраво.
– Извините.
– Уже лучше, но недостаточно.
Де Гир вскинул голову:
– Я могу рассуждать здраво.
– То-то же. Что ты там говорил насчет упрямства де Сент-Каре?
– Если вы откажетесь выдать меня Гюнтеру, то великий магистр способен бросить на нас гвардию, – прикинул Франц.
– Тебя что, узурпаторы долго били по голове? – язвительно осведомился Себастьян. – Ты же был мастером войны, сынок, подумай, ну кто из рыцарей пойдет штурмовать Бастион? Междоусобицы противны духу Ордена.
– Расскажите об этом Гюнтеру.
– Одна паршивая овца только подчеркивает благополучие в стаде. – Де Лок задумчиво погладил бородку. – Даже если Лео отдаст столь глупый приказ, а кто-нибудь из гвардии согласится его исполнить, здесь в лучшем случае появится небольшой отряд – насколько ты помнишь, совет собрался воевать с зелеными и не решится распылять силы.
– Есть еще твари Азаг-Тота.
– Которых тоже надо держать под контролем при помощи гвардии, – Себастьян тонко улыбнулся. – Лео и Гюнтер уже потеряли Горностаев, так что дальнейшее нагнетание напряженности им ни к чему.
– Что значит: «потеряли Горностаев»? – не понял де Гир. – Вы не отправили рыцарей в Замок?
– Я отдал приказ Горностаям сосредоточиться в Бастионе, – спокойно ответил Себастьян, глядя прямо в глаза племяннику. – Пока мы не проясним ситуацию, ни один рыцарь ложи не будет воевать в армии великого магистра.
– Это мятеж. Я не хочу, чтобы...
– Совет ложи поддержал мое решение, – старик не обращал на Франца никакого внимания. – Горностаям не понравилось, что великий магистр начинает большую войну с уничтожения несогласных рыцарей. – Де Лок помолчал. – На мой взгляд, наш Лео чересчур увлекся философией Кадаф.
– Или Гюнтер.
– Неважно.
– Зачем вы это сделали? – тихо спросил Франц. Осторожный Себастьян никогда бы не решился на подобное безрассудство только из любви к племяннику. – Вы поставили под удар...
– Ты говорил, что уже можешь рассуждать здраво, вот и подумай, – холодно предложил магистр ложи. На его столе запищал интерком:
– Великий магистр Ордена Леонард де Сент-Каре требует немедленных переговоров.
– А пока пойдем, переговорим с нашим Лео. – Себастьян задумчиво почесал кончик носа. – С нашим старым Лео. Очень старым...
* * *
– Теодор ле Ман контужен, два рыцаря узурпатора получили серьезные ранения! – прорычал Гюнтер. – Если это не мятеж, то что еще должен натворить де Гир? Убить меня? Убить вас?
– Я приказал тебе просто доставить Франца сюда! – рявкнул в ответ де Сент-Каре.
– Он оказал сопротивление!
На панели стоящего в углу экрана загорелся зеленый огонек.
– Связь установлена, – сказал Шайне.
– Я вижу. – Великий магистр нажал на кнопку и, тяжело дыша, посмотрел на появившееся изображение Франца и Себастьяна. За их спинами виднелись лица ведущих рыцарей ложи Горностаев.
– Приветствую тебя, повелитель славной Чуди, долгих тебе лет и здоровья, – елейным голосом произнес де Лок.
– Рыцарь командор войны Франц де Гир, вам надлежит явиться в Замок, – мрачно распорядился де Сент-Каре, никак не отреагировав на вежливое обращение главного Горностая. – Немедленно!
– Я хотел бы знать, в чем он обвиняется, – Себастьян тоже сменил тон, и в его голосе засквозил металл.
– Он не обвиняется, – отрезал Гюнтер.
– Тогда чем было вызвано нападение на Франца?
– Нападение? – удивился Шайне. – Рыцарь де Гир оказал открытое сопротивление гвардейцам...
– Леонард, я хочу знать, почему твои воины напали на моего рыцаря? – холодно потребовал де Лок. – Немедленно!
– Де Гир не твой рыцарь, – буркнул великий магистр.
– Он – Горностай, – напомнил Себастьян. – И нам не нравится, когда нас убивают свои же!
Среди рыцарей, которых хитрый де Лок пригласил присутствовать на переговорах, прошелестел недовольный шепоток.
– Никто не собирался убивать де Гира! – отчаянно воскликнул де Сент-Каре.
– Мы слышали новости «Тиградкома», -рассмеялся лидер Горностаев. – Ресторан, видимо, придется ремонтировать. Скажи, Леонард, ты серьезно решил убедить нас в том, что Франц взял и напал на гвардейцев? Просто из чувства обиды? Или досады?
Публика рассмеялась. Великий магистр покраснел.
– К тебе тоже есть вопросы, де Лок. Почему ты отозвал рыцарей...
– Леонард, тебе не кажется, что ты и твой новый мастер чересчур увлеклись философией Кадаф? – осведомился Себастьян. – Ненавидеть друг друга – это по их части. В чем ты обвиняешь Франца?
– Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы! – не выдержал Гюнтер.
– А ты еще слишком молод и глуп, чтобы повышать голос на магистра ложи, щенок, – не остался в долгу главный Горностай.
– Ты ответишь за это!
– Если ты хочешь призвать меня к ответу лично, то милости прошу, – снова рассмеялся Себастьян. – Я стар, но еще достаточно силен, чтобы отрезать тебе уши.
Рыцари за его спиной выразили свое согласие одобрительным ревом.
– Ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь? – тихо спросил великий магистр.
– А ты? – вопросом на вопрос ответил де Лок. – Я официально заявляю, что, пока мы не получим убедительных объяснений о сегодняшнем происшествии и не получим гарантий неприкосновенности Франца де Гира, ни один Горностай не будет выполнять твои приказы. Все.
Связь прервалась. Себастьян обернулся к своим рыцарям:
– Сила Ордена не в Источнике и не в наших мечах! Сила Ордена в том, что мы братья. Что мы готовы умереть друг за друга! Сила Ордена в том, что у нас есть честь и гордость!
– Да!!
– Возможно, я не прав...
– Нет!!
– Возможно, кому-то из нас придется кровью заплатить за наши принципы...
– Пусть!!
– Но мы не отступим!
– Да!!
Франц опустил голову.
– Проклятый Горностай! – Гюнтер яростно пнул тяжелый стол. – Мятежник! Мы должны...
– Не будь дураком! – грубо оборвал разошедшегося капитана великий магистр. – Я согласен, де Лок заигрался, но нам надо быть умнее. Отсутствие Горностаев не помешает нашим планам, а потом, после победы, мы сумеем наказать предателей за трусость.
– Сумеем?
– Да, – буркнул Леонард. – Они заплатят.
* * *
– Мы могли договориться, – негромко сказал Франц, когда они с Себастьяном вновь уединились в кабинете. – Ты специально довел великого магистра до бешенства.
– Мне это удалось, – самодовольно признал де Лок.
– А ведь мы могли договориться.
– С ними? – усмехнулся главный Горностай. – О чем?
Де Гир поднял на дядю глаза:
– Чего вы добиваетесь?
Вместо ответа тот неторопливо выставил на стол бутылку красного вина, кинжалом срубил горлышко и наполнил густой ароматной жидкостью два бокала.
– Скажи откровенно, Франц, авантюра, в которую Леонард втянул Орден, может достигнуть цели? Ты веришь, что при поддержке тварей Кадаф Чудь сумеет нанести Зеленому Дому невосполнимый урон?
– При определенных действиях...
– Ты веришь?
Де Гир покачал головой:
– Нет.
– Я тоже, – спокойно кивнул Себастьян. -Аналитики и предсказатели могут говорить все, что угодно, но я знаю, что, в каком бы плохом состоянии ни находился Темный Двор, навы никогда не допустят, чтобы Орден раздавил зеленых. Даже если им придется сражаться, не используя магию.
– Это так. – Франц потянул вино. – Но чего хотите вы?
– Ты занимал второе по значимости положение в Великом Доме Чудь, – медленно ответил де Лок. – И все знали, что через несколько лет ты сядешь на трон. Я лично считаю, что для Ордена твое правление будет наилучшим.
– Я уже не мастер войны, – тихо произнес де Гир. – И трон...
– Вот именно, – прозрачно улыбнулся Себастьян. поднося к губам бокал. – Вот именно.
* * *
Москва, Ленинградский проспект, 4 августа, суббота, 10:44
Надпись возникла неожиданно, из пустоты. Секунду назад идеально вымытое лобовое стекло джипа было чистым, и вот на нем появилась эта фраза.
И одновременно пришел голос.
И одновременно запульсировала метка Темного Двора, реагируя на поток магической энергии.
«Плохо быть одному?»
Кортес чуть сбросил скорость, перестроился в правый ряд и громко спросил:
– Нашли?
– Это было нетрудно.
– Что вам надо?
– Плохо быть одному?
– А почему вы прячетесь?
– Мы? Посмотри в зеркальце.
Чуть позади «Навигатора» наемника по проспекту ехал бордовый «Линкольн» с затемненными стеклами. Рыцари.
– Поедешь с нами?
– Зачем?
– Плохо быть одному?
– Хватит дурачиться.
– Не зли нас.
– Она красивая.
– Она ведьма.
– Все ведьмы красивые...
– А какие у нее глаза...
– А какое тело...
– И ведь, говорят, умна.
– Ты догадываешься, о ком мы говорим, наемник?
– Ты ведь ее любишь?
– Не ваше дело.
– Уже наше.
– Хе-хе-хе. Любовь – это слабость.
– Неужели ты оставишь в беде свою красавицу?
– Все знают, как ты дорожишь ею.
Машины медленно проехали мимо станции метро «Сокол». В принципе Кортесу нужно было дальше, он направлялся в Строгино, но вторжение чудов заставило его изменить планы.
– У нас есть предложение для тебя, наемник, – сообщил невидимый рыцарь. – Если ты хочешь увидеть свою Яну, тебе следует прислушаться к нему.
– Я сам знаю, к чему я должен прислушиваться, – хмуро ответил Кортес, останавливаясь около Цитадели. – Прощайте.
– Ты совершаешь ошибку, наемник.
– Неужели тебе плевать на свою любовь?
– Прощайте.
Бордовый «Линкольн» медленно проехал мимо. Кортес вышел из джипа и подошел к воротам Цитадели.
– Подумай...
– Поздравляю, Кортес, – рассмеялся Сантьяга, выслушав нехитрую историю наемника. – Вы сумели заинтересовать Орден.
– Но чего они хотят от меня? – буркнул Кортес. – Я простой воин, обычный чел. – Он посмотрел на комиссара. – Я даже не маг.
– Не стоит преуменьшать свои заслуги, – мягко произнес Сантьяга. – Ваш опыт, ваш ум и ваша удачливость стоят очень дорого. Чуды были бы счастливы заманить вас на свою сторону. Или, по крайней мере, обеспечить ваш нейтралитет.
– Они знают, что мы с вами друзья.
– Сейчас рыжие позволяют себе нарушать некоторые правила, – признал комиссар. Они считают, что могут не обращать на нас внимания. – Сантьяга помолчал. – Мы решили пока не разочаровывать их.
– Чтобы потом было веселее? – понял наемник.
– Именно.
Кортес сделал маленький глоток кофе и осторожно поинтересовался:
– А что будет с Яной?
– Сложный вопрос, – не стал скрывать комиссар. – Очень сложный. Как бы пошло это ни звучало, но в первую очередь все будет зависеть от нее самой.
– Поясните.
– Мы не бросаем своих друзей, – черные глаза Сантьяги смотрели прямо на наемника. – Но если Яна воспримет философию Кадаф и окончательно превратится в наложницу Азаг-Тота, Темному Двору будет очень сложно увидеть в ней своего друга. Мы давно работаем вместе, Кортес, и я не хочу скрывать от вас ничего.
– А если Яна не проникнется гиперборейскими идеями?
– Тогда мы будем видеть в ней нашего друга, – очень мягко ответил комиссар. – Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Темный Двор не бросает своих друзей.
– Я все понял.
– А пока, – вернулся к текущим делам Сантьяга, – я бы рекомендовал вам побыть некоторое время в Цитадели. В нашей штаб-квартире чудам не удастся побеспокоить вас.
– И долго я буду здесь находиться? – спросил наемник.
– Не очень, – улыбнулся комиссар. – В настоящее время мы как раз проводим одно мероприятие, которое призвано ускорить начало самых интересных событий. Уверен, что к середине завтрашнего дня Тайный Город уже забудет о кризисе.
– А что за мероприятие?
– Да так, небольшое строительство, -рассеянно ответил Сантьяга. – Берем пример с вашего мэра.
* * *
Москва, улица Балтийская, 4 августа, суббота, 11:18
– А что здесь происходит, Филипповна? – осведомилась старушка с пакетом в руке. Она шла из магазина, но не удержалась и присоединилась к группе зевак, толпящихся у молниеносно возводимого глухого оранжевого забора.
– Строят чегои-то, – немедленно отозвалась такая же древняя бабуля, важно надзирающая за процессом.
– Опять?
– Им только дай волю – все перестроят.
– Да не строят, а ремонтируют, – высокомерно заметила еще одна старушка. – Трубу небось прорвало. Газоэлектротеплоцентралъ. У меня зять в «Мосводоканале» работает, так он говорит, это у них обычное дело.
– Летом?
– А им-то что? Хоть летом, хоть осенью.
– Трубы летом не прорывает.
– Ага, ты вот сюда посмотри! Как суетятся. Явно прорвало!
– Они всегда суетятся, у них работа. Для трубы копать надо, а они вишь – забор делают.
– Делают, чтобы никто в яму не упал.
– Много ты понимаешь!
– А чего им тута строить? Улица ведь!
– Так они же не на дороге.
Забор огораживал небольшую площадку в узком скверике, тянущемся посреди Балтийской от самого Ленинградского проспекта.
– Что-то мне нехорошо, – вздохнула старушка с пакетом.
– Чего случилось, Семеновна?
– Ой, не знаю. Голова болит.
– Давление небось скачет.
– Да с чего давление? – встряла в разговор теща специалиста из «Мосводоканала». – Я-то в порядке. А я на давление всегда реагирую.
– Домой пойду, пожалуй.
– И то верно – пойди, полежи.
И старушка, бросив подозрительный взгляд на стройплощадку, засеменила к домам.
Рабочий, стоявший неподалеку от зевак, проводил ее внимательным взглядом. В том, что старушка почувствовала себя плохо, не было ничего удивительного: многие люди способны реагировать на потоки магической энергии. Тем более на такие сильные.
«Рабочий» поднял голову. Он в отличие от обычных москвичей мог видеть то, что творилось на «стройплощадке» на самом деле.
Котлован, идеально ровная, квадратная яма десять на десять метров и семь метров глубиной, был вырыт вручную. Потные, раздетые до пояса навы только-только закончили работу и быстро выпрыгивали на поверхность, молча бросая в кучу специальные, украшенные причудливыми иероглифами лопаты.
У края котлована выстроились три советника Темного Двора.
– Символ Пирамиды – вечность!
– Символ Вечности – неприступность!
– То, что выше понимания, невозможно преодолеть!
Над ямой нависла черная туча. Абсолютно непроницаемая и угрожающе тяжелая. Она казалась огромным сгустком расплавленного битума: тягуче неторопливым, медленным и обжигающе горячим. Тьма этого гигантского, высоко уходящего облака отбрасывала мрачную тень на все окружающие дома. Ее не было видно, надежнейший морок плотно закрывал от москвичей магический обряд, но он ощущался: у кого-то разболелась голова, кого-то затошнило, кто-то потянулся к телефону, чтобы вызвать «Скорую»... От колоссальной энергии, вызванной советниками Темного Двора, рябило в глазах даже у навов, что уж говорить об обычных людях.
– Вечность – это сила!
– Неприступность – это вечность!
Облако медленно опускалось в котлован, заполняя его именно так, как будто состояло из расплавленной смолы. Слышалось даже бульканье, когда вихрящиеся за непроницаемо черным пологом потоки все-таки находили дорогу на свободу. Облако втягивалось, уплотнялось, всплески вырывающейся энергии становились все чаще и чаще, но советники уверенно управляли ею.
– Да будет твердь ее вечной!
Облако замерло, создав над котлованом высокую, десятиметровую, идеально правильную пирамиду.
– Я подтверждаю ее печатью Темного Двора!
Один из советников вытянул руку, и на гладкой поверхности застывшего облака появилось выпуклое изображение белки, заключенное в странный иероглиф. Пирамида Неприступности тихонько задрожала.
Пожилой работяга в оранжевом жилете вышел из небольшой калитки в только что возведенном заборе, поправил новенькую каску и деловито приладил небольшой плакат: "Аварийный ремонт коммуникаций ведет ОАО «Мосгазжилстройтеплоналадка-9». Чуть ниже разместилось еще одно объявление: «Не входить, высокое напряжение!» Еще ниже: «Опасно для жизни!», еще: «Злая собака!» и, наконец, почти у самой земли: «Приносим извинения за причиненные неудобства». Совершив свое маленькое дело, рабочий подмигнул старушкам и скрылся за забором.
* * *
Зеленый Дом, штаб-квартира Великого Дома Людь.
Москва, Лосиный Остров, 4 августа, суббота, 11:31
– Пресс-служба Великого Дома Навь официально подтвердила, что князь Темного Двора отдал распоряжение о строительстве в секторе навов Пирамиды Неприступности. Напомним, что Темный Двор крайне редко использует этот мощнейший артефакт, делающий практически невозможным захват оберегаемой им территории, но требующий колоссального количества магической энергии. Таким образом, мы видим, что навы готовятся к оборонительной войне...
– Вруны! – Милана выключила телевизор и громко расхохоталась. – Вот и все, что стояло за их наглыми заявлениями, – страх!
– И кто из них боится? – осведомился Мечеслав. – Князь или Сантьяга?
– Оба! Не нужно быть магом-предсказателем, чтобы понять, что Темный Двор переживает снижение мощности Источника! Невнятное поведение навов во время кризиса Кадаф и их сегодняшний демарш показывают, что они не готовы к сражениям. Они боятся!
– Строительство Пирамиды Неприступности говорит о том, что Темный Двор готовится к войне, – подала голос жрица Мирослава.
– К оборонительной войне, – подчеркнула Милана. – Они не знают, когда именно мы сможем запустить производство «стима», и опасаются нашего вторжения!
– Теперь, когда большая часть магической энергии навов будет направлена на пирамиду, мы можем не опасаться их союза с чудами, – важно произнесла королева Всеслава. – Ультиматум – это не более чем вопли бессилия!
– А в одиночку Орден напасть не рискнет! – закончила мысль ее величества воевода Дочерей Журавля. – У нас есть время, чтобы разобраться с лабораторией!
– Кстати, как продвигаются дела?
– Мы тщательно изучили материалы и приспособления, которые использовал Монастырев, но нам необходимы его записи. Или сам Монастырев.
– Когда вы сможете вывести его из комы?
– Еще день, может, два.
– Эрлийцы справились бы быстрее.
– Надеюсь, – громко спросил барон Мечеслав, – совет не планирует приостановить мобилизацию?
– Теперь в ней нет необходимости, – махнула рукой Милана.
Но королева, бросив быстрый взгляд на своего осторожного фаворита, покачала головой:
– Барон прав. Пока не истечет срок действия ультиматума, мы продолжим концентрировать войска в Зеленом Доме. А там посмотрим.
* * *
Замок, штаб-квартира Великого Дома Чудь. Москва, Ленинградский проспект, 4 августа, суббота, 11:32
– Навы вложили все остатки своей энергии в Пирамиду! – Гюнтер победоносно взглянул на великого магистра. – Они испугались!
– Теперь в этом нет никаких сомнений, – добавил мастер предсказаний. – Темный Двор озабочен только обороной.
– Наблюдатели подтверждают, что в Пирамиду идет стандартный поток магической энергии, – снова взял слово Шайне. – Это не фикция.
– Темный Двор объявил, что временно приостанавливает подзарядку проданных через Торговую Гильдию артефактов. Говорят, шасы в ярости.
– Им тоже срезали энергетические квоты, – сообщил мастер предсказаний. – Из всех семей Великого Дома Навь прежний доступ к Источнику остался только у целителей эрлийцев.
– Это лучшее, что мы могли ожидать! – воскликнул Гюнтер.
– Да, – подтвердил Леонард и перевел взгляд на скромно стоящих в углу тронного зала гиперборейцев. – Я приказываю вам вызывать из Глубокого Бестиария обговоренное количество войск.
На этот раз жертвой стал чел. Точнее, три чела: Врата Нергала были мощным, почти стационарным порталом в Глубокий Бестиарий и требовали очень много энергии.
Вероника, одетая в белые доспехи Тасмит, медленно прошла мимо стоящих у стены приговоренных, упиваясь идущими от них волнами ужаса. Жалкие, ничтожные твари, давящиеся собственным страхом! Таким, как эти людишки, нет места на Земле. Их единственное предназначение – стать жертвой во имя священной ненависти Азаг-Тота.
– Ваше существование обрело смысл, – с издевкой произнесла ведьма, не глядя на несчастных. – Ваша кровь послужит воле Великого Господина – не каждому червю удается так возвыситься.
Она чуть улыбнулась, припомнив, что в аналогичной ситуации Ктулху пошутил так же, но тут же сосредоточилась, заняла место жреца и громко возвестила:
– Волей твоей, Великий Господин, я открою Врата Нергала!
«Агнцы», трое разновозрастных мужчин, тоскливо замычали. Их лица были туго стянуты кожаными намордниками, руки и ноги накрепко привязаны к торчащим из стены кольцам, и несчастным оставалась только эта жалкая форма протеста.
Вероника взяла в руки меч, поцеловала его и прочитала над широким, причудливой формы клинком заговор Приносящего Жертву. Блестящая сталь стала заметно холоднее.
– Именем твоим, Азаг-Тот!
Тонкие руки девушки сомкнулись на рукоятке и молниеносными, отточенными тысячи лет назад движениями она снесла головы всем приговоренным.
Дух Кровавой планеты, помни! Нергал, Бог войны, помни!
Вероника перерубила веревки, и освобожденные тела рухнули на пол, заливая кровью вычерченные на камне символы.
Нергал, Попиратель Врагов, Ведущий Сонмы, помни! Нергал, Убийца львов и людей, помни! Во имя договора...
Кровь не разливалась как попало: она концентрировалась на древних знаках, набухала тяжелым золотом Кадаф, покрывалась синими кристалликами гиперборейского льда и порождала холодный, как сердце Азаг-Тота, ветер, перед дыханием которого даже арктические ураганы показались бы дуновением раскаленной пустыни.
Врата Бога победы, завоеванной в бою, Откройтесь мне!
Ведьма взмахнула мечом.
Иа Нергал-йа! Йа зи аннга канпа!
Йа ннга! Йа ннгр-йа! Йа! Ннгийа! Йа зи дингир
Неенийа канпа!
Йа канталамакакийа тарра! Канпа!
Кровь вспыхнула синим пламенем Кадаф. Его ледяные лепестки взметнулись к потолку, несколько секунд танцевали там, наполняя комнату пронзительно холодным ветром, а затем осели, исчезли. На месте, где только что бушевал гиперборейский пожар, появилась эфемерная, едва заметная проекция изящной золотой арки.
Врата Нергала.
Еще закрытые – центр конструкции был окутан непроницаемой тьмой, но почти готовые к эксплуатации. Оставалась самая малость. Вероника отложила меч, бережно взяла до краев наполненную «стимом» чашу и, подойдя к арке, вылила концентрат в ее черную пасть.
– Нергал руаббат, Нергал клон кашир! Нергал дор мук-кирдар Азаг-Тот хколлен!! Наши миры соединились! Договором своего рода! Ключом Нергала! Подписью Великого Господина! Я приказываю вратам распахнуться!
Несколько мгновений ничего не происходило, а затем едва заметные контуры врат стали обретать плотность. Призрачное изображение на глазах превращалось в солидную, устойчивую конструкцию, а тьма, угрюмым пятном царившая в центре Врат, закрутилась холодным вихрем, заиграла и стала медленно сжиматься в маленькую, едва заметную точку, открывая взору Вероники безжизненный пейзаж Глубокого Бестиария.
– Замок Кадаф! – Золотые глаза ведьмы жадно изучали виднеющийся вдалеке силуэт сердца гиперборейской цивилизации.
– У нас мало времени, Тасмит.
Вероника вздрогнула и перевела взгляд. По ту сторону Врат стояла высокая фигура, завернутая в черный плащ.
Носящий Желтую Маску!
Ведьма чуточку опасалась встречи с этим псом Азаг-Тота.
– Приветствую тебя, ключник, – склонила голову девушка. – Прими мое почтение и мою ненависть.
– Прими и ты. – Но золотая маска не шелохнулась: второй по значимости иерарх Кадаф мог себе позволить относиться к наложницам Великого Господина свысока. – Я доволен твоими действиями, Тасмит, но победа еще далеко.
– Она будет достигнута, – прошептала Вероника.
– Азаг-Тоту понравится пламя твоей ненависти. – Рука ключника коснулась поверхности Врат, но не более: даже мощный переход Нергала не мог вытащить из Глубокого Бестиария такую глыбу, как Носящий Желтую Маску. Путь на Землю ему был закрыт. Пока закрыт. – Помни, Тасмит, ты пожертвовала многим и теперь обязана победить.
– Мне нужна поддержка...
– Я знаю, что тебе нужно. – Ключник кивнул на лежащие у его ног свертки. – Твои доспехи и оружие, Тасмит. Твои и Лазь. Ты пожертвовала Гулей...
– Так было нужно.
– Великий Господин учит нас, что пожар благодатной ненависти сжигает все вокруг себя. Я не виню тебя, Тасмит. Отдать свою кровь Азаг-Тоту – это самое лучшее, о чем могла мечтать Гуля. Ты и Лазь должны доказать, что ее жертва была не напрасной. Ненависть подскажет тебе правильный путь, но пожар твоей ненависти не должен гореть только ради того, чтобы гореть.
– Я помню, что должна сделать!
– Великий Господин ждет!
– Да будет проклято в веках его имя!
Ключник замка Кадаф исчез, и перед аркой, с той стороны Глубокого Бестиария, появились длинные шеренги воинов: твари Азаг-Тота нетерпеливо переминались, готовясь вернуться в мир.